Текст книги "Ее святой (ЛП)"

Автор книги: Хармони Уэст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Когда он втягивает мой клитор в рот, мои пальцы на ногах поджимаются, а бедра сжимаются вместе, прижимаясь к его голове. Края его маски, все еще приподнятые над его ртом, впиваются в мою кожу, но мне все равно. Разум потерян от удовольствия, которое доставляет мне его великолепный рот.

Он тянет мой пульсирующий бугорок, прежде чем отпустить его, слегка приоткрыв губы. Я задыхаюсь, вся в поту и собственном возбуждении.

Его руки скользят под мою задницу и подтягивают меня к своему рту, где он погружает в меня свой язык.

Я вскрикиваю, запястья напрягаются на ремне, удерживающем меня на месте. Он погружает язык в мою киску, растягивая и пробуя меня на вкус.

– Я утону в тебе, – шепчет он с благоговением.

Он облизывает меня, обводя языком вокруг моего клитора, прежде чем снова пронзить мою киску. Он переключается взад-вперед, размазывая по мне нашу смесь возбуждения и слюны, поскольку не может решить, что ему нравится больше – мои крики экстаза, когда он лижет мой клитор, или мои стоны удовольствия, когда он трахает меня своим языком.

Удовольствие достигает катастрофического уровня, приближающийся оргазм теперь неизбежен.

– Не останавливайся, – умоляю я.

– Как ты хочешь кончить, муза? – он выдыхает, так же отчаянно желая моего освобождения, как и я.

– Твой рот посасывает мой клитор, а палец внутри меня, – выдыхаю я.

Не говоря больше ни слова, он погружает палец в мою киску, изгибаясь и задевая точку G, отчего мои глаза распахиваются. Он обхватывает губами мой клитор и посасывает, и вот тогда я кричу.

– Сейнт!

Оргазм захлестывает меня, вырывая удовольствие из каждой клеточки. Моя спина выгибается, глаза закатываются, горло саднит, крик не прекращается, пока он выжимает из меня каждую унцию удовольствия, неистово двигая пальцем и так сильно посасывая мой клитор, что удовольствие превращается в новый вид агонии. Ощущение слишком ошеломляющее, мой клитор слишком чувствительный, но он не останавливается и не ласкает меня, пока я не падаю под ним, совершенно опустошенная, а мои конечности не становятся влажными.

Мое сердце бешено колотится о грудную клетку, потолок расплывается, и я, наконец, выхожу из самого сильного оргазма, который когда-либо испытывала в своей жизни.

Святой. Черт.

Может быть, я нашла святого, которому можно поклоняться.

Он вытирает мое возбуждение со своего рта и подбородка, скользит обратно вверх по моему телу и снова надевает маску на лицо. Он надел ее, зная, что это возбудит меня еще больше.

– Ты прекрасна, когда спишь. Но еще прекраснее, когда ты выкрикиваешь мое имя, кончая.

Я могу только тяжело дышать под ним, голова все еще кружится, а легкие не в состоянии отдышаться настолько, чтобы произнести ответную реплику.

– Ты влюбишься в меня, – обещает он.

Я делаю глубокий вдох, чтобы наконец наполнить легкие.

– Если ты заставишь меня кончить… это не… заставит меня… влюбиться в тебя.

Его палец наматывает прядь моих волос. Мне не нужно заглядывать под маску, чтобы знать, что его темные глаза блестят, когда я задыхаюсь.

– Все гораздо глубже. Я – инь для твоего ян. Другая половина твоей души. Мы оба сломаны, но наши кусочки идеально подходят друг другу, чтобы снова сделать нас целыми. Ты хочешь кого-то, кто одержим тобой. Ты хочешь быть единственной женщиной, которая существует в его мире. Ты найдешь это только со мной.

Как бы мне ни было неприятно это признавать… Он прав. Каждый раз, когда я прекращала отношения, каждый раз, когда я решала, что мужчина по-настоящему не любит меня, это потому, что я не была центром его мира. Ни один мужчина никогда не следил за мной до дома, тайно устанавливал камеры в моем доме, чтобы следить за моими передвижениями, выслеживал мою мать, чтобы убедить ее, что он тот, кто мне нужен. Большинство из них даже не знали моего второго имени. Сейнт знает мое полное имя, мой день рождения, номер моих водительских прав, мое расписание, мое любимое вино. Он знает, как заставить меня кончить сильнее, чем когда-либо в моей жизни.

Конечно, никто другой никогда не убивал ради меня.

Какая-то часть меня, похороненная глубоко внутри, такая же больная и извращенная, как и он. Наслаждается тем, что меня так сильно хотят.

– У тебя возникает чувство, которое ты не можешь определить, – бормочет он. – Похоже на ностальгию, но по жизни, которой у тебя никогда не было, по человеку, которого ты никогда не встречала. Теперь ты наконец нашла меня, муза.

Мое сердце замирает, внезапно я становлюсь более обнаженной перед ним, чем когда-либо. Никто раньше не облекал это чувство в слова. Эта тоска, этот поиск единственного человека, которого, как ты знаешь, не хватает в твоей жизни, человека, которого ты знаешь, заполнит эти ноющие, одинокие пробелы внутри тебя. Интересно, когда ты их найдешь. Если они вообще существуют.

Слезы щиплют мне глаза. Когда мы с Сейнтом встретились, я сказала ему, что творчество С.Т. Николсона заставляет меня чувствовать, что меня понимают так, как никто другой в мире никогда не понимал меня. Что если бы мы встретились, то поняли бы друг друга на более глубоком уровне, чем кто-либо другой когда-либо мог.

Теперь я знаю, что это так.

Сейнт наклоняется вперед и снимает ремень с моих запястий. Я успокаиваю их, потирая нежную кожу там, где слишком сильно натянула ремень, пока он доводил меня до судорог экстаза.

Он наклоняется, приподнимая маску ровно настолько, чтобы его дыхание могло ласкать раковину моего уха.

– Ты моя, муза. Теперь ты никогда этого не забудешь.

Не говоря больше ни слова, он отходит от меня, мурашки мгновенно покрывают мою обнаженную кожу из-за отсутствия его тепла. Маска скрывает его лицо, но я знаю, что он ухмыляется, когда вылезает обратно в окно и закрывает его за собой, прежде чем исчезнуть в ночи.

Что за блядь это было?

И почему мне это так понравилось?

– Он собирается убить меня, – выпаливает Мак.

Я все еще с затуманенными глазами и в полуобмороке.

– Подожди… что?

– Он собирается убить меня, – повторяет она как ни в чем не бывало. – Мне приснился сон.

Я плюхаюсь обратно и закатываю глаза.

– Серьезно? Ты разбудила меня из-за сна?

– Кошмар! Я не знаю как, но все, что я помню, это то, что он подошел ко мне, когда я стояла на коленях, а потом потемнел. Но я просто знала. Я знала, что он убил меня.

– Кто? – спросила я.

– Джеймс, очевидно. Кто же еще?

– Я не знаю, кто еще преследует тебя в твоих снах. Может быть, Фредди Крюгер. Мне не следовало заставлять тебя смотреть все эти фильмы ужасов. Тебя слишком легко напугать.

– Да, ты определенно виновата в этих повторяющихся кошмарах.

– Тебе раньше снилось, что он убивает тебя?

– Ну, да, но это было еще тогда, когда я была с ним. Это первый раз, когда мне приснился кошмар на эту тему с тех пор, как я переехала сюда.

– Ты опять допоздна смотрела «Настоящее преступление?»

Тишина.

– Мак, – толкаю я локтем.

– Я ссылаюсь на пятую поправку! – Она громко отхлебывает, как я полагаю, свой обычный травяной чай. – В любом случае, расскажи мне о своих снах, чтобы прояснить мою голову. Пожалуйста, скажи мне, что они сексуальные.

– Конечно. В них был вибратор, красное вино и человек в маске.

Она задыхается.

– Продолжай!

Может, мне стоит рассказать ей о том, что произошло между мной и Сейнтом прошлой ночью. Точнее, о том, что Сейнт сделал со мной прошлой ночью. Но мои щеки горят от стыда, и я не могу заставить себя признать правду вслух – Сейнт привязал меня к моей постели, и я позволила ему сделать меня своей. Боготворила его злой язык.

Он бы остановился, если бы я действительно приказала. Но за моими едкими словами он знал, чего я хочу. Как я жаждала сладостного освобождения, которое могли дать только его прикосновения.

Мой телефон вибрирует от полученного сообщения. Сердце подскакивает к горлу, большие пальцы летают по экрану в ожидании сообщения от Сейнта.

Но это сообщение от Тревора, который просит мой адрес и сообщает, что у него есть новые доказательства.

Я вешаю трубку, несмотря на ее протесты, что я не балую ее рассказами о своих непристойных снах. Я пытаюсь быстро прибраться в доме, прежде чем Тревор звонит в дверь.

Я распахиваю дверь, стараясь не выдать, что запыхалась.

– Тревор! Привет.

– Привет. – На его лице легкая улыбка вместо его обычной глуповатой ухмылки. – Ты определенно захочешь это увидеть. – Как только я переступаю порог и закрываю за собой дверь, он достает свой телефон. – У меня есть кое-какая новая информация о твоем преследователе.

– И у меня! – Я не могу сдержать гордости в своем голосе из-за успеха моих навыков сыщика-любителя. – Помнишь того автора, о котором я тебе рассказывала? С.Т. Николсон? Он и Сейнт – одно и то же лицо.

– Серьезно? Парень, который написал книгу со странным названием, о котором ты все время говоришь? «Эта книга меня убьет» или что-то в этом роде?

– «Эта книга будет преследовать вас», и это не странное название, и да, это тот парень.

– Тебя преследует автор? Как, черт возьми, это произошло?

– Очевидно, эта дурацкая рецензия засела у него в голове, и он больше не мог писать. Потом я каким-то образом вдохновила его, и с тех пор он пишет. Я его муза. – Я закатываю глаза, но не могу подавить прилив гордости. С.Т. Николсон благодарит меня за его способность снова писать. Боже мой. Что, если он упомянет меня в своей благодарности?

Тревор смеется.

– Вау, он определенно ненормальный. Мы должны посадить этого парня. – Он показывает мне экран своего телефона. – Это то, что я хотел тебе показать. Это видео с камеры твоего соседа.

На видео моя древняя «Хонда» с воем проезжает мимо, когда я слишком сильно жму на газ, набирая скорость, чтобы не опоздать на работу на десять минут. Через несколько секунд за ними следует элегантный серебристый седан.

– У него есть договор аренды с той же маркой и моделью, – сообщает мне Тревор.

Я проверяю дату на видеозаписи. Примерно в то же время я обнаружила Сейнта, притаившегося возле моего дома.

– Этого недостаточно, – говорю я Тревору. – Ты не можешь разглядеть, кто за рулем.

– Конечно, этого недостаточно, чтобы осудить парня, но это уже что-то. Когда дело доходит до подобного, важно, как складываются все маленькие кусочки. Ты все равно должна отнести все, что у тебя есть, в полицию. Каким бы незначительным это ни казалось – все складывается. Тебе нужно сообщить им все, чтобы обезопасить себя.

– Я вне опасности. – Слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю подумать о них получше.

Тревор наклоняет голову, брови в замешательстве сведены вместе.

– Что значит, тебе ничего не угрожает? У тебя есть преследователь, Браяр.

Я закатываю глаза.

– Поверь мне, я прекрасно понимаю. Но он не причинит мне вреда.

Тревору требуется мгновение, чтобы осознать мои слова, пока он пытается справиться со своим изумлением.

– И откуда именно ты это знаешь?

Потому что он сказал мне это, когда признавался в своей вечной любви ко мне.

– У него было много возможностей сделать это. Если бы он хотел причинить мне боль, он бы уже сделал это.

У Тревора отвисает челюсть, он на секунду слишком потрясен, чтобы сформулировать ответ.

– Браяр… Ты ведь не серьезно, да? То, что он еще не причинил тебе вред, не означает, что он этого не сделает. Он незнакомец. Ему нельзя доверять.

– Он не совсем незнакомец, – признаю я, опуская взгляд.

Тревор ерзает, опираясь на одно бедро и складывая руки на груди.

– Что это значит?

Я чертовски уверена, что не расскажу Тревору о моей оргазмической ночи с Сейнтом де Хаасом. Я даже не смогла заставить себя рассказать Мак, а я рассказываю ей все.

– Я же говорила тебе, он студент. Мы узнали друг друга лучше. Так что он не чужой.

Тревор молча смотрит на меня так долго, что я разрываюсь между желанием болтать как идиотка и убежать обратно в дом, чтобы спрятаться.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты не влюбишься в этого парня потому, что он писатель.

Я фыркаю, спина напрягается.

– Очевидно, что нет. Я не идиотка.

– Я знаю, что это не так. Мне просто нужно было убедиться, что он не залез тебе в голову. – Тревор вздыхает. – Я уверен, что автор, который получает удовольствие, преследуя своих поклонников, умеет обращаться со словами.

Тревор понятия не имеет.

– Был ли на какой-нибудь записи черный BMW? – Спрашиваю я. – Однажды утром один следовал за мной на работу. И я снова увидела его в кампусе. За рулем была какая-то блондинка.

Он наклоняет голову.

– Блондинка? Есть идеи, кто бы это мог быть?

– Понятия не имею. Я только мельком увидела ее профиль, но она не показалась мне знакомой. Я думаю, она могла быть частным детективом. С тех пор я ее не видела, но это не значит, что она не следила за мной. Господи, Вселенная, должно быть, действительно наказывает меня за какую-то плохую карму, если у меня не один преследователь, а два.

– С чего бы частному детективу охотиться за тобой?

– Потому что я на девяносто девять процентов уверена, что полиция думает, что я дала Остину наркотики, которые убили его. – Даже если у них нет никаких доказательств, их скептицизм был очевиден, и я последний человек, который видел его живым.

По крайней мере, последний человек, о котором знает полиция.

– Я займусь этим, – обещает Тревор.

– Спасибо, – бормочу я с облегчением, когда он поворачивается, чтобы уйти, и Сейнт не выходит из тени, чтобы убить его за то, что он осмелился заговорить со мной.

– А, и Браяр? – Зовет Тревор. – Не влюбляйся в психа.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

СЕЙНТ

Браяр Ши здорова и по-настоящему моя. С таким же успехом она могла бы сейчас сменить фамилию на де Хаас. В моем сознании она, конечно, уже Браяр де Хаас.

Наблюдать, как она кончает, не было похоже ни на что, что я когда-либо испытывал раньше. Сродни удару по голове и внезапному овладению новым языком. Как будто ты становишься свидетелем чуда, происходящего на твоих глазах, и в этот момент испытываешь откровение, которое меняет тебя до глубины души.

Она больше, чем моя муза – она моя богиня, и я буду поклоняться у ее алтаря каждую секунду, когда она пожелает.

Я бы с удовольствием вообще покинул эту программу МИД. Увезти ее в мое поместье в горах и проводить каждый день до конца наших жизней, окутанный вдохновением и экстазом. Она не бросит Мак, но ее лучшая подруга могла бы присоединиться к нам, мне все равно. В моем поместье более чем достаточно места для Мак и обеих кошек. В ее распоряжении было бы целое крыло, и ни одна из них никогда ни в чем не нуждалась бы. Они больше никогда в жизни не работали бы и проводили вместе столько вечеров кино, сколько пожелает их сердце.

Пока я могу сохранить свою музу. Пока она моя.

Но она по-прежнему убеждена, что должность профессора, обучающего претенциозных литераторов, – работа ее мечты. Все еще стоит избегать нежелательных преимуществ ее развратного босса.

У меня нет такого убеждения.

Если этот человек упадет замертво в ближайшие пять секунд, этого будет недостаточно.

После урока Браяр спешит собрать свои вещи, а профессор Растлитель задерживается. Я тоже. Я скорее проползу через ад, чем оставлю ее с ним наедине.

Профессор Растлитель, очевидно, не замечает меня в конце класса, единственного студента, оставшегося наблюдать за его взаимодействием с моей музой. Моей.

– Как насчет того, чтобы выпить сегодня вечером? – Кокетливую улыбку на его отвисших щеках следовало приберечь для его жены.

У Браяр округляются глаза.

– О, эм, я действительно не могу сегодня вечером…

– Ты говорила это в прошлый раз. – Он пренебрежительно машет рукой. – Такая молодая, жизнерадостная женщина, как ты, должна стремиться провести ночь в городе.

Господи Иисусе. Что, черт возьми, он знает о молодых, жизнерадостных женщинах? Возьми свою жену и оставь в покое женщин вдвое моложе тебя.

Он слишком сильно напоминает мне мужчину в моей комнате, когда мне было десять, который баюкал мое лицо, пока моей матери не было, и знал, что сможет побыть со мной наедине. Воспользовался моментом, когда я был наиболее уязвим.

Мои кулаки сжимаются, мой разум борется с каждой клеточкой моего тела, страстно желая вскочить со своего места и увести ее к чертовой матери подальше от него. Но я знаю ее – последнее, чего она хочет, это чтобы я сражался за нее в ее битвах и рисковал повышением, ради которого она уже пожертвовала своим достоинством. Она подошла так близко, и я не буду тем, кто все ей испортит. Я не дам ей повода обижаться на меня.

– Я сейчас свободна, – предлагает Браяр. – Почему бы нам не выпить кофе здесь, в кампусе?

Профессор Растлитель хмурится.

– О, Браяр, перестань. Нет ничего плохого в том, что двое коллег обсуждают литературу за бокалом вина. – Он пожимает плечами, возвращая свое внимание к стопкам страниц, прежде чем сложить их вместе и направиться к двери. – Но, может быть, ты не так серьезно относишься к своему будущему в Оберне, как я думал.

Она сердито смотрит ему в спину, замышляя его убийство так же, как и я.

– Сегодня вечером подойдёт. Я могу выпить бокал Мерло.

Профессор Растлитель поворачивается к ней с усмешкой, и ей удается выдавить слабую улыбку.

– Отлично. Увидимся вечером.

Я жажду запачкать его кровью свои руки, но он уже за дверью.

Похоже, у нас с Браяр скоро будет наше первое свидание.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

БРИАР

В тусклом баре слышны приглушенные разговоры, наполненные ароматом дорогих сигар и джина. Место, куда богатые старики приводят своих сопровождающих, сладких малышек и жертв торговли людьми. У меня так и чешутся ноги бежать в другом направлении, как только я переступаю порог, но я крепче сжимаю сумочку и следую за ним.

Доктор Барретт взбирается на табурет, его движения такие слабые и шаткие, что я готовлюсь к тому, что он упадет и сломает бедро. Честно говоря, я бы предпочла провести вечер, отвозя его в больницу, чем за выпивкой в баре.

Он заказывает два джина с мартини со льдом, и я стискиваю челюсти.

– Сделайте мне виски, – приказываю я бармену. – Двойной.

Челюсть доктора Барретта сводит от моей наглости, но он натягивает улыбку в ответ.

– Как проходит твой семестр?

– Немного ошеломляюще. – Это мягко сказано. Я самостоятельно провожу два занятия, два семинара и помогаю на занятиях доктору Барретту, так что больше похоже на то, что я провожу три занятия полностью самостоятельно. Не то чтобы он предпринял какие-то шаги, чтобы облегчить мою нагрузку.

Он издает легкий смешок.

– О да. Первые дни работы ассистентом профессора. Мы все должны с чего-то начинать.

Я стискиваю зубы, потому что мне не следовало бы справляться с нагрузкой двух профессоров за четверть зарплаты штатного преподавателя, но я предполагаю, что он пригласил меня сюда, чтобы отпраздновать свой надвигающийся уход на пенсию. Может быть, он даже назовет мне конкретную дату.

– Итак, какие у вас планы на пенсию?

Он пожимает плечами, переключая внимание на мартини с джином, которые бармен пододвигает к нему.

– Понятия не имею. У нас достаточно времени, чтобы составить наши планы.

Тепло начинает подниматься по моей шее.

– О? Я думала, вы уйдете на пенсию в конце следующего семестра?

Он хмыкает.

– Нет, моя жена и слышать об этом не хотела.

Я брызгаю слюной в свой виски.

– У вас есть жена?

Он поднимает бровь, глядя на меня, как на идиотку.

– Я женат уже два десятилетия.

– О. – Я отставляю свой виски, в ужасе от мысли, что сейчас выплесну его в лицо этому мудаку.

Он охотится на своего доцента, пока его жена дома. Приглашает меня куда-нибудь выпить и навязывает мне работу моей мечты, чтобы заставить меня выполнять его приказы, в то время как он не собирается уходить на пенсию в ближайшее время.

Что за кусок дерьма.

– Ваша жена знает, где вы находитесь?

Должно быть, он неправильно истолковал мой тон, потому что уголок его рта приподнимается.

– Я не скажу ей, если ты этого не сделаешь.

Завтра я найду его жену и сообщу ей, что именно за мужчина, за которым она замужем.

– Почему вы не можете сказать ей? Я думала, это невинная выпивка между коллегами.

Он наклоняется ближе, и мне хочется поперхнуться, когда его взгляд скользит по моему красному топу и опускается к обнаженным бедрам.

– Мы оба знаем, что ты не стала бы так одеваться ради коллеги.

Его рука опускается на мое колено и ползет вверх, сжимая мое бедро.

Я отталкиваю его и с громким визгом спрыгиваю со своего табурета. Похотливая улыбка тут же сползает с его лица, и он оглядывается по сторонам, чтобы посмотреть, кто был свидетелем нашего общения.

– Не одевайся как шлюха, если не хочешь, чтобы с тобой обращались как с потаскухой, – шипит он.

Горячие, злые слезы застилают мне зрение, когда я мчусь в дамскую комнату. Они текут по моим щекам, когда я нащупываю телефон, чтобы позвонить Мак.

На пятом гудке хриплый голос Мак наполняет мои уши, и я плачу сильнее.

– Браяр? – хрипит она. – Что случилось?

– Этот засранец профессор, – злюсь я, вытирая слезы и сопли. – Он фактически заставил меня выпить с ним, а потом лапал меня.

Мак задыхается.

– О боже мой. Где ты? – спрашивает Мак.

– Я в туалете. – Я промокаю влагу под глазами бумажным полотенцем, макияж уже испорчен. – Я жду, когда он уйдет, прежде чем я вернусь туда.

– Послушай, завтра ты сообщишь об этом администрации. Я пойду с тобой, если хочешь. Потом я оставлю ключи от его машины или что-нибудь в этом роде, чтобы у тебя не было неприятностей.

Мак – единственная, кто может заставить меня смеяться сквозь слезы. Но я знаю, что донесение на доктора Барретта администрации ничего не даст. Он штатный профессор, проработавший в Обернском университете почти столько же, сколько был женат. Университет не собирается увольнять его из-за необоснованных обвинений скромного доцента.

– Хочешь, я заеду за тобой?

Меня охватывает странное желание позвонить Сейнту. Он бы разозлился на меня. По какой-то причине я ничего так не хочу, как услышать его голос прямо сейчас.

– Спасибо, Мак. – Я шмыгаю носом, слезы уже под контролем. – Но со мной все будет в порядке. Я позвоню тебе завтра.

Как только мы вешаем трубку, я нахожу номер Сейнта.