Текст книги "Белая львица"

Автор книги: Хеннинг Манкелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)

Человек из Транскея
8

Мужчина, сидевший на корточках возле разбитой машины, был почти не виден. Он не шевелился, и черное его лицо едва проступало на фоне темного кузова.

Он тщательно выбрал место встречи. И пришел сюда заблаговременно, вскоре после полудня, а теперь солнце уже мало-помалу скрывалось за туманным силуэтом окраинного гетто Соуэто. Красная сухая земля пылала в лучах заката. Было 8 апреля 1992 года.

Ему пришлось проделать долгий путь, чтобы добраться до места встречи. Белый человек, который навестил его, предупредил, что надо быть там заранее. По соображениям безопасности точное время встречи ему не сообщили. Сразу после захода солнца – больше он ничего не знал.

Всего лишь двадцать шесть часов назад белый человек, назвавшийся Стюартом, появился у его дома в Нтибане. Услышав стук в дверь, он сперва подумал, что это полицейские из Умтаты, которым он зачем-то понадобился. Месяца не проходило, чтобы они сюда не наведались. Как только где-нибудь случался налет на банк или убийство, сыщики из умтатского отдела по расследованию убийств первым делом приезжали к нему. Иногда они забирали его в город на допрос. Но обыкновенно признавали его алиби, хотя в последнее время это алиби, как правило, сводилось к тому, что он пьянствовал в одном из местных баров.

Он вышел из хижины, сколоченной из ржавых листов железа, и посмотрел на пришельца, который назвался Стюартом. Человек, стоявший на ярком солнце, был ему незнаком.

Виктор Мабаша сразу смекнул, что он лжет. Имя у него может быть какое угодно, только не Стюарт. Хотя он говорил по-английски, произношение выдавало бура. А буры не носят имя Стюарт.

Этот Стюарт явился после полудня. Виктор Мабаша спал, когда в дверь постучали. Он не спеша встал, натянул штаны и открыл. Привык уже, что с серьезными делами к нему не приходят. Обычно заходили кредиторы. Или кто-нибудь, наивно полагавший, что у него можно занять денег. Ну и еще полицейские. Но эти в дверь не стучали, а колотили. Если не вышибали ее.

Человеку, назвавшемуся Стюартом, было лет пятьдесят. Костюм на нем сидел плохо, физиономия потная. Машину он припарковал через дорогу, под баобабом. Виктор заметил, что номер трансваальский. И мельком удивился: надо же, не поленился из такой дали приехать к нему в Транскей. Зачем бы это?

Заходить в дом Стюарт не стал. Просто протянул Виктору конверт и сказал, что кое-кто хочет завтра встретиться с ним по важному делу на окраине Соуэто.

– Все, что нужно, узнаешь из письма, – добавил он.

Стайка полуголых ребятишек играла возле хижины с мятым автомобильным колпаком. Виктор шуганул их. Ребятишки разбежались.

– Кто? – спросил Виктор.

Он не доверял белым. И прежде всего таким, которые толком не умели врать да еще воображали, что отдадут конверт, и дело с концом.

– Я не могу сказать, – ответил Стюарт.

– Мало ли кто хочет со мной встретиться, – обронил Виктор. – Вопрос в том, хочу ли этого я.

– Все в конверте, – повторил Стюарт.

Виктор взял у него толстый коричневый конверт. И сразу нащупал пачку денег. Соблазнительно и тревожно. Деньги ему нужны. Но за что он их получил, неизвестно. И это его беспокоило. Совершенно ни к чему впутываться в историю, о которой ничего не знаешь.

Стюарт утер потное лицо и лысину мокрым платком.

– Там карта. Место встречи обозначено. Неподалеку от Соуэто. Ты не забыл тамошние места?

– Все меняется, – ответил Виктор. – Я помню Соуэто восьмилетней давности. Но как там теперь – не знаю.

– Это не в самом Соуэто, – продолжал Стюарт. – Место встречи у боковой дороги, которая ведет к автостраде на Йоханнесбург. Там все по-старому. Чтобы не опоздать, надо выехать завтра рано утром.

– Кто хочет со мной встретиться? – опять спросил Виктор.

– Он предпочитает не называть своего имени, – сказал Стюарт. – Завтра ты увидишь его.

Виктор медленно покачал головой и протянул ему конверт.

– Мне нужно имя, – повторил он. – Если я не узнаю имя, завтра меня там не будет. Не поеду.

Стюарт колебался. Виктор неподвижно смотрел на него. В конце концов Стюарт, кажется, понял, что Виктор не шутит. Огляделся по сторонам. Детей не видно. До ближайших соседей Виктора метров пятьдесят, такая же убогая хибара, как у него. У порога женщина толкла зерно, пыль стояла столбом. Козы искали травинки на сухой красной земле.

– Ян Клейн, – тихо сказал Стюарт. – Тебя хочет видеть Ян Клейн. Забудь, что я это говорил. Но приезжай вовремя.

Он повернулся и зашагал к машине. Виктор стоял, глядя, как он исчезает в туче пыли. Рванул с места, как ненормальный. Типичный белый, подумал Виктор, такие всегда чувствуют себя в черных кварталах неуверенно, под угрозой. Все равно что на вражеской территории. Да ведь так оно и есть.

При мысли об этом Виктор усмехнулся.

Белые – люди пугливые.

Странно, что Ян Клейн использовал такого посланца. На него это непохоже.

А может, Стюарт и тут наврал? Может, его послал вовсе не Ян Клейн? Может, кто-то другой?

Дети, игравшие колпаком, вернулись на прежнее место. Виктор вошел в хижину, зажег керосиновую лампу, сел на продавленную койку и медленно надорвал конверт.

По давней привычке он надорвал его внизу. Если там бомба, то детонатор наверняка вверху. Люди не ожидают, что в письме бомба, и вскрывают конверт как всегда.

Внутри оказалась карта, аккуратно нарисованная от руки черной тушью. Место встречи помечено красным крестиком. Виктор хорошо знал, где это. Заблудиться невозможно. Кроме карты там была пачка пятидесятирандовых купюр. Считать незачем, Виктор и без того знал, что в пачке ровно пять тысяч.

Это было все. Ни слова о том, почему Ян Клейн желает с ним встретиться.

Виктор положил конверт на земляной пол и растянулся на койке. От простынь пахло плесенью. Невидимый комар зудел над ухом. Он повернул голову и посмотрел на лампу.

Ян Клейн, думал он. Ян Клейн хочет меня видеть. Два года прошло. В тот раз он сказал, что никаких дел у нас больше не будет. А теперь хочет встретиться. Зачем?

Виктор сел на койке, взглянул на часы. Чтобы завтра попасть в Соуэто, нужно выехать из Умтаты сегодня, вечерним автобусом. Стюарт ошибся. До завтрашнего утра ждать нельзя. До Йоханнесбурга без малого девяносто миль.

Решать тут нечего. Раз взял деньги, надо ехать. У Виктора не было ни малейшего желания задолжать Яну Клейну пять тысяч рандов. Это все равно что вынести себе смертный приговор. Он прекрасно знал, что Ян Клейн расквитается за обман.

Виктор вытащил из-под койки дорожную сумку. А поскольку не знал, надолго ли уезжает и что именно хочет от него Ян Клейн, на всякий случай сунул туда несколько рубах, трусов и крепкие башмаки. Если потребуется, одежду можно купить. Затем он осторожно открыл спинку кровати. Обернутые в пластик, хорошо смазанные, там лежали два его ножа. Он вытер смазку ветошью, скинул рубаху. С крюка под потолком снял ремень с ножнами. Надел его и удовлетворенно подумал, что старые дырки годятся. Не растолстел, хотя несколько месяцев кряду, пока были деньги, только и делал, что пил пиво. Да, скоро тридцать один стукнет, а формы не потерял.

Прежде чем сунуть ножи в ножны, Виктор пощупал лезвия. Лишь слегка надавил – и пальцы мгновенно окрасились кровью. Из другого тайника в спинке кровати он достал пистолет, тоже смазанный кокосовым маслом и завернутый в пластик, девятимиллиметровый парабеллум. Сел на койку и тщательно вычистил оружие. Потом зарядил обойму специальными патронами, которые можно было купить только у одного подпольного торговца оружием в Равенморе. Две запасные обоймы завернул в рубаху и убрал в сумку. Надел кобуру, спрятал в нее пистолет. Все, можно ехать на встречу с Яном Клейном.

Немного погодя он вышел из своей хибары. Повесил на дверь ржавый амбарный замок и зашагал к автобусной остановке, которая была в нескольких километрах на дороге в Умтату.

Щурясь на красное солнце, которое быстро исчезало за Соуэто, он вспоминал тот день восемь лет назад, когда был здесь последний раз. Местный торговец заплатил ему тогда 500 рандов за ликвидацию конкурента. Как обычно, он действовал осторожно, по заранее разработанному плану. Но с самого начала что-то не заладилось. Конкурента он застрелил, но рядом случился полицейский патруль, и ему пришлось сломя голову бежать из Соуэто. С тех пор он в здешних краях не бывал.

Африканские сумерки недолги. Внезапно его объяла тьма. От шоссе, с развилки на Капстад и Порт-Элизабет, доносился шум моторов. Где-то вдали завыла полицейская сирена, и Виктор подумал, что у Яна Клейна, наверно, какое-то особенное дело, раз он решил встретиться именно с ним. Сколько таких, кто и за тысячу рандов готов выполнить любой заказ на убийство. Но Ян Клейн выдал ему аванс в пять тысяч, и вряд ли потому только, что он слыл лучшим и самым хладнокровным киллером во всей Южной Африке.

Из задумчивости его вывел рокот мотора, который как бы отделился от шума на шоссе. Вскоре блеснули фары подъезжающей машины. Он отошел поглубже в тень, достал пистолет, быстро снял его с предохранителя.

Машина остановилась. Фары осветили пыльный кустарник и груды ржавых автомобилей. Виктор Мабаша напряженно ждал в темноте.

Из машины вышел мужчина. Виктор сразу увидел, что это не Ян Клейн. Впрочем, иного он и не ожидал. Ян Клейн всегда присылал за нужными людьми кого-нибудь другого.

Виктор осторожно обогнул ржавый автомобиль, двинулся в обход, чтобы подойти к приезжему сзади. Машина остановилась как раз там, где он и рассчитывал, а он заранее отработал обходной маневр и ступал совершенно бесшумно.

Очутившись за спиной у приезжего, он приставил пистолет к его виску. Человек вздрогнул.

– Где Ян Клейн? – спросил Виктор Мабаша.

Человек осторожно повернул голову:

– Я отвезу тебя к нему.

Виктор Мабаша заметил, что он боится, и повторил вопрос:

– Где он?

– На ферме недалеко от Претории. В Хамманскраале.

Виктор тотчас понял, что это не ловушка. Однажды они с Яном Клейном уже встречались в Хамманскраале. Он сунул пистолет в кобуру.

– Ладно, тогда едем. До Хамманскрааля добрых десять миль.

Он расположился на заднем сиденье. Человек за рулем молчал. Вскоре появились огни Йоханнесбурга, который оставался южнее.

Всякий раз, очутившись в окрестностях Йоханнесбурга, Виктор чувствовал, как в нем с новой силой вспыхивает лютая ненависть к этому городу. Она постоянно преследовала его, как дикий зверь, неистребимая, снова и снова напоминавшая о том, что он хотел навсегда забыть.

Виктор Мабаша вырос в Йоханнесбурге. Отец его работал на руднике и дома бывал редко. Много лет он трудился на добыче алмазов в Кимберли, потом вкалывал на рудниках в Фервурдбурге, к северо-востоку от Йоханнесбурга. К сорока двум годам легкие у него пришли в полную негодность. Виктор Мабаша до сих пор помнил жуткий свистящий звук, с каким отец в последние месяцы своей жизни судорожно втягивал воздух, и страх, светившийся в его глазах. Все эти годы мать кое-как сводила концы с концами, стараясь прокормить девятерых детей. Жили они в трущобах, и детство запомнилось Виктору как сплошная долгая цепь унижений. Едва повзрослев, он взбунтовался против всего этого, но бунт его был бестолковым, стихийным. Он связался с шайкой молодых воров, попался с поличным, а в тюрьме белые полицейские избивали его до полусмерти. От этого Виктор еще больше ожесточился и, выйдя из тюрьмы, вернулся на улицу, к преступлениям. И в отличие от многих своих товарищей одолевал унижение собственными способами. Он не примкнул к движению африканского самосознания, которое медленно набирало силу в стране, а пошел другим путем. Хотя именно притеснения со стороны белых уродовали его жизнь, он решил, что единственный выход – поддерживать с белыми добрые отношения. Поэтому начал воровать по заказу белых торговцев краденым, а те взамен брали его под защиту. И вот однажды – Виктору тогда как раз сравнялось двадцать – ему предложили убить черного политика, который оскорбил белого коммерсанта, и обещали за это 1200 рандов; он согласился без колебаний. Ведь так он окончательно докажет белым, что стоит на их стороне. Но и отомстит им, отомстит глубочайшим презрением, о котором они даже не подозревают. Пусть считают его простаком-кафром, который знает свое место в Южной Африке. На самом же деле он ненавидит белых всеми фибрами души и выполняет их поручения только из ненависти.

Иногда он читал в газетах о своих давних приятелях: этот повешен, тот надолго сел в тюрьму – и сожалел об их судьбе, однако ни минуты не сомневался, что выбрал верный путь и не только уцелеет, но, быть может, в конечном счете сумеет выбраться из трущоб и устроить свою жизнь.

В двадцать два года он впервые встретил Яна Клейна и, хотя они были ровесники, отнесся к нему с презрительным превосходством.

Ян Клейн был фанатик. Виктор Мабаша знал, что он ненавидит черных, считает их животными, которых белым необходимо постоянно дрессировать. Ян Клейн очень рано примкнул к фашистскому Бурскому сопротивлению и уже через несколько лет занял там ведущее положение. Но политиком он не был, действовал в подполье, используя свой официальный пост в южноафриканской разведке. И действовал жестоко и беспощадно. Убить чернокожего для него было все равно что прикончить крысу.

Виктор Мабаша и ненавидел Клейна, и восхищался им. Его неколебимая убежденность в избранности буров, беспощадность и презрение к смерти импонировали Виктору. Ян Клейн словно бы всегда умел держать свои мысли и чувства под контролем. Тщетно Виктор Мабаша пытался обнаружить у него хоть какую-то слабину. Ее не было.

Дважды Ян Клейн давал Виктору Мабаше заказ на убийство. И оба раза Виктор успешно выполнил свои задачи. Ян Клейн остался доволен. Но хотя они тогда регулярно встречались, Ян Клейн никогда не подавал ему руки.

Огни Йоханнесбурга мало-помалу скрылись из виду. Поток автомобилей на шоссе в Преторию поредел. Виктор Мабаша откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Скоро он узнает, почему Ян Клейн изменил свое решение более с ним не встречаться. Против воли нервы напряглись до предела. Ян Клейн никогда бы не вызвал его без особой надобности.

Дом стоял на холме примерно в миле от Хамманс-крааля. Он был обнесен высокой оградой, и спущенные с цепи овчарки бдительно охраняли его от вторжения посторонних.

В комнате, увешанной охотничьими трофеями, в этот вечер, поджидая Виктора Мабашу, сидели двое. Шторы задернуты, прислуга отправлена домой. Двое мужчин сидели друг против друга у стола, крытого зеленым сукном. Потягивали виски и разговаривали, вполголоса, будто, несмотря ни на что, кто-то мог их подслушать.

Один из этих людей был Ян Клейн. Худой, чуть ли не изможденный, как после тяжелой болезни. Угловатое, резко очерченное лицо придавало ему сходство с настороженной птицей. Глаза серые, волосы светлые, редкие; темный костюм, белая рубашка с галстуком. Говорил он хриплым голосом, в тягучей, медлительной манере.

Собеседник являл полную ему противоположность. Франц Малан был высок ростом и грузен. Живот горой нависал поверх ремня, краснощекая физиономия лоснилась от пота. Вот такая до крайности непохожая пара ожидала в этот апрельский вечер 1992 года Виктора Мабашу.

Ян Клейн взглянул на часы:

– Через полчаса он будет здесь.

– Надеюсь, ты не ошибся, – обронил Франц Малан.

Ян Клейн вздрогнул, словно вдруг очутился под дулом пистолета.

– Я когда-нибудь ошибался? – тихо спросил он. Но в голосе прозвучала неприкрытая угроза.

Франц Малан задумчиво посмотрел на него:

– Пока нет. Просто так, подумал.

– Не о том думаешь, – сказал Ян Клейн. – Тратишь время на ненужное беспокойство. Все идет по плану.

– Надеюсь, – ответил Франц Малан. – Начальство назначит за меня награду, если что-нибудь сорвется.

Ян Клейн усмехнулся:

– Я бы в таком случае покончил с собой. Впрочем, у меня и в мыслях нет умирать. Вот отвоюем все, что потеряли за последние годы, и тогда я отойду от дел. Но не раньше.

Ян Клейн сделал головокружительную карьеру. Его бескомпромиссная ненависть ко всем, кто стремился покончить с политикой апартеида в ЮАР, была прекрасно известна только единомышленникам, люди иных взглядов о ней даже не подозревали. Многие вообще считали его самым большим придурком в Бурском сопротивлении. Те же, кто хорошо его знал, вполне отдавали себе отчет, что человек он хладнокровный, расчетливый и беспощадный, который, однако, никогда не позволял себе действовать поспешно и опрометчиво. Сам он говорил о себе как о политическом хирурге, чья задача – вырезать раковые опухоли, постоянно угрожающие здоровью буров. Лишь очень немногие знали, что он был одним из наиболее ценных сотрудников разведки.

Франц Малан уже десять с лишним лет работал в отделе безопасности южноафриканской армии. До этого он был офицером, резидентом военной разведки и руководил секретными операциями в Южной Родезии и Мозамбике. Но перенесенный в сорок четыре года инфаркт положил конец военной карьере. Однако же политические взгляды и высокая профессиональная репутация обеспечили ему незамедлительный перевод в отдел безопасности, где он выполнял самые разные задачи: подкладывал взрывные устройства в автомобили противников апартеида, организовывал террористические акты на съездах Африканского национального конгресса, ликвидировал его представителей. Малан тоже был членом Бурского сопротивления. Но, как и Ян Клейн, действовал за кулисами. Сообща они разработали план, реализация которого начиналась в этот вечер с приездом Виктора Мабаши. Много дней и ночей они во всех подробностях обсуждали свой замысел. И в итоге пришли к полному согласию, после чего изложили план тайному обществу, которое всегда именовалось просто Комитетом.

Собственно, и задание на разработку плана они получили от Комитета.

Все началось, когда Нельсон Мандела, отсидев без малого тридцать лет в тюрьме на Роббен-айленде, вышел на свободу. Ян Клейн и Франц Малан, как и другие правоверные буры, сочли это объявлением войны. Президент де Клерк предал свой народ, белых Южной Африки. Если не принять кардинальных мер, система апартеида будет уничтожена. Ряд высокопоставленных буров, в том числе Ян Клейн и Франц Малан, понимали, что свободные выборы неизбежно приведут к власти черное большинство. Для них это было равнозначно катастрофе, потому что избранный народ потеряет право властвовать в ЮАР по своему усмотрению. Они обсудили множество вариантов и наконец решили, что нужно предпринять.

Решение было принято четыре месяца назад. Встретились они тогда в этом самом доме, который принадлежал южноафриканской армии и использовался для проведения секретных совещаний. Официально ни разведка, ни военные не поддерживали контактов с подпольем. Формально они сохраняли верность действующему правительству и конституции ЮАР. Однако реальность выглядела иначе. Как и во времена всесильности «Союза братьев», Ян Клейн и Франц Малан имели контакты во всех слоях южноафриканского общества. И операция, которую они спланировали по поручению Комитета и были готовы начать, опиралась на верховное командование южноафриканской армии, на движение Инката, которое было противником АНК, а также на процветающих предпринимателей и банкиров.

Они сидели в этой самой комнате, у стола, крытого зеленым сукном, когда Ян Клейн вдруг сказал:

– Кто теперь самый важный человек в Южной Африке?

Франц Малан быстро сообразил, кого Клейн имел в виду.

– Проведем мысленный эксперимент, – продолжал Ян Клейн. – Представь себе, что он мертв. И умер не своей смертью. Иначе его бы сразу возвели в ранг святого. Нет, представь себе, что он убит.

– В черных предместьях начнутся волнения, да в таких масштабах, какие нам и не снились. Всеобщая забастовка, неразбериха. Страна окажется в еще большей внешней изоляции.

– Думай дальше. Допустим, удастся доказать, что его убил чернокожий.

– Смятение усилится. Инката и АНК открыто вступят друг с другом в войну. А мы будем спокойно сидеть сложа руки, наблюдая, как они уничтожают друг друга мотыгами, топорами и копьями.

– Верно. Теперь сделай еще один шаг. Допустим, убийца – член АНК.

– Движение превратится в хаос. Верхушка перережет друг другу глотки.

Ян Клейн энергично кивнул:

– Верно. Дальше!

Франц Малан на секунду задумался, потом продолжал:

– В конце концов черные обязательно выступят против белых. А поскольку черное политическое движение в такой ситуации будет на грани полного разброда и анархии, нам придется задействовать полицию и армию. Последует недолгая гражданская война. Если тщательно все спланировать, мы сумеем устранить всех, кто мало-мальски имеет влияние среди черных. А окружающий мир волей-неволей будет вынужден признать, что войну начали чернокожие.

Ян Клейн кивнул.

Франц Малан испытующе посмотрел на него.

– Ты серьезно? – медленно спросил он.

Ян Клейн ответил удивленным взглядом:

– Серьезно?

– Насчет его убийства?

– Разумеется, серьезно. К началу лета он будет уничтожен. Эту операцию мы назовем «Спрингбок».

– Почему «Спрингбок»?

– Все должно иметь свое название. Ты никогда не охотился на антилоп? Пораженный пулей, спрингбок перед смертью делает прыжок. Вот я и хочу, чтобы наш злейший враг тоже совершил такой прыжок.

Они засиделись до рассвета. Франц Малан не мог не отдать должное Яну Клейну: тот прекрасно все продумал. План был дерзкий, однако без ненужного риска. Когда под утро они вышли на веранду размять ноги, у Франца Малана оставалось одно-единственное возражение.

– План отличный, – сказал он. – Но по-моему, в нем все же есть одна опасность. Ты рассчитываешь, что Виктор Мабаша не станет колебаться. Не забывай, он зулус. А зулусы чем-то напоминают буров. Они хранят верность прежде всего самим себе и своим предкам, которым поклоняются. Ты возлагаешь огромную ответственность на чернокожего и доверяешь ему. Тебе известно, что их преданность и наша – вещи разные. Хотя, может быть, ты и прав. Он станет богачом, такое ему и во сне не снилось. Но как бы то ни было, весь план основан на доверии к черному.

– Могу ответить сразу, – сказал Ян Клейн. – Я полагаюсь не на одного-единственного человека. Во всяком случае, не целиком. Я полагаюсь на тебя. Но понимаю, что у каждого есть свои слабости. И потому возмещаю недостаток доверия осторожностью и перестраховкой. Это касается, понятно, и Виктора Мабаши.

– Ты полагаешься лишь на себя.

– Да. У меня ты никаких слабостей не найдешь. Виктор Мабаша, безусловно, все время будет под наблюдением. И я скажу ему об этом. Далее, он пройдет спецподготовку у одного из лучших в мире экспертов-киллеров. В случае предательства его ожидает столь медленная и мучительная смерть, что он проклянет день своего рождения. Виктор Мабаша знаком с пытками. Он поймет, чего мы от него требуем.

Через несколько часов они попрощались и разъехались в разные стороны.

Четыре месяца спустя с планом ознакомили группу заговорщиков, которые поклялись хранить молчание.

Теперь замысел вступил в стадию осуществления.

Когда машина затормозила у дома на холме, Франц Малан уже посадил собак на цепь. Виктор Мабаша терпеть не мог овчарок и оставался в машине, пока не удостоверился, что напасть они не смогут. Ян Клейн встречал его на веранде. Виктор не устоял перед соблазном протянуть руку. Но Ян Клейн, словно бы и не заметив ее, спросил, как он доехал.

– Когда ночь напролет трясешься в автобусе, успеваешь составить много вопросов, – ответил Виктор Мабаша.

– Отлично, – сказал Ян Клейн. – Ты получишь все необходимые ответы.

– Кто решает, что необходимо, а что нет?

Прежде чем Ян Клейн успел ответить, из тени вышел Франц Малан. Он тоже не подал Виктору руки.

– Идемте в дом, – сказал Ян Клейн. – Нужно многое обсудить, а времени в обрез.

– Меня зовут Франц, – представился Малан. – Подними-ка руки над головой.

Виктор не протестовал. По неписаному правилу на переговорах полагалось быть безоружным. Франц Малан забрал у него пистолет, потом осмотрел ножи.

– Их сделал африканский оружейник, – сказал Виктор Мабаша. – Незаменимы в ближнем бою и как метательное оружие.

Они вошли в дом и расположились у стола под зеленым сукном. Шофер варил на кухне кофе.

Виктор Мабаша ждал, надеясь, что белые не заметят, как он напряжен.

– Миллион рандов, – сказал Ян Клейн. – На сей раз начнем с конца. Я хочу, чтобы ты постоянно помнил, сколько мы предлагаем тебе за поручение, которое ты должен для нас выполнить.

– Миллион, – сказал Виктор Мабаша. – Может быть, это много, а может быть, и мало. Смотря по обстоятельствам. И кто такие «мы»?

– Вопросы потом, – перебил Ян Клейн. – Мы с тобой знакомы давно, и ты знаешь, что на меня можно положиться. Франц, который сидит напротив, как бы продолжение моей руки. Можешь полагаться на него так же, как на меня.

Виктор Мабаша кивнул. Понято. Игра началась. Все уверяли друг друга в собственной надежности. Но ни один не доверял никому, кроме себя.

– Мы намерены просить тебя о небольшой услуге, – повторил Ян Клейн таким тоном, будто речь шла о стакане воды. – Кто такие «мы», для тебя в данных обстоятельствах практически не имеет значения.

– Миллион рандов, – сказал Виктор Мабаша. – Допустим, это большие деньги. Думаю, вы хотите, чтоб я кого-то убил. Но тогда миллион – это слишком много. Предположим теперь, что это слишком мало, каков будет ответ тогда?

– Как, черт побери, миллиона может быть слишком мало? – злобно буркнул Франц Малан.

Ян Клейн жестом остановил его.

– Лучше скажем так: это хорошая плата за очень напряженное и краткосрочное рабочее задание, – сказал он.

– Вы хотите, чтоб я кого-то убил, – повторил Виктор Мабаша.

Прежде чем ответить, Ян Клейн долго смотрел на него. Виктору Мабаше почудилось, будто по комнате вдруг повеяло ледяным ветром.

– Совершенно верно, – медленно проговорил Ян Клейн. – Мы хотим, чтобы ты кое-кого убил.

– Кого?

– Придет время – узнаешь, – сказал Ян Клейн.

Виктор Мабаша разом встревожился. Обычно в начале игры он узнавал самое важное. Имя человека, которого нужно убрать.

– Нынешнее задание – особенное, – продолжал Ян Клейн. – Оно сопряжено с разъездами, возможно, с многомесячной подготовкой, репетициями и предельной бдительностью. Пока скажу только, что нужно устранить одного человека. Очень влиятельного.

– Южноафриканца? – спросил Виктор Мабаша.

Ян Клейн секунду помедлил, потом ответил:

– Да. Южноафриканца.

Виктор Мабаша попробовал быстренько прикинуть, кто бы это мог быть. Но пока ни малейшей ясности не было. И кто этот потный толстяк, который молча сидит в тени по другую сторону стола? Его лицо казалось Виктору смутно знакомым. Может, они встречались раньше? Но в связи с чем? Или его фотография была в какой-то газете? Он лихорадочно рылся в памяти, но ответа не нашел.

Шофер принес чашки, поставил на зеленое сукно кофейник. Пока он не вышел и не закрыл за собой дверь, никто не проронил ни слова.

– Мы хотим, чтобы дней через десять ты выехал из ЮАР, – сказал Ян Клейн. – Прямо отсюда вернешься в Нтибане и всем своим знакомым скажешь, что едешь в Ботсвану поработать у дяди, который держит в Габороне магазин скобяных товаров. Мы дадим тебе письмо с предложением работы, проштемпелеванное ботсванской почтой. Показывай это письмо как можно чаще. Через семь дней, пятнадцатого апреля, сядешь в йоханнесбургский автобус. На автостанции тебя встретят, а переночуешь ты на квартире, где получишь от меня последние инструкции. На следующий день вылетишь в Европу и направишься в Санкт-Петербург. Паспорт у тебя будет зимбабвийский, с другим именем. Имя можешь выбрать сам. На аэродроме в Петербурге тебя встретят. Оттуда вы поездом поедете в Финляндию, а из Финляндии – морем в Швецию. Там ты проведешь несколько недель. Вместе с человеком, который даст тебе самые важные инструкции. Затем – точная дата пока не установлена – вернешься в ЮАР. Ответственность за последнюю фазу операции опять возьму на себя я. Самое позднее в конце июня дело должно быть сделано. Деньги сможешь получить в любом городе мира. Сто тысяч рандов выплачиваются авансом, как только ты дашь согласие оказать нам эту небольшую услугу.

Ян Клейн умолк, испытующе глядя на него. Виктор Мабаша не верил своим ушам. Санкт-Петербург? Финляндия? Швеция? Он тщетно пытался представить себе карту Европы.

– У меня только один вопрос, – наконец сказал он. – Что все это означает?

– Только то, что мы осторожны и педантичны, – ответил Ян Клейн. – И ты должен это ценить как гарантию твоей безопасности.

– Безопасность я себе и сам обеспечу, – упрямо буркнул Виктор Мабаша. – Давайте-ка начнем сначала. Кто встретит меня в Санкт-Петербурге?

– Вероятно, тебе известно, что в последние годы в Советском Союзе произошли большие перемены, – сказал Ян Клейн. – И нас это весьма радует. Но с другой стороны, по этой причине многие дельные люди остались без работы. В том числе и офицеры секретной службы, КГБ. От них сюда потоком идут запросы, не заинтересованы ли мы в их опыте и услугах. Как правило, они на все готовы, лишь бы получить в нашей стране вид на жительство.

– Я с КГБ не работаю, – сказал Виктор Мабаша. – Я вообще ни с кем не работаю. Все, что надо, делаю сам, в одиночку.

– Совершенно верно, – согласился Ян Клейн. – Но наши друзья, которые встретят тебя в Петербурге, поделятся с тобой ценным опытом. Они большие мастера.

– А почему Швеция?

Ян Клейн пригубил кофе:

– Хороший и вполне естественный вопрос. Во-первых, это отвлекающий маневр. Хотя никто из посторонних лиц в нашей стране не знает о происходящем, поставить дымовую завесу отнюдь не мешает. Швеция – страна маленькая, незначительная, нейтральная, притом неизменно враждебно настроенная к нашему режиму. Никому в голову не придет, что ягненок схоронился в волчьей норе. Во-вторых, у наших петербургских друзей хорошие связи в Швеции. И попасть в эту страну очень просто, поскольку пограничный контроль, мягко говоря, проводится от случая к случаю, а то и вовсе отсутствует. Многие из наших русских друзей уже устроились в Швеции под вымышленными именами и, так сказать, под крышей. В-третьих, у нас есть надежные друзья, которые помогут нам снять в Швеции подходящее жилье. Но самое, пожалуй, главное – ты будешь далеко от ЮАР. Слишком многих интересует, чем заняты люди вроде меня. И вообще, любой план может раскрыться.

Виктор Мабаша покачал головой:

– Я должен знать, кого мне предстоит убить.

– Придет время – узнаешь, – повторил Ян Клейн. – Не раньше. Напоследок позволь напомнить тебе разговор, который состоялся у нас восемь лет назад. Ты сказал тогда, что убить можно кого угодно, главное – все как следует спланировать. Если убийство необходимо, его не избежит никто. А теперь я жду ответа.

В этот миг Виктор Мабаша понял, кого предстоит убить.

Мысль была ошеломительная. Но все совпадало. Твердолобая ненависть Яна Клейна к чернокожим, растущая либерализация ЮАР.