Текст книги "Слишком много (ЛП)"

Автор книги: И. А. Дайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 15

Талия

Летние месяцы в Ньюпорт-Бич проходят бурно.

Я работаю семь дней в неделю, совмещая работу в загородном клубе и официанткой. Я также подменяю других девушек, когда Джаред просит. Я пытаюсь вернуть его расположение к себе после того, как две недели назад провела четыре дня, восстанавливаясь после тяжелейшего гриппа. Тео взял отгул на работе, чтобы позаботиться обо мне, следил, чтобы я вовремя принимала таблетки, и баловал меня едой на вынос, сладостями и объятиями. Он спал в моей постели три ночи подряд, утверждая, что так безопаснее.

Я не протестовала. Мне нравилось, что он рядом.

Жаль, что в какой-то момент я должна была поправиться. Я бы проболела еще немного, если бы хоть как-то контролировала свое самочувствие.

Возможно, даже дольше, чем на немного.

Сейчас мы оба наверстываем упущенное на работе, так что я вижу его только между делом. Он спит, когда я прихожу домой после работы официанткой, обычно слишком уставший, чтобы раздеться, и все еще спит, когда я встаю в пять утра.

Я устала, поэтому решила пока не работать на вечеринках по пятницам и субботам. Всем нужно иногда отдыхать.

В пятницу днем Тео нет дома, но Арес встречает меня в прихожей, просясь на руки. Я даю ему горсть лакомств и наполняю его миски свежей водой и кормом. Через несколько минут дверь снова открывается. Арес выбегает из кухни, чтобы поприветствовать Тео.

– Привет. – Он входит с ящиком пива в одной руке и двумя коробками пиццы в другой.

– Привет. – Я отстраняюсь, когда он подходит ближе, чтобы поцеловать меня в щеку. – Твои братья придут?

– Нет. Ты сегодня не готовишь. У тебя не было выходных с тех пор, как ты заболела. Спроси, сколько ты должна мне за пиццу, и я накрою твое милое личико подушкой, пока ты будешь спать и смотреть, как ты делаешь свой последний вздох.

Я ударяю локтем по его ребрам.

– Это очень описательно. Если ты ждешь, что я скажу: «О, это так ненужно, ты же знаешь, я не против готовить», то не надейся. Я открываю крышки на двух бутылках пива, прежде чем мы садимся за стол и принимаемся за еду. – Спасибо. Мне нужен был выходной. Я думала, что справлюсь, но недооценила, сколько сна нужно моему телу.

– Я все время говорю тебе перестать работать официанткой. Я знаю, что ты хочешь снять жилье, но тебе не нужно спешить уезжать отсюда.

О, если бы он только знал, что у меня уже давно достаточно денег, чтобы снимать небольшую однокомнатную квартиру. Я не тороплюсь уезжать отсюда, хотя, возможно, мне стоит уехать. Мои чувства к Тео выходят из-под контроля, а он все еще держит меня на расстоянии.

– Я хочу, чтобы ты пошла со мной на вечеринку «Неожиданная правда» у Нико завтра.

– Мы уже говорили об этом. В воскресенье я работаю, а вечеринка, скорее всего, закончится только рано утром. Я слишком устала, чтобы снова пропустить время сна.

– Вообще-то, ты не работаешь в воскресенье. Я попросил Джареда дать тебе выходной. Не сердись, ладно? Я просто думаю, что тебе не помешает ночь, чтобы расслабиться, отдохнуть и…

– Он согласился дать мне выходной? – вмешалась я, мои брови сходились узлом. – Я спросила его об этом на прошлой неделе, и он сказал, что ни за что. Как ты это сделал?

Тео пожимает плечами, чувствуя видимое облегчение от того, что я не сержусь. Вечеринка «Неожиданная правда» звучит захватывающе, а с тех пор как я приехала в Америку, у меня не было времени на развлечения, кроме той ночи, когда я встретила Тео.

– Я очень убедителен.

– Безусловно. Спасибо.

Улыбка на его лице превращает мою кровь в газированную воду. Жить с ним с каждым днем становится все сложнее. Я думаю о нем двадцать четыре часа в сутки, и перед тем как заснуть, представляю его руки и губы на себе, скучая по теплу его тела.

– Вот дерьмо! – Я опускаю кусок пиццы обратно в коробку. – Кажется, у меня нет ни белого платья, ни даже блузки, чтобы надеть. Какие-нибудь бутики открыты в это время?

– Я позабочусь о тебе. – Он исчезает в своей комнате и возвращается с белым мини-платьем с рюшами. – Я попросил Шона и Джека подобрать для тебя наряд.

– Они думают, что я уменьшилась за последние две недели? – Я проверяю этикетку. – На нем написано, что размер 6, но выглядит он как 2. – Я потянула за обе стороны, чтобы проверить, растягивается ли ткань. – Может, подойдет.

– Подойдет. Тебе нравится?

– Нравится. Ты попытаешься задушить меня подушкой, если я спрошу, сколько я тебе должна?

Он кивает с суровым выражением лица.

– Определенно.

– В таком случае, – я приподнимаюсь на носочках и прижимаюсь губами к его щеке. – Спасибо.

– Не за что. А теперь иди прими душ или ванну, а я пока поставлю Озарк.

***

В комнате темно, когда мочевой пузырь пробуждает меня от глубокого сна. Проходит мгновение, прежде чем мои глаза адаптируются, и еще одна секунда, прежде чем я оцениваю свое положение.

Я не в постели.

И я не одна.

Я на диване, завернутая в объятия Тео под мягким одеялом, моя голова прижата к его шее. Ритм моего сердца мгновенно становится неровным. Эндорфины смешиваются с ощущением пушистости в груди, сдобренным легким диким вожделением.

Прекрасно, кучей вожделения.

Почему он всегда так соблазнительно пахнет?

Должно быть, мы заснули за просмотром Озарка. Хотя… если бы это было так, разве телевизор все еще не был бы включен?

Мягкое, всепоглощающее тепло заполняет мои внутренности. Он решил остаться со мной на диване после того, как я задремала. Мне нужно в туалет, но вырваться из его объятий, не разбудив его, может оказаться невыполнимой миссией. Мне слишком комфортно, чтобы прервать объятия. Слишком безопасно, когда его теплое тело прижимается к моему.

Я скучала по этому.

Мое колено согнуто, моя нога расползлась по его бедрам, и я держусь за его футболку, как будто бессознательно отказываюсь позволить ему отодвинуться. Если он проснется, мне придется идти в свою комнату, и кто знает, когда еще представится такая возможность? Я пытаюсь обмануть свое тело, что мне не нужно в туалет, и я продержусь еще два часа. Сейчас три часа ночи, а будильник прозвенит в пять, чтобы разбудить меня на работу.

Мой мочевой пузырь сопротивляется. Мой живот прижат к тазобедренной кости Тео, что не помогает делу, и в итоге я меняю положение.

Он вздрагивает, крепче прижимается ко мне и зарывается лицом в мои волосы.

– Даже не думай выбираться отсюда, – говорит он, его голос хриплый. – Засыпай.

– Я пытаюсь, но мне нужно в туалет.

С глубоким стоном он поднимает руку и отбрасывает одеяло в сторону.

– Давай быстрее.

Темнота в комнате скрывает огромную ухмылку на моем лице, когда я на цыпочках пробираюсь в ванную. Тео все еще в той же позе, когда я приползаю к нему через три минуты, но у меня нет возможности снова спрятать лицо у него на шее. Он переворачивает меня, прижимая спиной к своей груди, одну руку кладет мне под голову, а другой обхватывает талию.

– Спи, omorfiá.

Он называет меня так с самого первого дня, но это не перестает заставлять меня трепетать внутри. Я набираюсь храбрости и беру его руку, переплетаю пальцы и провожу большим пальцем по костяшкам его пальцев, погружаясь в сон. Проходит не более пяти минут, когда срабатывает будильник, но в этот раз в комнате светлее, что намекает на то, что прошло больше времени.

– Еще пять минут, – бормочет Тео. – Нажми «отложить».

Это его лучшая идея на сегодняшний день. Я наклоняюсь, чтобы взять телефон с журнального столика, затем прижимаюсь к Тео и снова закрываю глаза.

– Я подброшу тебя до работы, – хмыкает он, когда будильник снова начинает пищать. Он забирает телефон у меня из рук и, постучав по экрану, устанавливает еще один будильник, а затем кладет мобильник на подлокотник, притягивая меня к себе.

Я не могу удержаться от хихиканья, когда он прижимает меня к себе как можно ближе.

– Кто бы мог подумать, что Тео Хейс любит обниматься?

– Никто тебе не поверит.

Я снова выхватываю телефон, чтобы сделать селфи, на котором мы запечатлены в объятиях друг друга. Его глаза распахиваются при звуке щелчка фотоаппарата. Он пытается забрать телефон, но я не собираюсь позволять ему удалить единственную нашу фотографию.

Мы играем в борьбу, пока я пытаюсь не дать ему одолеть себя, но он сильнее, и я оказываюсь под ним, засовывая телефон в лифчик.

– Думаешь, это меня остановит? – бормочет он, держась за мою талию. – Отдай мне телефон. – Его пальцы исчезают под подолом моего топа, его прикосновения становятся легкими, заставляя меня извиваться, когда он прослеживает изгиб моей талии. – Не испытывай меня.

Мы находимся в самом компрометирующем положении, которое только можно себе представить. От давления его утренней эрекции на мое бедро мое тело воспламеняется от возбуждения. Я мгновенно готова, трусики мокрые, соски твердые. Он не пытается скрыть это, не подстраивает свое тело, чтобы скрыть, насколько он тверд.

Мои внутренности сжимаются в предвкушении с каждым дюймом моей кожи, к которой он прикасается. Атмосфера становится тяжелой, в ней гремят сексуальные угрозы, достаточно сильные, чтобы испепелить бриллианты.

Его сердце учащенно бьется о ребра, которые вдавливаются в мою грудь, и мое сердце принимает вызов, подстраиваясь под ритм. Каждый мой вдох становится неглубоким, коротким и напряженным.

Боже, я хочу его так сильно, что чувствую вкус собственного желания.

Благоговение в его глазах возрастает в десятки раз. Он словно околдован, заворожен ощущением моей кожи под кончиками пальцев. Когда его глаза встречаются с моими, зрачки раздуваются.

В любой момент.

Он поцелует меня.

И это будет впечатляюще.

Я представлял себе этот момент неделями, но реальность будет лучше. Она уже лучше, чем бесконечные сценарии, которые придумывало мое воображение. Я готова. Жду. Надеюсь.

– Ты такая красивая, детка, – шепчет он, пожирая глазами мое лицо.

Моя грудь вибрирует.

В буквальном смысле.

Будильник срабатывает, разрушая чары, вырывая нас из сексуальной, красной дымки как раз в тот момент, когда его пальцы касаются моего лифчика, и Тео отодвигается быстрее, чем мне хотелось бы.

Это больно.

Я достаю телефон и думаю о том, чтобы швырнуть его в стену, но, глубоко вздохнув, отключаю сигнал будильника и открываю фотогалерею, чтобы показать ему фотографию. На ней он спокоен, лицо расслабленное и довольное. Таким я его еще не видела.

Братья Хейс – профессионалы в сохранении бесстрастного, безэмоционального лица. Тем не менее я знаю Тео достаточно давно, чтобы улавливать его настроение по мелким жестам: сужению глаз, раздуванию ноздрей, вздергиванию уголков рта, когда он забавляется, но не хочет этого показывать.

– Мне нужно собираться на работу.

Он берет телефон, но не удаляет фотографию. Вместо этого он отправляет копию самому себе.

ГЛАВА 16

Талия

МОИ ВОЛОСЫ – ЭТО ЗАМАСКИРОВАННОЕ БЛАГОСЛОВЕНИЕ.

Это моя лучшая черта.

Многие женщины убили бы за такие волосы, как у меня.

Но если бы они только знали, как обидно и трудно укрощать тугие, закрученные в спираль локоны.

Я стою перед зеркалом в субботу вечером, пыхтя и отдуваясь, как разъяренная чихуахуа, когда кудри вылетают из заколки, отказываясь оставаться там, где я хочу. Я хотела сделать стильную прическу, но, поскольку волос достаточно, чтобы сделать два, а может, и три парика, прическа выглядит так, будто поверх моей существующей головы появилась вторая, очень волосатая.

Заколка летит через всю комнату, и я возвращаюсь к своей стандартной, скучной прическе наполовину вверх, наполовину вниз, чтобы хотя бы убрать локоны с лица и продемонстрировать не слишком броский макияж. Я остановилась на простоте: подводка для глаз, тушь для ресниц и красные губы. Скромно и не слишком откровенно.

Платье слишком откровенное, но я молча благодарна Шону и Джеку за то, что они выбрали его. Я хочу, чтобы Тео увидел меня такой, какой он увидел меня сегодня утром, когда мы почти поцеловались.

Этот мужчина сводит меня с ума. Заставляет быть дикой. Яростно желать его, когда мы соприкасаемся. Я более чем уверена, что он хочет меня, но по какой-то загадочной причине сдерживается, и с тех пор, как я проснулась в его объятиях, я размышляю о том, чтобы сделать первый шаг.

Иногда нужно сделать его. Использовать возможность или вечно жалеть о том, что не попыталась. В конце концов, когда мы приближаемся к концу нашего пребывания в этом мире, когда мы стары, одиноки и страдаем, больше не ставим галочки в списке дел, мы жалеем о том, чего не сделали, а не о том, что сделали.

Я не хочу сожалеть о том, что моя жизнь промелькнет перед моими глазами через пятьдесят лет или около того.

– Ты готова? – Его голос доносится через закрытую дверь спальни, и вслед за ним раздается стук костяшек пальцев.

– Думаю, да. – Я поправляю бретельки платья без спины со скромным декольте спереди. – Можешь войти.

Дверь открывается внутрь. Я смотрю в зеркало, как Тео входит в комнату. Он одет в брюки чинос и футболку с V-образным вырезом, на шее висит серебряный крестик.

Воздух движется вместе с ним, и аромат земляного одеколона обдает мое лицо. Медленно кружась на серебряных каблуках, я стесняюсь и одновременно радуюсь, когда пристальное внимание Тео сосредотачивается на моем теле.

– Ты выглядишь… – Его грудь вздымается и опускается быстрее, и мускулы на его челюсти напрягаются, когда его глаза встречаются с моими. – Ты хочешь, чтобы я убил кого-нибудь сегодня вечером?

– Все претензии должны быть адресованы твоему брату и его будущему мужу. Я не покупала платье. И еще… Я приму это за комплимент.

– Чертовски верно, это комплимент. Ты выглядишь сексуально.

Я беру с кровати маленький клатч и пересекаю комнату, чтобы остановиться перед ним, так близко, что наши ноги почти соприкасаются.

– От тебя так приятно пахнет, – хмыкаю я, вдыхая воздух вокруг него.

– Ты всегда так говоришь.

– Потому что ты всегда приятно пахнешь. И выглядишь ты тоже довольно привлекательно. Мы должны написать правду сейчас или когда приедем к Нико? О какой правде вообще идет речь?

– Все, что придет в голову. Странный, забавный, случайный или грязный факт о тебе, о котором ты обычно не кричишь с крыш. – Он достает из кармана черный перманентный маркер. – Сначала напиши мой.

Я снимаю колпачок и глажу его рубашку рукой, ослепленная твердыми, четко очерченными мышцами под моей ладонью. Почему он должен быть таким безумно совершенным? Даже глубокий, грубый шрам на его щеке прекрасен.

– Я знаю разницу, – небрежно диктует он. – Между жестче и быстрее.

Моя рука дрожит, а щеки горят еще сильнее, когда в голову проникают воспоминания о его теле, прижавшем меня к дивану несколько недель назад. Неужели он делает это специально? Знает ли он, что заставляет мое сердце пропускать несколько ударов одним лишь горячим взглядом?

– Я думаю, что «жестче» и «быстрее» должно быть написано заглавными буквами, – бормочу я, сосредоточившись на задаче.

– Звучит неплохо.

Я не вижу его лица, но в его голосе слышится веселье. Он делает это специально.

Ублюдок.

Я глубоко вдыхаю и отдаю маркер обратно. Моим телом управляют приступы дрожи, боль между ног невыносима, но в эту игру могут играть двое.

– Знаешь ли ты разницу между «не останавливайся» и «продолжай»?

Его потемневшие глаза, наполненные теплом, озорно искрятся. Боже, как хорошо, что я его понимаю.

– Продолжай – это поощрение для парня, который не может найти правильное место. Не останавливайся – это похвала для того, кто точно знает, где это место. – Он проводит рукой по моему боку и останавливается на бедре. – Ты знаешь разницу между «держись» и «приготовься»?

– Держись – это приказ. – Я увлажняю губы кончиком языка. – Приготовься – это обещание.

Тео тяжело сглатывает и кладет руку на мою талию, в руке у него маркер.

– Что я на тебе напишу?

И пуф, момент проходит.

Может, во мне есть что-то принципиально непригодное для траха? Почему он так упорно держится на расстоянии? Электрический ток между нами с каждым днем становится все сильнее, и пропорционально растет его сопротивление.

– У меня появились сомнения. Возможно, я зашла слишком далеко с откровенностью, – говорю я, пытаясь придумать менее уличающую правду. – Как насчет того, что это платье слишком узкое для трусиков.

Его глаза устремляются на меня, широко раскрываясь, когда он скрежещет зубами, а дыхание становится все глуше и глуше.

– Ты что, блять, издеваешься? – Он хватает меня за бедро, пальцы впиваются в тонкую ткань. Возможно, он нащупывает контур моего нижнего белья, которого там нет. – Ты не врешь.

– Зачем мне врать?

– Я этого не напишу. Тебя весь вечер будут трахать глазами, а я обязательно кого-нибудь убью. Многих. Всех двухсот. Выбери другую правду и надень пару гребаных трусиков.

– Я не могу… платье слишком тесное.

– Хватит дразниться, Талия. Мне и так приходится иметь дело с тобой, одетой подобным образом, – произносит он, проводя указательным пальцем по моим ключицам, затем ниже, по краю белой ткани на груди. – Не дави на меня. Есть тонкая грань, которую я не хочу переступать. Выбери другую правду.

Не давить?

Он вообще меня знает, чтобы такое просить?

Если толкать, тыкать, подталкивать и разрывать непересекаемые линии – это способ заставить его отказаться от игры, я буду толкать, тыкать и поджигать мир.

– Мне не хватает жемчужного ожерелья, – говорю я, улыбаясь, когда он отходит, оглядывая комнату в поисках упомянутого ожерелья. – Запиши это.

– Жемчужного ожерелья? – Его брови на секунду сходятся посередине, прежде чем щелкнуть. – Господи! У тебя такой грязный ум. Это тебе не идет! – (прим. перев.: Жемчужное ожерелье – половой акт, при котором мужчина извергает сперму на грудь и шею партнеру.)

Он отбрасывает маркер в сторону.

– Не будь таким. Это должно быть весело, верно? – Я засовываю маркер обратно ему в руку. – Ты выиграл. Ничего сексуального. – Это значит, что мне придется использовать оригинальную идею. – Напиши, что я провела месяц в тюрьме.

– Что? – хмурится он. – Почему? Когда?

– Почти два года назад. Я не смогла заплатить залог.

– Значит… ты ждала суда? – Его глаза ищут мое лицо. – В чем тебя обвиняли?

Интересно, какой будет его реакция, если я скажу ему правду… убийство. Убежит ли он? Выставит меня за дверь? Выслушает ли он мою историю? Сомневаюсь. Дома никто не захотел слушать. Никто не спрашивал, убила ли я его. Все считали, что да, но никто не спрашивал, почему.

Их мнение было однозначным: виновна.

Василис Димопулос был любимым греческим героем. Воплощенный Робин Гуд. Человек, которого боготворили тысячи людей. Кандидат в президенты. Филантроп.

Убила ли я его на самом деле и при каких обстоятельствах, было неважно. Правда не имела значения для толпы людей, плюющих мне в лицо. Василис был мертв, и кто-то должен был сгнить в тюрьме.

Началась охота на ведьм. Люди стояли у здания суда, держа в руках транспаранты с багровой надписью: «Сжечь ее на костре». Многие требовали публичного суда.

– Это неважно, – вздохнув, говорю я. Эгоистично скрывать правду, пока мы с каждым днем становимся все ближе, но сегодня не время бросать бомбу, которая перевернет наши отношения с ног на голову. Если я когда-нибудь наберусь смелости и поделюсь своей историей, Тео будет тем, кто ее услышит, потому что случилось то, о чем я и подумать не могла: Я доверяю ему безоговорочно. – Просто запиши это, и пойдем. Мы опоздаем.

Он крепче сжимает маркер, мышцы челюсти напряжены.

– Ты уверена, что хочешь, чтобы я это написал?

– Да. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом, но не сегодня, хорошо? – Раны свежи; не думаю, что они когда-нибудь заживут. – Я не готова. – Не готова потерять тебя.

Он заменяет колпачок на маркере, убирает его в задний карман, а затем крепко обнимает меня, прижимаясь губами к моему виску.

– Когда ты будешь готова, я выслушаю.

Я прижимаюсь к нему, впитывая близость и покой, которые он вызывает. Это простой жест – объятия. Ничего экстраординарного, но когда ты лишен человеческого общения так долго, как я, объятия значат больше, они задевают по-другому.

Проснуться в его объятиях сегодня утром было самым счастливым, спокойным и благотворным моментом в моей жизни. Я и раньше просыпалась рядом с ним, но сегодня все было по-другому. Он сделал это не из жалости или из-за беспокойства. Он хотел обнимать меня всю ночь. Но когда я расскажу ему правду, он может больше никогда не подойти ко мне.

ГЛАВА 17

Талия

ДОМ НИКО ОГРОМЕН. Шесть спален, огромный сад и гостиная, в которой поместилась бы вся квартира Тео.

Здесь полно красиво одетых людей, у каждого из которых на белых одеждах написана своя правда. Шон и Джек, оба в одинаковых футболках с V-образным вырезом, стоят в конце комнаты с пивом в руках и улыбаются, разговаривая с группой мужчин. Я не вижу Логана, но уверена, что он где-то здесь. Нико подходит к нам, как только мы переступаем порог. Он и Тео – ужасно похожи. Настолько, что мне кажется, они должны были быть близнецами.

Я пока не могу понять, что это, но Нико окружает какая-то нервирующая аура. Каждое его движение и жест несут в себе угрозу. Одним взглядом он, наверное, может запугать целый тюремный блок безжалостных заключенных.

Думаю, таким же взглядом он мог бы уговорить на оргию целый дом супермоделей, но это уже не важно.

От того, как он говорит и ведет себя, мне становится так же тепло, спокойно и комфортно, как в операционной.

В отличие от Логана, который мне сразу же понравился. Он веселый, немного показной, но доброжелательный и позитивный.

Я рада, что не стала зацикливаться на словах Тео о слишком узком для трусиков платье, потому что у белокурой богини, стоящей чуть дальше, точно такой же корсет, который едва прикрывает ее ареолы, и сюрприз, сюрприз… Логан повис на ней, как зеленушка на новом побеге розы.

Я разглядываю море людей, одетых в белое, и усмехаюсь над некоторыми истинами, которые вижу.

У меня проблемы с алкоголем.

Мне 40, я богат и не женат.

Я могу сдержать вас с помощью резинки для волос.

Мои сиськи ненастоящие.

– Почему я не удивлен? – говорит Нико, останавливаясь рядом с нами и читая мою правду. – Ты точно не промах.

– Предположительно. – Я подмигиваю и читаю его грудь, мои брови встречаются посередине. Я тебе не перезвоню. – Это должно было быть неожиданно, Нико. Это, – я указываю на его правду. – Очевидно. От тебя так и разит неприверженностью.

– Большинство женщин не обладают твоим обонянием, – признает он, но его внимание больше не обращено на меня. Я провожаю взглядом высокую стройную брюнетку с водопадом прямых волос, собранных в высокий хвост. – А вот она точно обладает. – Он ухмыляется ее правде: если ты позвонишь, я не отвечу.

Похоже, что это пара, созданная на небесах.

Нико похлопывает Тео по спине, говорит ему, что на улице есть бар, и, проглотив наживку, направляется в толпу к поразительной брюнетке. Она действительно великолепна: четко очерченные высокие скулы, кроваво-красные губы, безупречная прическа, макияж и фигура песочные часы, обтянутая платьем-слип.

Кэссиди машет мне рукой из другого конца комнаты, где она стоит с Эм Джей рядом с красивым, блестящим черным роялем. Она бросается ко мне в облегающем платье длиной до колен с разрезом до бедра. Она обнимает меня и хмурится, когда читает мою правду; моя реакция такая же, когда я читаю ее.

Возможно, сегодня тебе придется воспользоваться своим безопасным словом.

– Ты отлично выглядишь, Талия, – говорит она, становясь со мной под руку, а ее глаза сканируют комнату. – Я слышала, что завтра ты не работаешь. Как тебе удалось это сделать? Я умоляла Джареда дать мне выходной с тех пор, как он рассказал мне об этой вечеринке.

Тео обхватывает меня за талию, прижимая к себе, и этот жест так же ожидаем, как цветы на свалке. Я думала, что он будет преследовать одну из многочисленных женщин, и приготовилась к вечеру, когда придется сдерживать свои чувства, но вот он здесь, прикасается ко мне на публике, в интимной обстановке.

– Что ты хочешь выпить?

– Мне понравилось последнее, которое ты выбрал, так что я оставлю выбор за тобой.

Голубые глаза Кэссиди перемещаются между Тео и мной, ее губы складываются в тонкую линию. Она изо всех сил старается не сморщиться и не изобразить шок, но как только он удаляется, она вцепляется в мое предплечье.

– Ты с ним трахалась? – говорит она. – И он все еще здесь?!

– Мы не трахались, – шиплю я, оглядываясь по сторонам, чтобы проверить, не услышал ли ее кто-нибудь, но никто не обращает на нас внимания. – Мы друзья. Я живу у него дома, ради всего святого!

Вот дерьмо.

Так трудно было скрывать эту информацию от ее ушей все эти недели… Теперь я просто вынуждена была оступиться.

Она впивается ногтями в мою руку, щеки розовеют, глаза расширяются.

– Скажи мне если… – Она спотыкается на полуслове, ее улыбка сползает, а губы раздвигаются в неслышном охе.

Я сканирую комнату в поисках того, что заставило ее расстроиться, но она снова тянет меня за руку, чтобы привлечь мое внимание, прежде чем я сложила два и два вместе. Слишком поздно, я уже заметила, почему ее глаза потеряли блеск.

Логан.

Он стоит у рояля, обнимая одной рукой белокурую богиню за талию, а другой поглаживая изгиб ее бедра. Его взгляд прикован к ней, когда он говорит, плечи отведены назад, мускулистая грудь выставлена напоказ.

Тео считает Логана наименее искусным в игре в соблазнение, но он ошибается. Я бы поставила кучу денег на то, что в постели Логана побывало больше женщин, чем в постели Тео и Нико вместе взятых. Он не такой изощренный, как Тео, но это работает только в его пользу. Из семи братьев Логан – самый крупный игрок и самый искусный в общении. Как жесты Нико несут в себе угрозу, так и жесты Логана наполнены сексуальным подтекстом, когда он нацеливается на цель.

Кэссиди снова берет меня за руку.

– Ты должна рассказать мне все о себе и Тео. – Она притворно улыбается и тяжело сглатывает, словно пытаясь прогнать боль, забивающую горло.

– Ты хочешь уйти отсюда? – спрашиваю я. Очевидно, она испытывает к Логану чувства, выходящие за рамки сексуального влечения, и я могу представить, как больно наблюдать за ним с другими женщинами. – Мы могли бы пойти в Tortugo и выпить немного, а потом танцевать всю ночь напролет в Q.

– Нет, не глупи, – мягко говорит она, одаривая меня благодарной улыбкой. – И не пытайся сменить тему.

– Ты уверена? Я не против уйти.

– Уверена. – Она сжимает пальцами мое запястье, прося меня оставить тему или благодаря за то, что я предложил ей выход. Я не могу сказать. – Давай, говори! Я хочу знать, что у вас с мистером Хейсом.

Пока Тео не вернулся с высоким стаканом голубой жидкости, я вынуждена объяснять свою жизненную ситуацию и отвечать на мягко говоря неуместные вопросы, но как только он подходит ближе, выражение лица Кэсс превращается в ту же бесстрастность, с которой она относится ко всем Хейсам. Не прошло и минуты, как она оправдывается и спешит за Мэри-Джейн.

Я мысленно записываю, что однажды приглашу Кэсс выпить кофе и пройтись по магазинам, чтобы помочь ей пережить влюбленность в Логана.

Тео выводит меня на улицу, в задний сад, где собралось около сотни человек, наслаждающихся музыкой, которую ставит профессиональный диджей, расположившийся на импровизированной сцене. Я ожидала, что вечеринка пройдет внутри, но гостиная выступает в роли площадки для встречи и знакомства, и главное событие происходит именно здесь.

Она напоминает типичную вечеринку в колледже, которую можно увидеть в американских комедиях, но люди за двадцать пьют виски и вино, а не студенты, которые пьют пиво из красных соло-стаканчиков. Впрочем, наготы здесь тоже хватает. Многие женщины разделись до платьев и щеголяют в бикини или кружевном белье, пользуясь надувными фламинго в бассейне. Несколько пар целуются тут и там; одна из них почти всухую трахается на одном из шезлонгов.

По периметру стоят два вышибалы, которые, вероятно, следят за тем, чтобы никто не затеял драку и случайно не сломал дорогую мебель Нико для патио. Слева от сцены стоит стол для пивного тенниса, и Тео тянет меня в ту сторону.

– Талия! – кричит Джек, приближаясь вместе с Шоном. Они оба одаривают меня быстрыми взглядами и одобрительными улыбками. – Ты выглядишь потрясающе! Я рад, что тебе идет.

– Я удивлена, что оно подходит, – признаюсь я. – Но спасибо. Вы избавили меня от бешеного похода по магазинам сегодня.

Они целуют меня в щеку, и Джек кружит меня, любуясь платьем. Мы как-то незаметно попадаем в ритм музыки, отходя от стола, чтобы потанцевать среди других людей.

Я расслабляюсь, теряюсь в музыке и начинаю думать, что, возможно, у меня все получится. Может быть, мое прошлое не разрушило мое будущее. Может быть, я смогу прожить свою лучшую жизнь среди новых друзей. Я бессвязно счастлива и надеюсь, что это надолго.

– Ты должна рассказать мне, что происходит между тобой и Тео! Клянусь, я не расскажу ни Шону, ни кому-либо еще. – Через несколько песен Джек ведет меня в бар, глаза сверкают, возбуждение сочится из его пор. – Пожалуйста… очень прошу! Я вижу, как ты смотришь на него, девочка. Ты хочешь его!

Я провела достаточно времени с семьей Тео, чтобы понять, что у нас с Джеком есть общая духовная связь. Скорее всего, несмотря на свои обещания, он в мгновение ока перескажет мои слова Шону, но кто знает? Возможно, я ошибаюсь. Построить настоящие отношения – значит отпустить свою подозрительную натуру.

– Разве можно меня винить? Ты же видел его. Ты его знаешь.

Рот Джека расплывается в широкой ухмылке, и он толкает меня локтем в ребра.

– Я так и знал! – Он хлопает в ладоши, жестом приглашая бармена подойти. – Итак, каков план игры? Тео трудно расколоть. Они все такие, но я думаю, что ты ему тоже нравишься, понимаешь? Он следит за тобой как ястреб.

Я наклоняюсь ближе, понижая голос.

– Это потому, что он знает, что это платье слишком узкое для трусиков.

Глаза Джека становятся шире, и он игриво отталкивает меня, лукаво ухмыляясь.

– Ты маленькая дразнилка!

Я бросаю взгляд в сторону стола для пивного тенниса, где мы оставили Шона и Тео. Моя улыбка сползает с лица, а желудок опускается, как мешок с песком, брошенный в реку. Он разговаривает с красивой женщиной, что, по правде говоря, подсказывает мне, что я должна забронировать номер в мотеле на ночь, иначе мне придется слушать о его сексуальной жизни.

Мне нравится жесткий секс.

Мой разум наполняется нарастающими нитями головной боли, которая грозит перерасти в полноценную мигрень, когда Тео смеется над тем, что говорит женщина. Они близко, в нескольких сантиметрах друг от друга, и он не мешает ей проводить пальцами по его руке.

Я отвожу взгляд, желчь обжигает горло.

Надежда улетучивается, а вслед за ней и хорошее настроение, и уверенность в себе.