Текст книги "Больно укушенная (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Нейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 17
В АДУ НЕТ ГНЕВА

Передняя часть дома была разрушена. Остались лишь завеса восходящего пламени и горящие обломки. Я достигла центра пожара, огонь трещал и поднимался по стенам к потолку. Как будто огонь состоял из тысячи рук, захватывающих все по пути наверх, карабкающихся из глубин ада.

Я видела пожар прежде, но я забыла каким шумным он был. Шумным, дымным и химическим. Дым был ослепляющим и опаливал мое горло при каждом вдохе, но сейчас это не имело значения. Я была вампиром, он не был. Я исцелюсь. Я не могла гарантировать, что он сможет.

Но то, что я была вампиром, не означало, что ожоги болели меньше, они просто заживут быстрее. Я прикрыла лицо изогнутой рукой, но искры летели, как горизонтальный дождь, осыпая меня жалящим пеплом.

Я проигнорировала это.

– Дедушка! – крикнула я сквозь рев огня. Я прошла, спотыкаясь через гостиную, которая была пуста, в кухню, протягивая руки, прощупывая путь через дом неуклюжими пальцами. Подумав, что он мог быть в своей спальне, я нашла стену, которая вела в коридор.

– Дедушка! Где ты?

Я сделала вид, что была ребенком, который остался ночевать у дедушки с бабушкой, который идет в темноте по дому, чтобы выпить воды. Я делала это тысячу раз, я могла пройти по дому даже в кромешной темноте. Я закрыла глаза и приказала своему разуму вспомнить подсказки, которые укажут мне, где нужно идти.

Я вспомнила, как в детстве искала наощуть выключатель на левой стене. Я протянула руку, нащупывая вслепую, пока не наткнулась на гладкий пластик, а затем пустое пространство. Это был коридор.

Поскольку позади меня огонь вырос, и сгустился дым, я шагнула вперед. – Дедушка!

Я обо что-то споткнулась и упала, затем протянула руку, чтобы выяснить, что это было. Мои пальцы нащупали острый угол, это было бюро, предмет мебели, который когда-то стоял в коридоре, содержащий скатерти и салфетки моей бабушки. Меня поразила сентиментальность, я схватила фрагмент ткани, который почувствовала, вероятно салфетку, и сунула ее в пиджак.

Один прародитель умер, второй собирался туда же.

– Дедушка? Где ты?

– Мерит!

Я замерла. Звук был слабый, но отчетливый. – Дедушка? Я слышу тебя! Продолжай говорить!

– Мерит... уходи... из... дома!

Я уловила лишь обрывок фразы – Из... дома! – но смысл был достаточно ясным. Те слова прозвучали, как будто издалека. Но я была в шаге от спальни...

Я поняла, что он не был в спальне. Он находился в подвале.

Дверь в подвал была в кухне, так что мне придется возвращаться назад и нащупывать путь в ту часть дома, и затем придумать способ проделать это снова.

Я рухнула на землю, где воздух был все еще пригодным для дыхания и более свежим, и поползла через обломки пола, игнорирую горящий пепел и стекло под моими руками. Теперь меня подталкивал адреналин, отправляя меня, независимо от препятствий, прямо к человеку, который был мне как отец.

Я медленно ползла вперед, горящие доски скрипели подо мной, как будто изо всех сил боролись за то, чтобы удержать вес. Я замерла, даже не вздохнув, прежде чем двинуться снова вперед.

Мои движения были недостаточно легкими.

Без предупреждения, доски подо мной сломались, посылая в свободное падение в подвал.

Я с сильным ударом приземлилась на путаницу досок, обломков и ворсистый ковер, который держал мой дедушка, чему я внезапно обрадовалась. Падение выбило воздух из моих легких, и я некоторое время всасывала воздух, пока мое тело вспоминало, как нужно дышать.

К сожалению тяга к кислороду сменилась болью, когда мои чувства вернулись. Я упала на бок, который теперь был охвачен проникающей болью. Медленно, игнорирую колющие ощущения, я встала на ноги, чтобы двигаться дальше.

– Дедушка?

– Я здесь, Мерит, – он кашлянул так слабо, что мое сердце почти остановилось.

– Я иду, дедушка. Держись. Я сейчас буду.

Я отчаянно искала сквозь дым и пепел, стараясь выполнить свое обещание, но в подвале было черным черно, и я не могла найти его.

Воздух сильно нагрелся, поскольку над нами ревел огонь. Я выдвинула самый очевидный вопрос – принимая во внимание, что я пережила это путешествие, как, во имя Бога, я собираюсь безопасно его вытащить отсюда? – и сосредоточилась на начатом задании, разбивая его на маленькие составные.

Шаг первый: Найти моего дедушку.

Взрыв огня внезапно обдал меня над головой. Пугающий... но раскрывающий. В нескольких футах впереди себя я увидела отблеск света, свет от огня, танцующий на часах моего дедушки. Я упала на колени на покрытый пеплом ковер, отодвигая в сторону наполовину сгоревшие книги и куски того, что, как я предполагала, было компьютером Джеффа.

Я схватила его за руки.

– Привет, дедушка, – сказала я, слезы накатились на глаза.

Он лежал на спине, в окружении обломков. Он сжал мои руки, что было хорошим знаком, на на его животе была огромная деревянная балка. Она, должно быть, подпирала потолок подвала и первый этаж.

Быстро началась паника, и мне пришлось сознательно напомнить себе дышать медленно. Вампир с одышкой никому не принесет пользы.

Шаг первый выполнен, напомнила я себе. Шаг второй: Собраться с духом, и вытащить его из-под горящих обломков его дома.

– Во что, ради Бога, ты себя втянул на этот раз? – сказала я с притворным смехом, сметая волосы с его лица.

Он снова кашлянул, каждый такой звук посылал неприятный спазм через мои кишки.

– Мне нужна сиделка, – сказал он.

– Видимо да. У тебя на ногах, кажется, большая часть потолка. Я собираюсь попытаться убрать его.

Как спортсмен, готовящийся к чрезмерному усилию, я присела, согнула колени и засунула руки под балку. – Хорошо, дедушка. На счет три. Раз... два... три!

Я вложила каждую унцию силы, биологической и сверхъестественной, в свои руки и бедра, и потянула изо всех сил.

Балка не сдвинулась с места.

Страх, и недостаток кислорода, сжали мою грудь. Становилось все труднее сосредоточиться, и в уголках моего зрения начали появляться яркие пятна.

Этот план становится ужасным, ужасно неправильным.

И в первые мне пришло в голову на самом деле попросить о помощи.

"Этан?" – спросила я, стараясь наладить телепатическую связь. – "Ты меня слышишь?"

Но я не получила ответа.

– Так дедушка, эта штука плотно застряла. Я собираюсь попробовать еще раз. – Я пробовала снова. И снова. И снова, до тех пор, пока кончики моих пальцев не закроваточили, а руки и ноги не затряслись.

Я вернулась, чтобы закричать.

– Кто-нибудь! Кто угодно! Сюда! Мне нужна помощь!

Потолок над нами, по крайней мере то, что от него осталось, содрогнулся и зловеще заскрипел.

Я накрыла дедушку своим телом, хлопая по тлеющим углям, которые покрыли мои волосы и пиджак. Некоторое время спустя потолок снова замер, и я начала новую серию усилий.

Но я не была сильной достаточно.

– Мерит, – сказал дедушка, – Уходи.

Его слова и тон были напористыми, но, конечно, я проигнорировала его. Я была вампиром. Он не был. Я бы делала, что могла, так долго, как могла... и потом я бы пробовала снова.

– Ты сошел с ума, если думаешь, что я оставлю тебя. Мне нужна помощь, сюда! – завопила я.

Я не хотела и не собиралась оставлять его. Особенно тогда, когда могла загородить его своим телом, если обрушится крыша. К счастью, дом был построен не из осины. Так как это было бы также плохо, как и сгореть заживо, спасая своего дедушку, это был бы довольно плохой план.

Итак, страх и недостаток кислорода делали меня еще более саркастичной, чем обычно.

– Мерит! – голос Джеффа прозвучал сквозь дым. – Мерит?

Слезы облегчения выступили на мои глаза. Мы не выбрались из затруднительно положения, но голос Джеффа, и его сила, были нитью надежды. Это было всем, для того, чтобы держаться.

– Мы внизу! Дедушка застрял, Джефф. Я не могу поднять его!

Джефф спрыгнул в отверстие, ударившись о землю в нескольких футах от нас. Его прыжок показался слишком легким, но я решила, что это было бы невозможно без моего первичного пролета сквозь пол.

– Я вышел всего на пару часов, Чак, – сказал Джефф, пока проверял положение моего дедушки. – Я хочу, чтобы ты знал, что я взыщу сверхурочные за это.

– Справедливо, – ответил мой дедушка, слегка посмеиваясь. – Справедливо.

Джефф указал мне на место. – Туда, – сказал он. – На три. Я не собираюсь поднимать, я собираюсь отодвинуть. Когда я это сделаю, вытяни оттуда своего дедушку. – Он посмотрел на меня, и я увидела за мальчишескими шутками и флиртом, глаза мужчины.

Я кивнула и заняла положенное место в нескольких футах от него.

– Чак, – сказал Джефф, – Мы собираемся снять с тебя эту штуку. Я не могу гарантировать, что будет не больно, но ты знаешь, как такое бывает.

– Я знаю, как это бывает, – согласился мой дедушка, поморщившись, когда готовился.

Я снова присела на корточки, хватая своего дедушку подмышки, готовая потянуть его, когда вес будет сдвинут.

Поведя плечами, Джефф переместился к концу балки, и с силой уперся в нее, одна нога согнута в колене, другая нога упирается сзади. Он сделал подряд три быстрых вдоха.

– Раз... два... три! – сказал он. Он потянул вершину балки вверх, приподнимая ее настолько, чтобы убрать вес с живота моего дедушки. Я потянула его, вытягивая его ноги из-под балки, как раз когда Джефф опустил ее.

Мой дедушка моргнул. – Это было больно, – сказал он.

А затем его глаза закрылись, снова посылая мое сердце в бешеные скачки. – Джефф, мы должны вытащить его отсюда, – сказала я, но остаток моей фразы был заглушен крушением над нами, которое послало на нас поток искр... и перекрывая дыру, через которую мы попали в подвал, горящим гипсокартоном.

– Туда, – сказал Джефф. Он поднял моего дедушку и направился к задней части подвала.

– Куда ты идешь?

– Обратно в спальню. Аварийное окно.

Я даже не помнила, что там была спальня, не говоря уже об окне.

– Прямо за тобой, – сказала я, прислушиваясь к его шагам передо мной, поскольку я, конечно же, ничего не могла видеть. Я прикрыла рот рукой, дым от пожара сверху начал пробиваться вниз сквозь щели в потолке.

Джефф быстро двинулся через извилистый коридор подвала, минуя углы в небольшую заднюю комнату, где, как я сейчас вспомнила, моя бабушка хранила Рождественские подарки, прежде, чем запаковать их. Мы с сестрой рылись в шкафу, пытаясь выяснить, кто из нас получит Лайт Брайт [56]56
  Lite-Brite игрушка, созданная Hasbro в 1967 году, которая позволяет пользователю создавать светящиеся конструкции.


[Закрыть]и плачущую куклу.

Но те подарки давно в прошлом. Вместо этого, мы уставились на маленькое окошко, которое должно было стать нашим аварийным выходом.

– Открой его, – указал Джефф, я пихнула табуреткой окно и открыла оконные рамы, открывая оконный проем.

– Выходи, – сказал Джефф. – Я подержу твоего дедушку.

Я кивнула, взобралась на подоконник, и вылезла наружу, глотая свежий воздух впервые за долгое время, потом начала расшвыривать ногами снег и обломки, чтобы было легче выйти.

– Готов, – сказал Джефф, протискивая плечи моего дедушки через окно. Я схватила его за торс и тянула, пока не вытащила из окна.

– Позвольте мне помочь, – сказал голос надо мной.

Я посмотрела и увидела члена Пожарного Департамента Чикаго в пожарном костюме и каской на коленях с краю от оконного проема.

Когда Джефф благополучно выбрался из огня и санитары уложили моего дедушку на каталку, я безмолвно поблагодарила вселенную.

***

Дом был окружен транспортными средствами – пожарные машины, полицейские перехватчики, две машины скорой помощи. Их синие, красные и белые огни сияли через двор, в котором было полно обломков, разбросанных от взрыва.

Я нашла свой меч и убрала его подальше от дыма и пепла, позволяя спокойно работать бригаде скорой помощи, пока те стабилизировали моего дедушку, но я подошла ближе, когда они загружали каталку в машину скорой.

При виде этого на мои глаза навернулись слезы, и мое горло так плотно сжалось, что я не была уверена, что смогу дышать.

Один из фельдшеров скорой помощи остался рядом с ним, другой вышел из машины и закрыл дверь.

– Вы его внучка?

Я кивнула.

– Он без сознания, но стабилен, – сказал фельдшер, у которого на бейджике было написано имя Эрик. – Мы отвезем его в Юго-Западную Мемориальную Больницу, – сказал он. – Хотите поехать за нами на своей машине?

– Мы поедем туда, – сказал Джефф, вставая рядом со мной. У него на голове была повязка, другая была на руке.

– Тебе больно? – спросила я, внезапно почувствовав себя оцепеневшей и отдаленной от мира. Адреналин выветрился, страх, шок и боль начали просачиваться наружу.

– Я в порядке. Парни сказали, что с тобой тоже все хорошо?

Я кивнула. – Вампирское исцеление. У меня болят легкие, и есть несколько легких ожогов, но они исцелятся. – Я посмотрела на свою кожу, которая, вероятно, превратилась в тост. Она была щербатая с дырочками от летящего пепла и искр.

– Я испортила свою одежду, – сказала я, смеясь. Даже самой себе я показалась истеричной. Я потеряла самообладание?

Джефф положил свою руку на мою. – Мерит, я схожу за машиной, хорошо? Я позвонил Этану и устроил так, чтобы он встретил нас в больнице. Он, вероятно, уже в пути.

Я кивнула, и Джефф побежал к своей машине, которая стояла нетронутой в конце дороги.

Я огляделась вокруг, отказываясь смотреть на дом, не готовая встать перед фактом разрушения и потери места, где я провела так много времени, будучи ребенком. Места, где я выросла.

И что же я обнаружила своими прищуренными глазами? Перед другой машиной скорой помощи сидел подросток, не старше двадцати, одетый в футболку, на которой было написано ОЧИСТИМ ЧИКАГО.

Ярость пробежала через меня.

Я подняла свой меч, рукоятка была мокрая после снега, и шагнула к нему.

– Кто тебя сюда послал?

Он посмотрел на меня и с отвращением фыркнул. – Никто.

– Кто тебя сюда послал? – Я надавила, помещая конец меча напротив его бьющейся сонной артерии. Она просто пульсировала под кожей, крошечное эхо пульса, которое намекнуло на пресыщение моего голода, и удовлетворение моей внезапной жаждой насилия.

Это был другой вид жажды крови.

Я облизнула губы и посмотрела на него, испытывая жажду насилия, которую никогда раньше не испытывала. Конечно, я нуждалась в крови. Я была вампиром. Но мне не для этого хотелось крови. Я хотела сожрать его, контролировать его, сублимировать [57]57
  Сублимация (лат. sublimo – возвышаю) – переключение энергии с социально неприемлемых (низших, низменных) целей и объектов на социально приемлемые (высшие, возвышенные). Согласно З.Фрейду, сублимация – это процесс, заключающийся в том, что влечение (либидо) переходит на иную цель, далекую от сексуального удовлетворения, а энергия инстинктов преобразуется в социально приемлемую, нравственно одобряемую. Через призму сублимации Фрейдом рассматривается формирование религиозных культов и обрядов, появление искусства и общественных институтов, возникновение науки, развитие человечества.


[Закрыть]его.

Я хотела прикончить его.

У меня появилось внезапное, новое сочувствие к пристрастию Мэллори черной магией, сводящим с ума сверхъестественным желанием, которое она, должно быть, испытала. Люди не были чужды к пристрастиям, но это казалось более мощным, когда пристрастие было навязано не просто наркотиком, а живым, дышащим существом.

– Мерит, – сказал Джефф, – Убери меч.

– Нет, Джефф. Это последний раз, когда они причиняют нам боль. Это должен быть последний раз. Мы ничего не делали слишком долго, и позволяли им сойти это с рук. На хер их, на хер это маленькое дерьмо. Что может произойти еще хуже?

– Возмездие, – сказал он, более спокойно, чем я могла бы. – Насилие, военное положение, судебный процесс. Я знаю, ты любишь своего дедушку, Мерит. Я не сомневаюсь в этом, и никогда не буду. Но мы должны рассматривать то, что поможет... и что причинит вред.

Я была женщиной, Стражем, вампиром. Монстром. Но в основном... я была собой. Независимо от того, кем еще я могла быть, я была собой. Я была внучкой своего дедушки. Я была послушником Кадогана, из благородного Дома. И я не могла опозорить ни своего дедушку, ни мой Дом хладнокровным убийством.

Укусить это одно. Больно укусить это другое.

Я отвела взгляд, в ярости от того, что Джефф не собирался позволять мне идти своим путем, путем насилия. Я была вампиром, черт возьми. Я хотела действовать. Я хотела избавиться от своей ослепляющей ярости, позволить ей найти свое место где-нибудь еще, вне меня, где бы она больше не могла меня терзать.

Я ушла и бросила через двор свой меч, потом свалилась в снег.

Там, на коленях, посреди двора моего дедушки, я посмотрела на то, что произошло с домом, который он делил с моей бабушкой. Дом был практически уничтожен. Огонь распространился с передней части к задней, что было единственной причиной, почему мы смогли выбраться без худших травм. Стены в задней части все еще стояли, но передняя часть осела, оставляя зияющую пропасть обгорелого дерева и мебели.

И строение не было единственной потерянной вещью. Фотографии и сувениры сгорели. Имущество моего дедушки было уничтожено. Даже компьютер Джеффа, вероятно, сейчас превратился в тлеющий пластиковый тост.

Потеря, страх и горе накатились на меня, и я начала рыдать. Я плакала до тех пор, пока мои колени не занемели и не зажгло глаза. Я плакала после того, как пожарный укрыл меня серебряным одеялом, чтобы не замерзла, до тех пор, пока я не сомневалась в том, что не осталось слез.

Я открыла глаза и снова оглядела двор. Придется начать работу: реконструкция, найти жилье моему дедушке, найти место для работы Омбудсменов.

Работа.

Я поняла, что в спешке попасть внутрь, я растерялась. Шприц. Я выбросила пластиковый мешок в снег. Он был нужен нам, это было единственным вещественным доказательством, которое у нас было.

Отчаянно, я поползла вперед, распихивая куски льда и снега своими руками, сквозь камни, пока я искала пластиковый мешок – не легкая задача в темноте.

– Мерит?

Вздрогнув от звука своего имени, я осмотрелась.

Этан стоял позади меня.

– Я потеряла шприц, Этан. Я не могу его найти.

Его взгляд смягчился. – Не беспокойся об этом сейчас, Мерит. Мы найдем его.

– Нет, нам нужен шприц. Это наши доказательства. Он нам нужен, Этан.

– Хорошо, – сказал он, осторожно поднимая меня на ноги. – Я поищу шприц, хорошо?

Я кивнула, мой разум все еще судорожно соображал, мое сердце все еще участвовало в гонках. – Это наши доказательства, – повторила я.

Этан положил руки на мое лицо и отыскал мои глаза. – Мерит. Дыши.

Я покачала головой. Однажды я уже была потрясена. Я больше не хочу быть потрясенной. Я просто хотела разъяснения.

– Я так боялась, – сказала я. – Я думала, что потеряла дедушку.

Этан улыбнулся. – Ты не потеряла его. Ты спасла его, Мерит. Ты бросилась в горящее здание, чтобы спасти его, и я никогда не был так горд, или так зол. Ты могла убить себя.

– Я в порядке, – сказала я. – Я должна была пойти туда. Я не могла не пойти туда.

– Я знаю, – сказал он, убирая челку с моего лица. – И это единственная причина, почему я прямо сейчас не душу тебя.

– Дом обкидали зажигательными бомбами. Там были мятежники. Один из них прямо... там, – сказала я, указывая на вторую машину скорой, но мятежника уже не было.

– Джефф поймал его, – сказал Этан. – Он в машине ЧДП.

Я обернулась, чтобы проверить это. Конечно же, надутый мятежник сидел в полицейской машине. Я не могла услышать его слова, но он, казалось, кричал во всю глотку о несправедливости его ареста и правосудии в руках вампиров... после того, как он обкидал зажигательными бомбами дом моего дедушки.

– Дома моего дедушки больше нет, – сказала я.

– Но твой дедушка цел, – указал Этан. Он жестко поцеловал меня, напоминая мне, что у меня есть собственная жизнь, за которую я должна быть благодарна, затем обернул вокруг меня руки и крепко обнял. У меня снова выступили слезы.

– Я здесь, – сказал он. – Успокойся.

***

Полчаса и одним найденным доказательством спустя, мы сидели в приемной больницы в южной части Чикаго. Дедушка был в хирургии, и мы ждали новостей.

Стулья с розовыми твидовыми [58]58
  Твид (англ. tweed) – шерстяная ткань, эластичная, среднетяжелая, мягкая на ощупь, с небольшим ворсом, обычно саржевого (диагонального) переплетения. Бывает меланжевая, мулинированная ткань, чаще с цветными узелками. Из данной ткани шьют дамские платья, юбки, костюмы, пальто, а также мужские пиджаки, брюки и головные уборы.


[Закрыть]подушками были расставлены вместе для семьи и друзей, в углу спокойно работал телевизор, транслируя канал 24-часовых новостей. Там был небольшой уголок для игры детей, с топорной кучкой книг и пластмассовых игрушек, с наклейками и потертой краской.

Я отмыла сажу с лица в раковине в ванной ниже по коридору, с помощью мыла для рук и коричневых бумажных полотенец. Сажа была странно сальной, и потребовалось несколько попыток, прежде чем моя кожа снова стала чистой. С другой стороны, мне не скоро понадобится отшелушивающая маска.

Я села рядом с Этаном, наши руки переплелись, голова на его плече. Остальная часть вампиров Дома Кадоган осталась дома, из страха, что мятежники могут найти другую цель. Они четко знали свое дело, каким бы оно ни было.

Другие вампиры тоже отсутствовали, но Джонах пристал сообщение – КАЖЕТСЯ, Я ПРОПУСТИЛ ВСЕ ВЕСЕЛЬЕ.

– ПРОПУСТИЛ, – ответила я. – НО ТЫ ДОЛЖЕН ОСТАТЬСЯ ТАМ, ГДЕ ТЫ СЕЙЧАС. ОХРАНЯЙ СВОИХ ЛЮДЕЙ.

– ТЫ ОДНА ИЗ МОИХ ЛЮДЕЙ, – написал он. – И Я РАД, ЧТО ТЫ В ПОРЯДКЕ. НАИЛУЧШИЕ ПОЖЕЛАНИЯ ЧАКУ.

Мой дедушка был всеми любим, поэтому приемная была набита людьми, которые приехали проведать его с наилучшими пожеланиями. Катчер и Мэллори сели на стулья напротив нас. Катчер выглядел виноватым, я предположила потому, что его не было дома, когда произошло это дерьмо. Не то, чтобы это могло чем-то помочь.

Джефф и Марджори были там, как и несколько суперов, которых я мельком знала – пара курносых речных троллей и маленькая стайка речных нимф, но они держались особняком.

Детектив Джейкобс и несколько друзей дедушки из ЧДП были там. Этан передал шприц Катчеру, который в свою очередь отдал его детективу Джейкобсу. Он пообещал отдать его в лабораторию, как только сможет.

Габриэль, Таня и Коннор тоже пришли проведать моего дедушку. Коннор спал на руках своего отца, Таня тоже выглядела сонной. Я не осознавала сколько было времени, я думала осталась пара часов до рассвета.

– Ты в порядке? – спросил Габриэль, обнимая и целуя меня в щеку. Такая любезность, настолько личная и настолько необычная для Гейба, почти заставила меня снова разрыдаться.

– Я в порядке, – сказала я. – Околачиваюсь тут.

– Единственное, что ты можешь сделать, – сказал он, пожимая руку Этана.

– Твой соплеменник сегодня был очень храбрым, – сказал Этан. – Джефф помог спасти его.

Мы посмотрели на Джеффа, который сейчас баюкал Коннора своей неперевязанной рукой, Таня смотрела на них обоих с улыбкой.

– Он хороший парень, – сказал Габриэль. – И хороший представитель нашей Стаи.

– Что по поводу моей машины? – спросила я. – Я имею в виду, что не хочу злоупотреблять своим радушным использованием Мерседеса.

Габриэль и Этан переглянулись, я не смогла расшифровать почему, но была уверена, что это было связано с историей машины, и тем фактом, что Этан хотел ее.

– Как оказалось, – сказал Гейб, – Возникли проблемы с поиском лобового стекла.

Я нахмурилась. – Я думала, что Мэллори сказала, что ее починили?

– Только капот, – пояснил Гейб. – Его было достаточно легко найти. Целое стекло для Вольво, которая была произведена еще до твоего рождения, сложнее найти. И не беспокойся о машине. У тебя есть более важные вещи, о чем думать. Семейные вещи. Это на первом месте.

– Согласен, – сказал Этан, скользя своей рукой в мою.

Киины долго не задержались, под предлогом того, что Коннора нужно отвезти домой и уложить спать. Их быстро сменили мои родители, которые приехали последними. Они оба были официально одеты; она в блестящее платье, он в смокинг. Они, вероятно, узнали о пожаре только после мероприятия, на котором были.

У моей мамы были заплаканные глаза. Мой отец выглядел затравленным, как будто ему внезапно напомнили о его собственной смертности.

Мы поднялись, когда они пришли. Моя мама практически подбежала ко мне, обнимая так сильно, что к моим рукам прилипли блестки.

– Вы говорили с врачом? – спросил мой отец.

– Еще нет, – сказал Этан. – Он все еще в хирургии.

Мой отец посмотрел на меня, и впервые, на сколько я могла вспомнить, в его глазах был страх. Человек, который покупал себе путь по жизни, осознал, что у смерти всегда были карты для игры и она редко проигрывала.

Он обернул руки вокруг меня и сжал. – Ты могла убить себя, Мерит. Ты могла убить себя.

Это была уникальная способность трагедии пересекать трещины между людьми, даже глубокие расселины между членами семьи.

– Я в порядке, – сказала я, похлопывая его по спине. Я оценила объятие, но это не делало его менее неловким, учитывая нашу историю. – Я в норме.

– Как это произошло? – спросила моя мама.

– Мятежники, – ответил Этан. – Те же, кто напал на вампирский бизнес и Дом ранее на этой неделе.

– Что они могли иметь против Чарльза? – спросила она.

– Я полагаю, это связано с его работой в полиции? – спросил мой отец.

– Возможно, – рассеянно согласился Этан. – Мы не совсем уверены. Почему бы нам не присесть? Это может занять какое-то время.

Поскольку он был прав, мы сели на стулья, и стали ждать.

Я пыталась отдохнуть, но мой разум продолжал вращаться с вопросами. Почему они нацелились на моего дедушку? Потому что он поддерживал вампиров как Омбудсмен? Потому что он был на нашей стороне? Он долгое время был копом; казалось маловероятным, что он нажил себе врагов на службе. Перешли ли эти враги к мятежникам и анти-вампирской ненависти?

Более пугающим было то, что он стал целью, потому что был моим дедушкой? Была ли я сейчас ответственна перед своей семьей?

Горе давило на меня, и я положила свою голову на плечо Этана.

"Успокойся," – мысленно сказал мне Этан. – "Успокойся."

Я заблокировала страх и горе, и сделала, как было велено.

***

Каждый раз, когда в коридоре открывалась дверь, я подпрыгивала, ожидая новостей, хороших или плохих. Но мы прождали еще час, когда в помещение зашел мужчина с копной густых темных волос и в бирюзовой форме.

– Семья Меритов? – спросил он, его акцент был очевидным, но неизвестного происхождения.

– Это мы, – сказал мой отец, вставая.

Врач кивнул и подошел, потом сел на пустой стул напротив нас.

– Доктор Беренсон, – сказал он. – Я оперировал мистера Мерита. Операция прошла успешно, и мы переведем его в свою палату.

Я закрыла глаза от облегчения.

– Каков его прогноз? – спросил мой отец.

– Хороший. Он довольно сильно упал. У него раздроблен таз и сломано несколько ребер. У него были внутренние повреждения от балки, упавшей на него, что нанесло большую часть внутреннего ущерба. У него есть чувствительность в ногах, что просто восхитительно, учитывая, что его таз раздроблен.

– Он будет ходить? – спросил Этан.

– Он не молодой, и ему понадобится довольно обширная физическая терапия. Но, за исключением осложнений, мы имеем все основания полагать, что он снова будет ходить. Он будет у нас, пока мы не будем уверены, что он стабилен и идет на поправку, а потом вы сможете определиться между центром реабилитации и домашней медсестрой.

Джефф присвистнул. – Чаку не понравится любой из этих вариантов.

– Это не важно, – спокойно сказал мой отец. – Он останется с нами.

"Чаку это также не понравится", – мысленно сказала я Этану.

"Я подозреваю, что ты права. Но у твоего отца есть возможность и ресурсы, чтобы гарантировать, что о нем хорошо позаботятся. Он приспособится, как все мы должны."

Врач кивнул. – У вас есть какое-то время, для принятия этого решения. Сегодня он останется в интенсивной терапии, и как только он очнется и окрепнет, мы переведем его в палату. – Он поднялся. – Я думаю, на сегодня все. Вы можете связаться с медсестрой в любое время, если у вас возникнут вопросы. И часы посещения размещены на стене.

– Я останусь, – сказал мой отец, к удивлению всех нас. – Он мой отец, и меня не было там, когда он был ранен. Это минимум, что я могу сделать. Я останусь. – Он взглянул на меня. – Отправляйся домой. Прими душ и поспи немного. Ты выглядишь так, будто нуждаешься в этом. – На этот раз я обнаружила, что не могла не согласиться с ним.

***

Мы ехали домой в молчании. Джефф и Катчер добровольно предложили подогнать Манипенни к Дому, что было предложением, от которого я не смогла отказаться. Я была психически, физически и эмоционально истощена, и не в состоянии для вождения.

Когда мы подъехали к Дому, менее, чем за час до рассвета, то обнаружили охрану. Люк, Малик, Линдси и Марго встретили нас в холле, когда мы прибыли.

– Как он? – спросил Малик.

– Он в порядке, – сказала я. – Долгое восстановление, но он жив. И это что-то.

– Это что-то, – сказал Люк, потянув меня в медвежьи объятия. Это определенно была ночь неожиданных демонстраций симпатии. – Рад, что ты в безопасности, Страж.

– Спасибо. Я тоже.

– Это жизнь, – сказал Этан. – Это День Святого Валентина. Не печальтесь трагедиями; празднуйте победы.

– Звучит так, как будто это сказал дедушка Мерит, – сказал Малик с улыбкой.

– Вы голодны? – спросила Марго. – У вас было время поесть?

Не в последнее время, учитывая мою вторую продуктивно провалившуюся попытку организовать ужин на День Святого Валентина. Я знала, что завтра буду голодна, но на сегодня, мой аппетит пропал.

– Я не особо голоден, – сказал Этан. – Но, возможно, крови и вина?

Марго кивнула. – Безусловно, Сеньор. Я все подготовлю для вас и отправлю в ваши апартаменты.

Это было небольшим утешением – с вампирами Дома Грей, переехавшими в Король Георг, мы могли получить обратно наши апартаменты и кровать. Мое тело нуждалось в отдыхе, и я была вполне уверена, что сегодня буду плохо спать.

И говоря о новом жилье Дома Грей, – Что-нибудь слышно о Бруклин? – спросила я Люка.

– Последнее, что мы слышали, что она стабильна. – сказал он. – Больше никакой информации у меня нет.

Этан положил руку мне на спину. – Я думаю, этих новостей достаточно на данный момент. – сказал он. – Это была очень долгая ночь. Давайте подготовимся к рассвету, и на закате начнем со свежими головами.

Я больше не могла с этим согласиться.

***

Наверху, снова в апартаментах Этана, я сбросила свою загубленную кожу на пол и, без предисловий, забралась в душ. Я принимала душ, пока моя кожа не порозовела, потом надела самую мягкую пижаму, которую смогла найти. Она была из розового флиса [59]59
  Флис (англ. Fleece – овчина, от одной из марок Polar Fleece) – синтетическое трикотажное полотно из полиэстера для изготовления тёплой одежды. Изобретён в 1979 году.


[Закрыть], не самый сексуальный наряд, но она была комфортной настолько, насколько я нуждалась.

Когда я вышла из ванной, обнаружила Этана в гостиной. На нем не было ничего, кроме шелковых зеленых пижамных штанов, которые сидели низко на его бедрах, и он смотрел на свернутую газету, которая лежала перед ним с краю стола. Поднос Марго стоял рядом. Подумав, что обе вещи были достойны ближайшего рассмотрения, я прошла через комнату в своей пушистой пижаме, мои волосы были все еще влажными после душа.

Этан взглянул с развлечением. – Твоя самая лучшая пижама?

– Точно. Что принесла Марго?

– Кровь, вино, круассаны.

Я не собиралась есть, но мой желудок зловеще заурчал. – Сколько до рассвета?

Этан взглянул на свой телефон, который лежал на столе. – Восемнадцать минут.

– Круассан, – сказала я. Я откусила его, пока протягивала свой пустой бокал, ожидая, пока он наполнит его белым вином из графина.

– Иногда, – сказал Этан, наполняя свой бокал, когда я отхлебнула из своего, – Я думаю, нам повезло делать это через ночь.

Вино было бодрящим и свежим, и оно обеспечило приятный, резкий контраст слоистому, маслянистому круассану.

– Ты не ошибаешься, – сказала я, откусывая кусочек.

– Сюда, – сказал Этан, протягивая руку для моего бокала. – Давай присядем у огня.