Текст книги "Книга Мануэля"

Автор книги: Хулио Кортасар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

* * *

Можно было подумать, что бирюзовый пингвин принес им удачу, ни Гладис, ни Оскар не сумели бы объяснить, почему они так много думают о бирюзовом пингвине и почти не вспоминают о королевских броненосцах, в конце концов, ведь неизвестно, кто из них был талисманом, но они все время вспоминали пингвина и любили его издали, на высоте шести тысяч метров между Дакаром и Рио, любили и вспоминали, беспокоясь, что с ним стало, и возлагали надежду на милосердные зоопарки, на дам-благотворительниц с бассейнами и кучами хека, на какой-нибудь международный цирк, который будет показывать пингвина за плату, обо всем этом говорилось походя, чтобы не слишком тревожиться из-за подозрительного метиса, сидевшего с краю, уж такой он любезный, этот метис, угадывает на лету желания Гладис, услужливо протягивает Оскару блок сигарет, чтобы тот взял пачку скрасить скучный перелет. Вот увидишь, кобылка, не успеем очутиться на родной земле, как манеры вмиг изменятся. Ба, сказала Гладис, у меня сестра замужем за судьей. Судьи женятся? удивился Оскар. Он может нам пригодиться, ты согласен? Конечно, сказал Оскар, проблема в том, чтобы твоя сестра ему внушила, насколько выгоднее экспортировать пингвинов в Европу. В общем, надо же о чем-то говорить, сказала Гладис, время так тянется, когда не работаешь, мне прямо завидно смотреть на этих девочек с подносами. Мне тоже, сказал Оскар, особенно на ту рыжую, она создана для того, о чем говорил Сехас. Что говорил Сехас? Ответ был раскритикован. И оставалось еще два часа до Рио и четыре до Буэнос-Айреса, давайте попросим еще по порции виски, сказал метис-соотечественник, скоро покажут цветной фильм. Надеюсь, приключенческий, сказал Оскар. Уж непременно, сказал соотечественник, морские пехотинцы убивают коммунистов или вроде того, старый крутой Джон Уэйн.

* * *

– Естественно, он их не называет, между прочим, потому, что не знает, где они, – завопил раввинчик, глядя на меня, будто я был виноват в этой мешанине. – Столько всяческих приготовлений, морочат тебе голову кличками (псевдонимами), шифрами, собраниями в три часа ночи, и потом вдруг все рассыпается, как крупа.

– И чего ты попусту треплешься, – сказал Андрес, выкладывая бумажки одну за другой, соединяя их, раскладывая в обратном порядке, снова соединяя, отбрасывая одни и хватая другие, располагая их последовательно, соединяя, пожимая плечами, признавая в душе, что Лонштейн прав и что никакое расположение не дает путеводной нити, – треплешься попусту, потому как ты жалкий западный человек и не можешь без указательных стрелок.

– Да ты и впрямь считаешь себя наследником, – прорычал раввинчик, – все новообращенные одинаковы, отныне и до конца дней моих ты будешь меня изводить своим новоиспеченным фанатизмом.

– Брось, старик, – сказал Андрес, выкладывая ряд карточек, показавшийся ему чуть менее сумбурным, чем другие, – но только, понимаешь ли, так сложилась игра, с ними происходило что-то, а со мной происходило что-то другое, никак с тем не связанное, например, муха, но в финале, знаешь, случилась некая конвергенция, уж назовем это так, ибо, по мнению некоторых, именно я занес им паршу в стадо.

– Чепуха, – сказал Лонштейн, – Патрисио потом узнал, что муравьерожи были там задолго до твоего прихода, единственно, завидев тебя, они решили, что ждать нет смысла, наверняка их обозлило, что ты шествовал так спокойно, будто шел пить чай с пирожными.

– Какое это имеет значение, – сказал я, – какое значение имеет все это после того, что произошло.

– Подозреваю, друже, что для тебя это имеет слишком большое значение. Иначе непонятно, откуда вдруг такая страсть к компиляции.

– Думаю, что из-за Мануэля, братец.

– И какое же отношение имеет к этому Мануэль?

– Огромное, старик. Похоже, будто мы зря тратим время на эту груду бумажек, но что-то мне говорит, что их надо сохранить для Мануэля. Ты ворчишь, видя, что я занимаюсь чем-то, в чем ты не участвовал, и тебе это обидно, но я тебя не виню, ведь и я в таком же или почти таком положении, а еще тебя раздражает мерзкое чувство, будто что-то реальное, живое рассыпается в твоих пальцах, как изъеденная тлёй булочка. У меня такое же, и, однако, я это доведу до конца, хотя бы ради того, чтобы пойти к Сусане и отдать ей то, что годится для ее альбома.

– Ага, ты, видно, полагаешь, что эти листки тоже подходят, в смеси с полсотней вырезок и липучек.

– Да, старик. Вот, к примеру, что хранил мой друг в кармане пиджака, а ведь о Ролане или, скажем, о Гомесе мы не можем оставить Мануэлю никаких сведений. В конце-то концов, он, когда вырастет, о них и не вспомнит, зато тут есть про них все, пусть в другом виде, и мы должны это включить в книгу Мануэля.

На пресс-конференции Форума по правам человека

Свидетельства политзаключенных, сообщающих о применении пыток.

В свидетельствах, зачитанных на пресс-конференции, а также имеющихся в письменном виде, заключенные рассказывают о пытках, которым их подвергали. Почти во всех сообщениях идет речь об электрической пикане, ударах кулаками и твердыми предметами, о психологическом давлении и т. д.

Ниже приводится изложение этих свидетельств:

Норма Элиса Гарельи. Арестована 15 сентября 1971 года в Росарио. Представила свое свидетельство в письменном виде, и оно было зачитано ее родственником. Следует заметить, что, хотя министр внутренних дел доктор Мор Роиг недавно объявил о ее освобождении, сеньора Гарельи все еще находится в тюрьме.

Темой сообщений ветеранов войны во Вьетнаме североамериканскому адвокату Марку Лейну было то, как они усваивали преподанные им уроки. В Швеции, где, дезертировав, многие из них нашли приют, но также в Соединенных штатах, где они снова живут как полноправные граждане, 32 бывших солдата дали записанные на магнитофоне показания о жестокостях, которые они видели во Вьетнаме или в которых принимали участие. Лейн, автор выдающегося исследования об ошибках в ведении следствия по делу о покушении на Джона Фицджералда Кеннеди, опубликовал в виде книги свои «Беседы с североамериканцами»; она на днях вышла в нью-йоркском издательстве «Саймон энд Шустер», и мы публикуем отрывок из нее.

Как пишет она в своем свидетельстве, ее арестовали дома, вместе с мужем, три или четыре чина гражданской полиции, которые – с первой же минуты – действовали с крайней жестокостью. Похоже, что полиция подозревала ее в причастности к побегу партизан из тюрьмы в Тукумане.

Ее сразу же подвергли личному обыску и осыпали бранью. Затем увезли куда-то, в неизвестное ей место. Там, по ее словам, ее раздели и начали прикладывать пикану к телу, особенно же к грудям, в область матки, к зубам и ко рту. Одновременно ее били по лицу. В одном месте своего сообщения сеньора Гарельи рассказывает, что один из мучителей – его называли Толстяком – изменил свое отношение к ней и сказал, «что он в меня влюбился». Она рассказывает, что глаза у нее были завязаны и видеть своего мучителя она не могла, но она потрогала его лицо и убедилась, что он плакал.

Упомянутый полицейский – по ее словам, – видимо, хорошо разбирался в медицине, и, как он сам сказал сеньоре Гарельи, ему оставалось сдать четыре экзамена, чтобы получить диплом адвоката.

Норма Морельо . Арестована 30 ноября военными в городе Гойя и переведена в расположение Второго армейского корпуса в Росарио. Недавно, месяц спустя после ареста, ее смогли увидеть родные. Как ее адвокат доктор Бельо, так и ее брат Рубен Морельо утверждали, что ее подвергали пыткам в военных казармах. Но когда ее передали в ведение полиции, сказали они, там с ней обращались хорошо.

ЧАК ОНАН ИЗ НЕБРАСКИ

Лейн. Давали ли вам инструкции о том, как допрашивать пленных?

Онан. Да.

Л. Где?

О. На всех военных базах. Но в течение месяца перед отправкой во Вьетнам эти занятия проводились более интенсивно. В Бофорте, базе морских пехотинцев (штат Южная Каролина), нас учили, как выжить в джунглях. И нам объясняли, как пытать пленных.

Л. Кто давал вам эти инструкции?

О. Обычно сержанты, но также некоторые офицеры, лейтенанты, и не раз – капитан.

Л. Что вам говорили?

О. Как пытать пленных.

Л. Например?

О. Можно снять с пленного ботинки и бить его по подошвам. Рядом с другими приемами этот еще сравнительно легкий.

Мирта Мигенс де Молина. Арестована 11 декабря. Ее свидетельство было зачитано на пресс-конференции ее адвокатом доктором Мануэлем Сантучо. Арестовывали ее 20 человек гражданской полиции. Как явствует из ее свидетельства, ее раздевали догола и подвергали несколько раз пытке пиканой. Трое мужчин изнасиловали ее, и при этом ей еще ввели в задний проход рукоятку метелки.

Ее также подвергали психологической пытке. В соседнем помещении пытали ее мужа, и ей неоднократно говорили, будто он умер. Она сообщает, что видела мужа в ужасном состоянии – мошонка и губы были у него обожжены кислотой.

Мирта Кортесе де Алль. Арестована 19 июля в Росарио. В своем сообщении она описывает, как ее арестовали и поместили в камеру в региональном отделении Федеральной полиции. Ее пытали пиканой, которую прикладывали к самым чувствительным местам тела. Ее оскорбляли и угрожали смертью, причем один из полицейских приговаривал, что «ему, мол, очень больно видеть меня в таком положении». Далее в ее свидетельстве сказано: «Они прибегали еще к другим методам, прежде мне неизвестным. Клали мне провода на глаза, прикрыв их бумагой, и обкручивали голову другими проводами, которые сжимали череп до боли. Эти провода обжигали, я испытывала острую боль. Мое тело все больше слабело, от побоев и от пиканы образовались кровоподтеки». Затем она пишет, что, когда она теряла сознание, «они применяли различные средства в сигаретах, ампулах, ватных тампонах и таблетках, которыми приводили меня в чувство, чтобы я могла переносить дальнейшие допросы.

Л. Каким другим приемам вас обучали? Можете привести пример?

О. Нам говорили, что надо использовать электрические аккумуляторы. Советовали прикладывать электроды к гениталиям.

Л. Давали ли вам практические примеры этой техники или только говорили о ней?

О. На грифельной доске были рисунки, на которых ясно показывалось, как приставлять электроды к мужской мошонке и к телу женщины.

Л. Эти рисунки на доске сделал кто-то из офицеров?

О. Нет, это были напечатанные рисунки, прикрепленные к доске.

Л. Чему еще вас учили?

О. Учили вырывать ногти.

Л. Какие орудия вам рекомендовали?

О. Плоскогубцы, которыми пользуются радиоэлектрики.

Л. Кто вам объяснял эти методы?

О. Сержант.

Л. Каким еще методам вас обучали?

О. Разным пыткам с помощью бамбуковых палочек.

Л. Например?

О. Загонять их под ногти и в уши.

Они проводили по моему телу небольшим раскаленным диском, от которого в разных местах оставались ожоги… В других случаях на меня воздействовали инфракрасными лучами», которые вызвали «два обширных ожога в области ягодиц».

Далее она рассказывает, что после семи дней, проведенных под арестом, «мое тело превратилось в бесформенную синюшную массу с отваливающейся кожей, сотрясаемую непрестанной дрожью. Руки и ноги у меня были парализованы. Мне говорили, будто я нахожусь в Уругвае и будто все эти пытки осуществляет организация экстремистов».

Впоследствии ее перевели в ведение отделения Федеральной полиции в Мерседесе, и мучительство прекратилось. Затем она оказалась в Ла-Плате, где ее привели к судье. «Им ' пришлось нести меня на руках, – рассказывает она, – так как ноги у меня все еще не двигались. Меня показали одному из наших родственников, которого я не узнала. При этом присутствовали судебные врачи. Судья потребовал, чтобы меня поместили в психиатрическую лечебницу, где я пролежала десять дней».

Гильермо Оскар Гарамона.Арестован 21 декабря 1971 года вместе с Адрианой Моникой Ариас и Нестором Потом в Росарио. По их свидетельству, они были привезены в Главное полицейское управление и подвергались избиению со стороны полицейских. Применяли к ним также пытку пиканой. Гарамону пытали в течение суток с небольшими перерывами, и он утверждает, что к концу этого сеанса пыток он был весь в ожогах от пиканы и еле жив из-за побоев.

Л. Демонстрировали вам когда-нибудь эти приемы на практике?

О. Да. Однажды били какого-то пленного по подошвам; ему приказали лечь на пол и били прикладом ружья.

Л. Получали ли вы специальный инструктаж о том, как допрашивать женщин?

О.Да.

Л. Что вам говорили?

О. Довольно садистские вещи. Не хотелось бы об этом говорить. Какой смысл выкладывать это перед всеми? Я хотел бы это забыть, освободиться от этого.

Л. Я намерен возможно более подробно сообщить о ваших показаниях. Вы, наверно, слышали, что, по словам Никсона, Май-Лай – это отдельный случай, что американские солдаты великодушны и гуманны. Как, по-вашему, если морских пехотинцев учат пытать во Вьетнаме, не должно ли это стать известно?

О. Конечно, нас обучали пытать, но люди не желают об этом знать или не желают верить. Но если есть хоть малейший шанс, что это принесет пользу, я расскажу вам все как было.

Далее он рассказывает: «Они набросились на меня как разъяренные звери. Когда у меня пошла кровь из носа, они еще больше разъярились и еще сильнее стали меня избивать. Мне показали новое орудие пытки, говоря, что его изготовляют янки и дают им, чтобы уничтожать тех, кто дурачит органы безопасности. Оно состояло из пластмассового шара с пружиной и пластинкой, которую засовывали в рот пытаемому, а затем, оттянув шар на 15 – 20 сантиметров, отпускали его, и он ударялся со страшной силой».

Затем, по его словам, «привели женщину, раздели ее и положили на меня. Нас обоих мучили пиканой, ей говорили, что разорвут ей влагалище и что она никогда не сможет иметь детей. А мне говорили, что, когда я буду издыхать, они выбросят меня с третьего этажа и скажут, что я сам покончил с собой. Это было невыносимо. Я их просил убить меня, а они отвечали, что они и так меня убивают, но постепенно».

Уго Маркес Дукка. Арестован 7 сентября 1971 года в Тукумане, в настоящее время находится в корпусе 37 в Вилья-Девото. По его словам, был доставлен в Центральное полицейское управление, где его подвергли избиению. Затем, говорит он, его «перевели в казармы полка связи, где офицер Кинтерос и два мучителя били меня по лицу, загоняли мне иголки под ногти, топтали сапогами пальцы на ногах… Мне постоянно говорят ложь о моей жене и детях».

Тирсо Яньес. Арестован в Тукумане в тот же день, что и Дукка, и так же в связи с побегом партизан из НРА. Его также подвергли беспощадному избиению. «Они предлагали сохранить мне жизнь, если я выдам моих товарищей, и говорили, что Сантильян и Мартинес уже расстреляны».

Л. Чему же вас обучали в том, что касается пыток пленных женщин?

О. Нас учили раздевать их догола, раздвигать им ноги и загонять во влагалище заостренные палки или штыки. Нам также говорили, что мы можем насиловать девушек, когда только захотим.

Л. Что еще?

О. Нам объясняли, как вынимать фосфор из зажигательных бомб, чтобы они не взорвались, и прикладывать фосфор к самым чувствительным местам.

Л. Какие места вам называли?

О. Глаза – и еще влагалище.

Л. Рекомендовали вам другие химические средства?

О. Да, цезий.

Л. Как вы его применяли? Это порошок?

О. До взрыва – это порошок. Нас учили раскрывать капсулы и использовать цезий в качестве яда. Пленных заставляли его глотать.

Л. Рассказывали вам, как пользоваться вертолетами?

О. Да. Нам рассказывали как о шутке, что однажды во Вьетнаме какого-то пленного привязали за руки и за ноги к двум вертолетам. Потом они взлетели, и пленный был разорван на части.

Роберто Сантучо. Арестован в Кордове 2 сентября. Был доставлен в Главное полицейское управление и подвергнут пыткам, состоявшим в избиении каким-то твердым предметом, возможно, дубинкой, по подошвам; в многократных ударах по животу под различными углами; в ударах по голове, по ушам, по рукам и в применении пиканы, которую прикладывали к разным местам, в особенности к половым органам.

Несколько раз его подвергали подобным сеансам пыток, мучительство прекратилось, когда, по его словам, известие о его аресте появилось в прессе.

Убальдо Гонсалес. Арестован 13 октября 1970 года в Мендосе полицейскими этой провинции. Пытали его, как он говорит, в городском полицейском управлении. «Не могу точно указать, сколько это продолжалось», но «когда переставали пытать пиканой, меня сажали на стул, обматывали голову не то ремнем, не то веревкой и каким-то предметом, вероятно, палкой, закручивали петлю на веревке, сдавливая голову… В какой-то момент, когда я лежал на полу, меня заставили сесть, и я почувствовал, что мне медленно опаптывают мошонку под общий смех и пророчества, что я стану импотентом… С меня сняли наручники и связали веревками или ремнями руки и ноги, затем несколько человек потянули веревки вверх, и мне приставили пикану к анусу и к мошонке».

Л. Кто вам об этом рассказывал?

О. Один из инструкторов, сержант.

Л. Он сам это видел?

О. Он сказал, что участвовал в этом.

Л. Вас подробно обучали такому применению вертолетов?

О. Нас тренировали опытные пилоты вертолетов. И они объясняли нам разные виды пыток с помощью этих машин. Например, снаружи к вертолету прикрепляется веревка, которая автоматически спускается и поднимается. Такой веревкой обычно пользуются, чтобы вытаскивать людей из воды. Для этого она и предназначена. Нас, однако, учили подвешивать на этой веревке пленного, обвязав ему шею другой веревкой, покороче, которая предназначена для всяких экстренных случаев. Когда отвязывают длинную веревку, жертва ощущает, что другая веревка все сильнее сжимает ему шею, и в конце концов пытаемый погибает. Это один из способов использования вертолета для пыток. Можно также привязывать пленных под корпусом вертолета, а затем вести его бреющим полетом над деревьями. Тогда тела пленных разрываются на куски.

Он рассказывает, что потерял сознание, а когда очнулся, «кто-то массировал меня в области сердца и прикладывал к груди какой-то инструмент, кажется, стетоскоп. Слышу, что говорят об остановке сердца и кто-то, кого называют доктором, отвечает, что „опасности нет, он приходит в себя“. Затем слышу, как говорят, что, мол, от этого типа толку не будет, бросайте его в камеру, а потом мы его выкинем вон».

Хорхе Агрест. Арестован в Мендосе 13 октября 1970 года. По его показаниям, сперва его пытали в полиции их провинции, а затем в помещении отделения Федеральной полиции. Он рассказывает о пытках пиканой, а «когда я пытался кричать, мне придавливали трахею пальцем так, что я не мог дышать».

Эмилио Бриганте. Арестован в тот же день, также в Мендосе. Ему угрожали смертью, а затем «меня заставили бегать кругом по комнате, подгоняя электрическими разрядами». В своем свидетельстве он рассказывает, что его мучители «проявили себя людьми, привычными к такому обращению с арестованными, судя по их ' репликам и по способам избиения.

Следующий сеанс пыток происходил в другом помещении, там меня раздели и, связав ноги и руки, приставляли пикану к разным частям тела, но чаще всего к мошонке.

Электрические разряды сопровождались угрозами, они говорили, что от них зависит моя жизнь, что судье представят меня, когда сочтут нужным, а если меня убьют, этого делать не придется, и что я уже никогда не смогу иметь половые сношения с женщинами.

Л. Сколько продолжалось это обучение?

О. В среднем больше шести месяцев по пять часов в неделю, не меньше.

Л. Это обучение более интенсивное, чем то, которое проходит по специальности студент в течение семестра. На юридическом факультете, где я учился, нам читали в неделю две лекции по уголовному праву – основному предмету, – то есть в течение пяти месяцев у нас в неделю было всего по два часа этих занятий.

О. Да, нас и впрямь основательно готовили к применению пыток. И это была только официальная часть. В действительности этим не ограничивались. Наши инструкторы-сержанты жили вместе с нами, мы спали в одном помещении, и они постоянно нам рассказывали о своем пребывании во Вьетнаме.

Л. О чем же они вам говорили?

О. О том, как убивали и пытали пленных, насиловали девушек. У них также были фотоснимки самых ужасных их преступлений.

Л. Как реагировали новобранцы на такое обучение?

О. Положительно. Им это нравилось. Морские пехотинцы были в основном добровольцами, Они мечтали поскорей оказаться во Вьетнаме и применить усвоенные недавно приемы.

Затем меня повели на еще один сеанс избиения, – говорится далее в свидетельстве этого заключенного, и варварски избивали, пока я не свалился на пол», и тогда, «осыпая меня самыми грязными оскорблениями, мне засунули в задний проход ручку.

…Все ночи я спал в наручниках, сидя на стуле, и ежеминутно меня будили, говорили, что сейчас опять начнут пытать, и били, чтобы помешать мне уснуть».

Альваро Сентурион.Также арестован в Мендосе в тот же день. Он пишет; «Они постоянно развлекались своими скотскими выдумками. Обжигали мне пальцы сигаретами и угрожали убить, говорили, что сбросят с обрыва, позаботившись о том, чтобы меня не могли узнать».

Карлос Гидо Стеканелья . Арестован при тех же обстоятельствах, пытали его в местной полиции, а потом, по его свидетельству, его подвергли истязаниям полицейские из местного отделения Федеральной полиции. Как он рассказывает, они его раздели и уложили на койку. «Затем, обернув мне запястья и щиколотки мягкой тканью, чтобы не осталось следов, начали допрос с того, что спросили, били ли меня мендосские полицейские. Я ответил, что били, они засмеялись и сказали, что „те, в Мендосе, грубияны, а мы действуем умнее, no-научному"». Далее он говорит: «Пикану мне прикладывали к мошонке, под мышки и к соскам; засовывали ее также в задний проход, приговаривая, „мы тебя вылечим от геморроя“. Чтобы не было слышно криков, запускали проигрыватель, крепко зажимали мне рот руками и даже затыкали ноздри; это было настолько невыносимо, что я даже разорвал путы… Все это время непрестанных пыток, целых пять дней, нас не кормили».

РИЧАРД ДОУ ИЗ АЙДАХО

Лейн. Присутствовали вы пру какой-нибудь акции, когда убивали ни в чем не повинных людей?

Доу. Да. Это было в деревне к северу от расположения нашего отряда. Мы получили сообщение, что в этой зоне есть вьетконговцы, нам приказали пойти туда на разведку. Мы пришли и стали допрашивать деревенского старосту. Этот человек сочувствовал Вьетконгу и потребовал, чтобы мы ушли из деревни. Мы ушли, но затем возвратились с подкреплением и буквально стерли деревню с лица земли.

Л. Какими средствами?

Д. Напалм, пулеметы, пули, вооруженное вторжение, броневики… Всесторонняя атака на маленькую деревушку.

Л. Сколько там было жителей до нападения?

Д. Около четырехсот.

Л. Сколько осталось в живых после штурма?

Д. Один.

Роберто Лен. Арестован 4 ноября 1970 года. Он рассказал, что «они начали допрашивать меня с угрозами и бранью, связали мне руки и ноги, вытянув их и раздвинув. В начале допроса они отзывались отрицательно о роли правосудия и заявляли, что моя судьба зависит от них». Затем стали пытать пиканой.

Мануэль Альберто Гонсалес. Арестован 6 сентября 1971 года после побега из тюрьмы в Вилья-Уркиса в провинции Тукуман. Его привезли в Главное полицейское управление провинции и заставили пройти между двумя шеренгами полицейских, которые его жестоко избили, и потом его избивали несколько раз и лишали пищи. Он утверждает, что «только много спустя с меня сняли наручники и путы, и лишь недавно начали нам давать еду и нормально заваренный мате. Однажды я почувствовал привкус мочи – видно, солдаты отливали в мате».

Атос Марианн. Он рассказывает, что его раздели и привязали к койке. «Мне надели кольцо на большой палец ноги, затем стали водить по телу чем-то вроде скребка или проволочной щетки, особенно по животу, лобку и губам, затем по половым органам и соскам.

В какие-то моменты мне казалось, что я вот-вот задохнусь. Потом меня заставили глотать какие-то белые пилюли из коричневой коробочки сантиметров пять высотой с алюминиевой крышкой. Видимо, это делалось для того, чтобы предотвратить электролиз, по которому могли бы обнаружить в анализах следы применения пиканы».

Л. Кого вы убивали?

Д. Всех подряд. Женщин, детей, буйволов, кур, коз. Всех.

Л. Была ли эта акция необычной?

Д. Нет. Мы до того уже участвовали в подобных акциях, когда нам приказывали обратить в прах целую деревню, но не убивать всех. Были и другие случаи, когда мы убивали людей.

Л. Как называлась деревня?

Д. Бау-Три.

Л. Где она находится, вернее, где находилась?

Д. Примерно в двустах сорока километрах на северо-восток от Сайгона.

Л. Получали вы когда-либо приказы не щадить никого?

Д. Да. Л. От кого?

Д. От лейтенанта, руководившего акцией.

Л. И не раз?

Д. Да.

Л. И что тогда происходило?

Д. Мы не брали пленных.

Л. Что это значит?

Д. Убивали всех, кого захватим.

Карлос Делья Наве. Арестован 16 марта 1970 года. Обвинен в причастности к похищению парагвайского консула Вальдемара Санчеса. Сразу после ареста, который производили восемь человек, обнаруживших его в бараке в Лухане, на него надели наручники и подвергли пытке пиканой, подключенной к автомобильному аккумулятору.

В этом же автомобиле его заставили лечь на пол рядом с другим человеком – оказалось, что то был Франсиско Паэс, каменщик, который ремонтировал барак.

«Примерно после часа езды, – пишет он в своем свидетельстве, – нас доставили в довольно большое здание, где были ряды маленьких камер. Через несколько минут меня привели в ярко освещенную комнату, раздели и уложили на койку.

Там меня снова мучили пиканой, меж тем как некий тип объяснял спокойным тоном, что лучше бы мне заговорить, потому что в конце концов все раскалываются. Думаю, что это продолжалось около часа. Потом меня отвели в камеру, там я почувствовал, что левая рука у меня парализована. Я принялся кричать, звать кого-нибудь. Долго никто не отвечал, но вот дверь открылась, и меня снова уложили на койку.

Когда я сказал, что не могу двигать рукой, – продолжает Делья Наве, – меня снова стали пытать пиканой, однако следует заметить, что теперь это делали не так жестоко и она уже не вызывала судорог, как тогда, когда ее включали на полную мощность».

Л. Раненых?

Д. Да, и раненых.

Л. Вы убивали раненых?

Д. Да.

Л. Как вы их убивали?

Д. Стреляли из пистолетов, из ружей, из пулеметов, закалывали штыками.

Л. Раненых, лежавших на земле?

Д. Да. Которые были не в состоянии сопротивляться. Они не могли двигаться.

Л. Вы были очевидцем этих убийств?

Д. Я в них участвовал.

Л. Почему?

Д. По прошествии какого-то времени человек превращается в зверя, действуешь инстинктивно, ты уже ничего не сознаешь.

Л. Сколько пленных или раненых вы убили? Можете подсчитать?

Д. Я бы сказал, что… около двухсот пятидесяти.

Л. Вы лично?

Д. Да.

Л. А сколько таких случаев вы так или иначе наблюдали?

Д. Пожалуй, что тысячи две-три.

Л. Столько было раненых, которых убивали?

Рассказав о том, что его вместе с Паэсом перевезли в машине в другое место и заперли в камере с полом, усыпанным древесными стружками, Делья Наве пишет, что «вскоре после прибытия меня подняли и положили на стол, к которому привязали за руки и за ноги, а затем, облив меня водой, включили машину, шум которой напоминал скрежет плотницкой пилы.

Из-за отказа отвечать на вопросы меня били по ушам и стали еще сильнее мучить пиканой, гораздо более мощной, чем все, какими меня пытали раньше.

Закончив этот сеанс пыток, меня опять облили водой, бросили на пол и оставили в покое минут на пятнадцать. Потом опять привязали к столу и, повторив прежнюю пытку, оставили одного – привязанного – на несколько часов. После чего стали каждые пятнадцать-двадцать минут заходить и задавать мне вопросы».

Описав еще несколько своих перемещений и подобных «сеансов», Делья Наве сообщает, что его привезли в какое-то пустынное место, где на небольшом холме стояла деревянная хижина.

«Вскоре после приезда, – пишет он, – мне приказали раздеться и, вытащив из хижины, привязали к столбам руки и ноги и снова начали допрашивать. Но на сей раз делали это более „научно“, я чувствовал, что какой-то тип то и дело прикладывал мне к левому соску стетоскоп и приказывал продолжить пытку или прекратить.

В какой-то момент я попросил стакан воды – ведь уже три дня я не пил никакой жидкости. Мне дали стакан, в котором была какая-то горячая жидкость. Выпив его залпом, я понял, что то была моча, смешанная с мате. Ночью они пришли ко мне – били по ушам ладонью, обливали холодной водой, вопросы сыпались градом. Утром сквозь повязку, которую мне не снимали с глаз, я заметил свет – меня вытащили из хибары и подвесили на балке, которая, вероятно, торчала снаружи.

Д. Ну, конечно, раненых и мирных жителей, которых уничтожают без всякого повода. Мужчин, женщин, детей – всех.

Л. Были вы очевидцем допросов?

Д. Да. Иногда допросов пленных, которых я сам же захватил или привел. Я был очевидцем двадцати пяти или тридцати допросов.

Л. Могли бы вы описать какие-либо из них?

Д. Ну, например, захватил я парня лет семнадцати. Я выстрелил ему в ногу. Он упал. Он был вооружен. Я забрал оружие, оказал ему первую помощь, вызвал вертолет и доставил парня на командный пункт нашего полка. Ему оказали медицинскую помощь, а потом допросили.

Л. Вы сами присутствовали на допросе?

Д. Да, я в нем участвовал. Проводил его вьетнамец, специалист по допросам. У парня была рана в бедре, ему сделали несколько швов и переливание крови: Во время допроса я видел, как вьетнамец срывал бинт с ноги парня и ударял прикладом по ране, так что она снова начинала кровоточить. Парень потерял очень много крови. Ему сказали, что если он будет говорить, то повязку наложат снова. Парень продолжал молчать. Тогда вьетнамец схватил штык и еще расширил рану. Но ничего этим не добился, только замучили парня до смерти.

В какой-то момент они привязали меня к дереву и устроили имитацию расстрела. Я услышал ружейный залп. Потом веревки развязали и дали мне передохнуть.

Вечером возобновили пытки пиканой, я уже едва дышал и наконец потерял сознание, а придя в себя, ощутил, что на нос и на рот мне наложена маска, по моему предположению, кислородная».

Сообщение Делья Наве завершается его перевозкой в расположение отделения Федеральной полиции в Сан-Мартине. «Там меня бросили прямо на тротуар, – пишет он, – и через несколько минут меня подобрали полицейские этого отделения».

Омар Вальдеррама, Был арестован 1 мая 1971 года и утверждает, что в 19 ч. 30 мин. его привезли в отделение Федеральной полиции Сан-Мартине. Поскольку он астматик, ему потребовалось лекарство, которое было при нем в момент ареста, но которое у него забрали.