355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Хизер Террелл » Тайна Девы Марии » Текст книги (страница 9)
Тайна Девы Марии
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 12:55

Текст книги "Тайна Девы Марии"


Автор книги: Хизер Террелл



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

17

Харлем, 1658 год

Новый союз мастеров ван Маса и Миревелда не может справиться с наплывом заказов. Городские состоятельные бюргеры как с ума посходили – всем хочется иметь портреты, а все оттого, что бургомистр преждевременно раздул костер.

Работы в мастерской прибавляется вдвое, так как приходится обслуживать два разных потока клиентуры: тех, кто обращается к мастеру ван Масу, и тех, кто требует мастера Миревелда. Мастера это вполне устраивает, он продолжает топить свое горе в труде. В создании традиционного портрета с простой композицией и несколькими символическими предметами, олицетворяющими добродетели изображаемой персоны, мастеру ван Масу нет равных. Если же заказчик хочет отступить от традиций, то ему прямая дорога к мастеру Миревелду. Он использует контрастное сопоставление света и тени и очень по-кальвинистски передает несовместимую природу светлого и темного, неба и земли, что очень немногие до него пытались изобразить. Йоханнес работает без определенных правил, он меняет тип мазка и комбинирует различные жанры: так портрет возникает внутри бытовой зарисовки; или появляется сочетание натюрморта с портретом, или натурщик изображен в окружении архитектурной композиции – все для того, чтобы рассказать живую историю, передать сущность людей, которым художник никогда не позволяет предугадать результат заранее.

Мастер, давным-давно выставивший Хендрика за порог, отпускает на все четыре стороны и Люкенса с Леонартом. Ни тот ни другой так и не восприняли новый статус Йоханнеса. По настоянию Миревелда, Питер Стенвик тоже становится партнером на более-менее равных условиях. В большей степени подмастерье, не получивший пока звания мастера, он служит во всех ипостасях: помощника, художника, управляющего и друга – по крайней мере Йоханнесу.

Мастер учит друзей, как вести дела в искусстве. Гильдию Святого Луки, объясняет он, нужно ублажать, так как она контролирует весь художественный рынок. Чтобы что-то продать, нужно обязательно стать ее членом и пользоваться хорошей репутацией. В основном следует сосредоточиться на портретах – только так можно заработать себе имя в определенных кругах и сделать карьеру. Жанровая живопись и архитектурные зарисовки – все это прекрасно, от этих заказов тоже не следует отказываться, но клиентов на них не заработаешь. Религиозных картин следует избегать во что бы то ни стало, не только потому, что сама по себе эта живопись является грехом против Бога, но и потому, что она отвращает клиентов от истинной веры.

Теперь, когда Йоханнес перерос период ученичества, он получает свободу передвижения и может ездить к родителям, но заказов слишком много, да и расстояние чересчур велико. Наоборот, он все реже и реже видится с родителями, а потом и вообще перестает их навещать. Время идет, и мастер становится не только партнером, но и отцом, а Питер не только коллегой, но и братом. Семья и деловой союз сливаются в одно целое.

Любимцы бургомистра, мастера ван Мас и Миревелд иногда в сопровождении Питера, посещают банкеты и балы, принимают визиты образованных господ, ценителей искусства, которые любят наведываться в мастерские выдающихся художников, и потчуют своих соратников по гильдии рассказами о придворной жизни в обмен на грубоватые рыночные сплетни. Дни проходят в мастерской, а вечера посвящаются расширению деловых связей. Только глубокой ночью, когда язык развязывается от вина, мастер горюет о потере юной красавицы жены и младенца сына. Если не считать этого, жизнь проходит в идиллии.

Мастер умирает, и Йоханнес с Питером, как двое сирот, погружаются в скорбь. Они оставляют заказы незаконченными, копят неоплаченные счета и пренебрегают обязанностями в гильдии. Обширные владения мастера, его дом со всей роскошной обстановкой, его полотна и даже целое собрание гравюр, по которым учились Йоханнес и Питер, – все идет с молотка, чтобы оплатить счета от торговца вином и карточные долги как следствие тайной ночной скорби мастера. Клиентура, тяготеющая к традиционной портретной живописи мастера ван Маса, уходит к другим живописцам, и даже те, кто предпочитал новаторский стиль Йоханнеса, ищут других, менее занятых художников. Мастерская приходит в упадок.

Мастерская еле-еле держится на плаву благодаря щедротам одного богатого покровителя, торговца льном, Карла Янтзена. Он одалживает деньги и выплачивает авансы за будущие заказы в обмен на преимущественное право покупки всех полотен Йоханнеса, хотя не осмеливается диктовать живописцу темы работ. Йоханнес продолжает писать картину за картиной, но их никто не видит, кроме Янтзена, так как они висят в его личных апартаментах. Такое покровительство – в равной мере благо и проклятие.

Йоханнес внимательно изучает конторские книги, вспоминая коммерческие наставления мастера, в попытке собрать достаточно гульденов, чтобы купить дорогостоящие пигменты и волоски для кистей. Он экономит на всем, на чем можно, распускает всех подмастерьев и учеников, оставляет только Питера, чтобы поддерживать мастерскую ван Маса и Миревелда – название, которое Йоханнес сохраняет в память о мастере.

Однажды, когда он вновь и вновь подводит баланс в надежде увидеть незамеченную ранее сумму и пустить ее на новые полотна, дверь в мастерскую шумно распахивается и вбегает Питер.

– Что скажешь насчет заказа? – восклицает он.

– Очередной заказ Янтзена? – отвечает Йоханнес, даже не отрывая глаз от страницы; деньги ему, конечно, пригодятся, но он знает, что новых клиентов они не привлекут.

– Нет.

– Тогда кого?

– Заказ от другого клиента.

– Кого же?

– Нового бургомистра.

Йоханнес поднимает удивленный взгляд на Питера и видит самодовольную ухмылку.

– Нового бургомистра, говоришь? Ладно тебе, Питер. – Йоханнес теряет терпение оттого, что товарищ его дразнит.

– Да, Йоханнес, я говорю о бургомистре Брехте.

Друзья улыбаются друг другу, испытывая огромное облегчение, смешанное с изумлением. Отправляясь на поиски открытой в столь поздний час таверны, чтобы отпраздновать событие, они гадают, каким образом выбор пал на их мастерскую. Заказ от нового бургомистра получит широкую огласку, а если удастся добиться похвалы от столь высокопоставленной особы, то к ним рекой потекут заказы от знатных и богатых людей. Янтзен не осмелится осуществить преимущественное право покупки, ведь его торговля тоже зависит от поддержки бургомистра. Возможно, близок конец мучениям мастеров из мастерской ван Маса и Миревелда.

18

Нью-Йорк, наши дни

На следующий день Мара убежала с работы пораньше, чтобы прогуляться по Центральному парку до встречи с Майклом, которую он спланировал на вечер – отметить будущий успех. Им предстояло поужинать «У Даниеля», а затем отправиться в Метрополитен-опера на «Мадам Баттерфляй». Слишком удобный случай, чтобы пропустить спектакль, как сказал Майкл.

В парке Мара не шла, а летела. Последние сутки она парила в облаках, мечтая о совместном будущем с Майклом и успешной карьере в «Северин». Весна в этот год наступила рано, принеся с собой калейдоскоп красок: зеленые листочки, расцветающие тюльпаны, нарциссы, гиацинты и запах новизны. Толпы засидевшихся в домах ньюйоркцев поддались соблазну и, несмотря на прохладу, заполнили парк.

Мара дошла пешком до аукционного дома «Бизли», где зарегистрировалась в вестибюле и поприветствовала знакомого охранника, бывшего полицейского. Ларри всякий раз потчевал ее местными сплетнями и собственными интерпретациями песен Синатры, пока они вместе поднимались в лифте на двадцать четвертый этаж. Девушке нравилась его компания, он напоминал ей двоюродных дедушек, чей провинциальный акцент и грубоватые манеры вызывали у ее отца чувство неловкости, но Мара всегда обожала этих родственников за теплоту.

Помощница Майкла, Ханна, приняла пост у Ларри, когда лифт открылся, и сопроводила Мару в кабинет начальника. По дороге Ханна объяснила в своей обычной официальной манере, что Майкл задержался на встрече вне офиса.

– Он просил передать вам, чтобы вы устроились в его кабинете и подождали. По его расчетам, он вернется сюда не позже половины восьмого, так что вы успеете на восьмичасовое мероприятие.

В голосе Ханны не слышалось и намека на иронию. Маре даже стало любопытно, что на самом деле знает или подозревает секретарша насчет ее отношений с Майклом. Ханна была чересчур расторопна, чтобы ни о чем не догадываться, и чересчур профессиональна, чтобы сеять намеки.

Мара взглянула на часы: было только 18.00. Ясно, что поужинать перед спектаклем они не успеют, поэтому придется чем-то развлечь себя у него в кабинете до его прихода.

– Все в порядке, Ханна. Мне нужно сделать много звонков и просмотреть кое-какие бумаги.

– Я могу предложить вам чашку чая, пока вы ждете? Если я правильно помню, «Эрл Грей» с лимоном?

– Большое спасибо, Ханна. Это было бы чудесно.

Мара удобно расположилась на диване Майкла с чашкой дымящегося чая. Примерно час она занималась телефонными звонками и просмотром бумаг, подготовленных для нее младшей сотрудницей. Но потом она начала терять терпение и прошла к письменному столу Майкла.

Она всегда была любопытна. Даже ребенком Мара осторожно разворачивала, а затем снова заворачивала свои рождественские подарки за несколько недель до прихода Санты, чтобы иметь возможность помечтать о будущих сокровищах. Отец до сих пор шутил, что именно инстинкт раскапывать секреты сделал из нее успешного юриста. Тот же самый импульс заставлял Мару проводить долгие вечера, разгадывая детективы с бабушкой, и много времени в колледже тратить на то, чтобы собирать по кусочкам средневековые тайны. Поэтому, когда она начала просматривать бумаги Майкла и его календарь, то делала это небрежно, почти неосознанно. Ее пальцы перебирали листки, хотя она ничего особенного не искала, а всего лишь испытывала любопытство. По крайней мере, именно так она себя успокаивала – хотя, если быть честной до конца, ей хотелось больше узнать о жизни Майкла до нее, раз он рассказал о себе гораздо меньше, чем она, во время их ночных откровений.

Сидя в его кресле, она включила компьютер, и на экране появился электронный почтовый ящик Майкла. Мара знала, что следует тут же нажать кнопку выхода, но не смогла побороть соблазн. В конце концов, рассуждала она, пытаясь логически обосновать свое поведение, это всего лишь список тем полученных сообщений, составленный по большей части лаконичным, официальным языком. Мара рассеянно проглядывала список, не переставая удивляться разнице между бизнесменом Майклом и тем Майклом, с которым она проводила ночи. Копаясь в его почте, она увидела очень практичного, проницательного и методичного человека.

Внезапно взгляд ее остановился на папке, озаглавленной «Судебные записки по делу „Баум“». Она щелчком открыла папку и прочитала заголовки всех сообщений с первого до последнего. Ее любопытство подстегивал тот факт, что Майкл вел переписку по этому вопросу с Филиппом. Теперь она действовала более осознанно, в угоду собственным интересам: Мара искала комплименты в свой адрес.

Кому: Майклу Рорку

От кого: Филипп Робишо

RE: Судебные записки по делу «Баум»

Я прочел присланные тобой бумаги. Кажется, из твоей хорошенькой подружки может получиться довольно хитрый юрист, если направить ее в нужное русло. Отличная работа – твой дедушка гордился бы тобой. Полагаю, подлинные документы в надежном месте?

Кому: Филиппу Робишо

От кого: Майкл Рорк

RE: Судебные записки по делу «Баум»

Под крепким замком, запертым на ключ самого святого Петра.

Кому: Майклу Рорку

От кого: Филипп Робишо

RE: Судебные записки по делу «Баум»

Твоя преданность делу не осталась незамеченной. Хотя я почти жалею, что не возложил на себя задачу ухаживания. Почему бы тебе не устроить еще один романтический ужин? Все равно ведь приходится ждать окончательного решения судьи. Возможно, ей нужно будет еще поработать, если он обманет наши ожидания.

Кому: Филиппу Робишо

От кого: Майкл Рорк

RE: Судебные записки по делу «Баум»

Отличная мысль. Я планирую вечер в опере.

Кому: Майклу Рорку

От кого: Филипп Робишо

RE: Судебные записки по делу «Баум»

Держи меня в курсе.

Мара окаменела. Она снова и снова читала сообщения, лихорадочно перебирая возможные объяснения. Но только одно подходило к данному случаю.

Заскрипела дверь. Мара развернулась в кресле Майкла и увидела, что в дверях стоит Ханна. Мара заслонила собой экран монитора, надеясь, что Ханна не успела заметить, чем она тут занимается, но секретарша оставалась, как всегда, невозмутимой.

– Только что звонил Майкл. Его встреча затягивается, и он не успеет приехать сюда за вами. Он просил меня извиниться перед вами и передать, что он предлагает встретиться под красным Шагалом в 7.50. Это о чем-нибудь вам говорит?

– Да, конечно. Спасибо, Ханна. Я только соберу свои вещи и сразу отправлюсь туда.

Маре оставалось только молиться, чтобы Ханна не услышала, как громко колотится ее сердце.

Ханна ушла, прикрыв за собой дверь, а Мара снова повернулась к экрану и нажала кнопку «печать».

19

Нью-Йорк, наши дни

Мара не помнила, как добралась до Линкольн-центра, как здоровалась с Майклом, как потом они искали свои места, следили за подъемом знаменитых хрустальных люстр оперного театра или как слушали мелодии Пуччини. Son venuta al richiamo d'amor. [8]8
  Пришла я на зов любви (ит.).


[Закрыть]
Все, что она видела, слышала и ощущала, – шквал вопросов в собственной голове.

Эмоции сменяли одна другую. Сначала ей хотелось обрушиться на Майкла с яростью, высказать прямо в лицо все свои подозрения и даже ударить. Но ярость уступила место стыду, когда ей начало казаться, будто все вокруг знают ее тайну. Теперь придется ходить с этим клеймом наивности, глупости, невольного участника в обмане Майкла. Мара взглянула на свои руки и увидела, что, как и все зрители в зале, хлопает в ладоши, но звука почему-то не услышала.

Толпа поднялась, и она вместе с ней. Она смотрела на себя словно чужими глазами: вот она идет за Майклом, вот отвечает на его улыбку, вот берет его под руку в толпе на выходе. Господи, она касается его руки. Так отчего люди вокруг не смотрят на нее во все глаза? И самое худшее – что сказала бы ее бабушка?

Должно быть, она позволила усадить себя в такси. Очнулась Мара, только когда машина подъехала к ее дому и Майкл наклонился к ней, чтобы поцеловать. Она увернулась, забилась в дальний угол сиденья. По его взгляду было ясно, что он ждет обычного приглашения подняться наверх, но Мара быстро пробормотала что-то насчет плохого самочувствия и пулей бросилась в дом.

Наверху, заперев за собой дверь на все замки, Мара первым делом прошла к холодильнику и достала бутылку белого вина. Она понимала, что этого делать не следует, что голова ей нужна ясная, но не могла справиться с болью и смятением. Трясущимися руками она налила себе вина во второй раз, а потом и в третий.

Проснулась Мара несколько часов спустя. Она лежала на диване, а рядом с ней на кофейном столике стояла допитая до последней капли бутылка. На секунду ее сознание было свободно от призрака электронных сообщений, но призрак вернулся и стал еще явственнее. Тогда она вновь обратилась к холодильнику и открыла новую бутылку, чувствуя, как внутри ее растет пустота. Всего один бокал, чтобы снять напряжение, уверяла она себя. Тогда она сможет справиться с проблемой. Тогда она сможет решить, как теперь быть. Но разумеется, одним бокалом дело не ограничилось.

За окном было все еще темно. Мара занялась привычным ритуалом: умылась, почистила зубы, расчесала волосы, переоделась в пижаму. После чего прошлепала обратно в гостиную, схватила наполовину опустошенную бутылку и вылила остатки вина в высокий стакан. Отпив солидную порцию, она забралась в постель, пощелкала телевизионным пультом, пройдясь по каналам, и прикончила вино.

На следующий день она пришла в себя только к полудню. В голове стоял туман, но ей хватило силы воли не броситься снова к холодильнику. Мара занялась прослушиванием сообщений. На работе все шло своим чередом – ее ждало всего несколько голосовых сообщений от подчиненных, искавших лишь предлог продемонстрировать, что они трудятся в субботу.

С домом оказалось сложнее. В субботу утром звонил отец. Он только что вернулся из командировки и хотел узнать, празднует ли она победу после своего выступления в суде. Майкл звонил три раза, чтобы справиться, как она себя чувствует. Пустота внутри ее расширилась. Ведь она не слышала ни одного телефонного звонка.

Мара позвонила Софии и договорилась пообедать вместе пораньше, не удержавшись при этом от намека, что им предстоит важный разговор. Любопытство подруги не позволит Маре отвлечься и, как она надеялась, разожжет в ней гнев, который уменьшился прошлой ночью, уступив место стыду. Нужно было заставить себя перейти к активным действиям. Если только она не ошиблась, ее держали за болвана, воспользовались в своих целях ее профессиональной компетентностью, посмеялись над ее душевной уязвимостью! Она еще окончательно не пришла в себя после потрясения, была не в силах поверить в случившееся. Софии предстояло помочь ей вернуть потерянную уверенность, чтобы действовать.

Наконец она попробовала дозвониться до Майкла. Слава богу, его телефон был переведен на прием голосовых сообщений, так что она спокойно нафантазировала себе болезнь, объясняя вчерашнее поведение. Наследующий день он должен был уехать в Париж, а для нее самое главное теперь – выиграть время.

Потом Мара подкрепилась бубликом и отправилась на пробежку в качестве наказания, после которой приняла душ, налила себе чашку кофе и вынула из сумки документы. Руки дрожали, но отчего, она точно не знала – то ли от выпивки, то ли от электронных сообщений. Она осторожно разложила бумаги на большом столе в столовой, даже боясь дышать.

А вдруг она поняла что-то не так, сделала поспешные выводы. Мара тщательно изучила распечатки. И в очередной раз убедилась, что иного смысла в них нет. Документы, предоставленные ей Майклом в качестве доказательства, что провенанс «Куколки» безупречен, оказались фальшивыми. Существовали «подлинные документы», которые рассказывали совершенно другую историю. И хотя Мара не знала подробностей этой истории, она понимала, что ее юридические нападки на притязания Хильды Баум, ее умелый расчет, нивелирующий эмоциональную сторону вопроса, – все это было основано на лжи. Но самым отвратительным и унизительным для нее было то, что Майкл использовал ее как пешку, эксплуатировал, закрыв обзор розовыми облаками их романа, – пошел на все, чтобы обеспечить себе победу. Вся эта двуличность, все эти уловки имели целью одно – обмануть старую женщину, жертву холокоста. Какую игру затеял Майкл? Мара предполагала, что святой Петр, упомянутый в электронной переписке Майкла, был тем самым святым с эскизов в его офисе, но что именно охранял святой Петр? Это ей предстояло выяснить.

Мара спрятала распечатки в сумку и направилась на встречу с Софией. Она так крепко сжимала ремень сумки, что на ладони остались рубцы. Мара шла по Третьей авеню, и двери многочисленных баров напоминали ей о желании утопить в вине все чувства, начавшие пробуждаться после ночной анестезии, – и уязвленную гордость, и гнев на Майкла, и опустошение, и боль в сердце. Она попыталась сосредоточиться на тайне святого Петра, на практических шагах, которые она могла бы предпринять, чтобы хоть как-то исправить положение, но все время возвращалась к тому факту, что явилась невольным помощником Майкла.

Мара вошла в ресторан и опустилась в глубокое кожаное кресло в своем излюбленном уголке за перегородкой. Она заказала большую чашку кофе, хотя ей отчаянно хотелось выпить греческого вина, и принялась ждать Софию. Она следила за стрелками часов, в душе нарастало беспокойство. Угораздило же Софию опоздать именно сейчас.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Мара увидела, как София вывернула из-за угла и направилась к ресторану. Мара облегченно вздохнула. Подруга вошла в зал, и Мара поднялась, чтобы обнять ее и чмокнуть в щеку. Они уселись напротив друг друга, и Маре показалось, будто вчерашний день ей приснился. Быть может, ей все-таки удастся вернуться в реальность, пусть даже самую неприглядную, и забыть обо всем. Но сначала, разумеется, нужно вычеркнуть из жизни Майкла.

– Итак, что происходит? По телефону ты говорила очень таинственно.

Мара ударилась в слезы.

София протянула к ней руки, пытаясь успокоить, но Мара оттолкнула их и метнулась в дамскую комнату. Там, в прохладном кафельном углу, она опустилась на корточки и разрыдалась, уже не сдерживая себя. Она плакала из-за обмана Майкла, сделавшего ее соучастницей, из-за того, что они причинили вред Хильде Баум и всем остальным людям схожей судьбы, из-за собственного эгоизма, что в такую минуту она еще может думать о Майкле, после того как натворила столько дел.

Отдышавшись немного, Мара смочила ладони холодной водой и прижала к глазам. Потом убрала непослушные пряди за уши и вернулась в зал, стараясь держаться уверенно, даже изобразила подобие улыбки. Но София оказалась не так проста.

– Не старайся, Мара, ты меня не проведешь своей улыбочкой. Что, черт возьми, случилось? – София была готова растерзать любого, кто довел ее верную подругу до слез.

Мара потянулась к сумке и разложила перед Софией улики.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю