Текст книги "Белая львица"

Автор книги: Хеннинг Манкелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)

– Ничего не попишешь, – сказал Валландер. – Мне надо с тобой поговорить. Найдется минутка?

Они стояли как раз возле кабинета Бьёрка.

– Дело не терпит отлагательства, – уточнил Валландер.

Бьёрк вздохнул и открыл дверь кабинета.

Валландер изложил ситуацию, подробно рассказал о встрече с Робертом Окерблумом.

– Женщина религиозная, мать двоих детей, – подытожил Бьёрк, когда Валландер закончил. – В отсутствии с пятницы. Н-да, перспективы не радужные.

– Более чем. Дрянь дело, – сказал Валландер.

Бьёрк внимательно посмотрел на него:

– Ты подозреваешь преступление?

Валландер пожал плечами:

– Сам не знаю. Но исчезновение явно не рядовое. В этом я уверен. Вот почему надо с самого начала задействовать все ресурсы. А не занимать выжидательную позицию, как того требует обычная в таких случаях процедура.

Бьёрк кивнул:

– Согласен. Кого ты хочешь взять? Только не забывай, людей у нас некомплект, Ханссон-то на бюллетене. Ногу сломал, как нарочно!

– Мартинссона и Сведберга, – сказал Валландер. – Кстати, Сведберг отловил бычка, ну, этого, который шнырял по Е-14?

– В конце концов его изловил кто-то из крестьян, арканом, – мрачно сообщил Бьёрк. – Сведберг подвернул ногу, поскользнулся в кювете. Но он на службе.

Валландер встал:

– Я еду в Скуруп. Соберемся в полпятого и обсудим все, что у нас есть. Но ее машину надо объявить в розыск прямо сейчас.

Он положил на стол перед Бьёрком листок бумаги.

– «Тойота-королла», – прочитал Бьёрк. – Ладно, я распоряжусь.

Валландер направился в Скуруп по прибрежной дороге. А поскольку надо было поразмыслить, ехал не спеша.

Поднявшийся ветер гнал по небу рваные клочья облаков. К гавани приближался паром, наверно из Польши.

Подъехав к пляжу Моссбю, он зарулил на пустынную автостоянку и остановился у заколоченного киоска. Сидел в машине и думал о том, как в прошлом году именно к этому пляжу прибило резиновый плот с двумя трупами. А еще думал о женщине по имени Байба Лиепа, с которой познакомился в Риге. И о том, что так и не сумел забыть ее, хотя и пытался.

Год прошел, а он по-прежнему думает о ней.

Только убийства женщины ему сейчас и не хватало.

Покой, тишина – вот в чем он нуждается.

Думал Валландер и об отце, которому приспичило жениться. О краже, о пропавшей музыке. Такое чувство, словно у него отняли важную часть жизни.

Думал о своей дочери Линде, которая училась в Стокгольме, в народном университете, и с которой, как ему казалось, он мало-помалу терял контакт.

Нет, для одного раза это уже чересчур.

Валландер вышел из машины, застегнул молнию на куртке и спустился к воде. Ветер был холодный, и он озяб.

Перебрав в памяти все, что рассказал Роберт Окерблум, он опять взвесил несколько вариантов. Может, все-таки существует вполне естественное объяснение? Может, она покончила с собой? Потом вспомнил ее голос на автоответчике. Бодрый, энергичный.

Около часу дня Курт Валландер покинул пляж и поехал дальше, в Скуруп.

Вывод был однозначен и неутешителен.

Теперь он был совершенно уверен, что Луизы Окерблум нет в живых.

3

Порой Курт Валландер как бы грезил наяву, воображая себе всегда одно и то же, причем подозревал, что эти фантазии роднят его со многими людьми. Ему казалось, будто он совершит налет на банк, который повергнет в ужас весь мир. Попутно его всегда одолевало любопытство: сколько же денег обычно хранится в рядовой банковской конторе? Меньше, чем все думают? Но более чем достаточно? Как именно совершит налет, он не знал. Но фантазии о грабеже постоянно возвращались.

Комиссар улыбнулся про себя этой мысли. Но улыбка тотчас погасла, потому что он чувствовал угрызения совести.

Он был уверен, что живой они Луизу Окерблум не найдут. Пока нет ни доказательств, ни места преступления, ни жертвы. Совершенно ничего. И все же он был уверен.

Снова и снова возникала в памяти фотография девочек.

Как объяснишь то, чему нет объяснения, думал он. И как Роберт Окерблум сможет теперь молиться своему Богу, который так жестоко обманул его и этих двоих детей?

Дожидаясь сотрудника, помогавшего Луизе Окерблум в пятницу оформить сделку по недвижимости, – он отлучился к зубному, – Валландер бродил по залу Скурупского Сбербанка. Приехал он сюда четверть часа назад и уже успел побеседовать с директором, Густавом Халльдёном, с которым ему доводилось и раньше иметь дело. Без обиняков изложил ситуацию, сказал, что хочет навести кой-какие справки в связи с исчезновением одной женщины. Но попросил Халльдена соблюдать конфиденциальность.

«Мы ведь точно не знаем, произошло ли что-то серьезное».

«Понимаю, – ответил Халльден. – Вы только предполагаете, что что-то случилось».

Валландер кивнул. Так оно и есть. Но как определить границу между предположением и знанием?

Глухой голос за спиной вывел его из задумчивости:

– Вы хотели меня видеть.

Валландер обернулся:

– Заместитель директора Муберг?

Мужчина кивнул. Вопреки ожиданию он был молод, на удивление молод, Валландер почему-то думал, что заместитель директора должен быть постарше. Но прежде всего ему бросилось в глаза кое-что другое.

Одна щека у Муберга заметно опухла.

– Мне сейчас трудно говорить, – неловко ворочая языком, произнес Муберг.

Валландер не понял.

– Может, лучше подождать? – повторил Муберг. – Пока заморозка не пройдет.

– Все-таки попробуем, – сказал Валландер. – у меня, к сожалению, мало времени. Вам не слишком больно говорить?

Муберг покачал головой и жестом предложил комиссару пройти в небольшую переговорную в глубине банковского зала.

– Вот здесь мы и работали, – сказал он. – Вы сидите на том самом месте, где сидела Луиза Окерблум. Халльден сказал, вы хотели поговорить о ней. Она пропала?

– Нам заявили о ее исчезновении, – сказал Валландер. – Но может быть, она просто поехала к родственникам и забыла предупредить домашних.

По распухшему лицу заместителя директора Муберга было заметно, что оговорку Валландера он воспринял весьма скептически. Вполне естественно, подумал комиссар. Если человек исчез – значит исчез совсем. Нельзя исчезнуть наполовину.

Муберг взял со стола графин, налил стакан воды, выпил и спросил:

– О чем вы хотите узнать?

– Обо всем, что происходило в пятницу во второй половине дня, – сказал комиссар. – Как можно подробнее. По минутам – что именно она говорила, что делала. Еще мне нужны фамилии людей, купивших дом, и фамилия продавца, на случай, если понадобятся их показания. Вы давно знакомы с Луизой Окерблум?

– Неоднократно встречались по делам, – ответил Муберг. – Четыре сделки по недвижимости оформили.

– Расскажите про пятницу.

Муберг вытащил из внутреннего кармана пиджака ежедневник.

– Встреча была назначена на четверть третьего. Луиза пришла на несколько минут раньше, и мы немножко поговорили о погоде.

– Она не показалась вам напряженной или обеспокоенной? – спросил комиссар.

Муберг задумался, потом ответил:

– Нет. Напротив, она казалась веселой. Раньше я считал ее сухой и чопорной. Но в эту пятницу она была совсем другая.

Валландер кивнул: дескать, продолжайте.

– Потом пришли клиенты, молодые супруги по фамилии Нильсон. И продавец, распорядитель наследства в Сёвде. Мы устроились здесь и, как положено, оформили сделку. Обычная процедура. Все бумаги были в полном порядке. Справки о внесении записей в поземельную книгу, ипотечные акты, ссудные договоры, кассовые чеки. Все прошло как по маслу, очень быстро. После чего мы распрощались. Кажется, еще пожелали друг другу хорошо провести выходные. Я точно не помню.

– Луиза Окерблум спешила? – спросил Валландер.

Муберг опять задумался:

– Может быть. Может быть, и спешила. Но я в этом не уверен. Зато я совершенно уверен в другом.

– В чем же?

– Она не сразу пошла к своей машине.

Муберг показал на окно, выходившее на небольшую автостоянку:

– Это автостоянка для наших клиентов. Я видел, как она припарковала там машину. Но уехала она только минут через пятнадцать после того, как вышла из банка. Я сам видел, потому что сидел здесь, говорил по телефону. Помнится, когда она подошла к машине, в руках у нее была сумка. Кроме портфеля с бумагами.

– Сумка? Как она выглядела?

Муберг пожал плечами. Валландер отметил, что заморозка потихоньку отходит.

– Ну, как выглядит сумка. По-моему, она была бумажная. Не пластиковая.

– А потом Луиза Окерблум уехала?

– Сперва позвонила из машины по телефону.

Мужу, подумал Валландер. Пока все совпадает.

– Было самое начало четвертого, – продолжал Муберг. – В половине четвертого мне предстояла другая встреча, нужно было подготовиться. А телефонный разговор у меня затянулся.

– Вы видели, как она уехала?

– К тому времени я уже ушел к себе.

– Стало быть, последнее, что вы видели, это как она говорила по телефону?

Муберг кивнул.

– Какая у нее машина?

– Я не очень разбираюсь в марках, – ответил Муберг. – По цвету черная. Или темно-синяя.

Валландер захлопнул блокнот.

– Если что-нибудь припомните, будьте добры, сразу сообщите, – сказал он.– Здесь любая мелочь важна.

Записав фамилии и телефоны покупателей и продавца, Валландер попрощался. Вышел через парадную дверь и остановился на площади.

Бумажная сумка, думал он. Наверно, из кондитерской. А ведь неподалеку, на улице, параллельной железной дороге, есть кондитерская. Он пересек площадь, потом свернул налево.

Как выяснилось, девушка-продавщица работала и в пятницу. Но Луизу Окерблум по фотографии не опознала.

– Тут есть еще одна булочная, – сказала она.

– Где именно?

Девушка объяснила. Судя по всему, булочная расположена так же близко от банка, как и эта кондитерская. Валландер поблагодарил и вышел на улицу. Булочную он разыскал слева от площади и едва открыл дверь, как пожилая женщина за прилавком спросила, что ему угодно. Комиссар протянул ей фотографию и представился.

– Вдруг вы ее узнаете, – сказал он. – Возможно, она заходила к вам что-то купить в пятницу, в самом начале четвертого.

Женщина сходила за очками, потом взглянула на фотографию.

– Что-нибудь случилось? – полюбопытствовала она.– Кто это?

– Вы только скажите, знакома она вам или нет, – мягко сказал Валландер.

Женщина кивнула:

– Я помню ее. По-моему, она покупала пирожные. Да, точно. Наполеоны. И хлеб.

Валландер немного подумал, потом спросил:

– Сколько пирожных?

– Четыре. Я еще хотела упаковать их в коробку. Но она сказала, что можно просто положить в пакет. Спешила, видать.

Валландер кивнул.

– Вы видели, куда она пошла от вас?

– Нет. Другие покупатели ждали очереди.

– Спасибо, – сказал комиссар. – Вы очень помогли.

– А что случилось-то? – спросила булочница.

– Ничего. Наводим справки, обычное дело.

Он направился на задворки банка, где Луиза Окерблум припарковала в пятницу свою машину.

Вот и всё, ни шагу дальше, думал он. Здесь след кончается. Отсюда она поехала смотреть дом, а где он находится, мы по-прежнему не знаем; позвонила по телефону, оставила сообщение на автоответчике и уехала. Настроение у нее было хорошее, в пакете лежали пирожные, и к пяти она рассчитывала вернуться домой.

Он посмотрел на часы. Без трех минут три. Ровно трое суток назад Луиза Окерблум была именно здесь.

Валландер прошел к своей машине, припаркованной у фасада, сунул в магнитолу музыкальную кассету, одну из немногих уцелевших после кражи, и попробовал подвести итоги. Голос Пласидо Доминго наполнял салон, а он думал о четырех наполеонах, предназначенных для семьи Окерблум. Интересно, они всегда читают застольную молитву? Даже когда собираются есть пирожные? Как это вообще – верить в Бога?

Ненароком он набрел на полезную мысль. До совещания в полиции надо непременно повидать еще одного человека.

Роберт Окерблум упомянул о нем.

Как он его назвал? Пастор Туресон?

Валландер включил зажигание и отправился обратно в Истад. Вырулив на магистраль Е-14, он прибавил газу и погнал на предельно допустимой скорости. Связался по телефону с Эббой, попросил ее разыскать пастора Туресона и сообщить ему, что комиссар Валландер хочет срочно с ним повидаться. Он был уже недалеко от города, когда Эбба позвонила и сказала, что пастор Туресон сейчас в Методистской церкви и готов его принять.

– Думаю, тебе не вредно иной раз заглянуть в церковь, – заметила Эбба.

Валландеру вспомнилось, как год назад они с Байбой Лиепой несколько вечеров подряд допоздна сидели в рижской церкви. Но он ничего не сказал. При всем желании он не мог сейчас думать о Байбе.

Пастор Туресон оказался человеком средних лет, высоким, крепким, с пышной седой шевелюрой. И силой не обижен – рукопожатие прямо-таки железное.

Убранство церкви было очень скромным, и Валландер не испытывал гнетущего ощущения, которое так часто донимало его в иных храмах. Они устроились на стульях возле алтаря.

– Несколько часов назад я звонил Роберту, – сказал пастор Туресон. – Бедняга, он в полном отчаянии. Вы еще не нашли ее?

– Нет.

– Не понимаю, что могло случиться. Луиза не из тех, кто пускается в опасные авантюры.

– Иногда опасности избежать невозможно,– сказал Валландер.

– Что вы имеете в виду?

– Опасности бывают двоякого рода. Одним люди подвергают себя сами. Другим – подвергаются. Это не совсем одно и то же.

Пастор Туресон беспомощно развел руками. Тревога его казалась искренней, как и сочувствие мужу и дочерям.

– Расскажите о ней, – сказал Валландер. – Какая она была? Вы давно ее знаете? И что за семья у Окерблумов?

Пастор Туресон серьезно посмотрел на него:

– Вы спрашиваете так, будто все уже кончено.

– Дурная привычка, – извинился Валландер. – Конечно, я имею в виду: расскажите, какая она.

– Я служу пастором в этом приходе уже пять лет, – начал Туресон. – И по моему выговору вы наверняка догадались, что родом я из Гётеборга. И все это время Окерблумы являются прихожанами нашей церкви. Они оба из методистских семей и познакомились через церковь. Теперь вот и дочки их воспитываются в истинной вере. Роберт и Луиза люди прилежные. Работящие, бережливые, щедрые. Иначе не скажешь. Вообще трудно говорить о них по отдельности. Вся моя паства просто потрясена исчезновением Луизы. Вчера во время нашей общей молитвы я необычайно остро это почувствовал.

Образцовая семья. Без сучка без задоринки, подумал Валландер. Можно опросить еще тысячу людей, и все скажут одно и то же. Нет у Луизы Окерблум ни недостатков, ни слабостей. Только вот – она пропала.

Что-то здесь не так. Всё не так.

– О чем вы задумались, комиссар? – спросил пастор Туресон.

– О слабости, – отозвался Валландер. – Ведь именно слабость – один из краеугольных камней всякой религии, вы согласны? Мы верим, что Господь поможет нам преодолеть нашу слабость?

– Совершенно верно.

– Но у меня складывается впечатление, будто Луиза Окерблум никаких слабостей не имела. Ее образ настолько безупречен, что поневоле начинаешь сомневаться. Неужели правда бывают такие насквозь хорошие, добрые люди?

– Луиза действительно такая, – ответил пастор Туресон.

– Прямо ангел во плоти, а?

– Да нет. Помню, как-то раз на приходском вечере она варила кофе. И обожглась. Так я сам слышал, как она чертыхнулась.

Валландер попробовал начать сначала.

– Вы уверены, что в ее отношениях с мужем не было никакого конфликта? – спросил он.

– Абсолютно уверен, – ответил пастор.

– И другого мужчины не было?

– Конечно нет. Надеюсь, вы не станете задавать этот вопрос Роберту.

– А религиозные сомнения не могли ее одолеть?

– Нет, это совершенно исключено. Я бы знал.

– У нее могли быть причины покончить самоубийством?

– Нет.

– Ну а внезапное умопомрачение?

– С какой стати? Она человек очень и очень цельный, гармоничный.

– Большинство людей имеет свои секреты, – помолчав, сказал Валландер. – Вы можете допустить, что у Луизы Окерблум есть какой-то секрет, о котором не знает никто, даже ее муж?

Пастор Туресон покачал головой:

– Конечно, секреты есть у всех. И нередко весьма мрачные. Но я убежден, что у Луизы нет секрета, который бы вынудил ее оставить семью и устроить такой переполох.

Больше у Валландера вопросов не было.

Н-да, опять подумал он, что-то в этой идеальной картинке не так.

Он встал и поблагодарил пастора.

– Я еще побеседую с другими прихожанами. Если Луиза не вернется.

– Она обязательно вернется, – сказал пастор Туресон. – Иначе и быть не может.

В пять минут пятого Валландер вышел из Методистской церкви. Накрапывал дождь, дул пронизывающий ветер. Он поежился. Сел в машину и почувствовал, что ужасно устал. Как будто мысль о том, что две маленькие девочки лишились матери, напрочь выбила его из колеи.

В половине пятого все собрались в кабинете Бьёрка. Мартинссон, ссутулившись, сидел на диване, Сведберг прислонился к стене и, по обыкновению, рассеянно скреб лысину, словно надеясь обнаружить исчезнувшие волосы. Валландер устроился на стуле. Бьёрк, опершись на стол, разговаривал по телефону. Наконец он положил трубку и предупредил Эббу, чтобы в ближайшие полчаса их никто не беспокоил. Исключение можно сделать только для Роберта Окерблума.

– Итак, что мы имеем? – спросил Бьёрк. – С чего начнем?

– Ничего мы не имеем, – ответил Валландер.

– Сведберга и Мартинссона я проинформировал, – продолжал Бьёрк. – Ее машина объявлена в розыск. Словом, приняты все меры, предусмотренные на случай исчезновения, каковой мы полагаем серьезным.

– Не полагаем, – сказал Валландер. – Он и есть серьезный. Если бы произошел несчастный случай, нас бы уже известили. Но никаких сообщений не поступало. Значит, мы имеем дело с преступлением. Мне очень жаль, но я убежден, что ее нет в живых.

Мартинссон хотел было задать вопрос, но Валландер остановил его и коротко изложил, что успел выяснить за день. Очень важно, чтобы коллеги поняли его соображения и пришли к тому же выводу: такой человек, как Луиза Окерблум, добровольно семью не оставит.

Кто-то или что-то не позволило ей вернуться домой к пяти часам.

– Спору нет, история запутанная, – подытожил Бьёрк, когда Валландер закончил.

– Риелторская контора, независимая церковь, семья, – сказал Мартинссон. – Может, она не выдержала такой нагрузки? Купила пирожные, поехала домой. А потом вдруг развернулась и двинула в Копенгаген.

– Надо разыскать машину, – сказал Сведберг. – Без машины мы ничего не найдем.

– Первым делом надо разыскать дом, который она хотела посмотреть, – вставил Валландер.– Роберт Окерблум не звонил?

Никаких телефонных сообщений пока вообще не поступало.

– Если она вправду поехала смотреть дом где-то в окрестностях Крагехольма, можно бы проследить ее маршрут, и тогда мы, наверно, найдем ее или хотя бы то место, где след кончается.

– Петерс с Нуреном объехали все малые дороги вокруг Крагехольма, – сказал Бьёрк. – Но «тойоты-короллы» не нашли. Зато обнаружили краденый грузовик.

Валландер достал из кармана кассету автоответчика. Хоть и не сразу, но все-таки удалось разыскать подходящий магнитофон. Все склонились над столом, слушая голос Луизы Окерблум.

– Надо хорошенько проанализировать запись, – сказал Валландер. – Честно говоря, я не представляю себе, что техники могли бы там обнаружить. Но на всякий случай.

– Ясно одно, – заметил Мартинссон. – Когда звонила, она была не испугана, не встревожена, не озабочена, не в беде и не в отчаянии.

– Выходит, что-то случилось, – сказал Валландер. – Между тремя и пятью часами. Где-то в округе, между Скурупом, Крагехольмом и Истадом. Ровно трое суток назад.

– Как она была одета? – спросил Бьёрк.

Тут только Валландер сообразил, что забыл задать ее мужу этот простейший вопрос. Он так и сказал.

– Все-таки, по-моему, найдется совершенно естественное объяснение, – задумчиво проговорил Мартинссон. – Ты же сам сказал, Курт, она не из тех, кто исчезает по своей воле. А разбойные нападения и убийства как-никак по-прежнему редкость. Думаю, нужно действовать как обычно. И не впадать в истерику.

– При чем тут истерика! – Валландер почувствовал, что злится. – Я вполне отвечаю за свои слова. По-моему, выводы говорят сами за себя.

Бьёрк хотел было вмешаться, но в эту минуту зазвонил телефон.

– Я же сказал, чтобы нас не беспокоили, – проворчал Бьёрк.

Валландер поспешно накрыл трубку рукой:

– Наверно, это Роберт Окерблум. Пожалуй, я все-таки с ним поговорю, а?

Он снял трубку и назвался.

– Это Роберт Окерблум. Вы нашли Луизу?

– Нет, – ответил Валландер. – Пока нет.

– Вдова только что звонила. Я набросал план. Поеду сам посмотрю.

Валландер на минуту задумался:

– Поедемте вместе. Так будет лучше. Я сейчас. Можете скопировать план в нескольких экземплярах? Скажем, в пяти?

– Да, конечно, – ответил Роберт Окерблум.

Искренне религиозные люди, подумал Валландер, как правило, законопослушны и исполнительны. Ведь никто бы не помешал Роберту Окерблуму отправиться на поиски жены в одиночку.

Валландер грохнул трубку на рычаг.

– Насчет дома выяснилось. И карта есть. Берем пока две машины. Роберт Окерблум поедет с нами. Со мной.

– Может, прихватим несколько патрульных машин? – предложил Мартинссон.

– Тогда придется ехать колонной, – сказал Валландер. – Сперва надо взглянуть на карту и прикинуть план операции. А уж тогда задействовать все ресурсы.

– Звони мне, если что, – сказал Бьёрк. – Сюда или домой.

Валландер чуть не бегом поспешил по коридору. Время не ждет. Он должен знать, куда ведет след. Может быть, это тупик, а может быть, где-то там они найдут Луизу Окерблум.

Прямо на капоте валландеровского автомобиля они разложили карту, которую Роберт Окерблум набросал по телефонному описанию. Сведберг насухо вытер капот носовым платком – недавно прошел сильный дождь.

– Е-14, – сказал Сведберг. – До поворота на Катслёсу и Кадешё. Потом налево в сторону Кникарпа, потом направо, еще раз налево и там искать проселок.

– Погоди, – сказал Валландер. – Если ехать из Скурупа, то по какой дороге?

Они прикинули несколько вариантов, и Валландер, посовещавшись с коллегами, обратился к Роберту Окерблуму:

– Вы-то как думаете?

– Думаю, Луиза бы выбрала какую-нибудь из боковых дорог, – без колебания ответил тот. – Она не любила Е-14, там слишком большое движение. Думаю, она бы поехала через Сванехольм и Бродду.

– Даже если спешила? Даже если хотела к пяти успеть домой?

– Даже тогда, – сказал Роберт Окерблум.

– Стало быть, вы так и езжайте, – сказал Валландер Мартинссону и Сведбергу. – А мы двинем прямо к усадьбе. В случае чего созвонимся.

Они выехали из Истада. Мартинссона и Сведберга, которым предстоял более долгий путь, Валландер пропустил вперед. Роберт Окерблум смотрел в пространство перед собой. Валландер искоса поглядывал на него и заметил, что он все время нервно трет руки, будто не знает, куда их девать.

Валландер и сам чувствовал, что нервы на пределе. Но что, собственно, они могут там найти?

У поворота на Кадешё он притормозил, пропуская грузовик, и вспомнил, что года два назад ему довелось побывать на этой дороге, когда в одной из уединенных здешних усадеб были убиты хозяева – двое пожилых людей. При мысли об этом он вздрогнул и, как всегда, подумал о своем коллеге Рюдберге, скончавшемся год назад. Всякий раз, сталкиваясь с необычным преступлением, Валландер с грустью сознавал, как ему недостает опыта и совета старшего товарища.

Что творится в стране, думал он. Куда подевались давнишние воры и мошенники? Откуда берется столько жестокости?

Карта лежала возле рычага скоростей.

– Мы правильно едем? – спросил он, чтобы нарушить молчание.

– Да, – ответил Роберт Окерблум, не отрывая взгляда от дороги. – Поднимемся на следующий холм и свернем налево.

Машина въехала в Крагехольмский лес. Слева за деревьями поблескивало озеро. Валландер сбросил скорость, высматривая поворот.

Но углядел поворот Роберт Окерблум, когда они уже проехали мимо. Валландер дал задний ход и остановился.

– Посидите в машине, – сказал он. – Я просто хочу осмотреться.

Съезд на проселок почти сплошь зарос травой. Валландер присел на корточки и заметил слабые отпечатки автомобильных протекторов. Роберт Окерблум сверлил его взглядом.

Комиссар вернулся к машине и позвонил Мартинссону и Сведбергу. Они как раз добрались до Скурупа.

– Мы у съезда, – сказал Валландер. – Вы тут поосторожнее, не повредите колесный след.

– Ясно, – ответил Сведберг. – Выезжаем к вам.

В объезд найденных следов Валландер осторожно свернул на проселок.

Две машины, думал он. Или одна, проехавшая туда и обратно.

Автомобиль медленно полз по мокрому скверному проселку. Нужный дом будет примерно в километре от поворота. Глянув на карту, Валландер с удивлением отметил, что усадьба называется «Уединение».

Через три километра дорога кончилась. Роберт Окерблум озадаченно посмотрел на карту, потом на Валландера.

– Не туда свернули, – сказал Валландер. – Мы не могли прозевать дом. Он стоит возле самой дороги. Надо возвращаться.

Проехав по главной дороге еще метров пятьсот, они обнаружили следующий поворот. Валландер опять вышел из машины и осмотрел съезд. На сей раз колесных следов было много, и разных. Сам проселок тоже казался более ухоженным, и ездили по нему, видимо, чаще.

Однако нужный дом они и здесь не нашли. Видели за деревьями какую-то усадьбу, но проехали мимо, потому что она совершенно не подходила под описание. Через четыре километра Валландер остановил машину.

– Телефон вдовы Валлин у вас с собой? – спросил он. – У меня сильное подозрение, что эта дама плохо ориентируется на местности.

Роберт Окерблум кивнул и вытащил из внутреннего кармана записную книжку. Между страниц Валландер заметил закладку в виде ангела.

– Звоните ей. Скажите, что заблудились. Пусть объяснит дорогу еще раз.

Ответа пришлось ждать довольно долго, наконец г-жа Валлин сняла трубку.

Комиссар оказался прав: она и вправду не могла точно сказать, сколько километров нужно проехать до поворота.

– Пусть назовет какой-нибудь ориентир, – сказал Валландер. – Наверняка ведь есть броская примета, которую невозможно пропустить. Иначе придется послать машину и везти ее сюда.

Валландер не стал включать громкую связь и вникать в переговоры Окерблума с вдовой Валлин. Наконец тот отложил трубку и сказал:

– Дуб, разбитый молнией. Повернуть надо прямо перед ним.

Они поехали дальше и через два километра увидели дуб с расщепленным стволом. Нашелся там и проселок, уходивший направо. Валландер связался с коллегами, объяснил им дорогу. Затем в третий раз вышел из машины и поискал следы протекторов. К его удивлению, следов не было вовсе – похоже, в последнее время здесь вообще никто не проезжал. Конечно, это еще ничего не значит – возможно, следы смыло дождем. И все-таки он почувствовал что-то вроде разочарования.

Дом находился там, где ему и полагалось быть: возле дороги, в километре от поворота. Они остановились, вышли из машины. Заморосил дождь, шквалами налетал резкий ветер.

Внезапно Роберт Окерблум бегом бросился к дому, громко выкрикивая имя жены. Валландер остался у машины. Все произошло так быстро, что он просто остолбенел. Только когда Окерблум исчез за углом, комиссар устремился вдогонку.

Машины здесь нет, думал он на бегу. Значит, нет и Луизы Окерблум.

Он нагнал Роберта в ту самую минуту, когда тот собирался запустить в окно обломком кирпича. Валландер схватил его за плечо:

– Не надо.

– А если она в доме?!

– Вы же сами сказали, что ключей у нее не было. Бросьте кирпич, лучше поищем незапертую дверь. Но я уже теперь могу сказать, что Луизы здесь нет.

Роберт Окерблум вдруг как подкошенный рухнул на траву.

– Где она? Что с ней случилось?

У Валландера перехватило горло. Он не знал, что ответить. В конце концов взял Роберта Окерблума за руку, помог встать.

– Нельзя сидеть на земле, еще заболеете. Давайте-ка обойдем вокруг дома и как следует все осмотрим.

Двери оказались заперты. Штор на окнах не было, и, заглянув внутрь, они увидели пустые комнаты. Мартинссон и Сведберг подъехали, когда уже не оставалось сомнений, что искать здесь бесполезно.

– Пусто, – сказал Валландер и незаметно для Роберта Окерблума приложил палец к губам.

Он не хотел, чтобы Сведберг и Мартинссон задавали вопросы.

Не хотел говорить, что Луиза Окерблум, скорее всего, вообще не добралась до этой усадьбы.

– У нас тоже пусто, – сказал Мартинссон. – Ни машины не нашли, ни каких-либо следов.

Комиссар посмотрел на часы. Десять минут седьмого. Он повернулся к Роберту Окерблуму и попробовал улыбнуться.

– Думаю, самое разумное для вас – поехать домой к дочкам. Сведберг вас отвезет. А мы продолжим поиски. Постарайтесь не нервничать. Она обязательно найдется.

– Ее нет в живых, – прошептал Роберт Окерблум. – Ее нет в живых, она никогда не вернется.

Полицейские молчали.

– Нет, – наконец сказал Валландер. – У нас нет оснований думать, что дело обстоит так скверно. Сейчас Сведберг отвезет вас домой. Позднее я с вами свяжусь, даю слово.

Сведберг и Роберт Окерблум уехали.

– Ну, теперь можно поработать всерьез, – решительно произнес Валландер, чувствуя, какая тревога скопилась в душе.

Они с Мартинссоном сели в машину; Валландер первым делом позвонил Бьёрку и попросил направить весь наличный персонал и машины к разбитому дубу. Мартинссон тем временем прикидывал, как с максимальной быстротой и эффективностью прочесать все дороги вокруг усадьбы. Для этого понадобятся подробные карты, и Валландер попросил Бьёрка обеспечить ими людей.

– Искать будем, пока не стемнеет, – сказал комиссар. – Если сегодня ничего не найдем, завтра на рассвете продолжим. Ты на всякий случай свяжись с военными. Тогда мы прочешем тут каждую травинку.

– Собаки, – сказал Мартинссон. – Собаки нужны прямо сейчас.

Бьёрк обещал приехать и взять на себя руководство операцией.

Мартинссон и Валландер посмотрели друг на друга.

– Подведем итоги, – сказал комиссар. – Какие у тебя соображения?

– Она сюда не доехала, – ответил Мартинссон. – Может, она где-то поблизости, а может, и очень далеко. Что случилось, я не знаю. Сейчас главное – найти машину. Поэтому правильно будет начать поиски здесь. Кстати, кто-то вполне мог видеть машину. Надо опросить местных жителей. Завтра Бьёрк проведет пресс-конференцию. Нужно намекнуть журналистам, что мы очень серьезно относимся к этому исчезновению.

– Что же могло случиться? – сказал Валландер.

– То, о чем нам меньше всего хочется думать,– отозвался Мартинссон.

Дождь барабанил по стеклам и крыше.

– Чертовщина какая-то, – буркнул Валландер.

– Угу, именно чертовщина.

Около полуночи усталые и промокшие полицейские собрались во дворе дома, до которого Луиза Окерблум, судя по всему, так и не доехала. Ни темно-синей «тойоты», ни Луизы Окерблум они не нашли. Единственная примечательная находка – два лосиных трупа, обнаруженные собаками. Вдобавок по пути к месту сбора одна из полицейских машин едва не врезалась в «мерседес», который на бешеной скорости вылетел ей навстречу с проселка.

Бьёрк поблагодарил всех за работу. Он уже посовещался с Валландером и распустил усталых сотрудников по домам, предупредив, что в шесть утра поиски будут продолжены.