Текст книги "Слишком много (ЛП)"
Автор книги: И. А. Дайс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Сожалейте только о том, чего не сделали.
ГЛАВА 1
Талия
– Вот твоя униформа. – Кэссиди, мой руководитель в это прекрасное утро, протягивает мне плиссированную белую юбку и бежевую рубашку-поло.
Хотя ни одна из них не сделана из материала, достаточного для того, чтобы считать их одеждой. Юбка может сойти за обрезки ткани, используемые в рукоделии, а не за часть рабочей униформы. Если только ваша работа не стриптиз, тогда конечно. Почему бы и нет.
– Какой у тебя размер обуви? 38?
Забавно… она не спросила, какой у меня размер одежды. Либо размер один на всех, либо она рискнула предположить. Не очень удачно, если она думает, что я влезу в нулевой размер. Учитывая, что на ней надеты облегающая футболка-поло и неприлично короткая юбка, а также идентичный комплект, который я сейчас держу в руках, один размер должен подходить всем, иначе вы не сможете здесь работать.
– Шесть, – говорю я.
Кэс берет с полки совершенно новые белые кроссовки и бежевую бейсболку.
– Иди переоденься. Раздевалка вон там. – Она жестом показывает на дверь в общую зону для сотрудников и достает из нагрудного кармана рубашки поло маленький ключ. – Шкафчик номер четырнадцать – твой. Мы должны выйти на поле через пятнадцать минут, так что поторопись.
Мои ботинки тонут в плюшевом коричневом ковре, когда я пересекаю душную комнату. Толкнув дверь, я заглядываю внутрь и хмурюсь. Я ожидала увидеть что-то более скромное – маленькие кабинки с занавесками, как в бутиках, но нет. Раздевалка представляет собой открытое пространство с разбросанными по периметру шкафчиками и деревянными скамейками в центре.
Пожилая женщина, оттирающая пыльно-розовую плитку в соседней душевой, поднимает глаза, когда я вхожу. Она вытирает носовым платком бисеринки пота, блестевшие вдоль линии волос, и улыбается мне, заправляя седые волосы за уши.
Я улыбаюсь ей в ответ и останавливаюсь у своего шкафчика. Я не стесняюсь, но раздеваться до нижнего белья, когда сюда может зайти любая другая сотрудница, немного нервирует. Я втискиваюсь в короткую юбку, которая заканчивается на полдюйма ниже моей задницы, затем натягиваю рубашку-поло, со стоном глядя на свое отражение в длинном зеркале, висящем на стене. V-образный вырез без пуговиц заканчивается низко на груди, обнажая ее, плотно прижатую друг к другу благодаря облегающему покрою. Танцовщицы на шестах в клубе, где я работала несколько лет назад, носили больше одежды, крутясь вокруг шестов, чем я сейчас, готовясь подавать пиво, воду и газировку в самом шикарном месте в Ньюпорт-Бич.
Я оставляю бейсболку, поворачиваю ключ и возвращаюсь в общий зал. Температура на улице под тридцать градусов, но ранним утром над Ньюпорт-Бич собрались тучи, заслоняя солнечный свет.
Облом.
Я выбрала Калифорнию в основном из-за погоды, и что вы думаете? Два дня жизни в американской мечте и пока что ноль солнечного света. Фигушки. В Греции у меня было бы больше шансов получить красивый, золотистый загар.
– Ты выглядишь мило. – Кэссиди лучится, пока я укладываю свои длинные темные локоны в высокий хвост. – Ты будешь в центре внимания в течение следующих нескольких дней, пока все не узнают тебя. – Она поправляет свой хвост цвета платинового блонда, надевает на него кепку и выводит меня на улицу через французские двери. – Вот эта будет твоей. – Она указывает на одну из пяти одинаковых тележек с напитками, припаркованных в аккуратную линию. – Сегодня я помогу тебе начать, но завтра ты будешь без присмотра, девочка, так что будь внимательна. Мы наиболее загружены с пятницы по воскресенье…
Мой рот искривляется в блаженной улыбке, а голова поворачивается направо. Поле для гольфа идеально – восемнадцать лунок на ста акрах пышной зелени, в двух шагах от пляжа. Фотографии, представленные на сайте, вряд ли передают справедливость этого места.
Среди членов клуба – несколько актеров и знаменитостей из списка «А». Учитывая роскошные автомобили, припаркованные у входа, можно предположить, что все, кто играет здесь в гольф, имеют при себе наличные.
Дома я видела Ferrari лишь однажды, во время школьной поездки в Афины. Здесь же перед входом припаркованы не один, а два Ferrari, оба красные. Богатые гольфисты вселяют в меня надежду. Может быть, они дают чаевые так хорошо, как предполагалось в блоге «Исповедь девушки с тележкой», о которой я читала.
Ньюпорт-Бич не должен быть местом назначения для тех, кто пытается начать новую жизнь. Стоимость жизни здесь втрое выше, чем в среднем по стране, но зарплата больше, чем в других местах, поэтому я решила написать новую главу своей жизни именно здесь.
Мне нужен каждый пенни, чтобы выжить в Америке. После того как в прошлом году я выиграла в лотерею Green Card, я провела бесконечное количество часов, изучая различные места. Калифорния была моим первым выбором с самого начала, но округ Орандж, а точнее Ньюпорт-Бич, покорил меня тем, что куда бы я ни звонила, спрашивая о возможных вакансиях, все отвечали, что им всегда нужен персонал.
Если я смогу зарабатывать деньги, я смогу удержаться на плаву.
Гостеприимство в Калифорнии процветает круглый год, но летом здесь особенно многолюдно, когда туристы посещают захватывающие дух курорты, а дети с трастовыми фондами возвращаются домой из колледжей Лиги плюща, стремясь отдохнуть, повеселиться и потратить деньги своих родителей.
Четыре дня назад я упаковала свою жизнь в три больших чемодана и села на рейс дальнего следования из греческих Салоников в Лос-Анджелес с пересадками в Цюрихе и Мюнхене. Выбрав двадцати девятичасовое путешествие вместо семнадцати, я сэкономила четыреста долларов. Это было бы дешевле, если бы я путешествовала в межсезонье, но я не нашла бы работу так быстро.
Когда меня официально впустили в Соединенные Штаты в международном аэропорту Лос-Анджелеса, я была на последнем издыхании, не ожидая трехчасовой поездки на автобусе до Ньюпорт-Бич, но я добралась. Ура.
Не имея друзей или родственников, которые могли бы помочь мне, предложив место на своем диване на несколько недель, я поселилась в самом дешевом мотеле, имея на руках не более восьмисот долларов.
Пока все идет хорошо.
У меня есть работа и крыша над головой. Вонючая, грязная крыша, но я умею приспосабливаться. Я спала и в худших местах, чем мокрый, пропахший псиной номер мотеля.
В тюремной камере, например.
– Ты можешь работать по выходным? – Джаред, главный менеджер, присоединился к нам на улице. Очки-авиаторы, сдвинутые к переносице, скрывают поразительные пыльно-голубые глаза, которые внимательно изучали меня вчера во время собеседования. Его пепельно-русые волосы зачесаны набок, завершая образ, продиктованный его одеждой: бежевые брюки чинос, белый верх и тонкий серый свитер, накинутый на шею. Конечно, это модное выступление, потому что температура не требует свитера.
– Я буду работать в любую смену, которую ты мне дашь, – заверяю я. Как человек в возрасте около двадцати лет смог получить работу управляющего в самом шикарном гольф-клубе в округе? – Шестнадцать часов в день, семь дней в неделю, если это возможно.
Он сдвигает тени на голову, портя свою идеальную прическу.
– Девять часов в день, пять дней в неделю, с пятницы по вторник. Мы можем иногда рассматривать тебя для работы в баре, когда у нас не будет хватать персонала. Хотя, если тебе действительно интересно, ты могла бы подменять Кэссиди, когда она будет нетрудоспособна, – с ухмылкой подчеркивает он последнее слово.
Не нужно быть гением, чтобы расшифровать его слова. Судя по всему, Кэссиди страдает от хронического похмелья. Ей двадцать три, она на год моложе меня, и она действительно кажется тусовщицей с ее энергичным характером. Во время нашего короткого знакомства она рассказала краткую историю своей жизни: она специализируется на фотографии, переехала в Ньюпорт-Бич в восемнадцать лет и мечтает о собственной фотостудии. Она также упомянула, что чаще всего ее зовут Кэсс, а не Кэссиди.
Я оглядываюсь на Джареда.
– Когда бы я тебе ни понадобилась, я буду здесь.
– Хорошо. Это то, что мне нравится слышать. – Его глаза прикованы к экрану iPad. – Мне нужно еще несколько деталей от тебя. Мы разберемся с этим после твоей смены. – Он оценивает меня, но это вряд ли выглядит сексуально. Скорее, он оценивает товар, прикидывая, будет ли он продаваться. – Держи волосы причесанными, улыбайся и, если хочешь получать хорошие чаевые, не давай им понять, что ты умная.
– Почему они не должны знать, что я умная?
– Большинство игроков в гольф ожидают, что девушки с тележками будут красивыми, глупыми и будут смеяться над их грубыми, сексистскими шутками. Если ты им понравишься, тебе дадут хорошие чаевые, и все, что они тебе дадут, ты оставишь себе.
В блоге, где я читала об особенностях работы девушкой-картмейстером, упоминались несносные игроки в гольф, но до сих пор я думала, что скандальные посты – это неудачная попытка привлечь больше посетителей на сайт.
Очевидно, это не так.
Неважно. Если милые широкие улыбки означают более высокие чаевые, значит, так тому и быть. После двух дней, проведенных в Ньюпорт-Бич, содержимое моего бумажника официально уменьшилось до четырехсот девяноста долларов. Самое дешевое жилье, которое я нашла в «Ньюпорт газетт», стоило четырнадцать сотен долларов за крошечную однокомнатную студию в восьми милях от поля для гольфа.
Чтобы съехать из мотеля, мне нужно будет накопить как минимум вдвое больше месячной арендной платы, так что лучше потренироваться в убедительной улыбке.
– Есть вопросы? – спрашивает Джаред, поглядывая на серебряные часы, украшающие его запястье.
– Пока никаких.
– Хорошо. Приходи ко мне, как только закончишь сегодня. Мы разберемся с бумагами. – Он возвращается в дом, его шаги торопливы, как будто он опаздывает на встречу.
– Так, давай начнем. У нас не так много времени. – Кэссиди обходит тележку, проводит пальцами по полкам и холодильникам, где хранятся различные напитки, и начинает свой монолог, заполняя мою голову информацией. – В обычный уик-энд ты используешь шесть ящиков Bud Light, четыре ящика Coors Light и два ящика Corona. – Она показывает цифры пальцами, словно опасаясь, что мой английский недостаточен и я не пойму, если она откажется от наглядных пособий.
Монолог продолжается, пока она указывает на важные детали, объясняет, как работает тележка, и рассказывает, с какими игроками в гольф мне не стоит заигрывать, если я не хочу, чтобы меня облапали. Я впитываю каждую деталь, как сухая губка, делая мысленные заметки ровно до семи часов, когда Кэссиди разгоняет тележку. Мы направляемся к первой лунке, где уже играют четверо мужчин среднего возраста.
– Доброе утро, Кэсс, – говорит один из них. Но он не смотрит на нее. Его взгляд устремлен на меня, он обводит мою фигуру, приподнимая одну бровь. – Кто эта новенькая?
Я глубоко вдыхаю, широко улыбаюсь и выпрыгиваю из тележки, разглаживая узкую ткань вокруг бедер – юбка по определению, но в глазах моей бабушки она не сошла бы даже за пояс.
– Привет, Джерри, – щебечет Кэссиди, похлопывая длинными ресницами и зажав между пальцами прядь светлых волос, ее голос искусственно сладок. – Это Талия. Она стажерка.
Невинный кокетливый взгляд прямо в точку. Может, она согласится научить меня всему этому? Мне бы не помешали несколько трюков в рукаве.
– Талия, – повторяет Джерри, пробуя слово на вкус, сфокусировав взгляд на моей груди, выглядывающей из V-образного выреза. – Чем ты занимаешься, красавица? В колледже?
Я вопросительно вскидываю бровь. Одно дело – ожидать флирта, и совсем другое – быть объектом пристального внимания мужчины, который вполне мог бы сойти за моего отца. Или когда первое предложение, произнесенное в мой адрес, содержит ласкательное обращение.
– Уже нет, – говорю я, отрабатывая убедительный американский акцент. Не то чтобы это получалось. Любой человек с полуприличным слухом может сказать, что я не местная. – Я недавно в городе.
Между потрескавшимися губами Джерри проглядывает ряд белоснежных, безупречных зубов.
– Интересный у тебя акцент. Дай угадаю… – Он снова оценивает меня, сузив глаза, и останавливается на моей груди, как будто ее размер может выдать мою национальность. – Испания?
– Нет, Греция.
Кэссиди обслуживает одного из мужчин, откупоривая пробку от бутылки Corona с неоспоримой легкостью. Друзья Джерри останавливаются рядом с ним, их голодные глаза оглядывают меня с ног до головы, словно я невеста по заказу, ожидающая своего жениха.
Как бы стыдно это ни звучало, но на долю секунды я задумалась о том, чтобы зарегистрироваться на одном из таких сайтов. К счастью, вместо этого я выбрала лотерею Green Card. И хорошо, что я выиграла, иначе я бы, наверное, вышла замуж за такого же человека, как Джерри, отчаянно пытавшегося сбежать с моей родины. Греция – прекрасная страна, полная энергичных людей… тех самых людей, которые желают, чтобы я сгнила в тюрьме или умерла медленной, мучительной смертью, сожженная на костре.
– Сколько тебе лет? – спрашивает друг Джерри, лысеющий мужчина лет сорока, почесывая свою длинную бороду.
– Двадцать четыре. Что вам принести? Газировку? Пиво? Воды?
– Бутылку Coors Light, дорогая.
В семь утра? Я прикусываю язык, прежде чем вопрос срывается с моих губ. Его пристрастия к алкоголю – не мое дело, поэтому я достаю пиво, с меньшей легкостью подражая Кэссиди в откупоривании крышки. Подходит еще один игрок в гольф, ему тоже интересно узнать, кто я и откуда. К тому времени, как мы с Кэссиди отправляемся в общий зал на перерыв в десять часов, меня спрашивают о моем акценте все, кого я обслуживала.
Средиземноморские черты лица в сочетании с моим внезапным появлением – вот основные причины, по которым мужчины роились вокруг меня все утро. С первого взгляда очевидно, что я не американка, но ни один человек не спросил об этом напрямую. Все ждали, пока я выдам свои корни с густым акцентом, а затем их рты кривились в понимающих улыбках.
– На чаевых ты сорвешь куш, – говорит Кэсс, когда мы пополняем тележку после перерыва. – У нас тут уже два года не было ни одного иностранца. Мужчины просто обожают вас, европейских девушек. Два года назад одна польская девчонка за три месяца заработала на чаевых столько, что окупила всю свою учебу в колледже.
– За три месяца? – повторила я. Не может быть, чтобы она зарабатывала несколько сотен долларов в день… Я лезу в карман и достаю свои чаевые. Мои руки становятся липкими, потому что то, что я сначала приняла за десятидолларовую купюру от Джерри, оказалось сотней.
Стодолларовые чаевые от одного человека.
Мне пришлось бы работать девять часов подряд, чтобы заработать такую сумму, но он небрежно сунул ее в нагрудный карман, как будто это не более чем несколько долларов мелочью. Я даже не флиртовала с ним! Сколько денег я могла бы заработать, если бы приложила больше усилий к своей улыбке?
Моя первоначальная нервозность исчезает, когда перерыв заканчивается. Я здесь, чтобы зарабатывать на жизнь. Если невинный флирт – это выход, значит, так тому и быть. Я провела в мотеле три ночи, но теперь мне отчаянно хочется снять жилье, каким бы крошечным оно ни было. Бумажные тонкие стены моей временной комнаты и кровать, которая наверняка заражена венерическими заболеваниями, сводят меня с ума. Я более чем готова использовать свою европейскую внешность, чтобы быстрее сбежать из мотеля.
К четырем часам я вымоталась, но мое настроение поднимается, когда я подсчитываю чаевые. От пачки денег, разложенных на столе, у меня заслезились глаза. Триста шестьдесят пять долларов. Три дня работы, заработанные за девять часов.
Я сглатываю кислое отвращение, подкатившее к горлу, и запираю совесть в коробке где-то внутри головы. Сейчас не время вести себя достойно и самодостаточно. Сейчас время использовать все доступные средства, чтобы выжить и построить новую жизнь, защищенную от моего сомнительного прошлого.
– Неплохо, да? – Кэсс постукивает длинными красными ногтями по столешнице. – Слушай, я завтра вечером иду гулять с подружками. Пойдем с нами. Уверена, тебе не помешают друзья.
Я не могу отказать ей. Мы провели вместе девять часов, болтая и смеясь. Она веселая, очаровательная и удивительно отзывчивая. И она права: новые друзья мне не помешают. Принимать приглашение не очень практично, учитывая, что я должна экономить каждый пенни, но она может не пригласить меня снова, если я откажусь, а никто не хочет быть одиночкой. Я всегда была общительным человеком, окруженным группой друзей. Когда их у меня жестоко отобрали, заковав в наручники и поместив мое лицо на обложку всех газет страны, я стала бороться со своим психическим здоровьем.
– Конечно, звучит здорово. Спасибо. Во сколько и где мы встречаемся?
– Мы еще не решили, в каком баре мы хотим встретиться. Дай мне свой номер телефона. Я напишу тебе позже с подробностями. Завтра у меня выходной, так что я тебя здесь не увижу.
Мы обмениваемся номерами, и я выхожу из своей формы, переодеваюсь в джинсовые шорты и свободную футболку, после чего отправляюсь на улицу, готовая к пятимильному походу обратно в мотель.
ГЛАВА 2
Талия
Администратор мотеля одолжил у меня утюг после того, как я обнаружила, что моя лучшая одежда скомкана на дне чемодана. В номере есть пахнущий молью шкаф, но я храню одежду в чемоданах. Я уже стесняюсь плесневого запаха, который тянется за мной, как гнилая тень.
Я разгладила складки на наряде, который выбрала для сегодняшнего вечера, – простой топ на бретельках и мини-юбка с высокой талией – оба черные. Масса моих возмутительно вьющихся волос не поддавалась никакой другой укладке, кроме стандартного, скучного, перегруженного хвоста. Я подумывала о том, чтобы отрезать волосы покороче, но они длинные, тяжелые, и локоны тянутся за мной, вместо того чтобы подпрыгивать на голове.
Кэссиди и ее друзья выбрали бар у гавани, в трех милях от мотеля. В черных туфлях на шпильках я бы не преодолела это расстояние, не заработав несколько неприятных мозолей. Кровоточащие ноги – не тот образ, который я хотела создать сегодня вечером, поэтому я загрузила приложение Uber и заказала поездку в коктейль-бар Tortugo с бразильской тематикой – на главной улице.
Я переоценила время, которое потребуется водителю, чтобы доставить меня туда, и стояла на тротуаре, сжимая сумочку в обеих руках и глядя на дверь, а до прихода Кэссиди оставалось еще двадцать минут. Безделье на улице звучит менее привлекательно, чем ожидание в баре с выпивкой, даже если я буду стоять там одна.
Глубоко вздохнув, я толкнула дверь, разглядывая обстановку, пока шла через зал к бару в задней части. В воздухе звучит латинская музыка, энергичный саундтрек к возбужденным разговорам, ведущимся за большинством столиков. Теплые, земляные тона преобладают в помещении, а сотни подходящих глиняных горшков с живыми растениями стоят на полу, свисают с потолка и заполняют ржавые металлические полки, ввинченные в голые стены из красного кирпича.
Мои каблуки радостно щелкают по изношенному бетонному полу, когда я подхожу к длинной стойке. Мои иностранные черты лица снова привлекают внимание, и головы оборачиваются в мою сторону, когда я прохожу мимо нескольких столиков, чувствуя на себе горящие взгляды мужчин, следящих за каждым моим движением.
Определение греческой красоты – говорила моя бабушка на протяжении многих лет. Я не вижу красоты. Я симпатичная, конечно, но не красивая.
– Добрый вечер. – Обращается бармен, закатывая рукава своей белой рубашки, частично скрытой под жилетом. Он опирается руками на барную стойку, наклоняясь ближе, чтобы не повышать голос из-за возбужденного гула, наполняющего воздух. – Что я могу вам предложить?
На пяти экранах над барной стойкой отображается длинный список коктейлей с шестьюдесятью восемью вариантами. Похвально, если бармен знает, как приготовить каждый из них. Дома я обходилась простыми коктейлями – бутылками пива, вина или виски. Иногда шампанское. За время работы барменом я перепробовала множество разных коктейлей, осваивая мастерство приготовления ярких напитков, но здесь подают только три из них – все слишком сладкие, на мой вкус.
– Я не уверена, – говорю я, не обращая внимания на то, как его рот слегка кривится от моего вспыхнувшего акцента. – Я бы хотела коктейль, не слишком крепкий и не слишком сладкий. Что вы можете предложить?
– Сделайте ей кайпиринью, – говорит мужчина, останавливаясь рядом со мной. – Вам понравится, – добавляет он, когда я наклоняю голову, удостоив его беглым взглядом.
Ах, черт…
В своей жизни я встречала много красивых мужчин. По мере того как я вживаюсь в новую жизнь здесь, их число постоянно растет… Американцы, конечно, сексуальны, но этот парень? Он красив так, что волосы встают дыбом. Он не похож на модель с обложки. Сомневаюсь, что какой-нибудь журнал напечатает его с длинным шрамом, идущим от челюсти до брови. Его нос, слегка искривленный у переносицы, должно быть, был сломан хотя бы раз в жизни, а над верхней губой есть небольшой шрам. Если говорить о шрамах, то этот, пожалуй, самый сексуальный из всех, что я видела.
Причудливый беспорядок в его темно-каштановых волосах добавляет десять очков к его неоспоримому мальчишескому обаянию, хотя он и не мальчик. Он краснощекий, широкогрудый, пышущий тестостероном мужчина. Он выглядит так, будто знал, какую прическу ему следует сделать сегодня вечером, но отбросил эту идею на полпути и запустил пальцы в густые пряди, создав беспорядок. Сексуальный беспорядок.
Я нахожусь в плену его глубоких карих глаз, оттенка тонкого коньяка с черными вкраплениями. Едва заметная щетина обрамляет его полные губы, к которым он прикасается подушечкой большого пальца, проводя им вправо и влево, ожидая, когда я заговорю. Мое тело реагирует на это пульсацией между ног.
Что это за колдовство?!
Господи… теория подтвердилась. Мгновенное вожделение действительно существует.
После восемнадцати месяцев воздержания, когда меня не трогали, не целовали и не трахали, мое либидо взлетело до небес, достигнув своего пика, но, несмотря на общение с десятками мужчин на поле для гольфа в течение последних двух дней, я оставалась незатронутой.
До… настоящего момента.
Мои щеки пылают все жарче, и я надеюсь, что он не чувствует запах моего возбуждения, словно я животное в течке, отчаянно ищущее себе пару. Мои яичники играют в перетягивание каната, во рту пересохло, а сознание наполнилось яркой эротической краснотой. Я уже представляю, как он стоит передо мной на коленях, его рот на моем клиторе, большие мозолистые руки держат мои бедра.
Он интригует, и, к сожалению, это тревожный сигнал, если я вообще знаю, что это такое. Такие мужчины, как он, подходят к женщинам в барах с одной целью – секс. Конечно, мое тело изголодалось по настоящему мужчине, а не по силиконовому заменителю, спрятанному в чемодане, но мне нужно нечто большее, чем выпивка, красивое лицо и неодолимая жажда, проходящая через мое тело, чтобы отказаться от лакомства. Мне нужна связь на базовом уровне. Первое имя. Час, чтобы проверить, не скучен ли он, не женат ли, не психопат ли.
– Спасибо. – Я внутренне ликую, довольная тем, что мой голос не выдает амурных мук, терзающих мой центр. – Я попробую, – говорю я бармену, опираясь бедром о стойку.
Вместо моего напитка он протягивает два «Будвайзера» и «Corona» мужчине, стоящему рядом со мной, хотя тот еще не сделал заказ. Должно быть, он завсегдатай, а значит, не турист… а местный житель.
– Я тебя здесь раньше не видел, – говорит он, делая большой глоток своего Будвайзера. – Я Тео, а ты…?
– Я здесь только недавно.
Да, я не самый располагающий к себе человек.
Его рот растягивается в подобии улыбки.
– Интересный акцент. Испанский? Итальянский?
Бармен ставит высокий стакан на салфетку, кладет две закрученные соломинки и протягивает его через стойку, пока я протягиваю двадцатидолларовую купюру, игнорируя вопрос Тео. Посмотрим, насколько он настойчив.
– Я угощаю. – Тео убирает мою руку; прикосновение его кожи электризует, как провод под напряжением. – Запиши это на мой счет, Гэри.
Некоторая резкость в его позе говорит мне о том, что я проиграл битву за то, кто будет платить, еще до ее начала.
– Спасибо. – Я кладу двадцатку обратно в сумочку.
Его дизайнерская одежда и общий вайб денег, который он источает, означают, что он, вероятно, может позволить себе потратить несколько баксов на выпивку для девушки, которая не хочет тратить деньги.
По крайней мере, я надеюсь, что я не потрачу.
– Талия! Черт, ты выглядишь сексуально, девочка! – буркнула Кэссиди позади меня. Секундой позже она останавливается справа от меня, чмокает меня в щеку и переключает свое внимание на Тео, лукавая, фальшивая улыбка кривит ее розовые губы. – Беги, Хейс, – произносит она, каждое слово окрашено ядом.
– А, гречанка, – говорит Тео, не обращая внимания на явное раздражение Кэссиди. – Талия. Одна из девяти муз. Kalós orísate. – Добро пожаловать.
– Den písteva poté óti tha ákouga elliniká stin Kalifórnia. – Никогда не думала, что услышу греческую речь, будучи в Калифорнии.
Улыбка Тео расширяется, подчеркивая шрам на его щеке, но я не думаю, что он понял, что я сказала.
– Да, не слишком радуйся, omorfiá – Красавица. Я знаю всего несколько слов.
При слове «omorfiá», прозвучавшем из его уст, мои чувства вспыхнули, как искры. Оно означает красоту в очень полном, всеобъемлющем смысле.
– Пойдем, девочки скоро будут здесь. – Кэсс сжимает мою руку, оставляя полумесячные следы от своих розовых ногтей. – Подавись своим пивом, Хейс, – добавляет она сладко, ресницы трепещут, белые зубы проглядывают между губ, пока она тащит меня к столику в другом конце комнаты.
Она запрыгивает на барный стул, поправляя свое голубое платье. Она одета так, чтобы произвести впечатление: светлые локоны убраны в гладкий низкий пучок, а глаза подведены идеальной стрелкой. Она красивая, современная, безупречная, подтянутая, модельной фигуры. Наверняка она проводит утро на беговой дорожке в обтягивающих леггинсах, тренировочном бюстгальтере и наушниках. Она наверняка потягивает протеиновый коктейль, а ее хвостик раскачивается, расчесывая плечи… Я завидую, если это правда.
Я завидую людям, которые заботятся о своем теле и здоровье, занимаясь спортом и следя за питанием. Я десять раз в год строю грандиозные планы, обещая себе, что сокращу количество вредной пищи, буду считать калории и заниматься спортом, но все всегда заканчивается одинаково – пиццу запиваю пивом.
– Наверное, здесь есть какая-то история? – спрашиваю я, делая первый глоток своего напитка. Мои глаза закатываются, и я почти стону вслух. Это восхитительно. Пикантный, не слишком сладкий, и алкоголь не чувствуется. Что, если подумать, может быть смертельно опасно. – Бывший парень?
– Ни в коем случае! – Она поджимает губы и смотрит на меня так, будто я ее оскорбила. – Он Хейс, детка. Братья Хейс не заводят девушек. Тебе лучше держаться подальше от всех семерых, Талия. Ты узнаешь Хейса, когда увидишь его. Их нетрудно заметить в толпе – темноволосые, высокие, подтянутые, похожие друг на друга. Трое младших – однояйцевые тройняшки. – Она бросает решительный взгляд за мою спину, ее голова дергается, когда она побуждает меня заглянуть через плечо.
Тео сидит за столом в другом конце комнаты с двумя другими мужчинами, одного из которых я знаю – Джаред, генеральный менеджер «Кантри Клаб». Другой, должно быть, брат Тео. Кэсс права. Их родство несомненно.
– Это Нико, – говорит она тихим тоном, словно боится, что нас услышат с расстояния в тридцать ярдов. Еще есть Шон и Ло… – она прочищает горло, черты лица напряжены, словно она пытается выговорить слово. – Логан.
А… значит, Логан – это тот, на кого она затаила злобу.
– Ты познакомишься с ними завтра, – продолжает она. – Они играют в гольф каждое воскресенье. Тройняшкам по семнадцать, так что не стоит о них сильно беспокоиться.
С чего бы?
Они же дети.
Чертовы дети.
– Хорошо, и почему они плохие?
Кэсс театрально закатывает глаза.
– Я не сказала «плохие». Они просто думают, что владеют этим чертовым городом. Они игроки, Талия. Все они. И худшие из них, потому что ведут себя так, будто ты значишь для них весь чертов мир, а как только они тебя поимеют, то не будут звонить, отвечать на сообщения и… – Она прерывает свою тираду, запыхавшись. Она резко вдыхает и превращает хмурый взгляд в улыбку. – Я просто не хочу, чтобы ты пострадал, ясно? Я пытаюсь позаботиться о тебе.
– Спасибо. – Я хватаю ее за руку, переплетая свои пальцы с ее. Она мило улыбается, но я могу сказать, что ей больно. – Сообщение получено.
Громко и четко, но я не наивная. То, как она говорит о них, в частности о Логане, изменение ее тона и языка тела намекает на детали. Должно быть, она переспала с ним, надеясь на счастливую жизнь, а он ее не обеспечил.
Я не понимаю, почему она ненавидит всех семерых из-за того, что сделал один. Я также не понимаю, почему она ожидала счастливого конца, если я правильно читаю между строк. От Тео за версту несет безответностью. От Нико исходит то же самое, хотя и гораздо сильнее, что говорит мне о том, что Логан и Шон могут быть такими же. Они хотят секса без обязательств. Вообще никаких. Сомневаюсь, что у них дело вообще может дойти до знакомства.
Через несколько минут приходят подруги Кэссиди, Эми и Мэри-Джейн. На обеих красивые короткие платья, идеально уложенные волосы и макияж, больше подходящий для подиума, чем для девичника. После краткого знакомства они оставляют меня в покое, переходя к бару, чтобы заказать напитки.
Ньюпорт-Бич полон безупречных людей, что неудивительно. Деньги способны превратить любого в модель. Несмотря на то, что большинство людей здесь живут иначе, более роскошно, чем в остальной части страны, девяносто процентов людей, с которыми я познакомилась после приезда, кажутся вежливыми и дружелюбными. Дружелюбнее, чем я ожидала от богатых людей.
Тео привлекает мое внимание, когда я оглядываюсь через плечо, глядя на девушек. Он постукивает пальцем по горлышку своего Будвайзера, указывая на бар, молча предлагая мне встретиться с ним там. Жаль, что я сделала только один глоток из своего напитка. Я слегка отодвигаю Кайпиринью влево и тоже постукиваю по бокалу, чтобы он видел, что я еще не закончила.
Легкая улыбка на его губах убеждает меня немного увеличить темп. Тео интригует. Ходячее противоречие. Он выглядит, пахнет и ведет себя соответственно ярлыку игрока, который навесила на него Кэссиди, но он знает, кем была Талия в греческой мифологии, так что он может быть сообразительным. Насколько я могу судить по своему жизненному опыту, такое случается нечасто.
