Текст книги "Бункер. Смена"

Автор книги: Хью Хауи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Возможно, и могут.

Время стало каким-то странным. Это теперь было то, во что больше веришь, чем видишь. Ему приходилось верить в то, что время вообще течет. Не существовало больше ни затемнения на лестнице, ни приглушенного света в коридорах, означающего, что наступила ночь. Ни восхождений наверх и солнечного света, означающего, что наступил день. Были просто цифры на экране компьютера, и менялись они настолько медленно, что хотелось вопить. Цифры, смотревшиеся одинаково что днем, что ночью. Приходилось внимательно считать, чтобы точно знать, что день уже прошел. И этот подсчет давал ему знать, что он еще жив.

Джимми задумался: не поиграть ли в салки между серверами перед сном, но это он уже делал вчера. Может, расставить банки с консервами в том порядке, в каком он будет их есть? Но он расставил их уже на три месяца вперед. Можно пострелять в мишень, почитать, поиграть в компьютере, заняться домашними делами, но ничто из этого его не привлекало. И он знал, что, наверное, просто заползет в постель и будет смотреть в потолок, пока цифры не подскажут, что наступило утро. И тогда он подумает, чем заняться.

76

Проходили недели, накапливались черточки, а кончик ключа на шее Джимми стерся. Очередным утром он проснулся со слипшимися ресницами, как будто плакал во сне, и прихватил завтрак – банку персиков и банку ананасов – к большой стальной двери, чтобы съесть их там. Сняв с плеча винтовку, Джимми уселся, прислонившись к восьмому серверу и наслаждаясь тем, как работающая машина греет ему спину.

С винтовкой он разобрался не сразу. Когда отец исчез, его винтовка уже была заряжена, и когда Джимми обнаружил ящики с оружием и патронами, способ заряжания блестящих патронов в винтовку стал для него загадкой. Он сделал эту работу «проектом» – так отец всегда называл свои задачи на работе. С раннего детства Джимми наблюдал за тем, как отец разбирает компьютеры и другую электронику, раскладывая все детали – каждый винтик, каждый болт с навинченной на него гайкой – аккуратными рядами, чтобы всегда знать, в каком порядке они понадобятся при сборке. Джимми поступил так же с одной из винтовок. А потом и со второй, когда случайно зацепил ногой детали первой.

Разобрав вторую, он понял, куда ложится патрон и как он попадает в винтовку. Пружина в держателе патронов оказалась жесткой, поэтому вставлять их было трудно. Потом он узнал, что держатель называется «магазин», прочитав статью «Винтовки» в одной из книг. Но узнал уже через несколько недель после того, как самостоятельно разобрался с устройством винтовки, подтвердив это дыркой в потолке.

Винтовку он положил на вытянутые ноги поперек, а банки с фруктами поставил на широкую часть ложа. Ананасы ему нравились больше всего. Он съедал по банке в день и с грустью наблюдал, как тает запас этих банок на полках. Прежде он никогда не слышал об ананасах, и ему пришлось отыскать статью о них в другой книге. Ананасы стали началом головокружительного путешествия по коробкам с книгами. Статья про «пляж» вывела его на статью «океан», которая смутила его масштабностью прочитанного. Потом он узнал про рыб. В тот день он забыл о еде, а комнатка с рацией и матрацем была забита раскрытыми книгами и пустыми коробками. У него ушла неделя, чтобы снова привести все в порядок. С тех пор он множество раз с головой уходил в подобные экскурсии.

Достав из нагрудного кармана ржавый консервный нож и любимую вилку, Джимми вскрыл банку с персиками. Когда он сделал первый надрез, послышался легкий хлопок входящего в банку воздуха. Джимми научился не есть содержимое банок, если они не издавали такой звук. К счастью, туалеты еще работали, когда жизнь преподала ему этот урок. Сейчас ему отчаянно не хватало туалетов.

Он съел персики, наслаждаясь каждым кусочком, затем выпил сок. Он не был уверен, можно ли его пить – на этикетке про сок ничего не говорилось, – но он ему очень нравился. Потом он взял банку с ананасами и консервный нож и собрался проткнуть крышку, но тут пискнула панель с клавиатурой на большой стальной двери.

– Рановато вы сегодня, – прошептал он непрошеным гостям.

Джимми отложил банку, облизал вилку и сунул ее обратно в карман. Зажав приклад под мышкой, он сидел и смотрел, шевельнется ли дверь. Если она хоть чуть-чуть приотворится, он откроет огонь.

Панель четырежды пискнула, когда был введен набор цифр, потом зажужжала, указывая, что код неправильный. Когда пришельцы попробовали второй код, Джимми стиснул винтовку. На экранчике панели было место для четырех цифр. Это означало десять тысяч комбинаций, если включить и четыре нуля. Панель разрешала делать три попытки и, если коды оказывались неправильными, отключалась на сутки, Джимми знал это уже давно. У него осталось чувство, что про панель ему рассказала мама, но это было невозможно. Если только они не говорили во сне.

Он дождался, когда панель снова зажужжала. Еще один код долой, и это означало, что время истекает. Правильный код был «1218». Джимми проклял себя за то, что произнес это число хотя бы мысленно, и его палец выжидательно лег на спусковой крючок. Но мысли подслушать нельзя. Он все время про это забывал, потому что свои-то мысли он слышал всегда.

Началась третья и последняя на сегодня попытка, а Джимми не терпелось съесть ананасы. У него с людьми за дверью сложилась своего рода ритуал – три попытки каждое утро. Хоть это и было страшно, но они остались его единственным контактом с людьми. На стенке одного из серверов он проделал вычисления, предположив, что они начали с четырех нулей и двинулись по нарастающей дальше. Три попытки в день означали, что они наткнутся на правильный код на четыреста шестой день, со второй попытки. До этого дня осталось меньше месяца.

Но расчеты Джимми не учитывали все обстоятельства. Оставался томительный страх, что они могли пропустить некоторые числа, что начали с какого-то другого или что им может тупо повезти, если они перебирают коды наугад. Насколько Джимми было известно, дверь можно открыть несколькими кодами. А поскольку он не обратил внимания на то, как отец изменил код, он не мог увеличить числовое значение своего кода. А что, если он этим только облегчит им задачу? Вдруг они начали с «9999»? Конечно, он мог и уменьшить число кода, надеясь, что проскочит числа, которые они уже испробовали, но что, если они это число еще не брали? Предпринять какое-то действие и случайно впустить их – это хуже, чем ничего не делать, а потом умереть. А Джимми умирать не хотел. И убивать кого-то тоже.

Вот о чем он думал, пока набирал очередные четыре цифры. Когда панель прожужжала в третий и в последний на сегодня раз, он разжал стиснувшие винтовку пальцы. Джимми вытер вспотевшие ладони о штаны и взял банку с ананасами.

– Привет, ананасы, – прошептал он.

Наклонившись, он проткнул крышку и внимательно прислушался.

И ананасы прошептали ему, что их можно съесть.

77

Суть жизни, как понял со временем Джимми, заключается в чередовании еды и опорожнения кишечника. Ее немного разбавляет сон, но на него требуется мало усилий. Он узнал этот великий закон природы, только когда сливной бачок унитаза перестал наполняться. Пока бачок полон, никто не думает о содержимом своего кишечника. А потом думает только об этом.

Джимми начал опорожняться в углу серверной, как можно дальше от двери. Он мочился в раковину, пока из крана не прекратила идти вода и запах не стал слишком сильным. Когда это произошло, он переключился на подачу воды из цистерны. «Правила» подсказали, какую страницу надо отыскать и как это сделать. Книга была жутко скучная, но временами все же полезная. Джимми предположил, что как раз для таких случаев ее и написали. Он понимал, что вода в цистерне рано или поздно закончится, поэтому решил ее экономить, выпивая как можно больше жидкости из банок. Он терпеть не мог томатный суп, но выпивал его по банке каждый день. Моча у него стала ярко-оранжевой.

Как-то утром Джимми допивал сироп из банки с консервированными яблоками, когда люди пришли испытать очередные коды. Все произошло быстро. Четыре цифры – и панель издала другой звук. Она не зажужжала. Не залаяла, не завопила, не разгневалась. Она пискнула, но по-другому. И вместо красной лампочки, которая загоралась уже больше года, вспыхнула яркая и пугающая зеленая.

Джимми вздрогнул. Открытая банка с персиками свалилась с колена и покатилась, заливая пол сиропом. Он ждал случившегося только через два дня.

От большой стальной двери донеслись звуки. Джимми бросил ложку и нашарил винтовку. Снять с предохранителя. Щелчок под большим пальцем, глухой удар со стороны двери. Голоса, голоса. Восторг с одной стороны, ужас – с другой. Джимми прижал приклад к плечу и пожалел, что вчера не тренировался стрелять. Завтра. Он планировал быть готовым завтра. А у них получилось на два дня раньше.

В двери что-то щелкнуло. Джимми стал гадать: не пропустил ли он день или два? Однажды он заболел, и у него подскочила температура. И еще был момент, когда он заснул, читая, а проснувшись, не смог вспомнить, какой наступил день, возможно, он пропустил один. А может, те люди пропустили число. Дверь чуть-чуть приоткрылась.

Джимми еще не был готов. Винтовка скользила в потных ладонях, сердце колотилось. Настало событие, которого ждешь. Ждешь так сильно, с такой страстью и сосредоточенностью – например, надуваешь пластиковый мешок, смотришь, как он набухает перед глазами, знаешь, что он вот-вот лопнет, знаешь, знаешь – и когда событие происходит, оно пугает тебя так, как будто ты его совсем не ждал.

И это было таким же событием. Дверь приоткрылась шире. За ней стоял человек. Человек. И на секунду, на кратчайший миг, Джимми едва не отбросил целый год планирования, календарь страха. Вот человек, с которым можно поговорить, которого можно послушать. С которым можно по очереди орудовать отверткой и молотком – теперь он вскрывал банки ими, потому что консервный нож сломался. Это «проект-партнер», как любил говорить отец…

Лицо. Человек со злобным оскалом. Год планирования, стрельбы по банкам из-под томатного супа, звона в ушах и перезарядки, чистки винтовки и чтения – и теперь лицо за приоткрывшейся дверью…

Джимми нажал на спусковой крючок. Ствол подпрыгнул. И злобный оскал сменился другим выражением: смесью удивления и печали. Человек упал, но в дверь уже торопливо протискивался другой, и в руке у него было что-то черное.

И ствол снова дернулся. При каждом выстреле Джимми моргал. Три выстрела. Три пули. Второй мужчина еще двигался вперед, но на его лице отразилась такая же печаль, а глаза потускнели, когда он рухнул всего в двух шагах от двери.

Джимми ждал следующего. Он слышал, как тот громко ругается. А тот, в кого он выстрелил первым, все еще двигался – как пустая банка, которая подскакивает и катится еще долго после того, как ее пнешь. Дверь была распахнута. Миры по обе стороны двери соединились. Мужчина, открывший дверь, приподнял голову, на его лице отразилось нечто более глубокое, чем печаль, и Джимми внезапно увидел перед собой отца. Его отец лежал снаружи возле двери, умирая в коридоре. И Джимми не мог понять, как такое возможно.

Ругань стала тише – третий уходил от двери по коридору, и Джимми сделал первый полный вдох с того момента, когда от двери донесся сигнал и загорелась зеленая лампочка. Пульса у него не было: сердце безостановочно колотилось с такой частотой, что все удары слились в один. В низкий гул, как внутри работающего сервера.

Он прислушался к удаляющимся шагам третьего и понял, что у него появился шанс закрыть дверь. Он встал и пробежал мимо мертвеца, упавшего в серверную. Возле его руки валялся пистолет. Опустив винтовку, Джимми уже собрался навалиться плечом на дверь и закрыть ее, но тут он подумал, что будет завтра, или ночью, или через час.

Уходящий третий теперь знал код. И уносил его с собой.

– Двенадцать восемнадцать, – прошептал Джимми.

Он быстро выглянул за дверь и успел заметить, как третий скрылся в каком-то офисе. На миг мелькнул зеленый комбинезон, и остался лишь пустой холл, невозможно длинный и ярко освещенный.

Умирающий возле двери застонал и пошевелился. Джимми его проигнорировал. Он прижал винтовку к плечу и прицелился, как на тренировке. Мушка и прицел совместились и нацелились на край офисной двери. Джимми представил, что там висит банка из-под супа. Он равномерно дышал и ждал. Стонущий мужчина подполз чуть ближе, шлепая окровавленными ладонями по полу. В глубине черепа у Джимми затаилась боль, застарелый шрам на его воспоминаниях. Джимми целился в пустоту коридора и думал об отце и матери. Часть его сознания понимала, что их уже нет, что они куда-то ушли и никогда не вернутся. Ствол дрогнул, мушка чуть сбилась.

Умирающий подполз еще ближе. Его стоны превратились в хрип. Джимми скосил на него глаза и увидел на его губах кровавые пузыри. Длинную бороду мужчины пропитала кровь. Джимми отвернулся. Он смотрел в точку, куда была нацелена винтовка, и считал.

На счете «тридцать один» он ощутил прикосновение пальцев к ботинкам.

На счете «сорок один» из двери показалась голова.

Джимми нажал на спуск. Приклад толкнул его в плечо, а в коридоре на миг раскрылся ярко-красный цветок.

Он выждал секунду, глубоко вдохнул и отвел ногу от пальцев, тянущихся к его лодыжке. Прижал плечо к опасно распахнутой двери и надавил. Зажужжали замки, где-то в глубине стены с глухим стуком клацнули запоры. Но Джимми их почти не слышал. Он выронил винтовку и уткнулся лицом в ладони, сидя возле мужчины, умирающего в серверной. Внутри серверной. Джимми плакал, а панель радостно пискнула и смолкла, терпеливо дожидаясь, когда наступит новый день.

78

Бункер № 1

2345 год

На стене кабинета доктора Уилсона висел ряд уже знакомых дощечек с зажимом для бумаги. Дональд вспомнил, как с наигранной церемонностью подписывал на них документы. И как однажды подписал распоряжение на собственную заморозку. Он тогда испытывал легкую неловкость, подписывая эти бланки. Что он напишет? У него рука задрожит, когда он выведет чужое имя.

Стоящая в кабинете пустая каталка пробудила и неприятные воспоминания. На ней уже лежала свежая простыня, сложенная с военной аккуратностью и дожидающаяся следующего кандидата на заморозку. Пока два его помощника готовились, Уилсон проверил по компьютеру, кого следует разбудить. Один из помощников размешал две ложки зеленого порошка в емкости с теплой водой. Дональд через всю комнату ощутил знакомый запах этого раствора, заставивший его поморщиться, но это не помешало ему запомнить, из какого шкафчика достали порошок и сколько его отмерили.

Другой помощник сложил чистое одеяло и накинул его на спинку кресла-коляски. Там уже лежал бумажный халат. Распаковали и снова сложили аптечку первой помощи: перчатки, лекарства, марлю, бинты, пластырь. Все было проделано спокойно и деловито. Дональду это напомнило работников кафетерия, которые с такой же привычной ловкостью выставляли на прилавок подносы с завтраком.

Уилсон произнес номер, подтверждая, кого они станут будить. Этот техник-реакторщик, подобно сестре Дональда, оказался уменьшен до номера, до ячейки в таблице. Хотя и вымышленные имена в этом смысле были не лучше. Дональд неожиданно понял, как легко могли совершить подмену одного человека другим. Он подождал, пока бумаги заполнялись – его подпись не требовалась – и складывались в ящик стола. На эту часть процесса он мог не обращать внимания. То, что он запланировал, следов не оставит.

Уилсон вывел их за дверь. Помощники покатили следом кресло со всем необходимым, Дональд пошел за ними.

Техник, которого предстояло разбудить, лежал двумя этажами ниже – значит, придется спускаться в лифте. Один из помощников вскользь заметил, что ему осталось всего три дня до конца смены.

– Счастливчик, – сказал второй.

– Это точно, так что будь аккуратнее с моим катетером, – пошутил первый, и даже Уилсон рассмеялся.

Дональд смеяться не стал. Он в тот момент размышлял над тем, какой окажется последняя смена. Похоже, здесь никто не загадывал дальше, чем на смену вперед. Все ждали окончания текущей смены и страшились начала следующей. Это напомнило ему Вашингтон, где все, с кем он работал, надеялись переизбраться на следующий срок, хотя с отвращением думали об очередных выборах. Дональд угодил в такую же ловушку.

Двери лифта открылись в другой холодный зал. Здесь находились помещения, наполненные сменными работниками, – большая часть ждущих обитателей бункера располагалась на двух одинаковых этажах. Уилсон провел команду через вестибюль и далее через третью дверь направо, набрав на ней код. Зал со спящими телами уходил вдаль, пока не упирался в бетонную оболочку бункера.

– Двадцать рядов вперед и четыре в сторону, – показал Уилсон.

Они подошли к нужной капсуле. Эту часть процедуры Дональд видел впервые. Он помогал укладывать других, но еще ни разу не помогал кого-то будить. Когда они укладывали тело Виктора, это было совсем иное – похороны.

Помощники расположились возле капсулы. Уилсон опустился на колени перед панелью управления и выжидательно посмотрел на Дональда.

– Да, конечно, – спохватился Дональд.

Он тоже опустился на колени и стал наблюдать из-за спины доктора.

– Большинство процессов автоматизировано, – застенчиво признал Уилсон. – Если честно, то меня можно заменить дрессированной обезьяной, и никто не заметит разницы. – Он ввел код, нажал на красную кнопку и посмотрел на Дональда. – Я тут совсем как вы, Пастырь. Только на тот случай, если что-то пойдет не так.

Доктор улыбнулся. Дональд – нет.

– Крышка откроется через несколько минут. – Он постучал по дисплею. – Температура внутри поднимется до тридцати одного по Цельсию. Когда индикатор мигает, это означает, что в кровь вводится инъекция.

Индикатор мигал.

– Инъекция чего?

– Наномашин. Процедура заморозки убьет нормального человека. Полагаю, из-за этого ее и запретили.

«Нормального человека». Черт, а кто же тогда он? Он поднял ладонь и уставился на крохотные красные пятнышки. Вспомнил, как по склону холма катилась перчатка.

– Двадцать восемь, – сообщил Уилсон. – Когда будет тридцать, крышка разблокируется. В этот момент я должен подтвердить и переустановить шкалу, а не ждать до окончания процесса. Это нужно просто для того, чтобы я не забыл. – Он повернул диск под индикатором температуры. – Тем самым не остановить процесс. Начавшись, он идет только в одном направлении.

– А если что-то пойдет не так?

– Я же сказал, – нахмурился Уилсон. – Для этого я здесь и нахожусь.

– Ну а если что-то случится с вами? Или вас куда-то вызовут?

Доктор потеребил мочку уха, размышляя.

– Посоветую уложить его обратно до моего прихода. – Он рассмеялся. – Конечно же, наномашины смогут все исправить, и быстрее меня. Как только вы включаете понижение температуры, от вас требуется лишь одно – закрыть крышку. Но я даже представить не могу, как может возникнуть такая ситуация.

А Дональд мог. Он смотрел, как температура подбирается к двадцати девяти градусам. Помощники готовились, ожидая, когда крышка откроется. Первый отложил в сторону полотенце вместе с одеялом и бумажным халатом. Открытая аптечка уже стояла на кресле. Оба надели голубые резиновые перчатки. Второй отрезал полоску липкой ленты и повесил ее на ручку кресла. Пакет с марлей был уже вскрыт, горький напиток взболтан.

– А мой код запустит процедуру? – спросил Дональд, думая, не забыл ли он о чем-то спросить.

Уилсон усмехнулся, уперся ладонями в колени и медленно встал.

– Полагаю, ваш код откроет даже наружный шлюз. Есть ли нечто такое, к чему у вас нет доступа?

Щелкнула застегнутая перчатка. Замок крышки сработал, послышалось шипение.

«К правде», – хотел ответить Дональд. Но он планировал вскоре добраться до нее сам.

Крышка приоткрылась, один из помощников поднял ее до конца. Внутри лежал симпатичный молодой мужчина, щеки у него подергивались, пока он приходил в себя. Помощники принялись за работу, и Дональд постарался запомнить каждую мелочь этой процедуры. Он подумал о сестре в зале над ним, как она спит и ждет.

– Когда привезем его в кабинет, проверим общее состояние и возьмем образцы на анализ. А если у человека есть какие-то вещи в шкафчике, то я посылаю за ними кого-то из своих парней.

– В шкафчике?

Помощники извлекли катетер, затем иглу из руки. На это место наложили марлю и закрепили ее лентой, мужчина в капсуле тем временем пил через соломинку раствор, морщась от его горечи.

– Да, с личными вещами. Отложенными с предыдущей смены. Мы их выдаем после пробуждения.

Мужчину одели в бумажный халат, затем помощники, покряхтывая от усилий, подняли его из исходящей паром капсулы. Дональд убрал из кресла аптечку и придержал его, пока усаживали разбуженного. Пока его там устраивали, Дональд подумал об оставшемся на койке мешке с надписью «Смена» и личными вещами Турмана. На нем еще был мелко выведен номер, похожий на тот, что значился в записке Анны. Следовательно, номер в записке не дата…

И тут его озарило. «Медальон» в записке – опечатка. Дональд мысленно представил клавиатуру, где на ней расположены «R» и «Т». Да, они находятся рядом, и в записке, скорее всего, ошибка. Она хотела напечатать «шкафчик».[15]15
  Locket – медальон, locker – шкафчик (англ.).


[Закрыть]

Слияние разгадок пробилось сквозь холод в зале, и на миг он забыл о намерении разбудить сестру. Другие спящие призраки поманили его и зашептали, туманя разум.

79

Дональд помог отвезти приходящего в себя техника в офис медиков, а один из помощников остался, чтобы вымыть капсулу и привести ее в порядок. Не заинтересовавшись тем, как Уилсон станет брать образцы для анализа, Дональд вызвался сходить за личными вещами техника. Помощник объяснил, как добраться до хранилища на одном из средних этажей бункера.

Всего этажей-хранилищ было шестнадцать, не считая арсенала. Дональд вошел в лифт и нажал сильно потертую кнопку пятьдесят седьмого этажа, где располагалось нужное хранилище. Личный номер разбуженного техника он записал на клочке бумаги. Номер из сообщения Анны он хорошо запомнил. Он предположил, что это дата: 2 ноября 2039 года, поэтому вспомнить его было нетрудно.

Лифт остановился, и Дональд вышел в темноту. Он провел рукой по выключателям на стене. Лампы на потолке начали оживать с далекими и приглушенными хлопками – заработали древние трансформаторы и реле. Лабиринт высоких полок начал появляться из темноты по мере того, как лампы загорались то в отдалении, то рядом, то где-то справа, подобно мозаике, открываемой по кусочку в случайном порядке. Шкафчики оказались в самой глубине, за полками. Дональд отправился в долгое путешествие, когда последние лампы еще с мерцанием загорались.

Его проглотили утесы стальных полок, уставленных закрытыми пластиковыми ящиками. Казалось, они нависают над ним. Если поднять голову, то создавалось впечатление, будто высоко над головой полки вот-вот соприкоснутся, подобно уходящим вдаль рельсам. Дональд увидел огромные упаковки таких ящиков, пустых и непомеченных, – они дожидались, когда будущие смены их наполнят. Все документы и заметки, которые они с Анной создали в его прошлую смену, наверняка оказались в одном из этих ящиков. Они сохранят рассказ о сороковом бункере и других бункерах, которым не повезло оказаться вокруг него. Они поведают о людях из восемнадцатого и о попытках Дональда спасти их. Может, не стоило их спасать? Что, если причина нынешнего переполоха, эта сбежавшая чистильщица, отчасти и его вина?

Он проходил мимо ящиков, рассортированных по дате, по бункеру, по имени. Между полками были сделаны перпендикулярные узкие проходы – их ширины как раз хватало для проезда тележки, чтобы вывезти чистую бумагу и блокноты, а потом вернуть их уже чуть потяжелевшими на вес чернил. С облегчением избавившись от клаустрофобии, Дональд оставил за спиной полки и вышел к дальней стене хранилища. Обернувшись и глядя в проход, он представил, как здесь вдруг погаснет свет и он уже не сможет найти дорогу обратно к лифту. Наверное, он так и будет ходить кругами, пока не умрет от жажды. Взглянув на лампы, Дональд осознал, насколько он уязвим, насколько зависит от электричества и света. Его окатила знакомая волна страха, паника от мысли оказаться похороненным заживо. Он на миг прислонился к шкафчику и отдышался. Кашлянул в платок и напомнил себе, что смерть – не худшее из того, что может случиться.

Когда страх ослабел и он преодолел желание помчаться обратно к лифту, Дональд вошел в ряды шкафчиков. Их тут было, наверное, несколько тысяч. Многие оказались маленькими, наподобие почтовых ящиков, всего около шести дюймов высотой и глубиной примерно по локоть, судя по внешнему виду. Он пробормотал номер из записки Анны. Где-то здесь должен быть шкафчик Эрскина, да и Виктора тоже. Он задумался: не припрятаны ли в их шкафчиках какие-нибудь секреты? Надо будет вернуться сюда и проверить.

Проходя по одному из рядов, он увидел, что номера на шкафчиках увеличиваются. Первые две цифры сильно отличались от номера Анны. Тогда он свернул в один из перпендикулярных проходов, стал искать нужный ряд и увидел группу, начинающуюся с 43. А первыми цифрами его идентификационного номера были 44. Возможно, где-то рядом и его шкафчик.

Дональд полагал, что тот окажется пуст, хотя и поймал себя на том, что мысленно повторяет свой номер. Он никогда не брал с собой что-либо из смены в смену. Номера сменялись в предсказуемой последовательности, пока он не оказался перед металлической дверцей с его номером – идентификационным номером Троя. Засова на ней не было, только кнопка. Он нажал ее костяшкой пальца, опасаясь, что на кнопке может оказаться сканер отпечатков пальцев или нечто другое, столь же заслуживающее его паранойи. Что могут подумать, если увидят, как Турман заглядывает в шкафчик этого человека? Про уловку с подменой забылось легко. Примерно так же Дональд не сразу откликался на имя сенатора – надо было сообразить, что обращаются к нему.

Дверца с тихим вздохом приоткрылась, скрипнув ветхими несмазанными петлями. Этот вздох напомнил Дональду, что все в бункере – и ящики, и шкафчики – защищается от воздуха. Хорошего, нормального воздуха. Даже воздух, которым они дышат, полон невидимых опасностей наподобие разрушительного кислорода и других голодных молекул. Единственная разница между плохим и хорошим воздухом заключалась в скорости, с какой они делали свое дело. Люди жили и умирали слишком быстро, чтобы заметить разницу.

«Во всяком случае, прежде», – подумал Дональд, открывая шкафчик.

К его удивлению, шкафчик не был пуст. Там лежал пластиковый мешок – сморщенный и запечатанный под вакуумом, как мешок Турмана. На этом мешке наверху было написано «Наследие», а не «Смена». Внутри Дональд увидел свои знакомые просторные брюки и красную рубашку. Одежда мгновенно подстегнула его воспоминания. Она напомнила, каким человеком он был и в каком мире жил. Дональд стиснул мешок – плотный из-за выкачанного воздуха – и быстро взглянул вдоль безлюдного прохода.

Зачем они хранят все эти вещи? Неужели для того, чтобы он вышел из бункера в той же одежде, в какой был в тот день? Примерно как выпущенный из тюрьмы заключенный, моргающий от яркого света и заслоняющий глаза, одетый так, как ходили много лет назад? Или же это хранилище выполняет роль свалки? Выше находилось целых два этажа, где не подлежащий переработке мусор прессовался в кубы до плотности железа и складывался до потолка. А куда еще им было девать мусор? В большую яму? Они и так жили в большой яме.

Дональд размышлял над этим, пока возился с пластиковой застежкой. Сдвинув ее, он открыл мешок. На него пахнуло слабым запахом земли и травы, дуновением прошедших дней. Он открыл мешок шире, и одежда увеличилась в объеме, набрав воздуха. Ему вдруг захотелось переодеться, убедить себя, что его мир не исчез. Но все же он решил убрать мешок обратно в шкафчик – и тут он заметил, как внутри блеснуло что-то желтое.

Сунув руку в мешок, Дональд пошарил там и достал свое обручальное кольцо. Извлекая руку, он ощутил в брюках какой-то твердый предмет. Сжав кольцо, он снова полез в мешок, ощупывая складки одежды. Что у него было с собой в тот день? Не таблетки – их он потерял, когда упал. Не ключи от квадроцикла – их у него забрала Анна. Ключи от дома и бумажник остались в пиджаке и в бункер так и не попали…

Телефон. Дональд нашел его в кармане брюк. Его тяжесть и округлые линии пластикового корпуса сразу уютно пришлись по руке. Дональд вернул мешок в шкафчик, сунул кольцо в карман комбинезона и нажал кнопку включения старого телефона. Конечно же, он не заработал – батарея давно разрядилась. И вообще, он толком не работал еще в тот день, когда Дональд потерял Элен.

Он привычно сунул телефон в карман – над такими привычками время не было властно. Нащупал в кармане кольцо, достал его, убедился, что оно ему до сих пор по размеру, и подумал о жене. Мысли об Элен привели к мыслям о Мике и их детях. Печаль и тошнота смешались. Он затолкал одежду поглубже в шкафчик, запер дверь, снял кольцо и сунул его в карман к старому телефону. Потом отправился на поиски шкафчика Анны. Ему предстояло найти еще и шкафчик с вещами техника.

Пока Дональд искал, что-то не давало ему покоя – какая-то связь, которую он не мог понять.

В стороне виднелся участок хранилища, так и оставшийся темным – лампа там перегорела, – и Дональд подумал о сороковом бункере и о том, как отключались камеры во время прошлой смены. Эрен положил конец тому, что делалось в сороковом. Бомба с беспилотника рванула так, что пыль стряхнуло даже с труб под потолком в его комнате. И теперь у Дональда в голове крутились мысли, создавая более глубокие связи. Что-то насчет Анны. Некая причина, из-за которой его тянуло к своему шкафчику. Он сжал в кармане телефон и вспомнил, для чего ее разбудили в прошлый раз. Вспомнил, что она была специалисткой по беспроводным системам и опытным хакером.

Где-то вдалеке с хлопком погасла лампа, и Дональд ощутил, как вокруг него смыкается тьма. Здесь для него не было ничего, кроме страшных воспоминаний и жутких озарений. Когда у него начала складываться картина, в которую ему отчаянно не хотелось верить, сердце заколотилось. В день, когда упали бомбы, у него очень плохо работал телефон и он никак не мог связаться с Элен. А еще раньше он несколько раз не мог дозвониться до Мика, и происходило это в те вечера, когда они с Анной оставались наедине.

И теперь они снова остались наедине, в этом бункере. Мик поменялся с ним местами в последний момент. Дональд вспомнил их разговор в квартирке еще пустого бункера. Мик устроил ему экскурсию, привел в ту комнатку и сказал, чтобы он запомнил его здесь, что он этого хочет.