Текст книги "Спи крепко, милая"

Автор книги: Хилари Вог

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

У него дом в получасе езды от Стемфорда, и если я решусь, мы сможем в воскресенье вечером выехать поездом пораньше, поехать туда, поужинать вместе, и я смогу позвонить отцу и извиниться перед ним. Мы будем ужинать при свечах, и никто ничего не узнает, потому что дом расположен на отшибе, а он на следующее утро доставит меня в Стемфорд к девятичасовому поезду, и никто ничего не заметит.

Его слова звучали восхитительно, и он был прав. Никто ничего не узнает.

– Есть только одно условие, – сказал он. – Я не должна соглашаться просто так. Я должна действительно этого желать.

И я действительно желала. Но тут была целая проблема...

Я много думала об этом у сестры, все время повторяя себе, что это неправильно, и все такое, но я знала, что он был прав. Сейчас или никогда. Если я откажусь, то никогда больше его не увижу, а если скажу "да", возможно, это повторится ещё раз. И если я буду достаточно настойчивой, он, может быть, влюбится в меня. Моя сестра вышла замуж. Сейчас она замужем уже четыре года, и я подумала, может быть, я тоже смогу выйти замуж...

Она вздохнула.

– Он позвонил в субботу, во время обеда. Я все ещё сомневалась и колебалась. Думаю, это были угрызения совести, а я старалась их побороть. Но когда я услышала его голос, такой милый, ласковый и обаятельный, называющий меня "мое сокровище" и "любимая", это стало последней каплей. Я сказала – да, я согласна, и мы обо всем договорились и решили ехать в воскресенье вечером. Поездом в пять сорок пять с Центрального вокзала. Я извинилась перед сестрой, что так рано уезжаю домой, и не позволила ни ей, ни мужу меня проводить. А в половине шестого мы встретились на вокзале у справочного бюро. И поехали...

Она умоляюще взглянула на Феллоуза заплаканными покрасневшими глазами.

– Я знаю, что поступила неправильно, мистер Феллоуз. Знаю, что не должна была этого делать. Но я не знала, что меня могут арестовать. Теперь меня посадят?

Феллоуз покачал головой.

– Мисс Шерман, если вы сказали правду и если будете с нами сотрудничать, не думаю, что вам что-нибудь грозит.

Он опять сел на диван, достал записную книжку и, пока мисс Шерман приходила в себя, что-то в неё записывал. Исписав несколько страниц, он поднял глаза.

– Вы записали свой адрес в блокнот, лежавший рядом с телефоном. Он вас об этом попросил?

– Да, я это сделала, прежде чем в понедельник утром мы ушли из дома.

– Он подвез вас к девятичасовому поезду?

– Да. Сказал, что ему нужно на работу.

– Кем и где он работает?

Она прикусила губу.

– Не знаю точно... Кажется, он говорил, что имеет дело с металлоизделиями. Не знаю, в каком качестве.

– Можете описать его машину?

Бесполезно – мисс Шерман ничего не могла вспомнить.

– Когда мы вышли в Стемфорде, было темно, кроме того, я слишком нервничала. Я просто не обратила внимания. К тому же я в машинах не разбираюсь...

– Но в понедельник утром, когда он вез вас на вокзал, темно не было.

– Я знаю, но ей-Богу не могу вспомнить. Я вообще не могу ничего вспомнить про его машину. Я ничего уже не помню даже о том, как мы ехали в поезде.

– Машина была бежевая?

– Она могла быть и бежевой, и синей, и фиолетовой. Не могу сказать.

– Как выглядел Джонни Кэмпбелл?

Она удивленно взглянула на шефа.

– Так вы его не знаете?

– Мы знаем, что он существует. Опишите мне его, пожалуйста.

– Высокий, я бы сказала, приблизительно метр восемьдесят. Но я никогда не умела точно определять рост. Не слишком мускулистый. Совсем не толстый при этом уточнении она покраснела и поспешно продолжала: – Темные волосы, карие глаза, светлая кожа. Очень привлекательный мужчина.

– Как он был одет?

– Обычно. Когда я увидела его в поезде, на нем были темное пальто и коричневая шляпа. Коричневые туфли...

Феллоуз заглянул в свои пометки.

– Какой-то шарф?

– Шерстяной, серый, точнее, цвета антрацита.

– Одежда хорошая, качественная?

– Я не слишком разбираюсь в мужских вещах. Мне они показались средними.

– С того понедельника он больше не давал о себе знать?

Она печально покачала головой.

– С того дня я больше ничего о нем не слышала. Он сказал, что позвонит сразу же, как только представится возможность, но до сих пор так и не объявился.

– Можете описать его лицо?

Она снова прикусила губу. Она очень хотела помочь, однако оказалась неспособна к этому.

– Я думаю, это очень красивое лицо. Я могу закрыть глаза и вижу его перед собой во всех подробностях, но описать мне трудно. Это...это... – она беспомощно жестикулировала. – Лицо...Глаза, нос... обычный нос, не слишком большой и не слишком маленький, может быть, его рот был немножко шире обычного.

– Подробнее вы описать не можете?

Она покачала головой.

– Родимые пятна? Шрамы? Другие особые приметы?

– Не на лице. У него одно небольшое родимое пятно ...тут она снова покраснела, – на бедре, и другое – на правой лопатке. Больше я ничего не помню.

Феллоуз ерзал на диване.

– Мисс Шерман, вы действительно сказали мне правду, что не имеете намерения увидеть его снова?

Она с серьезным видом кивнула.

– Да, это правда.

– Что вы сделали со своими чемоданами.

– Какими чемоданами?

– Я полагаю, вы что-то брали с собой в Нью-Йорк...

– Два, конечно. Один чемодан. Но я не понимаю, что вы имеете в виду. Что я с ним сделала? Привезла обратно домой.

– Можете его описать?

– Коричневый...я бы сказала, бежевый. Старый, он у меня уже много лет.

– И никаких других чемоданов у вас нет?

– Нет. А зачем? Я ведь никуда не выезжаю, честное слово.

– И у вас нет зеленого кофра?

– У меня нет никакого кофра.

Феллоуз понимающе кивнул и продолжил свои записи.

– И ещё один вопрос, мисс Шерман. Я полагаю, вы немного осмотрелись в том доме?

Она замялась.

– Да, немного.

– Не везде?

– Одна задняя комната в доме была заперта. Он сказал, что использует её как кабинет, и там хранятся важные материалы.

– О них вы не спрашивали?

– Нет. Меня это не интересовало.

– Мисс Шерман, надеюсь, вам ясно, что было в высшей степени наивно и глупо отправиться с мужчиной, о котором вы ничего не знаете. Но я рад, что вы, по крайней мере, оказались достаточно умны, чтобы не проявить любопытства и не захотели осмотреть ту комнату.

Она подалась вперед, приложив руку к груди.

– Что вы хотите сказать?

– В той комнате не было никаких важных материалов. Он прятал там труп другой женщины.

Охваченная ужасом Джейн Шерман привстала с кресла.

– Нет... Вы хотите меня напугать?

– Таким не шутят. И если бы вы оказались слишком любопытны, мисс Шерман, наверняка вас бы тоже постигла эта участь.

Джейн Шерман пронзительно вскрикнула, закрыла лицо руками и истерически зарыдала. Феллоуз встревоженно поднялся с места. Он поставил её на ноги и встряхнул, но так и не смог прекратить истерику. Женщина начала рвать на себе волосы, и Феллоузу пришлось схватить её за запястья. Дикие крики разносились по всему дому, заставляя вздрагивать посуду, отдавались в его ушах, и он поморщился от боли. Пришлось дважды дать ей пощечину, сначала сильно, а потом ещё сильнее. Эти удары заставили порозоветь её бледное лицо, но и только. Она совершенно утратила контроль над собой. Шеф попытался с ней заговорить, успокоить звуком голоса, но все заглушали её истерические вопли.

Наконец он обхватил её, прижал к себе, чтобы унять её дрожь, и зажал ладонью широко раскрытый рот. Это приглушило крики, но только до тех пор, пока она не сумела высвободить голову и закричать снова. Он поднял её, понес в спальню, а она продолжала беспрестанно кричать. Положив несчастную на постель, Феллоуз стал искать ванную, все ещё вздрагивая от пронзительных воплей.

Вернувшись со стаканом воды, он вылил его ей на лицо. Она зафыркала, но лишь на минуту, потом опять начала рвать на себе волосы, царапать лицо и издавать пронзительные вопли.

Он принес второй стакан и прицелился получше. На этот раз она захлебнулась и села, кашляя и хватая ртом воздух. Он похлопал её по спине, когда она начала корчиться от удушья, а лицо побагровело.

Джейн Шерман с трудом отдышалась и упала ничком на кровать, обливаясь горькими слезами.

Феллоуз, тяжело дыша, стал рядом.

– Сожалею, мисс Шерман. Я не хотел так волновать вас.

Он продолжала рыдать, но истерический припадок миновал. Феллоуз, повернувшись к окну спальни, взглянул на соседний дом и спросил себя, сколько соседей все это слышали. Он ожидал увидеть лица в окнах, услышать вой полицейских сирен, но соседний дом казался вымершим, никого не было видно. И ничего не слышно.

Шеф откусил порцию жевательного табака и машинально стал его жевать, ожидая, пока иссякнут слезы.

Джейн понадобилось целых пятнадцать минут, прежде чем она обессиленно затихла. Затем приподнялась, опершись на локоть. Феллоуз смочил в ванной полотенце и подал ей, чтобы вытерла лицо. Она, как послушный ребенок, подняла голову и вздохнула.

– Я этого не вынесу...

Он отнес полотенце и вернулся обратно.

– Что же мне теперь делать? – спросила она.

– Я бы вам посоветовал все забыть.

– Мне хочется умереть.

Он возвышался над ней, покачивая головой.

– На вашем месте я бы радовался, что вам повезло остаться в живых. Я вовсе не хотел бы умереть.

– Но он... Но он убийца! Как он только мог?

– Люди бывают разные, а он самого худшего сорта...

– Я для него совсем ничего не значу. Он убил бы меня просто так, верно?

– Вполне возможно. Знаете, не стоит нам оставаться в этой спальне. Вернемся назад, сядем и спокойно обсудим, как вы можете нам помочь.

– Вам помочь?

– Совершенно верно, – он взял её под руку и помог встать с постели. Они вернулись в гостиную, и она покорно опустилась в кресло.

– Но почему он это сделал?

– С этим покончено, мисс Шерман. Постарайтесь обо всем забыть. Главное в том, что нам нужна ваша помощь. Чтобы поймать его, пока он ещё кого-нибудь не убил.

– Вы не знаете, где он?

– Мы вообще знаем о нем слишком мало. Он скрылся до того, как мы обнаружили труп.

– Она... Кто она была?

– Этого мы не знаем. Мы думали, это вы. Вы нам поможете?

Она кивнула и слабым голосом спросила:

– Но как?

– Вы бы согласились ещё раз с ним встретиться?

Она при этой мысли даже застонала.

– Увидеть его снова? Я этого не вынесу.

– Ну, может быть, он вам ещё позвонит. Если он это сделает, вы могли бы согласиться с ним встретиться? Там, где он захочет, а потом позвоните в полицию. Вам самой не придется туда идти. Дайте только в полицию знать, где он находится, чтоб они могли схватить его.

Она вытерла щеки.

– Не знаю...Могу попробовать. Но не думаю... хочу сказать, я не смогу с ним говорить. Даже по телефону. Как только я начну ему отвечать, он сразу поймет, что-то случилось.

– Вы только попробуйте.

Она кивнула.

– Но он больше не позвонит. Тем более теперь, когда полиция его разыскивает.

– И все же это возможно, мисс Шерман, – заверил шеф. – Судя по тому, что мы до сих пор о нем узнали, это вполне может случиться.

8. ПЯТНИЦА, 13. 10-13. 40

Вскоре после полудня Феллоуз вернулся в Стенфорд. Сержант Уилкс в это время как раз заканчивал ланч за письменным столом начальника в его маленьком кабинете. Когда вошел шеф, он жевал сэндвич, запивая его кофе из термоса.

– Если прольете кофе на мои бумаги, – буркнул Феллоуз, – я с вас живого шкуру спущу.

– Бумаги? Вы имеете в виду этот кроссворд, программу телевидения и дурацкие циркуляры?

– Там, между прочим, ещё и ведомость на ваше жалование...

Феллоуз подошел к окну, выходившему на обширный газон. Комнатка была маленькой, письменный стол с выдвижными ящиками, вращающийся стул, деревянный стол, три шкафа с застекленными дверцами и ещё один стул заполняли его целиком. Белые стены украшали несколько пикантных фотографий из календарей – подборка избранных снимков за несколько лет.

Феллоуз отвернулся от окна, взглянул на коллекцию обнаженных бюстов и манящих бедер и спросил:

– Вы весь день только ели, или успели и ещё что-нибудь сделать?

– Вы говорите как человек, у которого ланча ещё не было, – парировал Уилкс, продолжая жевать. – Сегодня утром из Эри пришла фотография Джона Кэмпбелла. Я показал её Уэтли. Это не тот человек.

– Что с чемоданами?

– Мы нашли слесаря, он их открыл. Ничего, кроме обычного женского барахла. Никаких адресов или меток на одежде и белье. Такую одежду можно купить в любом магазине. Опись содержимого я положил вам на стол, но за это время она оказалась погребена под полуметровым слоем бумаг. Ах, да... Мы нашли одну блузку с оторванной пуговицей; к ней подходит та пуговица, что вы нашли в дальней спальне. Унгер поставил этот чемодан под письменный стол, на случай, если вы сами захотите посмотреть.

Уилкс крутнулся на стуле.

– Хотите сэндвич?

– Нет, я на диете. Попробую пропустить этот ланч. Но чашку кофе все же выпью.

– Пожалуйста, – Уилкс допил кофе из крышки термоса, вновь наполнил её и подал начальнику. – Молоко и сахар уже там.

– Раз я не завтракал, это то, что нужно.

– Вам виднее... – Уилкс смотрел, как шеф маленькими глотками потягивает горячую жидкость. – Ничего. Пока не везет. Вот уже двадцать четыре часа мы не можем опознать жертву.

– Вам виднее, – в то ему ответил начальник и положил ногу на угол письменного стола. – Да, пока ничего, мы не знаем, кто эти двое.

– Адрес оказался ложным?

– Нет, только женщина ещё жива.

Феллоуз подробно пересказал свой разговор с Джейн Шерман. Когда он закончил, Уилкс присвистнул сквозь зубы.

– Что же он за тип? Вы хотите сказать, что только что убив одну женщину, он едет на уикэнд в Нью-Йорк, привозит в дом другую и спит с ней рядом с комнатой, где лежит труп?

– Если он убил ту женщину до того, как поехал в Нью-Йорк, то, должно быть, так все и было.

– А как вы объясните, что у Джейн Шерман инициалы "Дж. С."? (в латинском написании – прим. пер.) Что же, он шел через весь поезд и спрашивал у каждой молодой женщины её инициалы?

– Почему это должно было его интересовать? Он наверняка не собирался использовать оставшиеся чемоданы...

– Вы хотите сказать, что одинаковые инициалы – лишь случайное совпадение? Гм...

– Совпадение, но не такое уж и удивительное, Сид. Дж. С. пожалуй, самые распространенные начальные буквы из всех существующих. Ведь тот лист, где Джейн записала свой адрес. был вырван, помните? Он не оставлял его, как ложный след.

– Если, конечно, она говорит правду.

– Если она говорит правду. Конечно, существует и альтернатива. Скажем, такая: он едет в Нью-Йорк и возвращается обратно с новой подружкой, а та, первая, ещё жива. Они ссорятся, и жертву убивает либо он, либо его новая приятельница, либо оба вместе.

– Это нам тоже ничего не дает. Вы это сами понимаете, верно?

– Конечно не дает. Какое вообще значение имеет эта жизнь?

– Все равно, как на это ни посмотреть, думаю, инициалы все же ничего не значат. Но что с Шерман? Вы полагаете, она замешана в этом больше, чем утверждает?

– Думаю, она говорит правду. Но это лишь мое мнение. Во всяком случае, я заехал в полицию Бриджпорта, чтобы попросить их о помощи. Теперь они ждут звонка от этой женщины и приглядывают за её домом на тот случай, если Кэмпбелл решит её навестить.

Уилкс фыркнул.

– Навестить ее? Это даже не смешно.

– У него есть её адрес.

– А его фамилия опубликована во всех газетах. Вы же не думаете, что он сунется в такую западню?

– В газетах подробно об этом ещё не сообщалось. Здесь дали несколько строк, да в Бриджпорте и Нью-Хейвене сообщили на первой полосе, но эта история не из тех, что становятся громкой сенсацией. Та бывает, когда жертва из числа сильных мира сего. Джейн Шерман даже не видела газет.

– И все же утверждаю, что он определенно этого не сделает. Не пойдет на такой риск.

– Но мы, во всяком случае, не можем оставить без внимания такую вероятность. Нам нужна помощь из Бриджпорта, чтобы вплотную заняться этой женщиной, то есть проверить её и убедиться в её алиби.

– Проверить, действительно ли она ездила в Нью-Йорк, как утверждает.

Шеф кивнул.

– И что она делала в оставшиеся дни этого месяца. Если откровенно, мне эта сказочка про Синюю Бороду слишком отдает чертовщиной, чтобы быть подлинной. Возможно, она знает Кэмпбелла лучше, чем хочет показать – и это ещё одно основание за ней понаблюдать.

Он допил кофе и вернул крышку.

– Макфарлайн звонил?

– Нет. Пока нет.

Феллоуз снял телефонную трубку.

– Будем надеться, что за это время он успел что-нибудь выяснить.

Когда Макфарлайн наконец подошел к телефону, похоже было, что он хочет извиниться.

– Мне не хотелось заставлять вас понапрасну ждать, но это была нелегкая задача. Я все написал в заключении.

– Не заставляйте меня ждать почту, Джим. Скажите, в чем там дело.

– Да, конечно... Мне очень жаль, но должен признаться, что я просто не смог установить причину смерти. Как это обычно и бывает, причина связана с теми частями тела, которые отсутствуют. Она могла умереть от удара по голове, её могли задушить...

– Во всяком случае, это не было естественной смертью?

– По имеющейся части тела заключения сделать нельзя. У неё могла быть опухоль или что-то подобное, но скорее это был несчастный случай или убийство. Однако это могло быть и самоубийство. Точнее сказать не могу.

– А есть вообще что-нибудь, о чем вы могли бы сказать уверенно?

– Могу оценить её возраст. Приблизительно тридцать лет. И она никогда не рожала и не была беременна.

– Это вы мне уже говорили вчера вечером.

– Да. Как я уже сказал, была предпринята дилетантская попытка удалить соответствующие органы, но она не удалась. А что касается времени смерти, его очень трудно ограничить определенными рамками, но приблизительно...

– И насколько это приблизительно?

– Где-то между полуднем пятницы и вечером субботы. Это произошло где-то в течении этих тридцати часов.

Феллоуз поблагодарил и положил трубку.

– Эта женщина, – сказал он Уилксу, – была уже мертва, когда он поехал в Нью-Йорк – если Джейн сказала правду. Когда он привез её к себе домой, тело лежало в дальней спальне.

– Я и не думал, что кто-то может быть таким бесчувственным.

– Поэтому я теперь тоже думаю о нем иначе.

– Как именно?

– Мы полагали, что этот мясник – любитель перестал кромсать труп, потому что не мог больше этого вынести. Но для этого была, видимо, какая-то другая причина. Тому, кто убивает женщину, а затем едет на уикэнд в Нью-Йорк и возвращается с другой, кому хватает нервов привести эту женщину в дом, где он прячет труп, такому не станет дурно при его разделке.

– Но это не поможет нам найти его.

– Нет, но мы можем постепенно составить его образ. Узнаем, каков он.

– Вечно вы с вашими фокусами! Все эти рассуждения ничего нам не дают. Нам нужны факты, Фред, факты и даты, и это мне кое о чем напомнило. Сегодня утром я сделал ещё кое-что, о чем вам нужно доложить. Мы собрали в доме всю пыль и отослали её в Хартфорд. И я проверил все столовые приборы на отпечатки пальцев. Вы были правы, Фред. Я обнаружил на них несколько отпечатков. Они тоже отправлены в Хартфорд. Все это повез туда Кэссиди.

– А как обстоит дело с парнем из продовольственного магазина? С тем, кого видела миссис Бэнкс, когда он разговаривал с Кэмпбеллом? И что с кофром?

– Кофром занимается Эд. А ещё двое поехали по магазинам.

– А нож и пила?

– А с ними что нужно было сделать?

– Вы же уважаете факты, Сид. Ведь они где-то были куплены, верно? Кто-то продал их Кэмпбеллу. Если бы мы знали, кто и где, это нам бы помогло.

– Ладно, уже понял. Вы хотите, чтобы я освободил ваш стул.

Уилкс скомкал бумагу из-под сэндвичей, сунул в пакет из-под ланча и бросил все это в корзину для мусора по столом.

– И ещё одно, Сид. Если рассматривать вопрос чисто теоретически, то чем больше удастся узнать о преступнике, тем больше шансов его поймать.

– Тут вы мне не открыли ничего нового. Проблема, к сожалению, в том, что мы вообще ничего о нем не знаем. Только что он темноволосый, рослый, довольно стройный, хорошо одет, имеет, видимо, какие-то доходы, любитель женщин. Эти приметы можно отнести ко слишком многим, Фред.

– Мы знаем больше. Можно, например, исходить из того, что он женат и, я склонен полагать, живет где-то неподалеку.

Уилкс, похоже, заинтересовался.

– И как вы к этому пришли?

– Я думаю, что он женат, потому что воспользовался фиктивной фамилией. И живет он, конечно, не в Стокфорде, это почти наверняка. Стокфорд слишком мал, чтобы кто-то, не привлекая внимания, мог изменить фамилию и свить себе любовное гнездышко. С другой стороны, он не стал бы ездить слишком далеко, верно? Кроме того, миссис Бэнкс утверждает, что видела, как он каждый вечер появлялся в половине шестого, потом опять уезжал, а позже возвращался примерно в восемь, и опять уезжал между десятью и одиннадцатью. Знаете, как это можно объяснить? Он приезжает с работы, сделав по пути кое-какие покупки, в свое любовное гнездышко, потом едет ужинать домой, где живет постоянно, потом на остаток вечера возвращается обратно в гнездышко.

– Удивительно, как его жена могла с этим мириться.

– У него, естественно, были отговорки для таких отлучек.

– Он приезжал каждый вечер, как вы сказали. Тут любые отговорки покажутся неубедительными.

Феллоуз откусил табак.

– Я думал об этом, Сид. Возможно, он преподносил это так, будто ему нужно было поработать.

– Хреновая работа. Длинный рабочий день и никаких доходов.

– Возможно, этот парень работал на себя. Так мне, во всяком случае, представляется. Держал магазин или что-нибудь в этом роде, и говорил жене, что должен после ужина опять туда поехать и просмотреть бухгалтерские книги.

– Каждый вечер?

– Он снял дом всего на месяц. И значит мог сказать жене, что именно сейчас у него очень много работы, оставшейся после рождественских праздников. И займет она примерно месяц.

Уилкс откинулся на стуле и отсутствующим взглядом уставился на фото на стене.

– И я должен поверить, что срочный отъезд в Нью-Йорк на уикэнд тоже относится к его работе? Тогда он женат не на женщине, а на каком-то чурбане.

– Согласен; об этом я, увы, забыл.

– Вы слишком витаете в облаках, в этом ваша проблема. Нужно исходить из фактов и спуститься на грешную землю.

– Я должен представлять себе этого парня, Сид, и у нас не слишком много фактов, на которые можно опереться.

– Но вы не думаете, что исходите из ошибочных посылок? Это ведь не рассказы о Шерлоке Холмсе. Добрый старый Шерлок, заметив царапину на внутренней стороне ботинка Ватсона, методом дедукции определял, что она была нанесена ножом при попытке соскрести грязь, исходя из чего тем же методом делал вывод, что его обувью занималась супруга, и приходил к заключению, что у Ватсона невнимательная прислуга, потому он промочил ноги и вследствие этого простудился. В действительности же, скорее всего, выяснится, что он поскользнулся на тротуаре, поцарапал ботинок, и что у него вообще нет прислуги, он не женат и никогда в жизни не простужался.

Феллоуз молча жевал табак, погрузившись в свои мысли. Потом сказал:

– Посмотрим, Сид. Вы должны мне два с четвертью доллара за проигрыш в карты. Держу пари вдвое, что Джон Кэмпбелл, или как там его зовут на самом деле, живет не в Стокфорде, но и не слишком далеко от него.

Уилкс ухмыльнулся.

– Если вы ещё добавите, что он женат и владеет магазином, я принимаю пари.

– Нет, благодарю. На это я бы спорить не стал.

– А на остальное не спорю я, – ответил Уилкс, вставая.

9. ПЯТНИЦА, 15. 00 – 17. 55.

В пятницу во второй половине дня полиция Эри по просьбе Феллоуза принялась проверять всех знакомых вице-президента "Гэри хардуайр компани" Джона Кэмпбелла, а также всех мужчин, которые работали там прежде или продолжали работать. Хотя не исключалась возможность, что разыскиваемый мужчина выбрал фамилию Кэмпбелл случайно, Феллоуз скорее склонялся к тому, что выбор был сознательным. Если это так, то преступник знал, что в этой фирме работал Джон Кэмпбелл. Задачей полиции Эри было разыскать каждого из этих людей.

Перед полицией Нью-Йорка тоже была поставлена задача, и нелегкая. Они должны были проверить, не регистрировался ли некий Джон Кэмпбелл в каком-нибудь отеле вечером в пятницу 20 февраля.

В четыре часа дня прокурор Леонард Меррил совещался с Феллоузом в его кабинете. Судья Коббит Рид назначил на десять часов следующего утра судебное расследование причин смерти, и прокурор хотел знать все факты по этому делу.

– Скажите ему, что слушание нужно отложить, – сказал Феллоуз. – Мы пока ещё вообще ничего не знаем. И к завтрашнему утру у нас не будет достаточных доказательств. Что даст это слушание? Мы ведь даже не знаем, как она умерла.

– Я не могу перенести срок слушания, – возразил Меррил. Судья собрался в отпуск. Он и без того уже отложил отъезд. И вообще все это дело ему не нравится.

– Я полагаю, оно никому из нас не нравится, – Феллоуз доложил обо всем, что они предприняли и пытались предпринять.

– И вот ещё что, – сказал он. – Я не хочу, чтобы в этом деле фигурировала Джейн Шерман. Я называю вам её имя, но не предавайте его огласке.

– Как это? Я же должен сказать судье. Должен представить все дело, ничего не скрывая.

– Тогда примите меры, чтобы дело слушалось в закрытом заседании. Я не хочу, чтобы кто-нибудь о ней узнал.

Меррил покачал головой.

– С каких это пор вы заботитесь о репутации женщины, Фред? Почему вы её защищаете?

– Я использую её, как приманку.

– Он не клюнет. И вы это знаете.

– Это возможно, Лен. Всегда остается шанс. Парень, который отважился привести её в дом, где совершил убийство, отважится и ещё раз с ней увидеться, даже пустившись в бега. Такой малый не оставит женщину в покое. Это произойдет только в том случае, если он узнает, что мы о нем пронюхали.

Меррил согласился, что Феллоуз не так уж неправ.

– Ладно, сделаем, как вы хотите. Пока исключим её из игры, чего она вовсе не заслуживает, не будем предавать огласке её имя. Я поговорю с судьей.

Феллоуз улыбнулся.

– Если вы говорите о моральной стороне дела, то скажу вам, что вполне достаточно того, что она узнала, кто он такой на само деле. Большего наказания и не требуется.

– Понятно. Я же сказал, мы исключим её из игры. Но мне нужно больше фактов – намного больше. У вас же пока на руках совсем ничего нет.

– Об этом я и говорю, Лен.

Меррил поморщился.

– Если я завтра заикнусь об этом, Рид сочтет меня идиотом. Ну да ладно, я возьму с собой эти отчеты, а все остальное, что ещё поступит, привезите мне сегодня вечером домой. Нужно будет привести это в какую-то систему.

Когда прокурор вышел, Феллоуза перехватил Хилдерс, репортер "Курира". На этот час он оказался единственным газетчиком в полиции.

– Что скажете, Феллоуз? – поинтересовался он.

– Со времени последней пресс-конференции ничего нового не появилось, мистер Хилдерс.

Хилдерс оперся на стол дежурного, заняв место сержанта Гормана.

– Зовите меня просто Джон, шеф. И расслабьтесь немного. Только не говорите "ничего не появилось". Моей газете нужны новости.

– Я думал, вы поехали искать свои собственные новости, мистер Хилдерс.

– Я тут немного огляделся... Но ничего не нащупал.

– Мы тоже ещё ничего не обнаружили.

Хилдерс заговорил доверительным тоном.

– А теперь послушайте-ка меня, шеф. Это сочное дело. Некая женщина живет с неким мужчиной. Он её убивает. Поймите, тут масса материала. Это целая история, колоссальная сенсация. Ясно, что вам известны некоторые подробности, которыми вы пока не поделились с прессой. Вы исследовали улики и кое-что знаете об этой парочке. Знаете, всякие пикантные детали. Это как раз то, что нужно моей газете – взгляд сквозь замочную скважину.

– Тут вам придется искать самим. Такое в нашу задачу не входит. Мы собираем информацию о её смерти. Это все, что мы хотим знать, и только в этой части мы будем кое-что предавать огласке. – Шеф направился к двери, но потом обернулся. – А в данный момент сообщить мне нечего. – Он закрыл за собой дверь и больше не появлялся.

В пять минут шестого пришли первые новости. Позвонил Дэвид Лернер, который, одевшись в штатское, прихватил обгоревшие нож и пилу и обследовал хозяйственные магазины. Он сообщил, что нож – и пила, вероятно, тоже – были куплены в магазине Кетлера на Бишоп стрит.

– Пила могла быть куплена где угодно, – доложил он шефу. Они есть в продаже во многих магазинах, но ножи этой марки можно купить только у Кетлера. Это мне сказали в четвертом по счету магазине. А у Кетлера подтвердили. Это определенно их нож, но никто уже не помнит, когда его продали. Говорят, что никаких записей у них нет.

Феллоуз снял телефонную трубку и позвонил в магазин Кетлера. Ему ответили, что счетов не выписывают.

– Сколько стоят такие пила и нож? – спросил шеф.

– Нож – два с четвертью доллара, пила – два семьдесят пять. Вместе ровно пять долларов. Конечно, без налога на добавленную стоимость.

– Не могли бы вы проверить ваши учетные книги и поискать приход ровно в пять долларов? Может быть, мы таким образом определим покупателя.

– Мы не ведем книг, начальник.

Феллоуз поморщился.

– Тогда вот что... Ваш кассовый аппарат фиксирует все продажи, верно? Он же выбивает отдельные чеки?

Управляющий рассмеялся.

– У нас нет кассового аппарата. У нас есть ящик для денег. Утром в нем лежат двадцать долларов на сдачу, а к концу дня мы забираем все, что набралось, и вычитаем эту двадцатку, чтобы определить дневную выручку. Я могу вам назвать точную сумму выручки за любой день, но не могу выделить из неё отдельные продажи.

Феллоуз положил трубку и печально произнес:

– Весь день ждешь радостных вестей, а потом оказывается, что от них никакого проку!

Правда, следующее известие оказалось более многообещающим. Позвонил патрульный Харрис из продовольственного магазина Пека на Вильямс стрит.

– Шеф, они в пятницу, тринадцатого, обслуживали некоего Кэмпбелла. Этого парня здесь ещё нет, но он вот-вот вернется.

Для Феллоуза это был повод вырваться из кабинета.

– Задержите его. Я выезжаю, – бросил он и повесил трубку.

Маленький невзрачный магазинчик помещался на первом этаже деревянного дома, такого же унылого, как и соседние дома на той же улице. Когда Феллоуз открыл стеклянную дверь, лысый толстяк в очках и фартуке обслуживал покупательницу, недоверчиво разглядывавшую полицейского.

– Мой парнишка ещё не вернулся, – сказал мистер Пек, укладывая покупки клиентки в коричневый бумажный мешок. – Вам придется подождать.

Феллоуз открыл пакетик картофельных чипсов, и они с Харрисом трудились над ним, пока женщина не ушла. Затем положил на прилавок полдоллара и получил сдачу.

– Скажите, его фамилия Кэмпбелл? Тот Кэмпбелл, которй жил на Хейланд роад, два?

– Именно этот. Точно.

– И часто вы доставляли ему продукты?

– Только в тот раз.

– Сам мистер Кэмпбелл когда-нибудь здесь бывал?

– Нет, я бы об этом знал.

– Вы знаете всех своих покупателей?

– Во всяком случае, большинство.

– Он ростом приблизительно метр восемьдесят, стройный, лет тридцати пяти, носит светло-коричневое или темное пальто. Отправляется за покупками обычно после пяти.