Текст книги "Спи крепко, милая"

Автор книги: Хилари Вог

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Конечно! – Хилдерс теперь явно пытался найти к начальнику полиции другой подход.

– У вас же есть три человека, которые его видели, верно?

– Три?

– Уэтли, паренек из продовольственного магазина и та женщина. Я знаю, что существует и другая женщина, и вы знаете, кто она.

– Если даже так, что дальше?

– Все они описали его внешность, верно?

– Верно. И их описания довольно схожи, но они подходят к десятку миллионов людей.

– Так происходит потому, что никто не умеет описывать лица. У нас в "Курир" есть один парень, художник Дон Литл. Представьте себе, вы усаживаете с ним эту женщину и обоих мужчин, и он с их слов рисует того человека, а они при этом его поправляют.

Феллоуз потер подбородок и отсутствующим взором посмотрел на репортера.

– Хм...Вы говорите, женщина?

– Конечно. Она ведь его тоже видела, не так ли?

Феллоуз печально покачал головой.

– Послушайте, Хилдерс, я не настолько глуп, чтобы попасться на вашу удочку. Я ведь уже сказал вам, что держу её имя в тайне.

Хилдерс ухмыльнулся.

– Но я же должен был попробовать... Ну ладно, у вас остаются двое мужчин, которые его видели. И я не собираюсь вас подлавливать. Идея ведь разумная, верно? Вы доставите сюда обоих мужчин, чтобы описать его, а я приведу рисовальщика.

Феллоуз обещал подумать, поблагодарил Хилдерса и зашагал с Уилксом к своей машине. По дороге домой он действительно об этом раздумывал. Поначалу он счел это излишним, это означало бы хвататься за соломинку, а до такой степени отчаяния он ещё не дошел. С другой стороны, если будущие донесения окажутся такими же бесполезными, как сегодняшние, придется пойти и на это.

13. ВОСКРЕСЕНЬЕ, 1 МАРТА.

В воскресенье утром покойную помянул в своей молитве доктор Морзе, священник конгрегациональной церкви. Может быть, именно потому, что членом этой общины был Фред Феллоуз, – ведь её не помянули ни в одной другой церкви. Это дело не освещала ни одна газета, за исключением "Бриджпорт Курир", которая посвятила себя исключительно человеческим слабостям. Труп лежал в дешевом дощатом гробу в подвале больницы в ожидании последнего упокоения. Единственными, кто про неё не забыл, оставались сотрудники полиции Стокфорда и окрестностей.

В воскресенье Феллоуз не пошел в церковь. Он вообще посещал её, мягко говоря, нерегулярно, но на этот раз у него было оправдание: он сможет лучше послужить Богу и его апостолам, если проведет это время на службе.

Воскресенье было самым неподходящим днем, чтобы что-то сделать – ведь все фирмы были закрыты – но Феллоузу удалось найти по телефону директора по кадрам "Грейстон Гритинг Кард Компани". Разговор закончился разочарованием: из шестидесяти работавших на фабрике женщин ни одна с инициалами "Дж. С." за прошедшие два месяца нового года фирму не покидала.

Директор обещал в понедельник просмотреть более ранние документы, чтобы освежить свою память, но был уверен, что ничего не найдет, так как текучесть персонала в фирме была минимальной.

– Конечно, она могла работать где-то в другом месте, в этом городе или поблизости, – сказал Феллоуз Уилксу, но голос его звучал в то утро не слишком убедительно.

Сержант-детектив вздохнул.

– Мне приходилось слышать о случаях убийства, когда убийца так и оставался неизвестен. Но это первое дело об убийстве, когда неизвестна жертва.

– Если, – заметил Феллоуз, – это вообще было убийство.

– Подождите, вы же не думаете, что это было что – нибудь другое? Или все же думаете?

– Готов держать пари на десять лет жизни, Сид, что это было убийство. Но если мы не знаем, как умерла жертва, тот каким образом сможем это доказать в суде?

– Найти убийцу и прижать его как следует, пока не сознается.

Вскоре после одиннадцати Феллоузу позвонили из Нью-Йорка. В четверть двенадцатого пришел Джон Хилдерс с воскресным выпуском "Курир" подмышкой. Он развернул его на столе в комнате дежурного, чтобы Уилкс и Унгер могли посмотреть.

– Вы у меня в долгу, – сказал он. – Видите? Я не упомянул в репортаже никакой женщины.

– Есть какое-то особенное место, куда я должен вас поцеловать? поинтересовался Уилкс, просматривая газету.

– Где Феллоуз?

– Сидит в кабинете и разговаривает по телефону.

– С кем?

– С Нью-Йорком.

Дверь кабинета распахнулась, вышел Феллоуз с не слишком счастливым видом.

– В ту пятницу в нью-йоркских отелях зарегистрировались двое мужчин по имени Джон Кэмпбелл. И ни один из них не мог быть тем человеком, которого мы ищем – уже проверили.

– Не смотрите так печально, – подбодрил Уилкс. – Вы сами говорили, что он наверняка воспользовался какой-то другой фамилией.

– Я говорил, что он мог это сделать. И вот ещё что. Я звонил в Хартфорд. Уэтли с Энди провели там вчера всю вторую половину дня, просматривая картотеку преступников. И все без толку.

– На этого парня ничего нет?

– Если и есть, то не в этом городе.

Начальник полиции покачал головой.

– Мы ищем и ищем, но все время попадаем не туда. Как будто ему каждый раз удается нас перехитрить, куда мы не кинемся.

– Наверняка он не пытается нас провести. Ему сейчас не до того.

– Еще хуже, если он водит нас за нос, даже не пытаясь этого делать.

Феллоуз схватил "Курир" и быстро пробежал глазами статью на первой полосе.

– Видите? – спросил Хилдерс. – Разве я не сделал все, как вы хотели, Фред? Теперь вы должны оказать мне любезность.

После такой неуклюжей фамильярности Феллоуз тут же ощетинился.

– Вы ещё получите все, что заслужили, Хилдерс.

– Может быть, мне можно будет проникнуть в тот дом?

– Я уже говорил вам, что не имею к этому никакого отношения.

– Достаточно одного вашего звонка Рестлину, и он меня туда впустит. Вам он не откажет.

Феллоуз нахмурился.

– Зачем вы туда так рветесь?

– Репортаж из первых рук. Я хочу сделать очерк, и мне нужны фотографии. Они должны были появиться уже в сегодняшнем номере. Мой издатель настаивает на сочной истории. – Он кисло улыбнулся. – Кроме того, хотя, конечно, я только дилетант, но убийства и тому подобное – мой профиль, а со временем приобретается опыт. Вдруг я смогу выдвинуть новую версию...

– Сид, он отбивает у тебя хлеб, – хмыкнул Феллоуз.

– Ну, знаете ли, я не настолько глуп, – возразил Хилдерс.

– Ладно, посмотрим. Кстати, как зовут того рисовальщика, о которой вы упоминали? Который работает в вашей газете?

– Дон Литл.

– Можете ему позвонить? Думаю, мы последуем вашему совету.

– Прямо сейчас? Сегодня вы его не застанете.

– Почему?

– У него выходной. Я не знаю, где его можно найти.

– Вы же нам упорно доказываете, какой вы проныра. Покажите, на что вы способны.

Хилдерс облизал губы и положил руку на телефонную трубку.

– Я разговаривал с ним прошлой ночью. Он ожидает, что ему за это заплатят.

– Из нашего бюджета? – Феллоуз прищурился. – Сколько же он хочет?

– Сотню.

Совершенно ошеломленный Феллоуз уставился на репортера, затем отобрал у него телефон.

– Сид, – сказал он, – мы выбрали не ту профессию. Нужно было в школе больше уделять внимания рисованию.

– Я ему тоже говорил, – сознался Хилдерс. – Но парень не хочет ничего понимать.

Шеф спросил:

– Есть у нас какой-нибудь рисовальщик, Сид?

– Конечно. Где-то есть. Могу назвать двух-трех иллюстраторов из Нью-Йорка.

– Они наверняка запросят не меньше тысячи.

– Можем попробовать. Держу пари, что Генри Уайтлок сделал бы это бесплатно.

– У меня нервов не хватит просить такого, как он. Есть идея получше. Я позвоню преподавательнице рисования из нашей школы и попрошу прислать её лучшего ученика. Думаю, одаренный ученик сумеет сделать все ничуть не хуже. Здесь речь не о мастерстве, а о сходстве.

Хотя все предыдущие усилия Феллоуза ни к чему не привели, по крайней мере в этом случае все шло, как по маслу. В два часа дня в дежурку вошла с альбомом для эскизов под мышкой и бумажным пакетом с принадлежностями для рисования в руке Ширли Уайтлок. Шестнадцатилетнюю темноволосую миловидную ученицу стокфордской средней школы преподавательница рекомендовала как лучшую рисовальщицу. Поздоровавшись, Уилкс повел её в кабинет Феллоуза. Шеф разговаривал с Рэймондом Уэтли и Энди Палековски. После взаимных приветствий он усадил Ширли к столу и спросил:

– Тебе понятно, чего мы хотим?

– Думаю, да, сэр.

– Ты нарисуешь портрет мужчины в точности таким, как тебе его опишут эти двое. Посмотрим, будет ли это похоже на преступника.

– Да, сэр, – она раскрыла альбом, достала и положила рядом ластик и несколько кусочков угля для рисования.

– С чего начнем?

– Не знаю, – протянул Уэтли. – Почему бы тебе просто не нарисовать какую-нибудь голову, а мы потом начнем вносить поправки?

Когда девушка обвела овал, он посмотрел на Энди.

– Что скажешь? Ты видел его позже, чем я. Лицо поуже этого?

Энди согласился, и девушка изменила контур. Так и пошло. Никто из мужчин не был уверен, как должны быть расположены глаза, широкий лоб или узкий. Они просто позволили ей продолжать фантазировать.

Феллоуз и Уилкс ушли из кабинета, оставив дверь открытой. Шеф чувствовал, что стесняет своим присутствием эту троицу: девушку, которая пыталась рисовать, пока он смотрел через её плечо, мужчин, которые переживали из-за своей неуверенности. Уилкс спросил:

– Куда же подевался этот чертов репортер, когда у нас для него такое событие? Он пропустит единственное стоящее известие, которое у нас есть за весь этот уикэнд.

Феллоуз пожал плечами.

– Ему так хотелось осмотреть дом... Должно быть, он там.

– Все равно ничего не найдет. Все прибрано, там только слесари, которые чинят водопровод.

– А если найдет?

Уилкс испытующе посмотрел на начальника.

– Вы сегодня меня удивляете. Не говорите только, что поддались на его уверения, что он детектив-любитель. Если вы это сделаете, значит с вами кончено.

Феллоуз печально покачал головой.

– Если уж я дошел до того, чтобы публиковать в газетах ученические наброски, сделанные по словам людей, видевших его лишь однажды, да к тому же несколько недель назад, тогда действительно до моего конца совсем недалеко. Да ещё бегать за каждым владельцем бензоколонки, просить дорожную полицию задерживать все бежевые "форды", обращаться в другие полицейские участки, чтобы там проверили полдюжины людей только потому, что те раньше работали на каком-то заводе скобяных изделий в Пенсильвании. Посмотрите в лицо этим фактам, Сид. Всему этому делу конец.

– Ладно, пусть. Но позволить пришлому газетному репортеришке обыскивать место преступления – это я понимать отказываюсь.

Феллоуз усмехнулся.

– Вы мне напоминаете того бухгалтера, который покончил с собой, когда в продаже повились арифмометры. Он не смог пережить, что эти ящики считали быстрее, чем он. Я не жду новых версий, но это доставит ему удовольствие. Мы ничего не теряем. Вы должны понять это, Сид. Я воспользуюсь любой помощью, какую только смогу получить. Хилдерс не символ капитуляции, а вспомогательное средство. Конечно, надежда слабая, но никогда заранее не знаешь...

Он сделал короткую паузу и прислушался к дискуссии, звуки которой доносились из кабинета. Звуки казались не слишком ободряющими: мужчины не были удовлетворены нарисованным портретом, но оказались не в состоянии предложить конкретные изменения.

– Газеты, – Феллоуз опять повернулся к Уилксу. – Еще один дополнительный источник помощи. Мы опубликуем этот рисунок в газетах и подождем. А также сообщим тот факт, что кофр прибыл из Таунсенда. Что-нибудь да поможет...

В три часа принесли кофе, и Феллоуз позволил уставшей троице сделать перерыв. Девушка готова была заплакать. Она нанесла углем контуры лица, и сделала это уверенно и ловко, но вид у неё был несчастный.

– Я с этим не справлюсь, мистер Феллоуз.

Уэтли дружески похлопал девушку по плечу.

– Это не твоя вина, Ширли, – и повернулся к начальнику. Думаю, я его узнаю, если увижу, но если вы хотите узнать от меня в точности, длинный или короткий был у него нос, тут я пас. Я имею какое-то представление о его внешности, но...он стал помогать себе руками, – это своего рода целостный образ. Я могу утверждать, что этот портрет неверен, но не могу сказать, в чем именно.

– Я бы узнал его, мистер Феллоуз, – заверил Энди. – Поставьте его в ряд с другими подозреваемыми, и я его вам укажу. Но со мной то же самое, о чем говорил мистер Уэтли. Я не разбираюсь в этом художестве, и сам в жизни ничего не нарисовал. Рисунок немного похож на того парня, но не очень, а я не знаю, что в нем нужно изменить.

– Нужно его просто выбросить, – вздохнула девушка.

– Я бы этого не делал, – возразил Феллоуз. – Но, может быть, ты сумеешь им помочь, сделав несколько небольших изменений. Немножко поэкспериментируй, вдруг случайно получится...

Девушка возразила, что чувствует себя беспомощной, но тем не менее продолжила работу, а Феллоуз с Уилксом ещё на некоторое время оставили их одних.

Готовый рисунок стал вполне удачным портретом темноволосого мужчины чуть моложе тридцати пяти, с худощавым и довольно приятным лицом. С художественной точки зрения он был вполне приемлим, но трое авторов так и остались не до конца удовлетворены. Уэтли пожал плечами и сказал, что какое-то отдаленное сходство, возможно, есть, но утверждать он не берется. Энди был несколько оптимистичнее.

– Хотя и не очень похоже, – сказал он, – но что-то общее все-таки есть. Может быть, по этому портрету я бы его узнал.

Феллоуз поблагодарил их, распрощался и положил чуть пожелтевший от фиксирующего средства рисунок на стол, чтобы смогли взглянуть Уилкс и сержант Унгер.

– Возможно, это кто-то из тех, кого вы знаете?

Оба покачали головами.

– Он не из наших мест, – сказал Унгер.

Уилкс вернул рисунок.

– Я думаю, это кончится неудачей, Фред. Вы действительно хотите дать этот рисунок в газеты?

– Так же как с Хилдерсом и домом. Что мы терем?

14. ПОНЕДЕЛЬНИК, 2 МАРТА

Снег пошел в понедельник, второго марта. Первые хлопья начали падать в пять утра, а около восьми на земле уже лежал слой снега в ладонь, и в воздухе тянуло холодом. Начало новой недели выдалось печальным и гнетущим, но начальник полиции Фред Феллоуз продолжал надеяться на лучшее.

Местные утренние газеты снова вынесли это дело на первые полосы. В стемфордских выпусках портрет работы Ширли Уайтлок был помещен на самом видном месте, а тот факт, что кофр покойной, привезенный в пикапе неким мужчиной и женщиной, был отправлен из Таунсенда, привлек всеобщее внимание. На это Феллоуз и рассчитывал. Жители Таунсенда читали газеты из Стемфорда, поскольку не имели собственных, и он наделся, что телефон начнет трезвонить с самого утра.

В то утро пришло и сообщение из дорожной полиции. Из 873 тысяч автомобилей, зарегистрированных в штате, 43 тысячи оказались "фордами" модели пятьдесят седьмого года, среди которых более двух тысяч – бежевых двухдверных.

Эта информация, слишком объемная для передачи по телефону, пришла заказным письмом. Уилкс вынул из конверта пачку листов с фамилиями и адресами, принес их Феллоузу, бросил на стол и заявил:

– Я увольняюсь.

Феллоуз пробежал глазами план мероприятий по командированию всех сотрудников на заправочные станции, взял лист и откинулся на стуле.

– Что случилось, Сид?

– Взгляните на эти адреса. Прочитайте письмо. 873 тысячи машин при населении два миллиона человек. Свыше двух тысяч машин подходят под наше описание. Почему Кэмпбелл не ездит на какой-нибудь редкой модели? Знаете, сколько нам понадобится времени, чтобы проверит каждую из них?

– Не так много, чтобы Кэмпбелл успел умереть от старости, Сид, – шеф долго рылся в гигантской груде бумаг на своем письменном столе, пока не нашел сообщение полиции Эри с фамилиями шести бывших служащих "Гэри Хардуайр", проживающих в этих местах. Потом принялся читать алфавитный список владельцев "фордов". На третьей фамилии из Коннектикута он присвистнул сквозь зубы.

– Ричард Лестер, Файр стрит, 4440, в Стемфорде, имеет такую машину. Что вы на это скажете?

– Из Стемфорда? – Уилкс присел к столу.

– Ричард Лестер. Он работал в "Гэри Хардуайр", следовательно, знает Кэмпбелла, ездит на бежевом "форде" и живет в Стемфорде.

Пролистав бумаги, он сказал:

– Хотя он и единственный, но это лучше, чем я надеялся.

– И следующий вопрос, – добавил Уилкс, ухмыляясь. – Знал ли он женщину с инициалами "Дж. С.". Я думаю, здесь мы на верном пути.

– Да, но смотрите, чтобы это не засело у вас в голове. Это ещё ничего не доказывает.

– Ну, по крайней мере, у нас есть определенный адрес, который можно проверить. До сих пор и того не было. – Он встал. – Хотите, чтобы я туда поехал?

– Я пошлю Эда. Полиция Стемфорда его уже проверила, но посмотрим, что ещё выяснит Эд. Я хотел бы, чтобы вы вернулись в Таунсенд и продолжали заниматься покойной.

– Эду всегда достается лакомый кусок.

– Знаю, но вы лучший детектив. И получаете задания потруднее. Попытайтесь найти эту женщину, Сид. И держите со мной связь на случай, если кто-то позвонит насчет нее.

Эд Левис был призван к шефу и отправлен на задание в собственном автомобиле.

– Не имеет значения, помято у машины Лестера крыло или нет, – сказал ему Феллоуз. – Если он не совсем чист, привезите его с собой, покажем его Уэтли или парнишке из магазина.

Левис поспешно укатил. Уилкс же отнюдь не проявил такого же усердия, отправляясь в Таунсенд. Задание было достаточно сложным, это верно, и он пока совершенно не представлял себе, как за него браться.

Первым делом Сидни Уилкс позвонил в управление.

– Я обратился в контору по найму рабочей силы, – доложил он Феллоузу. – Никакого толку, и никакого понятия, где она может находится.

– Попробуйте узнать у посредников в городе. Сосредоточьтесь на пикапе.

– Никто не звонил?

– По поводу женщины – никто, но было три звонка в связи с рисунком. Сейчас будем проверять.

Около полудня пришел Джон Хилдерс и, стряхивая с пальто снег, спросил:

– Что нового?

– Пока ничего. Куда вы вчера исчезли?

– Я захватил с собой фотографа и осмотрел весь дом. Теперь у меня достаточно материла для большой иллюстрированной статьи, – он ухмыльнулся. – Вы меня потеряли?

– Да. Я думал, вы выдвинете какую-нибудь роскошную новую версию.

– Дайте срок... – он увидел, как Унгер просматривает какую-то бумагу и что-то записывает. – Что это он делает?

– Это список всех владельцев бежевых "фордов" той модели, на которой ездит Кэмпбелл. Он выписывает тех, кто живет неподалеку отсюда.

Хилдерс полез за блокнотом.

– Вы их всех собрались проверять?

– Мы ищем человека, которй ездит на бежевом "форде". Как ещё это можно сделать?

– И я могу про это сообщить читателям?

– Все равно это станет известно. Можете печатать.

Эд Левис позвонил в 14. 00.

– Ричард Лестер действительно ездит на бежевом "форде" и раньше работал в "Гэри Хардуайр". Но он не подходит под описание внешности. Он рыжий.

– Сколько ему лет?

– Тридцать восемь, тот же рост и та же фигура, но волосы рыжие.

– Он хотя бы немного похож на рисунок?

– Послушайте, шеф, я же вам сказал, это не тот человек.

– Он похож на портрет, Эд? Вот о чем я вас спрашиваю.

– Ну, возможно, если непременно хочется обнаружить какое-то сходство. Но я этого не нахожу.

– Что известно о нем полиции?

– Его как раз допрашивают. Он женат, отец четверых детей, работает на текстильной фабрике. На крыле никаких вмятин.

– Что он делал по ночам в последний месяц?

– Был дома.

– Кто это сказал?

– Он.

– И вы ему верите?

– Шеф, у этого парня...

– Рыжие волосы. Эд, тот, кто смог сменить фамилию, мог сменить и цвет волос. Мы так близки к цели, как никогда раньше, и я хочу, чтобы все было проверено как следует. Хочу быть уверен в том, что он не тот, кто нам нужен, и если вы не сможете этого доказать, то привозите его ко мне для допроса. Попытайтесь получить его фотографию, чтоб мы могли её тут показать.

Во второй половине дня Феллоуз становился все беспокойнее. Уилкс звонил ещё дважды, чтобы сообщить, что ему не везет, а два других телефонных звонка были по поводу мужчин, похожих на рисунок. Но ни единого звонка насчет кофра, отправленного из Таунсенда.

Всего по поводу портрета за это время поступило пять звонков, но ни одна из названных фамилий не значилась в списках владельцев "фордов". Феллоуз все же отправил двух сотрудников по указанным адресам, опрашивать этих мужчин и их соседей.

Ближе к вечеру из своего кабинета на том же этаже заглянул прокурор. Информацию Феллоуза о безрезультатных поисках он выслушал с плохо скрываемым неодобрением.

– Наш город отнюдь не украшает, что кто-то здесь может совершить убийство и остаться безнаказанным.

– Кто говорит, что он останется безнаказанным? – спросил Феллоуз.

– Ведь пока получается именно так, верно?

– Пока да, Лен. Но только пока.

– Но после слушаний вы больше ничего так и не выяснили?

– Мы исключили людей, которые не имели к этому отношения. Для вас это, конечно, не результат.

– Верно.

Феллоуз вздохнул.

– Механизм раскручивается слишком медленно. Думаю, большего я вам пока сказать не могу.

– Никто этого вашего механизма не замечает. Горожане полагают, что вы бездействуете.

– Вы проводили опрос общественного мнения?

– Шутки здесь неуместны.

– Я не шучу. Просто вспомнил сейчас одного парня, любившего баловаться с пневматическим ружьем. Однажды он выстрелил в потолок, и весь потолок рухнул на него. В больнице врач спросил его, зачем он это сделал, и тот ответил, что не думал, что потолок обвалится: он много лет стрелял в него и ничего...

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Я лишь хочу сказать, что вы не собираетесь подражать этому типу? Конечно, колеса нашего механизма пока почти не производят шума, и едва ли заметно, что что-то происходит. Вам нужно просто подождать, и в один прекрасный день потолок рухнет, угодив точно в этого типа.

– Если можно, пусть это произойдет поскорее, – раздраженно буркнул Меррил и ушел.

Вскоре после его ухода вернулся Эд Левис. Вид у него был ещё более подавленный, чем у прокурора.

– У меня есть доказательства, – сказал он Феллоузу.

– Ричард Лестер?

– Да. Ричард Лестер, который работает на текстильной фабрике. Прежде всего, в последние месяцы он все время работал сверхурочно. Это я выяснил на фабрике. И заканчивал не раньше шести часов.

– Значит, – кивнул Феллоуз, – он не мог появляться в том доме в половине шестого.

– Конечно. И я поговорил с его соседями. Они подтверждают, что каждый вечер он оставался дома. А три вечера провел с некоторыми из них. Хотите знать, в какие именно дни?

Феллоуз вздохнул.

– Я думаю, эти даты вы можете забыть.

– А в тот уикэнд, когда Кэмпбелл будто бы ездил в Нью-Йорк, этот парень был дома. Они с женой и ещё одной соседской парой ходили в кино. Это было в предпоследнюю субботу. Хотите еще?

– Остальное можете оставить при себе. У него алиби.

– Я же вам говорил.

– Мы не должны терять терпение. Вы не можете позволить себе это из-за меня, а я не могу себе позволить из-за себя самого. Итак, одним следом меньше, а другого нет. Отправляйтесь домой, Эд. Разденьтесь и позвольте себе бутылочку пива.

Левис улыбнулся.

– Слушаюсь, начальник. Это лучший приказ с тех пор, как нашли этот труп.

После его ухода Феллоуз взял себя в руки, пробежал глазами донесения и сказал себе, что как раз терпение в этом деле должно лопнуть последним. В каждом деле определенный процент версий оказывается ошибочным, и в этом следовало ожидать того же. У него хватало опыта, чтобы это понимать, но его расстраивало, что все ложные следы всплыли с самого начала. Он тосковал по чему-то материальному, осязаемому.

Однако сержант Уилкс ничего такого не принес. Вернувшись в кабинет, где Феллоуз в это время пил кофе, Уилкс сказал:

– По количеству потребляемого вами кофе я могу судить, насколько сложно продвигается то или иное дело, Фред.

– У меня не было ланча.

– Вам нужно что-то поесть. Иначе ещё заболеете...

– Не беспокойтесь за меня. Что нового?

Новости были ни к черту. Уилкс опросил все строительные фирмы в Таунсенде и каждого, кто имел к ним отношение, но никто ничего не знал о кофре, сданном в багаж на железнодорожной станции.

– Видели какого-нибудь парня, похожего на рисунок?

– Никого. Даже отдаленно.

– И никого, кто бы в последнее время уезжал, никого, кто мог воспользоваться фамилией Кэмпбелл?

– Хватит об этом, ладно? Никто не уезжал. Точка.

15. ПОНЕДЕЛЬНИК, 19. 30-1. 00

Телефон зазвонил в половине восьмого, когда Феллоуз ужинал. Трубку снял его старший сын Ларри, послушал и сказал:

– Тебя, папа.

Феллоуз отложил салфетку и перешел в спальню.

– Феллоуз.

– Шеф? Это Харрис, – голос полицейского дрожал от сдерживаемого возбуждения, которое передалось и Феллоузу.

– Я в Стемфорде, – продолжал Харрис. – Проверял бензоколонки и хотел закончить сегодня, чтобы завтра не приезжать ещё раз. Я нашел человека, который обслуживал бежевый "форд" с помятым крылом. Он говорит, что это, возможно, тот самый мужчина.

– Он его знает?

– Говорит, что зовут его Клайд Бурхард, живет на Вест Хартфорд стрит, 622. Если хотите, могу пойти к нему поговорить. Он сейчас дома. Или вы примете другое решение?

– Не делайте этого, – Феллоуз схватил карандаш и нацарапал на клочке бумаги адрес. – Отправляйтесь в полицию Стемфорда. Сообщите им все, что узнали. Скажите, я приеду сам. Попросите дать вам кого-то в помощь. Наблюдайте за домом, но не выдавайте себя и не наседайте на него, разве что он захочет смыться.

– Слушаюсь, сэр.

Феллоуз положил трубку и тут же набрал другой номер.

– Сид? Это Фред. Возможно, мы что-то нащупали. Позвоните Энди или Уэтли, или тому и другому. Скажите им, что мы хотели бы сейчас же съездить с ними в Стемфорд. Я заеду за вами минут через десять.

Уилкс даже не стал выспрашивать подробности, лишь буркнул: – Ладно, и бросил трубку, не дожидаясь ответа.

Феллоуз вернулся к столу, поспешно доел остатки картошки и котлету.

– Я должен ехать, – промычал он с полным ртом. – Принеси, пожалуйста, мое пальто, Ларри.

Ларри быстро вернулся с пальто в руках.

– Это имеет отношение к тому убийству?

– Похоже, – кивнул Феллоуз, позволяя сыну помочь ему одеться и одновременно откусывая ещё кусок котлеты.

– Можно мне поехать с тобой?

– Зачем ты задаешь такие глупые вопросы?

– Что же в них глупого?

– Сначала сделай уроки.

– Но я хочу стать полицейским. Что такое домашние задания по сравнению с практическим опытом?

– А я хочу тебе дать приличное образование, чтобы тебе не пришлось становиться полицейским.

Когда он вышел из дому, снег шел ещё сильней, чем прежде, а температура упала ещё ниже. Феллоуз с трудом завел машину и прибыл к Уилксу в восемь двадцать. Не успел он окончательно остановиться, как тот открыл дверь, скатился по заснеженным ступеням и вскочил в машину.

– Включите, пожалуйста, отопление, и посильнее.

– Уже включил. Мотор вот только никак не прогреется. Что с теми двумя?

– Ни того, ни другого.

– Нет дома?

– Нет. Только мать Энди и жена Уэтли.

Феллоуз тронул с места сквозь густую пелену снежных хлопьев.

– Ну что же, может все-таки тревога ложная, – машину занесло, он удержал её у края тротуара и дальше медленно поехал посреди улицы.

На шоссе было пусто, но все равно им понадобилось двадцать пять минут, чтобы добраться до Стемфорда. По дороге Феллоуз рассказал подробности.

– Звучит обнадеживающе, – добавил он, – но я слишком долго служу в полиции, чтобы быть вне себя от радости.

Дом номер 62 на Вест Хартфорд стрит был большим, деревянным, трехэтажным, поделенным на отдельные квартиры. Широкая веранда, нерасчищенное крыльцо, скупой свет лампы, укрепленной под крышей веранды над входной дверью. Хозяева других домов вышли на улицу, сгребая лопатами толстый снежный ковер, но перед этим домом весь снег, выпавший за день, был плотным, нетронутым, и постепенно покрывался ледяной коркой.

Феллоуз остановился напротив, на другой стороне улицы, позади двух других автомобилей, чтобы видеть двери домов номер 60 и 62. Когда он заглушил мотор и выключил фары, из машины впереди вышли трое. Одним из них оказался Харрис. Он был в форме, но наушники шапки опустил. Из носа и рта валил пар.

Он представил спутников – детектива Макгаррета и лейтенанта Паулса из местной полиции.

– Бурхард там, в доме, – сказал он. – Его машина стоит за углом. Бежевый "форд" выпуска пятьдесят седьмого года, две двери, вмятина на левом заднем крыле.

– Мы обеспечив вам поддержку, какое бы решение вы не приняли, заверил Макгаррет.

– Хорошо. Не знаю точно, что мы здесь имеем, но похоже на горячий след.

Харрис уточнил:

– Он живет в квартире 2С. И не подозревает, что за ним наблюдают.

– Ладно. Мы войдем и поговорим с ним. Вся пятеро.

Феллоуз открыл дверцу и шагнул в глубокий снег. Уилкс последовал его примеру. Все вместе они пересекли улицу и поднялись на веранду. Входная дверь была закрыта, но фамилия "Бурхард" стояла под номером "62" второй, и была снабжена отдельным звонком. Феллоуз надавил на кнопку и стал ждать.

Ему пришлось нажать на кнопку ещё раз, а затем, спустя минуту, за занавеской показался спускающийся по лестнице мужчина в темных брюках и рубашке. Открыв внутреннюю дверь, он вышел в вестибюль. При виде полицейского в форме и ещё четверых в пальто, шапках и шляпах, он напряженно наморщил лоб, немного поколебался, но открыл.

– Клайд Бурхард? – спросил Феллоуз.

– Да, верно, – мужчина чем-то напоминал портрет, выполненный Ширли Уайтлок. Пожалуй, за тридцать, ростом чуть меньше метра восьмидесяти, но настолько строен, что казался выше.

– Мы из полиции, – сообщил ему Феллоуз и достал жетон. Хотели бы задать вам несколько вопросов.

Лицо Бурхарда оставалось недоверчивым, но голос прозвучал не так напряженно.

– Что за вопросы?

– Нам лучше пройти внутрь, не возражаете?

Бурхард, возможно, возражал бы, но мало что мог сделать. Он повернулся, повел их вверх по лестнице, затем по коридору к открытой двери в квартиру.

Квартира состояла из маленькой гостиной с ещё меньшей спальней и ванной. Обставлена гостиная была так, как обычно домовладелец представляет себе "меблированную комнату". Там были диван-кровать, допотопный радиоприемник, два потертых кресла, на стене полка, в углу – стол с плитой и кофейником на ней. На окнах висели шторы, такие же мрачные, как и обои с выцветшим рисунком. Полузакрытые жалюзи окна выходили на стену соседнего дома, удаленную максимум на пятнадцать метров.

Бурхард в расстегнутой рубашке и домашних туфлях закрыл за ними дверь и заложил руки за спину.

– Итак, чему обязан?

Феллоуз и Макгаррет сели на диван, Уилкс с другим детективом осмотрели соседнюю комнату. Харрис застыл спиной к дверям.

– Нам не хотелось беспокоить вас подобным образом, – начал Феллоуз, но мы тоже делаем свое дело.

– Совершенно верно, – начинал раздражаться Бурхард. – Я вас не ждал. Чего вы хотите?

Феллоуз положил шапку рядом с собой на диван и почесал затылок.

– Вы что-нибудь читали о трупе, обнаруженном в прошлый четверг в Стокфорде?