Текст книги "Челюсти-2"

Автор книги: Хэнк Сирлз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

13

Сержант Чарли Джеппс лежал на кровати. Его налитые кровью глаза уставились в потолок. В животе бурчало, а за стенами дома слышался осточертевший шум прибоя.

Завтра, слава Богу, они возвращаются домой в Флашинг. Он надеялся, что Эмити больше никогда не увидит. Если бы не пришлось платить за аренду вонючего коттеджа вперед, они бы уехали, как только его выпустили из тюрьмы.

Джеппс срыгнул. У Москотти они выпили виски, а после того, как Халлоран высадил его у дома, он сидел в одиночестве на кухне и несколько часов глотал пиво.

Каждую ночь с момента ареста ему все труднее становилось забыть стройную поджарую фигуру Броуди.

Да еще жена мешала спать. Всю ночь она то и дело всхрапывала, а он ворочался с боку на бок.

Неожиданно она начала храпеть сильнее, напоминая дизельный двигатель. Он знал, что, если ее повернуть на бок, она затихнет, но перекладывание ее на бок было равносильно борьбе с матрацем, наполненным водой, а он слишком устал, чтобы этим заниматься.

С берега донесся шум накатывающейся волны. Он нарастал и нарастал, а потом она разбилась о песок с грохотом разрыва снаряда, как сорок лет назад. Ему этот грохот тогда не нравился, а в Эмити и подавно раздражал. Удар волны был столь сильным, что содрогался фундамент коттеджа. А потом подойдет новая волна... За ней другая... Третья...

Его жена всхрапывала. Орал ревун Эмити. Вслед за ним раздался звук ревуна на Кейп-Норт, но, слава Богу, чуть дальше. Теперь еще собака завыла на луну. Боже мой!

Он повернулся на бок, попытался уснуть и уставился в темень невидящими глазами. У него начиналась головная боль от выпитого. Проклятый виски! Нужно было пить только пиво.

Но, по крайней мере, могло выгореть дело с Москотти. Он представил, как Броуди найдут в бочке из-под нефти, лежащим в придорожной канаве. На душе стало легче.

Он начал засыпать, несмотря на ревуны, шум прибоя и храп жены, но вдруг прикованный цепью у двери пес принялся лаять.

Еще тюлень? Или бродяга?

Он прихватил пистолет 38-го калибра, электрический фонарик и вышел на проваливающееся крыльцо. Все еще полупьяный, он ударился ногой о разбитый стул, брошенный у крыльца сыном. Джеппс уронил фонарь, выругался и схватился за ногу. Потом он наклонился и стал на ощупь искать фонарь.

Позади заскрипели ступеньки, и Джеппс понял, что попался. Впервые за тридцать лет дал слабину. По привычке он встал в боевую позу и выставил пистолет, но было поздно.

Громадная дыра на конце ствола говорила о том, что к его левому уху приставлен обрез 12-го калибра, и что смерть неминуема. Сзади надвинулась длинная рука и бережно отобрала у него пистолет. Затем его толкнули вперед дулом ружья.

Гигант? Так это же тот тупица!

Он ничего не видел, но точно знал, что имеет дело с тем детиной...

Но в действительности он сам оказался тупицей.

Подталкиваемый сзади, Джеппс ступил с крыльца на песок и чуть не упал. Сзади его придержали за шиворот, и донесся запах одеколона после бритья и жидкости для полоскания рта.

– Послушай, – сказал он. – Послушай, приятель...

Он споткнулся о колючки на полпути между крыльцом и линией воды, упал на колени. Ствол ружья подтолкнул его, и он встал на ноги.

– Эй!.. – он задохнулся. Язык с трудом ворочался во рту. – Послушай, отстань...

Его сильно ударили по шее, вызвав острую боль. Он продолжал ковылять к воде, понемногу трезвея.

Вспомнилась перестрелка на Норзерн и Рузвельте много лет назад, когда он еще управлял движением транспорта. В магазине, торгующем спиртным, застукали черномазого, который накачался наркотиками и пытался ограбить кассу. Он взял в заложники продавца такого же черного, как он сам, только побольше ростом.

Из-за полицейской машины Джеппс видел, как грабитель вел перед собой заложника к станции метро. Все, в том числе жертва, знали, что сейчас произойдет. Джеппс подумывал уже о том, что с заложником можно прощаться, и целился с таким расчетом, чтоб попасть в голову бандита. Он знал, что попадет, но опасность была слишком велика и рисковать своей задницей не хотелось.

Он еще тогда подумал: "А почему продавец, зная, что его ждет, не пытается совершить героический поступок? Почему бы ему не извернуться и не попытаться вырваться, спасти жизнь?"

Теперь он знал, почему.

По своей воле с жизнью не расстаются, тем более, когда дорога каждая секунда.

Они шли по твердому мокрому песку, а в его спину упиралось ружье. Невидимая фигура безостановочно толкала его вперед. Пижамные брюки намокли, но его по-прежнему толкали все дальше в воду. Джеппс не жаловался и смиренно шел, а за ним следовал убийца.

Почему он так себя вел? Почему не сопротивлялся? Он расставался с жизнью, как приговоренный к смертной казни, которого ведут в газовую камеру, как овца на бойне или свинья, которую сейчас зарежут.

Руки и ноги едва повиновались и еле двигались. Он почувствовал, что уходит в глубину. Слышал, как за ним шлепал по воде гигант. Вот сейчас-то он и... Именно сейчас...

Джеппс вошел в воду уже по пояс, пытался удержаться на ногах от удара волн и все еще не решался повернуться и дать отпор.

Вдали показался гребень девятого вала. Очевидно, тупица понимал, что грохот прибоя покроет звук выстрела... Волна все нарастала...

Она разбилась о песок с грохотом снаряда 37-го калибра.

В его мозгу этот звук совпал с оранжевой вспышкой, которая останется с ним вечно.

* * *

Молодой гигант понаблюдал за тем, как труп скрылся в пенной воде. Он бросил пистолет полицейского в воду как можно дальше от берега, за ним швырнул и свой обрез. Потом он повернулся и вышел на берег.

Там молодой человек осенил себя крестным знамением. Он понял своего дядю и выполнил его поручение, не совершив ни единой ошибки. Потом он опустился на колени и возблагодарил Господа.

Шлепая по дюнам, он посматривал на дом, но там не светилось ни одно окно. Как он и предполагал, из-за грохота волны выстрела слышно не было. Все получилось.

Он снял мокрые брюки, чтобы не испачкать сиденье автомобиля, сел за руль "феррари" и поехал домой.

* * *

Большая Белая плыла на север на глубине в шесть морских саженей. Чувство голода то обострялось, то притуплялось. Ее потомство проявляло все больше признаков жизни. Аппетит ослабевал, когда они были особенно активны. В момент рождения ее оставит чувство голода, тогда ее дети спасутся от нес самой.

В то время, когда ее самый небольшой самец, заблокированный в правой матке, сражался со своими сестрами, ее хвостовой плавник бил по воде медленнее. Она плыла бесцельно, совсем не голодная. А когда потомство успокаивалось, она снова чувствовала голод и плыла быстрее.

Возле южного пляжа Эмити, где она недавно поживилась тюленихой, она почувствовала запах человеческой крови и повернула в ту сторону.

Когда она настигла добычу, что-то ей подсказало, что хотя мясо и свежее, но перед ней мертвое тело. Какое-то время акула таскала труп из стороны в сторону, покусывая тело.

Ее оставило чувство голода, да и труп ее не интересовал. Она продолжала путь на север, зажав тело в пасти. Через двадцать минут голод даст о себе знать.

Ее предки достигали ста футов в длину, зубы у них были в полфута длиной и пасть около шести футов. Весили они тонн пятьдесят. В те времена мир был забит свежей пищей, которую можно было употреблять, когда хотелось. За последние пятьдесят миллионов лет мало что изменилось в ее мире.

Хотя Большая Белая уступала своим предкам в размерах, она унаследовала их нервную систему, которая не была приспособлена к тому, чтобы ожидать голод и принимать меры на будущее. Поэтому через милю или две она просто выплюнула остатки трупа. И продолжала путь.

* * *

Броуди уже полчаса ходил босиком по залитому лунным светом берегу залива. Он так поступал и во времена Беды, когда все на него ополчились за то, что хотел закрыть пляжи.

В конце полуострова он нашел валун, который запомнился с прошлого раза, и присел на него. Шел прилив, и было слышно, как волны шелестят по песку. Часа через три, когда поднимется луна, здесь разбушуется прибрежная волна. Сейчас он видел маяк в той стороне в пяти милях. Но пока прилив был вялым и слабым.

Желание прийти на это место почему-то ассоциировалось с временами Беды, и он попытался разобраться в этой проблеме. Весь день он что-то хотел вспомнить, но безуспешно. Теперь Броуди опять представил себе, как наклоняется над Энди Николасом в тот момент, когда неподалеку нетерпеливо вертятся лопасти вертолета.

Что бы Энди ни пытался ему сказать, это не имело никакого отношения к флотскому шару. "А...ла". Неужели акула? Нет, смешно. Акулу убили. Если бы появилась другая, они бы уже знали об этом.

Он решил вернуться домой. Подойдя к яхте Майка "Лазер", Броуди остановился и посмотрел на свой дом. Яхта белела у пристани, и луна играла тенями. С океана потянуло прохладой. К рассвету упадет туман, и если с восходом не разойдется, начало регаты придется отложить. Эллен вряд ли это понравится после того, сколько времени она затратила на флажки.

Он обошел яхту. Никто не подтянул канаты, а на палубе осталась пробоина от столкновения во время последних гонок. Но, очевидно, ремонт не требовался. В конце концов, Майк понимал в таких вещах больше него.

Он взглянул на дом. Эллен отправилась спать еще до того, как он вышел прогуляться, и она явно еще переживала после телефонного звонка от незнакомой "шведки". Конечно, он мог легко исправить дело, рассказав ей правду: пять минут в лаборатории, обед и коктейли за оказанную ему услугу. Но он ни за что не станет объясняться. Пускай Эллен думает все, что хочет. Да и при ее недавнем поведении это будет для нее уроком.

В окне Майка потух свет.

А...ла.

Броуди устал, но чувствовал, что сразу не заснет. Он проник в дом через пристройку, вымыл ноги под мойкой на кухне, чтобы не таскать в дом песок, и отправился наверх.

В лунном свете Эллен выглядела прекрасной как королева и такой же холодной. Он тихо подошел к столу, включил ночник и достал с полки книгу. Потом, чтобы не разбудить жену, спустился в столовую, открыл банку пива и присел к столу.

Это была книга Эллиса "Об акулах", богато иллюстрированная картинками автора. Книга обошлась ему в небольшое состояние – семнадцать долларов и пятьдесят центов, да и то по сниженной цене во времена Беды. Заплатить пришлось из своего кармана, потому что муниципалитет отказался возместить ему расходы.

Книга была так хорошо издана, что он ее сохранил, хотя избавился от всего другого, что напоминало о тех страшных днях. Он стал листать страницы в поисках Большой Белой и ее изображения, выполненного автором. Когда он дошел до нужной страницы и увидел акулу, преследующую морского льва, он застыл.

Из книги посыпались газетные вырезки, в основном из "Эмити лидер". Вначале на него нападали за то, что пытался закрыть пляжи, а потом расхваливали как "человека года" за борьбу с акулой.

Прекрасно... Все замечательно. А если появилась вторая?

Где-то должна была быть вырезка из "Санди таймс".

Он перевернул несколько страниц.

"Охраняет ли Большая Белая свою территорию?" – гласил заголовок, и далее:

"Вудс-Холл, Массачусетс, 15 августа.

Доктор Гарольд Лэмсон, морской биолог, заведующий статистическим отделом океанографического института в Вудс-Холл, выступил сегодня на симпозиуме о поведении акул и сделал заявление, которое противоречит последним исследованиям относительно миграционных инстинктов Большой Белой акулы.

Исследуя этот вид акул возле Великого Рифа у Австралии, у берегов Новой Зеландии и Южной Калифорнии, мы были вынуждены посмотреть на эту проблему под иным углом зрения, заявил доктор Лэмсон.

Лэмсон сообщил, что хотя некоторые акулы уходили на одну тысячу миль от тех мест, где они впервые были замечены и маркированы, остальные, как правило, оставались вблизи тех мест, где им хватало еды. "Они редко оставляют эти места и даже, возможно, охраняют свои районы от других хищников".

Броуди положил вырезку на место.

Акула была мертва. Он сам видел, что она погибла.

Но если бы он не видел этого своими глазами, что бы он сейчас думал? За семь дней исчезли два аквалангиста, владелец катера явно поддался панике и взорвал собственную лодку. Нечто дернуло за трос зонда вертолета с такой силой, что повредило машину, и оба члена экипажа, хотя были в надувных жилетах, пропали без вести. Треска впервые вошла в гавань Эмити – в поисках убежища? Тюлени стали выползать на пляжи, несмотря на то, что там были люди и собаки, а верный дельфин, не знавший своих сородичей, неожиданно исчез. Его отогнали или сожрали? Энди Николас, в которого только что вбили уйму знании, все неожиданно забыл и поспешил всплыть. Глупость или страх?

Если бы он не видел, как погибла акула, он бы посчитал, что она вернулась.

Пиво в банке кончилось. Он с силой сжал пустую банку в кулаке. Нет, напрасно беспокоился. Акулы нет. В противном случае у него были бы сейчас доказательства.

За спиной послышался шорох. На нижних ступеньках лестницы стояла Эллен, заспанная и очень привлекательная в короткой ночной сорочке.

– Броуди?

– Да?

– Иди сейчас же спать. Прости, что я наорала на тебя.

Он вздохнул.

– Ну, я тоже был хорош.

– Что ты читаешь?

– Да так просто. – Хорошо, что она не стала настаивать.

– Броуди, – призналась она, – это все из-за той девушки. Она хорошенькая, не так ли? Я могла судить даже по голосу.

– Да, хорошенькая, но мы с ней просто вместе обедали. Она негритянка, – добавил он без всякой на то причины. – Или мулатка, не знаю.

– Расист, – улыбнулась она. – Смотри, не променяй на худшую.

Он осторожно закрыл книгу об акулах и прочих кошмарах.

Акулы не было, Акулу убили.

– Ну, мне уже повезло, – сказал он и отнес жену наверх в спальню, аккуратно положил на кровать и мирно заснул.

Часть третья

1

Броуди разбудил сердитый крик Шона, доносившийся снизу. Посмотрел на часы: 7.15 утра.

Рядом лежала Эллен, улыбаясь во сне. Сквозь просвет между занавесками на окне пробивался луч солнца, высвечивая кончик ее вздернутого носа. Он поцеловал жену, встал и подошел к окну.

Ночной туман уже рассеялся, и стало ясно, что регата состоится. То-то Эллен будет довольна, когда все это закончится.

Броуди услышал звон колоколов католического собора, напомнивший о необходимости посетить мессу. Он подумал об Энди Николасе, лежащем в больнице на противоположной стороне залива. Возможно, мальчишка парализован или умирает. Ему захотелось поехать в церковь и поставить свечу.

Глупо. Предрассудки. Броуди пошел вниз.

Он увидел книгу об акулах на обеденном столе, но мрачные мысли уже оставили его.

Акула была мертва. Кроме того, акулы не уходили из своего района. Когда убивали акулу на своей территории... безопасность была обеспечена.

Сыновья были на кухне. Он засунул книгу об акулах в книжный шкаф.

Из кухни вышел Шон и поставил его перед новой проблемой:

– Отец, он хочет взять с собой Джеки.

– Я возьму-таки с собой Джеки, – прокричал Майк из кухни. – Если ее отец разрешит и если Шон займется парусами.

У Шона дрожал голос:

– Она же весит почти тысячу фунтов! У нас не будет никаких шансов!

Броуди напомнил ему, что слово капитана – закон.

– И не забудь, что сегодня мы отпускаем Сэмми.

Он отправился вместе с мальчиком в гараж, попытался взять тюленя в охапку, но не смог сдвинуть его с места. Должно быть, тюлень прибавил в весе фунтов двадцать. Заломило поясницу, и он выпрямился, чертыхаясь.

– Позови Майка.

Шон покачал головой и позвал:

– Сэмми.

Тюлень презрительно взглянул на Броуди и поковылял к Шону. Шон бросил ему макрель из ведра, которое вчера наполнил на рынке. Тюлень ловко поймал рыбу. Броуди мысленно подсчитал, что каждый фунт рыбы ему обошелся в восемьдесят центов. Сэмми проглотил рыбу, выпрямился и гордо постучал ластами.

– Неплохо, – согласился Броуди, – но нам пора. Пошли.

Голубые, как фарфор, глаза Шона какое-то время молили его о чем-то, но потом он сдался.

Захватив ведро с рыбой, Шон пошел впереди, а за ним последовал Сэмми. Они прошли вниз по склону холма, через твердый песок к воде.

К удивлению Броуди, Шон оказался прав: тюлень отказывался войти в воду.

В это время он услышал, что его зовет Эллен.

Броуди поковылял к дому.

– Оставь его, – сказал он Шону, – сам пойдет.

С каждым шагом нарастал гнев. Бедный Сэмми, вконец расстроенный Шон, их провонявший гараж, ломота в пояснице, которая вызывала боль в ноге. И всему виной был Джеппс.

Броуди взял трубку телефона:

– Ну чего тебе, Лен?

– Пропал без вести. Только что звонила его жена.

"Черт побери, разве Лен сам не может справиться?"

– Кто?

Пауза.

– Чарли Джеппс.

– Боже мой! – простонал Броуди.

Хромая к автомашине, он пожалел, что не отправился на мессу.

* * *

Лина Старбак смотрела на мужа, сидевшего по другую сторону стола из орехового дерева. Стол был двадцать лет назад практически всем ее приданым.

Снизу доносились звуки. Джеки Анджело открывала аптеку, вытирала пыль и приводила все в порядок. Бедная девочка хотела получить выходной. Уж не повезет, так не повезет...

– Нейт, – говорила Лина упрямо, – нам нужно кому-то сказать.

Старбак продолжал жевать, доедая пирожки с треской. Он утверждал, что ненавидит пирожки, как и все, что она готовила, но он пожирал их с такой скоростью, что Лина едва успевала подавать их на стол.

– Нам нужно, – издевался он над ее словами. – Нам нужно кому-то сказать. Ты только об этом и говоришь всю неделю. Мы никому ничего не должны!

– Но то, что случилось с Энди Николасом, – возразила она, – могла же быть акула...

– Могла быть, могла быть... У него это случилось из-за их идиотского баллона. Акула здесь ни при чем. Такой парень слишком глуп, чтобы чему-то научиться. Помнишь, как он глотал пилюли от астмы?

– Но ему тогда было три года, – возразила Лина.

– Им не следовало позволять ему нырять. Океан не для таких идиотов. Ты когда-нибудь видела, чтобы по Мейн-стрит гуляли акулы?

Она убирала со стола, складывая посуду в мойке, чтобы помыть вечером, когда закроют аптеку.

– Нам нужно кому-то сказать, – настаивала она.

– Вот я сегодня и скажу.

Она оцепенела.

– Кому?

Он начал ковырять в зубах длинным ногтем, испачканным маслом.

– Поговорим об этом позже. – Старбак взглянул на часы. – Пора открывать.

Она обещала Джеки, что попросит за нее, и поэтому спросила без особой надежды:

– В прошлое воскресенье Джеки работала, а сегодня хотела бы взять выходной.

– О'кей.

– Что? – Она отказывалась поверить своим ушам.

– Пускай уходит. Сегодня здесь будет Москотти, и ты знаешь, что станут говорить люди. Ее отцу совсем не обязательно знать об этом визите.

Она смотрела на него, открыв рот.

– Ты хочешь сказать Москотти?

Он посмотрел на нее, как на идиотку.

– Если ты найдешь на улице бриллиант, ты же не предложишь его мальчику, торгующему газетами. – Он выковырял из зубов остатки еды и отправил щелчком на пол. – Бриллиант нужно продать тому, кто носит дорогие кольца.

Лина смотрела на него так, будто он совсем сошел с ума. Наконец, качая головой, она пошла вниз, чтоб отпустить Джеки до того, как он поменяет свое решение.

* * *

Броуди сидел на разбитом диване в коттедже Смита и заполнял бумаги о пропавшем без вести. Громадная женщина перестала хныкать, а мальчишка играл с перочинным ножиком, вырезая что-то в прогнивших перилах крыльца.

– Вы проверили всю его одежду? – спросил он у нее.

– Да.

– И вы уверены, что он взял с собой пистолет?

– Он всегда таскает его с собой. Всегда. – У нее были огромные печальные глаза, довольно приятные, но сейчас покрасневшие от слез и заполненные страхом.

Если Джеппс просто смылся, он хорошо подготовил сцену. Должно быть, ушел босиком, в пижаме и без денег. Она нашла его портмоне на тумбочке у кровати. Содержимое кошелька Броуди разложил рядом с собой: двенадцать долларов и тридцать семь центов, удостоверение полицейского управления Флашинга, значок, кредитные карточки и членский билет полицейского клуба, визитные карточки трех членов муниципального совета и визитка Халлорана, два лотерейных билета, потрепанная фотография жены в молодости.

Фотографии сына не было, что объясняло его нынешнее поведение и полное невнимание к происходящему.

– Постараемся разобраться как можно скорее, – пообещал он.

Она проявляла покорность и не старалась упрекнуть за прошлое, за арест мужа. Потом сказала:

– Вы обратитесь за помощью к полиции Флашинга?

– Если через сутки его не найдем, обязательно.

– Через двенадцать... Через двенадцать часов...

Он согласно кивнул:

– О'кей.

Ее привязанность к подонку типа Джеппса подкупала.

– Мальчик, – сказала она неожиданно.

– Что с мальчишкой?

Она покачала головой.

– Если что-то случилось с Чарли, его судьба может постигнуть и сына.

Что она подозревала? Может быть, Джеппс когда-то кого-то арестовал? Или мафия? Москотти? Ведь Джеппс угрожал, что закон об азартных играх не будет принят.

"Черт возьми, – подумал Броуди, – но и я ведь представлял такую же угрозу..." Он чуть не уронил блокнот.

– Он знаком с Шаффлом Москотти? – спросил Броуди у нее.

Она отвела глаза и сказала, что не в курсе.

Он не стал настаивать. Кто знает, сколько кровных врагов нажил Джеппс за пятьдесят лет работы в полиции! Москотти был слишком на виду. Да он и не посмеет...

Покончил с собой? Выстрел из своего собственного пистолета – это профессиональная болезнь полицейских.

Но нет ни трупа, ни записки.

Сели он решил свести счеты с миром, положив дуло пистолета в рот, он бы оставил записку и наверняка постарался 6bi обвинить Броуди.

Они знали, что он долго пил пиво, о чем свидетельствовали пустые банки. По-видимому, он надрался, взял с собой пистолет по привычке, пошел прогуляться по пляжу и сейчас где-нибудь отсыпается за дюнами.

Броуди пожелал ему замерзнуть и ушел. Проходя мимо мальчика на крыльце, он остановился, потрепал его по голове. Тот ему счастливо улыбнулся. Нет, здесь проблем не было. Создавалось впечатление, что без отца мальчик скучать не будет.

Броуди залез в машину и стал медленно объезжать окрестные холмы.

* * *

Шаффлс Москотти наблюдал за тем, как его сын и племянник снимали яхту Джонни с трейлера, пронесли ее вниз и спустили на воду. Он заметил веселенький катер, пришвартованный к пристани, усыпанный разноцветными флажками. Вдоль борта повесили надпись «Катер комитета. Финиш».

Какие-то девчонки, очевидно, из скаутов, на которых жаловался Джонни, гребли веслами на каноэ. Они только что проиграли гонку мальчикам из отряда Джонни.

Заметив Джонни, мальчишки стали махать ему руками. Москотти был очень доволен. Насколько он знал, у его сына не было друзей в Квинз. Другое дело – Эмити, и он испытал чувство симпатии к городку. Что ж, азартные игры вернут ему благосостояние... Он внес свой вклад вчера ночью.

В конце пристани Москотти увидел Эллен в форме начальника группы скаутов. Великолепная женщина. Отличные бедра, длинные ноги. Ему нравилась ее походка. Его собственная жена после рождения единственного сына расплылась и напоминала бочку оливкового масла.

Он прошел к тому месту, где стояла Эллен, разговаривая с женщиной в форме руководителя девочек-скаутов. Она посмотрела на него с удивлением и отвернулась. Москотти должен был рассердиться, но вместо этого порадовался за нее. Вспыхнуло и погасло дикое желание сказать ей, что он спас или во всяком случае спас ее мужа и расправился с его врагом.

Он ухмыльнулся и поглядел на ряд дешевых кубков, сверкавших на скамейке возле здания яхт-клуба. Он вытащил пятидесятидолларовую банкноту и положил ее в самый большой кубок.

– Это дополнительная награда. Может, Джонни выиграет гонку.

– В гонках участвуют любители, – сурово заметила миссис Броуди, вынула деньги и вернула ему. – Держите.

– Ну, тогда можете их истратить на горячие сосиски с булочками, – разозлился он.

– Эллен, пошли, – позвала ее другая женщина.

Мисс Броуди покраснела.

– О'кей, – сказала. – Спасибо.

Москотти пошел назад. В Эмити ему было хорошо, и он желал Эмити добра. Он сел в автомобиль в ожидании старта. Рядом примостился племянник. Москотти ткнул его локтем, потом обвел рукой вокруг.

– Как в Палермо, только лучше. "Хорошо!" – вычертил он губами.

Парень понял и радостно закивал. Москотти откинулся назад и закрыл глаза. Хороший парень, отличный сын. Солнце припекает. Замечательный городишко.

Через несколько минут Москотти задремал.

* * *

Том Эндрюс провел ночь в больнице возле Энди Николаса. Это напомнило ему другую страшную ночь много лет назад, когда погибал в мучениях его напарник в Калифорнии.

Сейчас Том стоял с голой грудью и все еще в брюках от костюма для подводного плавания вместе с родителями Энди в рентгеновской лаборатории и наблюдал за тем, как ввезли Энди. "Номер второй и последний", – подумал он.

Считалось, что высокий седой нейрохирург – лучший в штате Коннектикут. Подходя к экрану, он изучал уверенность. Он хотел войти во фронтальную полость и снять давление на левое полушарие мозга, которое вызывал один из двух пузырьков воздуха, проступавших на пленке темными пятнами. Беда в том, что операция была сопряжена с большим риском.

Врач делал свое дело, разговаривая понятно и доходчиво, и лишь временами прибегая к медицинскому жаргону.

– Видите, в левом полушарии наблюдается дефект, который вызывает паралич его правой руки и ноги. Глаза у него скатываются влево. На правой стороне лица просматриваются дряблые мускулы, а поэтому из угла рта течет слюна...

– Кажется, у него был инфаркт! – отец Энди чуть не заплакал. – И это в пятнадцать лет.

Эндрюс почувствовал, как в нем закипает гнев против себя самого, врача, океана и мира в целом. Но врача упрекнуть было не в чем.

– Да, похоже, – согласился врач и взглянул на Эндрюса, ощутив его враждебность.

Эндрюс научил парня всему, чему мог, и что бы ни случилось, себя ему не в чем было упрекнуть.

– С другой стороны, – продолжал хирург, – кажется, улучшается состояние двигательного центра, а это означает, что пузырек наверху рассасывается. Паралич проходит. Все дело в этом нижнем пузырьке, – и он показал. – В результате нарушена артикуляция. Он не может говорить, что меня беспокоит. Мне думается, нам нужно удалить причину давления.

– А получится? – спросила Линда Николас. Она держалась хорошо, но глаза припухли от бессонницы.

– Лучше мы ничего не придумаем, – ответил врач. – Иначе он будет жить, но останется, по сути, мертвым.

– Мы не богаты, – сказал отец Энди. – Лучше вам это знать.

– Я готов помочь, – сказал Эндрюс. – Магазин все равно придется закрыть, но у меня там полно товара и еще есть катер. А если нужно, пойду рыбачить.

Глаза Линды наполнились слезами, но она не успела его поблагодарить, потому что Эндрюс вышел из комнаты. В свое время он тоже был толстым мальчиком. Он хотел попрощаться с Энди и, если сможет, придать ему силы.

Эллен Броуди присоединилась к Вилли Нортону, председателю комитета по гонкам, в конце пристани яхт-клуба.

Он рассматривал дымку в стороне океана. От маяка Кейп-Норт возвращался катер комитета, установивший буй на мелком месте залива Эмити в четверти мили от маяка.

Эллен полночи провела за швейной машинкой, выстрачивая оранжевые флажки для буев, и сейчас старалась понять, хорошо ли они смотрятся издали. Но они были слишком далеко. Даже маяк на Кейп-Норт был едва виден, но, возможно, молодые глаза яхтсменов разглядят ее творения.

– Не знаю, по-моему плохая видимость, – сказал с сомнением Вилли. Он повернулся и оглядел зрителей на пристани и береговую линию, а потом присел на поручни. Посмотрел на Як-Як Хаймэна, жевавшего бутерброд возле стойки.

– Як-Як, – позвал он. – Как ты думаешь, тумана не будет?

Як-Як удивленно на него посмотрел. Чтобы человек его статуса отвечал на вопрос, заданный на таком расстоянии, казалось верхом невежливости. Он пожал плечами, покачал головой и отправился к своей лавке у гавани.

– А ты как думаешь? Будет туман? – спросил Вилли у Мидоуза.

Владелец газеты, ставший на время спортивным журналистом, мягко улыбнулся.

– Не знаю. Я газет не читаю.

– Ну, Вилли, – не выдержала Эллен, – ты же прожил в Эмити всю жизнь! Ты что, не можешь принять решения?

Вилли посмотрел на нее осуждающе, повернулся и стал разглядывать скопище яхт и парусных лодок всех видов и разновидностей внизу на воде. В гонках участвовали четырнадцать, нет, пятнадцать спортсменов, и Ларри Вогэн-младший должен был победить. Он шел в одиночку и управлялся с парусами, как профессионал, как Майк, когда Майк этого хотел. Ларри носился среди яхт, не спуская глаз с паруса и держа руку на румпеле, свесившись далеко за борт. Он был похож на сошедший с ума плавучий истребитель, и сразу понял, что выиграет, когда увидел яхту Майка.

Эллен взглянула на сына, лодку которого утяжелили Джеки и Шон, на борту которой практически негде было повернуться.

– Шон, – крикнула она, – спроси у Ларри, может, он возьмет тебя с собой. Иначе вы утонете.

– Нет, это ты ей скажи. Я свое место здесь заработал. Джеки ей весело улыбнулась, и Эллен ощутила приступ ревности.

Позднее Джеки наверняка изберут королевой регаты.

Девушка легко встала и обняла мачту. Измеряя расстояние до пристани, она, казалось, готова была спрыгнуть и принести себя в жертву.

– Хорошо, миссис Броуди, я тогда просто посмотрю со стороны. Я не хочу...

Майк схватил ее за край купальника. "Ага, – подумала Эллен, – не в первый раз".

– Сядь! – скомандовал Майк. – А этот тупица может сойти, если хочет.

Обиженный Шон стал оглядываться. Эллен слышала, как он попросил Джонни Москотти взять его с собой. Джонни согласно кивнул, подвел лодку к борту яхты Майка, и Шон к нему перепрыгнул. Шон жестом показал своему брату, что крупно его имел в виду. Предполагалось, что Эллен этого не видит, и она отвернулась.

– Так да или нет? – потребовала она у Вилли ответа.

Он неохотно кивнул и приказал катеру комитета отойти и стать на якорь в ста футах, чтобы обозначить старт. С помощью мегафона, который ему вчера дал Броуди, он стал наводить порядок среди участников гонки.

Эллен надеялась, что тумана удастся избежать. Они жили у океана возле залива и все, за исключением Москотти, знали дорогу туда и обратно. Но нельзя было забывать о пароме, и она молилась, чтобы капитан Лоуэлл был достаточно трезвым, чтобы видеть, что происходит на воде.

Раздался первый свисток, потом второй, а затем взметнулся флажок и взлетела ракета. Яхты понеслись.

Как ни странно, впереди был Майк, а за ним по пятам шел Ларри Вогэн.

– Мне нравится балласт, с которым пошел Майк, – заявил Гарри Мидоуз, обращаясь к Эллен. – Но Ларри обойдет его, как стоячего. Она хорошо готовит или у нее иные достоинства?

– Иные, – сказала она. – У Ларри свои достоинства, у Майка – свои.

– А как ты, Эллен? – поинтересовался Гарри. – За все эти годы мы никогда о тебе не говорили.