Текст книги "Измена. Я лучше чем она (СИ)"

Автор книги: Хелен Кир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 14

Глушу мотор и устало описаюсь о руль. Устал, как собака. Работа меня доканает. Выдерживать атаку маразматиков становится все хуже. Точнее, держать лицо и сыпать аргументами. Но я вывезу. Нет такого, с чем бы не справился.

У порога стоят босоножки Дины. Приехала, значит.

Интересно, как отдохнула?

Купить ей билеты решение пришло спонтанно, но поразмыслив я понял, что уводил Дину от преследования Ворона. Тот завелся не на шутку. Даже деньги предлагал придурок, будто у меня своих мало. Но отправить ее не помешало, пусть Славка немного успокоится.

Прет его. Кому как не мне понимать, что это такое. У Ворона как у бешеной псины слюна при виде моей жены бежит. Впервые вижу, чтобы такое творилось с ним. Никогда по бабьему мясу не страдал, здесь же вывернуло наизнанку. Смешно! Капает же на Дину. Мою, мать его, жену.

Бесит немного. Ок, вру. Реально раздражает. Перманентное желание начистить морду Ворону не пропадает. Приличия есть у него нет? Хорошо, что не вижу его тройку дней, иначе точно сорвался. В последнее время кроме имени моей фиктивной половины у Славича ничего изо рта не вываливается.

Зайти к ней, что ли?

Пока задаю себе вопрос уже поднимаюсь по лестнице и без стука вхожу в спальню Дины. Ох, сук…

Около кровати стоит она, сосредоточено переодевается. Влажные длинные волосы хлещут по спине. Красивый изгиб, надо заметить. Я до этого внимания особо не обращал, а здесь все в глаза бросается. Округлая упругая задница. Поворачивается боком и в обзор попадают охеренные сиськи. Не то что охеренные, а улетные.

Неторопливо исследую каждую деталь великолепного тела Дины. Как эстет любуюсь редкой картиной. Там есть что заценить. Оказывается, конфетка дефицитная Барская. Ворон заценил, а я облажался. Не то, что не знал, что Дина обладательница оскаровской фигуры, но только теперь оцениваю с другой стороны ее. С какой? Сам не понимаю.

– Давид? – очухиваюсь, когда удивленный голос врезается в уши. – Ты что здесь делаешь?

Она прижимает к груди скомканную рубашку. Рукав падает ниже, провожаю его взглядом и мое внимание привлекает огромный синяк на изящном бедре. Он как уродливая клякса выделяется на загорелой бронзовой коже. Когда успела-то, пару дней всего дома не было, а потемнела будто вялилась на солнце неделю.

– Что это? – киваю на гематому.

– Выйди, пожалуйста. Дай мне переодеться.

– Нет.

– Почему?

Что ответить? Мне так хочется. Вот и все.

Она суровеет лицом и судорожно пытается продышаться. Понимаю. Кроет. Но ничем не помогу, чтобы отпустило. Я желаю смотреть. Вот все.

– Одевайся. Не мешаю.

Нагло прохожу дальше и разваливаюсь в кресле. Упираюсь макушкой в подголовник, расставляю ноги и не моргая отслеживаю каждое движение. Стесняется. Вижу, что сворачивается в колючий шипящий клубок. Краснеть от злости не краснеет, только еще секунда и взорвется как нагретая на солнце банка газировки.

– Хочешь шоу? Что тебе нужно?

Она все еще в гребаных ажурных мини трусах. Чтобы натянуть рубаху, ей нужно как минимум расправить ее и накинуть на себя. Только это значит, что ей придется светануть грудью. Интересно. Сможет или нет?

Усаживаюсь удобнее, чтобы не пропустить момент. Может тоже рассмотрю этакое, отчего у Ворона крышу рвет. Почти не моргаю. Подпираю щеку и киваю. Даю отмашку. Мол, чего застыла. Давай исполняй стриптиз.

Три. Два. Один.

– Псих!

Отталкиваю летящее в меня барахло. Бесится львица. Аж шерсть дыбом. Вся искрится, как заклинившая в одном бешеном режиме гирлянда. Какая встреча, надо же. Не умеем мы себя вести как оказывается. И договариваться тоже без вариантов.

Следом отталкиваю, кажется, сумку. Перебор, дорогая. Вскакиваю. В мгновенье ока оказываюсь около. Выдираю рубаху и всем телом прижимаю к себе. Брыкается дикарка, шипит и скалится. А меня, блядь, прет!

Прет настолько, что залипаю.

Жадно поглощаю каждую эмоцию. Жру Дину взглядом. Магнетизм рвет вены и мозги. Пресыщенность становится блеклой и вовсе пропадает. Сейчас во мне бушует инстинкт охотника. Задавить и поглотить. Вот что нужно.

– Успокойся, – завожу ей руки сильнее за спину. Скручиваю ее, зажимаю. – С приездом, дорогая.

– Пошел ты, Давид, – плюется огнем.

Мы верно реально парочка сумасшедших. Иначе как описать что происходит. Нет подходящих слов. Густое и грозное плавает в воздухе, проникает в кровушку, бадяжит сильнее, впрыскиваю дозу адреналина и черт возьми… мутного желания.

– Как время провела? Пошло на пользу? – приближаю свое лицо к ее. – Понравилось?

– Все лучше, чем с тобой, Барский, – кусает за шею с силой. Дергаюсь и шиплю, а дикарка мстительно улыбается. – По крайней мере там хотя бы желанной себя чувствую.

– Что?

– То! Пусти меня сейчас же.

Отталкиваю и отворачиваюсь, чтобы не натворить дел. Информация меня оглушает. Я привык, что она как домашняя кошка, привык, что не смеет с кем-то спать, флиртовать и подобное тому. Даже восхищенные взгляды в стороны жены принимал, как некую игру. Мне было плевать. Плевать!

Сейчас что не так? Разве она мне интересна? Бред… Бред.

– Так кому ты там желанна?

Прищуриваюсь только потому, чтобы рожу совсем не перекорежило. Как бесноватого корячит. Ничего, все пройдет. Просто чувство собственничества (ненужной жены) обострилось. Привык, что делиться ни с кем не могу. Не в моих правилах.

– Кому нужно. Оставь меня в покое.

Вновь подлетаю к Дине, будто меня с места снесло высокоточной ракетой. Она уже в телефон пялится. Выхватываю и что же там. А там Ворон написывает! Что? Рассказывает, как доехал… Что не забудет их чего? Ночи? Ночи?!!!

Заебись. Аплодирую стоя. А я думаю куда, сука, пропал. А он к Дине хер пристраивать ездил. Вот же падла.

– И как тебе? – наступаю на нее, отшвырнув ее айфон вглубь комнаты. – Понравилось?

– Что понравилось?

Бояться она не собирается. Еще немного и ногтями лицо располосует. Ноздри трепещут, вся сжалась в комок, будто и правда атаковать собирается. Что с тобой случилось, девочка? Откуда ты такая?

– Трахалась с ним?

– Я же не спрашивала тебя с кем ты трахаешься.

– Ты видела. Сама же из постели вытаскивала.

– Гад! – щеку обжигает удар. – Сволочь!

– Еще, Дин, – подставляюсь ей. – Отрывайся давай. Бей!

Она бросается и наотмашь колотит по чем попадет. Нет, я не мазохист, но ей это нужно.

– Ненавижу! Жизнь мою испортил!

– Говори! – смахиваю руки, зажимаю, чтобы больше не брыкалась. – Трахалась с Вороном?

– Зачем тебе знать? Скажи и я отвечу.

Если бы я знал.

***

Кушай, милый то, чем подчевал свою жену долгое время.(от авт.)

Глава 15

Несмотря на боль в запястьях, трепыхаюсь отчаянно. Как он смеет задавать подобные вопросы, сволочь такая. Сам же не вылазит из постели своих силиконовых долин, а мне и поцеловаться уже нельзя.

– Узурпатор, – шиплю, практически давлюсь ругательствами, – ни себе ни людям. Что тебе нужно? Что приволокся в мою спальню? Иди к себе.

– О, нет, – Давида колотит так же, как и меня. Не понимаю причины его ярости. Я понятно, что разбушевалась, но его-то что толкает? – Прежде ответь. Был кто-то здесь?

Дергаюсь, как будто током шарахнуло. Рука Барского нагло лезет между моих ног. Он не касается, а хватает жестко, напористо. Взвизгиваю, пытаюсь оттолкнуть. Ничего не выходит. Против силы Давида я тряпичная кукла.

– Ты не смеешь, – чуть не плачу.

Его прикосновение пугает. Я не понимаю, что руководит им в данный момент, какое чувство взыграло? Никогда не заходил в мою комнату, никогда меня не трогал, а сегодня что с ним случилось.

– Смею. Еще как смею. Ты же жена моя, Дин. Забыла?

– Жена? Вспомнил?

Хватка становится слабее. Барский освобождает мои скрученные кисти, но размахнуться и оттолкнуть его без вариантов, потому что сразу притягивает и прижимает к себе плотно. А вторая рука все еще между моих ног. Горячие губы пробираются через рассыпанную гриву волос, приникают к уху.

– Вспомнил. Так что, спала с Вороном?

– Не твое дело.

В жизни никогда ничего не скажу. Пусть думает что угодно. Меня трясет от негодования и невозможности противостоять мужу. В смысле физически сопротивляться. Зря я на каратэ не ходила. Лежал бы сейчас к верху задом здесь. Уж я бы с ним не церемонилась. Но, к сожалению, вместо боевого искусства я только боевым раскрасом владеть могу.

– Скажи мне, Диночка.

Ведет большим пальцем по позвоночнику. Меня как током пробивает насквозь. Горячий шепот густыми осадками ложится по коже, звуки словно оседают на раковине и медленно плавясь, впитываются в кожу.

Давид обездвиживает меня вливаемым ядом, который как вирус распространяется со скоростью звука по телу. Что он делает? Еще и носом ведет по волосам, вдыхает аромат и удовлетворенно качает головой.

В запале стремительно окутывающих ощущения гадаю не поднялась ли у Барского температура? Или может он каких мухоморов обожрался пока меня не было. Юморю, да? Это от жуткого волнения Дина Петросяновна вылезла невесть откуда. Однозначно меня доконала такая жизнь. Эмоциональные качели под небеса, врагу не пожелаешь. То не нужна, то говори с ним о предполагаемом любовнике.

– Руку оттуда убери. Пожалуйста.

Стараюсь звучать твердо и грозно. Ткань трусов у меня условная, я жар его ладони в троекратном размере ощущаю. Давид немного шевелит пальцами и задевает особенно чувствительное место. Конечно, я сразу же начинаю почти умирать. Гад знает, где и как нужно трогать. Собираю остатки сил, сгребаю мозг в кучу и пытаюсь быть непробиваемой.

– Он тебя так трогал?

Откидываю голову назад. У меня предательски туманятся глаза, потому что сволочь не перестает периодически гладить там. Еще немного и взорвусь. Все происходит против моей воли и реагирую я на самом деле от того, что у меня миллион лет не было секса. Самоудовлетворения не в счет. Ловлю Давида в фокус и качаю головой.

Мне безумно хочется что-то вытворить. Чтобы Барский офигел и наконец свалил из спальни. Не доведут его игры не до чего хорошего. Мы сейчас или поубиваем друг друга или … точно поубиваем…

– Я его трогала.

– Да? Сама? И как же? – в зрачках загорается злой огонь.

Долгий пристальный взгляд рассекает надвое. Барский нагло таранит меня наглым вниманием, от которого я бледнею и начинаю стремительно тупеть. Лишь сила воли, внезапно выплывшая на остатки ускользающего разума, возвращает назад и в буквальном смысле ставит на ноги, давая возможность ответить.

– Сама, – киваю и просовываю руку между ног Давида. От неожиданности он шире их расставляет, а я, окончательно сбрендив, сжимаю через брюки его член и огромные яйца. Чувствую, как ладонь подрывает дерганье и стремительное увеличение объема громады несносного фиктивного мужа. – Вот так. А потом еще так, – сильнее стискиваю со злостью и выкручиваю.

– Блядь.

Я оглохла или теперь уже и на меня последствия от мифических мухоморов накатывает. В матерном возгласе слышится удивление. Оно тотальное и даже больше. Железный Барский сбит с толку?

Тяжелое в ладони будоражит беспощадно. Уже убрать бы руку, но не делаю это из вредности. Он же не спешит убрать свою. Испытующий взгляд Давида настолько открыт и пронзителен, я все же невероятно смущаюсь. Барский смотрит не моргая, ресницы не шелохнутся даже. Я в противовес хлопаю своими, как заведенная на быстрые обороты кукла.

– Поиграли и хватит, Давид, – сипло каркаю не своим голосом, пытаясь слезть с его руки. – Ни к чему хорошему это не приведет. Давай соблюдать правила.

– Мои правила, – на низких голосовые связки активирует. – Хочу нарушаю, хочу нет. И что же ему понравилось?

– Что?

– Когда ты так сделала?

– О, конечно. Просил еще. А потом еще. Он, знаешь ли, любит, когда…

– Заткнись!

Давид отходит на пару шагов назад. Я быстро запахиваю рубашку на груди и оттягиваю подол, чтобы максимально прикрыть ноги. Давиду плевать на манипуляции. Понимаю, чего уж теперь. Он безучастно наблюдает, как я кутаюсь.

Разительная перемена немного шокирует. Секунду назад мы почти были готовы переступить грань. Пусть неявно, но давайте честно. С бухты барахты трогать друг друга между ног не станешь.

Или что уже здесь за на хрен творится?! Ох, черт! Ударный запал рассеивается и приходит явное осознание, что произошло между нами. Тонкая грань почти трещала и это неправильно. Запрет, табу, нельзя.

Волнение одолевает меня. Невольно начинаю дрожать. Становится крайне некомфортно.

– Что ж, – бросает Барский. – Я бы просил тебя впредь быть осторожнее. Не спи с ним до конца нашего договора.

– А ты не спишь, Давид? С ней?

– Я знаю, как себя вести, чтобы не светиться. А ты нет.

– Ты не ответил, Барский.

– Привет Славичу передай от меня.

– Передам. Тем более я скоро его увижу. А теперь оставь меня!

Глава 16

– Дин, ничего не будет из рамок вон выходящего. Всего лишь выпьем по бокалу за открытие новой клиники. Знаешь, я над ней бился очень долго. Набрал отличных специалистов. Купил современное оборудование. Я прошу разделить тебя со мной радость.

В голосе Ворона нет никакой подлой подоплеки. Он очень искренне меня просит.

Задумчиво верчу в руках резинку для волос. Внутри борется сомнение и жгучее желание насолить Давиду. Вчерашний вечер более чем объяснил позицию мудака, который сам творит что хочет, а другим обозначает красные линии. Просто потому, что Величество так желает. Не много ли на себя берет?

Все равно дрожь разбивает, когда вспоминаю о его прикосновениях. Сволочь Барский, но он очень красивая и чувственная сволочь. Я же не слепая и не дура. Даже абстрагировано рассуждая о Давиде, не как о муже, а просто о мужчине, честным будет сказать, что его животное обаяние и притягательность на уровне ДНК. Он как ядовитый плющ проникает в тебя и, дурманя, берет что хочет. К стыду, скажу, что если бы он не остановился, то не знаю…

Дура ты, Дина. Он всю жизнь об тебя ноги вытирал, а ты восставший член почувствовала и начала его оправдывать. Что ты хочешь? Сказки? Так ее не будет. Даже если и случилось бы, то потом началась обыденная жизнь. Такая, как и прежде.

– Куда пойдем?

На волне гнева вылетает вопрос независимо от моих истинных желаний. Только поздно теперь отматывать. Воронов атакует настойчиво и очень аккуратно. Поняв, что он уже все заказал и, наверное, умудрился получить благословение на встречу от Величества, апатично машу рукой.

Слава хороший мужчина. Он мне нравится. С ним очень спокойно. Купаюсь в удовольствии от его комплиментов. Он нежен, угодлив и очень деликатен. Он …

Я сейчас себя уговариваю, что ли?

– «Моранди» чудесный ресторан. Надеюсь, тебе понравится их кухня. Так я заеду за тобой к восьми?

– Сюда? – подскакиваю на месте. – К нам домой? Тебе не кажется, что это верх неприличия, Слава?

В трубке раздается осторожный вздох. Я же хватаю себя за виски и начинаю растирать тонкую напряженную кожу. Вот не бред? Вот что творится?

Так, Дина, успокойся. На самом деле ситуация как у меня сплошь и рядом. В наших кругах такое не осуждается. Ну развлекаются люди кто как может и что? Каждый преследует свои интересы. Да плевать на гребаный круг! Кого я боюсь? Осуждения пафосных снобов и по сути профурсеток в штанах. Плевать на них, как говорит моя подруга с высокой колокольни. Это не моя жизнь, не мои правила. Я в своих поступаю, как хочу. Но границы у меня есть. Я не бессовестная скотина.

– Давид может быть дома. Слава, я отправляюсь с тобой на личную встречу. М-м-м… Тем более с Барским я все еще в браке и …

– Дин, – прерывает меня Воронов. – Я понял, Дин. Твои опасения и личное отношение к твоему браку. Только дело в том, что Барского не будет.

– В смысле? Он ничего не говорил.

Растерянно выглядываю в окно в поисках машины неблаговерного благоверного. Место пустует. Точно, его нет. Всполошилась, как курица. А разве Давид меня хотя бы когда-то предупреждал о своих передвижениях?

– Два дня будет отсутствовать. Срочные дела в Мюнхене.

– Да?

Выгляжу глупо, не спорю. Но я настолько обескуражена, что позволяю себе немножко побыть курицей. А потом неожиданно резко дергаю себя за прядь волос со злости. Шальная дикая мысль приходит в голову.

– Дина.

– Слав, а ты можешь меня на работу взять?

Молчание. Я понимаю, что звучу странно. Но мне до смерти надоело сидеть дома. Надо ковать железо, пока оно мягкое. Черт с ней со встречей, пойду не развалюсь. Поедим вкусной еды, выслушаю миллион комплиментов и отхвачу себе место в клинике. Да хоть где! Слава не должен отказать. Он не должен, потому что я ему нравлюсь черт побери.

Взволнованно вскакиваю и мотаю по комнате круги. Ударяюсь пальцем о пуфик. Господи, как больно-то. Сдерживая вой собаки Баскервилей закусив до боли губу. Ну давай же, медицинский магнат. Бери меня. Пусть дурацкий Барский сойдет с ума и злится, как демон из ада.

– Кем?

– Я не знаю. Может на ресепшен? Я смогу.

– Диночка, давай обсудим сегодня твою вакансию. Так я заеду, да?

– Да. Жду.

– Дин, – окликает, когда уже собираюсь отшвырнуть трубку и побежать перебирать вещи. – А потом … Ладно, позже. До встречи.

– До встречи, – бормочу, бросаюсь тормошить наряды.

Выбираю один. Брюки и пиджак хоть и вечерние, но крайне благопристойные. Выдергиваю из коробки пару лодочек на умеренной шпильке, к ним компклект плотного почти пуританского белья. Максимально закрытые трусики и кружевной топ. Отлично. Буду выглядеть как почетная ресепсионистка или ресепшеонистка. Я должна победить в номинации «админ года на медицинской стойке». И плевать на зарплату.

День проходит незаметно за тщательными сборами. Увлеченно болтаю с Леськой по телефону, посвящаю ее в свой план. Она смеется и высказывает предположения о предстоящем бешенстве Барского. А вот мне все же не до смеха. Моя цель не сдохнуть дома от тоски до конца долбанного договора. Кисло, но улыбаюсь, поддерживая теорию подруги. Всплывающее окно в мессендже заставляет прерваться.

Давид?

Отключаю Лесю и открываю сообщение.

Адский демон: «Надеюсь, будешь благоразумной. Следи за желтухой и не позволяй себе лишнего. В противном случае при разводе оставлю с голой задницей»

Восставшая из пепла: «У меня своя голова на плечах»

Адский демон: «Я могу ее открутить в случае неповиновения»

Восставшая из пепла: «Мне пора»

Адский демон: «Дина. Дина, блядь, останься дома. Я хочу внести еще один пункт в наш договор»

Восставшая из пепла:  «На допсоглашения я не рассчитывала. Изменений не будет. Это мое условие. Хорошего тебе вечера, Давид»

Адский демон: «Тебе не поздоровится. Я сказал останься дома! Ты слепая? Не видишь, что пишу тебе?»

Восставшая из пепла: «И глухая. Марионетка воскресла. Представляешь? Так бывает, Давид. Еще раз хорошего тебе вечера. Не сомневаюсь, что ты его прекрасно проведешь в компании кого-то с сиськами четвертого размера. Так? Вот и мне тогда не надо диктовать самодурские условия. Я больше не твоя игрушка, Барский»

Адский демон : « ….

Я не читаю больше. Убираю окно и продолжаю собираться.

Тушь неровными мазками ложится на ресницы. Так дело не пойдет. Вытягиваю кисти и вижу, как они дрожат. Нужно успокоиться, прийти в себя. Какое он имеет право? Сатана продолжает командовать мной. Только знаете что? Пошел он куда подальше теперь! Вместе со своей смазливой мордой и огромный членом. Пусть катится, сволочь.

Глава 17

– Сколько женщин встречал, но знаешь, Дин, ты самая красивая.

Это тысячный комплимент, что слышу сегодня от Славы. Опускаю ресницы и улыбаюсь. Я все еще смущаюсь от обилия признаний Воронова. Исподволь рассматриваю его. Слава исключительно эстетическое зрелище. Он красив, как варвар. С улыбкой наблюдаю, как женщины, сидящие в ресторане, пожирают его взглядом. Не будь меня, он не засиделся бы в одиночестве.

– Благодарю. Мне приятно, Слав.

– Я могу откровенно с тобой?

– Конечно.

Пока проговариваю короткое слово, мысли смешиваются. Сейчас услышу что-то, что должно изменить мой мир. Мне давно не шестнадцать, я совершенно спокойно считываю посыл действий по отношению ко мне. Слава охотится. Я его добыча. Тем более охота на меня идет с жесткими препятствиями в виде брака с его другом. Пусть уродским, но браком.

Отношение ко мне искреннее, я это тоже вижу. Нравлюсь Славе. Очень сильно нравлюсь.

Но что делать с моими сомнениями? Это огромное препятствие на пути. Есть ли смысл их преодолевать и, главное, для чего?

– Дина, после развода я хочу, чтобы ты переехала ко мне.

В моменте испытываю сильнейшее удивление. Оно сражает эффектом неожиданности. Ожидала чего угодно, но только не этого. Я, конечно, готова была ко всему абсолютно. Даже к тому, что сегодня он попытается со мной переспать, но, чтобы так…

Едва справляюсь с необычайностью восприятия, стараюсь удержать лицо. Мне очень приятно внимание мужчины, и я не желаю его обидеть. Поэтому мягко спрашиваю.

– Как ты это себе представляешь?

Воронов не выглядит смущенным. Он абсолютно подготовлен и смотрит прямо. Он открыт и честен, что подкупает невероятно. Барский никогда таким со мной не был. Никогда.

– Очень просто. В день развода я приеду и заберу тебя. Все. Если волнуешься об обеспечении, то смысла нет. У тебя будет все, что захочешь.

– Дело не в деньгах, Слав.

– Обычно женщины переживают, что не смогут иметь, что пожелают.

– Бред.

– Дин, прости. Я немного волнуюсь, – все же эмоции берут верх, он раздраженно дергает узел галстука. А потом мягко накрывает ладонью мою руку и понижает голос, пристально глядя на меня. – Разумеется, не только материальное обеспечение важно. Я очень хочу тебя себе. Понимаешь? Ты потрясающая. Настоящая. Я не встречал таких, как ты.

– Трофей?

– Дина, – мягкая укоризна вгоняет меня в краску. Несправедливо, я понимаю. После Давида во что угодно не поверишь, даже в искренние чувства другого человека и совсем неплохого, кстати. – Не путай меня с кем-то, я тебя очень прошу.

– Слав, я не могу ответить.

– И не надо. Я же не требую именно сейчас. Понимаю, что трудно, но прошу тебя очень-очень подумать о предложении. Тебе не нужно озвучивать почему так делаю, да? Или готова?

– Слав!

– Все, я понял, – улыбается настолько открыто и искренне, что сердце щемить начинает. – Знаешь, сколько сидим, но насмотреться на тебя нереально. Ты хотя бы на секунду воображаешь, что ты за сокровище?

Смеюсь и качаю головой. Приятно, черт побери, когда тобой восхищаются. Очень приятно.

Хмель кружит голову, хотя выпила совсем немного. Завороженный взгляд Воронова пьянит намного больше. Не настолько, чтобы забыть обо всем и броситься в омут с головой, но все же очень приятно. Не помню, чтобы кто-то мной так восторгался.

Воронов оставляет тему, почувствовав, что мне не очень комфортно рассуждать о ней. Он деликатно переводит разговор и поднимает настроение разными историями. Слава остроумен и чертовски обаятелен. Не зря на него все пялятся. И я, кстати, в том числе. Не знаю, как он умудряется тонко ощущать, умело лавирует среди серьезного и обычного, ему это с блеском удается.

Заливисто хохочу над очередной историей. Смеюсь до слез. Мокрые ресницы вынуждают отойти в дамскую комнату, где неспеша поправляю макияж. Но не успеваю достать очередную салфетку, как дверь открывается и в помещение вплывает подлая тварь Завадская.

Холодно окидываю ее взглядом, продолжаю делать свои дела. Но суке неймется. Она располагается рядом, достает блеск и размазывает по губам.

– Мы помирились с Давой, – доверительно, но с колоссальной издевкой сообщает мне через зеркало. – Он всегда ко мне возвращается. Так что… Как тебе сегодняшняя новая кухня? Моему Барскому не понравилось. Заставил сменить поданное блюдо. Пойду, – театрально вздыхает. – Помогу выбрать новое.

Я продолжаю стирать подтекшую тушь, глядя исключительно в свое отражение. Мне хочется оторвать зеркало и размозжить об голову наглой твари. Только позволить себе такого не могу. Я не слабачка, чтобы в бою отвоевывать себе мужика. Да пошли они к черту! Пусть трахаются на здоровье.

Завадская с неимоверным удовольствием наблюдает, пытается наковырять себе дозу кайфа от моего очередного поражения или чего она во мне ищет? Такой возможности я не даю. С мерзейшей улыбкой разворачиваюсь и спокойно складываю в косметичку аксессуары. Небрежно засунув под мышку клатч, нараспев тяну.

– Давай. Не подавитесь там. И еще, Завадская, сильно не ори на бедного официанта. Можешь до конца испортить свою репутации хабалистой бабы, правда… хм…присыпанной золотой пудрой. После того приема, помнишь? Когда валялась на полу мокрая? – она бледнеет и начинает трястись. – Ну тише. Что ты… Давление подлетит. В твоем возрасте может быть критично. А тебе еще ужин отрабатывать. Пока, милая. Мне пора к своему спутнику.

Машу ей лапкой и виляя задом, модельной походкой покидаю дамскую комнату. На сыплющиеся позади проклятия, лишь смеюсь. Хлопаю дверью и ныряю в сторону огромного балкона, где прячусь, чтобы пережить очередной удар.

Господи, как мне надоело.

Давид никогда от нее не отлепится. Что она такого делает, что Барского тянет снова и снова не понимаю. Что в ней? Скажите, что? Любви там нет. Симпатии тоже. Так что же?

Тупая дурная сволочная любовь, ненавижу тебя. Кто бы знал, как ненавижу убогое чувство, что ввергает не только в грязь. Оно делает тебя никем и ничем. Почему несу такое наказание? Он же деспот, он же просто ненормальный придурок. Давид самый настоящий мудак, так ПОЧЕМУ?

Как же я стараюсь избавиться от привязанности. Дикой, лютой и ненужной. Ночью просыпаюсь от снов, где мы с Давидом занимаемся сексом. Просыпаюсь и продолжаю себя уничтожать распоследними словами.

В последнее время все наладилось. Я стала меньше болеть одержимым Сатаной. Подумала, что вот оно отпустило. Даже с Вороновым позволила себе интрижку завести. И теперь Завадская все разрушила. Даже не так, не она. Просто я понимаю, что ни черта не изменится. И мечтать о несбыточном бесполезно. Я, как дура повелась на знаки, которым предала нелепое значение. Приходы в мою комнату, вопросы Давида и его просьбы. Дура!

Хоть к бабке какой поезжай и проси травы с болот. Отворот что ли сделать себе. Как мне выжечь отчаянную дурную любовь? Помогите мне, хоть кто-нибудь ради всего святого, помогите. Я не могу… Не могу…

Нет-нет-нет. Я не испорчу себе жизнь. Я сейчас… Да. Клин клином.

Стремительно иду к Славе. Мой вид его настораживает, он даже встает, когда подхожу. Протягиваю руку и решительно говорю.

– Едем.

– Куда, Дина?

– К тебе. Немедленно.

Слава без промедления встает. Бросает на стол несколько купюр и везет меня к себе. Звенящие ключи в замке приводят меня в чувство. Я растерянно осматриваюсь. Воронов толкает дверь и одними губами произносит.

– Заходи, малышка.

Глава 18

– Неплохо, – одобряю план Марго. – Бери Янова. Не пожалеешь. Толковый управляющий.

– Спасибо, Давид. Я так рада, что ты согласился на встречу. Твои советы неоценимы. Ты же просто гуру в бизнесе.

– Прекрати, – морщусь, потому что слушать сто десятую дозу сиропа надоело. – Если у тебя все, мне пора.

– Давид, – смотрю на цепкие пальцы, схватившие пиджак с неудовольствием. Завадская замечает и исправляет оплошность. – Прости. Может все же поужинаем? Разве кофе достаточно для разговора?

– Какого, Рит? О чем ты собралась со мной говорить? Мы уже все обсудили.

Она меня утомила. Липкая стала, навязчивая. Пережрал я ее в свое время. Тошнит уже.

– Как Дина?

Она знает, что вопросы о жене табу. Сколько бы баб в обход не имел, но ни с одним куском мяса ее не обсуждал и Марго не исключение. Ожидаемо испытываю знакомое чувство раздражения.

– Тебя не касается.

– Тебя, наверное, теперь тоже, – язвит она. Вот она бабская сущность. Не успеваешь трахнуть, а она уже готова с тобой под руку по жизни двигаться, несмотря ни на какие препятствия. Искрит. Но мне, конечно, наплевать. Интересует только то, что она имела ввиду. Молча испепеляю ее взглядом. – Я ее видела. Специально в зал прошла. Ты что уступил ее Воронову? Или она самовольно рогами голову первого бизнесмена города украшает?

А вот этого постельным шалавам знать не положено.

– Не твоя печаль. В отличие от тебя мою жену первому встречному не завалить. Когда ты мне дала, Рит? Сейчас вспомню… Через час уже сосала? Что хмуришься? Не обижайся. Мне действительно пора.

К машине иду сквозь туман полыхающей ярости.

Сука. Найду убью. И его. И её.

Тормоза в пол. Вонь от резины проникает в открытое окно и впитывается в ноздри. Еду почти вслепую, как машины не побил не понимаю. Страшно то, что в густой пыли замечаю, как люди разбегаются с моего пути, грозно крича в след. Ума хватает остановиться в глухом проулке и выйти подышать. Точнее, попытаться это сделать.

Ворон не внял просьбе. Я два раза не прошу. Разве он не услышал запрет? Ебало не расшиб только потому, что другом считается. Он знает все обо мне. Должен был понять, что не отдам Динку пока она со мной. Пусть я не трахаю ее…

Она год не траханая, кстати. Мне в голову не приходило, что ей тоже надо. Физиологию никуда не деть же.

Наплевать!

Зашвыриваю пиджак назад, освобождаю руки от манжет рубашки, качу их почти до локтя. Меня разрывает от безысходности. Я сам ей дал повод, сам ее почти подтолкнул, так что же теперь. Не нравится?

Ладно Дина, но Славич мог понять? Куда он поперся? Два месяца… Только два месяца и все.

Я ее убью. Как она посмела, сука. Она моя. Она моя жена. Собственность! А недвижимости не положено ничего!

В башке будто двоит. Мерзкий голосок противным эхом не смолкает: своих жен трахают, Давид.

Хорошо, я не трогал и Славичу не дам. Пошел он, урод, к ебаной матери.

Рву с места снова. Та же гарь и копоть колес. Остановиться нет возможности. Рискуя разбиться, до дома Ворона долетаю минут за пять. Уверен, что они здесь. Поднимаюсь на двадцатый этаж и звоню без остановки в дверь. Минут через пять замки проворачиваются, и сучара появляется на пороге.

Одного растрепанного вида достаточно, чтобы понять Дина у него. Глаза настолько шальные, что не сразу меня узнает. Ворона прет, будто он обдолбался. Морда красная и волосы всклокочены. Рубаха расстегнута, кожа на шее вымазана яркой помадой.

– Ты что здесь делаешь?

Пизжу с размаха. Славич добрая скотина, но от моего удара падает моментально.

– Гандон ты штопаный, а не друг, – рычу, блокируя руку и шею. Душу конкретно, потому что планка падает. Ворон хрипит, из захвата вырваться не может. – Блядь ты подзаборная. Член в штанах удержать не можешь. Просил же, сука ты. Не трогай.

– Я захотел по-другому, – еле слышно сипит.

– Где она? Ну говори. Усажу сейчас на жопу.

– Пошел ты, – выдирается Славич и сплевывает на пол тянучую струю крови из разбитого рта. – Уходи, Давид. Ты опоздал.

Восприятие происходящего ограничивается. Я слепну и глохну. В голове и теле ищет выход страшное. Кровь кипит, бурлит крупными пузырями и испаряется. Красную живую жидкость вымещает злоба и гнев.