Текст книги "Святость и соблазн"

Автор книги: Хелин Вэлли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

9

– Шоколад при депрессии или просто плохом настроении полезен, это установленный наукой факт. – Дороти положила кусок кекса, испеченного тетей Кэйт, на тарелочку и протянула Флоренс. – Я медицинская сестра и кое-что знаю о таких вещах.

Откусив, Флоренс закатила глаза и издала стон удовольствия. Сила воли – прекрасная вещь, но, когда дело касается шоколадных кексов, особенно домашнего приготовления, про нее всегда забываешь.

– Разумеется, это чистая правда, – подтвердила тетя Кэйт с лукавым видом. – Когда кекс правильно приготовлен, в нем содержится большинство из необходимых человеку питательных веществ – жиры, белки, углеводы.

Флоренс допивала уже второй коктейль. Ее нежелание встречаться с теткой Руперта испарилось спустя всего пять минут после их знакомства. Кэтрин Атвуд оказалась приветливой милой женщиной со смеющимися глазами и ласковой улыбкой. Сразу стало ясно, откуда взялось чувство юмора у Руперта и его брата.

Подняв опустевший бокал, она заявила самым авторитетным тоном:

– Шоколад – это овощ. А овощи действительно полезны, тут уж не поспоришь!

Комнату заполнил мелодичный смех Дороти.

– Овощ, не может быть? – Она поправила выбившуюся из прически прядь волос. – Жир, это еще куда ни шло, но только не овощ. Тут что-то не так, Флоренс.

– Надеюсь, вам не приходит в голову хаять мои кулинарные таланты, – нарочито строго заметила тетя Кэйт. – А то не получите больше ни кусочка.

– О, только не это! – в притворном ужасе воскликнули обе молодые женщины.

– То-то же! – смягчилась тетя Кэйт и, забрав у них пустые бокалы, отправилась в кухню, откуда вскоре донеслось жужжание смесителя.

– Можешь мне поверить, – вернулась к прежней теме Флоренс. – Шоколад получают из бобов какао, разве нет? А бобы это овощ, так что мое замечание совершенно справедливо.

– Пусть будет так, – легко согласилась Дороти. – Главное, чтобы было вкусно.

Вернувшаяся тетя Кэйт протянула им бокалы с молочным коктейлем.

– В кексе не только шоколад, – сказала она. – Но и изюм, и ваниль, и грецкие орехи.

Дороти, взяв у нее бокал, передала его Флоренс.

– А что, если, – мечтательно произнесла она, – вишни обмакнуть в шоколад и ими украсить торт? Или клубнику…

Интересно, неожиданно подумала Флоренс, любит ли Руперт клубнику? С шампанским, да еще в постели?..

Все трое поудобнее устроились в мягких креслах, стоящих вокруг круглого журнального столика.

– И для кого же ты хочешь испечь такой торт? – поинтересовалась тетя Кэйт. – Есть на уме кто-то конкретный?

На губах Дороти появилась лукавая улыбка.

– Все может быть.

– А он об этом знает? – с любопытством спросила Флоренс.

Испытывая сильное влечение к Руперту, она подозревала, что чувство ее взаимно, но утверждать наверняка не могла. Хотя, подумала Флоренс, пряча довольную улыбку за бокалом, все признаки налицо. Взять хотя бы его несдержанное поведение сегодня утром. Он выглядел настолько расстроенным, когда она напомнила, что они не одни в доме, что ей стало даже жалко его.

– Должен знать. – Дороти сделала глоток из своего бокала. – Хотя никак не дает это понять.

– Он приглашал тебя на свидания? – поинтересовалась Флоренс.

– И да, и нет. Просто якобы случайно оказывался рядом, когда я, например, входила в бар.

Поставив свой бокал на столик, тетя Кэйт потянулась к блюду и, помедлив, взяла себе еще один кусок кекса.

– И что ты собираешься делать?

Дороти наморщила свой вздернутый нос.

– Еще не знаю. – Удобно откинувшись на мягкую спинку кресла, она непринужденно скрестила ноги. – Я не уверена, что уже готова связать себя серьезными обязательствами. В противном случае возьму инициативу в свои руки.

– Дороти Винсворт, – притворно нахмурилась тетя Кэйт, – надеюсь, это не тот рыжий парень, который работает вместе с моими племянниками?

– Нет, не он. Но в любом случае это моя проблема.

Отпив коктейля, Флоренс мысленно с ней согласилась. У нее самой было столько проблем, что вопрос о том, с кем связать свою жизнь, казался отнюдь не главным. Однако в те моменты, когда она не пыталась вспомнить, откуда взялась в этом городе и кем является, все ее мысли были только о Руперте. А после утреннего поцелуя идея заняться с ним любовью стала просто неотвязной. И это не могло не пугать ее. Неужели она не в силах думать ни о чем, кроме секса?

Тетя Кэйт одернула надетый на ней длинный коричневый кардиган.

– Дороти, я всегда считала тебя серьезной девушкой. Тем более, пойми, я отвечаю за тебя перед твоими родителями. Что они скажут, когда вернутся?

– А где же та девочка, которую мы тебе доверили, Кэйт? Такая здоровая девица нам ни к чему. Мы не знали, что делать с ней, когда она была малышкой, а сейчас и подавно не справимся! Нет, назад к анакондам и крокодилам, с ними как-то спокойнее! Вот что они скажут, – рассмеялась Дороти и тепло добавила: – Ты, тетя, для меня и папа и мама. Ну, так можно мне заняться сексом с мужчиной, к которому я неравнодушна, не вступая с ним в законные отношения?

– И действительно, – поддакнула Флоренс. – Мужчины ведут себя именно так.

– Ну вас! – отмахнулась от них тетя Кэйт, растроганная признанием Дороти.

А Флоренс невольно подумала: сможет ли она заняться любовью с Рупертом, оставив при этом свое сердце свободным? Скорее всего нет. Тогда кто же тот мужчина из сна, с которым у нее была назначена встреча в вагоне-ресторане? Мужчина с голубыми, как у Руперта, глазами…

– Именно это я и хочу сказать, – подхватила Дороти. – Если они предпочитают секс без лишних ухаживаний и цветов, почему это по-прежнему считается преступлением для нас? Нет, давно пора кончать с несправедливостью.

– Что ж, если тебе действительно хочется именно таких отношений… – задумчиво произнесла тетя Кэйт.

– Ну вот, начинается. – В смехе Дороти прозвучала некоторая настороженность. – Приготовься, Флоренс, сейчас она нам покажет, где раки зимуют.

Тетя Кэйт нахмурилась.

– Зачем ты пугаешь Флоренс?

– Но-но-но, – вмешалась Флоренс. – Не думаю, что меня легко испугать чем-либо.

– И верно, – подтвердила Дороти. – Руперт успел мне рассказать, когда привез сегодня Флоренс, что она поставила на место самого Остина, завоевав тем самым его уважение. А это, как всем известно, совсем не простая задача.

Тетя Кэйт бросила на нее строгий взгляд.

– По-моему, ты хочешь уйти от разговора.

– Ну хорошо. – Дороти подняла руки, как будто сдаваясь. – Начинай свою лекцию.

– Я вовсе не собираюсь читать тебе лекцию, а хочу только заметить, что спустя какое-то время любое сексуальное влечение угасает.

– Только и всего? Что-то я не замечала, чтобы это сильно расстраивало, например, Энтони.

Тетя Кэйт грустно улыбнулась.

– На самом деле Энтони такой же одинокий человек, как и Остин.

Каким бы занимательным ни казался Флоренс предмет разговора, больше всего ее интересовал Руперт. Ей хотелось узнать о нем как можно больше. Что он любит, чего не любит; И каково будет заняться с ним любовью…

– Неужели? – от души рассмеялась Дороти. – Со всеми этими вьющимися вокруг него женщинами? Да у него просто нет времени на то, чтобы быть одиноким!

– Вы хорошо его знаете? – спросила Флоренс, надеясь отвлечься от мыслей о Руперте, если это вообще было возможно.

Дороти кивнула.

– С того момента, как он пришел в команду спасателей. То есть уже почти шесть лет.

– А вы с ним никогда…

– Слава Богу, нет, – ответила Дороти, притворно содрогнувшись. – Хотя, надо признаться, поначалу я сильно им увлеклась. Но Остин сказал, что, если увидит меня с ним, переломает парню ноги. – Отпив глоток коктейля, она усмехнулась. – Пришлось пожалеть бедолагу. А ведь он так и не знает, какая угроза однажды нависла над его жизнью.

– Мальчики всегда заботились о Дороти как могли, – сказала тетя Кэйт, обращаясь к Флоренс. – Это потому, что для них она как сестра.

Ощущение одиночества, охватившее Флоренс за завтраком с братьями Атвуд и их другом Энтони, вернулось вновь. И она не заметила, как погрустнела Дороти при последних словах тети. Непонятно почему, но она все больше склонялась к мысли, что человек, который постоянно присутствовал во всех ее сновидениях, никак не мог быть ее отцом. И хотя Флоренс уже не сомневалась, что встречалась с ним в реальной жизни, но, где и при каких обстоятельствах, вспомнить по-прежнему не могла.

Отсюда, подумалось ей, и исходит это чувство одиночества и никомуненужности. Флоренс вдруг остро ощутила нехватку привязанности к кому-либо. Наверное, по контрасту с семьей Атвуд. Даже Дороти, не будучи им родной по крови, считалась здесь своей. Флоренс же казалось, что она очень давно не испытывала сильной родственной привязанности к кому-либо.

Подтянув колени к груди, Дороти обняла их руками.

– А знаете ли вы, от скольких свиданий мне пришлось отказаться, и все благодаря братцам Атвуд? Недели две назад мы с Остином случайно встретились на выставке цветов и наткнулись там на Нила Тернера. Так бедняга до сих пор боится подойти ко мне.

Тетя Кэйт покачала головой.

– Что-то я его не помню.

– Должна помнить. В старших классах Остин был исключен на неделю из школы за то, что надавал ему по физиономии. – Дороти повернулась к Флоренс. – Они были в раздевалке для мальчиков, и Остин услышал, как Нил говорит своим приятелям, что, когда получит все, что ему надо, вышвырнет меня вон.

– Могу себе представить, – пробормотала Флоренс, совершенно, однако, не удивившись. Братья просто не могли не защищать кого-нибудь, не заботиться о ком-либо.

– Знаешь, как трудно получить приглашение на вечеринку, когда половина парней в школе боятся быть растертыми в порошок, стоит им сделать одно неверное движение или просто сказать грубое слово в твой адрес?

– Руперт брал тебя на вечеринки, – с укоризной в голосе напомнила тетя Кэйт. – И Остин тоже.

Дороти рассмеялась.

– Только из чувства вины. В том, что меня никто не приглашал, виноваты были они.

– А Руперт, он всегда был готов защитить любого… несчастного? – спросила Флоренс.

– Сколько я его знаю, да, – кивнув, ответила Дороти. – Он подобрал больше бесприютных животных, чем кто-либо иной в городе. Благодарное человечество скоро поставит ему памятник. И это, насколько мне известно, продолжается.

– Невозможно было угадать, кого он принесет домой в следующий раз, – вступила в разговор тетя Кэйт. – Один раз даже поступило предупреждение от общества охраны животных, потому что у него их собралось слишком уж много.

– Мы думаем, что его выдал тот мерзкий старикан, что жил по соседству, – заявила Дороти. – Он ненавидел всех и вся в округе. Тогда я даже уговорила одну мою подругу приютить у себя большого красивого попугая, неизвестно как оказавшегося у Руперта.

– Бедная девочка, она понятия не имела, что его ждет, – рассмеялась тетя Кэйт, вспомнив этот случай. – В тот вечер ее родители принимали дальних родственников из Англии. К слову сказать, больших снобов. А попугай, как неожиданно выяснилось, умел ругаться не хуже любого матроса и, будучи в тот день в ударе, выдал все, что знал.

Дороти скорчила гримасу.

– Если бы чопорные англичане не приняли его слова на свой счет, все бы обошлось.

Сердце Флоренс ёкнуло. А не является ли она для Руперта кем-то вроде бесприютного животного?

– С тех пор он не слишком изменился, не так ли?

– Нет, – согласилась тетя, – не слишком. Поэтому никто не удивился, что он, как и его старший брат, пошел в спасатели.

– Им, должно быть, пришлось нелегко, – заметила она.

– Потерять обоих родителей особенно в таком юном возрасте очень тяжело, – вздохнула тетя Кэйт. – Это не могло не оставить на них своего следа. Я это замечаю, даже если они сами не могут или не хотят.

– Еще бы, – с грустью согласилась Дороти. – Остин не желает по-настоящему сближаться ни с одной женщиной. Руперт до сих пор полагает, что его задача – спасти мир.

Однако Флоренс больше всего хотелось знать, что на уме именно у Руперта. Бездомные животные, которых он приютил, причины, по которым стал спасателем, – все это психологически было ей понятно. Спасая тех, кто в этом нуждается, Руперт подсознательно реализовывал свои детские мечты. Результат нельзя было считать плохим, поскольку он был добр, великодушен и совестлив.

И все же Флоренс чувствовала, что какая-то часть его души остается недоступной для окружающих. Невозможно было представить его человеком, обиженным какой-то женщиной или надломленным своим прошлым, однако нечто таящееся в нем заставляло Руперта постоянно сдерживать себя…

Тетя Кэйт с видимым сожалением накрыла блюдо с остатками кекса стеклянной крышкой.

– Из них двоих мне больше жаль Остина, – неожиданно сказала она. – После смерти Глории Брайан мой брат перестал обращать внимание на что-либо вообще. И на плечи двенадцатилетнего мальчика легла непосильная тяжесть.

– Вы не будете против, если я спрошу, при каких обстоятельствах погибла их мать?

– На пожаре, – с грустью ответила тетя Кэйт. – Она была одной из первых женщин-пожарных в штате и очень этим гордилась. Глория и Брайан работали в разных подразделениях, обычно смены у них не совпадали. Но когда это случалось, за мальчиками присматривала я.

– Тот пожар произошел на швейной фабрике. Глория со своим расчетом прибыла первой, но к тому времени огонь начал распространяться на соседние строения. На помощь были вызваны пожарные со всей округи, в том числе и Брайан.

Голубые глаза пожилой женщины подернулись грустью.

– Огонь перекинулся на здание, считавшееся покинутым. Однако на одном из верхних этажей, как оказалось, остались люди. Глория вместе с тремя пожарными направилась туда, чтобы их спасти. Им удалось помочь несчастным выбраться наружу, но для самих смельчаков дело обернулось плохо. Стена обрушилась, и они оказались в ловушке. Когда до них добрались, Глории уже ничем нельзя было помочь. Ее дыхательный аппарат оказался поврежден, но пострадали не только легкие, ожоги были слишком обширны. Поэтому все, что могли сделать врачи, это облегчить ее страдания…

При мысли о маленьких мальчиках, чья мать погибла при столь трагических обстоятельствах, сердце Флоренс болезненно сжалось.

– Мой брат так и не смог смириться со смертью жены, – продолжила тетя Кэйт. – Поначалу он старался держаться хотя бы ради сыновей, но сердце его осталось вместе с Глорией, и на мальчиков уже не осталось ничего. Меньше чем через два года он умер от обширного инфаркта в возрасте тридцати восьми лет.

В мозгу Флоренс мелькнула какая-то мысль, к несчастью исчезнувшая прежде, чем она смогла уловить ее смысл, но оставившая после себя тяжелое впечатление. Было ли это вызвано грустным рассказом тети Кэйт о судьбе братьев Атвуд или чем-то более личным, так и осталось для нее загадкой…

10

– Неприятности с той женщиной?

Резко обернувшись, Руперт уставился на Рыжего Дика.

– С чего ты взял?

– Я знаю тебя не первый день. Так что у тебя с этой цыпочкой?

– Ее зовут Флоренс, – огрызнулся Руперт, невольно подтверждая подозрения приятеля. – К тому же у меня с ней ничего нет. Когда к Флоренс вернется память, она уедет.

Так вот почему у меня такое плохое настроение, догадался Руперт. Хотя с какой стати это его так беспокоит? В конце концов рано или поздно они все уходят. Почему Флоренс должна стать исключением?

Да потому, что она задела его за живое. Потому, что не проходит и часа без того, чтобы он о ней не вспомнил. Потому, черт побери, что ему не хочется, чтобы она уходила из его жизни!

– В таком случае тебе совершенно незачем так нервничать. Если только…

«Если только она не значит для тебя слишком много», – закончил про себя фразу Руперт и нахмурился.

Гордон задумчиво почесал затылок.

– От женщин одни только неприятности, – мрачно пробормотал он.

Руперт окинул его внимательным взглядом.

– Какую конкретно ты имеешь в виду?

Может быть, если он перенесет внимание со своих проблем на проблемы Рыжего Дика, ему станет легче. Маловероятно, но не исключено.

Молча кивнув, Гордон отвел взгляд.

– Это та официанточка из кафетерия? – предположил Руперт.

– Нет, Дороти Винсворт. Только не вздумай проболтаться своему старшему братцу, – предупредил он. – Это серьезно, так что пока не говори никому.

Желание Гордона держать все в тайне было вполне естественно и объяснимо, иначе парни просто не дадут ему прохода. А Остин так может и до рукоприкладства дойти.

– Ты с ней уже говорил?

– Дважды… Но она дала мне от ворот поворот, – признался Рыжий Дик.

– Может быть, ты ее просто не интересуешь?

Пригладив свою огненно-рыжую шевелюру, Гордон на минуту задумался.

– Исключено. Такой парень, как я? Да она будет у меня как шелковая, дай только время!

Руперт рассмеялся.

– Понятно. Это прекрасно объясняет, почему она дала тебе от ворот поворот. Дважды.

Через час после окончания смены он вышел на улицу вместе с Энтони. Странные видения Флоренс никак не выходили у него из головы.

Остановившись около своей машины, он не выдержал и спросил друга:

– Послушай, если женщина во сне видит себя в роскошных интерьерах, что это значит?

– Ты имеешь в виду Флоренс?

Получив утвердительный кивок, Энтони подумал и ответил:

– Да все, что угодно. И то, что они были для нее несбыточной, но желанной мечтой. И то, что они являются всплывшими из подсознания реальными картинами прошлой жизни.

Руперт прикинул и решил, что ни один из предложенных вариантов не приближает его к разгадке личности его таинственной гостьи.

– А то, что во сне она якобы от кого-то спасается?

– И тут я тебе ничем не могу помочь, – ответил Энтони, на этот раз не раздумывая. – Но если это действительно так, хотелось бы знать заранее, с кем тебе придется иметь дело, когда ее, не дай Бог, найдут.

Сердце Руперта сжалось от недоброго предчувствия. Если слова Флоренс о связях в преступном мире не пустой звук, то, возможно, за его жизнь вскоре никто не даст и ломаного гроша. И он тут же вспомнил об инциденте на пляже, который тогда вызвал у него лишь пренебрежительную усмешку.

– Об этом я тоже подумал, – тяжело вздохнул он.

Войдя в дом тетки, Руперт нашел обеих женщин в кухне, пьющих утренний кофе. Дороти, видимо, уже отправилась в больницу. Судя по благостному настрою, эти двое пришлись друг другу по душе. Вот и чудненько, подумал он, хотя и не ожидал ничего иного.

Руперт придвинул к столу стул, сел, налил себе кофе… и чуть было не поперхнулся им, когда услышал слова тети Кэйт.

– Работа? Ты это серьезно? – воскликнул он и с трудом удержался от того, чтобы не выругаться.

После последнего разговора с Энтони его мысли в отношении молодой женщины с провалами памяти приняли несколько иной оборот. О чем только думает тетя, предлагая Флоренс работу? Неужели не понимает, что та может оказаться кем угодно?

– Разумеется, серьезно, – заверила племянника тетя Кэйт и обратилась к Флоренс: – Можешь не волноваться, дорогая.

– Однако… – «Однако не сегодня завтра к нам на порог могут заявиться брюнетистые громилы, говорящие по-английски с заметным итальянским акцентом, которым будет наплевать на любые благие намерения других людей», – хотелось сказать Руперту.

Но одного взгляда на откровенно счастливое лицо Флоренс хватило, чтобы слова замерли на губах. К каким бы выводам по поводу нее он ни пришел, у него не хватило духа испортить то радостное настроение, в котором Флоренс сейчас пребывала.

– Но имеешь ли ты право брать на работу человека без документов и номера карточки социального обеспечения?

Поднявшись, чтобы убрать оставшиеся от завтрака тарелки, тетя Кэйт потрепала его по плечу.

– Не волнуйся. Работа временная и на неполный рабочий день, а лишняя пара рук на два дня в неделю мне не помешает.

Не желая сдаваться так быстро, Руперт повернулся к Флоренс.

– Но не слишком ли это вас утомит? Может быть, лучше как следует отдохнуть?

– Чепуха! – отрезала тетя Кэйт, прежде чем Флоренс успела ответить. – Я дам ей возможность заняться полезным делом и поменьше думать о неприятностях.

Та одарила его одной из своих ослепительных улыбок.

– Мне действительно хочется что-то делать, Руперт. Это может помочь мне отвлечься.

– Значит, договорились, – провозгласила тетя Кэйт, не дожидаясь дальнейших возражений. – Можешь начать уже завтра. Я заеду за тобой около половины десятого.

Флоренс поднялась.

– Не знаю, как вас благодарить, тетя Кэйт. – Помедлив в нерешительности, она на мгновение обняла пожилую женщину за плечи. – Теперь, – Флоренс обернулась к Руперту, глаза ее все еще сияли от счастья, – я смогу хоть как-то отплатить вам за то, что вы для меня сделали.

Боясь не сдержаться, он лишь отмахнулся. Его переполняли эмоции: тревога за тетку, в случае если Флоренс действительно окажется связанной с преступным миром, беспокойство за состояние здоровья Флоренс, смятение от невозможности совместить свои подозрения с тем хорошим впечатлением, которое она произвела на его семью и его самого.

Не последнюю очередь занимали и личные чувства. Было бы ложью отрицать, что он постепенно подпадает под влияние ее очарования в гораздо большей степени, чем хотелось бы.

Умнее всего было держаться от нее подальше, а не вести себя на манер деревенского дурачка.

Пора взглянуть правде в лицо, Флоренс для него – это не только воплощенная тайна, которую вряд ли удастся разгадать. Это еще и искушение, которому трудно, почти невозможно противостоять…

– Я ненадолго, – сказала Флоренс, удаляясь в ванную.

Налив себе еще кофе, тетя Кэйт уселась напротив Руперта.

– У тебя что-то есть на уме, да?

Еще бы не было, хотя его мысли представляли не связанные между собой отрывки вроде воспоминаний Флоренс.

– Ты о ней ничего не знаешь, – сказал он, – и все же предложила ей работу.

Тетя Кэйт подняла бровь.

– Ты о ней тоже ничего не знаешь, – возразила она, – и все же она живет с тобой.

– Она со мной не живет. Я просто предложил ей пристанище. Это вовсе не одно и то же.

Понимающая усмешка на губах тетки ясно показывала, что она думает по поводу этого уточнения.

Руперт уставился в свою чашку, мучительно раздумывая о том, стоит ли делиться с пожилой женщиной своими догадками относительно прежней жизни Флоренс. Сейчас ему хотелось больше походить на Энтони, с его несерьезным отношением к женщинам, – тот не принял бы ее откровения всерьез. Что же касается Остина, брат вообще никогда не оказался бы в подобной ситуации.

– В чем дело, дорогой? – ласково спросила его тетя Кэйт.

Руперт взглянул на тетку, которую любил всем сердцем. Она заменила ему мать, а ведь в тот момент, когда ей пришлось взять на себя ответственность за племянников, Кэйт было не больше лет, чем сейчас ему.

– Мне надо кое-что рассказать тебе о Флоренс… – начал он.

Руперт выложил все без утайки. И об отрывочных снах Флоренс, больше похожих на видения прошлой жизни. И о случае на пляже. И о ее собственных подозрениях, в которые ему очень не хотелось верить.

Когда он закончил, тетя Кэйт долго молчала. Поймав ее взгляд, Руперт испугался. Взгляд был хорошо ему знаком и означал, что она знает ответ, но хочет, чтобы он нашел его сам. И приготовился к худшему.

– Спроси ее об этом, – неожиданно предложила тетя Кэйт.

Руперт покачал головой.

– Не могу. На нее нельзя оказывать никакого давления.

Она взяла его за руку, прикосновение было привычно мягким и теплым.

– А что тебе подсказывает твое сердце?

– При чем здесь это?

Его попытка потянуть время выглядела просто наивной. Тетя Кэйт, как всегда, видела его насквозь.

– Передай мне свое впечатление от этой женщины, ведь она живет в твоем доме.

Задумчиво хмыкнув, Руперт откинулся на спинку стула.

– Приятна в общении. Умна. Заботлива, – стал перечислять он. – С тех пор как появилась в доме, Барби от нее не отходит. Бонни и Клайд всегда устраиваются рядом, когда она садится на диван.

– Ты ведь знаешь, что животные интуитивно чувствуют, хороший человек или нет? – спросила она, словно Руперт нуждался в напоминании об этом.

– Она немного странная. Раздражающе независимая. Часто просто сбивает с толку. – Он предпочел не упоминать о ее сексуальной притягательности.

– Остину она явно понравилась, не говоря уж об Энтони. Мы с Дороти прекрасно провели с ней вчерашний вечер. – Тетя Кэйт слегка покачала головой. – Нет, Руперт. Извини меня, но то, что ты сказал насчет ее сомнительного прошлого, никак не вяжется с образом очаровательной молодой женщиной. Ты же сам все видишь. Она пришла в восторг от возможности получить даже столь непрестижную да еще временную работу. Разве так ведет себя женщина, которая купается в роскоши?

– Нет, не так, – со вздохом признал Руперт, не совсем понимая, должен ли почувствовать себя лучше или нет. – И что ты можешь предложить?

– Предоставь все времени. – Поднявшись со стула, тетка подошла к Руперту и обняла за плечи любящим жестом. – И знаешь что, милый?

– Что?

– Целиком доверься своему сердцу. Оно никогда не лжет.

Ни Флоренс Парето, ни Флоры Парето, ни даже Ф. Парето как будто вовсе не существовало в природе. Во всяком случае, женщина с таким именем не значилась в справочниках информационных служб нескольких крупных городов, к которым обратилась Флоренс. А сорокавосьмилетнего Ф.А. Парето из Вашингтона брать в расчет не приходилось.

Впрочем, не совсем уверенная в том, что ее зовут именно так, она не очень расстроилась.

– Поднимайся, Барби, – сказала Флоренс собаке, мирно посапывающей на своем коврике. – Подышим свежим воздухом.

На какое-то мгновение приоткрыв темные глаза, Барби приподняла морду, но тут же уронила ее обратно на лапы.

Флоренс рассмеялась.

– Все ясно. Тогда я найду, чем заняться и без тебя.

И молодая женщина отправилась на поиски Руперта, намереваясь спросить, чем она может быть ему полезна. Но ни в кухне, ни в гостиной его не было, поэтому она поднялась в его спальню. Дверь стояла широко открытая, но внутри не было никого.

Взгляд Флоренс упал на кровать.

– Нет, – решительно сказала она себе. – Туда заходить не надо.

И, старясь избежать соблазна поближе узнать своего гостеприимного хозяина через принадлежащие ему личные вещи, Флоренс поспешно спустилась по лестнице.

– Руперт!

Никакого ответа.

Раздвинув стеклянные двери, она выглянула во внутренний дворик.

– Руперт!

Здесь его тоже не было. Прикрыв глаза от солнца ладонью, Флоренс подняла голову. Небо было совершенно безоблачным, легкий ветерок с моря доносил бодрящий запах соли.

– Что-нибудь ищете?

Она повернулась на звук глубокого бархатистого голоса Руперта, появившегося в открытых дверях. Из одежды на нем были только джинсы.

– Я… я искала вас.

Флоренс вовсе не хотелось, чтобы ответ прозвучал столь откровенно призывно. Но насколько можно было судить по зажегшемуся в его глазах огоньку, это удалось ей не слишком хорошо.

– Вы меня нашли, – сказал Руперт с выжидательной улыбкой.

Несмотря на потерю памяти, она была совершенно уверена, что никогда ранее не сталкивалась со столь привлекательным мужчиной. Руперт Атвуд являл собой мечту любой женщины, воплощенную в плоть и кровь. И она была одной из этих женщин.

– Флоренс…

Она с трудом оторвала взгляд от его лица.

– Да?

– Вам что-нибудь нужно?

– Нужно? – бессмысленно повторила она. Интересно, какова будет реакция Руперта, если она скажет, что ей на самом деле нужно?

Оторвавшись от двери, он пошел ей навстречу.

– Вы сказали, что искали меня.

Что ж, пусть прошлое остается неведомым, зато настоящее стало вдруг предельно ясным. Одно прикосновение, одно произнесенное шепотом слово, один чувственный поцелуй – и одна из мучающих ее тайн будет разгадана: она узнает, что значит заниматься любовью с Рупертом.

– Да, – ответила Флоренс, – мне действительно кое-что нужно.

– Что же именно?

Подняв здоровую руку, она положила ладонь на его обнаженную мускулистую грудь, ощутив мощное биение сердца.

– Ты, – прошептала Флоренс. – Мне нужен ты, Руперт.