Текст книги "Слишком много (ЛП)"
Автор книги: И. А. Дайс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 7
Тео
На взгляд стороннего наблюдателя, нас с Талией можно принять за пару на свидании. Это не так, но даже если бы так, я бы не пожалел, что почти заставил ее пообедать со мной.
Мы вышли из моего офиса в несколько минут первого пополудни и провели за разговорами пять часов. Пять гребаных часов. Время летит, когда тебе весело. С ней легко разговаривать, она остроумна, умна и любопытна.
И горяча…
Так горяча. Изящная, с формами, за которые можно ухватиться. Пышногрудая, с широкими бедрами и заметной талией. Определение песочных часов: ее нельзя отнести ни к толстым, ни к худым, так сказала бы моя бабушка. Чертовски идеальная – вот мое определение.
У нас больше общего, чем я ожидал, но ее позитивность – самая впечатляющая черта характера, которую я обнаружил до сих пор. Она излучает жизнерадостность, как светящаяся в темноте палочка. Она почти никогда не перестает улыбаться. Ее глаза искрятся неподдельным весельем, несмотря на то что она одна в чужой стране, взяла вторую работу и живет в мотеле. Она благодарна за возможность начать жизнь с нуля, с самых низов, готовая и желающая работать, чтобы подняться наверх.
– Какую собаку ты хочешь? – спрашивает она с колоритным греческим акцентом, который я никак не могу уловить, ее глаза танцуют, живые, яркие и чертовски красивые.
Честно говоря, я не могу смириться с тем, насколько она красива. Каждый раз, когда я вижу ее лицо, меня разрывает на части, и отвести взгляд от нее требует больше усилий, чем когда-либо. Однако мой покер-фейс не имеет себе равных и всегда остается нетронутым.
Она сосредоточенно изучает меню, теребя прядь волос. Этот жест раздражает меня до чертиков с тех пор, как я себя помню, но Талия не сочетает его с соблазнительными взглядами и улыбками. Она хмурится…
Вместо того чтобы раздражать, это чертовски сексуально.
Я уверен, что если позволю ей выбирать, она выберет самое маленькое и дешевое блюдо в меню, поэтому, когда возвращается официант, я заказываю креветки на первое, двух омаров на второе и бутылку вина, затыкая Талию, когда она пытается вмешаться.
– Я думал о немецкой овчарке, но я не буду чистить ее шерсть, и, скорее всего, через месяц она будет выглядеть бездомной.
– Нет, немецкая овчарка тебе не подойдет. Тебе нужна более мужественная собака… питбуль или доберман.
– Питбуль? Серьезно? Я бы завел йорка, а не питбуля, Талия. Я бы, наверное, одел его в розовое пальто и выгуливал по пирсу гораздо раньше, чем посмотрел бы на питбуля.
Официант приносит бутылку красного вина и наполняет наши бокалы, а Талия смеется, звук мелодичный и легкий, все ее лицо сияет. Она, должно быть, представляет меня с карманным щенком йорка, прогуливающимся по главной улице.
Я бы так и сделал. Крошечная, очаровательная собачка, одетая в розовое, не оставит ни малейшего следа от моей мужественности.
– Я знаю! – восклицает она, быстро закрывая рот рукой и оглядываясь по сторонам большими, забавными глазами. – Тебе стоит купить боксерскую собаку, – добавляет она, почти шепотом.
Чем дольше я наблюдаю за ней, тем больше деталей замечаю. У нее длинные и темные ресницы, на носу – слабая линия веснушек, а над левым уголком верхней губы, в том же месте, что и у Мэрилин Монро, есть родинка. Я хочу прикоснуться к ней. Поцеловать его, поцеловать эту манящую припухлость ее губ.
Я двигаюсь в кресле, незаметно поправляя свой твердеющий член. Я знаю, что не буду трахать Талию, но мой член, видимо, не получил уведомления.
Это хреново…
Я не совсем понимаю, почему я не делаю шаг. Я уверен, что Талия не откажется, но как бы я ни хотел увидеть, как она извивается подо мной, использование моих обычных дурацких трюков на ней заставляет мою кожу покрываться чертовой крапивницей. Я представляю, как она потом одевается, уходит из моего дома, и нет… этого не происходит. Она лучше этого. Лучше меня.
– Боксерскую, да? – спрашиваю я, сосредоточившись на теме, пока мой мозг не расплавился и не вытек из ушей. – Вообще-то это неплохая идея. Они хорошо ладят с детьми, верно?
Ее улыбка исчезает, и я получаю настоящий кайф, видя подтверждение на ее лице – она увлечена мной.
– Я не знала, что у тебя есть дети. – В ее голосе прорывается очаровательное веселье, и она поднимает подбородок, внезапно став замкнутой. – Но да, боксерские собаки отлично подходят для детей.
– У меня нет детей. Ни жены, ни девушки, так что в ближайшем будущем детей не предвидится, но Шон помолвлен, – говорю я, наблюдая, как она расслабляется, а щеки становятся розовыми. – Они захотят усыновить ребенка, как только сыграют свадьбу. Я бы не хотел покупать собаку, которая будет пугать мою племянницу или племянника.
– Они не могут иметь детей или предпочитают усыновить?
– Я уверен, что они были бы не против биологического ребенка, но два парня не смогут этого сделать. Шон – гей, Талия. Как ты не догадалась об этом?
Я рассказываю ей о долгом пути Шона и Джека к помолвке, пока не принесли еду. Время летит и замирает одновременно. За ужином она учит меня еще нескольким словам на греческом, но только после того, как проверяет, помню ли я «привет» и «пока». Когда я допиваю свой бокал вина, я подливаю ей, наслаждаясь тем, как розовеют ее щеки с каждым глотком.
Теперь моя очередь задавать вопросы, но Талия рисует смутную картину своего детства и подросткового возраста. Она избегает темы своих родителей и друзей, не называет имен и уклоняется, когда я спрашиваю, из какой части Греции она родом.
Нежелание делиться информацией, увядающая улыбка и короткие, двусмысленные ответы подтверждают мои подозрения. Она что-то скрывает. Либо это так, либо она все еще не доверяет мне настолько, чтобы поделиться какими-то подробностями.
Я меняю стратегию и вместо этого спрашиваю о ней. Типичные вопросы, которые меня раньше не волновали: о симпатиях и антипатиях, надеждах и стремлениях. Обычный бред первого свидания.
Но это не свидание. Помнишь?
Я не замечаю людей, выходящих из ресторана, не обращаю внимания на персонал, убирающий со столов, слишком увлечен и сосредоточен на остроумной брюнетке. Она в центре моего внимания, пока не подходит официант с извиняющимся лицом и чеком в руке.
– Мне очень жаль, сэр, но мы закрылись час назад.
Две морщины прочерчивают мой лоб, когда я бросаю взгляд на часы. Уже одиннадцать часов. Наверное, они остановились…
Движущиеся стрелки доказывают, что я ошибаюсь.
Как мы провели весь день вместе?
Как она мне еще не надоела?
Обычно я не развлекаю женщин так долго. Десятая часть этого времени – редкость, и даже когда это случается, цель ясна: секс. Но не сегодня, потому что на прошлой неделе я самоотверженно объявил Талию недоступной для моего члена.
Она задыхается, хихикает и допивает вино, пока я расплачиваюсь по счету. Если не считать блеска в карих глазах, задорной веселости и широких улыбок, она кажется трезвой, несмотря на то что прикончила бутылку почти в одиночку.
– Пойдем, – говорю я, открывая ей дверь, как средневековый джентльмен. – Я отвезу тебя домой.
– В мотель, – твердо поправляет она. – Не домой. Пока нет.
Я не признаюсь в этом вслух, но всякий раз, когда она упоминает мотель, в животе у меня начинается жжение, похожее на резкий пинок табаско. Это дешевое, захудалое местечко – сердце теневых деловых сделок Ньюпорт-Бич. Место, где проститутки занимаются своим волшебством, а дилеры переправляют товар.
Талия молода, красива и имеет свое мнение. Одно неверное слово, сказанное не тому человеку, и она может оказаться в большой беде.
– Мы на месте. – Она показывает на старое дребезжащее здание, когда я заезжаю на парковку.
Небесно-голубая краска облупилась со стен, а сломанные, выцветшие шпалеры, прикрепленные к перилам дорожки второго этажа, навевают мысли о фильмах ужасов. Вьющееся растение, которое, должно быть, когда-то процветало на шпалере, свободно свисает, забытое, сухое и мертвое, как мечты многих наркоманов, посещающих это заведение.
Мы с Талией провели вместе десять часов, но теперь, когда она вот-вот выйдет из моего Камаро, я желаю еще десять.
– Мне нужен твой номер, omorfiá.
Не раздумывая, она достает свой телефон и нажимает на экран. Мгновение спустя мой телефон вибрирует.
Неизвестный номер: Sas efcharistó gia ton kafé kai to deípno. Elpízo na niótheis arketá arrenopós, allá an den to káneis, boreís na ftiáxeis ton nerochýti pou échei diarroí sto domátió mou. Kalinýchta, Тео.
Я на мгновение теряю дар речи, когда она наклоняется через среднюю консоль, прижимаясь нежным поцелуем к моей щеке, ее губы мягкие и теплые, поцелуй легкий, едва уловимый, но достаточно интенсивный, чтобы воспламенить мой разум.
Она распахивает дверь и уходит, прежде чем я успеваю опомниться. Может, оно и к лучшему… У меня возникает желание погнаться за ней, сорвать свободную футболку и джинсовые шорты с ее оливковой кожи, бросить ее на кровать и накрыть ее обнаженное тело своим.
Как только она исчезает за дверью номер тринадцать, я сохраняю ее номер, копирую ее текст и позволяю Google Translate сделать тяжелую работу.
Талия: Спасибо за кофе и ужин. Надеюсь, ты чувствуешь себя вполне мужественным, но если нет, то можешь починить протекающий кран в моей комнате. Спокойной ночи, Тео.
– Спокойной ночи, omorfiá
ГЛАВА 8
Тео
Чья это была светлая идея – купить собаку?
Я возвращаюсь в свою квартиру, отлучившись всего на два часа, чтобы выпить пива с друзьями. Сегодня суббота. Что еще я должен был делать? Остаться дома на весь вечер?
Да. Это был бы правильный выбор.
Безымянный на данный момент четвероногий маленький засранец использовал одну из диванных подушек в качестве игрушки для жевания. Шарики шерсти замусорили все вокруг, а сам виновник лежит на ковре, частично спрятанном под кофейным столиком, и грызет мою новую туфлю.
Он здесь меньше двадцати четырех часов, а у меня уже испорчены две пары обуви, подушка и половик. Не будем забывать, что я наступила в лужу его мочи рано утром. Это, конечно, подстегнуло мое утро.
Во время своего буйства без присмотра он опрокинул растение, которое моя мама принесла, чтобы украсить дом. Я понятия не имею, что делать с зеленым сорняком, поэтому, как и подобает невежественному человеку, оставил его на полу. В следующий раз, когда мама приедет, ей придется пересадить, или рассадить, или что-то с ним сделать. С моей точки зрения, похоже, что маленькая дрянь также могла на него помочиться.
Разрушение.
Кругом разрушение.
Я делаю снимок этого хаоса и отправляю его в групповой чат братьев Хейс.
Я: Кто хочет собаку?
Шон: ОМГ, он чертовски очарователен! Дайте мне!
Нико : Я же говорил тебе, что нужно завести дрессированную немецкую овчарку.
Логан: У меня есть ботинки, которые он может погрызть. Это мальчик, да? У него уже есть имя?
Я: Пока нет, но «маленький засранец» звучит неплохо.
Забавно, но не смешно.
Я отправляю фотографию и Талии, потому что… да, у меня нет оправданий. Я не видел и не разговаривал с ней со среды, и мои мысли крутятся вокруг красавицы по двадцать раз на дню. Более того, я уже не просто представляю ее обнаженной. Вчера вечером я зашел в один из ресторанов города, чтобы перекусить перед тем, как отправиться домой, и сразу же подумал: «Это круто. Надо будет как-нибудь привести сюда Талию».
Я был так ошеломлен, что чуть не ушел из заведения, не заплатив. Я даже с нетерпением жду игры в гольф со своими братьями, потому что знаю, что она будет там завтра.
На самом деле, гольф никогда не звучал так привлекательно.
Я: «Купи боксерскую», – сказала ты. Так я и сделал. Тебе нужна собака?
Не имея горничной, которая могла бы убрать беспорядок, я опускаюсь на колени на плюшевый ковер и думаю, какого черта я не купил черепаху.
Безымянная маленькая дрянь ворует шерстяные шарики прямо у меня из рук, думая, что я пришел поиграть.
– Прекрати. Сидеть! – Я могу с тем же успехом говорить на тарабарском языке. Его хвост виляет, он пригибается на передних лапах и бежит на другой конец комнаты, лая и прыгая. – Уже поздно. Мы не играем, мальчик. Сиди. Дай мне прибраться. – Я легонько постукиваю его по носу полусъеденным ботинком. – Не ешь это. Это не еда.
Он не слушает, занятый тем, что гоняется за своим гребаным хвостом. Мне следовало провести больше исследований, прежде чем покупать щенка.
Мой телефон звонит на кофейном столике.
Талия: Он милый. Не оставляй его одного, чтобы он мог свободно бродить по дому. Держи его в одной комнате. Как его зовут?
Я: В данный момент «маленький засранец». Оно закрепится, если он не начнет вести себя хорошо.
Она посылает в ответ смеющийся эмодзи, но три точки продолжают мигать на экране.
Талия: Пожалуйста, позволь мне быть рядом, когда ты будешь гоняться за ним по пляжу с криками: «Иди сюда, маленький засранец!»
Я хихикаю, представляя себе ситуацию: мы с Талией наслаждаемся вечерней прогулкой по пляжу с мороженым в руках, когда собака убегает, а я гонюсь за идиотом, вопя во всю мощь своих легких «маленький говнюк».
Я: Хорошо сказано. Как насчет «Собака»?
Я открываю бутылку Bud Light и бросаюсь на диван, потягиваясь, чтобы устроиться поудобнее. Маленький засранец запрыгивает мне на живот, сбивая дыхание. Он еще щенок, правда, ему восемь недель, но он уже довольно тяжелый. Он сворачивается в клубок, а я, почесывая голову, переписываюсь с Талией. Она составляет список возможных имен, и не успеваю я оглянуться, как уже наступает чертова полночь.
***
Логан делает удар с первой лунки, посылая мяч в полет, словно он Счастливый Гилмор. Мы приостанавливаем раунд еще до того, как мяч коснется земли, когда звук быстро приближающейся тележки нарушает мирный воскресный день в три часа пополудни.
Талия выпрыгивает из-за руля, волосы собраны в массивный пучок на макушке, распущенные пряди рассыпаются и прыгают по раскрасневшемуся лицу.
– Привет, мальчики. – Она огибает тележку и откупоривает две бутылки Bud Lights, когда мы вчетвером хором кричим привет-привет в ответ. – Я бы спросила, как идет игра, но вы только начали, поэтому я спрошу о другом. – Она смотрит на меня, прикусывая губу, чтобы сдержать улыбку. – Кто ведет машину?
– Никто, – говорю я, подходя к ней поближе и двигая мои очки на макушку. – Джек нас высадил.
– О, хорошо, в таком случае… – она берет бутылку Corona с тележки и передает ее Нико, но оставляет мой Bud Light рядом с собой, приглашая меня подойти и взять его самому. – Что ты сделал с Аресом?
Да… Она назвала мою собаку в честь греческого бога войны. Бог озорства подошел бы маленькому засранцу лучше, но греческий бог озорства – богиня, и даже я не настолько жесток, чтобы дать своей собаке девчачье имя.
– Все еще дикий, – я останавливаюсь рядом с ней, беру свое пиво и провожу прохладной стеклянной бутылкой по лбу. Сегодня здесь, наверное, сто градусов. – Я проснулся от того, что рулон туалетной бумаги был разорван на куски в моей спальне. Думаю, он делает это специально. Я пока запер его в ванной.
– Арес? – Нико протягивает Талии сотню, чтобы оплатить раунд и чаевые. – Принеси нам четыре бутылки воды. Самую холодную, какая у тебя есть, – подталкивает он меня локтем, когда Талия открывает кулер. – Ты назвал свою собаку Аресом? Что случилось с маленьким засранцем?
– Это была идея Талии, но жюри, а именно мы с тройняшками, еще не определились. Если он еще раз где-нибудь пописает, то будет маленький засранец.
Талия бросает бутылку, чтобы все поймали, а затем достает с пассажирского сиденья тележки пакет с подарками.
– Это должно занять Ареса, когда тебя не будет дома. – Она достает оранжевый резиновый мяч и два пакетика собачьих лакомств. – Это игрушка для жевания и дозатор лакомств в одном. – Она разрывает один из пакетов, показывая мне, куда вставлять лакомства. – Вытащить их не так-то просто, так что ему придется потрудиться.
Жгучие взгляды моих братьев прожигают дыры в задней части моего черепа, но я игнорирую их троих, когда Талия пытается отдать игрушку.
– Спасибо, но тебе придется отдать ему ее самой, иначе он подумает, что я добрый. Этого нельзя допустить. Он набросится на меня, если почувствует слабость.
Я не добавляю, что он уже ходит по мне.
Маленький засранец.
Да, имя Арес, наверное, не подойдет.
– Ты прав. Я бы не хотела тебя унижать.
– Видишь? Ты улавливаешь. У тебя есть время встретиться с ним сегодня вечером? Может я смогу послушать твои мысли о прошедшей игре, пока ты кормишь мою собаку?
– Нет, извини. – Она бросает игрушку обратно в сумку. – Я сегодня работаю официанткой. Завтра?
– Звучит неплохо. Я позвоню тебе.
Одна улыбка, один гудок тележки, и она уходит, направляясь к следующей группе игроков в гольф.
Я веду себя спокойно, не обращая внимания на демонстративное завывание и подталкивания локтем под ребра со стороны Шона.
– Мне кажется, нам не хватает информации, брат. Как вы так сдружились? – Он вздергивает брови.
Сдержать разъедающую ухмылку практически невозможно.
– Мы столкнулись в среду. Ну, она как бы по ошибке ворвалась в мой кабинет.
Я рассказываю им о событиях, но сколько бы я ни повторял, что Талия веселая и просто друг, они мне не верят. Ну и ладно.
Мне не нужно ничего им доказывать.
ГЛАВА 9
Талия
Прижимая к боку большую, тяжелую сумку, я стучусь в дверь квартиры Тео в пять минут седьмого вечера. Район один из самых шикарных – по крайней мере, выше среднего класса. Может быть, ниже и выше. Белоснежное здание выглядит чистым и ухоженным, как будто оно стоит здесь не так давно. Я пересекаю просторный коридор и стучусь в дверь на первом этаже.
Тяжелые, торопливые шаги раздаются внутри, и Тео распахивает дверь, его широкая грудь, одетая в черную футболку, оказывается у меня перед носом.
– Привет. – Он отступает в сторону, пропуская меня внутрь. – Все нормально?
Я киваю, входя в просторную прихожую со светло-коричневым деревянным полом и белыми стенами. Она легко перетекает в гостиную открытой планировки, за которой находится раздвижное окно, выходящее на уединенную террасу.
Что мне показалось странным, так это стерильная чистота в квартире.
Ни грязного белья, ни пустых коробок из-под пиццы, ни пивных бутылок. Высокие потолки, современный минималистичный дизайн и элитная мебель – повседневная изысканность.
Обувь Тео аккуратно расставлена в прихожей, большой телевизор с плоским экраном висит на мраморной стене в гостиной, а под стеклянным журнальным столиком лежит белоснежный пушистый ковер. У окон от пола до потолка, выходящих на юг, есть даже растение в горшке – все процветающее, зеленое и здоровое.
– У меня есть надежда, – говорю я, снимая белые кроссовки. – Ты не погубил растение, значит, и Арес должен выжить. По крайней мере, он даст тебе знать, когда проголодается.
– Спасибо, что так высоко обо мне думаешь. Не надо приписывать мне заслуги растения. Арес опрокинул его в пятницу, и оно так и стояло на полу, пока мама не зашла пересадить его вчера вечером.
Он ведет меня на кухню с барной стойкой, пыльно-голубыми шкафами и высококлассной техникой, которая выглядит совершенно новой, как будто ею еще никто не пользовался.
Это неудивительно. Ему двадцать с небольшим, и он явно не может пожаловаться на недостаток денег. Уверена, что ему не нужно готовить себе еду. Готова поспорить, что его рацион состоит из еды на вынос и хлопьев, а может, он живет на коробочных блюдах, приготовленных каким-нибудь диетологом нового времени. Это объясняет, почему на теле Тео нет ни унции жира.
Может, жизнь в Америке и не сложная, но культура отличается от той, к которой я привыкла. Возможно, сегодня я и ошиблась, но теперь уже поздно что-то менять.
Американцы не так непринужденны, как греки. Мы громкие, гордые, ориентированные на семью, любим вкусную еду, хорошую компанию и кулинарию. Я помогала матери на кухне с тех пор, как научилась держать ложку, и рано освоила искусство приготовления пищи. Спустя годы я отточила свои навыки в кулинарной школе и с тех пор мечтаю о собственном маленьком ресторанчике.
Насколько я поняла, американцы более сдержанны, поэтому моя блестящая идея кажется мне не слишком блестящей сейчас, когда я стою на кухне Тео.
Арес выбегает из комнаты дальше по коридору, виляя хвостом и осыпая небрежными поцелуями все мое лицо, когда я наклоняюсь, чтобы погладить его.
– Привет, у меня для тебя маленький подарок. – Я чешу ему уши, затем расстегиваю молнию на сумке настолько, чтобы просунуть руку внутрь и достать резиновый мячик с лакомствами, но не настолько, чтобы Тео увидел его содержимое. – Вот. Повеселись с ним и не грызи папины ботинки.
Он берет мяч и тут же выплевывает его, обнюхивая и тыкаясь в него носом, прежде чем снова взять его в рот. Виляя хвостом направо и налево, он убегает на большую, удобную собачью кровать в гостиной.
– Папин? – повторяет Тео, и в его тоне звучит веселье. – Не знаю, как я к этому отношусь. Хочешь пива?
– Конечно. – Я бросаю сумку на барную стойку. – Сейчас это кажется плохой идеей, но так вот… – Я расстегиваю молнию, шевеля пальцами. – Ты когда-нибудь пробовал греческую кухню?
Глаза Тео прыгают между мной и ингредиентами для блюда, которое я планирую приготовить на стойке, его бровь изгибается в знак вопроса.
– Хочешь приготовить?
Я не могу понять, удивлен ли он, раздражен, любопытен или считает, что я сошла с дистанции.
– Ты сказал, что мы поговорим о твоей игре. Уверена, это займет какое-то время, и я не хочу, чтобы ты заказывал еду, потому что не даешь мне заплатить, – хмыкаю я, бросая пустой пакет на пол, когда овощи, мясо и приправы закончились. – Я надеялась, что готовка для тебя не будет унизительной.
Он протягивает мне бутылку Будвайзера, опираясь на мраморную столешницу, руки прямые, плечи отведены назад.
– Ты хочешь приготовить для меня. Греческую еду.
– Да. Ты не против?
– Да, черт возьми! – Его пристальные, проницательные глаза пылают от возбуждения, и меня пробирает приятная дрожь облегчения. Это лотерея – пытаться вписаться сюда. – Я могу помочь?
– Не сегодня. Может быть, в другой раз. Сегодня я буду готовить, а ты задавай вопросы и записывай.
– Хорошо, но я сомневаюсь, что ты достаточно храбрая, чтобы есть то, что я приготовлю. Мы оба наверняка окажемся в больнице. – Он жестом указал на шкафы. – Чувствуй себя как дома, но если ты готовишь, то я мою посуду.
– С этим я могу согласиться. Где твои ножи?
Он показывает налево, и после еще трех вопросов о мисках, кастрюлях и разделочных досках я мою овощи и начинаю нарезать их кубиками, пока Тео сидит за стойкой для завтрака и заваливает меня вопросами. За час, который уходит на приготовление еды, он заполняет пять страниц аккуратным почерком, прислушиваясь к каждому моему слову о греческой мифологии.
Он открывает еще две кружки пива, когда я начинаю подавать, и мои щеки вспыхивают от жара, когда я оглядываюсь по сторонам. Меня нельзя назвать аккуратной кухаркой. Некоторые женщины убирают по ходу дела, но не я. Я слишком нетерпелива и сосредоточена на готовке, чтобы мыть посуду. Миски, вилки, лопатки и сковородки захламляют столешницу. Уверена, на кухне Тео никогда не было так грязно.
– Пахнет потрясающе, – говорит Тео, наклоняя голову, чтобы вдохнуть еще, когда я ставлю перед ним тарелку с сувлакисом, греческим салатом, чипсами и соусом цацики. – Если на вкус это так же хорошо, как пахнет и выглядит… – Он откусывает от куриного шашлыка, вяло жует, и его глаза закатываются обратно в голову. Его грудь резко вздымается, и он издает протяжный стон.
– Вкусно? – спрашиваю я, сгорая от того, что этот низкий, удовлетворенный стон крутится у меня в голове, и я… Я не могу… Боже, я не могу мыслить здраво. Я набиваю рот салатом, приходя в себя от кайфа, абсолютно ошеломленная тем, что он может завести меня одним звуком.
– Вкусно? – бормочет он. – Где, черт возьми, ты научилась так готовить? Это восхитительно.
– Греки любят еду, Тео. Ты с трудом найдешь гречанку, которая не умеет готовить, а я училась в кулинарной школе, так что это помогло.
Я готовила для многих людей, но наблюдать за тем, как Тео расправляется с едой с блаженной, мальчишеской улыбкой, которая выглядит сексуально, но неуместна на мужчине его роста, – это так приятно. Сидеть с ним за столом, разговаривать, улыбаться и смеяться, пока Арес царапает мне ноги, выпрашивая объедки, – это очень близко к счастью.
Чувство, которое ускользало от меня почти два года.
– Это было чертовски вкусно. – Он отодвигает пустую тарелку в сторону, вытирая губы салфеткой. – Спасибо.
Как только я заканчиваю, он начинает убирать беспорядок, который я устроила. Я заворачиваю остатки еды в пакет на чистой тарелке, чтобы у него был готов обед на завтра, затем вытираю посуду и убираю ее в шкаф, пока Тео протирает столы и берет еще две кружки пива.
Арес спит в своей кровати, но когда мы переходим в гостиную, он навостряет уши. Он запрыгивает на диван, устраиваясь поудобнее у меня на коленях, а Тео открывает ноутбук и показывает мне графику для своей игры.
– Что скажешь? – Он устраивается рядом со мной, и пьянящий аромат его одеколона снова щекочет мне нос.
– Персефона выглядит потрясающе, как и Аид, но, не хочу тебя обидеть, Зевс с молнией выглядит древним. Он же бог грома, так почему бы не вдохновиться эквивалентом из поп-культуры?
– Ты имеешь в виду Тора?
Я беру блокнот и ручку с журнального столика и грубо набрасываю образ в своей голове – высокий, широкий мужчина с белыми волосами и бородой. Он излучает молнии из своих рук, а его глаза сверкают такой же суровой белизной.
Тео молчит, словно не желая меня беспокоить. Он чешет Ареса за ушами, его предплечье упирается в мое бедро. От его прикосновения все мое тело охватывает сильный жар. Слишком давно никто не прикасался ко мне так.
– Ты никогда не говорила, что ты художница, – жалуется он, когда я протягиваю ему блокнот. – А у тебя неплохой талант.
– Ты многого обо мне не знаешь. – Я поправляю щенка, прижимая его к груди. Как только я сниму собственное жилье, я тоже заведу собаку. – Вот так я представляю себе Зевса. Современное воплощение.
Он еще некоторое время изучает рисунок, прежде чем закрыть блокнот и положить его на приставной столик у дивана.
– Ты готовишь как профессионал, рисуешь и, очевидно, отлично ладишь с собаками. – Он показывает на резиновый мячик, в котором закончились лакомства и который занимал Ареса в течение часа, пока я готовила. – Что еще?
– Мы должны оставить это на другой день, – говорю я, глядя в окно, где солнце уже село, и быстро наступают сумерки. – Уже поздно.
Он проверяет время на своем мобильном. Несколько неотвеченных сообщений из, как я думаю, группового чата ждут на экране, но он не удосуживается их прочитать.
– Сейчас только девять часов. Давай, еще одно пиво, и я закажу тебе такси.
– Нет, спасибо, я пойду пешком.
– Я ни за что не позволю тебе идти пешком, Талия. До мотеля сколько? Четыре мили?
– Пять, вообще-то.
Его лицо вспыхивает от узнавания, и он чуть не подавился глотком пива.
– Только не говори мне, что ты ходишь в Кантри Клаб каждый гребаный день.
Я кусаю себя за щеку и тихонько хихикаю.
– Ладно, не буду.
– Ты ходишь пешком? – рычит он, и Арес поднимает голову, глядя на него яркими любопытными глазами. – Почему?
– Это не так далеко и занимает всего полтора часа. Свежий воздух еще никого не убивал. – Я беру его за руку и слегка сжимаю. – Я могу позволить себе такси, Тео. Чаевые – это здорово, но я лучше сэкономлю деньги и выберусь из мотеля как можно скорее.
В моих волосах и одежде, даже сразу после душа, остается запах плесени и пыли, как будто я начинаю разлагаться, живя в тринадцатой комнате.
Глаза Тео впиваются в мои в напряженном молчании. С раздражением он хватает телефон и набирает номер.
– У тебя есть время? – Он делает паузу, прислушиваясь к тому, кто находится на другом конце линии. – Меня нужно кое-куда заехать. Тащи свою задницу ко мне как можно скорее.
– Это очень мило с твоей стороны…
– Ты не пойдешь пешком, – кричит он, шлепая телефоном по приставному столику и снова пугая собаку. – Прости, мальчик. – Он гладит собаку по голове и смотрит на меня. – По шкале от одного до десяти, насколько ты доверяешь мне теперь, когда немного меня знаешь?
В квартире воцаряется тишина, и мое сердце учащенно забилось, потому что я вдруг осознала, что мы одни – сцена, которую я представляла себе уже слишком много раз. В этих мыслях на нас не было одежды, и мы были намного, намного ближе.
Несмотря на противоречивые сплетни о братьях Хейс, которые я слышала от слишком многих людей, мало что из этого имеет отражение в реальной жизни. На самом деле я разочарована, что Тео не такой, как его описывают, – игрок, который трахает всех красоток, которые попадаются ему под руку. Я никогда не считала себя особенно красивой, но среди моих друзей и родственников всегда было именно такое мнение.
Но не для Тео, к сожалению. Либо я не в его вкусе, либо он не такой уж большой парень-шлюха.
Очень жаль. Он заставляет меня реагировать по-особенному. Меня привлекает и внутреннее, и внешнее. Начиная с его острого красивого лица и уверенной стойки, заканчивая обаятельным характером, коньячным цветом глаз и низким, хрипловатым голосом. Даже то, как он бездумно играет нижней губой, когда глубоко задумывается, заставляет меня жарко дышать.
Но доверяю ли я ему?
Он не дал мне повода не доверять. Он первый человек, рядом с которым я чувствую себя по-настоящему комфортно за долгое время.
– Восемь, я думаю, – говорю я после долгой паузы.
– Восемь – это хорошо. Тебе нужно знать две вещи: Я никогда ничего не делаю, если не хочу, и никогда не лгу.
Разговор превратился из непринужденного в наполненный скрытым смыслом. Смысл, который я не могу расшифровать. Тео не хочет объяснять, возвращая разговор к моей кулинарной школе.
Через десять минут раздается громкий стук в дверь. Дверь распахивается после того, как Тео кричит: «Войдите». В квартиру врывается молодой парень с ключами в руках, длинные волосы заправлены за уши, лишь несколько небрежных локонов украшают его красивое, юношеское лицо. В представлении нет необходимости. Имя было бы полезно, но одного взгляда достаточно, чтобы определить фамилию.
Передо мной стоит один из трех младших братьев Хейс. Сходство со старшими четырьмя безошибочно. Те же темные волосы, карие глаза, мощная челюсть и широкие плечи. Не могу дождаться, когда познакомлюсь с их родителями. Они должны быть самыми потрясающими людьми на свете, чтобы произвести на свет семерых безжалостно красивых сыновей.
– Это Коди, – говорит Тео, переключая внимание на брата. – Это Талия. Нас нужно подвезти.
Коди кивает, губы кривятся в широкой ухмылке.
– Шофер Коди в вашем распоряжении.
