Текст книги "Шрамы Мафии (ЛП)"
Автор книги: Хардин Грэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Это был вопрос часа. Причина.
Он думал, что я безжалостен. Не-а, он был безжалостным и подлым сукиным сыном, когда дошло до этого.
Посмотри на него неправильно, и он тебя убьет.
Тэг, должно быть, действительно разозлил его, чтобы вызвать его гнев.
– Тэг предал меня самым ужасным образом, как друг мог предать другого. Он взял то, что принадлежало мне. Что-то драгоценное и бесценное. Что-то незаменимое.
Я сузил глаза и попытался разобрать, что он говорил. О чем всё это было?
Ни за что.
Это не могло быть просто предметом.
– Рафаэль, у тебя всего много. Что, черт возьми, он мог взять, что для тебя так дорого?
– Мою жену.
Глава 10
Амелия
Я слышала музыку.
Чайковский. Это было вступление к «Лебединому озеру».
Я ждала за кулисами, пока продолжится моя реплика. Ждала, но и наслаждалась мелодичными звуками этого шедевра.
Это был один из моих любимых.
Тот, под который я мечтала танцевать с первого момента, когда узнала, что такое балет.
Это была первая песня, под которую я танцевала, когда мне было пять лет, и мой учитель балета отметил, насколько я талантлива. Я все сделала правильно.
Она бы так гордилась мной сегодня.
Это шоу имело значение. Представитель Джульярда будет здесь, в школе, сидеть в первом ряду и оценивать.
Я никогда не делала ошибок, когда танцевала. Никогда, никогда, потому что я никогда не думала о том, что делаю. Мое тело просто знало, что делать. Покажите мне эти движения один раз, и они будут закреплены в моей мышечной памяти.
Любые мысли были связаны с такой утонченностью. Улыбалась, иногда смеялась, чтобы моя аудитория могла почувствовать движения, которые я чувствовала, когда их выполняла.
Вот это был… сигнал.
Это было резкое звучание и лязг цимбал.
Я двинулась, делая глиссаду, и встала на цыпочки. Расправляю руки, демонстрируя красоту моего платья. Потому что я была Царевной Лебедь. Звездой шоу.
Толпа обезумела.
Но там, прямо в ряду за тренерами, были мои родители.
Эти двое выглядели такими гордыми мной. Мама уже плакала. Бог на небесах. И папа, он выглядел таким гордым, что отсюда я видела, как сияли его глаза.
Мое тело двигалось как должно, танцуя под музыку. Пируэт в прыжке, а затем арабески.
Когда я танцевала, все оживало: музыка, люди, атмосфера. Это было потрясающе. Потом…
Что-то произошло.
Все потемнело до черного, унося с собой всех. Куда все ушли?
Музыка остановилась, и я выпрямилась, стояла и ждала. Внезапно в моих руках оказался пистолет.
Меня охватило замешательство. Как я сюда попала?
– Эй, детектив, позовите этого парня, – крикнул мне кто-то. Я не знала, кто это сказал и откуда пришел звук.
Я коп, но я просто танцевала. Джульярд. Мои родители. Почему я была копом?
Я отступила в небытие поблекшего черного.
Свет проникал в мои глаза, и, прежде чем я осознала это, я стояла на кладбище под плакучей ивой, которая висела над могилой моей матери.
Я вспомнила, что она умерла.
Мне так и не пришлось прощаться. Кто-то убил ее и забрал из моей жизни все, что я любила.
Я уронила пистолет, когда что-то мокрое попало мне на лицо.
Это была кровь.
Я посмотрела вверх и увидела, что пошел дождь, но вместо воды с неба полилась кровь. Я кричала и кричала, а потом почувствовала, как меня обнимают.
– Ты моя, – услышала я другой голос.
Люк. Это мог быть только он. Я узнаю его голос где угодно.
– Люк.
Кто-то меня тряс ...
Мои глаза распахнулись, и я обнаружила, что смотрю в темно-синие глаза… нет, только один глаз был синим. Другой коричневый.
Необычно.
Я искала его глаза, затем его лицо и сосредоточилась на татуировке маленького креста на его щеке.
– Люк?
– Клавдий, – поправил он. По крайней мере, его лицо стало несколько мягче, чем раньше.
Он ослабила хватку и промокнула нос салфеткой.
Когда его руки оторвались, я увидела, что ткань была залита кровью.
У меня никогда раньше не было кровотечения из носа.
Он дал мне еще одну салфетку.
– Спасибо. – Я быстро прижала её к носу и запрокинула голову.
– Все в порядке? – к нам подошла стюардесса и спросила. Беспокойство наполнило ее нежное лицо.
– Мы в порядке. Не могли бы вы принести мне чашку сладкого горячего шоколада и несколько сухих булочек?
Она кивнула.
Мы были на частном самолете. Его частном самолете.
Казалось, мы ехали на этом байке целую вечность. Я часами сидела без воды и отдыха. Хотя эти удобства были последним, о чем ты думаешь, когда спасаешься бегством.
Виктор и его люди преследовали нас так далеко, как могли. Поскольку большинство из них находились в торговом центре без транспорта, на выходе за нами ехала только одна машина.
Они старались изо всех сил и преследовали нас, пока Клавдий не совершил какое-то безумное дерьмо, которое я видела только в чем-то вроде Dukes of Hazzard, и не проехал по обочине дороги над главной государственной дорогой. Спрыгнув по крайней мере на десять футов вниз.
Тогда я думала, что смерть заберет меня, и я не была уверена, как мотоцикл выжил.
Два часа спустя мы достигли Невады. К тому времени было уже темно, и мы обнаружили, что он потерял свой телефон в суматохе. В какой-то момент я потеряла всю свою сумку и не могла определить, где или когда я ее потеряла.
Он пошел в заброшенный ангар. Вот только внутри был современный реактивный самолет.
Оказавшись там, мы отправили сообщение в Чикаго, чтобы сообщить им, что мы уже в пути.
На улице было светло, поэтому я подумала, что проспала всю ночь.
– Ты в порядке, принцесса?
Эти люди со своими именами для меня.
Я кивнула. – Я думаю да. – Я посмотрела на ткань и увидела, что крови немного. Еще раз провела по носу, и, казалось, уловила последние следы крови.
Из носа идет кровь, что дальше? Должно быть, это был вчерашний стресс и травма.
– Плохие сны всю ночь? – он приподнял бровь.
– Мне жаль. Я ...
– Это понятно.
– Спасибо, что пришел за мной, за то, что спас меня. – Я не могла вспомнить, чтобы это говорила, а должна была.
– Мы с братом не ладим в большинстве случаев, потому что мы такие разные, но я рядом с ним, когда я ему нужен.
Это хорошо. – Насколько вы отличаетесь? Вы, как правило, ведете себя одинаково, и вы похожи, кроме волос и… – Возможно, мне не следовало упоминать его глаза. Что, если я его обидела? Я слышала о разном цвете глаз, просто сама ни у кого не видела.
– Мои глаза. Я был проклят. Глаза моего отца голубые, а у матери карие. Думаю, получил по одному от каждого.
Люк рассказал мне о своей матери. О том, как она бросила их, когда они были младше. Вероятно, проклятием был её цвет глаза.
– Ой. У моего отца карие глаза, а у матери серые. Если мы говорим о проклятиях, то, полагаю, у меня тоже глаза отца.
Он усмехнулся. – Ты нормальная, неплоха для копа.
Конечно, я заходила на территорию, где, скорее всего, была бы бедствием земли.
– Неужели люди будут такими, когда увидят меня? На страже, потому что я коп.
– Неа. Они этого не сделают. Это знают всего четыре человека. Я, Люк, мой отец и твой. Было бы неразумно предупредить все подполье, что среди нас будет полицейский, и эй, коп – давно потерянная дочь Рафа.
Я заметила, что они с Морисом звали моего отца Раф, а Люк по его полному имени.
– Я просто собираюсь в Чикаго, чтобы… не знаю. Есть несколько причин приехать в Чикаго, и только одна мне действительно нужна.
– Что это, принцесса? – Прядь его длинных волос упала на карий глаз, и в его лице я увидела Люка.
Если вчера меня чему и научило, так это тому, что жизнь коротка, и я не хотела проживать ее в замешательстве.
Мне не хотелось тратить его на размышления, стоит мне быть с Люком или нет.
Клавдий был живым доказательством того, насколько Люк заботился обо мне.
Прямо сейчас все, что я хотела, это Люк, быть в его объятиях и слышать, как он говорит мне, что я его.
– Люк, – выдохнула я, отворачиваясь от Клавдия, глядя на неровные узоры на ковре.
– Так так. Полицейский и бандит, – насмехался он. Я снова сосредоточилась на нем. – Не могу дождаться, чтобы увидеть, как это работает. – Его полные губы расплылись в улыбке.
– Ты думаешь ничего не получится? – Это было единственное, что я могла придумать из-за его неопределенного отношения.
– Ты полицейский; он мафиози. Вы пример по математике. Один из вас должен перестать быть тем, кто вы есть. И я не вижу, чтобы ты отказалась от значка.
Джиджи предполагала, что Люк изменится ради меня. Я предполагала также, потому что он не хотел заниматься бизнесом моего отца, но ожидала ли я, что он будет копом?
Он ненавидел быть полицейским.
Итак, где это нас оставило?
Хотя…
Кто я была, кем я была на самом деле, не была копом. Амелия Тейлор была полицейским. Амелия Росси была танцовщицей.
Я вроде как перестала быть Амелией Тейлор.
Итак, что это значило?
– Есть дела поважнее, принцесса. Я уверен, что если захочешь, ты разберешься. Ты для него важна. Это единственная причина, по которой я пришел за тобой. Это отправная точка.
Девушка вернулась с шоколадом и булочками.
– Это для тебя. Ешь, – приказал он.
– Я не голодна.
– Я не хочу, чтобы ты упала в обморок из-за меня. Ешь. Ты ничего не ела с тех пор, как я тебя забрал.
Исходя из этого, я поела и с удивлением обнаружила, что доедаю все это. Он снова позвал девушку и попросил еще булочек и сырное ассорти.
– У них все это есть на борту?
– Да уж.
– Как мы смогли так быстро заполучить этот самолет?
– У нас есть реактивные самолеты и другая техника в резерве в нескольких штатах. Они там, если нам нужно уйти, как мы сделали вчера. Стандартные аварийные процедуры.
– Ох. – Все было так организовано. Вчера это сработало в мою пользу.
– Знаем ли мы, все ли хорошо вчера вышли? Я полностью потеряла Мориса.
– Он в порядке. На нашей стороне не было травм.
– Полагаю, Виктор не пострадал? – Это было бы слишком просто.
– Нет. Нет такой удачи. Он обязательно доберется до Чикаго и возобновит там бой.
– Итак, я все еще в опасности?
– Чикаго – самое безопасное место, где ты когда-либо была.
Я вздохнула и откинула голову на мягкую кожу сиденья.
Было так много над чем подумать.
Так много предстоит сделать. После стольких лет будет трудно увидеть отца. Трудно его увидеть и знать, что он болен. Умирает.
Огромная часть меня хотела грустить, но потом я вспомнила все, и конфликт заполнил мою душу.
Воздух…
Это было первое, что я заметила, когда мы приземлились.
Он отличался от воздуха, которым я дышала в Лос-Анджелесе. Чикаго тоже был оживленным местом, но Лос-Анджелес казался мне еще более загруженным.
Или, может быть, я так это воспринимала.
Хотя в воздухе пахло иначе. Чище, понятнее.
Мое сердце сжалось, когда меня наполнило неожиданное тепло. Такое тепло я представляла, когда люди говорили о возвращении домой.
Я чувствовала это, и это было странно. Странно возвращаться в то место, откуда я сбежала, когда мне было семнадцать.
В двадцать восемь лет со мной так много всего случилось, и возвращение было похоже на поиск убежища. Так, я полагаю, и было.
Когда мы прилетели, нас подобрал лимузин. Было поздно, очень поздно, как будто раннее утро.
Я взглянула на часы впереди нас и увидела, что было почти два часа ночи.
Я думала о Джиджи, и я молилась, чтобы с ней все было в порядке. Придется ей позвонить.
Я не могла поверить, что мне не удалось попрощаться с ней или поговорить должным образом. Я знала, что люди Люка будут присматривать за ней, но, честно говоря, я бы даже попросила Синклера зайти в дом, чтобы посмотреть, как у нее дела.
Несмотря на то, что произошло между нами, я все еще доверяла ему и знала, что, хотя он сказал, что со мной покончено, он поможет мне, если мне это понадобится.
Благодаря чистым дорогам нам не потребовалось много времени, чтобы добраться до места назначения.
Как-то я подумала, что мы поедем в мой дом – дом моего отца.
Но это было не его место.
Было темно, но я могла видеть бескрайние просторы величественного дома, которые предстали передо мной.
Массивные ворота, подобные тем, что есть в доме моего отца, открылись для нас для въезда.
Когда мы ехали по подъездной дорожке, загорелся свет, освещая все помещения. Мой взгляд остановился на размере собственности и красоте, которую я могла видеть вокруг, как в сказке. Луна сияла, украшая фантастическую архитектуру, которая напомнила мне конструкции, которые я видела в Европе.
Однажды мне удалось совершить тур по некоторым старым городам, много лет назад. Лучший отдых на свете. Я побывала в Италии, Испании, Швейцарии, Польше и Болгарии.
Это место, казалось, сочетало в себе творчество, которое я там видела.
– Кто здесь живет? – спросила я Клавдия, который спокойно отдыхал рядом со мной, откинув голову на сиденье и поставив ноги на сиденья перед нами.
– Мой брат и я. Добро пожаловать в нашу холостяцкое жилище.
– Жилище? – Я посмотрела на него и прищурилась. Это не было жилищем. Это был особняк.
Большинство парней думали о жилище как о домике или о квартире. Не полноценный дом, который выглядел достаточно большим, чтобы уместить в себя небольшую страну. Ладно, может, это было преувеличением. Он был просто большим, большим.
– Вот как мы катимся. Размер плюс во всем.
– Это прекрасно.
Он ответил мне с усмешкой.
Когда мы вышли из машины, мне захотелось отправиться на разведку. У этого места было то чувство, которое затягивало вас и заставляло хотеть увидеть больше. Как летний дом моей семьи в Италии. Я провела там много дней, бродя по территории и отправляясь во всевозможные детские приключения.
Искушение было велико, но не сильнее желания увидеть Люка.
Мое сердце. Мое сердце возрадовалось тому факту, что мы зашли так далеко, и забилось быстрее в ожидании встречи с ним.
Как только мы вошли в дом, я услышала приближающиеся шаги.
Звук доносился вверху по широкой грандиозной лестнице, которая спускалась к нам в коридор.
Мое сердце взлетело и могло выскочить из груди, когда я увидела Люка.
Все, что я знала, это то, что мое тело двигалось к нему, зная его, как будто оно имело мышечную память, которая позволяла мне танцевать.
Я обняла его, когда он поднял меня, поцеловал, обнял, заставил чувствовать меня его.
– Боже, – сказал он. В его голосе шла волна эмоций. Он схватил меня за лицо и поцеловал.
Мы перестали целоваться только после того, как кто-то преувеличенно прочистил горло.
Клавдий.
– Спасибо, Клавдий, – произнес Клавдий с шутливым сарказмом. – Так мило с твоей стороны спасти мою девушку, и да, ты был прав. Мощный двигатель Kawasaki определенно пригодился. Как ты и сказал, – насмехался он.
Люк улыбнулся, отпустил меня и пошел крепко обнять своего брата.
– Спасибо, – сказал ему Люк.
– Иисус Христос. Я не могу вспомнить, когда мы в последний раз обнимались, – ответил Клавдий. – Не делай это привычкой. Не хочу, чтобы люди думали, что братья Мориенц стали мягкими.
– Как будто, черт возьми, это возможно.
– Это больше походит на это, – Клавдий игриво ударил его по плечу.
Эти двое вместе очаровали меня.
– Еще многое предстоит сделать. Поговорим завтра.
Клавдий кивнул. – Забудь о работе. Иди присмотри за своей женщиной. Она скучала по тебе.
Я оценила комментарий. Когда Люк повернулся ко мне и посмотрел на меня с глубоким обожанием, я поняла в тот момент, что я никогда не буду чувствовать то, что я чувствую к нему, с кем-либо еще.
Это был факт, и я знала это с уверенностью.
Глава 11
Амелия
Его рот восхищался моим.
Его язык враждовал с моим, наполняя мой рот влажным жаром, говорящим о нашей страсти.
Было так много способов поцеловать его, но это был невозможный поцелуй, вызванный потребностью, жадностью и безумием.
Мы врезались в стену его комнаты, и прохладный бетон прижался к моей коже.
На мне были только черные кружевные трусики. Все остальное слетело еще до того, как я вошла в его спальню. Между нами прошла дикая, грубая потребность, и ничего другого, кроме этого, не существовало.
Его рот покинул мой, и он своими голодными губами покрывал мою шею огненными поцелуями. Он провел по контуру моего горла, спускаясь вниз к груди, где остановился, чтобы пососать меня. Его зубы царапали мои твердые, как алмазы, соски. Мои груди поднимались к нему, когда он сжимал и ласкал их.
Потирая мои соски, он приводил их в действие, и я стонала с каждым лизанием, мое дыхание становилось прерывистым и напряженным.
Он сосал до тех пор, пока это не стало почти болезненным, доставив мне удовольствие, потому что он знал, насколько мне это нравится.
Я потянулась вниз, чтобы почувствовать его член сквозь ткань его брюк. Я промокла от ощущения, насколько он был твердым, массивным и готовым для меня.
– Ты хочешь, чтобы я был внутри тебя, богиня?
– Да, пожалуйста, – мой голос едва было слышно из-за мощного стона, вырвавшегося из моего горла, когда он отодвинул хлопок моих трусиков и просунул два пальца внутрь моего центра.
Я могла бы упасть в никуда.
Он скользил внутрь и наружу и улыбался этой злой улыбкой, делая меня беспомощной.
– Подожди, детка, я должен попробовать твою симпатичную киску.
Прежде чем я смогла ответить, он поднял меня и отнес к кровати, опустив в центр, где сорвал с меня трусики.
Затем его голова оказалась между моими бедрами, а его язык во мне, он пил меня.
Он обнял мою задницу, крепко схватив меня и притянув ближе к своему лицу. Я закричала, когда его язык хлестнул меня внутри, дразня и играя, кружась над моим клитором. Завоевывая меня.
Оргазм разорвал мое тело, заставив меня кончить прямо здесь дрожащими волнами. И все же было еще кое-что.
Намного больше.
Я смотрела, как он отошел от кровати, демонстрируя мускулистое тело воина.
Он одновременно снял штаны и боксеры и держал свой член, чтобы я могла видеть.
– Это принадлежит тебе, Амелия.
– Мой, – я улыбнулась.
– Твой.
Он снова забрался на кровать, раздвинул мне ноги и скользнул прямо в меня. Одним ударом он был похоронен до упора.
Я вскрикнула от ярости и потянулась к смятым подо мной простыням.
Он полностью наполнил меня и начал двигаться внутри меня, растягивая меня вокруг себя.
Все быстрее и быстрее он двигался резкими, грубыми движениями, которые сотрясали мое тело. Единственный способ описать этот дикий первобытный клубок из нас – это трах. Я приподняла бедра, чтобы встретить его удары, но была слишком слаба, чтобы выдержать его. Это было слишком хорошо и побудило его двигаться быстрее.
Теперь безжалостные толчки врезались в меня, заставляя все мое тело покалывать изнутри, находясь в ловушке между мукой и экстазом.
Затем что-то изменилось между нами. Что-то в том, как мы касались друг друга. Что-то в моем сердце.
Люк давил на поршень сильнее, член скользил внутрь и наружу, сильно хлопая и задыхаясь от чистой потребности.
Это было слишком. Моя кожа… горела.
Горящая, пылающая, и я ничего не могла с собой поделать. Я закричала вслух, крик вырвался глубоко изнутри меня, где Люк овладел мной.
На этот раз оргазм, охвативший меня, забрал нас обоих и отправил через край и покинул этот мир.
Его тело сильно дернулось, каждый мускул напрягся, когда он вливался в меня. Огненный шар чистого блаженства влетел в меня, как ураган.
Люк
Она была первой женщиной, из-за которой я потерял сон.
Терял сон, когда я был с ней и когда я был без нее.
Я был измучен, но все еще не мог заставить себя заснуть и оставить ее. Хотя я знал, что она наполнит мои сны.
Что, черт возьми, со мной сделала эта женщина? Я стал мягким, таким мягким, что было смешно представить, что я – это я, Люциан Мориенц.
Было шесть утра. Мы не спали с тех пор, как она приехала. Занимались любовью.
Не трахались. Хотя я не был уверен, знала ли она об этом.
Был момент, когда я почувствовал себя иначе.
В тот первый раз. Что-то случилось с нами обоими, и это продолжалось каждый раз.
Теперь она сидела на краю гидромассажной ванны, которая, по ее словам, больше походила на пруд только потому, что я спроектировал ее так, чтобы в ней можно было плавать.
Она села на последнюю ступеньку, поэтому вода обхватила ее талию, и ее красивые сиськи были для меня на виду. Мокрые, по ним стекала вода. Это напомнило мне только что вымытые свежие фрукты.
Я подплыл к ней и пососал ее левый сосок, радуясь тому, что я могу сделать это с ней. Она провела руками по моим волосам, гладя меня, пока я сосал.
– Люк, а что, если кто-нибудь придет и увидит нас?
– Все нормально. В этот час никого не будет. И единственный человек, о котором нам нужно будет беспокоиться, будет спать, пока ему не нужно будет вставать.
Клавдий был мертвым грузом, когда он был измучен. В отличие от меня, мужчине был нужен его красивый сон.
Он бы не вошел сюда, если бы знал, что мы здесь, потому что он знал, что будут сцены с рейтингом R.
– Как это может быть нормальным? – Она отошла от меня.
– Боже, почему? Вернись ко мне.
Она хихикнула, игриво хлопая меня.
– У вас должен быть персонал в этом огромном доме.
– Никого не будет на территории раньше девяти, и все, кто здесь, будут знать, что входить нельзя.
– Это какой-то кодекс, который у тебя был со своими предыдущими женщинами? – она приподняла бровь.
Шалунья, пытается меня поймать.
– Я был девственником, пока не встретил тебя, – поддразнил я.
Мы оба начали смеяться, как будто ни у кого из нас не было проблем. Как будто серьезных вещей, которые затронули нас, не было на горизонте.
Было приятно, что мы смеялись, как настоящая пара.
– Клавдий – тот, кто перебирает женщин.
– И ты собираешься солгать и сказать мне, что ты нет, – она посмотрела на меня подозрительно.
Ухмылка появилась на моих губах.
– Я нашел свою. Теперь та, кого я хочу, раздражает меня, потому что я хочу исследовать ее тело, а она мне не позволяет.
Она плеснула мне в лицо водой.
– Ты уже много исследовал.
– Нет, никогда не бывает достаточно. Я всегда хочу от тебя большего. Ты для меня наркотик, и я не могу перестать хотеть тебя все время. Каждую минуту каждого дня.
Она пристально посмотрела на меня и дерзко улыбнулась. – Будь осторожен. Я могу неправильно понять тебя и подумать, что ты меня любишь.
Я сосредоточился на ней, пристально глядя на нее. Неужели она действительно не знала?
Или проблема во мне? Может, я недостаточно ясно выразил свои намерения.
Наверное так и есть. Если она не знала.
– Давай, кукла.
Выражение ее лица стало пустым, онемевшим, и она отвернулась от меня.
– Как это будет работать? – спросила она. В ее голосе был очевиден страх.
Страх, который отбросил меня. – Может быть, сейчас не время говорить о нас. Твой отец хочет нас видеть в десять.
Она снова посмотрела на меня.
– Он… хочет сначала тебя увидеть. Только тебя. Он хочет сначала поговорить с тобой. – Я не хотел говорить о Рафаэле. Я не хотел лопнуть этот пузырь счастья, который у нас был.
– Хорошо, – она пожала плечами. – Но вернемся к нам. Если мы будем продолжать избегать разговора, у нас может никогда не быть шанса. Я клянусь, что вчера чуть не умерла.
– Нет. – От одной мысли у меня заболела душа.
– Ты этого не знаешь, никто из нас не знает. Этот псих, Виктор, считает что невредима, имеет лазейки. Я видела безумный взгляд в его глазах. Он вырвал бы мне глаза и подумал, что я невредима, если еще могла бы говорить. Или ходить.
В этом она была пугающе права.
– Хорошо, давай поговорим. Ты хочешь, чтобы я изменился. Это оно? Ты коп, а я преступник.
Я прикусил нижнюю губу, наблюдая за ней, оценивая ее реакцию.
– А ты преступник?
– Преступник ли я? Да. Я не собираюсь тебе врать. Мне было трудно лгать тебе все время, пока ты думала, что я детектив Смит. Ложь – это не я, богиня.
Ее нижняя губа задрожала, и она так сильно сжала ее, что в этой области образовалась кровь.
– Это то, что ты хочешь? Ты хочешь быть преступником до конца жизни?
– Нет. – Я убедился, что она увидит, насколько я серьезен, когда сказал это.
– Но… если бы ты не встретил меня, ты бы все равно хотел измениться?
– Амелия, я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал. Говорю тебе, я хочу измениться. Разве это не должно быть хорошо? – Мой разум метался, перебирая мысли, которые отскакивали друг от друга.
– Конечно, это здорово, но я хочу сказать, что это хорошо, только если ты этого хочешь. Не только ради меня.
Мою грудь сдавила тяжесть, и покалывание пробежало по каждому нерву в моем теле.
Это случилось? Неужели здесь она собиралась сказать мне, что не хочет быть со мной?
– Почему бы и нет? Почему этого не может быть достаточно?
– Потому что это я меняю тебя. По моим эгоистичным причинам.
– Ладно, так мне продолжать быть преступником?
– Это не то, что я имею в виду. Ты знаешь это. Я хочу, чтобы ты изменился ради себя.
Ради себя?
Я никогда об этом не думал. Этого никогда не приходило мне в голову.
Никогда чтобы рассуждать.
Она протянула руку и коснулась моего лица. – Спасибо за такую заботу обо мне. И за помощь найти себя.
– Клянусь Богом, если ты прощаешься со мной, я этого не приму, – я покачал головой.
Она наклонилась вперед и поцеловала меня, касаясь сосками моей груди, заставляя меня напрячься.
– Никогда. Я никогда не попрощаюсь с тобой.
– Лучше не надо. – Я поцеловал ее в ответ, но отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я изменюсь ради тебя. Я хочу измениться для тебя.
– Это было бы несправедливо ... тем более, что я не думаю, что больше хочу быть полицейским.
Мои глаза расширились. – Что?
Она провела руками по моей челюсти. – Быть копом – это не я, Люк. Такого никогда не было. Это Амелия Тейлор. Если я выдержу все это и не умру, я хочу прожить остаток своей жизни так, как это сделала бы Амелия Росси.
– Ты сделаешь это. Но скажи, кукла… Это я? Это мое влияние?
Она покачала головой. – Нет. Это я. Я хочу сделать это ради себя. Я уже чувствую себя лучше. Я стала копом, думая, что могу все изменить, потому что я столько всего пережила и так много видела. Думаю, какой-то части меня это пошло на пользу. Но я чувствую себя не так, как я думала. Я не представляла свою жизнь работая копом. Я уехала из Чикаго, потому что не хотела преступной жизни, но затем я сделала карьеру, наполненную ею. Какой в этом смысл?
Я улыбнулся ей, и она снова поцеловала меня. – Как насчет того, чтобы увидеть, по какому пути нас ведет жизнь? Ты не коп, а я не мафиози. Посмотрим, что это из нас сделает.
– Садовник и танцовщица, – ее улыбка стала шире.
Я прижался лбом к ее лбу, наслаждаясь этим звуком.
