Текст книги "Спи крепко, милая"

Автор книги: Хилари Вог

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Веки Бурхарда чуть дрогнули.

– Нет.

– На Хейланд роуд. Женщину нашли в подвале, в кофре. Вы знаете этот дом?

– Нет. Совершено точно нет. Какое отношение это имеет ко мне?

– Этого мы пока не знаем, мистер Бурхард. Потому и хотели бы задать вам ряд вопросов. Бежевый "форд", что стоит за домом, принадлежит вам?

– Да, это моя машина. И что с того?

– Парень, который жил в том доме, ездил на такой же машине.

– Что? – Бурхард глубоко вздохнул, ноги его внезапно подкосились и он сел в кресло.

– Не вы ли, случайно, снимали тот дом?

– Нет, – выдавил он. – А тот, кто подобное утверждает – грязный лжец!

В дверях спальни появился Уилкс.

– Зайдите-ка сюда поскорее, Фред.

Феллоуз с Макгарретом поспешили в спальню. Бурхард судорожно сглотнул, но не сделал даже попытки подняться.

В тесной спальне хватало места лишь для кровати, комода и ночного столика, и Паулсу пришлось выйти, чтоб дать возможность войти начальству.

Феллоуз прошел мимо него, огляделся и высоко поднял брови. В комнате висело не меньше дюжины фотографий молодых женщин, от моментальных до студийных, и все женщины были разные.

Феллоуз задумчиво и заинтересованно кивнул, затем подошел ближе и стал тщательно рассматривать всех брюнеток, которых там было восемь.

Макгаррет спросил:

– Вы полагаете, одна из них может оказаться вашей находкой?

– Меня бы это не удивило, – пробормотал Феллоуз. – Совсем не удивило бы. – Он выпятил губы, разглядывая первую, потом ещё одну... – Эта слишком молода. И эта тоже. У этой маловата грудь. Вот эта – может быть. Может быть, эта...

Остальные фото он просмотрел молча. Слышно было, как в другой комнате Бурхард спрашивает Паулса:

– Что случилось? Что они делают? – он был взволнован и не мог этого скрыть.

Скрипнуло кресло, Паулс прикрикнул:

– Сидите смирно, Бурхард. Не стоит им мешать.

– Но вы не имеете права...

Феллоуз выбрал три снимка и внимательно рассматривал их один за другим.

– Если одной отрезать голову, – бормотал он, – её не отличишь от остальных.

Он снова вернулся в гостиную, прихватив с собой эти сомнительные фотографии, и сел на диван. Макгаррет присоединился к нему, вид у него был свирепый. Уилкс и Паулс остались у двери в спальню.

Фотографии лежали открыто, и Бурхард покосился на них.

– Итак, мистер Бурхард, – сказал Феллоуз, – что вы говорили о том доме?

Бурхард облизнул губы.

– Я сказал, что ничего о нем не знаю.

– Вы женаты, мистер Бурхард?

Голос Бурхарда дрогнул.

– А разве похоже?

– Это не ответ, мистер Бурхард.

– Нет, я не женат.

– У вас в спальне целый гарем.

– Да, я встречаюсь с женщинами. Разве это преступление?

– Судя по последнему заседанию конгресса, пока, во всяком случае, нет, мистер Бурхард. Вы очень любите женщин, не так ли?

– Я не гомосексуалист, если вас это интересует.

– Это не ответ.

– Да, я люблю женщин. И что это доказывает?

– Давно вы здесь живете?

– Полтора года.

– А кто вы по профессии, мистер Бурхард?

– Я продаю пылесосы.

У Феллоуза была тайная надежда, что он упомянет скобяные изделия. Но это ответ был даже ещё лучше. Он был во сто крат лучше. Он объяснял то странное событие, когда мистер Кэмпбелл принес с собой пылесос, хотя в доме уже был один.

Он посмотрел на Уилкса, и от взгляда, которым ответил сержант, Бурхард внезапно покрылся потом и в отчаянии спросил:

– Это тоже противозаконно?

Феллоуз повернулся к нему.

– Я думаю, мистер Бурхард, вам лучше сознаться. Дом, в котором мы обнаружили убитую, был арендован неким Джоном Кэмпбеллом.

– Меня зовут Клайд Бурхард.

– Неким Джоном Кэмпбеллом, – повторил шеф. – Конечно, это было не настоящее имя. В действительности убийца мог носить любое другое, в том числе и Клайд Бурхард.

– Я не арендовал тот дом.

– Вы можете это как-то доказать?

– Что вы хотите сказать? Вы не можете доказать, что я это сделал.

– Это мы ещё посмотрим, – Феллоуз показал Бурхарду одну из фотографий. – Не хотите назвать имя этой женщины?

Тот покосился на снимок, который сунули ему под нос, но не взял его в руки.

– Нет. Почему я должен это делать?

– Почему вы должны? – Феллоуз держал перед ним фотографию на вытянутой руке.

Бурхард отвел взгляд от снимка.

– Потому что это вас не касается. Какое вы имеете право врываться сюда и задавать мне такие вопросы? Я никакого преступления не совершил.

– К сожалению, мы не можем поверить вам на слово, – Феллоуз взял другую фотографию. – Кто эта женщина?

– Этого я вам не скажу. Довольно, хватит.

Феллоуз вздохнул и отступил.

– Можете нам сказать, что вы делали в последний уикэнд?

– Зачем?

– Затем, что все, рассказанное вами до сих пор, противоречит утверждению, что вы ничего не знали обо всем этом деле. Если вы невиновны, то должны суметь убедить в этом и нас.

– В этот уикэнд меня здесь не было.

– Куда вы уезжали?

– Я был в Нью-Йорке.

– Как вы туда добирались?

– Поездом.

– Каким?

– Я сел в него около шести. Я почти всегда им езжу.

– Вы ездите в Нью-Йорк каждый уикэнд?

– Почти каждый.

– Зачем?

– Как вы считаете, что я должен делать? Торчать здесь?

– Вы не ответили на мой вопрос, мистер Бурхард.

– Чтобы развлечься, разумеется.

– Вы там кого-то навещаете?

– Не обязательно.

– Хотите назвать имена?

– Нет, этого я не сделаю. Я уже сказал, что это вас не касается. Но могу вам сказать одно: если вы хотите доказать, что я в тот уикэнд что-то натворил, то я могу привезти её сюда, и вы окажетесь лжецом.

– Не видели вы в поезде кого-нибудь знакомого, мистер Бурхард? Может быть, вы кого-то встретили? Кто мог бы подтвердить ваш рассказ?

– Нет.

Феллоуз некоторое время задумчиво рассматривал сидевшего перед ним мужчину. Затем спросил:

– Вы когда-нибудь попадали в тюрьму, мистер Бурхард?

Бурхард казался разъяренным, но ничего не ответил.

– Это мы можем выяснить, – напомнил ему Феллоуз. – Для вас же лучше, если сами расскажете.

– Однажды. Я отсидел часть двухлетнего срока.

– За что?

– Одна девушка мне сказала, что ей уже исполнилось восемнадцать. А родители доказали, что восемнадцати ей ещё не было.

Феллоуз принял это к сведению и попытался зайти с другой стороны. Он спросил о соседях, о хозяине дома, о том, когда и как он продает пылесосы.

Бурхард рассказал, что про остальных жильцов знает мало, встречает их лишь изредка. Сказал, что в доме не хозяин, а хозяйка, которая живет на первом этаже напротив. Пылесосы он продает ежедневно, и дела идут очень неплохо.

– Очень неплохо? – переспросил Феллоуз, оглядывая его апартаменты. Почему же тогда вы живете здесь? Сколько вы платите за квартиру?

– Сорок в месяц. Но я здесь только сплю. Не стану же я швыряться деньгами за одно только спальное место.

Что касается секрета успехов в торговле, он поведал, что прибыв в новое место, обходит все дома подряд, и это дает неплохой результат.

– Все зависит от процентной ставки, – объяснил он, явно нервничая. Если знать, как взяться за дело, и правильно выбрать район, знаете, не слишком престижный, то можно вычислить соотношение между количеством визитов и количеством продаж. Следовательно, это лишь вопрос затрат времени.

Бурхард закурил, его руки дрожали.

– Человек, который работает как вы, – заметил Феллоуз, может позволить себе столько свободного времени, сколько ему захочется, я полагаю.

– Может, но тогда он не заработает. И с другой стороны, любая фирма рассчитывает на определенное количество продаж.

Феллоуз повернулся к Уилксу.

– Сид, пока мы здесь беседуем, почему бы вам не навестить хозяйку? Время у нас есть.

Уилкс кивнул и вышел. Бурхард следило за ним, жадно затягиваясь сигаретой.

– Послушайте, я ничего не сделал. Я ничего не знаю про женщину из Стокфорда.

– Вы же ездили в Таунсенд, пытались продавать там свои пылесосы?

– Я побывал повсюду.

– А не могли бы вы показать нам свои записи?

Он даже подскочил.

– Записи? Какие записи?

– Ваших визитов. Вы же должны вести записи, Бурхард.

– Все у меня в голове. Я ничего не записываю.

– Послушайте, Бурхард, я хочу знать, кого вы посещали в Таунсенде, – с внезапным нетерпением заявил шеф. – Чем дольше вы отпираетесь, тем глубже увязнете в этом деле. Сейчас вы делаете себе только хуже.

Бурхард приложил руку ко лбу.

– Не могу вспомнить. Вы меня совсем сбили с толку.

Феллоуз встал и огляделся. В комнате явно негде было спрятать никаких бумаг, поэтому он вернулся в спальню и начал выдвигать ящики комода.

Хватило одного верхнего. Его заполняли валявшиеся в беспорядке бумаги, и Феллоуз стал неторопливо их просматривать. Бурхард следил за ним через дверь из своего кресла. Он несколько раз сглотнул, но присуттствие полицейских заставляло вести себя смирно.

Единственными бумагами, содержавшими хоть какую-то информацию, были дубликаты квитанций с фамилиями и адресами покупателей. Феллоуз просмотрел их. Большинство было из окрестностей Стемфорда, четыре – из Таунсенда, одна из Эшмуна, три из Стокфорда и ещё несколько из прилегающей к нему местности. Феллоуз переписал те, что были из Таунсенда, и положил бумаги обратно.

– Ладно, – сказал он, вернувшись в гостиную. – Может быть, завтра вы сможете указать нам дома, которые посещали в Таунсенде.

– Я не смогу. Завтра у меня поездка.

Феллоуз кивнул в сторону Макгаррета, и тот вмешался:

– Завтра не получится, Бурхард, мы вас задерживаем.

– Задерживаете меня? За что?

– По подозрению в убийстве, – сказал Феллоуз.

Бурхард взлетел из кресла, как ужаленный. К нему шагнули Макгаррет и Паулс.

– Вы не посмеете! – воскликнул он. – Вы...У вас ничего нет, чтобы меня арестовать. Я ничего не сделал. Я не виноват...

Феллоуз тоже встал.

– Возможно, так и есть, мистер Бурхард, но мы в этом не убеждены. Отнюдь.

– Вы думаете, я убил ту женщину из Стокфорда? Да вы с ума сошли! Я никогда не был в Стокфорде.

– Вы продали там три пылесоса, Бурхард! Вы безусловно там были, и мы не думаем, что только по делам.

Бурхард пытался протестовать, Феллоуз поднял руку.

– И не повторяйте, что вы невиновны. Берите пальто, зубную щетку, бритвенный прибор – что хотите – и поехали.

– Вы не можете этого сделать, – запротестовал Бурхард, уже поняв однако, что могут. Он повязал в спальне галстук, Феллоуз с Макгарретом ждали у двери. Он пошел в ванную – шеф последовал за ним. Собирая туалетные принадлежности, Бурхард грозил, что позвонит своему адвокату, и они подадут жалобу на незаконный арест.

Он достал из шкафа пиджак, надел его, затем зимнее пальто и шарф, взял с полки коричневую шапку.

Феллоуз заглянул в шкаф.

Там ещё висело легкое бежевое пальто и серое демисезонное, с полдюжины костюмов всех цветов, а наверху лежали две шляпы.

Феллоуз закрыл шкаф и последовал за Бурхардом в гостиную. Харрис открыл дверь, все пятеро спустились вниз, где подождали Уилкса, беседовавшего в дверях первого этажа с хозяйкой.

У машины Уилкс надел на Бурхарда наручники, пока Феллоуз разговаривал с Макгарретом.

– Макгаррет дарит птичку нам, – сообщил тот, вернувшись.

Они засунули Бурхарда на заднее сиденье и молча двинулись обратно в Стокфорд. Харрис в своей машине следовал за ними.

16. ПОНЕДЕЛЬНИК, 22. 30 – ВТОРНИК, 12. 45

Клайда Бурхарда поместили в камеру в половине одиннадцатого. В приемной Уилкс с Харрисом отобрали у него вещи: ручные часы, пояс, подтяжки и шнурки от ботинок, выдав взамен квитанцию, а Феллоуз тем временем звонил парню из продовольственного магазина.

Когда Уилкс вернулся из камеры, Феллоуз уже восседал, закрыв глаза, за своим письменным столом, откинувшись на спинку кресла. Когда вошел Уилкс, он глаза открыл.

– Я полагаю, хозяйка дома не рассеяла подозрений? – спросил Феллоуз.

Уилкс придвинул себе стул.

– Она говорит, что не знает, чем занимаются её жильцы. Чаще всего даже не знает, дома они или нет.

– И ходят ли к ним женщины?

– Я спрашивал. Она не знает и, похоже, её это не волнует. Жильцы могут делать что угодно, лишь бы платили вовремя, не шумели и ничего не ломали.

– Он носит хорошие вещи, и внешность соответствует описанию... Феллоуз выпрямился в кресле. – Я застал этого парня. Энди сейчас приедет.

– Вы хотите сразу провести опознание?

– А почему нет? Если мы ошиблись, я не собираюсь держать его за решеткой. А если правы, то чем скорее в этом убедимся, тем лучше.

Энди примчался через десять минут. Он вошел в боковую дверь в слишком легкой для такой погоды куртке и без перчаток. Уилкс, Феллоуз и сержант Горман сидели за большим столом и пили кофе. Парнишка снял шапку.

– Я здесь, начальник. Что я должен делать?

Феллоуз позаботился о стакане для юноши, который с благоговением подсел к столу.

– Это займет всего минуту, Энди. Мы с сержантом Уилксом покажем тебе одного мужчину, который сидит в камере. Я не хочу, чтобы ты что-то говорил, когда мы будем там, но когда выйдем, надеюсь, ты мне скажешь, видел ли его когда – нибудь прежде.

– Конечно, я понял. Это тот самый парень?

– Я не скажу тебе, кто он такой и почему ты должен на него взглянуть, Энди. Если ты допил кофе, просто пойдем с нами и помни: не разговаривай, пока мы там.

Они не торопились, и после кофе парень ещё выкурил сигарету. Феллоуз даже попробовал ради эксперимента выкурить одну из сигарет Энди и сравнить со своим жевательным табаком. Начальник проявлял бесконечное терпение, Уилкс немного беспокоился, а Горман прямо-таки сгорал от нетерпения, хотя пытался это скрыть.

Когда они, наконец, собрались, Гормана отослали обратно, а Уилкс отодвинул тяжелую задвижку на стальной двери в коридор, где размещались камеры. Они оказались в длинном полутемном коридоре с запертым на засов окном под потолком в самом конце. Справа тянулись шесть тесных камер. Бурхард сидел в последней, единственной, которая была занята.

Они прошли по бетонному полу и оказались перед дверью камеры. Бурхард сидел на койке у стены в расстегнутой рубахе, брюки без пояса сползли, на ногах болтались ботинки без шнурков. Аккуратно сложенный пиджак лежал на койке рядом – окно было закрыто, а отопление в закупоренной части здания работало прекрасно. Он сидел согнувшись, уперев локти в колени, подавленный, погруженный в себя. При их появлении он поднял глаза и уставился на них тупым бессмысленным взглядом.

– Вам удобно, мистер Бурхард? – спросил Феллоуз.

Тот фыркнул и плюнул в стену.

– Мистер Бурхард! Приходите, как гестапо, вытаскиваете человека из его квартиры, сажаете среди ночи за решетку и после этого ещё думаете, что поступили по закону!

– Я исполняю свой долг, мистер Бурхард.

– Что нужно здесь этому парню?

– Посмотрите на него внимательно, мистер Бурхард.

Бурхард послушался и долго смотрел на Энди, давая тем самым Энди тоже как следует его рассмотреть.

– Посмотрел. Теперь вы удовлетворены?

Феллоуз с Уилксом пошли вместе с Энди обратно, и парень уже не в силах был сдерживаться. Прямо посреди коридора он прошептал:

– Это он! Тот самый тип!

– Ладно, тише!

Они вышли и снова задвинули засов. Энди дрожал от возбуждения.

– Тот самый... Мужчина из того дома, который с бежевым "фордом". Как вы его нашли?

– Ты уверен? Ты абсолютно уверен?

– О, Господи... да ... Я хотел сказать... Конечно, я уверен. Готов поклясться на целой стопе библий. Я никогда бы не забыл его лицо.

– Сможешь присягнуть в этом и на суде?

– В любое время! Просто позвольте мне выступить перед судом, я присягну в любое время.

Отправив юношу домой, Уилкс хлопнул Феллоуза по спине.

– Ну, как вам это нравится, старина? Как теперь все это выглядит? Пора звонить Меррилу?

Сержант Горман склонил голову набок.

– Тс-с...Что это?

Они прислушались. Сквозь стальную дверь доносились вопли. Феллоуз отодвинул засов, они с Уилксом кинулись по коридору к камере Бурхарда. Тот, ухватившись за стальную решетку, вопил что было сил.

– Хватит! – рявкнул Феллоуз. – Успокойтесь, Бурхард. Завтра утром сможете поговорить со своим адвокатом.

– Послушайте, – взмолился Бурхард, – послушайте меня! Что это был за парень?

– Вы его не узнали?

– Кто это был? Я имею право знать!

Феллоуз покачал головой.

– Не знаю, какие вы имеете права, мистер Бурхард, ведь вы находитесь в предварительном заключении. Но, полагаю, можно и сказать. Это один из наших свидетелей, которые видели мужчину по фамилии Кэмпбелл.

– И он утверждает, что Кэмпбелл – это я?

– Он в этом клянется, если уж вы так хотите знать.

– Это неправда! Кто он? Где он меня якобы видел? С чего он взял, что я – Кэмпбелл?

– Он привозил вам продукты, мистер Бурхард. В пятницу тринадцатого числа прошлого месяца, если говорить точно. На Хейланд роуд, дом два.

Бурхард сжался.

– О, Боже мой!

– И вот ещё что, мистер. Ведите себя тихо.

– Послушайте! Послушайте, начальник! Я буду говорить.

Вызвали Эда Левиса, который должен был записывать показания, – он единственный умел стенографировать. Когда он прибыл, Клайда Бурхарда привели в кабинет начальника и посадили в конце стола за книжным шкафом. Уилкс с Левисом сели напротив него с узкой стороны, шеф – на другом конце, покачиваясь на стуле.

– Итак, мистер Бурхард, вы хотели дать показания...

Бурхард сглотнул слюну и облизал губы.

– Да, хочу. Прежде всего я хочу сказать, что невиновен. И это должно быть занесено в протокол.

– Хорошо, Левис это записал. Надеюсь, вы скажете ещё что-нибудь.

Бурхард кивнул.

– Я бы сказал, не все, что я рассказывал у себя дома, соответствует истине.

Никто ему не ответил. Он посмотрел в глаза, которые проницательно уставились на него.

– Ладно, я... Вы меня настолько застали врасплох, что я... – он похлопал себя по карманам. – В том пакете с моими вещами, которые вы отобрали, есть записная книжка. Я хотел бы, чтобы вы её посмотрели.

Феллоуз молча вышел и вернулся с опечатанным пакетом, который Горман запер было в сейф. Открыв его, он высыпал содержимое на стол.

– Вот она, – показал Бурхард на потертую дешевую записную книжку.

Феллоуз не стал сразу же её поднимать.

– Что это значит?

– Там мои записи. Я вам сказал, что их не вел, однако кое-что я все-таки записывал. Это полный перечень моих деловых визитов, с адресами.

Феллоуз все ещё до книжки не дотрагивался.

– И что это должно нам доказать?

– Прочтите, что там написано про пятницу, тринадцатое.

Шеф взял наконец в руки записную книжку, перелистал страницы и с непроницаемым лицом углубился в чтение. Потом положил книжку на стол и спросил:

– И что это доказывает?

– А вы не видите? – Хейланд роуд, дом два, Стокфорд.

– Вижу. И звездочка рядом.

– Ну как же вы не понимаете? Я был там с визитом. Поэтому меня и видел ваш парень – посыльный. Я был там и пытался продать этой женщине пылесос.

– И расплатились за продукты? Выходили из дома в одной рубашке, и ваша машина стояла на выезде? А когда вас про это распрашивали, вы лгали и говорили, что никогда там не были? И после этого мы должны вам верить?

– Это правда.

– Вы говорили мне, – не отставал Феллоуз, – что ваш метод продаж состоит в том, чтобы полностью охватывать какую-то местность. Этот же ваш визит был единственным, мистер Бурхард. В тот день это последняя запись, и после неё ничего нет. Я полагаю, вы внесли её позднее, чтобы обеспечить себе алиби.

– Я все могу вам объяснить, – в отчаянии взмолилися Бурхард. – Видите звездочку рядом? Знаете, что она означает?

– Нет.

– Значит, мы с ней договорились. Ну, вы понимаете...

Феллоуз помолчал, просматривая другие страницы.

– Я насчитал ещё четыре звездочки, мистер Бурхард. Вы хотите сказать, что с теми женщинами тоже договорились?

Бурхард кивнул.

– Но только я прошу, не надо, чтобы это попало в газеты. Эти женщины замужем.

Феллоуз захлопнул книжку и бросил её на стол.

– Пока, мистер Бурхард, я не вижу, чтобы вы что-то объяснили.

Бурхард растопырил пальцы.

– Смотрите, как все получилось. Вы пришли и спросили меня про этот дом и эту женщину, и я сказал, что её не знаю, потому что... О Боже, я же не мог допустить, чтобы всплыло, что некоторые женщины, которых я посещаю, ничего не имеют против небольшой любовной интрижки. У меня уже есть судимость, и потому когда меня спрашивают о какой-то женщине, особенно если она замужняя, я прикидываюсь дурачком. Вот и все.

А сказав, что я её не знаю, я должен был держаться этой версии до конца. И увязал все глубже. Короче говоря, я никогда бы в этом не признался, но вы хотите на меня навесить не мелочь, а убийство. Можете делать со мной что хотите за мои романы, но я не допущу, чтобы меня осудили за убийство. Я никогда бы ничего подобного не совершил.

– Я все ещё жду объяснения, – напомнил Феллоуз.

– Моя очередная поездка была в ту сторону, понимаете? Я раньше там не был, а район казался многообещающим. Первый дом, у которого я остановился, был этот самый, номер два, угловой. Я поставил машину, достал свой демонстрационный пылесос и направился ко входу в дом. Открыла мне эта женщина. Выглядела она отлично, не красавица, но привлекательная, с хорошей фигурой. Мне не хотелось бы, начальник, чтобы вы подумали, что я флиртую с каждой встречной. Но спустя некоторое время начинаешь угадывать, какая женщина имеет интерес к маленьким приключениям, а какая – нет. И скажу вам, такой интерес у неё был. Я не мог её осуждать – жить в такой глуши, одной... Вы мне сказали, что она была замужем, но тогда я бы так не подумал.

Собственно, мне и в голову не приходило, что она замужем – кольца она не носила. А так как она оказалась очень приветлива, даже рада меня видеть, вы не можете упрекнуть меня в том, что я сделал заход. Ну вот, я оказался как раз тем, кто ей был нужен. И скажу я вам, маленькой девочкой она вовсе не была. Она не хуже меня знала, чем это кончится. Мы с самого начала заговорили на одном языке, и было ясно, что не станем обсуждать достоинства пылесоса.

Итак, она достала бутылку, я снял пальто и галстук и решил расположиться по-домашнему. Ну, я хочу сказать, что она знала, к чему идет, раз принесла выпивку, а потом посмотрела в окно и сказала, чтобы я подогнал машину. Мол, нехорошо будет выглядеть, если машина коммивояжера задержится перед домом дольше чем на час. Если же я подгоню её к двери, машина будет как будто хозяйская.

Она сказала, что напротив живет очень любопытная особа, которая обязательно заметит мою машину и тут же сделает выводы.

Ну, я подъехал к двери, и только вышел из машины, как появляется фургон из продовольственного магазина, и из него выходит этот парень. В руках – коробка с продуктами.

Я соображаю, что не следует пускать его в дом, где он может задать себе вопрос, кто я такой и что эта женщина делает со мной наедине. Видите, я ничего не знал об этом доме. Все, что я знал – как её зовут. Джоан – она представилась Джоан Кэмпбелл. Я не знал, что она там делал, замужем ли она, живет с семьей или одна, и если бы я ничего не предпринял, это могло показаться странным. Ну, чтобы парень не вошел в дом, я сам расплатился за продукты, отослал его и вернулся. Как только я вошел, она вернула мне все деньги. То есть, я от себя ничего не покупал.

Пробыл я у неё часов до пяти. Потом мне было пора, я забрал демонстрационный образец, положил его в машину и уехал. Так вот, вы меня спрашиваете, почему я в тех местах больше не был и ни к кому не заехал. Вы что же, полагаете, я должен был ещё кого-то посетить и позволить соседям узнать, что я продаю пылесосы? Я, который провел у Джоан Кэмпбелл полтора часа? Я отношусь к женщинам более уважительно. Кроме того, все равно был уже конец рабочего дня, и, черт возьми, кто же захочет после такого визита ещё продавать пылесосы, я вас спрашиваю, – он сделал паузу и огляделся. Вот и вся моя история, и это правда.

Феллоуз несколько секунд сидел абсолютно неподвижно. Он и хотел бы опровергнуть этот рассказ, но не имел понятия, как это сделать. Проблема состояла в том, что все вполне могло быть так на самом деле. Объяснение казалось вполне правдоподобным, в нем не было ни одной сомнительной детали, за которую можно зацепиться. Женщина, живущая с мужчиной под чужой фамилией, вполне могла себе позволить такое приключение. История, рассказанная Бурхардом, вполне соответствовала её характеру.

Наконец он спросил:

– Вы не пытались навестить её ещё раз?

– Я поставил против её фамилии звездочку только на тот случай, если окажусь в тех краях и почувствую такое желание. Но я не часто возвращаюсь.

– А когда вы узнали, что она умерла?

– Когда вы мне сказали нынче вечером. Клянусь, я впервые услышал от вас.

– Это было в газетах.

– Я почти не читаю газет. Может быть, я и видел заметку, но никак с той женщиной не связал. Честное слово.

– В вашей коллекции нет её фотографии?

– О Боже, нет, конечно. Там лишь те фото, которые я собирал многие годы, со школьных времен и во время войны. Думаю, самая последняя из них не меньше пятилетней давности.

Уилкс спросил ещё что-то, но и его вопросы оказались не более результативными, чем у начальника. История выглядела вполне правдоподобно, и они с неохотой заметили, что ему верят. Правда, оставалось ещё кое-что проверить. Завтра его предстояло показать Рэймонду Уэтли.

Было ещё одно дело, и Феллоуз сделал его в тот же вечер, после чего Бурхарда отвели обратно в камеру. Он выписал из записной книжки Бурхарда все адреса в Таунсенде. В его истории могла возникнуть брешь, если окажется, что жертва проживала по одному из этих адресов.

– По крайней мере, – сказал Уилкс, когда они поздно ночью покидали участок, – теперь мы можем считать, что "Дж" в её инициалах означает "Джоан".

17. ВТОРНИК, 3 МАРТА

Во вторник погода была мягкая и почти теплая, светило солнце, и снег таял под его лучами. Когда Рэймонд Уэтли без четверти девять подъехал к мэрии, улицы уже покрылись слякотью и лужами. В резиновых сапогах и расстегнутом пальто он спустился по лестнице, открыл дверь и вошел.

– Начальник хотел меня видеть. Я Рэймонд Уэтли, – объяснил он сержанту Унгеру.

Феллоуз вместе с Уилксом вышел из своего кабинета, поздоровался и объяснил ситуацию. Они прошли по длинному коридору мимо пустых камер к Клайду Бурхарду. Бурхард, который сидел на койке и читал, при их появлении встал и начал с горечью комментировать свое положение, а Уэтли тем временем внимательно его рассматривал. Потом покачал головой.

– Это не тот человек, начальник. Не тот Джон Кэмпбелл, с которым я встречался.

Уэтли отвели обратно в дежурку, и он объяснил, что хотя некоторое сходство и имеется, особенно в форме лица и рта, но на этом оно и кончается. Его поблагодарили, и он удалился.

Бурхарда, однако, освобождать пока не стали. Феллоуз не исключал возможности какого-либо сговора и не был убежден в невиновности Бурхарда, пока не проверят таунсендские адреса из его записной книжки. С утра двоих сотрудников направили на проверку каждого из шестнадцати адресов.

Тем временем полицейские действовали и в другом направлении. Поскольку поиски убийцы зашли в тупик, активизировали усилия по опознанию убитой женщины. В финансовое управление Хартфорда направили запрос о фамилиях и адресах всех женщин Таунсенда с инициалами "Дж. С.". Трое сотрудников все ещё находились в Таунсенде, опрашивали владельцев магазинов, проверяли предприятия, разыскивая женщин с этими инициалами. Феллоуз поручил своим людям особенно тщательно заняться салонами красоты и аптеками.

Около полудня позвонили Дэниелс и Хобарт, проверявшие адреса из записной книжки, и доложили, что по одному из этих шестнадцати адресов проживает женщина с инициалами Дж. С., и они с ней разговаривали.

– Больше ни у одной таких инициалов нет, шеф. Правда, по адресу со звездочкой очень уж странно посмотрели на меня, когда я помянул его фамилию. Это что-нибудь значит?

– Ничего, абсолютно ничего. Меня не интересуют странные взгляды.

– Что дальше, шеф? Нам возвращаться?

– Оставайтесь там. Отправляйтесь к Рамсею, узнайте, где остальные наши люди, и помогите им.

В половине первого Клайду Бурхарду принесли ланч, затем его привели в кабинет начальника.

– Мы отпускаем вас, – сказал Феллоуз. – Похоже, вы сказали правду.

Бурхард не стал возмущаться, что ему причинили неприятности, что отняли половину рабочего дня, и не угрожал подать жалобу на действия полиции. Тринадцать часов, проведенных в камере под угрозой обвинения в убийстве, изменили его. Он чувствовал лишь бесконечное облегчение.

– Благодарю, – вздохнул он. И затем, поскольку считал, что должен сказать что-то еще, добавил: – Я говорил, что невиновен.

– В данный момент все выглядит именно так. Но на вашем месте я не стал бы покидать город, Бурхард. Если вы уедете, мы можем передумать.

– Я этого не сделаю.

– Возьмите стул, садитесь.

Бурхард поблагодарил и сел, Феллоуз повернулся к нему.

– Вот ваша записная книжка, Бурхард. Что касается вашей активности по женской части, я бы на вашем месте умерил пыл. Не буду говорить, что я думаю о человеке, который соблазняет чужих жен. Скажу только, что вас уже однажды осудили за преступление против общественной морали, и если это случится ещё раз, вас ожидают серьезные неприятности. Копию ваших показаний мы передадим в полицию Стемфорда, и там будут за вами наблюдать. Когда начнете наносить свои визиты, займитесь лучше пылесосами, а ни чем-то другим.

– Да, сэр.

Феллоуз достал жевательный табак и сменил тон.

– Хочу задать вам ещё несколько вопросов насчет той женщины, что называла себя Джоан Кэмпбелл. Она носила какие-нибудь кольца или другие украшения?

– Только часы на руке.

– Какие?

– Не знаю. Я никогда в жизни не покупал женщинам такие подарки.

– Опишите их.

– Они были маленькие, круглые, золотые, с оригинальным черным шнурком вместо браслета.

Феллоуз записал.

– Серьги?

– Нет, сэр.

– Какие у неё были зубы? Каких-нибудь не хватало?

– Если и так, мне было не до таких подробностей.

– Каким вам показался её характер? Короче, какая она была?

– Я знал её слишком недолго.

– Мне ясно, что большую часть времени вы с ней провели в постели и было не до разговоров. Но если положить, что её характер соответствовал её поведению? Вы должны были что-то заметить. Была она раскованной или нервной, может быть, нимфоманкой, была ли ненасытна или просто принимала ласки? Когда она говорила, то о чем?

Бурхард облизал губы.

– Она была довольно активна, но не набрасывалась на меня. Так что нимфоманкой она не была. А о чем мы говорили, вспомнить не могу. Мы мало разговаривали.

Это все, что Феллоуз смог из него вытянуть. Отпустив его, он испытал после ухода Бурхарда такое же облегчение, как тот.

– Я вовсе не ханжа, – заметил он Уилксу, – но после разговора с этим парнем я с удовольствием бы принял ванну.

– Увы, это лишь маленькое отступление от нашей главной задачи. Думаю, с нами будет покончено ещё до того, как появится хоть какой-то результат. Звонил Харрис. Поход по салонам красоты ничего не дал.

– Неважно, есть ещё одна идея. Нужно во всех ломбардах проверить часы, сданные после двадцатого февраля. У нас есть описание тех, которые нужны.