Текст книги "Развод. Ошибку не прощают (СИ)"
Автор книги: Хелен Кир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Глава 1
Растерянно смотрю в экран телефона.
– Давай! Ну-же!
Дрожащими руками увеличиваю изображение и увеличиваю громкость. Четко слышу голос мужа и ее…
Нет. Нет!
Девка беснуется, сидя на нем сверху. И все это происходит в машине, которую мы только что купили в кредит, потому что моему мужу стыдно ездить на старой иномарке.
– Черт, телефон! Слезь с него. Твою мать, он включен. Твою ма-а-ать.
В камеру пялится лицо растерявшегося мужа. Андрей судорожно поправляет рубашку, а у меня просто нет слов. Они забиты в горло стальным прутом. Ни протолкнуть, ни вытолкнуть. Сволочь. Какая же он сволочь.
– Это не то, что ты думаешь.
– Правда? А что же это?
– Все ошибка. Ир, не клади трубку.
– Моя ошибка ты, Андрей.
Блокирую трубу и отшвыриваю в стену. Аппарат мгновенно разлетается на куски, как и вся моя жизнь. Как мне выжить после предательства? Не хочу думать. Не хочу чувствовать. Не хочу ничего! Даже жить не хочу. Сползаю на пол, утыкаюсь лбом в колени. За пару секунд пижамные штаны в этом месте становятся мокрыми от слез.
– Мама, ты плачешь? – прихожу в себя от касания крошечной ладошки. Мой белокурый ангел тревожно всматривается в мое лицо. Глазки наливаются сверкающими каплями и это отрезвляет меня.
– Нет, малышка. Просто соринка в глаз попала. Что ты, моя зайка. Разве мама может плакать, когда у нее есть такой замечательный ребенок.
– А папа когда приедет? – трет щечки Варя.
И что мне сказать дочери? Поджимаю губы, сглатывая слова. Подхватываю на руки и несу в кроватку. Ложусь рядом, преодолевая разруху внутри, пытаюсь убаюкать. Обнимаю сладкий комочек, пододвигаю к сердцу, может хотя бы маленькая крошка уймет мою страшную боль.
__
– Вот твои вещи. Забирай и уматывай из нашей жизни, чтобы я тебя больше не видела, – брезгливо придвигаю ногой тщательно собранное шмотье.
Треск сердечной мышцы забивает уши, но нужно держаться. Нужно выстоять.
Как только Варюша уснула, я поднялась, достала чемоданы и не пропуская ни единого уголка нашей небольшой квартиры, сгребла все, что напоминало об Андрее. То есть, о бывшем сожителе. Уроде, который предал нашу семью.
– Слушай, – делает шаг вперед.
– Стой, где стоишь!
– Давай поговорим, Ир.
– Нет. Не о чем. Уходи.
Андрей мечется. Ему неловко, что поймала на горяченьком. Но мне не легче! Я наелась успокоительных по самое не хочу. Благодаря им держусь, чтобы внезапно не рухнуть без сознания.
– Да я случайно оступился, – сдавленно хрипит. – Мы выпили на работе, отмечая удачную сделку. Я обрадовался, что буду зарабатывать больше. Отвезу вас на отдых, одену по-человечески. Она сама на меня набросилась. Ир, пожалуйста. Я тебя умоляю.
Лучше бы он ничего не говорил. Только бы мне сдержаться и позорно не разреветься. Сколько громких слов. Только они мимо теперь. Никогда не прощу. Обнимаю себя руками, чтобы не развалиться на части.
– Уйди достойно. Мне оправдания ни к чему. Тебя никто не насиловал. Ты сам…
И вот тут терпению приходит конец. Не могу больше держаться. Силы закончились. Невольный всхлип разрывает тишину в квартире. Не выдержав, подношу ладони к лицу и зажимаю крик. Пропускаю момент, когда Андрей срывается с места и порывисто обнимает.
– Не смей! – отталкиваю его. – Не прикасайся. Ты даже в душе не был… После нее…
– Не было у нас ничего, Ир, – все еще пытается удержать меня.
– Бред.
Четыре года я жила только им. Смотрела только на него! Старалась для семьи как могла, из кожи вон лезла. Время декрета «убило» меня. Сделало менее привлекательной, потому что кроме быта больше ничего не знала. Но разве это дает кому-то право унижать меня, как женщину.
– Андрей!
– Где дочь?
– Спит в своей комнате.
– Ира, прошу выслушай.
– Да не хочу я слушать! Понимаешь ты это или нет?
Все демоны вырываются наружу. Неужели не понятно, что я не хочу сейчас разговаривать. Я просто хочу, чтобы он пропал из нашей жизни.
– Всегда такая была! – вдруг сечет словами. – Упрямая. Маниакальная. Я сказал тебе, что не трахался с ней. Мы были пьяны, вот Катерину и понесло. До главного не дошло бы. Я уже собирался выкинуть ее из машины.
– Да на черта такие подробности? – выкрикиваю я. – Просто возьми вещи и уходи. Сколько можно повторять?
– Давай я завтра приеду. Сегодня переночую в гостинице. Ира. Ира!!!
– Ключи оставь на столе.
– Это и моя квартира тоже.
– Значит поменяю замки.
– Черт с тобой! – связка летит на стол. – Но дочь ты мне видеть не запретишь.
– Не-е-е-т, – вытаскиваю из себя всю ненависть. – Варю ты тоже не увидишь.
– Ир, кто содержит семью, ты забыла? Любой суд встанет на мою сторону.
– Заткнись! Я выхожу на работу. К Семенову.
Муж бледнеет. Я же упиваюсь чувством горькой победы. Мне сейчас очень приятно от того, что сделала ему больно.
– Старая любовь не ржавеет, да? Ты все это время общалась с ним?
– Не говори ерунды. Я приняла предложение, после просмотра видео с тобой в главной роли. Вот и все. Так что, свое повышение засунь себе в жопу.
Андрей смахивает со стола на пол всю мелочь. Разбивается кружка, вазочка, осколки брызжут на пол. Грохот оглушает.
– И кто из нас сука, Ир?
Глава 2
– Ирина Сергеевна, мы рады принять в дружные ряды Вареньку. Детка должна привыкнуть, так что через пару часов приходите, – кивает воспитатель группы. – И прошу не опаздывать.
– Хорошо. Варя, не скучай, зай. Я скоро заберу тебя.
Голос вибрирует, пока смотрю на надутую дочь. Мне тоже не хочется расставаться, но выхода нет. Нам нужны деньги. Целую дочу в макушку. Зажмуриваюсь, чтобы не зареветь. Варюша тоже крепится.
– Иди, мама, – насупливается. Она так серьезность момента выражает. – И не реви по мне. А то будет нос красный.
– Не буду, солнышко.
Пока дочку уводят, стараюсь успокоится. Я должна думать о том, как нам обеспечить существование, поэтому руки в ноги и бегом на собеседование к Семенову.
Сему знаю давно, нормальный парень. Работа до декрета под его руководством приносила неплохие деньги. В свое время была небольшая интрижка, но Сэм кобелировал, не обременяя себя затяжными отношениями. Все закончилось быстро и без упреков.
А вот с Андреем была пылкая, умопомрачительная любовь, теперь только пыль осталась. Ковалев ревновал к Сэму в общих кампаниях. Тот и рад стараться подначить, рассыпал комплименты, в шутку грозился увести, но в том-то и дело, что это была только шутка.
Я держусь. Нельзя прийти на собеседование с кислой миной. С утра закупорила плотной пробкой боль. Иду прямо, боясь расплескать нечаянно хоть каплю.
– Мне назначено, – улыбаюсь на ресепшн. – Я к Семенову. Ирина Сергеевна Ковалева.
– Ах, да! Он ждет. Десятый этаж.
– Я знаю. Спасибо.
Волнуюсь немного. Да кому я вру? Меня трясет, а вдруг отправит восвояси. По телефону одно, а в реале наоборот. Мы не виделись около года, вдруг я выбиваюсь из рамок современных стандартов. Внешне точно могу не подойти. Лицо руководства «МебелИс» всегда славилось красивыми людьми, а я не в форме.
Одергиваю юбку, поправляю лацканы пиджака. Все в порядке, справлюсь. Если что, сяду на эктремальную диету. Лифт дергается, внутренне поджимаюсь от страха и вышагиваю из кабины прямо в крепкие руки Сэма.
– Ирка! Думал не придешь.
– И тебе привет. Прекрасно выглядишь, – оцениваю подтянутого ничуть неизменившегося начальника. – И разбогател еще больше, да?
– А у тебя по-прежнему язык-жало?
Понимаю настрой, но не до шуток.
– Семен Юрьевич, если ты не против, давай к делу.
– Спешишь? – серьезнеет он.
– Да. Дочь в сад отдала. У меня два часа.
– Ну давай. Кофе хотя бы выпьешь?
– Не откажусь.
Сэм вводит в курс. Быстро накидывает материал, который едва заглатываю. За четыре года он веско продвинулся и занял значимое место среди мебельных магнатов. На любой вкус работает. От богатых до бедных охват огромен. А я трудилась всего-навсего в сети, где было всего-то десять точек.
Вот это да. Впечатляет.
– Место начальницы в сбыте твое. Натаскаю сам. Продать новинки легко, но есть запас, которых нужно протащить по трем веткам и слить желательно дорого. Рекламации тоже присутствуют, тут сложнее. Народ сейчас избалованный. Особенно средний класс.
– Я понимаю. Думаю справлюсь. Семен, зарплата какая?
– Триста, Ир. Но ты же понимаешь, что выкручу за эти бабки. Готова? И с ребенком надо решать. Может мать вызовешь или няню наймешь?
Кому как ни мне знать, как «имеются» работники за хорошую ставку. Судорожно гоняю мысль, что одной с дочей не справится, поэтому хочу я того или нет, но прибегать к помощи Андрея придется. Видеть его сейчас не могу и не хочу, но выхода нет. Его просто нет! Мои и его родители живут в другом городе.
– Я согласна.
– М-да? – постукивает по столу, поразительно внимательно изучая взглядом. – Ира, ты ничего не хочешь сказать?
Вздрагиваю.
– Что ты имеешь в виду?
Вроде бы спокойно спрашиваю, но тремор в голосе скрыть не удается. К несчастью, действие успокоительных, на которых живу пару дней уже, заканчивается. Расклеиваться нельзя, тем более тут.
– Говорят, ты с вещами выпроводила Андрюху.
Что такое? Как? Кто сказал?
– Откуда ты знаешь?
– Ты не поверишь. Общим знакомым не спится крепко, если не покопаются в чужом белье. Даже знают, что он квартиру экстренно снял. Обитает на…
– Не нужно, – останавливаю Сэма. – Мне не интересно.
– Ясно, – он словно изучает меня, наблюдает за реакцией. Любимая фишка будущего шефа, вогнать в стресс и наблюдать, как человек выпутается. Креплюсь, смотрю, не мигая. Семенов удовлетворенно кивает. – Значит, новая жизнь. Прекрасно. К работе когда приступишь?
Вопрос с Варюшей еще не решен. Нужно срочно что-то придумать с садиком. Может недели хватит на привыкание, я же не знаю. Как сделать выбор между нашим жизнеобеспечением и самой дочерью пока непонятно. К сожалению, без денег мы долго не продержимся, а жить на подачки Андрея не хочу и не буду.
– Неделя, Семен Юрьевич. И я ваша.
В его глазах загорается огонь. Доволен, что выйду.
– Ира, на работе дистанция. Надеюсь, не надо объяснять?
– Нет, Сэм. Все предельно ясно. У меня вопрос.
– Ну?
– Почему – провожу рукой по фигуре – не спрашиваешь…
– Кхм, – прячет улыбку. – Иди.
Покидаю будущее место работы. Груз с плеч сброшен, теперь стану независимой. Я смогу, я справлюсь. Дам своей дочери все. Никакие мужики шага в мою сторону не сделают. Всех вон. Так я рассуждаю, пока иду на автобусную остановку.
Мой боевой дух наголову разбивает остановившаяся рядом машина мужа.
Глава 3
– Привет, – выскакивает Андрей. – Тебя подвезти?
Кажется, что мои глаза сейчас размером с тарелку для первого.
Это наглость? Дурость? Непосредственность? Что? То есть вот так просто, да? Закипаю мгновенно.
Фуууу.
Но даже пресловутое омерзение отступает на второй план, потому как еще чуть и разревусь. Рвется брешь. По внутренностям коловоротом проходится настолько безжалостно, что полное ощущение будто разрывной пулей в живот попало. Ударной волной бросает назад. Спешно кусаю губы, чтобы передислоцировать болячку.
Люди обволакивают нас ручейком, никому нет дела до двух разрушенных судеб. Словно на необитаемом острове стоим и смотрим друг на друга. Андрей с тревожным ожиданием, я пытаюсь быть безэмоциональной. Скрываю, что выпотрошена.
– Не нужно. Я сама.
Теперь моя любимая фраза. По-другому никак. Помощников не существует. Надеется не на кого. Так что вперед – я сильная.
– Ира, мы можем?
– Не можем.
– Да стой!
Касание обжигает.
Нет, не так. Оно палит к чертям мою выдержку. Нервы ни к черту, а сейчас вовсе горят. Сколько еще кипеть? Вмазать бы сумкой прям по башке, или хотя бы в волосы вцепиться, или лицо исцарапать. Закатить бабью визгливую истерику на всю Ивановскую, но не могу себе позволить. Не дам удовольствия видеть уязвимость и слабость.
– Что ты хотел? – высвобождаю локоть.
– Где Варя?
Вновь полосует. При дрянном характере мужа можно все, что угодно предъявить, но отцом он является заботливым. Тут не прибавить не отнять. Пусть буду гадиной, но я тоже умею резать по живому. Хотя бы так хочу крови.
– В садике.
– Ты что все же на работу выходишь? – с сомнением смотрит на деловой костюм. – Ей еще рано в сад.
– А-а-а… Точно, – складываю руки на груди. – Нам деньги нужны с дочерью.
– Я буду переводить. Вам хватит. Побудь еще с ней дома.
Зверею.
Я разве просила совета?
– Тебе нет дела до нас больше. Разведемся в ближайшее время. И дочь будешь видеть через суд. По времени! – припечатываю, глядя в бледнеющее лицо.
По лицу Андрея волнами ходит раздражение, злость, неверие. Проступившие эмоции не портят его, наоборот. Ковалев даже в гневе отвратительно прекрасен.
С тоской отмечаю, что он хороший кобель. Вон как девки пялятся, в открытую разглядывают. Господи, дай мне сил не вспомнить о чувствах, которые, конечно, не умерли. Они глубоко запрятаны. Очень глубоко и навсегда. Запрещу себе даже намеком думать о Ковалеве. Как Дэви Джонс спрячу сердце в сундук.
– Не посмеешь. Наши дела дочурки не касаются. Я ее отец, Ир. Ты не сможешь изменить факт. Ты не простишь, понимаю, – прячет дрожащие кулаки в карманах. – Ира, подумай.
– Я подумала, – растягиваю рот в змеиной улыбке. – По часам. Через суд.
Хочу остановиться, но не могу. Хочу причинить боль, хочу, чтобы страдал. С трудом корчу из себя суку, по жизни которой не являюсь от слова совсем. Я не просила изменять мне! Жри теперь.
Андрей, раздув ноздри, кивает. Челюсть на бок ведет, злится. Мне ой как знакома мимика. Значит зацепила самое болючее.
– Пока не буду переубеждать ни в чем, – говорит очень тихо, но я слышу каждый звук в шумном потоке. – Упивайся. Только я еще раз говорю, я не изменял!
– Правда? Да плевать мне, Андрей. Что твои слова, когда все видела своими глазами. Мне пора.
– Ну да. Иди. Имей в виду, не последний разговор у нас.
Быстрее желаю уйти. Дохожу почти до середины пешеходного и возвращаюсь. Основа рушится, вперед вырываются чувства. Хочу знать почему. Может неправильно, что поддаюсь порыву, а перебороть сил нет. Три дня в дичайшем напряжении, под воздействием препаратов летят на дно псевдо-рационализма.
Андрей дергается навстречу, но мой, наверняка, безумный вид останавливает. Подлетаю, хватаю за рукава рубашки и трясу. Выплескиваю боль, вытаскиваю наружу уродливый всплеск.
– Что тебе не хватало? Скажи. Ну! – ткань трещит под пальцами. – Что? Уюта? Разнообразия в еде? В сексе? Андрей, ответь.
– Ира, остановись.
Он пытается осторожно высвободится и обнять.
– Нет. Не дотрагивайся, – прорываю ногтями ткань. – Я растолстела? Так это декрет, Андрей. Так бывает, понимаешь?
– Не в этом дело.
– А в чем? – и тут до меня доходит окончательно.
Не в этом дело.
Ха, твою мать! Оговорочка. Значит все же было. Было!
Больно как, мамочка. Больно…
– Ирин, ты… – рубит ладонью, разрывая ткань окончательно. Заметив мою перемену, взволнованно прочесывает пятерней волосы. – Да блядь! Я не оправдываюсь. И ты не потолстела. Я тебя люблю, понимаешь это или нет?!
Нет дела до мимо идущих людей. Жизнь рушится в бездну. Оттуда не вылезти, не спастись от адского пламени безнадеги. Мне плевать.
На всех плевать.
– Закрой свой рот. Ненавижу! – припечатываю сквозь слезы. – Я тебя ненавижу!
Глава 4
– Не ори! – осекает Игорь. – Что разошелся?
Смахиваю со стола папки с бумагами. Размолотить бы все в щепы, да не получится. Распатронивает кишки. Разматывает и растаскивает, только сделать ничего нельзя. На хуй я повелся на Виноградову?
В тот вечер обстановка вела на кураж. Кампания вырвалась на новый рубеж. Другой уровень маячил красивой жизнью и башнесносящими перспективами.
Отмечать победу начали еще в офисе. Шеф раздобрился, выставил ящик элитного пойла. Все было нормально, пока Санек не включил любимую певичку сотрудниц.
Я – царица, блядь.
Раздухарившись, Катька влезла на стол. Исполняла она знатно, даже у Степаныча челюсть подвисла. Виляла жопой так, что привстал у всех, зуб даю. Пойло выпивалось с охренительной скоростью, душе хотелось праздника. С широты души шеф оплатил шикарную випку в ночнике, а сам свалил домой, наказав оторваться как следует.
И понеслась душа в рай.
Дикое веселье все больше шпарило. Несло на крыльях охуительной надежды. Я чувствовал себя королем. Потеревшись с девками по углам, набрал жене. Успокоил, сообщил что скоро буду. Но меня еще перло, я хотел полихачить.
Кровь дурниной кипела, когда представлял, что теперь смогу сделать для своих. Наконец, дам многое. Иру осыплю достатком, дочери накуплю всякого-разного. Да всё изменится, вся жизнь. Сегодня не планировал позволять себе лишнего. Одно дело просто пофлиртовать. Любого мужика держит в тонусе понимание, что ты еще ничего. Но присунуть – совсем другое.
Акела промахнулся!
Сука! Как так могло получится, не знаю. Всего-то собирался подбросить до дома и такой косяк. На хера пустил Катьку в машину, за каким хером?
– Я, блядь, не ору еще.
Наплевав на все, распахиваю окна в кабинете. Отщелкиваю сигу. Никотин до жопы продирает, потому что за одну тягу половину в труху превращаю. Выбрасываю бычок на улицу. Вдохнув напоследок воздух, с размаху захлопываю раму.
– Блядство!
– Андрюх, ты че? С дуба рухнул?
– Нормально все.
Игорь знает меня тысячу лет, поэтому разговариваем на повышенных без проблем. Но видит бог, что даже если бы президент был, то орал бы также. Слишком печет за грудиной. Сжирает боль, стыд. По дочке соскучился до выворота костей. И вот парадокс, что в той жизни не особо пекся, делал что требуется. Ну есть дочь и есть, а теперь вылущивает меня. Как оборотня раскурочивает.
Злюсь на Иру. Хуле уперлась, неужели нельзя нормально поговорить? Трубки бросает, на контакт не идет. Развод. Развод. Талдычит, как заведенная.
– Может расскажешь?
– Ира меня бросает.
– Ни хуя-я-я.
У Игоряна такое охреневшее табло, что в другой ситуации поржал, но не в этот раз. Я с таким же с тех пор хожу, как вышвырнула из дома. Он трет лоб и взглядом провоцирует на дачу информацию, типа, давай дальше.
Минуту размышляю сказать или все ж его не касается. Вроде вышел из того возраста, когда канючишь, жалуешься. Так ведь прет же! Готов пулеметной очередью харкать, лишь бы вытрусить боль. На хер все! Глотаю слова назад и выдаю минимум.
– Катька сверху сидела, когда телефон включился. Видос в мессендже. И вот… Суп-лапша-пиздец-наелись.
– Не переубедил?
– Игорях, не елозь мне членом между полушариями мозга, – снова трепать, как тряпку на ветру начинает. – Ты реально думаешь, что ЭТО можно объяснить?
– Ну ты ебоша-а-а! – разочарованно тянет, хлопая себя по лбу.
А то не знаю. Давит же сука на мозоль, но справедливо, ничего не попишешь. Друг в курсе характера моей Иры, поэтому вопросов больше не задает. Стальная! Кстати, девичья фамилия Железнова о многом говорит. Как залупится, хоть в веревку лезь.
Кроме меня никому в руки не давалась, за это и подсел. Неприступная, а мне сдалась. Только потом понял, что вернее Ирки человека нет. Жизнь положит ради любимых. И в бедности, и в радости, и в горести всегда со мной. Была...
А я гандон!
Но не виноват же, как ей сказать. Гребанейшие обстоятельства свалились в кучу. Их же можно разгрести еще. Только бы простила меня. Только бы поняла, что готов искупить вину.
Господи, спасибо!!! На трубе она.
– Да, Ириш.
Краем глаза цепляю, как Игорь выходит из кабинета. Молоток, братуха. Я заценил, буду должен.
– Ты сможешь забрать Варюшу из садика? – без приветствия спокойным ледяным тоном обливает. Я не ждал уси-пуси-лилипуси, но, чтобы так отхлестать, даже не видя… Браво! – Я задерживаюсь в первый рабочий день. Отвези ее домой и дождись меня, пожалуйста. Не задержу.
– Ты все же вышла? Не думал, что ты серьезно говорила, – разочарованно тяну, понимая как еще одна точка манипулирования расползается. Мой план по привозу бесконечных денежных конвертов летит в пропасть. – Куда? Я мог бы помочь найти должность с хорошим окладом.
Устроить, например, к себе в контору. Штат будет расширяться.
– Я нашла. У Сэма.
Имя громом раздается в ушах. Глохну и слепну от бессильной ярости.
На хера?! К нему? Треск карандаша в руке тихим шелестом кажется. Пелена трясется перед глазами, пока трубку сжимаю.
– Не надо.
– Что не надо? Не неси ерунду, – выходит из себя. – Так заберешь Варю? Ладно. Зря я тебе позвонила. Тогда не бери в голову. Договорюсь с воспитательницей и потом попрошу Сэма нас подбросить.
– Заберу!
– Да? Хорошо.
Разговаривает так, как будто между нами ничего никогда не было. Отстраненно и холодно.
– До встречи.
Хриплю с опозданием в квакающие гудки. Не глядя хватаю ключи от машины, вылетаю как угорелый. Никакой Семенов за моей дочкой ездить не будет.
Глава 5
– Варя, привет, дочь.
– Папа, – бежит моя девочка, раскинув руки.
Подхватываю легкое тельце. Прижимаю, вдыхаю родной запах.
– Стойте! – бежит навстречу испуганная женщина. – Оставьте девочку. Вы кто?
– Это мой папа! – звонко кричит Варюша.
Запыхавшаяся красная тетка останавливается прямо перед носом. Она задыхается, обмахивается ладонями. Испуг скосил бедную женщину с ног.
– Как Вы прошли? Там же охрана.
– Дедуля? Сказал ему, что за дочерью.
– Ну знаете! – возмущается воспитатель. – Ни в какие рамки. Тут проходной двор вам? Дети. Ответственность.
– Да уж.
Точно не проходной двор. Только что сам лично убедился. Что за дрянной сад? Куда Ира отдала нашу дочку. Упрямая. Неужели трудно обсудить местонахождение нашего общего ребенка. Надо пробить нормальные дошкольные учреждения. Этот бедлам нам не подходит.
Оплатил бы ведь. Мне для Вари ничего не жаль, отдам последнее. Умалчиваю мнение о сохранности детей никудышним ЧОПом. Но позже нужно разобраться, как-то решить вопрос.
– Как Вас? Андрей? А отчество? Ага. Андрей Николаевич, Варя останется здесь до прихода матери, – припечатывает тетка. – Вас в списках нет.
– Каких списках? – что за херня?
– В списках на забор дочери из детсада.
– На забор чего?
Выдерживаю укоризненный взгляд. Почему-то доходит что за «забор» воспитатель имеет в виду с трудом. Молодец, Ириша. Даже тут пальцем в рану ткнула и провернула. Ладно. Мы же не в разводе еще, верно? Копаюсь в телефоне и придвигаю к носу дамы свидетельство о рождение дочери.
– Вот смотрите сюда, – тычу в графу отец. Потом разворачиваю паспорт и подношу раскрытым к физиономии. – А теперь тут. Убедились? Где исправить список на «забор»? Давайте, потому что иногда я буду забирать своего ребенка.
– Папа! – перебивает Варя. – А мороженое есть пойдем?
– Да, белобрысик, – треплю ее за хвостик. – Только разберемся немного со взрослыми делами. Может пожелаешь новых игрушек? Красивое платьице? Бантики-заколочки? Что хочет моя фея?
– Правда? – пищит дочурка, а у меня сердце трещит.
Прошу малыху немного подождать.
Исправляю зловредность жены, но ни хрена не осуждаю. Издевается, как может. Стерплю. Варюша скачет по дорожке. Чуть замешкавшись, пропускаю момент, когда доча бежит к Ире, крича во все горло. Ириша берет на руки Варю, а я любуюсь. Слава Богу, приехала без Сэма.
Красивая она. Фигуристая, соблазнительная. Прям вау-вау. Пока в декрет не ушла, задолбался поклонников отваживать. Бесили гаденыши. Не успевал отойти как гроздьями лезли. Дрался бесчисленное количество. Сколько жена пластыря извела одним аптекам известно.
– Ирин.
Едва глазами встречаемся, как шпарит заново. Все ебаные каналы воспламеняются болью. Как же я скучаю, вашу мать. Ну что мне встать на колени и проползти до нее? Умолять бесполезно, знаю. Огонь в душе сильнее полыхает. Хочется схватить и орать в лицо – вернись, вернись!
– Не читал разве сообщение?
– Какое? – смахиваю окна. – А-а-а... Нет, не видел. Едем?
Держу кулаки, ожидая согласия. Только бы затащить в салон, только бы села, а там воспользуюсь шансом обязательно. Буду топить за Варино будущее. Как сопля действовать собираюсь, знаю, но без вариантов пока план гениальный разрабатывать. Тут шаг сделал, выдохнул, а через миг на мине подорвался.
– Мы сами доберемся.
– Интересно как? У тебя машины нет.
– Не нужно, Андрей. Пока. Мы едем домой.
Последний шанс зацепить. И я его использую. Спешно выпаливаю.
– Ира, почему меня нет в списках?
Она сразу выкупает в чем дело. Прячет намеренное зло в безразличии. Варюша уходит в песочницу, и мы остаемся один на один. Мать твою, сколько же равнодушия теперь в ее взгляде. Убиться о стену. Будто мимо смотрит. Будто нет меня больше.
– Забыла.
И это тоже хаваю. Я все-все понимаю, но может достаточно меня казнить?
– Я вписал себя сам. Надеюсь, не против. Может переведем дочь в другое место, мне здесь не понравилось, – осторожно закидываю удочку.
Мы кружим разговорами о ребенке время, только бы не касаться нашего больного. В каждой фразе двойной смысл скрыт. Пойми же, Ирка. Ты ведь умная. Очередной бессильный вопрос бросаю ей.
Что мне сделать?
Иришин немой ответ отражает лишь пустоту. Она как пеплом присыпанная стала. Двигается словно замороженная.
– Рада была повидать. Варюш, нам пора.
Заебенно! Лох-стратег просрал партию, даже не начав игру.
– Я провожу.
Выходим за калитку и тут приседаю вовсе.
У кроссовера мою семью ждет Семенов. Подсаживает мою дочку, которая на прощанье радостно машет ручкой, позабыв про обещанные покупки. Я еле ворочаюсь в ответ и тупо натягиваю лыбу. Меня прибило как пыль в дождь. Ни одной годной мысли в башке. Моя жена и ребенок в его тачке.
Хлопнув дверью, улыбаясь направляется ко мне. Курить не буду, хотя хочу очень. Но показывать трясущиеся клешни охоты нет.
– Привет, Андрюха! – широко щерится счастливый Сема. – А я поговорить. Перетрём между нами, ок? Давай отойдем, – с тоской оставляю обзор на жену и дочь. Заходим за угол забора. – Короче, ты не обижайся, но Иринка сказала, что вы разводитесь. Так вот теперь я с ней попробую. По-братски предупреждаю. Я дождался, когда ты облажался, ха-х! Да шучу. Не обижайся только? – его счастливо доброжелательное ебло начинает бесить еще больше. – Так все, я предупредил. Давай, братух. Пересечемся на недельке.
Глава 6
– Что ты сказал ему?
Сэм улыбается. Смешно ему, а меня кроет после встречи с Андреем. Вроде бы подготовилась. Тренировала безразличие маниакально-самоотверженно, но стоило лишь на три метра приблизиться, как панцирь затрещал.
Несколько дней другой жизни все еще стремительно дезориентируют. Не могу привыкнуть. Возможно, если бы была одна, то истерикой прогнала боль, притерпелась и адаптировалась. К сожалению, данная роскошь не доступна. Рядом Варя. Пугать дочь из-за обманщика не намерена.
– Пощекотал нервишки, – бесшабашно улыбается Сэм. – Ему полезно.
– Зачем ты лезешь защищать? Разве просила?
Наедине с ним могу позволить неуставные разговоры. На работе – табу. Он мой работодатель и гарант денежного вознаграждения. Кручусь на сиденье, будто снизу поджаривает. С облегчением замечаю, что Варвара спит. Значит можно выйти за рамки. Толкаю Семена в плечо, призывая ответить.
– Ириш, не волнуйся.
– Я спокойна.
– А что белая, как мел? Волнуешься? Ведь за короткий промежуток странно отсечь былое. Да? Или ты терминатор? Даже не плачешь. Странно.
Сжимаю ткань на коленях. Что ответить? Да, я терминатор в юбке. Рыдать по козлу не хочу и не буду. Не буду. Нет.
Но…
Сердце болюче опровергает убеждения. Бравада тает, как снег на солнце. Больно же! Баран, идиот, иуда! Трахался на стороне, как пес, только слюни в экран не текли. И сука, его морда наглая, для приличия хоть бы смутилась, повизгивала как ни в чем не бывало.
– Не белая, – виляю голосом, не в силах справится.
Я устала. Господи, я устала!
В руки осторожно ложится пачка носовых платков. Принимаю как отмашку. Едва успеваю задушить бумагой тяжкий всхлип. Грудную клетку сотрясает и взрывает изнутри. Задыхаюсь и кашляю, как больная туберкулезом в приступе. От того, что понимаю остатками мозга, что могу разбудить Варю, нажимаю на лицо сильнее.
Лицо загорается огнем, глаза щиплет, четко ощущаю лопающиеся сосуды.
– Ш-ш-ш.
Семен гладит по руке, но принимая жалость, топлю себя еще больше. Не замечаю, как приезжаем домой. Не сопротивляюсь, когда Сэм относит на руках крепко спящую малышку, а потом возвращается за мной. Прячу лицо под завесой волос. Семен поддерживает сильной рукой за талию, направляет путь. Я даже ориентироваться не в силах.
– Пей.
Наощупь беру стакан. В рот льется крепкий напиток. Коньяк, если не ошибаюсь. Два глотка опаляют горло. Перхаю, как больная лошадь, но упрямо допиваю стакан.
– Молодец. Сейчас станет легче.
– С-спасибо, – стучу зубами о край стекла.
Семенов встает. Подцепив плед, накрывает плечи. Притягивает крепче дверь на кухню и гасит верхний свет.
– Согреваешься?
– Да.
Приятное тепло разливается по телу. Груз меньше начинает давить. По крайней мере пульс больше не разрывает запястье. Фрагментарное сознание складывается в годные картинки. И как только переосмысливаю действия в машине, щеки обжигает.
– Прекрати, – предугадывает Сёма мое состояние. – В твоем случае отлично держишься, железная девочка.
– Ты меня хорошо знаешь, да?
– Ну конечно, Железнова, – щелкает по носу. – Эх, Ирка-Ирка, а могла бы моей быть.
– Иди ты, клоун.
– Оттаяла, наконец-то, да?
И смеется, как всегда.
Я никогда не относилась к словам Сэма серьезно. Его не понять, все время на шутках-прибаутках. А вот друг он хороший. Время декрета развело-растащило в разные стороны. Я так любила Андрея, что послушно оборвала контакт с Сёмкой. Общались втихаря, потому что было стыдно рубить под корень.
– Чаю хочешь?
Киваю, глядя как он хозяйничает на моей кухне. Странно, но попадание в десяточку. Тянет ручку к той дверце, за которой лежит нужное без моих подсказок.
– Два куска сахара, – напоминаю ему.
– Знаю, – обрывает и дополняет с видом ученика, стоящего у доски. – Пакет не вынимать, пока сахар не растворится. Воды ровно половину и не больше. Можно лимон, но исключительно пористую мясистую жопку. Помять, прежде чем класть.
Ну да. Он мне единственной на работе чай заваривал. Девки не понимали с чего честь выпала. Завидовали, сочиняли небылицы. Было наплевать. Собака лает, караван идет. Ничего кроме дружеских отношений вначале не связывало. Все началось с бокала чистого вискаря, выпитого на спор на корпорате. В итоге вместе провели ночь. Правда ума спокойно вовремя разбежаться тоже хватило.
– Сём, я тебе очень благодарна. Извини за выход из строя. Буду держать себя в руках.
– Хорош, Железнова, – морщится он. – Не на совещании. Здесь мы вдвоем, если не видишь.
– Я просто вспомнила тут, – алкоголь отчаянно берется за мозг, рвет перегородку разума, развязывая окончательно. – Как мы работали.
– Было весело, – отпивает глоток. – Сейчас хуже. Знаешь в чем разница? Тогда был начальничком филиала, ответственности меньше, а сейчас контрольный пакет акций выкупил. Головняк с чугунину. Скучаю иногда по прошлому, – трет переносицу.
