Текст книги "Шрамы Мафии (ЛП)"

Автор книги: Хардин Грэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава 2

Амелия

Наши дни…

Я проснулась и вскочила, когда ветер распахнул мое окно.

Это вырвало меня прямо из сна, или, скорее, из кошмара воспоминаний, которые я хотела, чтобы никогда не случались.

Черт возьми, уже почти время вставать.

Мой будильник показывал шесть пятьдесят.

Я ставила на семь. Я ненавидела, когда просыпалась вот так, потому что мне так и не удавалось успешно снова заснуть за эти последние несколько драгоценных минут побега. Я всегда в конечном итоге просыпала.

Я чувствовала себя более уставшей, чем когда впервые засыпала. Так же, как и вчера, наверное, даже хуже. Это из-за снов.

С тех пор, как я узнала о Люке, мне каждую ночь снился один и тот же кошмар.

Это был день, когда я ушла из дома. Тот день, когда я оставила отца.

Это был последний раз, когда я видела его.

Приближался моя одиннадцатая годовщина с тех пор, как я видела его в последний раз, а годовщина смерти мамы была две недели назад.

Я, как обычно, горевала, спускаясь на пляж с букетом белых калл – мамины любимые – и часами сидела на песке, думая о ней.

Маме нравился пляж или водоемы, в которых она могла плавать. Хотя она была похоронена в Чикаго, я думала, что лучшее место, чтобы почувствовать себя рядом с ней, – это место, которое могло ей понравится, если бы она увидела его. Пляж Эль-Матадор находился в десяти минутах ходьбы от моего дома. Он был красивым. Таким, который бы понравился маме с его каменистыми берегами и чистой водой.

Каждый год без нее был ужасен. Однако в этом году боль усилилась. Она была свежа, как и в первый раз. Недавние события открыли раны горя и боли. Поход на пляж в этом году напомнил мне Люка, потому что он привел меня сюда, первый раз поцеловал меня в этом месте. Впервые захватил мое сердце здесь.

Я вздохнула и поднесла руку к щеке.

Сегодня ... сегодня исполнилось три недели с тех пор, как Люк практически ушел, или с тех пор, как я его отпустила. Сбежал. Я не знала правильного термина для этого, потому что не знала, что именно я сделала.

Суть в том, что он ушел, и теперь я начинала думать, что больше никогда его не увижу.

Мое сердце разбивалось каждый раз, когда я думала об этом, и почти плакала. Я ненавидела плакать. Это показывало слабость, а я не хотела быть слабой. Не сейчас. Никогда.

Но я ничего не могла с собой поделать.

Воспоминания о Люке, человеке, с которым я никак не могла быть, всегда вызывали у меня слезы и заставляли грустить.

Боже, это было смешно. Я была со своим бывшим Джорданом не один год и никогда не чувствовала себя так, когда обнаружила, что он мне изменяет. Я видела его прямо в процессе этого, и из-за того, что он никогда не пытался встретиться со мной, даже чтобы извиниться, я должна была чувствовать себя ничтожеством.

Сейчас было хуже.

Может быть, причина была во снах. В последний раз я чувствовала себя такой потерянной, когда оставила отца.

В ту ночь, когда я ушла от него и от жизни, в которой выросла, я буквально стала кем-то другим. Чистый лист со всеми подавленными эмоциями.

Я уехала той ночью и никому не рассказала, что случилось. До сих пор я никогда не говорила об этом, никогда не узнавала, что произошло после того, как было найдено обезглавленное тело агента Петерсона. Никогда не оглядывалась.

Я приехала в Лос-Анджелес, остановилась в гостевом доме, пока не научилась оставаться в одиночестве, и начала все сначала. Первым делом я сменила имя. Затем я согласовала все детали перевода из Джульярда в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Я все изменила и практически стерла с лица земли ту жизнь, которую лелеяла. Лживую жизнь, которую я вела.

А теперь мой отец умирает. Люк сказал, что умирает. Люк много чего сказал, но кое-что мне запомнилось.

Во-первых, мой отец послал его сюда с каким-то сумасшедшим обещанием получить семейный бизнес, если он женится на мне.

Господи Иисусе, кто это делал в наши дни? Кто вообще верил, что такое можно устроить? Но, черт возьми, заставить меня влюбиться в Люка сработало на «ура». Иногда я чувствовала себя идиоткой, а иногда просто ... я просто скучала по нему.

И это откровение о том, что папа умирает и что я в опасности, было нереальным.

Благодаря этому я смогла собрать все воедино. Собрать всё вместе.

Самым правдивым, что отец когда-либо говорил мне, было то, что он любит меня и будет защищать меня, пока не умрет.

Да, я была в опасности, и причина, по которой он послал ко мне Люка, заключалась в том, что он, должно быть, не мог прийти сам.

Умирает. Болеет.

На протяжении многих лет я прекрасно понимала, что отец просто не позволил мне уехать. Он следил за мной через своих доверенных людей. Шпионы, или как там их называли. Они защищали меня и следили за тем, чтобы никто не знал, кто я такая. Даже когда мне приходилось делать что-то официальное, это делалось без вопросов. Сначала я изменила имя, а потом собралась поступать в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Это был первый раз, когда я нервничала из-за того, что меня узнают, но всё было сделано. Без вопросов. Я без особых усилий превратилась в Амелию Тейлор.

Шли годы, я все больше и больше понимала, чем был мой семейный бизнес. Ту часть я хорошо изучила.

Мне было семнадцать, когда я уехала из дома, и до того, как мою мать убили, я почти не видела никого из друзей отца. Я слышала, как менялись имена. Знала одного или двух человек, например отца Люка, но это всё. Это произошло потому, что он держал меня с мамой вне бизнеса. Так долго, что мало кто знал, кто мы такие.

Люди, которые преследовали меня, прошли через многое, чтобы узнать, кто я, и я ожидала, что со дня на день что-нибудь произойдет.

Они знали, кто я, и прямо сейчас я не заметила, как прошел почти месяц, но ничего не произошло.

Люк? Это был он? Его работа? Он делал то, что говорил. Защищал меня.

Я поверила ему, но, возможно, мои чувства заставили меня не заметить то, что вероятно всё чего он на самом деле хотел, это сбежать.

Я заерзала в постели и села, когда моя дверь распахнулась. Вошла Джиджи. Ее волосы сегодня были розовыми и большими локонами спадали на плечи.

Легкая улыбка озарила ее красивое лицо.

– Я думала, что слышала тебя. Она вздохнула, натягивая шнурок своего халата. – Как насчет блинов? Я даже намажу их желе, которое приготовила.

– Я с удовольствием. Я улыбнулась в ответ и, качая ногами, соскользнула с кровати. – Я сделаю горячий шоколад. Я расширила свою улыбку и присоединилась к ней, взяв ее за руку.

Я пыталась быть в порядке и быть другом.

Джиджи была для меня как семья. Мы знали друг друга так долго, что и она могла быть семьей.

Она была первым человеком, с которым я подружилась. Это было еще в колледже, когда мы жили вместе.

Я помню тот первый день в UCLA, когда встретила ее. Ее волосы были ярко-рыжими. Я зашла в нашу комнату и мне сказали, что она сделала фэн-шуй по всей комнате и повесила ловец снов над моей кроватью. Еще она подумала, что мне понравится кровать побольше. Ее готовность ставить благо других выше своего.

Я все еще находила ее такой же интересной, как и тогда, и доверяла ей.

Однако я никогда никому не доверяла правду о своем прошлом. Иногда меня съедала изнутри та ложь, в которой я жила.

Мы спустились вниз и принялись готовить завтрак.

Когда все было готово, мы сели пировать и наедаться.

– Итак, что на сегодня? – спросила я, стараясь казаться бодрой.

Она посмотрела на меня с сочувствием. – Все в порядке, Амелия, тебе не нужно разговаривать или говорить весело, если ты не хочешь. Она протянула руку и нежно сжала мои руки.

Ошеломленная, я посмотрела на свои блины, сосредоточилась на сиропе и желе в центре, а затем снова посмотрела на нее.

– Я знаю, когда с тобой не все в порядке, – напомнила она мне, снова сжав руку.

– Я в порядке, – соврала я.

Она вздрогнула. – Я знаю, когда ты лжешь. Амелия ... что на самом деле случилось с Люком?

Конечно, я не сказала ей, что именно произошло, только то, что мы с Люком больше не виделись. Ребята уже начали раздражать меня на работе, потому что они думали, что я позволила Люку сбежать.

В основном это был Холлоуэй. Он сразу вышел и сказал это.

Потом был Синклер. Я не знала, что ему сказать. Он тоже так думал. Он не ошибся. Это также неправильно, потому что, даже если бы я захотела, у меня не было никакого шанса поймать Люка в одиночку.

Единственный способ – застрелить его из моего пистолета, и я даже не рассматривала этот вариант.

Руз, наш капитан, был единственным человеком, который на самом деле не винил меня, хотя я ожидала этого. Он просто сообщил о случае Люка в органы внутренних дел и сказал нам снова сосредоточить наше внимание на расследовании. На том же самое расследовании, которое я знала, вращалось вокруг меня, но я не могла им этого сказать.

Точно так же, как я не могла никому рассказать, кто я, как предупреждал мой отец.

– Мы просто разные. Он отличался от того, что я ожидала. Это было лучшее, что я могла сделать, и лучшее, что я могла предложить, не раскрывая глубины моей ненависти к бандитам.

Я стала копом из-за того, что случилось со мной и с моей матерью.

Я знала, что, должно быть, это убило моего отца, когда он узнал об этом, но мне было все равно. День, когда я решила, что это то, чем я хочу заниматься, был днем, когда всё стало хорошо.

Это казалось правильным в то время. Было похоже на мой способ сделать что-то хорошее в этом мире, какую бы роль я ни играла. Даже если в глубине души я не чувствовала себя настоящей, являясь копом.

Единственный раз, когда я не чувствовала себя так, когда я была с Люком. Я не знала, сводилась ли эта ирония к тому, что Люк был мафиози, а вселенная пыталась дать мне какое-то странное неверное предупреждение, или, может быть, это было правдой.

Этот человек открыл во мне ту сторону, которую я похоронила и не хотела признавать. Он что-то знал, и знал как меня найти, но, возможно, причина этому мой отец. Он мог просто сказать ему всё, что нужно было знать обо мне, чтобы очаровать меня.

– Это не казалось таким. Похоже, ты люб ...

– Нет, – я оборвала ее, прежде чем она успела закончить слово. – Нет

Я не хотела даже думать об этом чертовом слове. Люблю.

Нет, не для меня.

Любовь была враждебной эмоцией для кого-то вроде меня, которая пережила столько разочарований и имела проблемы с доверием. Любовь открыла меня для бедствий и слабостей.

Что мне теперь нужно было сделать, так это двигаться дальше, и что касается этих людей, которые преследовали меня, я должна была найти способ устранить их, прежде чем кто-либо еще пострадает.

Придется мне самой их искать.

Джиджи сжала губы в тонкую линию, затем вздохнула. – Ладно.

Раздался звонок в дверь, и я нахмурилась, зная, кто это. Джиджи тоже нахмурилась.

Синклер приходил каждый проклятый день с тех пор, как ушел Люк. Он был тем, кто узнал о Люке и поднял вокруг него тревогу.

Он знал, что я была зла из-за этого. Я не была уверена, были ли его ежедневные визиты попыткой получить мое прощение или он все еще пытался убедить меня, что я должна быть с ним.

– Что ты собираешься с ним делать? – Джиджи приподняла бровь.

Синклер ей не нравился. Джиджи считала его высокомерным ублюдком, который считал себя владыкой мира.

– Он просто проверяет меня.

– Верно, я должна в это верить. Мужчина хочет залезть тебе в штаны. Это очень очевидно. И «нет» не кажется ему достаточно сильным словом. Она скривила челюсть, когда снова зазвонил звонок, и встала. – Я поняла. Может, я смогу отбить его проклятием. Я попробую вызвать у него бородавки на члене или что-то в этом роде.

Я усмехнулась. Однако Джиджи был серьезна. Верная своему цыганскому наследию, Джиджи следовала своим викканским традициям и верила в заклинания и проклятия.

По большей части это меня чертовски раздражало, но иногда это было забавно. Однако Синклер не заслужил бородавок на члене.

Я знала, что он просто поступал правильно, чего я не могла сделать. В основном я злилась на него из-за его мотивов. Он видел в Люке своего конкурента и угрозу.

Джиджи пошла открывать дверь, но так и не вернулась в комнату для завтрака, чтобы прикончить свою еду. Вместо этого вошел Синклер с надеждой на лице.

– Привет, я зашел посмотреть, не нужно ли тебе что-нибудь перед работой, – начал он.

Как и в любой другой день, когда я видела его, мне было больно от того, что он сделал. И мой разум видел в нем человека, который заставил Люка уйти.

– Мне ничего не нужно. Спасибо. Я заправила волосы за ухо и отвернулась от него.

Он подошел ближе, пододвинул стул Джиджи и сел прямо передо мной. Наши колени соприкоснулись, и он взял меня за руку.

Я не отступила.

– Мне очень жаль, – выдохнул он, не сводя с меня взгляда.

– За что ты извиняешься?

– Насчет Люка. Похоже, ему было больно говорить это.

– О чем именно ты сожалеешь по поводу Люка? Часть, где через несколько секунд после того, как ты узнал, что он на самом деле не Люк Смит, ты пошел и сказал Рузу? Или за ту часть, где ты не думал, что я могу пострадать из-за случившегося? Мне больно от правды, – я убрала руку от его и подошла к окну кухни.

Я смотрела на задний сад моих соседей на другой улице.

Синклер присоединился ко мне и положил руку мне на талию, повернув к себе лицом.

– Обо всём этом. Я просто хочу, чтобы мы, по крайней мере, вернулись к тому, кем были раньше. Мы можем это сделать?

Я посмотрела в его глаза цвета морской волны. Видя богатство его чувств ко мне, я не знала, как я могла с этим согласиться. Раньше мы были такими.

Мы были друзьями, действительно хорошими друзьями, но он хотел большего. Большего, чем я могла дать ему даже до того, как встретила Люка. И еще меньше, чем после встречи.

Несколько месяцев назад, когда Люк впервые приехал, в день его прибытия, Синклера ранили. Меня чуть не убило, когда я думала, что потеряла его. Еще одного человека, которого я бы потеряла из-за огнестрельного оружия.

Сказать, что я ничего не чувствую к нему, было бы ложью, но то, что я чувствовала, было глубиной дружбы и заботой о нем.

Когда он смотрел на меня так, как сейчас, я задумалась, не сошла ли я с ума. Мы знали друг друга вечно, годами работали вместе в одной команде, доверяли друг другу. Я знала его. Знала, что он неплохой человек, знала, что он не бандит и всегда поступал правильно, несмотря ни на что. Так почему же я не хотела его так, как он хотел меня?

Его взгляд упал с моих глаз на мои губы, затем на обнаженную кожу моей груди. Тогда, он быстро поцеловал меня в лоб.

Он слегка ослабил хватку на мне, и попятился, повернувшись, чтобы уйти.

– Да, – сказала я, когда он собирался войти в дверь.

Он остановился, повернулся ко мне и посмотрел мне в глаза. – Да?

– Да. Я хочу двигаться вперед. Я хотела двигаться вперед, и мне это было нужно. Ради моего рассудка.

– Я тоже. Я очень забочусь о тебе, и меня убивает эта напряженность между нами. Я скучаю по нам. Я скучаю по тому, какими мы были раньше.

Я полностью согласна с этим. У нас была совсем другая дружба. В отличие от того, как я вела себя с Максом, моим бывшим напарником.

Макс, который все еще был во Флориде со своей семьей, потому что мой отец устроил его там, чтобы Люк мог вмешаться и приблизиться ко мне.

Какая чертовщина. Все, что я знала, это то, что Макс и его семья были в безопасности и пока останутся там, где они были. Или, возможно, лучше сказать, они будут там, пока им не скажут вернуться домой.

Все это сводило меня с ума, и напряжение нарастало с каждым днем. Синклер был тем парнем, который поддерживал меня все эти годы. Может быть, потому, что в нас был какой-то элемент, который не вписывался в дружбу, и я не разделяла этого с Максом.

– Я тоже скучаю по нам, – призналась я, сложив руки, переплетя пальцы.

В уголках его рта появилась нежная улыбка. – Значит, я должен приготовить кофе, когда ты придешь в офис?

– Да, – мне удалось улыбнуться, но это все.

Он наклонил голову и ушел.

Я выдохнула и оперлась на стойку.

Образы Люка снова заполнили мой разум. Он всегда был в моей голове. Всегда рядом.

Люк.

Люк, почему я не могу выбросить тебя из головы и забыть о тебе?

Он был таким плохим для меня. Мафиози, тот, кто работал на моего отца. Он был достаточно могущественный, чтобы отобрать у короля мафии семейный бизнес.

Он был тем, кого мне нужно было забыть.

Глава 3

Люк

– Никаких следов, – заявил Морис. Он вышел из своего черного седана и поморщился.

Я нахмурился и откинулся спиной к стене, глядя на полную луну, которая выделялась на фоне черного неба.

Блять. Что мне теперь делать?

Это было бессмысленно, все так бессмысленно. Мы пытались выследить Виктора Пертринкова уже почти месяц. Я знал, что этот парень хорош, но он произвел на меня большее впечатление своей неуловимостью. Ни один из нас не видел его.

С той ночи, когда я видел, как он проезжал мимо, сигнализируя о переменах.

– Что ты хочешь делать? – Морис присоединился ко мне у стены и встал рядом со мной.

– Мне нужно вернуться в Чикаго, Морис. Мне нужно скоро уехать, но я не могу ее бросить. Такое ощущение, что как только я уеду, случится что-то плохое. Как будто Виктор просто ждет.

– У тебя есть я, мужик, и парни».

Морис более чем доказал мне свою ценность. Я мог доверить ему свою жизнь. Любой из моих людей заслуживает доверия. Думаю, я просто никому не доверял настолько, чтобы позаботиться о моей девушке.

Амелия.

Боже, наверное, я был ее худшим кошмаром. Я не думал, что когда-нибудь смогу забыть обиду и разочарование в ее глазах, когда она узнала, кем я был на самом деле.

Часть меня хотела схватить ее и забрать с собой, чтобы обезопасить ее. Это было то, что мы делали, чтобы защитить женщин, которых мы любили, женщин, которые могли быть целью, через которых могли добраться до нас. Если бы кто-нибудь из нас заподозрил хотя бы на минуту, что нашим женщинам угрожает опасность, они либо отправились бы в безопасный дом, либо были в нашем присутствии двадцать четыре на семь. Я предпочел бы последнее, хотя до сих пор никогда не встречал женщины, к которой бы относился так.

– Я хотел поймать Виктора перед поездкой в Чикаго. Может быть, внезапная потребность действовать заставила меня потерять разум, и я не мог думать правильно. Или, может быть, я действительно боялся того, что может случиться, если я уеду.

Виктор был умным человеком.

Я установил усиленное наблюдение, чтобы следить за Амелией. Она даже не знала. Но я все видел. И пока я наблюдал за ней, я знал, что этот ублюдок Виктор наблюдает за мной. Таким образом мы следили друг за другом. Скрытно и незаметно. Под прикрытием было трудно понять, кому можно доверять.

Я доверял Морису. Я доверял, но знал, что в этом бизнесе у каждого есть своя цена.

– Рафаэлю не становится лучше, – нараспев произнес Морис. – Что, если я поеду в Чикаго?

– Он не будет с тобой разговаривать. Он ни с кем не разговаривает, кроме меня.

– Тогда тебе нужно ехать. Вчера вечером мы потеряли двух парней на складе.

– Я знаю.

Мы узнали о некоторых людях Виктора и Монтгомери на складе в центре города. Мы потеряли Дино и Джозефа, братьев. Мне было очень больно, когда я узнал об этом.

Тогда Клавдий позвонил мне сегодня. Мой брат звонил, только когда беспокоился обо мне. Но он никогда в этом не признавался.

Он спросил меня, как дела и будут ли скоро звучать свадебные колокола.

Из его вопроса я понял, что мой отец не говорил ему о моих опасениях, которые я высказал несколько недель назад. Я рассказал папе, что происходит, и он посоветовал сделать работу и привезти девушку, Амелию, домой.

Как будто это было так просто.

Но сейчас это не было похоже на вариант.

Я знал, что она никогда со мной не поедет.

Каждый день был хуже предыдущего, и я чувствовал, как она ускользает от меня. Не помогло и то, что этот засранец Синклер постоянно обнюхивал ее.

Я видел, как она иногда смотрела на него, как будто пыталась что-то понять. Кроме того, в его пользу было то, что часть ее сердца принадлежала ему. Это было больше, чем то, что у меня было, потому что по крайней мере он никогда не лгал ей о том, кто он такой, а у этого ублюдка было одно против меня, это то, что он был так откровенен со своими чувствами.

То, как я это сделал, было настолько легким и примитивным, что она, должно быть, подумала, что все, чего я хочу, – это секс.

– Я собираюсь поехать в Чикаго через неделю. Я дам ему неделю. Мне нужно, чтобы ты прикрыл мою спину, – сказал я Морису.

– Я тебя прикрою. Я просто не люблю работать вслепую. Хит наблюдает и Орландо тоже следит. Он видел Монтгомери вчера вечером в ресторане на Майне.

– Этот засранец. Может быть, мне стоит врезать ему. Все началось с него».

– Люк, похоже, твой мозг перевернулся из-за этой девушки, либо ты потерял контроль, – Морис рассмеялся.

– Что я потерял? Думаю, мой мозг превратился в кашу.

– Тебе не нужен Монтгомери. Он пешка. Зачем брать зацепку, если можно добраться до источника?

– Демарко, – вставил я. Морис кивнул. Ходили слухи, что Демарко улетел обратно в страну. Он всерьез обманул всех, позволив им поверить в то, что он был здесь все время.

– Да, Демарко. Он и Виктор – большие игроки в этой игре. Я уверен, они должны знать, где найти друг друга.

– Мы можем надеяться.

Демарко был лидером банды, которую расследовала Амелия и ее команда. Демарко выпустил новый тип наркотиков класса А, который становился популярным на улицах.

Амелия знала, что все это было просто отвлечением, чтобы раскрыть ее личность, но все остальные думали, что они пытались заполучить самого большого наркобарона на свете. Дело в том, что, как и Виктор, Демарко был пешкой. Не как Монтгомери, который работал на Демарко, но тем не менее пешкой. Несмотря на все это, угрозы все же необходимо было устранить.

На мой взгляд, Виктор был худшим, потому что он был человеком, который не остановится ни перед чем, чтобы закончить работу. Это всегда были самые ужасные убийства. Он получал от этого удовольствие.

Если бы я смог добраться до Демарко, возможно, я смогу получить Виктора и достаточно информации, чтобы мне не пришлось ехать в Чикаго.

Это было нелепо. Я мог бы ускорить процесс, позвонив по телефону, но Рафаэль ни от кого не отвечал. Я не знал, что происходило дома, но это было не хорошо, и я был уверен, что подозрения теперь возникли именно в отношении моего отца.

Отец уже должен был понять, что Рафаэль кое-чего не договаривал, что дело было в большем, чем просто передача бизнеса, и что некоторые элементы этого фиаско были доверены только мне.

– Ты можешь достать мне адрес? – Я попытаюсь увидеть, сможет ли Демарко привести меня к Виктору, попытаюсь устранить его, а затем вернусь в Чикаго, чтобы увидеть Рафаэля.

– Ты знаешь, что могу. Морис хрустнул костяшками пальцев и кивнул. – Просто дай мне двадцать четыре часа.

Двадцать четыре часа казались целой жизнью, когда ты спешишь со всем разобраться.

Это казалось бесконечностью, когда другой мужчина приближался к женщине, которую я хотел.

Морис был верен своему слову, и даже более.

Менее чем через сутки у меня не только был адрес, но я также садился на «Белль Ламонт». На яхту Демарко.

Он проводил аукцион, и не обычный, на котором выставляют цену на бесценное искусство или уникальные предметы.

Это был женский аукцион. Ой, как изменились времена. Мужчины на яхте были миллиардерами, а женщины все были молоды. Я сомневался, что самой старшей было двадцать пять.

Поскольку я здесь был не для этого, я сосредоточился на Демарко, который сидел за главным столом, пока проходил аукцион. Он входил, как я предположил, в свой кабинет, потому что я сказал одному из охранников у двери, что хочу его видеть. Я назвал свое имя, полагая, что он хорошо знает, кто я.

– Он с вами сейчас встретится, – сказала красивая белокурая женщина. Она подошла ко мне и окинула меня беглым взглядом, который я обычно получал от большинства женщин. От тех, кто хотел моего внимания.

Она пристально посмотрела на меня, но я отвернулся, сфокусировавшись перед собой, в сторону прохода, чтобы она увидела, что я не заинтересован.

Она шла впереди, шевеля бедрами, чтобы привлечь внимание к своей заднице.

Мы прошли на верхнюю палубу и попали в другой коридор, ведущий к нескольким офисам. У Демарко был самый большой.

Она впустила меня, и вот он сидит за столом и курит кубинскую сигару. Тот вход, через который он прошел ранее, должно быть, вел к той двери позади него.

Он улыбнулся, когда увидел меня, и женщина ушла.

– Печально известный Люциан Мориенц. Вау. Я не могу в это поверить. Он говорил с намеком на бразильский акцент.

Я подошел к его столу и сел в кресло перед ним.

– Думаю, я должен проявить к тебе такой же энтузиазм, – ответил я с грубой улыбкой.

– Я более скрытный. Ты же хорошо известен.

– В Чикаго, да.

– Здесь тоже, особенно в последние несколько недель. Гангстер встречающийся с полицейским. Это большие новости. Хотя, полагаю, она действительно не знала, кто ты.

Я сжал кулаки, пытаясь сохранять спокойствие. – Нет, она этого не знала.

– Выпьешь? – он указал на бутылку Шардоне.

– Нет, честно говоря, я бы предпочел отказаться от любезностей.

– Какая жалость, похоже, ты человек, который знает свой напиток. Что я могу сделать для тебя?

– Ребята, на кого вы работаете? – я решил сначала спросить об этом.

Демарко рассмеялся. – Правда, ты ожидаешь, что я тебе просто скажу?

– Нет, не ожидаю. Но я надеюсь.

– Знаешь что, у меня очень хорошее настроение, поэтому я дам тебе несколько советов только потому, что всё так хорошо. Это самое интересное для меня за последние годы.

– Я слушаю, а что тебе нужно? – Он ни за что не расскажет мне что-то, не желая ничего взамен.

– Чтобы меня оставили в покое. Мы сделали свое дело. Мне не нужен следующий лидер чикагской мафии за моей спиной.

– Это все? – я сузил глаза и склонил голову набок.

– Да.

Я не поверил. Что-то случится. Еще не знаю, что, но что-то случится. Я почти мог гарантировать, что прежде, чем закончится ночь, он попытается убить меня.

– Хорошо, начинай говорить, – я улыбнулся.

– Мы не знаем, кто нас нанял, но каждый получил по миллиону.

– Миллион? – Невероятно. Где, черт возьми, кто-то взял такие деньги для раздачи? Еще и каждому?

Конечно, у нас были богатые круги, но мы не раздавали такие деньги.

– По миллиону каждому, за что именно?

–Найти дочь Рафаэля и доставить ее целой и невредимой.

– Целой и невредимой? – я наклонился вперед. – Как это случилось? Она для чего-то нужна?

– Ты знаешь, я думаю, что сказал достаточно. Дело в том, что нам также сказали устранять любые препятствия, и ты был одним из тех, кто мешал нам заполучить ее, – безмятежное выражение его лица внезапно изменилось. Я услышал щелчок по стулу еще до того, как наручники выскочили из рук.

Мудак, он не знал, с кем имеет дело.

Я двинулся раньше, чем он, и прыгнул через стол, пистолет в руке, затем у его горла, я заставил его уронить эту чертову сигару. Я был слишком быстр для него. Здесь ... прямо здесь, я мог покончить с ним и убить. Попасть ему прямо в шею и прикончить его сейчас же.

Но это был не мой стиль.

– Я думал, ты сказал, что слышал обо мне, – я усмехнулся ему в ухо. Он замер и окоченел. – По крайней мере, ты должен знать, что не надо шутить со мной.

– У тебя меньше минуты, чтобы сбежать. На твоем месте я бы принял предупреждение.

– Нет, чувак, я так не думаю. У тебя меньше минуты, чтобы рассказать мне больше, – я прижал ствол к его горлу и потер его Адамово яблоко. У него перехватило дыхание. – Так говори. Зачем тебе Амелия живая?

Тишина. Он не двинулся с места.

Может, это была моя крутая манера поведения. Его, должно быть, одурачили, и он подумал, что я не поведу себя так, если мне пришлось бы.

Я ударил его по голове тыльной стороной пистолета и нажал на курок.

– Ладно, – он поморщился. – У Рафаэля есть то, что им нужно. Они хотят, чтобы она была рычагом, чтобы получить это.

– Что это, засранец?

– Не знаю, но это стоит того, чтобы дать по миллиону долларов каждому.

Блять, мне нужно было ехать в Чикаго раньше, чем на следующей неделе. Мне нужно было пойти и разобраться в этой долбаной неразберихе.

Рафаэль меня обманул.

– Хороший мальчик.

– Знаешь, ты много говоришь, но у тебя нет ни грамма мозгов. Ты действительно думал, что я позволю тебе сделать это со мной? – насмехался он.

– Я уже сделал, чувак, – сообщил я ему.

Он поднял руку к моей груди, указывая на красную точку, которая парила там.

Это был лазер, какой-то – парень на балконе – нацелился в меня.

Как будто это должно было меня смутить.

– Одно движение, и ты мертв.

– Ах да, еще раз, ты совершил ошибку, связавшись со мной, – я действительно двинулся, но не так, как он думал, и мистер Стрелок вверху попал прямо в мою ловушку.

Он подумал, что я собираюсь навредить Демарко, поэтому выстрелил из пистолета. Вместо того, чтобы попасть в меня, он попал Демарко прямо в шею. В место, куда я целился.

Кровь хлынула из его шеи, затем брызнула из артерии. Я отпрыгнул, чтобы он меня не зацепил, затем прицелился в стрелявшего, но он ушел. Либо он сбежал, потому что знал, что будет мертв, если кто-нибудь из людей Демарко войдет и увидит, что он сделал, либо он звал на помощь. Я не остался, чтобы узнать. Я открыл дверь с черного входа и сразу вернулся в комнату, где проходил аукцион.

Он все еще продолжался. Я чуть не столкнулся с одной из девушек, выставленных на аукционе, которая была полностью обнажена, если не считать цветка в волосах. Люди продолжали делать такие вещи.

Я продолжал свой побег, пока не сошел с яхты и не вернулся в док, где припарковал свой мотоцикл. Были такие времена, когда я был за это благодарен. Это обеспечило быстрый побег.

Я услышал позади себя какой-то шум, исходящий от яхты. Это могло быть ничем, а могло быть конницей Демарко.

Не важно.

Я вскочил на свой байк и завел двигатель, взлетев в ночь.

Я постучал по телефону на приборной панели и позвонил Русу. Он ответил по первому гудку.

– Привет, мне было интересно, когда ты позвонишь, – сказал он.

– Подарок для вас на борту «Белль Ламонт». Думаю, тебе понравится.