Текст книги "Слишком много (ЛП)"

Автор книги: И. А. Дайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 25

Талия

В свой выходной день я включаю музыку в гостиной и открываю все окна в квартире, а затем провожу день, убирая все комнаты, наводя порядок в шкафу в прихожей и готовя любимое блюдо Тео.

После этого я долго принимаю ванну, балую себя скрабами для тела и масками для лица и даже закрываю глаза двумя ломтиками огурца. Идея кажется идиотской, но я готова к тому, что мне докажут обратное. Кто знает? Может быть, они что-то изменят? Может быть, моя кожа станет более сияющей. Музыка все еще играет, но на этот раз она проникает через маленький динамик моего телефона, пока я лежу в теплой воде, наслаждаясь небольшим временем для себя.

Через сорок минут, завернувшись в полотенце, я закрываю дверь ванной и на цыпочках прохожу через холл в спальню – деревянный пол холодный под моими теплыми, смоченными водой ногами. Окна все еще открыты, и в комнату проникает прохладный ветерок, но не это вызывает мурашки по коже. Что за… Я свожу брови вместе на краткий миг, пока мой мозг переваривает увиденное.

Страх сжимает мое горло, влажный и липкий.

Мои ноги замирают, приклеившись к месту в дверном проеме.

Плюшевый медведь, которого Тео выиграл для меня на прошлой неделе в игровом автомате, сидит на кровати, подпертый несколькими декоративными подушками. Его лапы обхватывают большой букет красных роз.

Его голова отсутствует…

Она лежит на полу, глаза мишки смотрят в потолок, а в рот ему засунут свернутый лист бумаги, перевязанный красной ленточкой.

Укол адреналина заставляет меня двигаться. Я бегу обратно в ванную, захлопываю дверь и поворачиваю замок. Что, черт возьми, происходит?

Я проверяю дверь, чтобы убедиться, что она заперта.

И проверяю снова.

Ужас заполняет мои легкие, как тяжелая грязь. Мой телефон все еще лежит на полке, в воздухе звучит тихая музыка. Я сжимаю его в дрожащих руках, пульс мешает сосредоточиться. Потребовалось три попытки, прежде чем я успешно набрала номер Тео.

– Я сейчас выезжаю из офиса, – говорит он, отвечая на втором звонке.

Мои губы раздвигаются, но из них не выходит ни звука. Я перестаю дышать, когда за дверью ванной раздаются торопливые шаги.

– Талия?

Вместо того чтобы помочь мне взять себя в руки, звук его голоса производит совершенно другой эффект. Жалкое, тихое хныканье бурлит в моей груди и становится более слышным, когда кто-то хлопает рукой по двери.

– Талия, что случилось?

– Кто-то в доме, – шепчу я, прикусывая щеку так сильно, что чувствую вкус крови.

– Что? Что…, – он осекается, словно ему нужна секунда, чтобы соединить все точки. – Черт! Где ты? – Торопливые шаги хлопают по полу, и дверь стучит с его стороны, заставляя меня подпрыгнуть. – Ты в порядке?

– Я в ванной, – задыхаюсь я, кусая кулак, чтобы не шуметь, когда еще один стук доносится до моих ушей за секунду до того, как дребезжит дверная ручка.

– Оставайся там. Запри дверь. Я иду, детка, оставайся там. – Двигатель его машины грохочет на заднем плане. – Поговори со мной. Не вешай трубку. Оставайся на линии.

Стук моего сердца в груди смешивается с ревом большого двигателя, тяжелым дыханием Тео и моим придушенным хныканьем.

Это сводит с ума.

Секунды тикают, растягиваясь в вечность.

Очередной стук в дверь ванной заставляет меня нырнуть под раковину. Я прикрываю голову рукой, дрожа всем телом, когда в щель под дверью просовывается свернутая записка изо рта Тедди.

– Кто-то обезглавил плюшевого мишку, – шепчу я Тео.

Шины его Камаро визжат у меня над ухом.

– Я еду. Оставайся на месте. Не двигайся. Ты кого-нибудь видела?

– Нет.

Угроза дошла получателя, и кто бы там ни был, он начинает отступать. Я слушаю, затаив дыхание, пока не захлопывается главная дверь, и слезы наворачиваются сильнее, облегчение смешивается со страхом.

– Кажется, он ушел…

– Не двигайся! – немедленно кричит Тео. – Не открывай дверь, детка. Оставайся на месте, пока я не приеду.

– О, Боже! – Я вскакиваю на ноги, дрожа всем телом. – Арес… Я не слышу его!

– Не открывай дверь! – Он снова кричит, словно видит, как я тянусь к ручке. – Арес с тренером, помнишь? Его нет дома. Оставайся в ванной. Я уже почти там.

Я опускаюсь на пол, прислушиваясь, не раздастся ли какой-нибудь звук, но в квартире тишина.

– Я принимала ванну, – бормочу я, потому что не могу выносить сводящий с ума звук пульса, бьющегося в ушах. – Играла музыка, я оставила окна открытыми и не заперла ванную. Что если…

– Не ходи туда, – предупреждает Тео. – Не думай об этом. С тобой все в порядке. Ты в порядке. Я оставлю тебя на двадцать секунд, хорошо? Мне нужно позвонить Шону. Оставайся со мной.

– Мне страшно, – хнычу я.

Не думаю, что я когда-либо произносила эти слова вслух. Я даже никогда не думала о них раньше. Даже когда я оказалась в тюрьме, запертая в изоляторе, потому что из-за обвинений меня могли запросто убить. Ни когда мой адвокат заявил, что не будет бороться за мое дело, ни даже когда родители выгнали меня из своего дома. Отвращение на лице отца, когда он отмахнулся от меня, сказав, что у него больше нет дочери, преследует меня во сне по сей день.

Но я никогда не испытывала такого парализующего страха, как сейчас, и думаю, не потому ли это, что я впервые в жизни по-настоящему счастлива. Счастье может исчезнуть, если тот, кто ворвался сюда, наложит на меня руки. Бог знает, что они хотели сделать.

– Я знаю, Omorfiá. Я уже недалеко. – Мотор взревел громче. – Я позвоню Шону. Двадцать секунд. Считай.

Вы переведены в режим ожидания, пожалуйста, подождите.

Я ползу по кафельному полу, прижимаясь спиной к ванне, не отрывая глаз от дверной ручки.

Вас перевели в режим ожидания, пожалуйста, подождите.

Я наклоняю голову, собирая в кулак свои мокрые волосы, слезы грозят пролиться. Держи себя в руках! Я плотно закрываю глаза, глубоко вдыхая.

Вы были переведены в режим ожидания, пожалуйста, подождите.

Двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть.

– Талия. – Тео возвращается вместе со звуком его Камаро, несущегося по городу. – Шон уже в пути. Ты что-нибудь трогала?

– Нет. Где ты?

– Близко. Не двигайся, пока я не приду, поняла?

Я прикусила губу. Офис Тео находится в центре города, недалеко от квартиры, но все равно кажется, что он ехал не минуты, а часы. Я бросаю взгляд на экран, чтобы проверить, сколько времени прошло с момента моего звонка, но это не имеет значения. Рев Камаро, несущегося по улице, уже не только доносится до моего уха. Он прорывается сквозь стены здания.

– Я здесь. – Шины визжат, прежде чем машина останавливается, а дверь открывается раньше, чем глохнет двигатель.

Я вскакиваю на ноги, воспламеняясь от нахлынувшей смелости, когда Тео здесь. Я поворачиваю замок, когда главная дверь распахивается, ударяясь о стену с громким стуком. Я дергаю дверь ванной и выхожу в коридор.

Тео обнимает меня за плечи.

– Ты должна была остаться там, – говорит он, и его сердце бьется быстрее моего, когда он притягивает меня к себе, прижимаясь губами к моей голове. – Ты в порядке, детка, ты в порядке. – Он крепко обнимает меня, обхватывая одной рукой мой затылок. – Ты в безопасности. Тебе больно?

– Нет, я в порядке. Прости, я запаниковала.

Стыд обжигает мои щеки. Кем бы ни была девушка в ванной, это была не я. Я не паникую. Я не прячусь. Я встречаю все, что мир хочет бросить мне в лицо.

Но не сегодня. Сегодня опасность казалась слишком реальной, ставки были слишком высоки.

– Почему ты извиняешься? – Он отталкивает меня настолько, что осматривает меня и проводит подушечками больших пальцев по моим щекам. – С тобой все в порядке. Это нормально – бояться. Мне тоже было страшно.

Я снова утыкаюсь лицом в его грудь. Мои глаза слезятся, но близость его тела успокаивает меня быстрее, чем любой транквилизатор…

Я влюблена в него.

Я люблю его, и именно поэтому я запаниковала. Он – единственный человек, которого я не могу потерять ни в коем случае.

И я его потеряю.

Груз моих секретов сдавливает меня изнутри. Я должна была рассказать ему раньше, до того, как позволила себе влюбиться в него, до того, как он стал самым важным человеком, до того, как мысль о том, что я могу его потерять, начала разрывать меня на части.

– Это были самые долгие пять гребаных минут в моей жизни, – мягко говорит он, нанося один поцелуй за другим на мой лоб, а затем поднимает меня с пола и заключает в свои объятия, как маленькую девочку.

– Самые долгие пять минут в моей жизни, – признаю я, обхватывая его за шею.

Он пересекает прихожую и усаживает меня на диван, снова поправляя полотенце.

– Я принесу тебе одежду до прихода Шона. – Он исчезает в коридоре, а мое сознание раскалывается пополам.

Тео заслуживает того, чтобы узнать правду. Он заслуживает возможности принять осознанное решение относительно меня, нас и нашего будущего, но я боюсь рассказать ему о Василисе и обвинении в убийстве, потому что знаю, что он сделает.

Он уйдет, как и все остальные.

А я снова останусь одна и буду бороться за свое существование.

Тео долго молчит. Я представляю, как он стоит в дверях спальни, рассматривая сцену, обезглавленного плюшевого мишку на кровати и цветы в его лапах. Дверцы шкафа открываются и закрываются за мгновение до того, как он возвращается с моей майкой и трениками в одной руке и свернутым листком бумаги из ванной в другой.

– Спасибо, – говорю я, когда он протягивает мне одежду.

– Скажи мне, что с тобой все в порядке, Талия.

Я не в порядке. Как я могу быть в порядке? Я ослабила бдительность, и теперь мне не грозит потеря друга или мужчины, в которого я влюблена.

Мне грозит потеря мужчины, которого я люблю.

Я ловлю его губы своими, поцелуй медленный и нежный.

– Теперь я в порядке, – лгу я. Сейчас не время говорить правду. Не сегодня. Не сейчас, но скоро. Ему нужно узнать, обдумать и решить, что он хочет делать со мной дальше.

Он помогает мне одеться, несмотря на мои протесты. Теперь, когда он здесь, парализующие холодные мысли отступают, и мне становится легче сдерживать жуткие «если», не давая им пировать в моем сознании.

Вопль полицейских сирен снаружи становится все ближе с каждой секундой, пока двигатель не глохнет.

– Не двигайся. Я сейчас вернусь, – говорит Тео, когда громкий стук сотрясает дверь.

Впервые я вижу Шона в полной полицейской форме, с пистолетом в кобуре и темными очками, задвинутыми назад в густые волосы. Он ниже Тео и не такой широкий, но сходство есть, как и у всех Хейсов.

– Привет, детка, как ты держишься? – Он огибает диван, приседая передо мной. – Ты до смерти напугала Тео. И меня тоже.

– Я в порядке. Я просто… Я не знаю. Я запаниковала.

– Я бы тоже запаниковал, если бы в моем доме был кто-то, кого там не должно быть. – Он встает и смотрит на Тео. – Покажи мне, с чем я имею дело, брат. Команда криминалистов уже в пути.

Они разворачиваются и исчезают в коридоре. Я иду на кухню, чтобы налить себе стакан воды: последние тридцать минут были, мягко говоря, сюрреалистичными. Записка, которую мне подсунули под дверь ванной, лежит на журнальном столике. Я осторожно разворачиваю ее, касаясь только уголка, а затем использую пульт дистанционного управления и телефон, чтобы прижать края. Слова напечатаны темно-красными чернилами, шрифт – причудливый.

У тебя был шанс, и ты его упустила. Пора играть.

Я перечитываю ее три раза, с каждым разом понимая все меньше и меньше, пока идеи формируются и трансформируются в моей голове.

– Тебе не стоило к этому прикасаться. – Шон опускается рядом со мной. – Похоже, ты задела чье-то самолюбие, детка. Кого ты недавно задела?

Тео опускается рядом со мной и наклоняется, чтобы прочитать короткую записку, нахмурив лоб.

– Я собираюсь, мать его, убить его.

– А, так ты знаешь, кто это? – спрашивает Шон.

Я качаю головой, не понимая, кого Тео может подозревать.

– Понятия не имею.

– Понятия не имеешь? – Тео дымится, проводя рукой по волосам на затылке. – Дин Страйкер.

– Ты думаешь, Дин вломился в твой дом? Не смеши меня! – шепчу я.

– Кто еще это мог быть? Дин прислал тебе цветы, Талия. Красные розы, точно такие же, как в спальне. Он был в бешенстве, когда понял, что у него не будет другого шанса с тобой, а это, – он показывает на записку. – Угроза.

– Когда это было? – спрашивает Шон, доставая блокнот из кармана жилета.

– После вечеринки у Нико. Я чуть не сломал ему челюсть в ресторане Нико на прошлой неделе.

Я качаю головой, беспокойство корчится в моем животе, как ведро с земляными червями.

– Я не думаю, что это был Дин. Он порядочный парень. Не могу представить, чтобы он обезглавил плюшевую игрушку. А как насчет Ашера? Он наверняка затаил на меня злобу.

Тео крепче прижимает меня к себе, мышцы его рук и плеч напряжены.

– Это был Дин, Omorfiá. Я просто знаю это. И конечно, он чертовски милый. Он, в общем-то, назвал тебя шлюхой, но он хороший мальчик.

Шон черкает в блокноте.

– Я проверю их обоих. Мне нужно, чтобы ты рассказала мне о сегодняшнем дне, Талия. Когда ты в последний раз видела спальню нетронутой?

– Я убиралась в доме весь день. Окна были открыты. Я закончила около трех, закрыла окна и взяла свежую одежду из спальни, прежде чем принять ванну. Я должна была закрыть окно и там, но забыла.

– Как долго ты была в ванной?

– Сорок, может быть, пятьдесят минут.

Тео достал телефон и пролистал журнал вызовов.

– Она позвонила мне в десять минут четвертого.

– Возьмем примерно час. С десяти минут третьего до десяти минут четвертого, – говорит Шон. – Ты что-нибудь слышала или видела?

– Нет, у меня играла музыка на телефоне. Когда я выходила из ванной, в спальне никого не было. Я увидела плюшевого мишку и заперлась в ванной, чтобы позвонить Тео, но тот, кто был здесь, несколько раз стукнул в дверь, подсунул под нее записку и ушел.

– Есть ли камеры вокруг здания?

– Да, несколько, – говорит Тео, беря меня за руку, чтобы не дать мне задрать нитку майки. – Я позвоню управляющему зданием и принесу тебе записи.

Шон поднимается на ноги, когда по дому разносится тихий стук. Он ведет команду криминалистов в спальню, коротко объясняя ситуацию, пока Тео разговаривает по телефону с управляющим.

– Остановись, – говорит он мгновение спустя, притягивая меня к себе. – Прекрати думать. Ты заработаешь себе головную боль. Я уверен, что это был Дин, и как только Шон подтвердит, я займусь этим психом. Больше он к тебе не приблизится.

Я прижимаюсь к его груди, пытаясь заглушить бурю в своей голове.

– Обними меня на минутку.

Он обнимает меня, проводит одной рукой по спине, а другой по лицу. Мои глаза закрываются, а сердце замирает и болит одновременно.

Шон говорит:

– Потребуется около часа, чтобы очистить комнату от пыли на предмет отпечатков, – и я открываю глаза.

Я не отхожу от Тео. Мне абсолютно все равно, что сейчас думает обо мне Шон. Считает ли он меня слабой или нуждающейся, неважно. В глубине души я хочу верить, что Тео поймет, когда я расскажу ему правду о своем прошлом. Я хочу верить, что он не уйдет, но почему бы и нет?

Все остальные ушли.

– Мы арестовали твоего плюшевого мишку, – говорит Шон. – Он не подозреваемый. Нам просто нужно задать ему несколько вопросов. Он имеет право хранить молчание. Хотя я не думаю, что удастся добиться от него многого, даже в присутствии адвоката.

Мой рот кривится в улыбке, когда грудь Тео подпрыгивает от мягкого смеха.

– Отсутствие головы может оказаться проблематичным, но я позвоню адвокату на всякий случай.

Шон хихикает, качая головой, и снова обращает внимание на брата.

– Не вмешивайся, хорошо? Предоставь это мне.

– Пока не буду, но так или иначе я доберусь до этого ублюдка.

ГЛАВА 26

Тео

Пронзительный звон дымовой сигнализации выводит меня из состояния сна и поднимает с постели в течение наносекунды. Я в полной боевой готовности врываюсь в дверь спальни и, спотыкаясь, выхожу в коридор, где меня встречает не менее ошеломленный и изумленный Арес. Мы обмениваемся вопросительными взглядами и бежим на кухню, где в воздухе витает черный дым, запах которого проникает в мой нос.

Талия стоит у острова для завтрака, зажав уши руками. На противне лежит нечто, напоминающее кусок угля. Я распахиваю дверь на террасу, впуская теплый утренний воздух, отсеивающий дым и отвратительный запах гари.

– Я не хотела тебя будить, – кричит Талия, сложив руки на груди.

– Уверен, ты перебудила всю улицу. Сейчас семь утра. Почему ты не спишь? – Я огибаю остров. – И что это должно было быть? – Я смотрю на кусок угля.

– Я хотела приготовить клубничный торт, – признается она пораженным тоном. – Я отлично готовлю, но не умею печь.

– Почему ты печешь, а не спишь?

Она раздраженно хмыкнула.

– Я не могу заснуть, ясно? Я все время думала о той записке. Я думала, что у Шона уже должны быть какие-то новости.

Честно говоря, я тоже так думал. Управляющий домом отправил ему записи с камер видеонаблюдения еще до того, как команда криминалистов покинула дом вчера. Сколько времени нужно, чтобы проверить час записей? Разве это не должно занять один гребаный час?

– Он позвонит, как только у него будет что нам сказать. Не волнуйся. Я не оставлю тебя здесь одну. Сегодня я буду работать из дома. – Я тыкаю вилкой в подгоревшее блюдо. – Как долго это было в духовке? Два дня?

– Сорок минут, но я думаю, что установила слишком высокую температуру.

– Честно говоря, достаточно, что ты можешь готовить. Забудь о торте. – Я хватаю ее за руку, пока она не ушла. – Доброе утро, – говорю я, целуя ее в лоб. – Я бы предпочел, чтобы на десерт все равно была ты, детка.

– О, – произносит она, ее глаза становятся тяжелыми.

Я кладу ее руку себе на пах и сжимаю ее пальцы вокруг своего твердого члена.

– Об этом нужно позаботиться.

Прежде чем она успевает сказать хоть слово, я поднимаю ее на руки и не отпускаю до тех пор, пока мы не оказываемся в ванной под струями теплой воды в душе.

У меня уже не тот утренний стояк, который становится все тверже, пока я намыливаю грудь Талии. В ответ она проводит руками по моему телу, а затем ее маленькая ладошка цепляется за мой член, и она гладит его медленно, мучительно медленно, доводя меня до исступления.

– Повернись, – говорю я, усаживая ее руки на плитку над головой. Она принимает более широкую стойку, поднимает подбородок и выпячивает идеальную попку, встречая нежные поглаживания моих пальцев по своим бедрам. – Не двигайся, – говорю я, направляя свой член в ее горячую киску. Я обхватываю ее одной рукой за ребра, и ее большие сиськи упираются в мое предплечье, пока я заполняю ее каждым дюймом себя. Когда я погружаюсь в нее до упора, я издаю низкий рык, и Талия вздрагивает, тихонько задыхаясь. – Как насчет этого? Скажи, что тебе нравится, когда я в тебе.

– Заставь меня кончить. – Она откидывает голову назад, обнажая горло, вены на котором пульсируют, и я чуть не теряю сознание на месте.

Я выскальзываю из нее и снова погружаюсь. Горячая вода стекает по ее спине, образуя струйку там, где выгибается позвоночник, и я откидываю ее темные локоны на одно плечо, наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в затылок и погладить шелковистую кожу.

Я все еще не свыкся с мыслью, что она моя. Как, черт возьми, мне удалось заполучить такую женщину, как она? Я не подарок. При желании она могла бы найти десяток мужчин, чтобы занять мое место, но Талия почему-то не замечает моих недостатков. Или это так, или она замечает во мне больше хорошего, чем я сам.

Влажный звук от соприкосновения наших тел подстегивает мои усилия, но независимо от темпа, Талия остается подвешенной на натянутом канате, балансируя на грани оргазма. Она не кончит, пока я не начну работать пальцами. Это чертовски раздражает, мягко говоря. Я изгибаюсь назад, использую все известные человеку уловки, пробую все позиции, но пока безуспешно.

Я скольжу рукой по ее животу и опускаюсь ниже, чтобы обхватить ее клитор двумя пальцами, в то время как темп моих толчков ускоряется каждый раз, когда с губ Талии срывается жалобное хныканье.

– Тебе лучше кончить для меня, детка, – прохрипел я, прижавшись лбом к ее затылку, а мои пальцы удвоили усилия. – Кончай.

Ее колени подгибаются, и громкий стон поглощается водой, стекающей по нашим телам на пол в душе. Я выхожу из нее, когда она пульсирует во мне, ее оргазм вызывает мой. Мои бедра болезненно сводит судорогой, когда я кончаю, выплескиваясь на ее круглую, пышную попку.

***

Талия рассеянно проводит остаток утра, вздрагивая каждый раз, когда звонит мой телефон, пока около полудня в квартиру не приезжает Шон.

– Никаких отпечатков пальцев в вашей спальне или на записке, – говорит он, облокотившись на стойку для завтрака, его волосы в беспорядке, а вокруг глаз темные круги. Похоже, он не выспался прошлой ночью. – На записи с камер видеонаблюдения виден парень, но это точно не Дин, брат. На кадрах нет лица, но парень слишком мал для Дина. Я подумал, что это мог быть Ашер, но он утверждает, что весь день был дома. Не самое сильное алиби, поэтому мы проверяем камеры в его районе, чтобы подтвердить это. – Он достает из заднего кармана своей униформы сложенный лист бумаги. – Это лучший ракурс, который у нас есть.

На парне черная толстовка с капюшоном и пара черных тренировочных штанов, но я должен согласиться с Шоном… это не Дин. Его шесть футов семь дюймов трудно скрыть. Кто бы ни был на фотографии, он не был бы так высок, даже если бы прыгнул.

Я потираю лицо, передавая фотографию Талии.

– Ну и что? Он вломился сюда, напугал мою девушку, оставил записку с угрозами и остался безнаказанным? Это чушь собачья, Шон. Как я могу оставить Талию в одиночестве, когда он на свободе?

– Мы работаем над этим. Несколько моих ребят прочесывают записи с камер видеонаблюдения в городе, пока мы разговариваем. Я также договорился с кем-то, кто приедет завтра и установит камеры внутри квартиры, а ты, – он посмотрел на Талию. – Если что-то случится, позвони мне или напиши сообщение с просьбой о помощи или 911. Я установлю на твоем телефоне функцию определения местоположения, чтобы я знал, где тебя найти.

Она немного бледнеет, и мой желудок тоже опускается, когда я представляю все возможные сценарии, которые Шон пытается предотвратить.

Это не игра.

Это реальность.

Шон ждет, что он вернется и сделает Бог знает что.

– Подумай, – говорю я, притягивая ее к себе так, что она упирается спиной в мою грудь. – Кто может желать тебе зла? Может ли это быть кто-то из Греции? Бывший парень?

Она качает головой, не желая развивать эту тему. И снова я с болью осознаю, что мало что знаю о жизни Талии до ее приезда в Америку. Когда бы я ни заговорил о ее родителях или друзьях, она отмалчивается.

– Если бы это, – Талия указывает на фотографию. – Не был мужчина, я бы сказала, что каждая женщина в этом городе может быть подозреваемой. Уверена, многие женщины, которые хотят заполучить моего парня, не стали бы возражать, если бы меня сбил автобус.

Шон ухмыляется.

– Да, мне приходило в голову, что кто-то из прошлых друзей Тео мог приревновать, но, к сожалению, это парень, а насколько я знаю, Тео никогда не пробовал член. Если только он не стесняется поделиться.

– Стесняюсь? Тебе лучше знать. Будь благодарен, что мне не нравятся члены, – хихикаю я, похлопывая его по спине. – Если бы я был геем, ты бы никому не был нужен.

Он отмахивается от меня, возвращаясь в деловой режим.

– Вам двоим нужно держать глаза и уши востро, хорошо? Позвоните мне, если что-то будет не так.

Дверь в квартиру распахивается, и мои мать и отец приглашают войти без единого стука.

– Мы только что узнали! – говорит мама, вбегая в комнату в белом шифоновом платье. – Как дела, милая? – Она заключает Талию в крепкие объятия. – Как получилось, что мы узнали об этом от Логана? – огрызается она, но ее черты смягчаются, когда она снова обращает свое внимание на Талию. – Не волнуйся, милая, все с фамилией Хейс, ищут того, кто вломился сюда прошлой ночью.

Талия слегка краснеет, слишком ошеломленная, чтобы вымолвить хоть слово.

– Хватит ставить ее в неловкое положение, мама. И извини меня за то, что я не догадалась созвать антикризисное собрание семьи Хейс.

– Ты должен был. У твоей матери было психическое расстройство из-за новостей, – вклинивается папа, закатывая глаза, и я стараюсь не хихикать. – Ты, должно быть, Талия. Хотел бы я сказать, что много о тебе слышал, но, по правде говоря, не слышал. – Еще один взгляд в мою сторону, на этот раз пристальный. – Тебе следовало бы также подумать о том, чтобы привести свою девушку к нам на некоторое время.

Да, стоило, но я был слишком озабочен и слишком эгоистичен, держа Талию при себе как можно дольше.

– Мы собирались навестить вас в эти выходные.

В течение следующего часа Талия снова подвергается тонкому допросу со стороны мамы, в то время как мой отец, Шон и я сидим в гостиной, обдумывая возможные меры безопасности.