Текст книги "Мотив омелы (ЛП)"
Автор книги: Хлоя Лиезе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– …Подруга, – наконец произносит он. – Вообще-то, я тоже познакомился с ней онлайн. Что-то вроде друга по переписке.
Я улыбаюсь.
– В самом деле? Вы встречались лично?
– Нет, – он отводит взгляд, уставившись в огонь. – Пока нет.
Я осторожно толкаю его в колено.
– Почему нет? Мистер Фрост, что вы скрываете о себе за надёжной защитой онлайн-чатов?
Он закатывает глаза.
– Давай посмотрим. Первое впечатление не слишком тёплое и радостное. Мрачное настроение, особенно в праздничные дни. Избегание разговора «у меня диабет».
– Я тебя умоляю. У тебя фасад Гринча, но под ним золотое сердце. А что касается твоей не слишком сговорчивой поджелудочной железы, если она тебе что-то скажет… – я изображаю один-два удара. – Я ей покажу.
Мне кажется, он меня даже не видит. Он погружён в свои мысли, всё ещё глядя в огонь.
– Что будет, – тихо спрашивает он, – когда вы встретитесь и… Что, если он не такой, каким ты его себе представляла? Что, если он последний человек, которого ты ожидала увидеть?
– Не знаю. Я просто жалею, что не встретила его несколько месяцев назад, и тогда это не было бы проблемой. Я бы хотела, чтобы у нас не было этой навязчивой идеализации, от которой нам придётся отвыкать и преодолевать.
– Значит, ты хотела бы знать нелицеприятную правду, – его пристальный взгляд устремляется в мою сторону. – Те его стороны, которые трудно полюбить.
– А ты нет? Разве ты не чувствуешь того же в отношении неё?
Его глаза всматриваются в мои.
– Да. Очень даже.
– Тогда будь храбрым, – говорю я ему, сокращая расстояние между нами и сжимая его руку, разрываясь, борясь с необоснованным чувством собственничества, которое я испытываю к нему. – Обещай мне, что ты встретишься с ней, и когда она увидит тебя, ей посчастливится увидеть настоящего тебя, всего тебя, Джонатан Фрост.
Уставившись на меня, он долго молчит, а затем поднимает руку и сжимает мою в ответ.
– Ты думаешь, ей это понравится?
– Джонатан. Ты сварливый брюзга, но ты также один из лучших людей, которых я знаю. Ты посвятил себя этому месту. Ты готов на всё ради семьи Бейли. Последние одиннадцать дней ты был мне хорошим другом и исключительным со-управляющим. Ты так сильно любишь своего племянника, что, увидев вас двоих вместе, мои яичники ударились в калистенику…
– Куда-куда?
– Тсс, я выражаюсь поэтично. Позволь мне подбодрить тебя. Ты эпично крутой дядя и брат – ты пошёл и почистил машину своей сестры перед тем, как они уехали, потому что пошёл снег, я тебя видела. Ты умён и обладаешь самым сухим чувством юмора из всех, кого я когда-либо встречала, и если ты хоть в чём-то похож на мои сексуальные мечты, то ты потрясающий любовник – о БОЖЕ, я только что сказала это вслух…
Я зажимаю себе рот обеими руками.
Глаза Джонатана расширяются.
– Что ты только что сказала?
– Ничего, – румянец заливает мои щёки. Румянец, который, как я вижу, заливает и его щёки тоже. – Мне пора идти.
Встав, я выключаю газовый камин, убегаю в заднюю комнату и начинаю собираться домой. Я должна убраться отсюда, прежде чем скажу или сделаю что-нибудь ещё, что разрушит эту хрупкую, прекрасную вещь, которую мы построили.
Дружбу.
Но затем я чувствую его позади себя, тёплого и близкого. Такого соблазнительно близкого.
– Габриэлла…
– Я хотела сказать, – шепчу я в полумраке магазина, отворачиваясь от него. Я зажмуриваюсь и делаю глубокий, успокаивающий вдох. – Что, если она достойна тебя, ей не просто понравится узнать всего тебя, Джонатан, – я поворачиваюсь с его курткой в руке и осторожно вкладываю верхнюю одежду в его руки. – Она тебя полюбит.
Джонатан медленно натягивает свою куртку. Я надеваю свою верхнюю одежду. Только натянув варежки, я понимаю, что забыла застегнуть пальто.
– Чёрт возьми, – бормочу я.
Джонатан отталкивает мои руки, когда я начинаю снимать варежки, и подходит ближе, ловко застёгивая каждую из пуговиц. Он выглядит серьёзнее, чем когда-либо, сосредоточенный на своей задаче, и я наблюдаю за ним с комом в горле. Я вдыхаю его зимний лесной аромат и наслаждаюсь его видом.
– Когда я тебя увижу?
Он возится с пуговицей.
– Скоро. С магазином нужно многое уладить.
– Хорошо, – шепчу я.
Уголок его рта приподнимается.
– Будешь скучать по мне, Ди Натале?
– Так же сильно, как я скучаю по удалённому зубу.
Уголки его губ приподнимаются ещё немного. Это пока больше всего похоже на улыбку.
– Вот и хорошо.
А потом мы выходим в заснеженный мир. Джонатан запирает дверь, поджав губы и сосредотачиваясь, затем говорит:
– Я провожу тебя домой.
– Джонатан, ты не обязан.
– Уже поздно, и тебе небезопасно гулять одной, – он поворачивается, а затем осторожно снимает мои наушники с того места, где они висят у меня на шее, и надевает их мне на уши. – Нам не обязательно разговаривать, – произносит его приглушённый голос. – Мы можем просто… – он всматривается в снег, затем поднимает лицо к небу.
– Быть, – заканчиваю я за него.
Он смотрит на меня сверху вниз, и его глаза теплеют.
– Да.
И мы именно так идём, долгими, тихими шагами по заснеженному тротуару. Сталкиваемся локтями, встречаемся взглядами. Я напеваю себе под нос, а Джонатан молчит, глядя перед собой, как солдат, идущий в бой. Он выглядит таким серьёзным, и мне интересно, что у него на уме. Но я не спрашиваю. Потому что я не должна хотеть знать. Я не должна хотеть затащить его в свою квартиру, согреть и просить излить душу.
Когда мы останавливаемся перед моим зданием, я поворачиваюсь лицом к Джонатану.
– Спасибо за сопровождение, добрый сэр.
Он бросает на меня строгий взгляд.
– Тебе не следует ходить одной, особенно в этих наушниках, понятно?
Я пожимаю плечами.
– Это делает жизнь непредсказуемой.
– Непредсказуемой, – он массирует переносицу. – Боже, Габриэлла.
Я осторожно подхожу ближе и улыбаюсь ему, смаргивая снег и наворачивающиеся слезы.
– Счастливых праздников, Джонатан.
К моему абсолютному головокружительному восторгу и горько-сладкому изумлению, Джонатан заключает меня в объятия и прижимается щекой к моей макушке. Долгий медленный выдох вырывается из его груди.
– Счастливого Рождества, Габриэлла.
Мы отстраняемся друг от друга, устанавливая необходимое расстояние между нами, и я говорю ему:
– Обещай, что встретишься со своей онлайн-подругой, хорошо?
Он кивает.
– Я обещаю. И ты тоже?
– Да, – я проглатываю комок в горле. – Я надеюсь, в ней есть всё, что ты хотел.
Джонатан смотрит на меня сверху вниз, всматриваясь в мои глаза.
– Я уже знаю, что это так.
Я закатываю глаза.
– Ты такой самоуверенный. Однако некоторые из нас, кто также встречается со своими анонимными друзьями по переписке в интернете, от страха дрожат в своих зимних ботинках.
– Лучше бы твоему Мистеру Реддиту дрожать от страха. Ему многое нужно доказать, прежде чем он станет достоин тебя.
Румянец заливает мои щёки.
– Я имею в виду то, что он подумает обо мне. Я нервничаю. Но думаю, что пройду крещение огнём и появлюсь в своём самом уродливом рождественском свитере. Этот свитер умеет играть музыку. Если он справится с этим, то мы с ним сможем пройти через всё.
Лицо Джонатана расплывается в такой ошеломительной улыбке, что весь воздух вылетает из моих лёгких. Улыбка преображает его, на щеках появляются две великолепные ямочки, в уголках глаз проступают красивые морщинки. Его кадык дёргается, когда он смеётся так громко и глубоко. Затем он снова притягивает меня к себе, крепко обнимая и что-то шепча мне в волосы.
– Эй! – пищу я. – Перестань душить меня! Ты наконец-то улыбнулся, а я всё пропускаю!
Он отстраняется и резко выдыхает, а его улыбка исчезает, сменяясь чем-то откровенным и пылким.
– Что такое? – спрашиваю я.
Но Джонатан мне не отвечает. Он открывает дверь моего дома и подталкивает меня внутрь. А затем он кладёт руку в перчатке на стекло двери. Я тоже кладу туда свою руку.
Мгновение спустя он отступает, поворачивается и исчезает в снежной ночи.
– Какой странный, очаровательный мужчина.
Моё зрение затуманивается, и одинокая слеза скатывается по моей щеке, но я улыбаюсь про себя всю дорогу вверх по лестнице.
Глава 13
Плейлист: Why Don’t We – You and Me at Christmas
Может быть, это накопившееся переутомление, но впервые за несколько недель мой сон похож на чёрное одеяло, тяжёлое и без сновидений. Утром в канун Рождества я просыпаюсь отдохнувшей и готовлю поздний завтрак с Элаем и Джун, прежде чем отправляюсь к родителям праздновать. Там смех, вкусная еда и музыка, счастливый хаос, который я люблю, но это также требует много времени в наушниках.
В ту ночь я тоже сплю без сновидений и просыпаюсь в прекрасном белом Рождестве.
Колонка поёт знаменитую песню Аpropos, с неба падает снег, а мы с родителями открываем подарки перед елкой. Когда начинается следующая песня, моё сердце сжимается.
Little Jack Frost, get lost, get lost.
Я очень стараюсь выбросить Джонатана из своих мыслей, потому что завтра я встречаюсь с Мистером Реддитом. Но после ещё одного долгого дня празднования, после того, как я той ночью заваливаюсь в постель, наслаждаясь уютом своей квартиры и обнимашками с Имбирным Пряником, мне уже не так везёт, как в последние две ночи.
На этот раз мои сны другие. Руки и тело, прижимающие меня к себе, любящие меня, наполняющие меня, уже нежнее, осторожнее, как будто это наш первый раз, и нам предстоит открыть для себя целый мир. Это не Джонатан… и всё же что-то глубоко в моём сознании говорит, что это он. Когда я выплываю на поверхность своих грёз, они превращаются в то, как мы с Джонатаном прощаемся у моей квартиры, сразу после большой распродажи. Джонатан смотрит на меня сверху вниз, в его взгляде есть что-то пылкое и горячее, когда он говорит мне то, что сказал той ночью:
«Лучше бы твоему Мистеру Реддиту дрожать от страха. Ему многое нужно доказать, прежде чем он станет достоин тебя».
«Мистер Реддит…» Это захватывает мой мозг, цепляет мои мысли и тянет меня всё ближе, ближе к поверхности бодрствования.
«Мистер Реддит…»
Я никогда не называла ему этого имени. Я сказала только самому Мистеру Реддиту.
Я барахтаюсь среди волн, где воспоминания и мечты разбиваются и накатывают, тянусь к нему, задыхающаяся и растерявшая слова.
«Не уходи! – хочу сказать я ему. – Не уходи, когда я только что нашла тебя!»
Я так боюсь, что он растворится в полуночной водной тьме, как это было, когда мы прощались. Но вместо этого Джонатан крепко сжимает меня и вытаскивает на поверхность, заключая в свои объятия, его рот завладевает моим, наполняя меня словами, воздухом и надеждой. «Это я, – шепчет он. – Это всегда был я».
Резко сев на постели, я задыхаюсь. Моё сердце бешено колотится.
Я не могу в это поверить. И всё же это единственное, во что я могу поверить.
Трудно поверить, что нечто столь маловероятное может быть правдой, но я знаю, что никогда не употребляла прозвище «Мистер Реддит» в присутствии Джонатана. Это должен быть он. Другого объяснения нет.
Пока я мечусь, прокручивая в голове наш разговор в ту ночь, когда мы закрывали «Книжный Магазинчик Бейли», вопросы, которые он задавал, его нерешительность и нежность, настороженность в выражении его лица, я становлюсь всё более и более уверенной. Это он. Джонатан – мой Мистер Реддит.
Лихорадочно натягивая леггинсы на флисовой подкладке, мои самые яркие носки с узором из карамельных тросточек, я запинаюсь и понимаю, что моего уродливого рождественского свитера нигде не видно.
Мне требуется несколько секунд, чтобы вспомнить, когда я видела его в последний раз, и тогда я соображаю – я оставила его в «Книжном Магазинчике Бейли». Мои сенсорные предпочтения меняются изо дня в день, поэтому я всегда беру с собой запасную одежду на случай, если то, что на мне надето, начнёт меня беспокоить. В тот последний рабочий день я принесла отвратительный свитер и ещё одну пару леггинсов на флисовой подкладке, похожих на те, что надеты на мне сейчас, а потом забыла принести их домой.
Я могла бы надеть что-нибудь другое. Но потом я вспоминаю ошеломительную улыбку Джонатана, его глубокий, раскатистый смех, когда я пообещала надеть уродливый рождественский свитер.
Моё сердце подпрыгивает, выписывая тулуп за тулупом, пока я натягиваю хлопковую футболку с длинными рукавами, которую надену под свитер, чищу зубы и привожу в порядок свои растрёпанные волосы, а затем выбегаю из дома. Тысячи вопросов роятся в моей голове. Как давно он знает? Когда он догадался об этом? И почему он мне ничего не сказал?
Я бегу, отчаянно нуждаясь в ответах и отчаянно желая увидеть его, поскальзываясь на снегу, проносясь мимо укутанных неспешных прохожих, и мои наушники погружают мир в благословенную тишину, пока снег целует мою кожу, как благословение и обещание.
Его голос эхом отдаётся в моей голове, его ответ, когда я сказала ему, что надеюсь, что в его онлайн-подруге есть всё, чего он хотел.
«Я уже знаю, что это так».
Моё сердце парит, у меня словно выросли крылья. Я пролетаю последний квартал, ведущий к «Книжному Магазинчику Бейли», затем вхожу в магазин. Внутри тихо, тишина пустоты, которую я люблю, усугубляется моими наушниками. Дневной свет проникает внутрь, освещение не включено. Запах книг и полироли для дерева щекочет мне нос.
Я быстро прохожу в подсобку и замечаю холщовую сумку, висящую на крючке для одежды. Я открываю её, вытаскиваю свой уродливый рождественский свитер, затем натягиваю его, что сбивает мои наушники и посылает поток звука в уши.
– Почему ты ей не сказал? – доносится голос миссис Бейли из бухгалтерии.
Я замираю. Моё дыхание звучит в тысячу раз громче, чем следовало бы.
– Вы знаете, почему, – мой желудок сжимается. Это Джонатан. – Она будет презирать меня за это.
Кровь шумит у меня в ушах. Я пытаюсь дышать, пытаюсь осмыслить то, что он говорит.
– Возможно, поначалу, – тихо говорит миссис Бейли. – Но как только она увидит, что это единственный способ спасти книжный магазин, она поймет.
Такое чувство, что пол рушится подо мной. Я хватаюсь за что-нибудь, чтобы успокоиться, когда представляю это: миссис Бейли мягко зовёт меня в свой офис, когда мы возвращаемся после Нового Года, держит меня за руку, благодарит за все, что я дала этому месту, говорит, что ей жаль, но она должна сначала подумать о бизнесе и о том, что Джонатан привнес в этот магазин.
Слова Джонатана ранят меня в самое сердце: «Она будет презирать меня за это».
Отчаянно желая сбежать, я пробираюсь через магазин как можно тише, затем выскальзываю наружу. А потом я бросаюсь бежать, несусь по тротуару, поскальзываясь на льду и снегу, слёзы застилают мне глаза…
Пронзительный автомобильный гудок останавливает меня как раз вовремя, не давая выбежать дальше по пешеходному переходу.
И тут я понимаю, что оставила свои наушники с шумоподавлением в магазине.
Спотыкаясь, я возвращаюсь на тротуар и прислоняюсь к витрине той самой кофейни, где я покупала своё горячее какао с мятой шесть дней в неделю в декабре этого года, недалеко от того места, где ко мне подошёл Трей, куда прибежал Джонатан, и все изменилось. Я хватаю ртом воздух и смотрю в небо, на падающие крошечные снежинки.
– Что мне делать? – шепчу я. Закрыв глаза, я позволяю прохладному ветру целовать мою кожу. Я позволяю своему сердцу биться медленно и ровно.
И тогда, подобно гладкой красоте свежевыпавшего снега, мой разум проясняется. Я веду себя… нелепо. Я услышала середину разговора между двумя людьми, которые снова и снова доказывали мне, что они достойны моего доверия и не предадут меня. О чём я только думала, убегая вот так? Я в безопасности с четой Бейли и Джонатаном. Должна быть причина. Объяснение…
– Габби! – голос Джонатана доносится с другого конца квартала.
И точно так же, как в то утро, когда он бежал в мою сторону, он снова бежит, перепрыгивая через сугробы и уворачиваясь от прогуливающихся парочек. Я смотрю, как он мчится ко мне, ветер треплет его тёмные волосы, а в этих зимне-зелёных глазах горит огонь.
А потом он останавливается у моих ног, пристально глядя на меня, держа в руке мои наушники.
– Я увидел их, – говорит он. – И понял, что ты была там, и я не знаю, что ты слышала, Габби, но я обещаю, что я на твоей стороне…
– Я знаю, – я подхожу ближе, обхватывая его руку своей. – Я знаю, что это так.
Его глаза всматриваются в мои.
– Знаешь?
Я слабо улыбаюсь, беру наушники и вешаю их себе на шею.
– Знаю. И я тоже на твоей стороне. Я не знаю, что вы обсуждали. Я лишь знаю, что ты боишься мне это сказать.
– Я… – он обнимает меня за плечи. – Я столько раз пытался, но так боюсь, что тебе это не понравится.
– Я слышала эту часть. Но я доверяю тебе, Джонатан.
– Да?
– Да.
Он хмурится.
– И всё?
Я киваю, смаргивая слёзы.
– Да. Ну то есть, я была бы не прочь услышать побольше о тех безжалостных капиталистических мерах, которые ты предпринял, чтобы спасти магазин, и за которые, как ты так уверен, я буду тебя презирать, но я действительно доверяю тебе.
Его челюсти сжимаются, как будто он собирается с духом.
– Это… онлайн-версия книжного магазина. Печатные копии, аудио, электронные книги. Читатели любовных романов – наш ключевой сегмент, наш целевой клиент номер один. Это привлечёт трафик на веб-сайт, а не обязательно в обычный магазин, и я знаю, что тебе это не нравится. Я знаю, Габби, ты хочешь, чтобы это место было переполнено людьми, как это было когда-то, но выбор стоял между книжным магазином такого типа или вообще закрытием, – его глаза изучают мои. – Я хотел сберечь его для тебя, чтобы «Книжный Магазинчик Бейли» оставался открытым для тебя долгие годы. Я знаю, это не идеально, но это единственный способ…
– Джонатан, – шепчу я.
Он смотрит на меня, затаив дыхание и широко раскрыв глаза. Он выглядит немного испуганным.
– Спасибо, – говорю я ему, поднося руку к его лицу и нежно поглаживая щёку большим пальцем в варежке. – За то, что объяснил это. За… всё, что ты сделал. Я даже не могу выразить, как много это значит, и я хочу услышать гораздо больше, но дело в том…
Я смотрю на Джонатана, и этот разрыв в моём сердце склеивается, поскольку всё, чем я восхищалась в этих двух мужчинах – мой заклятый враг и мой друг, моя суровая реальность и моё самое сладкое убежище – сливается в одну захватывающую дух, совершенно несовершенную реальность.
Всё сливается в нём.
– Вообще-то у меня свидание, – шепчу я, всё ещё поглаживая его по щеке. – И я бы не хотела заставлять его ждать.
Он очень внимательно смотрит на меня, изучая выражение моего лица.
– Так получилось, что и у меня тоже.
Слезы наворачиваются на мои глаза, угрожая пролиться.
– Скажи мне, где.
Джонатан подходит ближе.
– «Зимняя страна чудес» в оранжерее, – тихо произносит он, – ровно в 10:00 утра. Я встречусь с Маргарет Кэтвуд моей мечты. И я могу только надеяться…
Я бросаюсь на него, прижимаюсь губами к его губам горячим, твёрдым и неистовым поцелуем. От его глубокого, грубого стона у меня поджимаются пальцы на ногах, по коже пробегают искры. Рот Джонатана приоткрывается для меня, его язык находит мой, и это сплошной голод, и ожидание, и страстное желание, и облегчение. Это лихорадочно и пылко, прерывистые вздохи, мы хватаемся друг за друга, как будто наступил конец света, и мы держимся изо всех сил.
– Габриэлла, – его руки скользят вниз по моей спине, обхватывают мои бёдра, прижимая меня к себе.
– Джонатан, – шепчу я сквозь слёзы, крепко прижимая его к себе. – Это ты.
Он кивает, его руки скользят по моей спине.
– Ты не разочарована?
– Разочарована? – я смеюсь сквозь слёзы и целую уголок его рта, подбородок, затем посасываю впадинку на его горле, заставляя его бёдра прижиматься к моим. – Я веду себя так, будто разочарована?
– Нет, – хрипло говорит он, запуская руку глубоко в мои волосы, массируя кожу головы, а другая его рука скользит вверх по моей талии. Он снова целует меня, глубоко и бархатно горячо. – Нет, вовсе нет.
– Я чувствую облегчение, – мои руки находят его задние карманы и сжимают его округлую, крепкую задницу через ткань. – Восторг. За гранью счастья. Моё сердце разрывалось. Я хотела вас обоих, и теперь мне не нужно выбирать, потому что это всё… ты.
Он улыбается, не обрывая наш поцелуй.
– Даже с моими капиталистическими уловками и книжным онлайн-магазином?
Я киваю и утыкаюсь лицом в его шею, вдыхая запах древесного дыма и зимнего леса.
– Особенно с твоими капиталистическими уловками и книжным онлайн-магазином. Ты спас «Книжный Магазинчик Бейли».
– Для тебя.
– Для меня.
Я чувствую, как его улыбка становится шире, и Джонатан прижимается ко мне носом, затем прокладывает дорожку поцелуев по моей шее вниз к ключице.
– Я не буду там работать, – говорит он, – если ты этого не хочешь. Ты можешь забрать всё себе…
– Что?! – на меня будто выливают ведро ледяной воды. Вытаскивая руки из его карманов, я поднимаю голову. Наши носы соприкасаются, но поцелуя нет, только хмурый взгляд. – Я только что нашла тебя, и теперь ты покидаешь меня?
Улыбка Джонатана милая и нежная, и он притягивает меня обратно в свои объятия и прячет мои руки в свои задние карманы.
– Я всегда у тебя есть, Габриэлла. И я с удовольствием останусь, но только не в том случае, если это сделает тебя несчастной.
Я таю в его объятиях, пока руки Джонатана успокаивающими кругами скользят вниз по моей талии, затем нежно поглаживают мою попу.
– Это сделает меня бесконечно счастливой, – говорю я ему. – Мы идеальная команда, ты и я, – наши взгляды встречаются. Я вынимаю руку из его кармана и убираю тёмную прядь волос с его лица. – Когда ты узнал? – спрашиваю я.
Джонатан наклоняется от моего прикосновения, его глаза закрываются.
– Наша ссора после встречи с четой Бейли. Когда я взял в руки любовный роман, и ты отпустила подколку про Джейн Остин. Это было почти дословно то, что я сказал, и о чём мы говорили в нашем чате. На секунду мне показалось, что я схожу с ума, и мне всё мерещится, но потом я попросил тебя назвать ещё несколько твоих любимых романов, и те, на которые ты указала, были теми самыми, которые мне назвала МКЭТ. Потом я пошёл домой и попытался поговорить с тобой в телеграме о работе, чтобы узнать, смогу ли я получить ещё какие-нибудь подсказки. Когда ты сказала, что у тебя есть один коллега, который делает тебя несчастной и ненавидит праздники, я понял, что это ты. По крайней мере, я был уверен настолько, насколько возможно.
– Вот почему ты это сказал, – шепчу я. – Когда мы поцеловались. «Я не должен этого делать. Пока что нет».
Вздохнув, он открывает глаза.
– Я хотел подождать, пока мы оба не узнаем, пока всё не станет известно и открыто. Только ты была такой идеальной, стояла там, ловя снежинки на язык, и улыбка озаряла твоё лицо, и я знал, что ты хотела меня, даже несмотря на то, что разрывалась на части. Я провёл с тобой тридцать минут в моей машине, слушая хрипотцу в твоём голосе, наблюдая, как ты ёрзаешь своей маленькой попкой по сиденью, потираешь бёдра, пялишься на мои губы и… Боже, Габби, я не мог остановиться. Не тогда, когда ты была прямо там, со мной.
– А когда мы поцеловались? – я прикусываю губу, вспоминая каждое горячее, влажное прикосновение наших языков и ртов, то, как его руки вцепились в моё пальто и прижимали наши бёдра друг к другу.
На мгновение он притихает, пристально глядя на меня, крепко обнимая, так крепко, как будто боится, что я могу исчезнуть, когда он меня отпустит.
– Вот тогда-то я начал молиться, потому что поцелуй с тобой был как вода в пустыне, солнечный свет, пробивающийся сквозь горизонт, ибо я бесповоротно влюбился в тебя, и пути назад не было. Я не верующий человек, Габриэлла, но я так чертовски усердно молился, чтобы это не оказалось какой-то ужасной шуткой, чтобы ты обрадовалась, когда поймёшь, что это был я, что какая бы космическая сила ни подарила мне возможность ворваться в твою жизнь, она не настолько жестока, чтобы помешать мне навсегда остаться рядом.
– Джонатан, – я отстраняюсь, обхватывая ладонями его лицо. – Мой Мистер Реддит. Мой личный сварливый Скрудж Макгринч. Это был ты. Должен был быть ты.
– Как ты узнала? – тихо спрашивает он.
Я улыбаюсь так сильно, что у меня болит лицо.
– Ты спалился. В тот вечер, когда мы закрывались, ты упомянул Мистера Реддита.
Его глаза выпучиваются.
– Чёрт. Правда?
Я киваю.
– Я не осознавала этого до прошлой ночи… ну, сегодняшнего раннего утра. Во сне сообразила.
Его улыбка медленная, ленивая и такая высокомерно-чувственная, что мне хочется стереть её поцелуем с его лица.
– Я тебе снился, не так ли, Ди Натале?
Я игриво пихаю его.
– Я уже призналась в этом в ту ночь, когда мы закрывались, – наше веселье улетучивается, когда я смотрю ему в глаза. – Почему ты не сказал мне сразу, как только заподозрил это?
Он проводит костяшками пальцев по моей щеке, нахмурив брови. Такой серьёзный.
– Сначала потому, что я был потрясён. Мне нужно было время, чтобы разобраться в этом. И потому что ты ненавидела меня, Габриэлла. Особенно после того, как я понял, как сильно мне хочется, чтобы всё сложилось, я понял, что тебе нужно время, чтобы увидеть мои менее ужасные качества… – он медленно выдыхает струю воздуха. – И мне нужно было время, чтобы закончить создание книжного онлайн-магазина, а затем набраться смелости рассказать тебе об этом. Мне казалось неправильным раскрывать, кто я такой – кто мы такие друг для друга – до того, как я расскажу тебе всё, в том числе и про магазин.
– Я так рада, что это был ты, – шепчу я, обвивая руками его шею и крепко прижимаясь к нему. – Я так сильно хотела, чтобы это был ты.
Он впитывает меня, и его губы изгибаются в нежной улыбке.
– Посмотри на себя.
Я смотрю на свой уродливый рождественский свитер с возмутительными мерцающими огоньками, который только и ждёт, когда я щёлкну скрытым переключателем, и он запоёт.
– Кошмарно, правда?
– Красиво, – шепчет он, лаская руками мою талию, притягивая меня ближе. – Ты самая красивая. Здесь, – он наклоняется и целует меня в висок. – Здесь, – над моим сердцем. – И здесь, – затем его губы касаются моих.
Мои губы приоткрываются, когда он крепче сжимает меня в объятиях. Этот поцелуй тихий и нежный, но длится он недолго. Считанные мгновения спустя Джонатан вынуждает меня пятиться, пока мы не натыкаемся на стену. Я начинаю срывать с него куртку, стаскивая свою.
– Подожди, – говорит он, хотя это звучит так, будто ему меньше всего хочется говорить такое, особенно когда я провожу рукой по его твёрдому бедру, туда, где я вижу явные доказательства того, что он изнывает так же сильно, как и я. – Притормози. Габриэлла.
Боже, этот голос, глубокий и повелительный, именно так он звучал в моих фантазиях о грязном аристократе, спутанных простынях, многочасовых занятиях любовью. Он сводит меня с ума.
– Ты нужен мне, – говорю я ему.
– Боже, Габби, – он притягивает меня ближе, и его руки скользят вниз по моей заднице, к бёдрам, приподнимая меня и обхватывая ногами за талию. – Ты мне тоже нужна.
– Итак… насчёт того свидания? – говорю я ему. – Как насчёт того, чтобы перенести его? Куда-нибудь, где есть кровать. И где никто нам не помешает, чёрт возьми. В течение нескольких дней.
– Ко мне домой, – говорит он. – Никаких соседей по комнате. Никто не мешает.
Я целую его крепко и глубоко, затем медленно скольжу вниз по его телу.
– К тебе домой, – я делаю шаг назад.
– Эй, – он хмурится. – Куда ты идёшь? У нас свидание.
– Мне просто нужно… ненадолго заскочить к себе домой? Пятнадцать минут?
– Пятнадцать минут! – он орёт так, будто я сказала ему подождать пятнадцать лет.
– Просто взять кое-что из необходимого. Подсказка: я не буду упаковывать нижнее белье.
Его глаза темнеют. Он устремляется ко мне.
– Я отвезу тебя. Так будет быстрее.
На моём лице появляется лукавая улыбка.
– Я сказала пятнадцать минут, Фрост, и я говорила абсолютно серьёзно.
Я визжу от смеха, когда он наклоняется и перекидывает меня через плечо, легонько шлёпая по заднице.
– Ладно. Просто будь готова компенсировать упущенное время.
***
– Срань господня, – судя по звукам, Джун роняет свою подводку для глаз. – Скрудж – это Мистер Реддит? Джонатан Фрост?
– Это как сюжет книги, – говорю я ей, собирая самую хаотичную в мире сумку для ночевки. Моя личная подушка. Пушистые носки. Никакого нижнего белья. Куча свитеров. Любовные романы. Тонкое мятное печенье. – И всё же это моя реальность. Я никогда не перестану щипать себя.
– Вы собираетесь трахаться до умопомрачения, не так ли?
– Несколько дней подряд, да, – я плюхаюсь на кровать рядом с Пряничком и скармливаю ей пригоршню лакомств. – Не скучай по мне слишком сильно, – говорю я ей. – И не волнуйся, я скоро приведу Джонатана, чтобы ты могла с ним познакомиться.
Имбирный Пряник урчит, как двигатель без глушителя, и хотя это, вероятно, потому, что я дала ей в три раза больше лакомств, чем обычно, я предпочитаю верить, что это её волнение по поводу встречи с мужчиной, который не очень терпеливо ждёт внизу в своём внедорожнике.
– Габби? – голос Джун доносится из ванной, которая наделена двумя дверями и соединяет наши спальни.
– Да?
– Каковы были шансы, что всё так сложится? Ты вообще осознаёшь?
Взглянув в окно, выходящее на улицу, и на машину Джонатана внизу, я представляю его – тёмные волосы, строгие черты лица, глаза цвета зимней зелени, эту мягкую, тёплую улыбку, предназначенную только мне.
– Ужасающе мизерные, – говорю я ей. – Я самый счастливый человек в мире.
Слезая с кровати, я перекидываю сумку через плечо. Такое ощущение, будто Рождество наступило повторно.
Джун ловит меня в зеркале, наблюдая за моей ослепительной улыбкой, за сердечками, пляшущими в моих глазах.
– Вау, – говорит она. – Ты втюхалась по уши.
Я улыбаюсь ещё шире.
– Ага.
– Что ж, главное, чтобы он просто заслуживал тебя, – бормочет она, возвращаясь к подводке для глаз.
– Учитывая, что он создал интернет-магазин с достаточной прогнозируемой прибылью, чтобы «Книжный Магазинчик Бейли» был в безопасности ещё долго, и он сделал всё это для меня…
– Чёрт возьми, – на виске у неё красуется полоска чёрной подводки для глаз. Джун отбрасывает подводку в сторону и поворачивается ко мне лицом, в глазах у неё стоят слёзы. – Больше никакой сопливой ерунды. Это портит мои стрелки. Почему ты обязательно мучаешь меня сентиментальной чушью, рушащей макияж?
– Потому что мне нужна твоя поддержка. Твоя и Элая.
Она фыркает, вытирая глаза.
– Мы знаем, что Элай руками и ногами за.
– Верно. Он уже планирует нашу двойную свадьбу с ним и Люком. Он на седьмом небе от счастья. Я хочу, чтобы и ты чувствовала то же самое, Джун.
Преодолевая небольшое расстояние между нами, она крепко обнимает меня, и её голос звучит хрипло, когда она целует меня в висок.
– Если кто и заслуживает счастливого конца, так это ты, – она шлёпает меня по заднице, когда я выбегаю из ванной. – А теперь иди и пошали как следует!
