Текст книги "Лучшее место на земле. Книга 1-2"

Автор книги: Иар Эльтеррус

Соавторы: Екатерина Белецкая
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

– Найф, а Найф, – попросила Файри. – Следи только за собой. Шалишь. Вижу.

– Найф когда-нибудь и в самом деле найдет себе на ass какое-нибудь экзотическое adventure, – с недовольством произнесла та. – Ну что? Загадим карбюратор?

– Без вопросов, – хихикнула Файри.

* * *

В принципе можно было бы просто спокойно и тихо вырубить сторожей – и проще, и гуманнее, и надежнее. Но этот вариант не подходил. С человеком в отключке не поговоришь. А поговорить нужно – в частности, о площадке. И гостях, которые на ней появлялись. Технике, слишком примитивной, веры не было. Техника могла ошибиться. Люди – нет.

Какой мужчина останется равнодушным, если вечером увидит на дороге уставших запыленных девушек, явно не первый километр толкающих сломавшуюся машину? Какой мужчина не предложит посильную помощь, продув карбюратор (дел-то!) и привинтив его на место? Какой мужчина откажет себе в удовольствии шутливо шлепнуть красотку по попе, особенно если он уже заметил, что красотка явно напрашивается на это сама? Какой мужчина не предложит девушкам переночевать, ведь ехать по лесу ночью – совсем не женское дело?

Какой-нибудь, наверное, и не предложит, и не поможет, и не сделает. Но и какого-нибудь можно уговорить. С помощью феромонов, например.

Здесь феромоны не понадобились. Троим неграм средних лет «киски» (а они автоматом записали обеих девушек в шлюхи) без всяких феромонов очень даже глянулись.

Файри и Найф только и успевали, что уворачиваться, избегая лишних прикосновений, но не забывая при этом подыгрывать троим парням в нужной степени. Парни предложили выпить. Найф сказала, что выпить она совсем не дура, но не любит это делать на улице. Лучше, чтобы до кровати было как-то поближе. Парни заржали.

– Сколько вы берете за ночь? – спросил старший из них.

– Одна или обе? – прищурилась Файри.

– Обе, чего уж там.

– Сорок. Но для вас будет скидка. Тридцатка. Пойдет?

Сторожа зашептались, стали рыться по карманам.

– Двадцать семь, – более молодой, бритый налысо негр белозубо улыбнулся. И подмигнул Файри. Та ответила безмятежным взглядом.

– Пойдет, – согласилась она. – Двадцать семь, и ваша выпивка.

– А вы джентльмены, – промурлыкала Найф. – Я уж напугалась, что просто так придется… за то, что отпустите…

– Ты в Миссисипи, детка, – с тенью достоинства сказал старший. – Мы сестер не обижаем. Даже если они курвы.

Компания переместилась в контору. Найф вытащила из сумочки приемник и начала крутить ручки. Через несколько минут она поймала передачу, из которой стало ясно, что гость, находящийся в центральной клинике Нью-Йорка, пришел в себя. По прогнозам врачей, жизнь его все еще в опасности, но шанс у него теперь точно есть. Вполне может выжить, если удастся избежать осложнений.

Файри, сидя на коленях у старшего сторожа, размахивала рюмкой и что-то напевала. Найф поглаживал по ноге бритый, который говорил про двадцать семь долларов. Его товарищ, которому подружки не досталось, смотрел на эту идиллию завистливо и грустно.

– Интересно как… – протянула Найф.

– Чего тебе интересно? – удивился бритый.

– Передача. А у вас бывают гости?

– Нет, откуда им взяться. – Бритый повернулся к ней. – У нас же тут не «яблоко». Это только там такая хрень случается.

– Совсем не бывает? – Найф посмотрела ему в глаза.

– Ну вот ты, например, – заржал он. – Цыпа, окстись, какие гости?

– Жаль, – пробормотала Найф и легко ткнула его пальцем в шею.

Через пять секунд все три сторожа лежали рядком на полу.

– Торопишься, – упрекнула Файри.

– Конечно, тороплюсь. Забавно, но они не знают ни про гостей, ни про то, что под носом находится площадка. Что с грузовиками?

– Каждый день приезжают, забирают товар, уезжают вечером. – Файри поискала что-то глазами на столе, вытащила из-под бутылки какую-то бумажку и сунула себе в карман. – Ничего экстраординарного тут не происходит. На заводе работают всего шестнадцать человек. Одни пилят доски, другие собирают продукцию, третьи красят. Пошли?

– Идем, – кивнула Найф. Подняла с полу свою сумку. Секунду подумала, вытащила из бокового кармана двадцать семь долларов, положила на стол и придавила бутылкой.

– Зачем? – приподняла бровь Файри.

– Они нам ничего плохого не сделали. А ведь могли хотя бы попытаться.

* * *

Если бы не анализатор, они бы в жизни не нашли площадку, несмотря на работы Ольшанской и то, что точка была рассчитана достаточно хорошо. К их огромному удивлению, точка оказалась… застроена. Небольшая, всего двадцать метров в диаметре, она находилась на территории красильного цеха – здоровенного, открытого всем ветрам щелястого ангара, вдоль символических стен которого были расставлены на стойках для просушки детали для ящиков.

– Ловко, – одобрила Найф. – Достойно подстраховались для такой глуши. Если кто-то появится, можно даже без ведома своих же сотрудников вывезти. Тем более что транспорт тоже свой. И тары больше чем достаточно.

– Мне не нравится эта подстраховка. – Файри сноровисто вытаскивала из сумки «маячки». – Если здесь такое, то что в других местах будет?

– То же самое, только хуже, – пожала плечами Найф. – Ладно, работаем.

Через полтора часа зеленый «Бьюик» на скорости около восьмидесяти километров в час ехал по темной дороге в сторону магистрали номер 1-20. Найф и Файри молчали, прогоняя на всякий случай в памяти характеристики точки.

Рабочая частота – тридцать два герца.

Диаметр – восемнадцать с половиной метров.

Тип – волновая.

Локация рабочих долей – три часа, пять часов, восемь часов.

Находится на территории корпорации «Глобал транзит».

Через какое-то время «Бьюик», который вела Найф, выбрался с грунтовки на асфальт, и скорость его увеличилась до ста пятидесяти в час. Путь предстоял неблизкий, через полстраны.

Следующая искомая точка была расположена в Оклахоме.

* * *

Чтобы лишний раз не светиться, первоначальный маршрут слегка изменили. С магистрали вскоре ушли и стали пробираться через страну, используя проселочные дороги, зачастую – совершенно пустые, что позволяло проскакивать отдельные участки на приличной скорости, не рискуя быть при этом увиденным. Машина пока что вела себя образцово, движок исправно тянул, присадки срабатывали, как требовалось.

В окрестности Оклахома-Сити прибыли под вечер. Для начала прокатились мимо предполагаемой точки и обнаружили, что территория, на которой она находится, является частной собственностью. Вдали от трассы стоял большой, богатый дом, к которому вела отличная подъездная дорога, обсаженная деревьями. Точка, по их расчетам, была расположена на территории, прилегающей к дому, на небольшом от него расстоянии – и это существенно усложняло задачу.

Поехали в город. Зашли поочередно в три небольших бара, просмотрели прессу, потрепались с местными. Для общения взяли личины, на этот раз – мужские. Двое молодых людей, братьев, ищущих какую-нибудь временную работу. Оба очень хорошо знали схему – для «удаленной» коммуникации лучше подходят мужские воплощения, для «близкой» – женские.

Про владение удалось узнать следующее. Принадлежит оно одному из самых богатых местных, который является совладельцем – кто бы мог подумать, а! – транспортной компании, обслуживающей весь штат и являющейся дочерней по отношению… конечно же, к «Глобал транзит». В доме проживает большая семья – Фредерик Доусон, владелец, Дороти Доусон, его жена, и трое их сыновей, тринадцати, пятнадцати и семнадцати лет. Мальчишки, по словам знавших их местных, «порченые» – хамоватые, нагловатые, ведут себя, словно они короли, а все окружающие – холопы. А вот сам владелец, Фредерик, мужик неплохой. И церковной общине помогает, и на всех благотворительных вечерах он в первом ряду, и обращались к нему неоднократно – никому никогда не отказывал. В молодости, конечно, тоже был не без греха, погуливал, пошаливал, но как женился двадцать один год назад на своей До, так и остепенился чуть ли не сразу. Выезжают они с женой редко, домоседы. В местной газете нашлось фото – дородный темноволосый мужчина с благонравным взглядом и серенькая, похожая на мышку, женщина рядом с ним. Семейство Доусон на благотворительном вечере, собранном для сбора средств детской окружной больнице…

Собрав нужную информацию, Найф и Файри выбрались из города, сбросили ненужные больше личины и устроили короткое совещание.

– Расписание поездов посмотрела? – Найф, открыв тайник, вынимала из него «маячки».

– Угу. До утра мы свободны, поэтому прогуляемся снаружи. Первый поезд из Индианаполиса приходит в шесть утра. Пойдет?

– Пойдет. Мысли есть?

– Есть. – Найф сунула в сумку последний «маячок» и, вытащив анализатор, начала его подстраивать.

– Ты или я?

– В данном случае я, он же темноволосый. Погоди минуту, с коробочкой закончу и сделаю… знаешь, надо достать что-нибудь типа или пишущей, или швейной машинки, – вдруг сказала она.

– Зачем?

– В вещи точно влезут, – беспечно отмахнулась Найф. – Пусть любуются.

– Тогда швейная, – решила Файри. – Так трогательнее. Тем более что там же чехол.

– А, уже поняла? – Найф хихикнула.

– Еще бы. – Файри возвела глаза к небу и печально произнесла: – Здравствуйте, уважаемый… разрешите представиться…

– Помоги лучше рожу сделать. Смотри, похоже?

– Ага, только чуть-чуть подбородок подправь, у него потяжелее. И выражение, выражение… благонравие это видишь? Вот его и бери за основу, только печали добавь. Найф, сдержанной печали, дура! Сдержанной, а не такой, словно тебе на ногу наступили!.. Вот, другое дело. И достоинства побольше.

– Сама ты дура. Разберусь как-нибудь.

– Ты разберешься… тебя только страхуй…

– Вот и страхуй. Там, между прочим, замечательное поле и здоровенный ангар – заметила? На части фотографий поместья в газетах он есть. Знаешь, что в нем? – Найф прищурилась.

– Ну?

– Самолет. Возможно, даже не один. Господин Доусон любит малую авиацию – к чему бы это? Как думаешь?

– Думать тут нечего. Большая удаленность от… ммм… кое-каких точек в некоторых случаях требует… некоторой мобильности.

– Вот именно, – наставительно сказала Найф. Вытащила пилочку и стала полировать ногти. – Далековато от Нью-Йорка. А ну как что нужное сгниет по дороге, несмотря на формалин?..

– Кстати, как там наши, интересно? – Файри взяла приемник.

«Наши» продолжали борьбу. Бард был жив, правда, состояние его все еще оставалось критическим. Русская группа сидела в больнице посменно, а посольство России вело переговоры с «Глобал транзит» – компания предложила обмен. За гостя, которого «Транзит» до сих пор требовал признать собственностью, требовали монополию на один из маршрутов перевозок, мотивируя это тем, что русские незаконно воспользовались площадкой, являющейся собственностью «Глобал транзит». Россия на подобное не соглашалась. Мировая общественность, до этого момента относившаяся к событию в большей степени как к забавному курьезу, начала волноваться. Дело приобретало нешуточный оборот.

– Надо торопиться, – покачала головой Найф. – Без нас они это не растащат.

– А как бы ты это растащила?

– Господи… элементарно. Никому не приходило в голову спросить мнения самого гостя?

– Он без сознания.

– Это поправимо. Нам нужно побыстрее оказаться там и… как ты считаешь, он предпочтет – что? Черт-те кого или Официальную Службу?

– Ты еще всему миру откройся, кто ты, – проворчала Файри. – Но… знаешь, думаю, что ты права.

– Тогда постараемся побыстрее, – заключила Найф.

* * *

…По подъездной аллее, между двумя рядами могучих деревьев, брела тоненькая хрупкая девушка. На плече ее моталась весьма потрепанная небольшая сумка, а в руке девушка держала не менее потрепанный чехол с полустершейся надписью «Сингер мануфактуринг». Швейная машинка, находящаяся в чехле, была тяжелая, и девушка то и дело останавливалась, перекладывая ее из руки в руку и отдыхая.

Наконец девушка подошла к крыльцу и нерешительно остановилась, с испугом оглядывая богатый дом. Порылась в сумке, вытащила из нее какую-то бумажку и заклеенный потрепанный конверт. С минуту постояла, борясь с робостью, а затем все-таки решилась и нажала кнопку звонка, отделанную вычурной бронзовой накладкой.

Дверь открылась. На пороге появилась горничная – женщина средних лет в форменном черном платье и белом переднике.

– Что вы хотите? – строго спросила она.

Девушка совсем стушевалась, но все-таки нашла в себе решимость и выдавила:

– Простите, это дом мистера Доусона?

Говорила она тихо, робко, явно стесняясь, и горничная неожиданно для себя вдруг сжалилась:

– Да, это дом мистера Доусона, милочка. Но работы у нас нет, так что если ты…

– Нет-нет, мне не нужна работа, – поспешно заверила девушка. – У меня письмо… для мистера Доусона. Мне нужно с ним поговорить.

– По какому вопросу?

– По личному… моя мама… ну…

– Что? – Горничная немного растерялась.

– Моя мама велела мне передать письмо мистеру Доусону, – собравшись с духом, выпалила девушка.

Горничная задумалась. Внимательно вгляделась в лицо неожиданной гостьи и нахмурилась – лицо было какое-то… немного знакомое. Словно эта девушка… она могла бы быть… ничего себе!

– Милая, посиди в прихожей, а я спрошу у мистера Доусна, согласен ли он поговорить с тобой, – предложила она.

– Тогда отдайте ему письмо, пожалуйста. – Девушка протянула горничной конверт. – Я подожду тут, на крыльце.

Горничная кивнула и скрылась за дверью.

Девушка присела на чехол и церемонно положила себе сумку на колени. Подперла кулачком щеку, вздохнула. Ждать предстояло полчаса, не меньше. Хотя… нет, настолько честных людей не бывает. Вернее, бывают, но встречаются они весьма и весьма редко. Посмотрим, что получится в этот раз. Есть хозяева, которые за вскрытую корреспонденцию могут и уволить, но что-то подсказывает, что здесь другой вариант.

…Письмо скорее всего будет вскрыто по дороге в кабинет, кто бы сомневался. Вскрыто, прочитано, сунуто обратно в конверт и принесено хозяину. Возможно, эта горничная поступает подобным образом частенько, и хозяин только за – тут своя внутренняя игра, мужик страхуется. От чего? Сложно сказать. Но тетка не так проста, как хотелось бы.

Минут через десять дверь снова открылась.

– Заходите, мисс Уотергрин, – церемонно произнесла горничная. – Мистер Доусон вас примет.

* * *

Кабинет оказался великолепен. Найф подумала, что этот кабинет, по всей вероятности, отражает представления хозяина о том, каким обязан быть шикарный, именно шикарный кабинет. Мореный дуб, бронза, тяжелые портьеры, массивная люстра с бронзовыми рожками под потолком… все вычурно, все помпезно, все немножко «слишком».

И сам хозяин – тоже немножко слишком. Слишком вальяжен. Слишком надменен. Слишком (вот парадокс) доброжелателен. Слишком пристально рассматривает и слишком приторно при этом улыбается.

Мисс Молли Уотергрин, конечно, онемела при виде всей этой роскоши. Швейную машинку ее попросили оставить в прихожей (ну, мальчики, что это тут тетенька забыла? фи, какая скука), но сумку она до сих пор сжимала в руках.

– Проходите, сударыня, садитесь, – пригласил он. – Мишель, вы свободны. Проследите, чтобы Дороти подали горячий какао, вчера, по ее словам, Милинда притащила едва теплую бурду.

– Будет сделано, мистер Доусон. – Горничная поклонилась и мягко закрыла за собой тяжелую дубовую дверь.

– Ваша матушка, мисс Уотергрин, утверждает в своем письме, что вы – моя дочь. – Фредерик Доусон откинулся на спинку кресла и посмотрел совсем уже оробевшей девушке в глаза. – Вам двадцать три года, вы родились и всю жизнь прожили в Индианаполисе… м-да. Знаете, я, конечно, не любитель коллекционировать бездомных кошек, но так же я не люблю и скандалы. Поэтому, сударыня, я помогу вам. Так уж и быть.

– Мне… мне не нужно многое. – Молли Уотергрин сжала тонкие пальцы на ремне своей сумки. – Я нашла работу, завтра утром я уезжаю дальше, в Де-Мойн, но мама сказала… она сказала, что если вы хоть немного помните ее и если то, что было между вами… то вы не откажете… У меня есть билет на поезд и сто двадцать долларов, все, что я накопила…

– Вы швея? – деловито спросил мистер Доусон.

– Портниха, – поправила Молли Уотергрин.

– Когда уходит ваш поезд?

– Завтра, в семь утра. – Молли опустила глаза. – Если вы разрешите мне переночевать в вашем доме…

– Ну, это не проблема, – рассмеялся Доусон. – Вот что, девочка. Вспомнил я твою маму. Да… было дело, и как раз в Индианаполисе. Давай договоримся так. Ты – дочь моего умершего друга по имени Пол, и твоя мать попросила меня о помощи, ясно? Если заикнешься о том, что… что в этом письме, пока тут находишься, оторву голову.

– Да я никогда…

– Если никогда, то хорошо. Переночуешь и завтра уедешь. А за молчание, малышка, я тебе сделаю подарок. Хороший подарок. Тысячу долларов дам. Но договоримся. Никому, никогда и нигде ни слова о том, что ты моя дочь. Иначе, – он сделал руками движение, словно что-то откручивал, – поняла?

Молли Уотергрин испуганно закивала.

– Я даже на глаза никому не покажусь, – пролепетала она. – Мама говорила, что я на вас похожа. Вдруг ваша жена увидит?

– Умница, – похвалил Доусон. Взял со стола медный колокольчик, позвонил. Вошла давешняя горничная.

– Проводите мисс Уотергрин в спальню для временной кухарки, – велел он. – И проследите, чтобы не расхаживала по дому. Во двор – пожалуйста, но не по комнатам. Дороти скажете, что приехала дочь давно погибшего друга, попросилась переночевать и утром уезжает.

«Не перестараться бы с внушением, – подумала Найф. – Хотя, впрочем, в самый раз. Ведь первой у этого козла была идея свернуть «доченьке» шею во избежание возможных эксцессов. И эту идею он даже немножко сумел транслировать. Упрямый».

Горничная кивнула. Молли Уотергрин смущенно и благодарно улыбнулась «папе» и вышла следом за ней из кабинета.

* * *

«Дочка» оказалась существом на редкость робким. До самого обеда она просидела в отведенной ей комнатушке, тихонько слушая радио, а после обеда, состоявшегося на кухне в обществе слуг, горничная сжалилась над ней и отрядила прогуляться с горемыкой своего туповатого сына Ричарда, служившего в поместье подметальщиком. Миловидная Молли покорно шла за своим провожатым туда, куда он ее вел, и слушала его сбивчивые путаные объяснения. Парень с гордостью рассказывал, что «вот это самолеты, хозяин катается в Нью-Йорк, правда, садится на дозаправки, бензина не хватает», «это наше озеро, вон там хозяйская лодка, рыбу ловит», «это конюшня, хозяин разводит белых першеронов, вон, видишь, сейчас повели лошадь? Это Геракл, самый лучший жеребец на пять штатов», «это немецкая площадка, тут, когда немцы приезжают, хозяин устраивает пикник, большой пикник», «это мастерские и гараж, машины чинят».

Задавать вопросы Молли не пыталась, это, в случае Ричарда, было бесполезным занятием. Шла рядом, кивала, улыбалась – и все. Через два часа Ричарда позвала мать, и Молли оказалась предоставлена сама себе. Еще некоторое время она бродила по территории, избегая приближаться к дому, потом дошла до пруда, села на поваленное дерево и пробормотала себе под нос:

– Как-то слишком просто. Ладно, все равно нет времени, я тут не за этим.

…Потайное помещение под мастерскими, тайник с телами – под конюшней, три самолета, один из них с форсированным двигателем, – в ангаре, и «немецкий след», о котором проболтался простодушный Ричард. И даже площадка не огорожена…

Вечером, после ужина, Молли вызвал к себе Фредерик Доусон. Кроме него, в кабинете находилась его жена, и Молли с порога поняла, что мужик решил не рисковать.

– И впрямь, вылитый Пол… – жалостливо протянула Дороти. – Она так на него похожа. Бедняжка. Жаль, что у нас до сих пор так… так плохо относятся к незаконнорожденным детям. Милая, мы обязательно примем участие в вашей судьбе. Я знала вашего отца, он был прекрасным человеком.

– Ты святая, Дороти, – улыбнулся ее муж. – Молли, подойди сюда, дитя.

Молли опасливо приблизилась к столу.

– Возьми. – Фредерик торжественно протянул ей конверт с монограммой. – Тут две тысячи долларов и билет первого класса до Де-Мойн.

– Спасибо, – краснея, пролепетала Молли. – Вы так великодушны…

«Ставки повышаются? – ехидно подумала Найф, прижимая конверт к груди. – Рановато, черт возьми. Может, к утру сумма поднялась бы до трех тысяч?»

Она перешла в ускоренный режим, быстро прошла по кабинету, заглянула в неприметную дверь за креслом. Так и есть – винтовая лестница вниз и… Найф уже поняла, где будет выход. Вернее, два выхода – под мастерскими и под конюшней. Правильно, не в доме же тела препарировать. Интересно, какие части он оставляет себе, а какие продает немцам? И что с ним сделает боевой отряд Официальной Службы, когда придет сюда?.. Убийство – всегда убийство, вне зависимости от того, кого убили. И не надо прикрываться аксиомой, что «гости всегда умирают».

Не всегда.

Теперь понятно уже точно – не всегда.

Не все и не всегда, черт побери!..

…Время снова пошло с обычной скоростью.

– Не за что, милая. – Дороти Доусон улыбалась Молли. – А теперь идите к себе, ваш поезд уходит рано утром, вам надо бы выспаться получше, правда?

Молли закивала и попятилась к двери.

Осталось последнее – проверка площадки.

* * *

Все прошло без сучка и без задоринки – только ночного конюха пришлось отключить, но сделали это так, что он и не заметил ничего. Пусть поспит, целее будет.

С проверкой уложились в час, как, собственно, и было запланировано – на прошлой точке мешали конструкции и детали ящиков. Точка оказалась действующей и характеристики имела следующие:

Рабочая частота – тридцать два герца.

Диаметр – тридцать девять метров.

Тип – пульсирующая.

Локация рабочих долей – два часа, шесть часов, десять часов.

Находится на территории дочерней корпорации «Глобал транзит», в данный момент являющейся частной собственностью.

– Твоя шутка с дочкой получилась что надо, – довольно сказала Файри, уводя машину прочь по подъездной дороге.

– Нам две тысячи долларов для чего-нибудь пригодятся? – поинтересовалась Найф, вытаскивая из сумки конверт.

– Быстро работаешь. Не знаю. Может, и пригодятся. А что останется, отдадим Коле, пусть врачам заплатит, которые с Бардом возятся.

– Как он там, кстати? – спросила Найф.

– Вроде бы получше, сказали, что уже вне опасности. – Файри прибавила газу. – Мне больше интересно, сможет ли он дорогу выдержать.

– Да, это ты права, – мрачно кивнула Найф. – Три недели через океан, в машине, со сломанной спиной… одна надежда на то, что это Бард, а Контролирующие, они ребята живучие. Очень.

– Ладно, посмотрим. – Файри, постукивая ногтями по рулю, меланхолично следила за дорогой. – Ну что? В Айову?

– Угу. Дочка была правдива, что хоть на детекторе лжи проверяй. Нам в Де-Мойн?

– Ага, только не в сам Де-Мойн, а рядом.

– Обрати внимание, там большой аэропорт, – пробормотала Найф. – А для этого мира – так и вообще очень большой… Слушай, мне это все чем дальше, тем меньше нравится. Похоже, наши прощелкали гораздо более серьезную ситуацию, чем кажется на первый взгляд.

– Не кажется, а прощелкали. Ладно, обсуждать будем потом. Сначала дело.

* * *

В Город монахов, Де-Мойн, зеленый «Бьюик» въехал ранним утром, когда солнце только-только появилось над горизонтом. В «Бьюике» сидели две студентки, чистенькие, опрятные, и с любопытством озирались вокруг. На въезде в город обнаружилась заправка, и студентки, залив полный бак, пошли в кафе рядом с ней – выпить кофейку и послушать радио.

Кофе оказался так себе, а вот новости и впрямь были интересными. По крайней мере те, что не касались местных событий – канал, к сожалению, был как раз местным и с наглой самоуверенностью поставил такие важные известия, как открытие Фестиваля Настурций, перед информацией о событиях в Нью-Йорке.

В Нью-Йорке между тем происходило следующее. Русские спешно переоборудовали один из «БЛЗ» для транспортировки гостя. В кузове головной машины создали некое подобие больничной палаты. Установили койку, провели свет… Лекарства обещала предоставить одна из благотворительных организаций, до сих пор безуспешно боровшаяся за права гостей и не раз устраивавшая пикеты рядом с той же площадкой в Нью-Йорке. Теперь уже не Файри с Найф, а Скрипач с Итом поняли, что для этой страны не все потеряно, не для всех, живущих тут, чужая жизнь и чужая боль – интригующее шоу. Есть в Штатах добрые и великодушные люди, их немало, вот только трудновато им, видимо, приходится…

«Глобал транзит» бесился, но поделать ничего не мог – Россия категорически отказала в предоставлении ему монополии на маршруте Ялта – Стамбул (Файри и Найф тревожно переглянулись, но промолчали), а за гостя «Транзиту» заплатили существенную сумму, заставив принять ее под угрозой обращения в ООН. Тем более что в конфликт на этом этапе с ногами влезла Турция – ей совсем не улыбалась перспектива видеть на своем маршруте вместо своих «Дамасков» или русских «БЛЗ» чужие «Хаммеры» и терять на этом средства. В результате уже две страны поставили вопрос ребром: или берете деньги, или мы начнем бороться с вашей монополией другими способами… «Транзит» подумал, скривился, но деньги все-таки взял. В принципе он мог бы эту борьбу и выиграть, но…

– Есть дополнительный фактор, – уверенно сказала Найф. Нетронутый кофе стоял перед ней на столике, покрытом чистой скатертью в красно-белую клетку. – Они вполне могли победить и наших, и турков… но почему-то откатили ситуацию.

– Не фактор, – поправила Файри. – Факторы.

– Или факторы, – согласилась Найф. – Например, всплыла трасса Ялта – Стамбул. К чему бы это, как ты думаешь?

– Думать будет наша ученая подруга. – Файри хмыкнула. – А вообще да. Мы чего-то не видим. Чего-то не хватает.

– Ладно… ну что, двинулись дальше?

Файри кивнула. Вытащила мелочь, подошла к стойке, расплатилась за кофе. О чем-то весело принялась говорить с официанткой… Найф рассеянно смотрела в окно. Много городов было видено раньше, очень много. Теперь вот этот, еще один штрих в общую коллекцию. Еще один чистый, красивый, аккуратный город… в котором не хочется находиться. Они давно разделились на два типа, города. Те, в которых быть хочется, и те, в которых не хочется. В этом – не хотелось. За всей его чистотой, красотой, опрятностью словно скрывалась некая инфернальность… не объяснимая логически вообще ничем. Словно… Найф тряхнула головой.

Искусственный.

Он искусственный, этот город. Он не возник, как та же Москва. Он был построен. Построен «потому что так надо». Города не должны появляться таким образом. Они должны рождаться, как люди. И очень сильно, очень, отличается город, рожденный по собственной воле, от города, созданного волей чужой…

– Идем, – позвала Файри.

Сели в машину, Файри за руль, Найф рядом.

– Куда? – спросила она.

– Университет Аппера, но сначала прокатимся и посмотрим. Судя по тому, что я успела узнать у нашей новой подружки Джейн, которая там учится, а в кафе подрабатывает, нам нужно именно туда.

– Почему?

– Там есть программа по геофизике. Мало того, наша приятельница охотно рассказала будущей коллеге о том, где находится площадка.

– Так. – Найф напряглась.

– Эту площадку тщательнейшим образом изучают, – пояснила Файри. – Гостей, правда, увозят сразу же – считается, что они даже мертвые потенциально опасны.

– Чем именно?

– Тут все по науке, – осклабилась Файри. – А вдруг какая-то инопланетная зараза? Или агрессия?

– Агрессия? – повторила Найф. – От мертвого гостя?..

– Мне так сказали. В общем, гостя в мешок и, как говорит Джейн, сразу в аэропорт… на специальную базу в…

– В Нью-Джерси, я угадала?

– Угадала. Там, где есть оборудование, чтобы их исследовать.

– Замечательно. А ты не спросила, что она думает про точку в Нью-Йорке?

– Конечно же, спросила. – Файри хмыкнула. – Джейн считает, что йоркеры – идиоты. Что нельзя подпускать к площадке людей. И еще она считает, что русские – еще большие идиоты, потому что гости опасны, а они этого не понимают, но что взять с убогих.

– Какая осторожная юная леди, – с деланым уважением заметила Найф. – Сразу видно умного человека. Площадка охраняется?

– Охраняется, но прорваться туда будет проще простого. Давай только для очистки совести заглянем в университет, – попросила Файри. Найф кивнула.

– Каким боком тут, интересно, приклеился «Транзит»? – в пространство спросила она. – Хотя, думаю, он предоставляет университету транспорт… благотворительно и безвозмездно… да еще и самолеты, наверное, тоже их.

– В точку. «Транзит» тут хорошо зацепился. Он даже дает автобусы для болельщиков, когда спортивная команда едет выступать в другие штаты.

– Куда ни плюнь, – поморщилась Найф. – Так, погнали. Сначала универ, потом снимаем показатели – и срочно обратно. У меня появились нехорошие мысли по поводу ребят. Что-то больно быстро «Транзит» принял условия, тебе не кажется? Я понимаю, если бы на них надавило стран пять-шесть, да еще с ООН… но пойти на попятный, когда кипеж поднимают только Россия да Турция… мне это не нравится. Слишком легко отпускают. А наши расслабились, судя по всему.

– Все не нравится, – подтвердила Файри. – И обратно действительно надо побыстрее.

* * *

На поверку все оказалось еще масштабнее. Пошатавшись по территории и поговорив там и сям с разными людьми, от подавальщицы в студенческом кафе до заместителя ректора одного из факультетов, они узнали следующее. «Транзит» тут был повсюду, и в то же время его как будто и не было. Транспорт – их, это официально. А вот поддержка программы геофизических работ… да, тоже их, но опосредованно. Иногда корпорация могла, к примеру, выделить кому-то перспективному стипендию, иногда – оплатить обменную поездку.

– В Германию? – поинтересовалась Найф. Заместитель ректора, которого они ради экономии времени взяли под воздействие, вяло кивнул.

– В Германию, в Турцию, во Францию, в Ливию, в Сирию, в Италию… – начал перечислять он.

– Спасибо. – Найф коротко глянула на Файри. Та кивнула. – Вы нам очень помогли. Сходите теперь, пройдитесь, пообедайте и приступайте к работе. Вы должны сегодня приехать на площадку и провести исследования, помните? С вами поедут две студентки, привезут аппаратуру. Они немножко опоздают, и вы их отругаете, когда они появятся рядом с пунктом охраны. Это Джин и Ронда, они очень безалаберные. На точке они должны быть в четыре часа пополудни.

…Через два часа зеленый «Бьюик» выехал из городской черты и направился в сторону площадки.

– Грязно работаем, – поморщилась Найф.

– Да, грязно. А что делать?.. Время. – Файри тяжко вздохнула. – Времени нет. Еще же через всю страну обратно пилить.

– И не говори. – Найф нахмурилась. – Черт-те что. Как вообще можно работать в таких условиях? Ни боевиков, ни связи, ни научников, ни поддержки… Но есть одно неоспоримое преимущество – техногеника низкого уровня, поэтому в машине можно трепаться, о чем душа пожелает. Правда, трех «жучков» я после посольства все-таки вытащила, – усмехнулась она. – Теперь, если они еще работают, бедняги-слухачи вынуждены слушать разговоры в женском туалете на заправке, что на выезде из Нью-Йорка.