Текст книги "Любовь побеждает время"
Автор книги: Хелен Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
– Идиотка, – прошептала Вивиан, выдернула штепсель из розетки, и елка погасла, а затем отнесла пустые бокалы на кухню и поднялась наверх. Не включая света, она подошла к окну и оглядела заснеженный пейзаж в серебряном лунном сиянии.
Отчетливо виднелась темная фигура Кейджа: вот он обогнул конюшни, пересек двор, постоял у крыльца, озирая свои владения. Сердце снова сжалось: очень скоро она перестанет быть частью его жизни...
На следующее утро Вивиан долго собиралась с духом, прежде чем сойти вниз. Волновалась она напрасно: хозяин уже ушел, и гостья возблагодарила судьбу за нежданную удачу. И без того совестно смотреть ему в лицо, а уж за завтраком – тем более!
Вивиан быстро прибралась в кухне и поспешила в гостиную: добавить воды в подставку для елки. Едва она опустилась на четвереньки, хлопнула задняя дверь.
Сердце беспомощно дрогнуло. Но на пороге возник не Дерек, а Харди с охапкой хрупких зеленых ветвей.
– Вот, рассудил, что раз уж вы так елку принарядили, может, захотите и дом приукрасить, – без предисловий сообщил старик, роняя ношу на вычищенный ковер. – Я тут кедра нарезал. Джанет, помнится, пристраивала веточки на каминную полку, чтобы свешивались через край. То-то славно смотрелось!
С чего это несносный старикан вдруг подобрел?
– Спасибо. Какая чудесная идея!
– На заднем дворе еще и остролист растет. За углом, у кухни, где ветра нет. На такой высоте остролисту вообще не место, но этот такой же настырный, как и старуха, воткнувшая его в землю.
– Джанет? – наугад предположила молодая женщина и тут же убедилась в своей ошибке.
– Да вы головой подумайте! – фыркнул Харди. – Деревья не растут как трава, тем паче в горах, а моей Джанет только-только шестьдесят шесть стукнуло, когда Господь ее прибрал. Это бабка Джанет постаралась. Вот уж у кого рука была зеленая! У нее такое шло в рост, о чем в здешних краях и не слыхивали! Мы-то всегда на Рождество запасались остролистом. Думал, может, и вам понравится...
– Еще как понравится! Но мне не хотелось бы вас затруднять: у вас и без меня дел по горло!
– Это верно! – Старикан свирепо сдвинул брови, словно, принеся одну-единственную жертву на алтарь мира, он полностью исчерпал запасы добродушия.
– Я сама нарежу остролиста, вот только разберусь в доме, – предложила Вивиан.
– В такой одежке вы и носа на улицу не высунете! – Старик презрительно засопел. – Женщина, вы тут уже два дня, а до сих пор не поняли, что в горах с погодой не шутят!
Вивиан прикрыла глаза. Ну сколько можно выслушивать нотации по поводу экипировки? Обсуждение ее гардероба стало излюбленной темой для беседы – конечно, если не считать погоды!
– Мистер Блейк, честное слово, я давно сделала нужные выводы. Но поскольку беды не поправишь, наверное, нам придется...
– Да вы носа-то не задирайте, я дело говорю! – Склонив голову набок, старик окинул гостью придирчивым взглядом. – Вот стою я здесь и гляжу, что размер-то у вас вроде в аккурат такой же, как у моей Джанет, и коли вы не побрезгуете поношенным платьем, я бы, может, подобрал для вас какую-нибудь одежонку, чтобы в четырех стенах-то не сидеть.
– Как мило с вашей стороны! – поблагодарила Вивиан, решив не обращать внимания на вызывающий тон новоявленного благотворителя.
Харди ретировался восвояси, хлопнув по привычке дверью, а спустя полчаса возвратился с огромной коробкой, которую торжественно водрузил на диван.
– Вот, держите. Может, чего и приглянется. Сапоги, надо думать, велики, да лишняя пара носков дело поправит. – Старик повернулся уходить и уже от порога спросил: – Кстати, что на обед будет?
– Горячие сэндвичи с сыром и томатный суп.
– А как же сладкие пирожки с начинкой? Неужто ни одного не осталось?
– Если хотите, я испеку новую порцию.
Вивиан улыбнулась старику, а тот заговорщически подмигнул в ответ.
– Так вы уж не забудьте, э? А то вкалываешь тут на вас не покладая рук, прямо живот подвело!
По счастью, Джанет и правда носила восьмой размер. Полинявшие синие джинсы, мягкие, словно замша, сидели как влитые. Рассортировав остальные вещи, Вивиан отобрала свитер ручной вязки, доходивший до колен, пуховую кремовую куртку с меховым воротником, две пары шерстяных носков – пододеть в сапоги – и пару кожаных перчаток. Взглянув на шерстяное нижнее белье вызывающе-красного цвета, молодая женщина покачала головой: в конце концов, она и десяти минут на улице не пробудет!
Проблема заключалась в том, что подходящего инструмента для нарезки ветвей в кухне не обнаружилось. Как уж там Харди справился с кедром, так и осталось загадкой. Упругие ветви остролиста искололи Вивиан все руки. Кухонные ножницы ситуацию не спасли, равно как и нож. Усталая и раздосадованная, молодая женщина окинула взглядом ветку с алыми ягодами. Да, здесь без секатора не обойдешься!
Дерек не велел ей выходить из дома, ссылаясь на непогоду. Но ведь конюшня всего в нескольких сотнях ярдов! Расстояние невелико, а она ведь еще и оделась довольно тепло!
Но стоило гостье завернуть за угол, как налетел холодный ветер и пробрал ее до самых костей. Надвинув капюшон на самый лоб и сожалея, что отказалась от шерстяного нижнего белья, она пересекла двор и, с трудом отворив массивную дверь конюшни, проскользнула внутрь.
Приход Вивиан остался незамеченным. Она в изнеможении прислонилась к стене и постояла немного, наслаждаясь пахучим теплом. Предзакатные лучи проникали в окно; две электрические лампы заливали помещение золотистым светом.
Вдоль стен тянулись ряды денников: пять слева и пять справа, разделенные забетонированным проходом. Справа от двери обнаружилась лесенка, уводившая к антресолям, доверху заполненным брикетами ярко-желтой соломы и блеклого сена.
Полуоткрытая дверь слева вела в кладовку. Там хранилось всевозможное конское снаряжение: седла и уздечки, потники и мази, масла и скребки.
В воздухе разливался аромат сена, пряный запах животных щекотал ноздри. Тишину то и дело нарушали приглушенные звуки: стук копыта о дерево, довольный хруст, журчание воды, что текла по двум желобкам поилок. Где-то в глубине слышались голоса мужчин.
Это место чем-то напомнило Вивиан церковь: возможно, причиной тому явилось торжественное безмолвие или окно, окрашенное в темно-синие тона зимних сумерек, испещренное алыми предзакатными бликами.
Окликнуть Дерека и нарушить тишину вдруг показалось святотатством. Молодая женщина неуверенно двинулась вперед, на звук голосов, по пути с удовольствием рассматривая лошадей. Одни отрывались на мгновение от кормушек и без особого интереса оглядывали гостью, справедливо рассудив, что толку с нее никакого. Другие тихо пофыркивали и следили за ней огромными умными глазами.
Вивиан уже почти поравнялась с последним денником, когда со скирды соломы в углу донеслось глухое рычание и ретривер Чарли преградил гостье дорогу.
– А ну лежать! – тихо упрекнула пса Вивиан, на всякий случай останавливаясь на почтительном расстоянии. – Не я ли вот уже второй день кормлю тебя олениной, неблагодарный ты пес!
Чарли снова заворчал, на этот раз громче, так, что услышали мужчины. На мгновение воцарилась гробовая тишина, тревожная и угрожающая, и в следующее мгновение Вивиан едва не сбили с ног: Харди пулей вылетел из-за угла, свирепо потрясая кошмарными вилами, а за ним по пятам несся Дерек с молотком.
При виде гостьи мужчины застыли на месте.
– Ох, – выдохнул Кейдж, смущенно потупившись. – Это ты!
– Для Санта-Клауса рановато, – весело заметила Вивиан, – так кому и быть, как не мне?
– А мы подумали, конокрады, – пояснил Харди, с вилами наизготове.
– Лишняя осторожность не помешает, – подтвердил Дерек.
– Да уж, наверное, – кивнула Вивиан, хотя на самом деле реакция мужчин показалась ей несколько странной.
– В доме все в порядке? – Дерек снял шляпу и отер лоб.
– Разумеется. А что?
– Тогда чего вас сюда принесло? – взорвался старик.
– Ищу, чем бы нарезать остролист. Прошу прощения, если забрела на запретную территорию. Я подумала, что у вас найдется секатор.
– Разумеется! – выдохнул Дерек. – Конечно, найдется. Убери вилы, Харди, пока не проткнул кого-нибудь ненароком.
– Вот и Чарли меня того и гляди съест! – пожаловалась Вивиан.
– Вам с Чарли неплохо было бы подружиться, – задумчиво заметил Дерек, отзывая собаку. – Пес составил бы тебе компанию, пока мы заняты здесь.
– Да, собственно, скучать мне некогда, но если ты считаешь, что лишнее общество мне не помешает, так Сейла более дружелюбна. Так и вертится под ногами.
Мужчины снова переглянулись.
– Ага, – сказал Харди, – но Чарли надежнее...
– На Чарли можно положиться, – подтвердил Дерек.
Вивиан недоуменно воззрилась на них.
– Ну, если конокрады ворвутся в кухню среди бела дня...
– Ты права, мы делаем из мухи слона! Это все ты виновата: прокралась в конюшню и перепугала нас до полусмерти! – Дерек отбросил молоток. – Собственно, на сегодня я почти закончил, так что, пожалуй, прогуляюсь с тобой до дома.
– А как насчет остролиста?
– Я сам его нарежу. Тебе вообще не следует выходить из дома: ты слишком легко одета... – И тут Дерек умолк, разглядев ее костюм. – Бог ты мой, где ты раздобыла куртку... и прочее?
– Я дал! Это вещички Джанет: я их сберег, – пояснил Харди. – Пожалуй, я поставлю припарку кобыле, и хватит с меня на сегодня. Или есть еще работенка?
Дерек покачал головой.
– Похоже, мы сделали все, что нужно.
– А что не так с кобылой? – шепнула Вивиан, оглядываясь через плечо: старик исчез в крайнем деннике.
– Растянула связку, ничего серьезного. – Дерек взял ее под руку и повел к выходу. – Пошли, вернемся в дом. Ты явно не создана для конюшен.
– Может, и нет, но я отлично понимаю, почему мистера Блейка отсюда клещами не вытащишь. Здесь так покойно и хорошо! И лошади... – Молодая женщина застенчиво улыбнулась своему спутнику. – Старик, конечно, прав, уверяя, что я не отличу, где у лошади хвост, а где – морда, но даже я вижу, какие они красивые. Что ты с ними делаешь?
Дерек усмехнулся:
– Я их не ем, честное слово! В холодильнике ты не найдешь ни куска конины.
– Выдумал тоже! Да мне это и в голову не приходило! Я хочу сказать: они выигрывают призы на скачках или просто украшают собою ферму?
– Пожалуй, второе. – Дерек остановился и почесал нос гнедому красавцу, просунувшему морду сквозь прутья. – Эти – для состязаний на короткие дистанции, так что я немножко занимаюсь селекцией. Но по большей части просто езжу верхом. Во времена моего деда тут паслись целые табуны, а мне и этих хватает. В мое отсутствие Харди превосходно управляется один. А летом мы нанимаем в помощь местных ребятишек.
Конь легонько толкнул хозяина в грудь и фыркнул. Вивиан в испуге отскочила.
– Боже, он хочет тебя укусить?
Дерек так и зашелся смехом.
– Нет, дорогая, он есть просит. Хочешь покормить его?
– Нет уж, спасибо, – отозвалась Вивиан, ничуть не обидевшись на смех: от ласкового слова сердце ее сладко замерло. – Того и гляди руку оттяпает!
Одной рукой обняв спутницу за плечи, Дерек извлек из кармана морковку.
– Ничего не бойся, – успокоил он. – Снимай-ка перчатку и подай ему угощение на ладони.
– Можно, я хоть перчатку оставлю?
– Нет. Иначе не оценишь удовольствия.
Случайно оброненное слово «дорогая» и рука, обхватившая плечи, не оставляли места страху. Вивиан решительно стянула перчатку.
– А теперь протягивай морковку! Ну, смелее! – поощрил Кейдж. Конь уже потерял всякий интерес к хозяину и хищно поглядывал на незнакомку.
– Дерек, – пролепетала молодая женщина, – нас с этим зверем друг другу толком не представили, а как можно доверять такому гиганту, даже если он самого восхитительного бронзово-золотистого оттенка?
– Он гнедой, – поправил Дерек. – Его зовут Прайз, он прожил на свете ни много ни мало шестнадцать лет и за все это время мухи не обидел. И твои подозрения его бы не на шутку оскорбили.
Ощущая на себе терпеливый взгляд огромных карих глаз и страшась прочесть насмешку в глазах ослепительно синих, Вивиан подняла руку. Конь потянулся к протянутой ладони. Легкое, словно поцелуй, прикосновение шершавых губ – и морковка исчезла.
– Ну как? Понравилось?
Позабыв о традиционной сдержанности, Вивиан просияла блаженной улыбкой: детская, озорная радость переполняла все ее существо.
– Что за лапушка! – воскликнула она, и в следующее мгновение Дерек привлек ее к себе, и оба расхохотались от души.
– Я еще воспитаю из тебя ковбоя, – пообещал Кейдж, захлопывая за собою дверь и увлекая спутницу по тропе к дому.
Пока Вивиан заваривала чай, Дерек нарезал остролиста, а затем забрал чашку с чаем с собой в кабинет.
– Мне надо бы еще пару часов поработать. Ты ведь найдешь, чем заняться?
– Легко!
Остаток дня прошел в предпраздничной суете. Вивиан выложила мандарины на вазу вперемешку с шишками, добавила пряностей – гвоздики и имбиря – и выставила творение рук своих на каминную полку, чтобы терпкий аромат распространился по всей комнате. Прогладила ленточки, найденные среди елочных игрушек, и украсила изящными фестонами ветки остролиста и кедра.
Наверное, Джанет бы ее одобрила: прикосновение женской руки преобразило особняк словно по волшебству, воскресило атмосферу домашнего уюта. И дом отзывался на ласку, излучал радость, пробуждал к жизни видения более счастливых времен.
Когда совсем стемнело, Вивиан поставила в духовку свиную ножку, соломкой нарезала картошку, расставила тарелки, открыла банку с консервированными персиками и залила сочные ломтики тягучим соусом из патоки, изюма и рома, на десерт предполагалось мороженое с фруктами.
Наконец, приняв душ и переодевшись, она сошла вниз, благоухая духами и зимней свежестью. Харди, устроившись за роялем, вдохновенно наигрывал рождественский псалом.
Елка переливалась огнями. Загадочно мерцали свечи. На столике у огня красовалась старинная серебряная чаша для пунша – и три чашки поменьше. А лучше всего смотрелся Дерек Кейдж – в плисовых брюках и в белой рубашке.
Вивиан помедлила на пороге, не в силах совладать с нахлынувшим чувством. Нечто воздушное, эфемерное, незнакомое подчиняло себе ее мысли; мгновение – и она поняла, в чем дело.
Нет, это не удовлетворение исполненного долга. И не благодушное довольство устроенным бытом. Неуемная радость играла и пульсировала в крови, словно пузырьки шампанского в бокале.
Под елкой не лежали свертки в фирменной упаковке. Вдоль стен не стояли затянутые в ливреи слуги. Гости, разодетые в пух и прах, не толпились у дверей.
Это Рождество было именно таким, как полагается: домашним, уютным, словом, настоящим!
7
Дерек зачерпнул горячий ромовый пунш, но не успел он предложить тост, как Харди взял дело в свои руки. Старик, на удивление ловко раскрутившись на табуретке, вцепился узловатыми пальцами в изящную пуншевую чашку.
– Вот уж не надеялся до такого дожить, – начал он, обводя взглядом комнату. – Вот уж не думал не гадал, что старое гнездо снова станет домом. – И тут старик уставился на Вивиан. – И уж совсем не ждал, что откуда ни возьмись явится маленькая слабая женщина и за два дня все вверх дном перевернет. – Харди недоуменно почесал в затылке: похоже, он сам с трудом понимал происходящее. – Тем паче особа вроде вас, мисс Вивиан Шелби! – продолжал конюх. – Никогда бы не поверил, что у вас достанет силы такое сотворить. – Он торжественно поднял чашку. – С праздничком! Моя Джанет вас бы похвалила.
– Она бы мне понравилась, я знаю! – Вивиан приветливо улыбнулась, но голос ее дрогнул, и на глазах блеснули слезы.
Дерек предпочел бы не замечать таких красноречивых подробностей, но чем больше времени проводил он в обществе гостьи, тем более обострялась его наблюдательность. И тем прекраснее становилась Вивиан.
За ужином он не сводил с соседки глаз, подмечая ее утонченную элегантность, задушевную искренность, доброту. Она словно помолодела, стряхнула с себя бремя разочарования и горя. Или, может быть, познакомившись с ним, Дереком Кейджем, она впервые узнала радость?
Как сложились бы их отношения, сведи их судьба много лет назад? До того как неудачный брак научил Кейджа: от женщины нельзя требовать слишком многого. Женщина не вручит свою судьбу мужчине, на которого точат зубы мерзавцы вроде Зака Бенекса. Эрика тогда не выдержала, не выдержит сейчас и Вивиан. Она слишком ранима.
Нет, если у них был шанс, так разве что лет десять назад, прежде чем оба избрали свою дорогу в жизни, а сейчас...
Ужин подошел к концу, Харди ушел к себе, а молодые люди остались распить по рюмочке ликера.
– Поздравляю: ты одержала эпохальную победу! – сообщил Дерек, удобно развалившись на диване рядом с соседкой. – На моей памяти старику еще не доводилось так расчувствоваться.
– От моих кулинарных способностей и не такое сердце растает, – отшутилась Вивиан, но голос ее был грустен. Словно для нее единственный путь к сердцу мужчины и вправду лежал через желудок!
Дерек сжал пальцы, так что хрустальная рюмочка едва не треснула.
– Это я заметил, – отозвался он. – Собственно говоря, за последние дни я сделал немало потрясающих открытий!
– Например? – Вивиан скрестила ножки и изящно покачала туфелькой. Пышная юбка длинного платья – шелковистая, переливчатая ткань с узором из папоротников на кремовом фоне – плавными складками легла на диван, маня: прикоснись!
Не отрывая взгляда от кедровой гирлянды на каминной полке, Дерек проговорил:
– Ну, сначала ты показалась мне крайне легкомысленной и безответственной особой.
– А теперь, узнав, что имеешь дело со степенной и благоразумной классной дамой, ты пересмотрел свое мнение?
– Пересмотрел, но твоя профессия здесь ни при чем.
Она уселась поудобнее, поправив подушки; в воздухе разливался слабый аромат духов.
– Так в чем же дело?
Дело в том, что твое благоухание сводит меня с ума, мог бы ответить Дерек. Когда ты покачиваешь ножкой, вот так, наполовину сбрасывая туфельку, мне отчаянно хочется упасть на колени и поцеловать эту точеную, аристократическую ступню. У тебя восхитительные ножки: стройные, изящные, длинные, самой природой созданные для любовной игры. Краешек французских кружев, выглянувший из-под сборки платья, напомнил мне о пеньюаре, что был на тебе в ту ночь, и я гадаю, что на тебе сейчас, – и от этих мыслей голова идет кругом.
Он вскочил на ноги и подбросил в огонь очередное полено – гораздо более энергично, нежели требовали обстоятельства.
– Дело в твоем бескорыстии, наверное. Ты никогда не угодила бы в снежную бурю, если бы не спешила к сестре; а ведь в горах зимой опасно, и ты не могла этого не знать. А если бы два холостяка, не умеющих толком елку нарядить, не взвалили на тебя бремя домашних хлопот, то, надо полагать, сейчас сидели бы за замусоренным столом, созерцая дно пустой бутылки из-под бренди и оплакивая свой скорбный удел.
– Знакомая история...
Дерек скептически оглянулся через плечо.
– Неужели и тебе доводилось в стельку надраться бренди?
Облокотившись о диванный валик, молодая женщина комично пожала плечами в знак отрицания; при этом ладонь ее случайно задела тугую грудь – и дыхание у него перехватило.
– Нет, – отозвалась Вивиан. – Я про грусть и одиночество. Мой склад характера предусматривает и то и другое.
Если бы в этих словах прозвучала хоть толика жалости к себе, Дерек бы пропустил их мимо ушей, да, возможно, еще и посмеялся бы. Но теперь, отрекаясь от здравомыслия, он уступил желанию, терзавшему его.
Сжав ее ладони в своих, он рывком поставил Вивиан на ноги и привлек к себе.
– Сегодня ночью все будет иначе, – пообещал он.
Молодая женщина прильнула к нему так естественно, словно вот уже тысячу раз, не меньше, находила убежище в его объятиях. Шелковистые каштановые локоны защекотали подбородок; неясное благоухание, что тревожило и волновало Кейджа на расстоянии, усилилось до властного зова. Все ее существо, точеная фигурка, изящные руки, стройная талия – все принадлежало ему.
Этого он не ждал и не загадывал, однако теперь вдруг пожелал большего. Дерек знал: любовь – в лучшем случае мимолетный гость и не стоит особых переживаний, но сейчас всесокрушающий ураган страсти грозил развеять по ветру всю уверенность.
Любовь? Какого черта это слово проникло сквозь умело возведенные преграды? Он, Дерек, для любви не создан, и в любом случае эта женщина заслуживает большего. Ее жизнь построена на высоких идеалах, ее мир четко поделен на добро и зло, черное и белое.
Сможет ли она разглядеть и понять оттенки серого цвета? Как воспримет необходимость порою сталкиваться с представителями преступного мира – для того чтобы привести негодяя на скамью подсудимых? Нет, это не для нее!
И все-таки с каждой минутой Дерек все больше подпадает под власть ее чар. Но это новое чувство вряд ли найдет удовлетворение в сексе. Ему нужно больше. Он хочет вывозить Вивиан в свет, представить ее друзьям и коллегам и даже малознакомым людям: пусть смотрят и завидуют лютой завистью! Хочет угощать ее роскошными обедами в ресторанах, объявить всему миру: эта женщина принадлежит ему, Дереку Кейджу! При этой мысли он пошатнулся и едва устоял на ногах.
Пока разум пытался примириться с этим фактом, плоть снова дала о себе знать – вызывающе и требовательно. Вивиан, вздохнув, подняла взгляд – и все сомнения развеялись в дым.
Ладони Дерека легли на ее бедра, он властно привлек Вивиан к себе и потянулся к ее губам. Таков, наверное, вкус напоенного солнцем винограда, омытого амброзией: в нем слились невинность, и сладость, и вечная, загадочная тайна женственности.
Ни одна женщина не целовала его так. Где-то в подсознании зазвенели колокольчики тревоги, но разум уже признал свое поражение в битве с разгоряченной плотью.
Губы ее смягчились и разошлись. Язычок, робкий, словно бабочка, затрепетал в дразнящем прикосновении, зовя смело припасть к ее устам, а когда уже поздно было отступать, втянул его в лукавую игру сладострастия.
Вивиан, закрыв глаза, обвила руками его шею, погрузила пальцы в его волосы. Хуже того: она соткала роковые, невидимые тенета, опутавшие его сердце.
Жаркая, податливая плоть отзывалась на его прикосновения, но одежда служила надежной преградой. Дерек снова увлек ее на диван, рука его скользнула под ткань юбки, проследила изящный изгиб колена, плавные очертания затянутого в чулок бедра и, наконец, коснулась полоски обнаженной кожи, восхитительно-нежной и невыносимо-желанной.
На своем веку Дерек Кейдж. перевидал немало женщин и полагал, что ничего нового и неожиданного судьба ему не сулит, но сейчас, ощущая под пальцами бархатистую кожу, какие-то два дюйма плоти, отделяющие его от венца сокровенных желаний, он испытал небывалое доселе потрясение.
На краткое мгновение голос крови заглушил все разумные доводы; первобытный инстинкт потребовал овладеть ею тут же, на месте, подтвердить свои права на женщину. Пусть пропадает пропадом двуспальная кровать наверху, к черту достоинство и благопристойность, плевать на респектабельность! Важен настоящий момент, все остальное – потом. В крови бушевал пожар. Изысканные манеры подождут до другого раза, сдержанность он прибережет до другого случая.
Но Вивиан – особенная, утонченная, деликатная. Неважно, что она сама стремится к их сближению. Разве он может воспользоваться ситуацией, зная, что завтра ему нечего будет предложить ей?
Последним усилием воли Дерек оторвался от ее губ, схватил за плечи и удержал на безопасном расстоянии.
– Это безумие, – прошептал он, тяжело дыша.
Не открывая глаз, Вивиан потянулась к нему.
– Нет!
– Да! – Дерек встряхнул ее – достаточно резко, чтобы привести в чувство. – Послушай, Вивиан, неважно, что ты сказала прошлой ночью...
Она резко отстранилась, и магия взаимного влечения рассыпалась на тысячи осколков.
– Давай не будем вспоминать об этой чепухе в канун Рождества! – взмолилась Вивиан, заливаясь румянцем.
– Придется, – возразил Дерек, успокаивая себя тем, что, пока оба заняты беседой, он не натворит глупостей. – Видишь ли, очень легко поступить... не подумав...
Нет, разговоры тоже небезопасны! Опасаясь, что неосторожным словом можно ухудшить дело, Кейдж запинался, лихорадочно обдумывая, как лучше сформулировать мысль. Если он умеет находить неоспоримые аргументы для присяжных, почему у него нет слов для нее?
Но что он может сказать? Послушай, мы одни, настроение подходящее, нас неодолимо влечет друг к другу. Мне очень хотелось бы оказаться с тобой в одной постели, но я никогда не имел дела с такими женщинами, как ты, и боюсь, что не оправдаю твоих ожиданий в том, что касается будущего.
– Да, Дерек? Продолжай.
– Ну, видишь ли, нельзя идти на поводу у своих чувств... нельзя забывать об ответственности, и все такое прочее...
– И все такое прочее, – повторила Вивиан, еле слышно вздохнув. – Я отлично все понимаю.
И отвернулась. Головка беспомощно поникла, профиль отчетливо выделялся на фоне пламени. Она приняла отказ как данность и спорить не собиралась. Надо было порадоваться избавлению, но неутоленное желание разгоралось с удвоенной силой, заставляя тосковать о несбыточном.
– Понимаешь, – мрачно отозвался Дерек. – А я – так нет!
– Фактор одиночества, – пояснила Вивиан. – Судьба сводит вместе самых неподходящих людей, особенно в это время года; а легковерные простаки теряют голову и не видят разницы между случайным влечением и истинным чувством.
– Верно! – Кейдж ухватился за это оправдание, как утопающий – за спасательный жилет. – И даже если мы ночуем под одним кровом, это ничего не меняет.
– Знаю.
Он украдкой глянул на часы, надеясь, что уже поздно и можно, сославшись на усталость, ретироваться наверх и принять холодный душ. Но стрелки показывали только половину девятого. Спать еще рано, и глупо надеяться, что ближайшие два часа пройдут за чопорной светской беседой.
Дерек растерянно отошел к окну и выглянул наружу. Ветер, что вот уже два дня неистово бушевал и ярился, не зная удержу, наконец исчерпал свои силы и умчался прочь, унося с собою облака.
– Может, прогуляемся? – предложил он, озадаченный вдохновением. – Подышать свежим воздухом всегда полезно! – И результат будет тот же, что от холодного душа, добавил про себя.
Вивиан с сомнением оглядела шелковое платье и элегантные туфли-лодочки.
– Да я замерзну до костей!
– Так ты позаимствуй штанишки Джанет, – предложил Дерек. – Они уберегут от мороза.
И от него тоже! Он отлично помнил интимную деталь туалета Джанет: после стирки старушка развешивала белье за домом на веревке. При одной мысли об этом бесформенном, красном кошмаре любые эротические фантазии развеются в дым!
Ночь выдалась ясная и светлая. На небо высыпали звезды: огромные, ослепительно яркие – не то что на побережье. В мерцающие узоры созвездий вплетались все новые и новые огни. Из-за скалы выглянула встающая луна. Под ногами переливался снег, на вид – обманчиво-мягкий и пушистый, на самом деле – плотный, словно асфальт мостовой.
– Сюда, – поманил Дерек, и с губ его сорвалось белое облачко. – Эта тропинка между деревьев ведет к озеру: летом мы там купаемся.
Несмотря на теплую одежду, Вивиан поежилась и поплотнее закуталась в пуховую куртку.
– Не верю, что здесь вообще бывает лето!
Дерек рассмеялся.
– Температура порою поднимается до тридцати градусов, причем по Цельсию. Честное слово, бывало, что мы залезали в озеро и ощущали себя в горячей ванне.
«Мы», то и дело повторял Дерек, словно здешние места воскрешали воспоминания о бывшей жене. Итак, несмотря на развод, она по-прежнему часть его жизни?
Та Вивиан Шелби, что выехала с побережья несколько дней назад, ни за что не задала бы вопроса, подсказанного неуместной ревностью. Но чопорная директриса осталась в заснеженном ангаре, а та, что заступила на ее место, излишней робостью не отличалась, и она спросила напрямую:
– Твоей жене здесь тоже нравилось?
Кейдж фыркнул – собственно говоря, этот звук должен был изобразить смех, однако прозвучавший в нем горький сарказм не оставлял места заблуждению.
– Черт подери, нет, она терпеть не могла ферму! Собственно, мой образ жизни ее вообще не устраивал.
– Тогда зачем вы поженились?
– А зачем люди вообще женятся?
– Ну, – предположила нахальная особа, заменившая Вивиан Шелби, – иногда дама оказывается в «интересном положении», а, насколько я могу судить, ты...
– Я веду себя так, словно не в силах контролировать собственные рефлексы? – На этот раз в его смехе отчетливо прозвучала издевка: Дерек Кейдж потешался над собой.
– Нет! – поспешно возразила молодая женщина. – Я имела в виду, что ты – из тех людей, которые ни за что не погрешат против совести.
Прокурор посерьезнел, теперь во взгляде читалась мрачная суровость.
– Никакого ребенка не было – ни до, ни после брака, – удрученно произнес он. – Было много секса; боюсь, что мы оба приняли его за любовь.
– Как можно говорить такие циничные вещи!
Кейдж остановил на собеседнице долгий, пристальный взгляд. Снег хрустел под ногами, одетые в белое деревья четко выделялись на фоне звездного неба.
– Так я и есть циник, по крайней мере в отношении романтической любви. Это сомнительное капиталовложение, никогда бы не стал делать на него ставку.
Иными словами, не думай, что мои поцелуи – прелюдия к брачным обетам! Она уловила четкое предостережение, но внять ему отказалась.
– Если семейная жизнь не сложилась, это еще не повод, чтобы отрекаться от любви.
– Дело не только во мне, – возразил Дерек, поддерживая спутницу под руку при переходе через скользкую наледь. – Те же самые проблемы отравляют семейную жизнь очень многим моим... коллегам, причем зачастую страдают и дети. Хорошо, что мы с Эрикой не добавили к списку своих промахов еще и это преступление.
Вивиан уже поняла: Дерек Кейдж неразрывно связан с этой фермой, здесь его дом, его пристань; в других декорациях его невозможно представить. Он так привык к уединению, к неизменной череде дней, посвященных возне с лошадьми! Есть ли в его жизни другая сторона? Не скрывает ли этот фермер что-либо?
– Ты хозяйничаешь на ферме – и только?
– Разве этого недостаточно?
– Возможно, что и достаточно. Но ты упомянул коллег, и я...
– Так я же не единственный фермер в здешних краях! Разумеется, у меня есть коллеги. А у кого их нет? Глянь-ка вперед, туда, где деревья редеют! – весело воскликнул Дерек, ставя точку в дискуссии.
Молодая женщина посмотрела в указанном направлении. На поляне раскинулось озеро: замерзшая поверхность загадочно мерцала в призрачном свете. Вдоль берегов, словно часовые, застыли темные кедры.
– Волшебное зрелище, – завороженно вздохнула Вивиан. – Заколдованный мир, неподвластный времени и злу!
– Тут илистое дно, весной – рай для комаров, и рыба плохо ловится, но... – Дерек широко улыбнулся: – Вид и правда волшебный. В детстве мы дневали и ночевали на озере. Учились плавать, катались на водных лыжах, зимой бегали на коньках...
