Текст книги "Мотив омелы (ЛП)"
Автор книги: Хлоя Лиезе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Он выгибает бровь.
– Могу я пройти?
– Ой! Точно, – я подумываю о том, чтобы подставить ему подножку в качестве мести за саботаж встречи, но думаю, что лучше не делать это в присутствии Бейли. Вместо этого я отступаю назад и прислоняюсь к стойке, чтобы он мог войти в мини-кухню комнаты отдыха, а в голове у меня крутятся варианты того, как я могу заставить его страдать позже.
Джонатан проходит мимо меня, и запах мяты и шоколада доносится из одного из стаканов, которые он держит в руках. Вот засранец. Он принёс мне мой напиток. Вероятно, подсыпал туда мышьяк.
Мой взгляд следит за ним, пока он расставляет горячие напитки на столе и обменивается утренними приветствиями с Бейли. Пока миссис Бейли вынимает каждый стакан из подставки, Джонатан поворачивается и снимает куртку. Запах его тела, напоминающий зимний лес, окутывает меня, пробуждая новые воспоминания из моего извращённого сна прошлой ночью – сильные руки сжимают мою талию, переворачивают меня, приподнимают бёдра, пока я не оказываюсь стоящей на коленях. Грубая ладонь скользит по моей спине, пальцы обхватывают мои волосы, убирая их с лица. Губы скользят вниз по моей спине, по заднице, ниже, потом ещё ниже…
Я зажмуриваю глаза и хватаюсь за столешницу, сдерживая жар, разливающийся по моему телу.
– Всё в порядке, Габриэлла? – этим утром голос Джонатана звучит более хрипло – так он говорит в моём воображении, когда только проснулся.
Не то чтобы я представляла себе это в мельчайших подробностях – как выглядит его тело в лучах утреннего солнца, под белыми как снег простынями, низко обёрнутыми вокруг бёдер. Очертания его сурового рта смягчились в сонной улыбке. Его обнажённая грудь выгибается, когда он с удовольствием потягивается и стонет, просыпаясь.
Неа. Никогда не думала об этом. Определённо не думаю об этом теперь, когда я знаю, какой он коварный, саботирующий сукин сын…
– Габриэлла.
Мои глаза резко открываются и встречаются с его взглядом, и новая волна вожделения поднимается во мне. Это так несправедливо. Я тут собираюсь на очень серьёзную деловую встречу с моими боссами и профессиональным заклятым врагом, о котором у меня был раскалённый, непрошеный (если вы понимаете, о чём я говорю) горячий сон. Я не готова, взволнована и возбуждена, а вот Джонатан приходит с горячими напитками для всех, просто свежий как огурчик, так его растак.
Я должна испытывать отвращение, но вместо этого мои груди делаются чувствительными, а между ног зарождается глубинное тёплое ноющее ощущение. Он должен был бы выглядеть как глыба сварливого угля с этим суровым выражением лица, в чернильно-чёрном свитере и угольно-серых брюках, но вместо этого Джонатан Фрост выглядит как секс, дым и беззвёздное ночное небо.
Я ненавижу его за это.
– Чего ты хочешь? – шиплю я.
Он наклоняет голову, изучая моё лицо.
– Я спросил, всё ли с тобой в порядке.
Как будто ему не всё равно. Всё это часть его показухи перед Бейли.
Я вздёргиваю подбородок и расправляю плечи.
– А почему я должна быть не в порядке?
Его глаза всматриваются в мои. Я в ответ уставилась на него в упор.
– Готовы начинать? – зовёт миссис Бейли.
Джонатан моргает, затем поворачивается в её сторону.
– Безусловно.
– Ага! – мой ответ получается тонким и сдавленным. Я прочищаю горло, прижимая прохладную руку к щеке, и следую за Джонатаном к столу.
Как раз перед тем, как я успеваю дотянуться до стула передо мной, рука Джонатана обхватывает его и отодвигает наружу. Очевидно, это ещё одна часть его джентльменского притворства перед четой Бейли. Я сверкаю глазами и посылаю ему телепатическое предупреждение: «Я вижу тебя насквозь».
Джонатан выгибает бровь. Уголок его рта приподнимается в усмешке, и он беззаботно улыбается в ответ: «Конечно, видишь».
Раздражённо фыркнув, я сажусь. Он пододвигает мой стул. А затем обходит стол и опускается на место напротив меня.
Миссис Бейли пододвигает стакан в мою сторону.
– Это должно вызвать улыбку на твоём очаровательном лице, моя дорогая.
– Ах, отлично. Спасибо, – я открываю крышку, затем делаю вдох. Я очень чувствительна к запахам и точно знаю, как пахнет моё идеальное горячее какао с мятой – двойная порция мяты, двухпроцентное молоко, взбитые сливки и шоколадный соус.
Это оно и есть.
Откуда Джонатан точно знает, как я заказываю свой напиток? И почему я не чувствую запаха крысиного яда? Имеет ли цианид запах?
На мгновение всё затихает. Мистер Бейли потягивает незамысловатый латте. Миссис Бейли тоже отпивает свой напиток, хотя от её стакана пахнет корицей и мускатным орехом. Они оба выжидающе смотрят на меня.
Верно. Мне кое-что дали. Требуется вежливость. Хуже того, благодарность.
Если яд в моём напитке не станет моей погибелью, то то, что я собираюсь сделать, точно добьёт меня. Но я проглатываю свою гордость, криво улыбаюсь и говорю сквозь стиснутые зубы:
– Спасибо тебе, Джонатан, за моё горячее какао с мятой.
Он поднимает крышку со своего чёрного кофе, затем встречается со мной взглядом, выгибает бровь и делает большой, медленный глоток. Его язык высовывается, когда он слизывает каплю кофе с нижней губы. Мои бёдра сжимаются под столом.
– Не за что, Габриэлла.
Электрический разряд пробегает дугой по воздуху, как будто Вселенная была примерно так же подготовлена к цивильному обмену репликами между нами, как и к ядерному синтезу. Уголки губ Джонатана слегка приподнимаются, как будто он прочитал мои мысли и посчитал этот момент столь же иронично забавным.
– Итак, – миссис Бейли обхватывает руками свой стакан. – Спасибо, что собрались. Что вы хотите услышать в первую очередь – хорошие новости или плохие?
– Плохие, – говорит ей Джонатан, а я отвечаю:
– Хорошие.
Мистер Бейли трёт лицо и вздыхает.
– Ладно, – бормочу я, потом делаю большой глоток отличного горячего какао с мятой, чтобы утешить себя. Я слишком нуждаюсь в сахаре, чтобы беспокоиться, что напиток меня убьёт. – Просто смягчите удар.
– Давай, дорогой, – говорит миссис Бейли своему мужу.
Мистер Бейли бросает на неё недовольный взгляд, затем говорит:
– Как мы и ожидали, появление по соседству «Страниц Поттера» два года назад, несомненно, привело к снижению прибыли. Их конкурентные цены и огромный ассортимент уже являлись достаточно плохим фактором, но с их интернет-магазином, особенно с электронными книгами… конкуренция стала невозможной.
Взгляд Джонатана мечется между Бейли с такой интенсивностью, что я понятия не имею, как это трактовать. Что я упускаю?
Между нами четырьмя повисает тишина, и я пользуюсь моментом, чтобы изучить Джонатана в поисках какой-нибудь подсказки о том, что происходит. Руки сложены на столе, как у директора в зале заседаний, спина прямая, чернильно-чёрный кашемировый свитер облегает его широкие плечи и грудь, словно литой; он выглядит прямо как из тех 500-страничных любовно-фантастических романов, что я читаю запоем… как злодей, который оказывается героем. Вот только это реальность – здесь злодей есть злодей.
– Исторически сложилось так, – говорит Джонатан, нарушая молчание, – что «Книжный Магазинчик Бейли» не пытался конкурировать со стратегией сетевых книжных магазинов. Мы сосредоточились на предоставлении экспертно подобранного, индивидуального подхода, потому что у нас другая целевая аудитория и клиентская база, нежели у «Страниц Поттера». Вы хотите сказать… – он бросает взгляд в мою сторону, затем снова на них, – что вы рассматриваете возможность изменения этого подхода?
– Я открыта для этого, – осторожно говорит миссис Бейли, встречаясь взглядом со своим мужем. Мистер Бейли кивает в знак согласия. – Суть в том, что нам нужно больше клиентов и больше продаж, чтобы компенсировать то, что мы потеряли из-за Поттеров. Если нет, нам придётся долго и пристально пересмотреть будущее книжного магазина и задаться вопросом, откроем ли мы свои двери снова после Нового Года.
Мой мир опрокидывается вверх дном. Я так крепко сжимаю стакан, что мне кажется, будто горячее какао вот-вот выстрелит гейзером к потолку.
– Нам придётся проявить творческий подход, – продолжает она, – к тому, как мы расширяем наш охват, и нам нужны рекордно высокие продажи в этом месяце. И, конечно, мы ещё немного сократим расходы.
Творческий подход? Это моя стихия. Мой разум бурлит от возможностей. Большая распродажа прямо перед закрытием, живая музыка, праздничные поделки, выпечка, горячие напитки. Может возникнуть небольшой бардак, но для этого и существуют универсальные чистящие средства. Может, книжный клуб привлечёт новых клиентов? Я не сильна в групповых активностях, но если это будет только раз в месяц, и все купят книгу у нас, оно того стоит.
Конечно, как раз в тот момент, когда мои идеи по-настоящему набирают обороты, Джонатан сокрушает их, как упавшее с неба пианино, скрипящее цифрами.
– При всём уважении, – говорит он, морща лоб, – уже не осталось расходов, которые можно сократить. В прошлом году я позаботился о том, чтобы мы были максимально экономичными, сократил накладные расходы везде, где только мог. Помимо руководства, у нас остался один сотрудник, работающий неполный рабочий день – ну, то есть, пока он не уволился, а теперь только…
– Мы, – говорю я тихим голосом.
Моё сердце ухает в пятки. Когда дело доходит до сокращения расходов, всё, что осталось сокращать – это… один из нас. Мой худший кошмар только что сбылся.
Миссис Бейли вздыхает и отхлёбывает свой пряный латте.
– Это плохие новости. В это и без того напряжённое, требовательное время года мы ставим перед вами ещё бОльшие задачи, чтобы заведение оставалось открытым долгие годы, и будь прокляты «Страницы Поттера».
– А… хорошие новости? – слабо спрашиваю я.
– Хорошие новости… – миссис Бейли улыбается, переводя взгляд между нами. – Я твёрдо верю, что ваши усилия увенчаются успехом.
Глава 4
Плейлист: Bing Crosby & Peggy Lee – Little Jack Frost, Get Lost
– Что ж, это было мрачно, – говорю я с улыбкой, махая на прощание чете Бейли.
Джонатан стоит рядом со мной, скрестив руки на груди, и мы наблюдаем, как их такси выезжает на заснеженную дорогу. Он ничего не говорит, но я вижу, как эти шестерёнки крутятся у него в голове. Как будто почувствовав, что я наблюдаю за ним, он переводит взгляд своих бледно-зелёных глаз в мою сторону. Долгую минуту он смотрит на меня, пока тихо падающий снег и шуршащий звук шин, катящихся по дороге, заполняют тишину между нами, стоическую и холодную, как всегда.
Как он может быть таким спокойным в данный момент? О, точно. Он предвидел эту встречу. В отличие от меня, он не чувствует себя так, будто его род занятий выдернули из-под его ног как коврик.
Наконец-то я вольна осуществить свою месть, и я начинаю с того, что гарантированно выведет его из себя. Так бывало каждый раз, когда я это делала. Улыбаясь Джонатану, я начинаю напевать.
Little Jack Frost, get lost, get lost!
Его глаза сужаются. Челюсти сжимаются. Боже, это доставляет такое удовольствие.
– Жаль, что тебя зовут не Джек, – говорю я ему, исполняя небольшой джазовый танец, затем повторяю припев. – Типа, ну серьёзно. Джек Фрост? Разве может быть ещё лучше?
Бормоча что-то себе под нос, он рывком открывает дверь и затаскивает меня через порог.
Мне не нравится, когда меня так таскают, но я не горю желанием дольше необходимого торчать на холоде в одном только розовом платье-свитере длиной до колен и без пальто. Я бросаюсь внутрь, дрожа, и тепло магазина окутывает меня. Затем я поворачиваюсь лицом к Джонатану, когда он закрывает дверь и запирает её на ключ – горькое напоминание о том, что я застряла здесь с ним в и без того напряжённых профессиональных обстоятельствах, которые только что ухудшились.
– Ты знаешь, что это значит, – говорю я ему. – Что сказали Бейли.
Прошагав мимо меня, он подхватывает стопку праздничных любовных романов, которые я выставляю на тематическом столике, и засовывает их себе под мышку.
– Это означает, что данный независимый книжный магазин находится на грани финансового краха, ибо много лет терял деньги из-за устаревших методов ведения бизнеса, прискорбно неэффективной системы кондиционирования воздуха, нулевого присутствия в интернете и вопиющего пренебрежения конкурентными ценами.
– Ну, да, но я не это имела в виду.
Он останавливается и поворачивается, взгляд его холодных зимне-зелёных глаз останавливается на мне.
– Тогда что ты имела в виду, Габриэлла?
Его резкий, снисходительный тон снимает крышку с моей скороварки гнева. Кипя от злости, я сокращаю расстояние между нами и вырываю праздничные романы из его рук, возвращаясь к тематическому столу.
– Как будто ты не знаешь, о чём они говорили, когда говорили о сокращении расходов. Если не произойдёт финансового чуда, один из нас не выйдет на работу в новом году.
Джонатан сгребает стопку только что вышедшего зимнего паранормального триллера и с глухим стуком бросает её на журнальный столик, опрокидывая мои праздничные романы.
– Конечно, именно это они говорят, – огрызается он. – Я знал это с самого своего трудоустройства, Габриэлла. Я готовился к этому с самого первого дня.
Я сердито снова складываю романы стопкой, расставляю их спереди и отодвигаю его зимний триллер в конец.
– Как мило с твоей стороны, Джонатан. Однако некоторые из нас были слишком сосредоточены на своих повседневных обязанностях в книжном магазине, чтобы тратить время на просчёты профессионального саботажа.
– А, точно, – холодно говорит он. – Конечно. Я жестокий капиталист, который пришёл и безжалостно сделал бизнес эффективным, в то время как ты – невинная жертва моих безжалостных махинаций, которая ни разу не пожелала, чтобы я ушёл, и чья любовь к книгам и чьи великолепные улыбки редеющим клиентам волшебным образом поддерживали всё на плаву.
Мои руки сжимаются в кулаки.
– Я признаю это, – говорит Джонатан, его голос звучит холодно и обманчиво мягко. – Я мыслящий стратег, Габриэлла. Я предвидел всё, что было сказано на сегодняшней встрече. Но избавь нас обоих от чуши о том, что я единственный, у кого имелись скрытные планы с того самого дня, как меня наняли.
– Сказал парень, который скрыл от меня эту встречу!
Он закрывает глаза и стискивает зубы. Знает, что попался.
– Я хотел тебе сказать. Я клянусь.
– О, да? – я складываю руки на груди. – Когда?
– Вчера, но… – он прочищает горло. – Вчерашний день выбил меня из колеи, и я забыл. Я твёрдо намеревался рассказать тебе об этом сегодня утром, как только ты придёшь сюда. Но потом Бейли – впервые за всё время и в самый неподходящий момент – пришли раньше, а потом я задержался, потому что эта чёртова кофейня, где готовят твоё любимое мятное шоколадное молоко…
– Горячее какао!
– Без разницы! Они перепутали твой заказ, поэтому я попросил их переделать, а когда я добрался сюда, было уже слишком поздно. Я видел это по тому, как ты метала в меня кинжалы. Ты уже решила, что я нарочно оставил тебя в неведении.
– Ты знал об этом неделю, – огрызаюсь я в ответ. – Почему ждал до последней минуты?
Джонатан трёт лицо.
– Я гарантирую тебе, Габриэлла, если бы я объяснил, что произошло, ты бы мне не поверила.
Я свирепо смотрю на него.
– Ты изучил меня вдоль и поперёк, не так ли?
– Как будто ты не виновна в таком же мышлении? – он смотрит на меня сверху вниз, сжав челюсти. – Ты тоже думаешь, что изучила меня. И ты меня за это терпеть не можешь.
– Я… не выношу тебя, – признаюсь я, ненавидя то, как дрожит мой голос.
Джонатан выгибает бровь.
– Это и так ясно.
– Ты заставляешь меня чувствовать себя неполноценной, – говорю я ему сквозь ком в горле. Смаргиваю слёзы. – Когда они наняли тебя, всё, о чём я могла думать – ты здесь, потому что я недостаточно хороша.
Выражение его лица меняется. Он открывает рот, будто собирается что-то сказать, но недостаточно быстро. Меня уже понесло.
– Я признаю, что временами меня раздражало снисходительное, единоличное правление террором урезания бюджета, мистер Фрост, но но меня в этой жизни и без того достаточно унижали снисхождением и отбрасывали как нечто неважное, и я больше не буду это терпеть. Я имею полное право постоять за себя.
Теперь он выглядит поражённым, его глаза мечутся, всматриваясь в мои. Он делает шаг ближе. Я отступаю назад и натыкаюсь на стол с книгами, отчего стопка каскадом падает на пол.
– Габриэлла…
– Я люблю это место. Всем сердцем, – шепчу я, и огонь внутри меня разгорается ярче. – И у нас есть три с половиной недели, чтобы спасти его, – оттолкнувшись от стола, я вторгаюсь в его личное пространство, пока не вспоминаю, что пусть я высокая, Джонатан намного выше. Наши груди соприкасаются. Наши глаза встречаются. – Три с половиной недели до последнего рабочего дня в этом году. Если не произойдёт финансового чуда, придётся сократить расходы. Одному из нас придётся покинуть «Книжный Магазинчик Бейли».
Его глаза изучают мои на протяжении одного напряжённого, молчаливого момента.
– Вот так просто? – спрашивает он.
– Вот так мрачно. Ты их слышал. Ты знаешь цифры даже лучше меня.
– Да, – Джонатан смотрит на меня сверху вниз, свирепо, не мигая. – И я так легко не сдамся. Я не уйду, не поборовшись за своё место, Габриэлла.
Я сердито смотрю на него.
– Я предвидела это. Итак, вот как это решится. Тот, кто продаст больше всего книг в этом месяце, тот и останется.
Одно долгое, напряжённое мгновение Джонатан молчит. А когда он заговаривает, его голос звучит ровно и холодно.
– И ты видишь только такой вариант.
– Я признаю, что прямые продажи книг – не самый всеобъемлющий показатель управленческой компетентности, но давай посмотрим правде в глаза: в дальнейшем победитель будет использовать то, что привнёс в это место другой. Без меня книжный магазин застрял бы в 1988 году. Благодаря многолетнему моему влиянию у тебя есть прекрасное пространство для приёма клиентов и продаж, наполненное привлекательными индивидуальными элементами; доступная, интуитивно понятная планировка по жанрам и поджанрам; и целый календарный год уже запланированных мероприятий и подписания книг. Благодаря мне.
– А благодаря мне, – говорит он, – у тебя есть система кондиционирования воздуха, которая не является единоличной причиной таяния ледников в Антарктиде, не увеличивает счёт за коммунальные услуги до размера ВВП небольшой страны и не отпугивает клиентов своей неспособностью регулировать температуру; стратегия расширения запасов на основе данных о ключевых сегментах покупателей; о и, конечно же, эта незначительная деталь – система платежей и бухгалтерского учёта, которая относится к двадцать первому веку.
Я шмыгаю носом.
– Всё было не так уж плохо.
– Кондиционер дважды в неделю выбивал пробки, радиаторы были бомбой замедленного действия, наш ассортимент не учитывал потребительскую аналитику, а древний бронзовый кассовый аппарат, который ты называла «антиквариатом», был неэффективен и становилсяь причиной бесчисленных неправильных начислений.
Я ахаю.
– Гильда. Я скучаю по ней.
– Гильда, – он воздевает взгляд к потолку, словно взывая к Богу о терпении. – Ты вручную вводила цены на викторианском кассовом аппарате.
– На позолоченном викторианском кассовом аппарате. У Гильды был характер!
– Она спровоцировала проверку налоговой службы!
Мы сердито смотрим друг на друга. Наши лица в опасной близости друг к другу. Чёрт, от него вкусно пахнет. Вечнозелёными растениями, зимним воздухом и древесным дымом. Я чувствую, как смущающий прилив жара заливает мои щёки.
Пристальный взгляд Джонатана блуждает по моему лицу – мой подбородок вызывающе вздёрнут, предательский румянец сразу виден. На его челюсти подёргивается мускул. Лоб хмурится. Между нами воцаряется напряжённая пауза.
– Ну? – спрашиваю я, отчаянно желая, чтобы это закончилось, чтобы он оставил меня в покое, потому что я в ярости, а также невыразимо возбуждена. Всё, о чём я фантазировала прошлой ночью, всё, что я чувствую сейчас – его жар, его запах, необузданная энергия, струящаяся между нами, вызывает у меня желание обхватить его ногами за талию и притянуть его рот к своему, пока мы не начнём целоваться так страстно, что потеряем сознание от недостатка кислорода.
Я закрываю глаза, мысленно пресекая связь между райской фантазией Джонатана и его адской реальностью.
– Ты в моём личном пространстве.
– Ты сам это начала, – подмечает он.
Я открываю рот. Затем закрываю его. Он прав, я так и сделала.
– Отлично. Что ж, теперь я закончила вторгаться в личное пространство.
Джонатан одним плавным шагом оказывается в полуметре от меня.
– Лучше?
– Намного, – я отталкиваюсь от стола и отряхиваюсь. – Итак, что вы можете сказать о моих условиях, мистер Фрост?
Он складывает руки на груди и смотрит на меня сверху вниз.
– Только продажи книг?
– Только продажи книг, – подтверждаю я.
Чёрт бы побрал его и эту снисходительно изогнутую бровь.
– Ты же помнишь, что некоторые из лучших психологических триллеров за последнее время вышли в этом году или вот-вот будут выпущены.
– Четыре слова для вас, мистер Фрост: детские книги и праздничные романы.
– Формально, это пять…
Я топаю ногой.
– Ты понял, что я имею в виду! А теперь ответь мне уже, принимаешь ты эти условия или нет?
Между нами повисает напряжённая тишина, нарушаемая только тиканьем настенных часов, отсчитывающих минуты, оставшиеся в этой жалкой карусели нашей профессиональной вражды.
Наконец Джонатан говорит:
– Я принимаю их.
– Отлично, – с неискренней улыбкой я проскальзываю мимо него и возвращаюсь к своей наполовину уничтоженной выставке праздничных романов.
– При одном условии.
Стиснув зубы, я свирепо смотрю на него через плечо.
– Каком?
Джонатан прислоняется к одной из колонн из полированного дерева, которые поднимаются к сводчатому потолку магазина, и наблюдает за мной, скрестив лодыжки и засунув руки в карманы.
– Если окажется, что финансовое будущее магазина, в конце концов, не так уж и плохо, и мы оба сможем остаться после Нового Года, мы заключим перемирие.
Он отталкивается от колонны, направляясь в мою сторону, затем берёт со стола один из моих любимых исторических романов эпохи регентства. Его пальцы барабанят по обложке с зимней тематикой, затем открывают её, чтобы посмотреть форзац – полуголую пару на заснеженном фоне, которая сплелась в эпичном объятии.
Я смотрю на них: мужчина без рубашки смотрит сверху вниз на женщину, которую он обнимает с необузданным вожделением, а его мускулистая рука сжимает её талию; женщина льнёт к нему, такая податливая, глаза затуманены, губы приоткрыты. Это ода чувственности размером четыре с четвертью на почти семь дюймов.
– Перемирие? – шепчу я.
Джонатан кивает, позволяя обложке книги захлопнуться.
– Мы будем со-управлять… цивилизованно.
Я фыркаю от смеха. Мой смех стихает, когда я понимаю, что он выглядит смертельно серьёзным.
– Ты действительно думаешь, что это возможно?
– Финансово? Нет, если всё останется как есть, но ещё есть время это изменить. В межличностном плане? – он открывает книгу, на этот раз в середине истории. Я обхватываю его руку своей и захлопываю книгу, прежде чем он сломает корешок. – Это ещё предстоит выяснить.
Джонатан смотрит вниз, туда, где моя рука сжимает его, затем снова поднимает взгляд, и в этих хитрых светлых глазах под густыми тёмными ресницами мелькает что-то, чего я не могу прочесть.
– Я думал, время личного пространства закончилось, – говорит он.
Я вырываю книгу у него из рук.
– Так и было. Пока ты не собрался испортить товар.
– Я собирался это купить.
– Чёрта с два. Это любовный роман.
Он выгибает бровь.
– Ах, конечно. Ты знаешь обо мне всё, включая все мои литературные предпочтения. Я не читаю любовные романы. Я бы просто не смог.
Чёрт. Неужели читает?
Я свирепо смотрю на Джонатана, когда он поворачивается обратно к столу и снова выдвигает свои триллеры вперёд, ненавидя его за то, что он заставляет меня сомневаться в себе.
– Дай угадаю, – говорю я ему, отклячив бедро в сторону и скептически оглядывая его. – Твоё «чтение любовных романов» ограничивается «Гордостью и предубеждением», и ты думаешь, что Джейн Остин была одной из самых ранних и влиятельных авторов любовных романов.
Он на секунду замирает, чуть не роняя книгу, пока поправляет стопки своих триллеров в аккуратные крошечные башенки.
– Я знаю, что жанр этим не ограничивается, – бормочет он.
– Хм, – я опускаю взгляд на исторический роман, который он якобы собирался купить и который я сейчас держу в руках. – Может, и так. Это, мистер Фрост, по крайней мере, настоящий любовный роман. На самом деле, это мой самый любимый.
С нехарактерной для него неуклюжестью Джонатан не удерживает стопку триллеров и роняет их на пол. Его взгляд устремляется в мою сторону, затем на книгу в моих руках.
– Это твой любимый? – говорит он низким и напряжённым голосом, сверля меня светлыми глазами.
– Дааа, – говорю я, растягивая это слово. – Почему ты так странно ведёшь себя?
Джонатан отводит взгляд, затем смотрит на полки, заставленные историческими романами.
– Какие ещё? Твои любимые.
Это приказ. Не вопрос.
Я понятия не имею, почему он так себя ведёт или почему я собираюсь пойти ему навстречу, но моя внутренняя любительница романов не может остановиться. Я пересекаю помещение и прохожу мимо встроенных полок с историческими романами, постукивая по корешкам как Ванна Уайт в «Колесе фортуны».
– Этот. Этот. Этот. Этот. Этот, – я чувственно провожу пальцем вдоль полки. Джонатан шумно сглатывает в трёх метрах позади меня. – И этот тоже.
Я оглядываюсь через плечо. То, как Джонатан смотрит на меня… пугает.
Я газель, а он лев. Он неестественно спокоен, не моргает. И это жутко напоминает фантастического аристократа Джонатана, который вошёл, чертовски соблазнительный в бриджах и гессенских сапогах, а затем закрыл за собой дверь библиотеки с необратимым щелчком, изменившим мир.
Теперь уже ничто не застраховано от него? Ему обязательно нужно проложить себе путь в каждый уголок моей жизни? Я стою, застыв, ошеломлённая напряжённостью его взгляда и тем, как он смотрит на меня, словно видит насквозь.
Я чувствую себя голой.
– Теперь ты закончил надо мной издеваться? – шепчу я.
Как будто мои слова разрушили чары, Джонатан моргает, а затем, словно большой кот, крадущийся по траве, сокращает расстояние между нами.
– Вот что я, по-твоему, делаю. Издеваюсь над тобой, – тихо говорит он, всматриваясь в мои глаза, и в его взгляде вспыхивает новый, яростный огонь. – Ты такого плохого мнения обо мне?
Мой подбородок приподнимается. Каждый момент, когда он огрызался, снисходительно, высокомерно поправлял меня и ставил на место, проносится в моей памяти.
– С какой стати, чёрт возьми, я должна быть о тебе лучшего мнения?
Джонатан обхватывает мою руку, пока я держу любовный роман, и пристально смотрит на меня.
– Ты не совсем неправа, – признаёт он. – Я бываю холодным и расчётливым, иногда резким и отрывистым. Но это правда, веришь ты мне или нет: я забочусь о чете Бейли, об этом книжном магазине… обо всём, что он мне дал.
Джонатан выхватывает книгу у меня из рук, поворачивается и уходит.
– Даже если, – слышу я, как он бормочет себе под нос, – это сведёт меня с ума, чёрт возьми.
Глава 5
Плейлист: Dana Williams – Happy Holidaze
Сегодняшний день, на самом деле, оказался не лучше. Я также не питаю особых надежд на сегодняшний вечер. После напряжённых восьми часов, проведённых бок о бок с Джонатаном, пока я рвала задницу на британский флаг, чтобы продать как можно больше книг, я прихожу домой в пустую квартиру. У Элая планы на вечер, а Джун работает в ночную смену в больнице.
Я поджариваю кусочек хлеба, намазываю его сливочным маслом и жадно уминаю каждый кусочек вместе с миской томатного супа, который я разогрела, и к чёрту мою изжогу.
После этого я принимаю душ, заворачиваю волосы в футболку и надеваю пижаму. Пряник радостно устроилась у меня на коленях, пока я проверяю свой компьютер. Моё сердце совершает головокружительный кульбит, когда я вижу сообщение от Мистера Реддита:
МИСТЕР РЕДДИТ: Привет, МКЭТ. Извини, что вчера вечером я пропал. У меня был тяжёлый день на работе, и я решил выпустить пар на тренировке. Она затянулась дольше, чем я планировал, а потом я вернулся домой и отключился.
Я издаю сочувственный звук и печатаю:
МКЭТ: Мне жаль, что работа была тяжёлой. Но не беспокойся об отсутствии сообщений – у меня работа тоже была дерьмовой, поэтому я пришла домой, посмотрела рождественский фильм, а потом легла спать.
«А потом тебе привиделся изощрённый сексуальный сон об аристократе Джонатане Фросте, – шепчет дьявол у меня на плече. – Очень долгий, яркий сексуальный сон».
Ангел по другую сторону от меня неодобрительно хмыкает.
МИСТЕР РЕДДИТ: Жаль это слышать. В праздничный период на работе наступает стрессовый период? Если я правильно помню, это напряжённое время года для тебя.
Мой живот совершает кульбит. Он помнит. Так и есть. Я люблю это время года, так что это весело, но и утомительно. Как только наступает декабрь, я прихожу домой ночью и практически падаю в обморок, пока мы не закрываемся на праздники.
А после того, как мы закроемся на праздники в этом году, я превзойду Джонатана Фроста по продажам и снова заберу книжный магазин себе. Славная победа будет за мной!
Я издаю злодейское хихиканье и кручусь на своём кресле-мяче, отчего Имбирный Пряник отскакивает с недовольным мяуканьем. Когда я слышу из динамиков сигнал о новом сообщении, я прекращаю вращение и поворачиваюсь лицом к экрану.
МИСТЕР РЕДДИТ: Не слишком усердствуй, ладно? Я хочу, чтобы ты была рядом в долгосрочной перспективе. Не могу же я в одиночку наговаривать на Уиллоуби.
Моё сердце ничком ныряет с сугроба и приземляется на подушку из рассыпчатого ликования. Я улыбаюсь так сильно, что у меня болят щёки. И тогда я импульсивно печатаю что-то настолько чертовски ужасное, что визжу, как только нажимаю «отправить»:
МКЭТ: Может быть, как-нибудь мы могли бы встретиться и наговаривать на Уиллоуби лично.
– Нет. НЕТ! – я собираюсь нажать «удалить», чтобы отменить отправку сообщения, но оно прочитано. О Боже. Он это видел. Я снова вскрикиваю и соскальзываю со стула на пол, размахивая руками и крича: – Зачем? ЗАЧЕМ я только что это сделала?
Во всем виноват этот адский день. Сначала пошлый сон, потом Джонатан принёс мне горячее какао, которое, как ни странно, не было отравлено, ужасные новости о бизнесе в книжном магазине, наше напряжённое выяснение отношений после ухода Бейли. У меня случилось короткое замыкание в мозгу. Я окончательно сорвалась.
Динамик снова пиликает новым сообщением. Поднявшись с пола, я читаю то, что он написал:
МИСТЕР РЕДДИТ: Ты действительно хочешь встретиться лично? Ты же не говоришь это просто из-за какого-то печального чувства долга перед парнем, который пишет тебе сообщения каждый вечер с тех пор, как вы познакомились онлайн?
