Текст книги "Слишком много (ЛП)"
Автор книги: И. А. Дайс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 27
Тео
МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ.
Совет.
Несколько советов.
Трудно признать, но вот я здесь, в пятницу вечером, сижу с младшим братом в его ужасно большой гостиной, в то время как Талия работает официанткой на вечеринке по случаю дня рождения в другом конце Ньюпорта.
– Выкладывай, что у тебя есть, – говорит Нико, откупоривая пробку от своей Corona и протягивая мне Budweiser.
Он огибает свой огромный диван, который никогда не поместился бы в моей гостиной, и опускается в угол, закидывая ноги на журнальный столик.
– Что происходит?
Я играю с открывашкой. Нет простого способа начать этот разговор, но я могу немного потянуть время, чтобы расслабиться и устроиться поудобнее, а также напиться настолько, чтобы не волноваться.
– У вас с Кайей все в порядке?
Они встречаются примерно столько же, сколько мы с Талией – шесть недель, если быть точным. Я не испытываю желания убежать подальше от своей девушки и похоронить ту сильную привязанность, которую она вызывает во мне, и это не удивительно. А вот то же самое, что и с Нико, вызывает в моей душе смятение. Я не могу понять, что он не пытается изгнать из себя все, что чувствует. Кто знал, что он может чувствовать? Не я.
– Да, наверное. Она была мила в последнее время.
Мила в том смысле, что не нажирается каждый вечер. У этой девушки серьезные проблемы с алкоголем. Несмотря на внешнюю красоту Кайи, внутри она отвратительна – манипулятивна, избалована, груба и токсична, но… она может стать кем-то достойным моего брата, когда протрезвеет.
Остается надеяться.
Это не только мои мысли. Шон и Логан переживают за Нико так же, как и я. Шон даже предложил организовать интервенцию, но ни у Логана, ни у меня не хватает смелости сказать Нико, что первая девушка, к которой он проявил искренний интерес, в наших глазах – монстр.
Круэлла ДеМон – это прозвище Логана для Кайи. И он прав. Она – демон, но каким бы я был братом, если бы не встал на его сторону? Его выбор – это просто выбор, это его решение, и моя задача – принимать его, если только он не причиняет боль или вред кому-то еще. Пока что его, кажется, не беспокоят трюки Кайи. У него комплекс спасителя, и это заметно.
Кроме того, возможно, я не совсем справедлив, основывая свою неприязнь к Кайе на паре неудачных двойных свиданий. Мы с Талией ужинали с ними несколько раз, и пока Кайя трезвая или подвыпившая, она спокойна. Но как только она превысит свою дневную норму алкоголя, все пойдет наперекосяк.
Тем не менее, она ладит с Талией, так что, возможно, она не так уж плоха. С другой стороны, она дружит с Кэссиди, которая, учитывая наше прошлое, проводит слишком много времени с моей девочкой, чтобы мне это нравилось. Талия, должно быть, уже в курсе, что я спал с Кэсс, но, к моему удивлению, она никогда не поднимала эту тему и время от времени приглашает Кэссиди в гости.
– Есть новости о взломе?
Я качаю головой, мгновенно раздражаясь.
– Нет… это чертовски странно. Парень вломился ко мне, угрожал Талии, а теперь тишина.
Прошло уже больше недели, но у Шона нет никаких зацепок. Ничего необычного тоже не произошло, как будто тот, кто вломился в мою квартиру, передумал, но беспокойство, бурлящее в моем нутре, не дает мне спать по ночам.
Я каждый день отвожу Талию на работу и обратно и попросил Джареда взять ее в команду с другой девушкой из клуба, чтобы она не оставалась одна в течение дня.
– Будем надеяться, что это был просто хреновый розыгрыш. А теперь займись делом. Ты напряжен. Я чувствую что-то тягостное.
– Вроде того. – Я потираю лицо, размышляя, стоит ли мне отказаться от этой идеи. Может, мне стоит позвонить Логану? Может, он лучше подготовлен к этому разговору?
Да кого я обманываю? Логан сделает все еще более неловким. В идеале я бы ни с кем не разговаривала, но я на пределе сил после шести недель попыток и неудач…
Нико – мое предпоследнее средство.
Я позвоню Логану, если это будет необходимо.
– Никогда не думал, что буду обращаться к тебе за советом. – Я выпиваю половину пива одним махом, делаю глубокий вдох и задерживаю его, пока не скажу то, что должно быть сказано. – У тебя когда-нибудь была девушка, которая не могла кончить на твой член?
Нико вскидывает бровь, лицо бесстрастно, пока он молча обрабатывает тему. Мы же парни.
Мы говорим о сексе.
Мы хвастаемся женщинами, которых мы имели в своей постели, но мы почти не вдаемся в подробности. По крайней мере, не я и мои братья. Вопреки распространенному среди женщин мнению, парни не делятся подробностями своей сексуальной жизни. Особенно если речь идет о девушке, которая нам небезразлична. Это дерьмо – личное. Мы можем упомянуть что-то вроде «я не выспался прошлой ночью» в тоне, подразумевающем, что я не спал, потому что трахал мозги своей девушке, но не более того.
Нико требуется не менее двадцати секунд, чтобы обдумать эту тему. Он всегда тщательно подбирал слова, и этот раз не стал исключением.
Черт, надо было идти к Логану. По крайней мере, с ним я знаю, чего ожидать – смеха. Можно было даже попробовать обратиться к Шону, хотя он вряд ли бы помог.
Нико наклоняется вперед, упираясь локтями в колени, лицо стоическое, не дающее понять, что он собирается сказать.
Его это не забавляет, и это уже половина выигранного сражения.
– Ты не можешь ее возбудить, или она вообще не может испытать оргазм?
Мои глаза чуть не выскочили из глазниц. Я ожидал многого, когда решил попросить совета: насмешек, глупых комментариев, издевательств и смеха, но я снова недооценил своего младшего брата. Он весь во внимании. В его голосе нет ни капли насмешки. Он сосредоточен и полон решимости помочь мне. Я так удивлен, что мне требуется мгновение, чтобы преодолеть первоначальный шок.
– Я могу заставить ее кончить, но только если… – Я выдыхаю, проглатываю свою гордость и расслабляюсь, теперь я знаю, что это будет не так сложно, как я предполагал. – Только если я буду воздействовать пальцами на ее клитор. Игрушкой она тоже не может возбудиться. Я пробовал многое, и у меня получается, но не до конца.
– Мне нужно больше, чем «многое», Тео. Что ты пробовал?
– Мне нужно еще пива. – Я поставил пустую бутылку на кофейный столик. – Я перепробовал половину Камасутры. Я пытался создать настроение. Я даже пробовал возбудить ее с помощью силиконовой копии моего члена, брат. А ты знаешь, что это можно сделать дома?
Нико ухмыляется, протягивая мне свежую бутылку, и берет одну себе, стратегически игнорируя тему клонированного члена. Так, так, так… Возможно, я не единственный, кто в свободное время засовывает свой эрегированный член в силиконовую форму.
– Как скоро ты бросаешь попытки? Десять минут? Пятнадцать? Полчаса?
– Полчаса? – заикаюсь я, чуть не подавившись глотком Будвайзера. – Ты шутишь? Рядом с Талией я чертов подросток. Она смотрит на меня, и я готов. Думаю, пятнадцать минут – самый долгий срок, прежде чем я сдался, но я не ставил таймер.
Он кивает несколько раз и перекидывает одну руку через спинку дивана. Мы похожи внешне. Нас семеро, но у каждого из нас есть уникальное качество или черта, которую другие не могут применить, чтобы не показаться глупыми.
У меня есть юмор. Из всех братьев Хейс именно я – комик. Логан – спортивный тип. Он сложен как пловец, которым был в колледже. Он беспечен, не терпит наплевательского отношения и вспыльчив. Нико – молчаливый, задумчивый, уверенный в себе тип. Он может носить розовое и все равно быть устрашающим. Я не могу сидеть так, как он сейчас, и не походить на дешевого, фальшивого Крестного отца, а он не может отпускать паршивые шутки и смешить людей.
– Половина Камасутры, – повторяет он, похоже, погрузившись в раздумья. – Ты пробовал положить ее на живот? Плоскость на кровати, лодыжки скрещены, руки над головой.
– Нет. Это звучит неудобно.
– Неудобно? Ты ничего не знаешь. Попробуй. Меня это никогда не подводило, но если с Талией это не сработает, тебе придется проявить больше терпения, чем пятнадцать минут. Доведи ее. Долго.
– Довести ее? – Неужели я все это время жил под камнем? – Что это вообще значит?
– Приблизь ее как можно ближе. На секунду. Неважно, как. Пальцы, рот, игрушки – что угодно, но не позволяй ей кончить. Остановись и подожди, пока она не успокоится. Сделайте это шесть, восемь, может быть, десять раз подряд. Доведи ее до такого состояния, когда она будет нуждаться в разрядке настолько, что захочет выцарапать тебе глаза. Если после этого она не кончит на твой член, тебе придется признать, что она одна из тех женщин, которые просто не могут испытывать оргазм таким образом.
Размышляя над его словами, я представляю, как отказываю своей девушке в оргазме десять раз подряд. В итоге я точно получу разбитую губу и синяк под глазом.
Мы выпиваем еще несколько бутылок пива, пока Нико проверяет, как обстоят дела между мной и Талией, кроме вопиющей проблемы в спальне. Тема разговора, естественно, меняется, и мы, как обычно, переходим к спорту, хотя на этот раз это не бейсбол. Нико пристрастился к Формуле-1, благодаря тройняшкам, вторгающимся в его дом по выходным на гонки. А я все это время думаю, как мне выжить, мучая Талию и не потерять пару зубов.
ГЛАВА 28
Тео
– ПОЖАЛУЙСТА, ДЕТКА… – произносит Талия, ее тон умоляющий, глаза почти слезятся. – Я больше не могу этого выносить.
Я только на полпути. Сорок минут я доводил красивую брюнетку до оргазма, а потом отказывал ей в разрядке.
Боже, для меня это тоже пытка.
Я хочу дать ей то, что она хочет, то, в чем она отчаянно нуждается в данный момент. Никогда до нее, но всегда с ней, я всегда сначала ублажаю ее. Я живу для того, чтобы заставить ее выкрикивать мое имя, пока она теряет рассудок, кончая любым способом, которым я могу ее возбудить.
Оргазм для женщин – это совсем другое дело, чем для мужчин. Все, что нам нужно, – это темп. Поглаживайте нас правильно и долго, и вы всегда нас доведете до оргазма.
Женщины достигают оргазма не только телом, но и разумом – этот факт я узнал слишком поздно. Возможно, именно поэтому не так много женщин выкрикивали мое имя до Талии. Я игнорировал их разум, эмоциональную сторону секса и то, насколько они были открыты со мной.
Теперь все намного изменилось. Чем больше Талия расслаблена и сосредоточена на себе, тем легче вызвать у нее оргазм. Я научился лучше читать ее настроение. Когда она напряжена или устала, инициировать секс нужно иначе, чем когда она отдохнувшая и веселая.
Сейчас она чертовски отчаянна.
Горячая, возбужденная и нуждающаяся, какой я еще не видел ни одну женщину. Она борется. Думаю, она также меня немного ненавидит, но я надеюсь, что это того стоит. Я накрываю ее лицо и захватываю ее губы в интенсивный поцелуй, снова заводя ее.
Мой член тверже стального прута, но я не сдаюсь. Я доведу ее до этого, даже если в конце концов прольюсь на простыни, просто наблюдая, как она извивается на кровати, руки связаны за спиной одним из моих галстуков, потому что она пыталась освободиться после третьего отрицательного оргазма. Кудрявые волосы прилипли к ее шее, на оливковой коже блестят капельки пота.
– Терпение, детка. Потерпи еще немного. – Я спускаюсь ниже, от ее шеи, ласкаю оба соска, прежде чем сомкнуть губы на ее клиторе. Талия вскрикивает, набухший комок нервов чутко реагирует на каждое движение моего языка. С каждым разом она все быстрее добирается до края, и на восьмой раз проходит всего минута, прежде чем она уже готова опрокинуться навзничь. Она бормочет по-гречески, возможно, ругается, и угрожает кастрировать меня, если я не прекращу пытку.
Восьми раз достаточно, верно?
Она так возбуждена, так нуждается. Все ее тело вибрирует, когда я прикасаюсь к ней.
– Сейчас, – говорю я ей на ухо. Я переворачиваю ее, чтобы она лежала на животе, выпрямляю ее ноги и скрещиваю лодыжки. – Приготовься, детка. – Я вхожу в нее одним плавным толчком. Мы оба издаем стон – ее отчаянный, мой низкий и удовлетворенный.
– О… да! – задыхается она и издаёт напряжённый стон. – Боже… так хорошо.
Она ощущается потрясающе. В ней всегда тесно, но в таком положении, под таким углом, здесь почти нет места. Теплые, пропитанные влагой стенки спазмируют вокруг меня, когда я отступаю назад и вхожу в нее снова и снова, набирая темп, ударяя по той самой важной точке.
– Ты кончишь на моем члене, даже если это будет последний трах в моей жизни, – рычу я, вгоняясь в нее все быстрее с каждым удовлетворенным звуком, вылетающим из ее сладких губ. Слышимые, возбуждающие стоны подстегивают меня, удваивая мои старания.
Она близка.
Так чертовски близка.
Я замечаю, как она замирает, а выдохи становятся все более резкими.
– Отпусти. Перестань бороться, – говорю я, сохраняя требовательный темп. – Перестань сдерживаться. Я здесь для тебя. – Я наклоняюсь к ней и целую линию в изгибе ее шеи. – Со мной ты в безопасности, детка. Всегда в безопасности. Кончай.
Это, казалось бы, незначительное изменение положения меняет все. Талия замирает в моих объятиях на секунду, а затем…
– О Боже, о Боже! Да! Да! – Она переходит на греческий, неконтролируемо трясется… и кончает.
Она кончает на мой член.
– Вот оно, – пыхчу я, мои мышцы горят, но я подаю бедра вперед, вхожу и выхожу, сильнее и глубже. – Вот так, детка. Вот так…
Я мог бы ходить по воде прямо сейчас, наблюдая, как она бьется подо мной, эротический, эпилептический взрыв экстаза. Интенсивность ее оргазма выбивает из нее дыхание на несколько долгих, бредовый секунд. Спазмы ее киски вокруг моего члена граничат с болью. Захватывающей, приятной болью, которая вызывает покалывание удовольствия в моем позвоночнике. Ощущение обхватывает мои бедра и вырывается наружу, когда я проникаю в нее, моя грудь вздымается, губы прилипают к ее затылку.
– Наконец-то, – прохрипел я, прижимая ее к вещам всем весом своего тела. – Ты кончила, малышка.
Я выскальзываю из нее и двигаюсь дальше, поглаживая ее позвоночник.
– Лучший. Оргазм. В жизни, – вздыхает она. Измученный полувсхлип-полустон срывается с ее губ, когда она целует мою грудь. – Ты потрясающий…, – вздыхает она, глаза блестят, когда она поднимает голову с подушки. Блаженство на ее лице делает этот мучительный час стоящим того.
Она была рассеянной и нервной с момента взлома. Мы оба, но сегодня мрачная тревога отходит на второй план. Сегодня здесь только мы, запертые в пузыре.
По крайней мере, мы были в пузыре…
Тяжелая атмосфера возвращается, как только наше дыхание приходит в норму. Она висит в воздухе, предвещая, что чем бы ни закончился этот гребаный взлом, он еще не закончился.
Ждать, когда шар упадет, нервно.
Мои часы показывают семь вечера, и как бы мне ни хотелось провести остаток вечера в постели, доводя Талию до оргазма своим членом, но мы должны встретиться с моими братьями в ресторане Нико. Шон и Джек хотят, чтобы мы помогли им со всякой свадебной ерундой.
– Ты можешь присесть? – спрашивает Талия полчаса спустя и указывает на диван, когда мы уже готовы уйти.
Ее карие глаза теряют блеск, и она ковыряется в ногтях, небрежно пожевывая губу. Этого достаточно, чтобы в моей груди зародилось беспокойство.
– Все в порядке?
Она прижимается ко мне, руки на шее, губы на лбу, чтобы ласково чмокнуть.
– Я пыталась сдерживаться так долго, как могла, но больше не могу. – Она ласкает мои щеки и нервно вздыхает. – Мы встречаемся недолго, и мне ничего от тебя не нужно, хорошо? Не раньше, чем ты узнаешь все, что я не рассказала тебе о своем прошлом. Ты сможешь решить, что делать со мной после того, как я расскажу тебе правду.
Мне требуется время, чтобы осмыслить ее слова, но когда я это делаю, мой желудок опускается, а пульс учащается, как вода в ванне.
Черт.
Господи Иисусе.
Она беременна…
Я просто знаю это.
Она, блять, беременна.
Это слишком рано. Не так ли? Я готов? Сейчас подходящее время? Достаточно ли стабильна моя работа? А как же Талия? Останется ли она дома? Нужна ли нам няня?
Торнадо противоречивых идей уничтожает все рациональные мысли еще до того, как они полностью сформируются в моем сознании. Я в ярости от того, что обрюхатил ее за шесть недель наших отношений. Я в ярости от того, что она продержалась хрен знает сколько времени, прежде чем сказать мне. В последнее время она пережила столько стресса. Она работает шесть дней в неделю. Она должна отдыхать и заботиться о себе…
Черт.
Мы выпили пару бутылок пива вчера вечером. Как это отразится на ребенке?
На ребенке.
Моем ребенок.
Моем и Талии.
Бездумное оцепенение счастья нахлынуло на меня, когда в голове пронеслись соблазнительные образы. Талия с круглым животиком. Маленький мальчик, делающий первые шаги. Талия вытирает грязные лица наших детей, пока мы готовим барбекю с моей семьей. Меня переполняет радость… она немного заглушает ярость.
Тем более что Талия не выглядит испуганной. Она не паникует, хотя беременность затронет ее больше всего.
В моей голове множатся вопросы, и проходит секунда, прежде чем я понимаю, что и я не паникую. Я не думаю о том, как выбраться из этого. Я не сомневаюсь, хочу ли я строить свою жизнь и будущее с ней… Хочу.
Как я здесь оказался?
И когда именно?
Я никогда не задумывался об этом моменте времени. Это казалось таким далеким понятием, но теперь, когда я здесь, это кажется правильным. Так чертовски правильно, что я думаю, что не заслуживаю такого счастья, но оно есть.
И это все, что мне нужно знать.
Все остальное встанет на свои места со временем.
Талия не замечает хаоса, творящегося в моей голове. Не прошло и десяти секунд, а у меня уже есть план действий.
Кольцо. Мне нужно кольцо, и быстро.
Я накрываю ее лицо, ловя ее губы в медленном, ласковом поцелуе. Господи, я так чертовски полон, так пушист внутри, что мое сердце может разорваться в любую секунду.
– У нас все получится. Я обещаю, Omorfiá. Я буду рядом и мы со всем справимся.
На ее лбу появляются две морщинки, а выражение ее лица превращается в чистое изумление, когда я кладу руку ей на живот.
– О, Боже! Ты думаешь, я беременна? – визжит она, а потом разражается смехом. – Я не беременна, Тео. Это не то, что я хочу тебе сказать!
Не беременна?
Черт, я не могу уследить за собственной головой. Это было бы слишком рано, так почему же мой желудок опускается, а плечи ссутуливаются, как будто она забрала у меня что-то ценное?
– Ты не беременна? Ты уверена?
– Уверена, но приятно знать, что ты не сбежишь, если я забеременею.
Сбегу? На несколько коротких секунд я был счастлив, как ребенок на съезде мультипликаторов.
– Тогда что ты хочешь мне сказать?
Она глубоко вдохнула, посмотрела на меня, маленькие ладошки легли на мой торс.
– Я люблю тебя.
Что? Теперь я совсем запутался. Конечно, она любит… ох… она никогда не говорила этого вслух. Я принял это как должное, потому что уже давно был влюблен в нее. И тут меня осенило… Я тоже никогда не говорил ей об этом.
– Ты только сейчас поняла, что любишь меня?
Она покачала головой.
– Нет, я знала об этом с момента взлома, но мы так недавно встречаемся, и я не хотела тебя отпугивать.
– То, что ты была беременна в течение десяти секунд, хотя бы в моей голове, меня не отпугнуло. Ничто не отпугнет. – Я снова целую ее. – Я…
Она зажимает мне рот рукой, прерывая меня прежде, чем я успеваю сказать эти три слова в ответ.
– Не надо, – предупреждает она. – Пожалуйста. Не сейчас. Сначала я должна признаться. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя, Тео. Больше, чем ты можешь понять. – Она снова целует меня. – Прости, что так долго не объяснялась.
Дрожащий ужас поселяется вокруг нас, когда она соскальзывает с моих коленей и садится в кресло, а ее пальцы вяжут невидимый свитер.
Мне не нравится, к чему все идет.
Иногда ты просто знаешь, что твой мир вот-вот сорвется с оси. Что вот-вот произойдет что-то грандиозное. Что-то неподвластное твоему гребаному контролю, и все, что ты можешь сделать, – это сидеть и смотреть. Ледяная жидкость течет по моим венам, словно какая-то смертельная инфекция, а голосовые связки завязываются в узлы.
– Что ты хочешь мне рассказать?
Тень нервозности пересекает ее лицо, как порывистый ветер, проносящийся по кукурузному полю.
– Свою правду.
ГЛАВА 29
Талия
– Ты спрашивал, почему я провела месяц в тюрьме, – говорю я, ковыряя ногти, и сердце бешено колотится в груди.
Я размышляла о том, чтобы держать причину в секрете до конца жизни, но это никогда не сработает. Тео задает слишком много вопросов о моем прошлом. Я боюсь, что однажды он откроет свой ноутбук и попытается найти информацию в Интернете. Он знает мою фамилию, и я как-то обмолвилась, что выросла в Салониках. Это вся информация, которая ему нужна, чтобы узнать, что я скрываю. Достаточно одного поиска в Google, чтобы на экране появилось множество позорных статей, а затем он в несколько кликов переведет греческий на английский и узнает, почему я оказалась в тюрьме.
И когда это случится, он, возможно, не простит меня за то, что я сама не рассказала ему об этом. По крайней мере, сейчас я могу надеяться, что он поймет, почему я так долго тянула.
Я могу надеяться, что он не уйдет.
– Меня обвинили в убийстве.
Глаза Тео становятся шире, недоверчивая растерянность омрачает его красивое лицо, а губы слегка подрагивают. Он молчит, глядя на меня невидящими глазами, несколько долгих секунд, прежде чем сделать дрожащий вдох.
– Ты здесь, значит, обвинения, должно быть, сняты.
Я открываю блокнот, который прятала под матрасом в гостевой спальне с того дня, как переехала сюда. Он заполнен газетными вырезками – статьями и фотографиями, касающимися суда. Я нахожу ту, в которой не упоминается о моем родстве с Василисом, и с помощью приложения на телефоне делаю снимок текста и перевожу его с греческого на английский, после чего передаю телефон Тео.
Василис Д. был найден мертвым сегодня утром в своем доме в Салониках. Подробности его смерти пока не разглашаются. Офицер, прибывший на вызов, сообщил прессе, что 34-летний мужчина умер не от естественных причин. Внутренний информатор, предпочитающий оставаться неизвестным, рассказал, что господин Д. был найден в ванне. Место происшествия наводит на мысль о самоубийстве, но он настаивает, что на данном этапе нельзя исключать убийство из-за улик, которыми располагает полиция.
Тео поднимает взгляд, нахмурив брови, и я почти уверена, что знаю, какой вопрос вертится у него на языке. Тот самый, на который любой другой человек захотел бы получить ответ после прочтения этой статьи. Я вижу это в его глазах, и у меня уже готов ответ, прежде чем слова покинут его губы. Мои ладони становятся холодными, а сердце учащенно бьется в предвкушении того, что произойдет дальше.
Тео уже должен знать об этом.
Я должна была рассказать ему о Василисе еще в самом начале нашей дружбы, даже не упоминая о суде по делу об убийстве. Тогда было бы проще. Когда мы были друзьями, влияние новостей было бы не таким сильным, как сейчас, когда мы встречаемся.
Теперь, когда я люблю его, и он тоже любит меня.
– Кто он был?
– Он был мэром Салоников. Он был молод, но вся страна обожала его и его видение.
– Ладно, – говорит он, чувствуя нетерпение, но стараясь сохранять спокойствие. – Давай попробуем по-другому. Почему тебя обвинили в его убийстве?
– Потому что… – Я глубоко вдыхаю и готовлюсь к удару, словно снова нахожусь в самолете, готовая прыгнуть с парашютом, пристегнутая к инструктору, как несколько недель назад. Только на этот раз я прыгаю один и без парашюта. – Это я позвонила в полицию. Это был мой муж.
Оглушительная тишина заполняет мои уши, и кровь стынет в жилах.
– Твой муж, – тихо повторяет Тео, его голос напряжен, как будто это слово слишком трудно произнести. В течение десяти секунд он никак не реагирует на это признание, но затем его тело напрягается, а руки летят к голове, царапая скальп. Его самообладание рушится так быстро, что я не успеваю уловить, когда это происходит. – Ты была замужем?! – вскрикивает он, вскакивая на ноги. – И ты, блять, не подумала мне сказать?
– Тео, пожалуйста, позволь мне…
– Ты была замужем, Талия! Это не то, что я трахалась с несколькими парнями до встречи с тобой, нет, это то, что я любила его так сильно, что хотела провести с ним остаток своей гребаной жизни! Это очень сильно! Блять! Ты должна была сказать мне об этом до того, как мы…
– До того, как мы разрушили нашу дружбу? – Я закончила за него, слезы жалили глаза, грозя вот-вот пролиться. Я обещала себе не плакать, но презрение в его голосе режет меня с точностью скальпеля. – Разве это что-то изменило бы?
Я не ожидала, что он будет спокойно сидеть и слушать, но огонь, горящий в его глазах, и резкость его голоса более зловещи, чем любой сценарий его реакции, придуманный моим мозгом. Я ерзаю на своем месте, борясь с желанием остаться на месте, чтобы позволить ему кричать, вопить и обрабатывать новости на его собственных условиях, прежде чем объяснять дальше, но происходит еще одна вещь, которую я не ожидала.
– Теперь все изменится. – Он летит через всю комнату, чтобы взять ключи от машины с крючка у двери.
– Тео, позволь мне объяснить, я… – Я поднимаюсь на ноги и бегу за ним, но он открывает дверь и захлопывает ее за собой с такой силой, что рама сотрясается. Арес вскакивает с кровати и вскрикивает.
Я разрываюсь на части от рыданий, когда снаружи раздается звук мотора его машины.
Он уехал.
Он ушел, как и все остальные…
Я сползаю по стене, мысленно придумывая бесконечные сценарии того, как мне следовало поступить в этом разговоре. У меня была прекрасная возможность сказать Тео, что я была замужем, когда он спросил о моей правде перед вечеринкой. Я могла бы сказать, что в тот вечер я была замужем всего одиннадцать дней. Но я этого не сделала, и теперь он имеет весьма смутное представление о правде. Жаль, что он не остановился, чтобы послушать. Жаль, что он не дал мне объяснить, что брак с Василисом был самой большой ошибкой в моей жизни. Что это было даже не по любви.
Я была одержима идеей любви.
На самом деле я могла бы рассказать Тео правду даже раньше. Я могла бы рассказать ему об этом в тот день, когда мы весь день просидели на пляже, и он спросил о моей жизни в Греции, но вместо правды я врала сквозь зубы, рассказывая ему бредовую историю об американской мечте.
Я должна была рассказать ему о своих родителях, когда он спросил. Что я не видела их почти два года, потому что, по их мнению, у них нет дочери. Я перестала быть их дочерью, когда Василис был найден мертвым в нашей ванной.
После смерти Василиса разрушилась не только моя жизнь. Обвинение в убийстве разрушило и жизнь моих родителей. Стоять рядом со мной во время суда было бы равносильно тому, что встать на защиту всей страны. Они отказались от меня, чтобы спасти свое доброе имя и средства к существованию, а теперь еще и Тео.
Василис нашел способ сломать меня заново, даже из-за могилы, по ту сторону Атлантики, где я пыталась начать все сначала, забыть прошлое и найти способ жить счастливой, мирной жизнью. На какое-то время я была счастлива. Счастливее, чем когда-либо прежде, но моя жизнь не должна быть легкой. Она обязана быть трудной.
Она должна быть невыносимой.
Мои глаза наполняются слезами, и я смотрю на дверь, за которой исчез Тео, желая, чтобы он вернулся и выслушал меня. Я не могу сейчас оставаться одна.
Я должна была знать, что наши отношения с Тео не продлятся долго. Они были слишком идеальными.
Свернувшись в клубок на полу, я плачу так, как никогда не плакала раньше. Арес лижет мое лицо, а потом ложится рядом, позволяя мне прижаться к нему, и, возможно, только благодаря ему мое сердце не разбилось на мелкие кусочки.
