Текст книги "Любовь побеждает время"
Автор книги: Хелен Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
И Дерек, и Харди не сговариваясь оставили шляпы и сапоги в прихожей. Они, безусловно, заметили, как преобразилась кухня: оба неловко примостились у стола и подозрительно поглядывали по сторонам из-под насупленных бровей. Однако язвительных комментариев не последовало.
За столом все молчали, если не считать утробного ворчания Харди. Должно быть, звуки эти выражали одобрение: судя по той скорости, с которой старик уничтожал пирожки, стряпня Вивиан пришлась ему по вкусу. Мужчины время от времени неприязненно посматривали друг на друга.
Даже собаки почувствовали неладное: они забились под стол и просидели там безвылазно до конца ленча. Угрюмая тишина наводила на мысль о похоронах; ощущение уюта и тепла развеялось само собой. Видя, как плоды трудов ее пошли прахом, Вивиан не смогла сдержаться.
– Не то чтобы я ждала цветистых комплиментов, – сердито заявила она, когда исчез последний пирожок и мужчины встали из-за стола, собираясь уходить, – но простое «спасибо» пришлось бы весьма к месту. Или вы полагаете, что, набивая ваши желудки горячей снедью, я всего лишь выполняю свое предназначение в этом мире?
– Я не пытаюсь постичь замыслы Творца, тем паче в отношении женщин, – коротко отозвался Дерек.
Да он, похоже, уверен, что женский пол в целом и она в частности – досадная ошибка природы, кара небесная, ниспосланная мужчинам за грехи их!
– Вижу, вы – человек широких взглядов, – фыркнула Вивиан. – В котором часу прикажете подавать ужин, милорд?
Харди ехидно хихикнул.
– Ради всего святого, прекратите изображать из себя кухарку! – сердито отозвался Дерек. – Кажется, мы сошлись на том, что вы возьмете на себя домашнюю работу, а мы займемся лошадьми; но если вы полагаете, что ваши таланты найдут лучшее применение в конюшне, так и скажите, не стесняйтесь!
– Ох, нет... – тут же смутилась Вивиан. – Я совсем не разбираюсь в лошадях, а вот хозяйством охотно займусь!
– И мы вам за это весьма признательны, а также и за вкусный ленч. Верно, Харди?
Старик чуть заметно наклонил голову и потоптался на месте.
– Как скажешь...
Дерек вздохнул, как бы давая понять, что на его плечи легло тяжкое бремя, затем обескураженно развел руками:
– Я понимаю: не о таком Рождестве вы мечтали, да и я, честно говоря, представляю себе праздник чуточку иначе, но выхода-то нет! Может, мы все-таки попытаемся разрешить конфликт к обоюдному согласию?
– Да, – пролепетала Вивиан, еле сдерживая слезы. Странно: она никогда не шла на поводу у собственных эмоций! Но, в конце концов, Вивиан сама себя не узнает с тех пор, как повстречалась с Дереком Кейджем.
– Вот и славно! Мы скоро закончим работу – так почему бы нам не поужинать часа через три? Мы успеем привести себя в порядок – и воздадим должное вашей стряпне. Может, даже выпьем по рюмочке? – И Кейдж выразительно поглядел на работника. – Верно?
Старик изобразил подобострастную улыбку.
– Как хозяин прикажет!..
– Рад, что ты согласен с моим мнением. Я скоро присоединюсь к тебе. Если же понадоблюсь раньше, ты знаешь, где меня искать.
Старик впервые посмотрел на Вивиан в упор.
– Эге, точно! Ни на минуту не усомнюсь, где тебя искать.
– И чем я так его разозлила? – осведомилась молодая женщина, когда дверь за стариком с грохотом захлопнулась.
– Это еще цветочки! – Дерек устало пригладил волосы.
– Неужели он всегда такой?
– Как правило, нет! Должно быть, сезонное явление. Не всем по душе рождественские хлопоты...
Но Вивиан на этот раз не поверила. Елку-то срубили еще до того, как на сцене появилась она!
– Дело не только в Рождестве! Харди возмущен тем, что мне позволено остаться, так? И не только потому, что меня угораздило выложить на стол любимые салфетки его покойной жены!
– Не обижайтесь, мисс. Вы тут ни при чем. Старик привык к одиночеству. На протяжении недель живой души не видит, общается только с собаками да с лошадьми, откуда тут взяться хорошим манерам? Тем более если вдруг бедняге навязали общество женщины!
– Что за чепуха! – Вивиан отнесла грязную посуду в раковину и включила воду. – Ради Бога, мистер Кейдж, я – случайная гостья, которая уедет через пару дней, а до того пытается отработать стол и кров. Я не угрожаю его образу жизни! Кроме того, по реакции Харди, когда я взяла салфетки, я поняла, что память о жене для него священна и что брак этот был долгим и счастливым.
– Да, потому что у Харди хватило ума выбрать женщину, которая полюбила и приняла его таким, каков он есть, и не пыталась его изменить, – не без горечи произнес прокурор.
Ах, вот в чем дело! Прошлой ночью Вивиан лишь заподозрила, что в жизни Дерека Кейджа есть женщина, а теперь подозрение превратилось в уверенность. Дерек разошелся с женой! Отсюда – необъяснимые смены настроения, железные нотки в голосе и холодный блеск глаз! А если так, что значит для него эта женщина теперь? Она, Вивиан, ничего не смыслит в мужчинах, однако былые ошибки научили и ее кое-чему.
– Что-то не так?
– Нет! – Гостья покачала головой, отгоняя невеселые мысли. – Харди вас, наверное, заждался!
– Подождет. Сперва я помогу вам с посудой.
– Да я сама справлюсь! – поспешно заверила Вивиан, впервые осознав, что боится остаться с ним наедине. Опасается, что неправедные мысли прошлой ночи нахлынут с новой силой и на этот раз ей не удастся изобразить полное равнодушие.
Даже сейчас она ощущала себя довольно неуютно. Эти длинные ноги, эти узкие бедра... до чего хорошо сложен и элегантен! Такая стройная, мускулистая фигура бывает у завсегдатаев спортивных залов и гольф-клубов, но никак не у скотника! Вивиан всегда казалось, что фермеры и ковбои держатся и изъясняются несколько иначе. Впрочем, о ковбоях и фермерах она знала только из кинофильмов.
Сдернув с крючка полотенце, Вивиан принялась сосредоточенно вытирать ножи и вилки, сложенные на сетку.
– Зачем трудиться одной, если лишняя пара рук сократит работу вдвое? – возразил Дерек, решительно принимаясь за дело.
– Я не люблю сидеть без дела, – отозвалась Вивиан, вся напрягшись. Неудивительно: плечо мужчины находилось всего лишь в нескольких дюймах. Потянувшись за суповыми ложками, он задел ее локтем.
– Вам и не придется, если вы всерьез надумали праздновать Рождество в гостиной. Боюсь, что метелка для пыли там уже год не бывала.
– Стыд и позор вам обоим! – шутливо упрекнула молодая женщина, не поднимая взгляда от раковины. Созерцание соседа грозило привести к непредсказуемым последствиям.
Дерек вытер последнюю ложку, отшвырнул полотенце и заправил рубашку в джинсы.
– Оставьте-ка эти тарелки в покое, пусть сами обсохнут, и пойдем отсюда.
– Неужели мне позволено вздремнуть часок-другой?
– Еще чего! – Дерек озорно подмигнул, вдруг показавшись куда моложе своих лет. – Мы разведем огонь в очагах, как вы просили, и установим елку. Затем я унесу ноги подобру-поздорову, а то Харди явится за мной с вилами, а вы тем временем начнете потихоньку превращать это логово в рождественскую открытку времен старика Диккенса.
Растопить очаг труда не составило, а вот елка проявила изрядную неуступчивость. Из кабинета Дерек приволок громоздкую медную подставку, но, несмотря на все его усилия, дерево упорно отказывалось стоять ровно. В конце концов Вивиан взялась поддерживать ствол, а Дерек прибил несколько досочек у самого основания, чтобы елка не шаталась. Спустя полчаса, когда в волосы гостьи набились иголки, Дерек Кейдж, ругаясь сквозь зубы, наконец выполз на четвереньках из-под еловых лап.
– Черт бы побрал проклятое бревно! Харди, конечно, не нашел дерева поменьше!
Вивиан отступила в сторону и восхищенно захлопала в ладоши. Изящная симметрия зеленых пушистых веток радовала глаз, верхушка уходила под самый потолок.
– Бесподобно! – воскликнула молодая женщина. – Дерек, более красивой елки я в жизни своей не видела!
Владелец фермы поморщился: смола намертво пристала к ладоням.
– Позвольте мне вам не поверить! Вы – не из тех людей, что довольствуются вторым сортом, не так ли?
– Видите, как мало вы обо мне знаете! – отозвалась Вивиан, вспоминая безликую имитацию из серебряной фольги в доме у приемных родителей. «Что за вульгарный натурализм, милочка!» – фыркнула тетя Энн, когда девочка отважилась попросить о настоящей елочке. Ведь родители всегда наряжали для нее живое деревце...
– Верно! – Дерек в последний раз пнул крепкий ствол, убеждаясь, что елка стоит крепко. – Мы и в самом деле абсолютно чужие люди, но раз уж затеяли эту игру в Рождество, вы не находите, что пора бы получше узнать друг друга?
Игра в Рождество! Именно так! Обстоятельства вынуждают их принять участие в спектакле, но это – притворство, фикция. Через пару дней она продолжит путь, и две судьбы, на мгновение соприкоснувшись, вернутся на круги своя, а еще через неделю Дерек не сможет вспомнить ее имени. Елка осыплется, и ее выставят за дверь: дескать, отслужила свой срок. А Вивиан никогда больше не увидит ни этой фермы, ни этого человека...
– Вы не хотите удовлетворить мое любопытство?
Ощущая на себе пристальный взгляд, Вивиан принялась нервно теребить пучок сухой травы, прилипшей к нижней ветке.
– Вы же хотели еще успеть в конюшни!
Мгновение Дерек глядел на нее, а затем отозвался:
– Вы правы. Отложим жизнеописание до ужина.
Неужели его заинтересует жалостная история о девушке, неспособной понравиться кому бы то ни было? Всеобщая любимица Элисон не ценит своего счастья: старшая сестра полжизни отдала бы за ласковый взгляд в ее сторону! Но стоит ли плакаться в жилетку постороннему человеку?
– История моей жизни вряд ли скрасит застольную беседу.
И тут Дерек провел рукою по ее волосам, отряхивая иголки, Вивиан даже не успела отстраниться.
– Вы уж позвольте мне самому судить.
Легкое прикосновение произвело эффект электрического разряда. Безумно захотелось крепко-накрепко прижать его руку к щеке, а затем жадно припасть губами к ладони, запачканной смолой. Вместо этого Вивиан резко отстранилась.
Дерек улыбнулся ей, легко и непринужденно: в отличие от гостьи он явно не ощущал ни малейшей скованности.
– У вас вид, словно у кролика в западне. Вы уверены, что сами нарядите это чудище? В нем футов десять, знаете ли.
– Вы только дайте мне игрушки и лестницу-стремянку, а я уж как-нибудь справлюсь.
Да, она всегда справлялась – всегда умела обуздывать тоску по любви, которая оборачивалась против нее самой и причиняла немалую боль, умела скрывать неуверенность и страх одиночества под маской неприступного равнодушия. Вот по каким законам строилась ее жизнь, и не следовало о них забывать, не следовало предаваться опасным мечтам о Дереке Кейдже.
– Стремянка у меня есть, – заверил хозяин фермы, – а елочные игрушки хранятся в кладовке под лестницей. Честно предупреждаю: там царит первозданный хаос. В прошлом году мы с Харди затолкали все в коробки, как попало, без разбору. Мы впервые справляли Рождество одни, без Джанет, и после праздников мучились депрессией – и головной болью, если вы понимаете, о чем я.
Дерек оказался прав. На то, чтобы распутать гирлянду фонариков и проверить каждую лампочку, ушло немало времени. Убедившись, что короткое замыкание не грозит, Вивиан поставила стремянку поближе к елке и принялась закреплять фонарики на ветвях. Молодая женщина так увлеклась, что даже не заметила, как наступил вечер.
Мужчины закончили работу раньше обычного; Харди продолжал дуться и упрямо отмалчиваться на все попытки хозяина завязать разговор. Без четверти шесть Дерек демонстративно отложил вилы и зашагал к дому. Снова повалил снег: мелкое, навязчивое крошево больно жалило щеки.
В доме царила тишина. Из кухни не доносилось ни звука: ужина, похоже, не предвиделось. Тревожно сжалось сердце: неужели у гостьи хватило глупости уйти на прогулку? Тихонько прокравшись по коридору, он взялся за резную ручку и рывком распахнул двери гостиной.
– Вивиан?
Раздался испуганный вскрик, взметнулась юбка, на мгновение открыв трогательную полоску над чулком. Молодая женщина беспомощно покачнулась на неустойчивой стремянке, и Дерек одним прыжком перенесся через всю комнату.
– Осторожно! – Он уже поддерживал гостью за талию.
– Как вы меня напутали!
– Простите, – покаялся хозяин дома, проклиная собственную глупость. Отчего ему так хочется провести ладонями по этим бедрам, обхватить пальцами точеную лодыжку? Как стройны и изящны эти длинные ножки! – Я подумал, вы уже закончили.
– Боже ты мой, нет! Я только-только разобралась с гирляндой! – Вивиан приподнялась на цыпочках и поправила серебристую звездочку, венчающую елку. Дерек лишь крепче сомкнул руки.
Вивиан грациозно спустилась с лестницы, и Дерек отвернулся, стараясь унять сердцебиение. Неужели еще недавно гостья казалась ему бесполой монашенкой, воплощением целомудренной благопристойности?
Даже самому себе Дерек Кейдж ни за что не признался бы, какую бурю эмоций пробудила в нем эта женщина. Он поспешно наклонился и воткнул штепсель в розетку. Мягкий свет залил комнату, и Вивиан, не удержавшись, восторженно зааплодировала.
Но Дерек глядел не на гирлянду: он не отрывал взгляда от лица Вивиан, не в силах вымолвить ни слова. Она просто лучилась счастьем: такая юная и прелестная и по-детски восторженная – ничего общего с той суровой, неулыбчивой блюстительницей морали, которую он с такой неохотой привез в усадьбу двадцать четыре часа назад.
Отсвет цветных огней золотил ее волосы, вспыхивал в глубинах глаз, эффектно оттенял высокие скулы. Простенькая темно-синяя юбка сидела на ней так изящно, а накрахмаленная белая блузка прилегала к груди так плотно, что Дерек поневоле позавидовал ткани.
– Да вы сама волшебница, Вивиан Шелби! – тихо проговорил он, не сводя с гостьи глаз.
По счастью, в прихожей хлопнула дверь, и хозяин дома опомнился. Застучали когти по полу, и в следующее мгновение в комнату ворвалась Сейла: влажный язык высунут, радостно виляющий хвост того и гляди сокрушит елку.
– Похоже, пора заняться ужином, – рассмеялась Вивиан, шутливо отпихивая собаку.
Дерек ухватил ретривера за ошейник.
– Стряпню я возьму на себя, – предложил он, – а вы заканчивайте, не торопитесь. Раз уж мы сами решили принарядиться к ужину, так пусть и елка будет наряжена!
– Ваше участие в стряпне соглашением не предусмотрено!
– На сегодня сделаем исключение. Или, может, вы хотите вернуться к плите?
– Ни за что! – Вивиан шагнула назад и придирчиво оглядела творение рук своих. – Осталось немного, так что... – Робкая, нежная улыбка озарила ее лицо. – Если вы не прочь заняться ужином, я успею закончить с уборкой.
– Договорились! – отозвался Дерек и поспешно ретировался в кухню, опасаясь, что если задержится еще на мгновение, то выставит себя полным идиотом.
Елочные игрушки представляли собою весьма разнородную смесь. В одной коробке обнаружился комплект довольно вульгарных шаров цвета электрик. В другой покоились раскрашенные пластиковые зверушки.
А на самой верхней полке нашлась коробка с сокровищами пятидесятилетней давности, или еще древнее. Хрупкие хрустальные звездочки, осыпанные искристыми блестками; банты алого бархата, отделанные мелким речным жемчугом; кружевные снежинки, украшенные ручной вышивкой, – такие невесомо-изящные, словно вот-вот взлетят на воздух. И еще – гирлянды серебряных колокольчиков, соединенных лучистыми бусинками. В памяти сразу воскресли давние, счастливые времена, к которым Вивиан запрещала себе возвращаться: пора безмятежного детства, когда родители были живы и Рождество справляли у бабушки, и в том доме тоже звенели серебряные колокольчики и пахло хвоей.
Вот эту-то коробку Вивиан и отнесла в гостиную. Одни украшения она повесила на самый краешек еловых веток, другие спрятала поближе к стволу: затаившись в зеленой глубине, они загадочно поблескивали среди огней.
Наконец, убедившись, что елка близка к совершенству, Вивиан уложила несколько стеклянных шариков в хрустальную вазу на кофейном столике: блики огня играли на матовой поверхности и вспыхивали ослепительными переливами червонного золота.
До блеска отполировав серебряные подсвечники, Вивиан укрепила в них высокие белые свечи, найденные в серванте. Затем протерла стеклянные двери в гостиную и оставила их открытыми, чтобы коридор наполнило благоухание хвои.
Она смахнула паутину с медного канделябра над дубовым столом и пропылесосила ковры, оживив их краски. Напоследок в серванте Вивиан отыскала белоснежную камчатную скатерть и набор соответствующих салфеток.
– Пора кончать! Бросайте веник, и... – Дерек заглянул в дверь; молодая женщина как раз закончила выкладывать массивное столовое серебро. Окинув взглядом преображенные комнаты, хозяин дома застыл на пороге, открыв рот, а затем тихо произнес:
– Черт меня подери!
– Хорошо? – опасливо осведомилась гостья.
Кейдж изумленно покачал головой.
– Потрясающе! Харди, а ну иди сюда и посмотри на это чудо! – громко потребовал он.
В коридоре раздались шаги, и Вивиан взяла себя в руки, готовясь выдержать поток ехидных замечаний. Но при виде праздничной гостиной Харди остановился как вкопанный, челюсть у него отвисла, а на глаза навернулись предательские слезы.
– Вы достали на свет Божий игрушечки Джанет, – хрипло проговорил он. – И звездочки, и бантики – все, что она своими руками сделала, а та, другая, затолкала в кладовку...
Вивиан растерянно оглянулась на Дерека, гадая, не совершила ли по незнанию нового непростительного греха, но хозяин дома одобрительно кивнул, а Харди проковылял к елке и тронул вышитую снежинку мозолистым пальцем.
– Каждый год их делала, каждый год, – прошептал он себе под нос. – Говорила, что они ей заместо детей, которых Господь не дал.
– Джанет бы порадовалась, увидев их на елке! – Дерек подошел к старику и обнял его за плечи.
Не обращая внимания на хозяина, Харди отер глаза и обернулся к молодой женщине.
– Ну и чего еще вы откопали?
– Я... ничего. – Вивиан махнула рукой в сторону стола и неуверенно оглянулась на Дерека. – Вот только скатерть, и салфетки, и столовое серебро. Но если вы предпочтете...
– Доставайте уж и китайский фарфор, – объявил Харди, беря себя в руки. – Уж делать, так до конца!
Но Дерек воспротивился – на сегодня гостья потрудилась достаточно, и отослал ее наверх принять душ.
Когда Вивиан снова сошла в гостиную, в свежей блузке и выглаженной юбке, стол был накрыт, а мужчины уютно расположились в креслах у огня и болтали как ни в чем не бывало. Собаки мирно свернулись у их ног. Что бы уж там ни послужило причиной утренней ссоры, напряженность схлынула и конфликт уладился сам собой.
Дерек предложил гостье хересу, а Харди подбросил дров в огонь.
– Почему бы и не пропустить стаканчик? – кивнул он, вытирая руки о джинсы и принимая стакан с виски из рук Кейджа. – Видать, от праздника не отвертеться; пристало оно или нет, а Рождество мы отметим, так чего бы и не повеселиться?
Выражение «пристало или нет» прозвучало слегка неуместно, словно в гостиной совершалось нечто запретное, но Вивиан не собиралась вдаваться в расспросы. Хватит и того, что старик объявил перемирие. Даже со стола помог убрать, когда ужин подошел к концу!
– Раз уж вынь да положь вам порядок! – проворчал он, и молодая женщина готова была поклясться, что губы его слегка изогнулись в улыбке.
Скоро старик ретировался к себе, прихватив собак, а Дерек и Вивиан вышли на веранду. Во мраке вспыхнули огни: это засветились окна над конюшней. Снегопад прекратился, холодная луна озаряла землю, воздух был настолько прозрачен, что казалось – прислушайся, и услышишь негромкий перезвон хрустальных льдинок.
– Просто дух захватывает, правда? – прошептал Дерек, любуясь морозным великолепием.
– Захватывает, – согласилась Вивиан, ежась на сквозняке.
Заметив это, хозяин дома притянул гостью к себе – безо всякой задней мысли, по-братски, однако молодую женщину охватила волнующая дрожь.
– Черт бы побрал ваш нелепый гардероб, – беззлобно проворчал Дерек.
– Если бы я знала, что мне предстоит любоваться на луну в тридцатиградусный мороз, я захватила бы меховое манто, – отозвалась гостья, стуча зубами.
Дерек развернул гостью за плечи и повел ее в дом.
– У вас нет мехового манто, – уверенно сообщил он, направляя свою даму прямиком к очагу.
Вивиан присела на корточки у огня и протянула руки к пламени.
– Почему вы так думаете?
– Женщина, которая видит на тарелке оленя Санта-Клауса вместо куска мяса, не станет носить мехов, – пояснил Кейдж, извлекая из бара темную бутыль и разливая коньяк по бокалам.
– Похоже, вы знаете меня лучше, чем мне казалось.
Хозяин дома вручил ей бокал, уселся в кресло и вытянул ноги к огню.
– Не так хорошо, как бы хотелось. – Гостья не ответила, и он шутливо подтолкнул ее носком ноги. – Да не стесняйтесь вы меня, Вивиан! Я же не газетный репортер!
– Собственно говоря, рассказывать тут не о чем... – Вивиан пожала плечами и отставила бокал в сторону. – У меня есть сестра: об этом вы уже знаете. Я занимаю высокую, хорошо оплачиваемую должность. К суду не привлекалась, аллергиями не страдаю, резус-фактор положительный; не курю, пью только по праздникам, да и то чисто символически.
– И вы незамужем!
– Да, – кивнула Вивиан и воспользовалась случаем, чтобы перевести разговор на другую тему: – А вы?
– Речь идет не обо мне, а о вас. Даже не пытайтесь сменить тему. Где вы работаете?
– Я – директор частной школы для девочек на Порт-Айленде.
– Мог бы и сам догадаться! Эта роль, без сомнения, вам подходит!
– Не правда ли, забавно? Этакая пуританка, классная наставница, которой на роду написано умереть старой девой, – ну просто вылитая я!
– Я воспринимаю вас иначе, Вивиан.
– С какой стати? – Она смущенно отвернулась и уставилась на пляшущие языки пламени. – Любого спросите, каждый подтвердит, что портрет соответствует действительности. Я – классическая дурнушка, причем до отвращения рассудительна. Если, спасая меня, вы надеялись встретить Рождество в обществе остроумной красавицы, боюсь, вы выбрали не ту женщину.
– Я вообще не искал женского общества, – отозвался Дерек, наклоняясь вперед и притягивая за плечи Вивиан. – Но теперь, когда вы здесь, я не жалею о случайной встрече.
– Потому что я такая хорошая хозяйка?
Под его дыханием всколыхнулся и опал каштановый локон.
– Почему вы себя так недооцениваете, мисс Шелби?
А почему он задает столько вопросов? Почему философствует о жизни, вместо того чтобы воспользоваться ситуацией? Они – одни в пустом доме, впереди – долгая ночь, рождественские огни струят волшебный свет, а в воздухе разливается благоухание хвои...
Восхитительные декорации – и восхитительная возможность! Будь на ее месте Элисон, этот мужчина уже осыпал бы ее поцелуями. Пожалуй, пошел бы еще дальше!
– Я реалистка, вот и все! Да и потом... Вы не особо обрадовались, когда я свалилась к вам как снег на голову.
– Не обрадовался, – согласился хозяин дома, осторожно приподнимая тяжелые волосы и ласково поглаживая пальцем хрупкую шею. – Но это было раньше, не сейчас. Что до внешности...
Фраза беспомощно повисла в воздухе. Недоговоренность причиняла еще большую боль. Лучше бы он сослался на народную мудрость: дескать, с лица воду не пить, был бы человек хороший! Но тут Дерек закончил свою мысль:
– Кто вам сказал, что вы – дурнушка, а, Вивиан? Вы прелестны: красивы так, что дух захватывает!
На мгновение в комнате воцарилось гробовое молчание: так замирает концертный зал, когда дирижер берется за палочку. Очаровательные елочные игрушки застыли в воздухе, неподвижность сковала переливы огней. Даже языки пламени замерли: потрескивание поленьев стихло, а жидкий огонь, разлившийся у Вивиан в крови, с легкостью свел бы на нет жар очага.
И тогда она спросила напрямую:
– Ты женат, Дерек?
– Нет. Теперь нет.
Вивиан набрала побольше воздуха.
– И тебя пугает моя рассудительность?
– Меня не так просто запугать...
Она повернула голову, надеясь прочесть правду в его глазах, и наконец задала тот самый, один-единственный вопрос, на который любой ценой следовало получить ответ:
– Тогда почему ты за мной не поухаживаешь?
6
– Ты думаешь, эта мысль не приходила мне в голову по меньшей мере дюжину раз? – прошептал Дерек.
Она потупилась. Он властно ухватил Вивиан за подбородок, развернул лицом к себе.
– Не знаю, – прошептала молодая женщина, зарумянившись от смущения. – Мне казалось, ты вообще меня не замечаешь. Я – только досадная помеха, которая нежданно-негаданно принесла хоть какую-то пользу.
Дерек Кейдж беспомощно глядел на женщину, не в состоянии объяснить, что она подчинила его за последние сутки. Да и сможет ли он ответить правдой на правду и признаться, что поначалу увидел ее именно так, как она сама себя воспринимает: некрасивой и бесцветной? А как признаться, что он скоро понял: Вивиан просто застенчива и под внешней холодной неприступностью скрывается утонченная красота, горьковато-нежная, словно аромат изысканных духов, и столь же неуловимо-эфемерная?..
– Я был бы последним мерзавцем, если бы воспользовался твоей доверчивостью, – срывающимся голосом произнес Дерек, – и с моей стороны глупо читать нотации, но...
– Все в порядке! – Униженная, Вивиан закрыла глаза. – Я не имела права спрашивать. Не знаю, что на меня нашло.
– Ты была честна со мною, и только полный дурак не счел бы себя польщенным. Но важно другое: честна ли ты сама с собой? Ты уверена, что хочешь именно этого?
– Нет – когда я принимаюсь анализировать происходящее. Нет – когда я привожу разумные доводы. Но если я повинуюсь чувству...
Фраза оборвалась на полуслове.
– А если я скажу, что то же самое владеет и мной? – проговорил Дерек.
Серые глаза широко распахнулись; в этих бездонных зеркалах он увидел страх и неуверенность, а в самой глубине... Что было в этих бездонных глазах?
Дерек соскользнул с кресла, сел рядом с ней на полу и, погладив рукою нежную щеку, добавил:
– Но я дам волю чувствам только в том случае, если спустя двадцать четыре часа, считая от настоящего момента, ты не изменишь решения.
Длинные ресницы дрогнули и затрепетали: если бы не последние часы, Дерек готов был поклясться, что имеет дело с искушенной кокеткой.
– Я... не думаю, что у меня хватит храбрости повторить вопрос.
– Даже если я сей же миг продемонстрирую тебе, вот так, сколь ты мне желанна?
Он склонился к ее лицу и прошептал этот вопрос прямо в полураскрытые губы. Вивиан попыталась отодвинуться; словно защищаясь, выставила вперед плечо, отчего дрогнул и заколыхался шелк блузки.
Исходящее от нее благоухание сводило Дерека с ума: да и можно ли противостоять магии полевых цветов и летних рассветов? Поцелуй, который должен был послужить бальзамом для ее гордости, обернулся неистовством страсти – нежданной и всесокрушающей.
Ее податливые губы, жадные и сладостные, слились с его губами, словно никогда и не были скованы печатью ледяной неприступности. Дерек чувствовал, что тонет в благовонном тумане, упивается каждым прикосновением, стремится заглянуть в потаенные глубины души, открывая тайну за тайной.
Она была вся – шелк и нежная уступчивость: и густые ресницы, что ласково щекотали ему щеку, и трепетные губы, и рассыпанные по плечам волосы, что, словно дождь, струились у него между пальцев, и трогательная ложбинка у шеи, и плавные очертания груди...
И тут он резко отпрянул от женщины, словно от раскаленного железа; до глубины души потрясенный собственной одержимостью, он не успел подумать о том, как воспримет его действия сама Вивиан.
Сбитый с толку, растерянный, он развел руки в тщетной попытке объясниться.
– Прости меня. Я... дело в том, что я...
– Пожалуйста, не надо, – слабо вскрикнула она, снова замыкаясь в себе, словно цветок, внезапно лишенный солнечного света. – Не надо извиняться, я все понимаю!
– Ничего подобного! Черт, да я сам себя не понимаю! Я хотел просто поцеловать тебя, не больше. Я думал, что ограничусь только этим, и...
Дерек раздраженно замотал головой. Ну как прикажете тридцатисемилетнему мужчине, перевидавшему на своем веку немало женщин, объяснять, что поцелуй никогда не заставал его врасплох – так, как сейчас?
– Я понял, что не удержусь в рамках дозволенного, – тихо признался он.
– Но вышло очень даже мило, – возразила молодая женщина, снова кокетливо опуская ресницы.
Дерек с трудом сдержал улыбку.
– Неужели вы со мной флиртуете, мисс Шелби?
– Я не умею флиртовать. Не было возможности научиться.
Кейдж вздохнул и потянулся к бокалу.
– Держу пари, ты оказалась бы способной ученицей!
– Не уверена, что эта наука пришлась бы мне по душе, – серьезно отозвалась Вивиан. – Если бы я когда-либо и увлеклась мужчиной, предпочла бы играть честно. Флирт... – Тут она неодобрительно дернула плечиком. – Флирт к добру не приводит, верно?
– А почему ты так решила?
– Ситуация может выйти из-под контроля. Люди совершают непоправимое – а потом в ужасе оглядываются назад, да только уже поздно!
Да, именно так оно и вышло с Заком Бенексом.
В недобрый час воскресло в памяти это имя, заслоняя собою настоящее и будущее. Можно ли нашептывать женщине нежные слова, если в это самое мгновение маньяк-убийца идет по его следу?
Эта женщина честна и бескомпромиссна, а он может предложить ей только ложь. Но как быть? Сказать правду? «Провести с тобою ночь – предел моих желаний, но ты знай, что нас обоих могут зарезать в постели». Нет! Если Вивиан хоть сколько-то ему дорога (а похоже, что так оно и есть; он привязался к гостье куда сильнее, чем следовало), надо оставить ее в неведении и, самое главное, обеспечить ее безопасность.
Осушив бокал, Дерек вскочил на ноги: надо обойти дом кругом и убедиться, что его обитателям ничего не угрожает – по крайней мере, до утра.
– Пойду подышу свежим воздухом перед сном. Да и ты, надо полагать, еле на ногах стоишь после трудового дня. – И, когда он увидел во взгляде Вивиан боль, поспешно отвернулся и зашагал к двери: – Доброй ночи, увидимся утром!
С его уходом иссякло тепло и померк свет.
Уходом? Скорее, бегством! Похоже, Кейджу не терпелось избавиться от ее общества.
Какой стыд! Вивиан с трудом сдерживала слезы. Что она ему наговорила? Как она могла? Какой позор! Неужели она так стосковалась по объятиям мужчины, что готова выпрашивать милостыню?..
Но его поцелуи... не одна она теряла голову от страсти! И не настолько уж она неопытна, чтобы не узнать знакомых симптомов: Дерека Кейджа отчаянно влекло к ней, как бы он ни пытался это скрыть. Он притянул ее к себе – властно и требовательно, сердце его стучало неровно и гулко, дышал неровно, словно тщетно пытался совладать с собой.
Эта неуемная страсть, эта грубая чувственность! Нечто похожее когда-то связывало ее с Питером. Вивиан даже казалось, что она любит этого человека, и это оправдывало их физическую близость. Как скоро она поняла: любовь сексу не равнозначна! А Дерек Кейдж... Думая о нем, начинаешь мечтать о несбыточном. Как хочется стать иной: лучше, красивее, храбрее...
