Текст книги "Белая львица"

Автор книги: Хеннинг Манкелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

Валландер уезжал в Истад последним. Из машины он позвонил Роберту Окерблуму и сказал, что новостей, увы, нет. Хотя время было позднее, Роберт Окерблум попросил комиссара заехать к нему домой, где он остался теперь один с дочерьми.

Еще Валландер позвонил сестре в Стокгольм. Ведь Кристина – полуночница, наверняка не спит. Услышав, что отец надумал жениться на уборщице, сестра расхохоталась, чем несказанно удивила комиссара, но обещала в начале мая приехать в Сконе.

Валландер облегченно вздохнул, сунул телефон в гнездо и поехал в Истад. Потоки дождя хлестали в лобовое стекло.

В городе он без труда отыскал дом Роберта Окерблума. Обыкновенный дом на одну семью, каких тысячи. В нижнем этаже горел свет.

Прежде чем выйти из автомобиля, комиссар откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

Она туда не доехала, думал он.

Что случилось по дороге?

Что-то в этой истории не так. Я ничего не понимаю.

4

Будильник возле кровати зазвонил без четверти пять.

Курт Валландер со стоном накрыл голову подушкой.

Я слишком мало сплю, уныло подумал он. Ну почему я не могу, как другие, придя домой, начисто забыть о работе?

Лежа в постели, он вспомнил вчерашний вечер и свой недолгий визит к Роберту Окерблуму. Какая мука – видеть мольбу в его глазах и говорить, что его жену найти не удалось. При первой возможности Валландер поспешил уйти и по дороге домой чувствовал себя прескверно. До трех не мог заснуть, хотя вымотался до предела.

Необходимо найти ее, думал он. И как можно скорее. Живую или мертвую. Найти, во что бы то ни стало.

Он договорился с Робертом Окерблумом, что утром, как только возобновятся поиски, заедет к нему. Нужно тщательно просмотреть личные вещи Луизы, разобраться, что она за человек. В глубине души комиссара ни на миг не оставляла мысль, что в ее исчезновении есть нечто более чем странное. У большинства исчезновений были характерные общие черты. Этот же случай чем-то неуловимо отличался от всех, с какими Валландер сталкивался раньше, и он хотел выяснить, в чем это отличие.

Комиссар заставил себя выбраться из-под одеяла, сварил кофе, включил радио. Чертыхнулся, вспомнив об ограблении, и подумал, что сейчас ни у кого нет времени заняться этим расследованием.

Он принял душ, оделся, выпил кофе. Взгляд в окно отнюдь не поднял ему настроение. По-прежнему лил дождь, а ветер еще усилился. Паршивая погода – для поисковой операции хуже не придумаешь. Весь день усталые, раздраженные полицейские, унылые собаки и злющие солдаты из армейской части будут прочесывать поля и леса вокруг Крагехольма. Впрочем, этим займется Бьёрк. А сам он должен просмотреть вещи Луизы Окерблум.

Валландер сел в машину и поехал к разбитому дубу. Бьёрк был уже там, нервно расхаживал взад-вперед по обочине.

– Ну и погодка, – сказал он. – Когда надо кого-то искать, как нарочно, всегда льет дождь.

– Н-да, странная штука, – согласился Валландер.

– Я переговорил с подполковником Хернбергом, – продолжал Бьёрк. – К семи он пришлет два автобуса с солдатами. Но я думаю, начать можно прямо сейчас. Мартинссон все подготовил.

Валландер удовлетворенно кивнул. Кто-кто, а Мартинссон умел организовать поисковую операцию.

– В десять состоится пресс-конференция, – сообщил Бьёрк. – Тебе бы тоже не грех поучаствовать. К тому времени нам надо иметь ее фотографию.

Валландер отдал ему снимок, который был у него в кармане.

– Хорошенькая девочка, – сказал Бьёрк, взглянув на портрет. – Надеюсь, мы найдем ее живой. Фотография похожа?

– Муж говорит, что да.

Бьёрк достал из кармана плаща пластиковый конверт и спрятал туда снимок.

– Я поеду к ним домой, – сказал Валландер. – Думаю, там от меня будет больше пользы.

Бьёрк кивнул, но когда Валландер шагнул было к своей машине, вдруг остановил его, тронув за плечо:

– Как ты думаешь? Она мертва? Стала жертвой преступления?

– Скорей всего, да, – ответил Валландер. – Если не лежит где-нибудь раненая. Но это маловероятно.

– Да, плохо дело, – сказал Бьёрк. – Очень плохо.

Валландер поехал обратно в Истад. Море было серое, с белыми барашками.

В доме на Окарвеген его встретили Роберт Окерблум и две серьезные маленькие девочки.

– Я сказал им, что вы из полиции. Они понимают, что мама пропала и вы ее ищете.

Валландер кивнул и попробовал улыбнуться, хотя в горле стоял комок.

– Меня зовут Курт. А вас как? – спросил он.

– Мария и Магдалена, – по очереди ответили девочки.

– Красивые имена, – сказал Валландер. – А мою дочку зовут Линда.

– Сегодня они побудут у моей сестры, – сказал Роберт Окерблум. – Она сейчас приедет за ними. Выпьете чаю?

– С удовольствием.

Валландер повесил куртку на вешалку, снял ботинки и прошел на кухню. Девочки стояли в дверях и смотрели на него.

Откуда начать? – думал комиссар. И поймет ли он, что я должен открыть все ящики, перелистать все ее бумаги?

Девочек увезли, Валландер пил чай.

– В десять состоится пресс-конференция, – сказал он. – Это означает, что мы официально объявим об исчезновении вашей жены и попросим откликнуться всех, кто мог ее видеть. Но, как вы понимаете, еще это означает, что мы более не исключаем возможность преступления.

Валландер был готов к тому, что Роберт Окерблум сорвется и заплачет. Однако нынче утром этот бледный, осунувшийся мужчина в безупречном костюме и галстуке держал себя в руках.

– Мы должны по-прежнему верить, что все разъяснится вполне естественным образом, – продолжал комиссар. – Но учитывать нужно все возможности, без исключения.

– Я понимаю, – сказал Роберт Окерблум. – И все время понимал.

Валландер поставил чашку, поблагодарил и поднялся.

– Вы припомнили что-нибудь, о чем мне следует знать?

– Нет. Для меня все это полная загадка.

– Давайте вместе осмотрим дом. А затем – надеюсь, вы поймете меня правильно – я должен осмотреть ее одежду, ящики, все, что может иметь хоть какое-то значение.

– У нее все разложено по порядку, – ответил Роберт Окерблум.

Начали они с верхнего этажа и постепенно добрались до подвала и гаража. Как видно, Луиза Окерблум любила светлые, пастельные краски. Валландер нигде не заметил ни темных штор, ни темных скатертей. Дом дышал радостью жизни. Мебель разномастная – старые вещи вперемешку с новыми. Еще когда пил чай, он обратил внимание, что кухня оборудована всевозможной техникой. Их материальные запросы явно не отличались излишним пуританством.

– Мне бы надо ненадолго съездить в контору, – сказал Роберт Окерблум, когда они закончили обход. – Полагаю, вы не будете возражать, если я оставлю вас одного?

– Ну что ж. Приберегу вопросы до вашего возвращения. А в случае чего позвоню. Но около десяти я уеду в управление на пресс-конференцию.

– Я к тому времени вернусь, – заверил Окерблум.

Оставшись один, комиссар принялся методично осматривать дом. Начал с кухни, заглянул во все ящики и шкафы, в холодильник и морозилку.

Кое-что удивило его: в шкафу под мойкой был солидный запас спиртного, который никак не вязался с его представлением о семье Окерблум.

Из кухни Валландер перешел в гостиную, но и здесь не нашел ничего особенного. Затем он поднялся на второй этаж. В детскую заходить не стал. Сперва занялся ванной комнатой, открыл аптечку, пробежал взглядом по этикеткам, выписал в блокнот названия кой-каких Луизиных лекарств. Стал на напольные весы и скривился, увидев, где остановилась стрелка. Потом прошел в спальню. Он всегда чувствовал себя неловко, осматривая женскую одежду, – словно чей-то взгляд украдкой неодобрительно за ним наблюдал. Проверил карманы и картонки в гардеробах. Осмотрел комод с нижним бельем. Ничего необычного, ничего, что могло бы дать хоть какую-то зацепку. В конце концов он сел на край кровати и огляделся.

Ничего. Совершенно ничего.

Валландер вздохнул и направился в соседнюю комнату, где была домашняя контора. Сел за стол и начал один за другим выдвигать ящики. Альбомы с фотографиями, связки писем. На всех снимках Луиза Окерблум улыбается или смеется.

Аккуратно сложив все обратно в ящики, он стал искать дальше. Налоговые декларации и страховые полисы, школьные аттестаты, маклерские свидетельства – ничего примечательного.

Сюрприз ждал его напоследок, в самом нижнем ящике стола. Сперва Валландер подумал, что там одна только чистая бумага. Но когда на всякий случай просунул руку на дно, пальцы нащупали какой-то металлический предмет. Он вытащил его и задумался, наморщив лоб.

Это были наручники. Причем не игрушечные, а самые настоящие, английского производства.

Он положил их перед собой на стол.

Возможно, это ничего не значит. Но они все же спрятаны. Интересно, не Роберт ли Окерблум их прибрал, если, конечно, он знал об их существовании.

Валландер задвинул ящик, а наручники сунул в карман.

Потом занялся подвальными помещениями и гаражом. На полке над небольшим верстаком – превосходно выполненные модели самолетов из бальсового дерева. Может, Роберт Окерблум когда-то мечтал стать летчиком?

Наверху зазвонил телефон. Валландер поспешил к аппарату и снял трубку.

Было уже девять утра.

– Можно попросить комиссара Валландера? – услышал он голос Мартинссона.

– Я у телефона.

– Выезжай сюда, – сказал Мартинссон. – Прямо сейчас.

Сердце у Валландера учащенно забилось.

– Вы нашли ее? – спросил он.

– Нет, не нашли, – ответил Мартинссон. – Ни ее, ни машину. Но тут поблизости загорелся дом. Вернее сказать, взорвался. Я подумал, может, здесь есть какая-то связь.

– Еду, – сказал Валландер.

Он черкнул Роберту Окерблуму записку, положил ее на кухонный стол.

Всю дорогу до Крагехольма он пытался понять, о чем, собственно, толковал Мартинссон. Дом взорвался? Какой дом?

Пришлось объехать три припаркованных друг за другом контейнеровоза. Дождь хлестал как из ведра, «дворники» едва успевали очищать ветровое стекло.

Неподалеку от расколотого дуба дождь поутих, и над деревьями обозначился черный дымовой столб. Возле дерева ждал патрульный автомобиль. Один из полицейских сделал ему знак развернуться. Когда они съехали с главной дороги, Валландер сообразил, что это один из тех проселков, по которым он блуждал накануне, тот, где нашлось несколько автомобильных следов.

С этой дорогой было связано что-то еще, но в спешке он не мог вспомнить, что именно.

Подъехав к пожару, он вспомнил это место. Дом лежал по левую руку, с дороги его почти не было видно. Пожарные уже вовсю тушили огонь. Валландер вылез из машины, и на него сразу пахнуло жаром. Подошел Мартинссон.

– Люди? – спросил Валландер.

– Людей нет, – ответил Мартинссон. – Насколько нам известно. Так или иначе, в дом войти невозможно. Чудовищный жар. Такое впечатление, что вспыхнуло все разом. После смерти владельца дом пустует, уже около года. Один из местных крестьян приходил, он и рассказал. Наследники, видно, не могли решить, как поступить с домом – сдать его в аренду или продать.

– Рассказывай, – сказал Валландер, глядя на огромные клубы дыма.

– Я был возле главной дороги. В одной из армейских цепочек возникла какая-то задержка. И вдруг ка-ак грохнет. Будто бомба взорвалась. Первая мысль была, что где-то рядом рухнул самолет. Потом я увидел дым. И минут через пять был здесь. Все пылало. Не только жилой дом, но и сарай.

Валландер отчаянно размышлял.

– Бомба… – сказал он. – Может, утечка газа?

Мартинссон покачал головой:

– Два десятка баллонов и те так бы не грохнули. Фруктовые деревья за домом в щепки переломало. Если не вырвало с корнями. Тут определенно подложили взрывчатку.

– Вся округа кишмя кишит полицией и военными, – заметил Валландер. – Самое время устраивать пожар с убийством.

– Я тоже так подумал, – сказал Мартинссон. – Потому и решил, что здесь может быть связь.

– Какая же?

– Понятия не имею, – ответил Мартинссон.

– Выясни, кому принадлежит дом, – сказал Валландер, – и кто представляет наследников. Мне тоже сдается, что это не случайность. Где Бьёрк?

– Уехал в управление готовить пресс-конференцию. Сам знаешь, как он нервничает, когда предстоит встреча с журналистами, которые пишут всегда совсем не то, что он говорил. Но он в курсе. Сведберг ему доложил. И он знает, что ты здесь.

– Как потушат, поглядим поближе, – сказал Валландер. – А пока отряди сюда людей, пусть повнимательнее прочешут окрестности.

– Насчет Луизы Окерблум?

– В первую очередь насчет машины.

Мартинссон пошел расспросить местного крестьянина. Валландер остался, глядя на бушующий пожар.

Если связь есть, то какая? – думал он. Исчезнувшая женщина и взорванный дом. Прямо перед носом поисковиков!

Он посмотрел на часы. Без десяти десять. Жестом подозвал одного из пожарных:

– Когда я смогу тут покопаться?

– Пока горит вовсю, – сказал пожарный. – После полудня, наверное, можно будет подойти к дому.

– Ладно, – сказал Валландер. – Похоже, здорово рвануло.

– Загорелось уж точно не от спички. Ну, разве что ею подпалили сотню килограммов динамита.

Валландер поехал обратно в Истад. По дороге позвонил Эббе и попросил передать Бьёрку, что скоро будет.

И вдруг в памяти ожил забытый инцидент. Накануне вечером кто-то из патрульных полицейских жаловался, что их чуть не сбил «мерседес», на полной скорости выскочивший с проселка.

Валландер хорошо запомнил, что проселок был тот самый, возле которого стоял взорванный дом.

Чересчур много случайностей, подумал комиссар. Наверняка скоро обнаружатся улики, и все станет на свои места.

Бьёрка Валландер застал в холле полицейского управления, он нервно сновал взад-вперед.

– Не могу я привыкнуть к пресс-конференциям, – сказал Бьёрк. – А что там за пожар? Сведберг мне доложил, только выразился как-то странно. Объявил, что дом и сарай взорвались. Что он имел в виду? И о каком доме идет речь?

– Сведберг выразился совершенно корректно. Но поскольку фактически пожар не имеет касательства к пресс-конференции об исчезновении Луизы Окерблум, предлагаю обсудить его попозже. Возможно, к тому времени и информации у нас будет больше.

Бьёрк кивнул.

– Нечего тут мудрить, – сказал он. – Коротко и ясно сообщим о ее исчезновении, раздадим фотографии, обратимся к общественности. На вопросы о ходе дознания ответишь ты.

– Никакого хода дознания пока нет, – заметил Валландер. – Если б мы хоть машину ее нашли. Но у нас вообще ничего нет.

– Что-нибудь придумаешь, – отрезал Бьёрк. – Они же всю полицию с потрохами сожрут, если пронюхают, что у нас ничего нет. Не забывай.

Пресс-конференция продолжалась ровно полчаса. Кроме представителей местной прессы и радио присутствовали здешние корреспонденты «Экспрессен» и «Идаг». Но из Стокгольма никого не было.

Эти заявятся, когда мы ее найдем, подумал Валландер. При условии, что она мертва.

Открыв пресс-конференцию, Бьёрк сообщил, что пропала одна женщина, причем обстоятельства ее исчезновения вызывают у полиции серьезную тревогу, перечислил ее приметы, описал машину и раздал фотографии. Затем он поинтересовался, есть ли вопросы, кивнул Валландеру и сел. Валландер взобрался на небольшое возвышение и стал ждать.

– Как вы думаете, что случилось? – спросил репортер местного радио. Раньше Валландер его не видел. Похоже, на местном радио большая текучесть кадров.

– Мы ничего не думаем, – ответил комиссар. – Но обстоятельства заставляют нас отнестись к исчезновению Луизы Окерблум со всей серьезностью.

– Так расскажите, что это за обстоятельства, – продолжал репортер.

– Нужно отдавать себе отчет в том, – начал Валландер, – что у нас в стране большинство людей, которые иной раз исчезают, рано или поздно находятся. В двух случаях из трех все объясняется совершенно естественно. Как правило, виновата забывчивость. Но иногда есть признаки, свидетельствующие о другом. И тогда мы относимся к исчезновению всерьез.

Бьёрк поднял руку.

– Разумеется, не следует понимать эту фразу в том смысле, что полиция относится всерьез не ко всем исчезновениям, – уточнил он.

Боже милостивый, подумал Валландер.

Слова попросил репортер «Экспрессен», молодой рыжебородый парень:

– Нельзя ли немного поконкретнее. Вы не исключаете возможность преступления. Почему? Вдобавок неясно, где она исчезла и кто видел ее последним.

Валландер кивнул. Газетчик прав. По ряду важных пунктов Бьёрк высказался весьма туманно.

– Она вышла из Сберегательного банка в Скурупе в пятницу, сразу после трех. Банковский служащий видел, что в четверть четвертого она села в свою машину и уехала оттуда. Относительно этого момента мы вполне уверены. Позднее ее никто не видел. Кроме того, мы совершенно уверены, что она выбрала один из двух возможных путей. Либо поехала по Е-14 в направлении Истада. Либо через Слимминге и Рёглу в окрестности Крагехольма. Как вы слышали, Луиза Окерблум – маклер по недвижимости. Возможно, она решила посмотреть дом, который был предложен на продажу. Либо отправилась прямо домой. Нам неизвестно, какое решение она приняла.

– Что это за дом? – спросил кто-то из местных газетчиков.

– На этот вопрос я ответить не могу по причинам, связанным с дознанием, – сказал Валландер.

Пресс-конференция заглохла сама собой. Местное радио взяло интервью у Бьёрка. Валландер потолковал в коридоре с одним из местных журналистов. Оставшись один, он взял чашку кофе, прошел к себе в кабинет и позвонил на пожар. Сведберг доложил, что Мартинссон уже выделил группу поисковиков, которая займется обследованием горящей усадьбы.

– В жизни не видал такого пожара, – сказал Сведберг. – По-моему, ни одной балки не останется, все сгорит дотла.

– Я буду во второй половине дня, – сказал Валландер. – Сейчас опять поеду домой к Роберту Окерблуму. Если что, звоните туда.

– Обязательно. Что сказали газетчики?

– Ничего интересного. – Валландер положил трубку.

В ту же минуту в дверь постучали – Бьёрк.

– Ну, все прошло отлично, – сказал он. – Ни одной каверзы, вполне разумные вопросы. Остается надеяться, что они еще и напишут как мы хотим.

– Завтра надо посадить нескольких сотрудников отвечать на звонки. – Валландер даже не подумал комментировать бьёрковские замечания насчет пресс-конференции. – Когда исчезает женщина верующая, мать двоих детей, я очень опасаюсь, что звонков будет прорва, начнут названивать даже те, кто вообще ничего не видел. С благословениями и молитвами за полицию. Ну и конечно те, кто, будем надеяться, действительно может что-то сообщить.

– Глядишь, она и сама объявится.

– Ни ты, ни я в это не верим, – отозвался Валландер.

Потом он рассказал о странном пожаре. О взрыве. Бьёрк слушал и мрачнел:

– Что все это означает?

Валландер развел руками:

– Не знаю. Я еду к Роберту Окерблуму, надо продолжить разговор.

Бьёрк пошел к двери, но на пороге обернулся:

– В пять соберемся у меня, подведем итоги.

Уже собираясь выйти из кабинета, Валландер вспомнил, что забыл поручить Сведбергу одно небольшое дело. И опять позвонил на пожар:

– Помнишь, вчера вечером одна из патрульных машин чуть не столкнулась с «мерседесом»?

– Память у меня плохая, – вздохнул Сведберг.

– Разузнай подробности этого инцидента. Я сильно подозреваю, что этот «мерседес» связан с пожаром. А может быть, и с Луизой Окерблум, но не наверняка.

– Я записываю, – сказал Сведберг. – Еще что-нибудь?

– В пять совещание, здесь в управлении. – Валландер закончил разговор.

Через пятнадцать минут он опять был на кухне у Роберта Окерблума. Сидел на том же стуле, что и несколько часов назад, пил чай.

– Иной раз мешают разные неожиданности, – сказал комиссар. – Случился сильный пожар. Но теперь он под контролем.

– Понимаю, – учтиво отозвался Роберт Окерблум. – Быть полицейским наверняка очень нелегко.

Валландер смотрел на него, ощупывая в кармане наручники. Он не возлагал особых надежд на допрос, который предстояло начать.

– У меня к вам несколько вопросов, – сказал он. – Мы ведь вполне можем поговорить и здесь.

– Конечно. Задавайте ваши вопросы.

Валландер заметил, что мягкий и вместе с тем отчетливо предупредительный тон Роберта Окерблума действует ему на нервы.

– В первом вопросе я не очень-то уверен. У вашей жены есть проблемы со здоровьем?

Окерблум посмотрел на него с удивлением:

– Нет. С какой стати?

– Просто я подумал, вдруг она узнала, что у нее какое-то тяжелое заболевание. В последнее время она ходила к врачам?

– Нет. И вообще, если бы она заболела, то непременно сказала бы мне.

– Есть тяжелые болезни, о которых люди порой предпочитают не рассказывать. По крайней мере, им нужно несколько дней, чтобы собраться с духом и с мыслями. Ведь нередко больному приходится утешать того, кому он сказал о своей болезни.

Прежде чем ответить, Роберт Окерблум задумался:

– Я уверен, ничего такого не было.

Валландер кивнул и продолжал:

– А как насчет алкоголя? В этом плане у нее все в порядке?

Роберт Окерблум вздрогнул.

– Почему вы об этом спрашиваете? – помолчав, спросил он. – Ни она, ни я алкоголем не увлекаемся, в сущности в рот не берем.

– И все-таки шкаф под мойкой заставлен крепкими напитками, – сказал Валландер.

– Мы не против, когда другие выпивают. В разумных пределах, конечно. Иногда к нам приходят гости. Даже такая маленькая риелторская контора, как наша, временами устраивает так называемые презентации.

Валландер кивнул. У него не было причин не принимать этот ответ. Он достал из кармана наручники и положил их на стол, пристально наблюдая за Робертом Окерблумом.

Как он и ожидал, на лице Окерблума отразилось недоумение.

– Вы хотите задержать меня? – спросил он.

– Нет. Эти наручники я нашел в нижнем ящике левой тумбы, под пачкой писчей бумаги, в вашей конторе наверху.

– Наручники… я никогда раньше их не видел.

– Поскольку вряд ли их положили туда ваши дочери, остается допустить, что они принадлежали вашей жене, – сказал Валландер.

– Ничего не понимаю.

И вдруг Валландер понял, что Окерблум лжет. Еле заметная модуляция голоса, легкая неуверенность во взгляде. Вполне достаточно, чтобы Валландер заметил.

– Кто-нибудь другой мог положить их туда?

– Не знаю. У нас бывают только члены нашего прихода. Не считая гостей на презентациях. Но они наверх не поднимаются.

– А еще?

– Наши родители. Кое-кто из родни. Подружки девочек.

– Довольно много народу, – заметил Валландер.

– Ничего не понимаю, – повторил Роберт Окерблум.

Конечно, не понимаешь: как умудрился забыть про них и не спрятать, думал Валландер. Вопрос в другом: что они означают?

Впервые комиссар задал себе вопрос: не мог ли Роберт Окерблум убить свою жену? Но тотчас отмел эту мысль. Наручников и лжи маловато, чтобы опровергнуть все прежние его допущения.

– Вы правда не можете объяснить, что это за наручники? – переспросил Валландер. – Пожалуй, стоит напомнить вам, что закон отнюдь не запрещает держать дома наручники. Никакой лицензии на них не нужно. Не разрешается только почем зря заковывать людей.

– Вы думаете, я лгу? – спросил Роберт Окерблум.

– Я ничего не думаю. Я просто хочу знать, почему эти наручники были спрятаны в письменном столе.

– Я уже сказал, что не понимаю, как они попали в дом.

Валландер кивнул. Пока нет нужды прижимать его к стенке. До поры до времени. Может, этот брак прикрывает извращенную и даже весьма драматичную сексуальную жизнь? Может, этим в свою очередь и объясняется исчезновение Луизы Окерблум?

Валландер отодвинул чашку в знак того, что разговор окончен. Наручники он опять сунул в карман, предварительно завернув в носовой платок. Может, эксперты установят, для чего их использовали.

– Пока все. – Комиссар встал. – Как только что-нибудь выяснится, я вам сразу сообщу. А вы приготовьтесь, нынче вечером начнется тарарам, когда выйдут газеты и новости по местному радио. Но будем надеяться, конечно, что это нам поможет.

Роберт Окерблум молча кивнул.

Валландер пожал ему на прощание руку и пошел к машине. Погода снова менялась. Дождь уже только моросил, ветер стал потише. Комиссар заехал в кондитерскую Фридульфа, что возле автобусной станции, выпил кофе и съел парочку бутербродов. Было уже полпервого, когда он опять сел в машину и поехал на пожар. Припарковался у ограждения и увидел, что от дома и сарая-пристройки остались только дымящиеся руины. Но криминалистам пока рановато приниматься за дело. Он подошел поближе к очагу пожара и поговорил с брандмейстером Петером Эдлером, которого хорошо знал.

– Водой заливаем, – сказал Эдлер. – Больше ничего не сделаешь. Это что, убийство путем поджога?

– Понятия не имею, – пожал плечами Валландер. – Ты не видал Сведберга или Мартинссона?

– По-моему, они уехали обедать. В Рюдсгорд. А подполковник Хернберг увез своих промокших солдат в часть. Но они вернутся.

Валландер кивнул и отошел от брандмейстера.

Поодаль, в нескольких метрах, стоял проводник с собакой. Полицейский жевал домашний бутерброд, а собака усердно копала лапой мокрую, прокопченную землю.

Внезапно собака заскулила. Полицейский раз-другой нетерпеливо дернул поводок, потом решил глянуть, что она там отрыла.

Увидев, как он вздрогнул и выронил бутерброд, Валландер с любопытством окликнул:

– Что нашла собака?

Полицейский обернулся к нему. Он побледнел как полотно и дрожал.

Валландер подбежал и нагнулся к земле.

В грязи лежал палец.

Черный палец. Не большой и не мизинец. Но человеческий палец.

Валландеру стало очень не по себе.

Он велел проводнику немедля связаться со Сведбергом и Мартинссоном.

– Пусть быстро едут сюда. Даже если не успели дообедать. На заднем сиденье в моей машине лежит пустой пластиковый пакет. Принесешь его сюда.

Полицейский ушел.

Что же такое творится? – думал Валландер. Черный палец. Палец чернокожего человека. Отрубленный. И где? В Сконе!

Полицейский вернулся с пакетом, и Валландер соорудил над находкой импровизированный навес от дождя. Вокруг толпились пожарные, которые уже успели услышать новость.

– Надо искать в руинах останки трупа, – сказал Валландер брандмейстеру. – Кто его знает, что тут стряслось.

– Палец… – недоверчиво протянул Петер Эдлер.

Двадцать минут спустя прибыли Сведберг с Мартинссоном и бегом устремились к находке. Вместе, недоуменно, едва сдерживая дурноту, разглядывали черный палец.

Оба молчали.

В конце концов Валландер нарушил тишину:

– Ясно одно: владелец этого пальца не Луиза Окерблум.