Текст книги "Шрамы Мафии (ЛП)"

Автор книги: Хардин Грэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

  – Я не знаю, с чего начать, Люк, и не знаю, смогу ли я танцевать снова.

  – Ты просто делала это, не задумываясь. – Его удивительная улыбка стала шире.

  Волнение, которое я видела в нем, достигло меня. Его вибрация была подобна живой силе, пронизывающей меня, но боль… боль все еще была.

  Боль, с которой я все еще не справилась.

  – Я не могу сделать это без нее. – Я покачала головой, и по моей щеке скатилась слеза.

  – Без кого, кукла?

  – Моя мама. – Еще одна слеза скатилась по моей щеке. – Она была топливом для моей души, и я потеряла ее. Я видела ее и испытывала эмоции, которые никогда не считала возможными. Все они проявлялись в моем танце. Вот почему я была так хороша. Она вдохновляла меня стать лучшей. А мой папа отвел меня на первое занятие. Оба моих родителя оказали огромное влияние на мою жизнь, а потом она просто развалилась.

  – Эй, – он взял меня за лицо. – Они повлияли на тебя, чтобы ты нашла в жизни то, в чем ты хороша. Остальное – это ты. Мой папа всегда говорил, что я всегда должен помнить, что мои таланты, какими бы они ни были, являются частью меня. Я делаю то что делаю. Другие вдохновляют тебя, и отсутствие их рядом не означает, что тебе следует остановиться. Я даже не могу сравнивать себя с тобой, но я знаю, что тебе нужно попытаться вернуть то, что ты потеряла.

  Слова обращены прямо к моему сердцу. Может быть, как и Одетта, я встретила кого-то, кто мог бы любить меня так, как я любила его.

  – Ты мне поможешь?

  – О да, кукла, я даю тебе слово, я помогу.

  – Спасибо. – Я слабо улыбнулась. – Люк ... смерть моей матери и обнаружение того, что мой отец был замешан в мафии, были причинами, по которым я уехала отсюда. Вкратце, вот что случилось со мной. – Он спросил на днях. Возможно, теперь это стало ясно после того, как папа объяснил, но я должна была ему ответить.

  – Да, я подумал, что из-за этого.

  – Я увидела уродливую сторону своего отца, о существовании которой даже не представляла. – Я все еще сдержала обещание никогда ничего не говорить. Это инстинктивно заставило меня не говорить об агенте Петерсоне.

  – Ты видела, как он кого-то убил? – Люк догадался, просто взглянув на меня.

  Я поняла, что Люк, возможно, был единственным человеком в этом мире, которому я могла довериться.

  – Я не видела его, но знала, что он сделал. Этого было достаточно, чтобы я сбежала отсюда. Но он сделал это, чтобы защитить меня.

  – Больше не нужно думать о прошлом. У меня тоже есть богатое прошлое, не такое уж и жаркое. Как насчет того, чтобы двигаться дальше вместе?

  Мне нравилось это. – Да.

  Он улыбнулся.

  – Ты знаешь тот виноградник в Италии? – сказал он после нескольких минут молчания.

 – Твой виноградник? – я усмехнулась. Мы давно об этом не говорили.

  – Я до сих пор мечтаю о тебе в саду среди моря гардений.

  – Со мной голой? – я улыбнулась.

  -Ты не всегда голая. Иногда ты танцуешь. Я должен увидеть это по-настоящему. Внутри виллы есть зал, из которого получилась бы красивая сцена.

  Я думала, что смогу представить, что он имел в виду. Вилла была красивой, все, что можно было представить, изображало старинное искусство Италии эпохи Возрождения.

  – Это было бы потрясающе. Тем не менее, это все еще часть мечты. Я уверена, что историческое общество никогда не позволит нам просто построить сцену на вилле.

  Он посмеялся. – Нет, они бы не стали. Но владелец может.

  – Разве они не владеют виллой?

  Я прищурилась на него.

  – Нет, больше нет. – Он хитро посмотрел на меня и опустил руки на бока.

  – Кому принадлежит вилла, Люк? Ты сказал, что виноградник рядом.

  – Прости меня. Я не хотел лгать об этом. Виноградник – это виноградник вокруг виллы, а вилла – моя.

  Я резко втянула воздух. – Ты шутишь?

  – Нет, я вроде как не шучу. Я купил виллу в прошлом году.

  Я не знала, что такое место можно купить.

  – Как тебе это удалось?

  – Был парень, который задолжал мне услугу.

  – Какую услугу? – Я надеялась, что это не будет разоблачением одного из его рэкетов или ссудой, которую кто-то не смог выплатить.

  – Расслабься, это лучшая версия того, о чем ты думаешь. Я заплатил долг, который парень не мог себе позволить, спас его от Чиприани, с которыми ты никогда не захочешь столкнуться. Затем он познакомил меня с возможностью купить недвижимость. Они собирались снести виллу, чтобы построить отель. Я не хотел, чтобы это произошло. Мне удалось купить все поместье, виллу и виноградник.

  Я просияла. – Там красиво. – Я была там много раз в детстве.

  – Я хочу отвезти тебя туда. – Он уже говорил об этом месте раньше, и я всегда радовалась такой возможности. – Я хочу, чтобы ты танцевала там для меня.

  Жар подкрался к моим щекам, и все мое тело покраснело.

  – Хорошо, мне бы это понравилось.

  Он снова взял меня за руку и поцеловал, затем притянул меня к своей груди, где я положила голову.

  Некоторое время мы оставались в таком положении, когда он обнимал меня и гладил по волосам.

  В его руках была безопасность и спасение. Это был сон, от которого я никогда не хотела просыпаться.

  Мы уехали, как только уже стемнело, после приятной прогулки по великолепным окрестностям.

  Уход заставил меня вспомнить, что в наших руках была ситуация, с которой нужно было разобраться.

  Я не хотела этого делать. Я хотела быть там, где мы с Люком могли бы спланировать, чем мы хотим заниматься как пара.

  Я хотела, чтобы мы были садовником и танцовщицей.

  Я остановила его, когда открылся путь, который вел обратно к дому моего отца.

  – Что случилось, кукла?

  – Еще нет. Я пока не хочу возвращаться. – Я выдержала его взгляд. – Отвези меня домой, к себе.

  – Твой папа надерет мой зад за то, что слишком долго тебя не отпускал, – пошутил он. Я знала, что он не расстроится, если отец что-нибудь скажет. К тому же, папа опоздал как минимум на десять лет, чтобы волноваться из-за того, что я поздно возвращаюсь домой.

  – Я разберусь с ним завтра.

  – Завтра? – Люк приподнял брови и злобно усмехнулся, когда он развернулся, везя нас по маршруту, ведущему к его дому.

  – Завтра, – согласилась я.

  Мне нужно было побыть с Люком сегодня вечером. Быть его, в его постели, в его руках, с ним внутри меня, повсюду во мне. Разумом, телом и душой.

  Глава 17

  Люк

  Это сводящее с ума желание, чтобы она всегда бушевала во мне.

  Это никогда не прекращалось, и я ни за что не собирался упускать шанс провести ночь с женщиной моей мечты.

  Рафаэль надрал бы мою задницу, но мне было все равно, что скажет этот человек. Амелия была моей.

  Моя – быть с ней, обнимать и защищать.

  Я не мог поверить, что сегодня у меня получилось, не показать ей, как я был напуган тем, что с ней что-то случится.

  Этот гребаный Виктор и весь этот долбаный бардак.

  Я не хотел таскать с собой такой страх. Мне не хотелось беспокоиться о том, что единственное, что я любил, у меня отнимут.

  Боже, я почувствовал это, когда она рассказала мне историю о «Лебедином озере».

  Я чувствовал это, потому что был принцем, который никогда раньше не любил. Я никогда раньше не любил и нашел любовь, когда встретил ее.

  Но я бы не позволил нашей истории разыграться как история Одетты и Зигфрида. Мы не могли умереть. Она не могла умереть.

  В ней было так много всего, столько красоты внутри и снаружи. Так много что можно ей дать.

  Я хотел, чтобы она была счастлива. Плакала слезами радости вместо боли.

  Я хотел, чтобы у нее было всё, всё, о чем она когда-либо мечтала и чего желала.

  И я ни за что не позволю Виктору заполучить ее. Прошлой ночью мне пришлось удержаться от того, чтобы выйти на улицу и найти этого больного хуя. Этот долбаный сукин сын. Его слова все еще звучали в моих ушах. Все еще обжигали мое сердце, все еще приводили меня в ярость и заставляли меня дышать огнем.

  Я хотел сегодняшний день быть с Амелией, потому что, честно говоря, я знал, что скоро все изменится. Дела изменятся, и я не знал, смогу ли сдержать данное ей обещание.

  То, что я сказал ей несколько дней назад, все еще было правдой. Я делал то, что должен был, правильно это или неправильно. И я бы защищал ее, делая это. Я так действовал.

  Я знал, что, когда я найду Виктора, я должен буду убить его. Мне придется убить его, чтобы убедиться, что у него никогда не будет возможности потребовать от нее какой-нибудь больной приз.

  Когда мы вошли в дом, я заметил Клавдия в гостиной, смотрящего телевизор. Звуки мотоциклов заполнили комнату.

  Я взял Амелию за руку и повел ее наверх в свою комнату. Оказавшись внутри, она подошла к длинным французским окнам и прижалась руками к стеклу. Я позволил своему взгляду скользить по всему ее телу.

  В этом платье я мог видеть все ее замечательные качества, включая ту задницу, которой я был одержим.

  Блять, она была прекрасна.

  Я подошел к ней сзади и положил руку на ее твердую задницу, нежно сжав ее.

  Она повернулась и улыбнулась, и мой взгляд упал на ее грудь. Полная, округлая и спелая, готовая к ласкам.

  Я пробежался к ним руками и сжал их, наслаждаясь ощущением мягкой плоти в моих руках.

  Она застонала и улыбнулась.

  – Сними для меня одежду. Красиво и медленно. – Я приподнял край ее платья и закатал его, чтобы посмотреть, какие на ней трусики. Мой член затвердел еще больше, когда я увидел черные кружевные трусики. – Оставь их для меня.

  Она одарила меня сексуальной соблазнительной улыбкой.

  Я отступил на шаг и прислонился к стене, чтобы лучше рассмотреть ее.

  Она расстегнула маленькие пуговицы по бокам платья и медленно спустила его вниз по плечам, продвигая его вдоль груди и талии, вниз по изгибам бедер и ног. Ее грудь покачивалась в пределах кружевного бюстгальтера, подходящего к стрингам.

  Затем она не торопясь расстегнула застежку бюстгальтера и сняла с каждой груди по очереди. Ее красивые соски сморщились еще до того, как она их обнажила.

  Бюстгальтер упал на пол вместе с платьем, и мой взгляд остановился на моей прекрасной богине, стоящей передо мной.

  – Ты хочешь, чтобы я оставила их? – Она потянула за свои трусики, чтобы я мог хорошо рассмотреть ее низ.

  Когда я подумал о ее сочной, красивой киске, я мог кончить прямо там.

  – Это мое, кукла. – Это ее тело всегда было волшебством. Каждый раз действовало на меня как чары, заставляя забыть обо всем.

  Сейчас оно было в центре внимания. Я хотел ее. Каждую частичку ее прекрасного тела.

  Я хотел её всю.

  Я двинулся, чтобы поднять ее, и она обвила ногами мою талию. Я уложил ее в кровать и снял с себя одежду, оставив только боксеры.

  Сначала я начал с ее груди. Напиваясь ими, а потом собирался выиграть джекпот. Ее грудь была приманкой, которая жарила мне мозги и превращала все остальное в кашу. Я опустил голову и прижал рот к маленькому соску ее левой груди. Камушек во рту стал тверже.

  Я пососал сильнее, когда она начала стонать.

  – Тебе это нравится, кукла?

  – Да, – она вздрогнула.

  Я перешел к другой груди и начал сосать, теряясь в ее звуках восторженного блаженства.

  Я продолжал сосать, но раздвинул ее ноги, чтобы просунуть пальцы внутрь ее ядра.

  Блять, она промокла.

  Пора пить.

  Я спустился к ее бедрам и хорошенько раздвинул ее, отодвигая трусики. Мне понравилось, как они выглядели, поэтому я хотел, чтобы она их не снимала.

Я зарылся лицом между ее бедрами и засунул язык прямо в ее гладкую, влажную сердцевину. Ее соки потекли мне в рот, и ее охватил оргазм. Пока он продолжал бушевать в ней, я продолжал лизать и ласкать. Пить из ее горячего влажного тепла. Великолепное чувство.

  – Люк, – воскликнула она.

  – Все в порядке, кукла, кричи, если хочешь.

  Она прокричала моё имя. Я не мог этого вынести. Мой член теперь напрягался.

  Со мной такое всегда случалось.

  Меня всегда поражала эта женщина, и её было слишком много для меня, чтобы думать, что я могу контролировать себя возле нее. Необходимость прикасаться к ней повсюду поглотила меня, и хотя я практически держал ее руками, мне казалось, что я не могу насытиться прикосновениями к ней.

  Ничего не было достаточно, и я не мог подойти достаточно близко.

  Ее прекрасное тело корчилось подо мной, с полузакрытыми глазами и приоткрытыми губами в экстазе. Когда она провела руками по груди и полностью открыла глаза с выражением «трахни меня», я потерялся.

  Я сорвал с нее трусики. Я хотел сохранить их и определенно не хотел порвать их, зная, что у нее не будет здесь другой пары. Потом ее образ гуляющей без трусиков заполнил мой разум, и я чуть не умер. Мое сердце сжалось, и мой член болезненно прижался к моим штанам.

  Я должен взять ее сейчас, немедленно.

  Мне удалось стряхнуть с себя одежду, затем я снова залез на нее и с легкостью проскользнул внутрь ее горячего влажного ядра. Она выгнула спину, загоняя меня глубже, похоронив до упора.

  Мы оба закричали.

  Я начал покачиваться, затем вколачиваться, трахая ее так, как ей нравилось.

  Блять, если я не сбавлю обороты, я не протяну, и ни за что не позволю этому затянуться на пятиминутку. Я весь день ждал, чтобы сделать это с ней, и всю ночь. Я знал, что у нас будет остаток ночи, чтобы поглотить друг друга, но мне хотелось каждый раз считать. Я хотел, чтобы каждый раз длился вечно.

  Никогда не быть без нее и всегда быть с ней.

  Я сделал глубокий вдох и замедлился, чтобы выйти из нее и перевернуть на четвереньки.

  Она захихикала, когда я начал целовать ее спину и ее красивую упругую задницу.

  – Ты идеальная женщина, Амелия Росси.

  Когда я это сказал, она посмотрела на меня с ноткой признательности в глазах.

  Амелия Росси.

  Приятно было назвать ее настоящим именем. Это было правильно. Точно так же, как когда я настоял на том, чтобы называть ее Амелией, когда она сказала мне называть ее Тейлор. Это проклятое выдуманное имя, которое ей никогда не подходило.

  Она была Амелия Росси. Прекрасная богиня, покорившая мое сердце. Поймала меня и приручила такого человека, как я, который был грозной силой, с кем нужно было считаться.

  Она выявила во мне сторону, о существовании которой я даже не подозревал.

  Я вошел в нее сзади, взяв ее за бедра и начал вколачиваться. Она тоже двигалась, входя в каждый из моих толчков с безумной потребностью.

  Это была позиция, в которой мы всегда теряли себя.

  И, черт возьми, мы так и сделали. Мы потеряли себя в этом.

  Все, что я знал, это то, что что-то электрическое и огненное пробежало по моему телу, схватив меня и завладев моим разумом.

  Я знал, что мы кончили в какой-то момент, но потом было такое ощущение, что мы снова за гранью этого.

  Остаток ночи продолжался так.

  Дикие, безумные занятия любовью, представлявшие собой возмутительную смесь секса и занятий любовью. Это было лучшее, как я мог описать.

  Это утомило нас обоих.

  Она заснула у меня на руках. Я пытался бодрствовать, чтобы собраться с мыслями, но был истощен.

  Я не чувствовал, когда заснул. Я просто погрузился во что-то похожее на сон, но это не так.

  Я чувствовал беспокойство, которое заставило меня задуматься о том, что я видел.

  Я спал, или это было воспоминание?

  Я вошел в эту комнату.

  Эта похожая на тюрьму комната в старом заброшенном доме для душевнобольных.

  Институт Святого Иуды…

  Почему я был здесь?

  Смех Виктора эхом разносился повсюду, как и после смерти Генри. Он убил Генри, моего друга.

  Не только Генри, но и его семью.

  Сюзанна, моя маленькая крестница. Что я за крестный отец, позволивший моей девочке умереть?

  Я опоздал.

  Виктор снова засмеялся, и я побежал в соседнюю комнату, чтобы найти его за обеденным столом.

  Раньше этого не было.

  Амелия сидела напротив него, но она не двигалась, и ее кожа была похожа на пластик.

  Я подбежал к ней, но замер, когда увидел ее вблизи.

  Лицо моей возлюбленной было твердым, пластмассовым, но с остальной части ее кожу содрали. Открытые мышцы и кровь. Вены и артерии.

  Виктор что-то ел.

  На его тарелке была смесь ее кожи и того, что было похоже на ее пальцы.

  Я закричал, вытащил пистолет и выстрелил в него.

  Я вскочил проснувшись. Холодный пот бежал по моему лицу и спине. Блядь.

  – Люк, в чем дело? – спросила Амелия.

  Амелия.

  Я схватил ее и осмотрел, в порядке ли она.

  Казалось, она в порядке, но я не был уверен. Сон, точнее кошмар, все еще был в моей голове. Я схватил пистолет с тумбочки. Будучи полон решимости найти Виктора и застрелить его по-настоящему, Амелия бросилась ко мне и остановила меня.

  – Люк. – Она схватила меня за руку. – Господи, что, черт возьми, случилось? Тебе приснился сон.

  Я посмотрел на нее. Она была голой, как и я. Я не мог успокоить свое дыхание. Я не мог контролировать себя рядом с ней, потому что любил ее, как никого другого в жизни.

  – Я не могу измениться, – выпалил я.

  – Что? – Что-то померкло в ее глазах.

  – Я пытался провести нормальный день, чтобы собраться с мыслями и успокоиться, но не могу. Виктор здесь. Здесь, в Чикаго. Я не могу позволить ему забрать тебя у меня. Я не могу допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Амелия, когда я увижу его, я убью его. И на этот раз я отрежу ему голову, чтобы убедиться, что он мертв.

  Когда я это сказал, ее лицо побледнело. – Люк, не теряй себя ради меня. – Она покачала головой, и по ее щеке потекла слеза.

  – Я тебя люблю, – Слова просто вышли. В последний раз я произнес эти слова много лет назад, и они были обращены к моей матери, которая бросила меня. С тех пор я никому не говорил о любви и не планировал этого, пока не встретил Амелию. – Я тебя люблю.

  Я должен был сказать ей еще раз.

  Она прижала свои изящные руки к моей груди и посмотрела на меня.

  – Я тоже тебя люблю, Люк. Я люблю. – В ее словах был намек на улыбку, хотя по ее щекам текли слезы. – Не уподобляйся ему.

  – Кому, богиня?

  – Моему отцу, – выдохнула она.

  – Амелия… если кто-нибудь прикоснется к тебе, они мертвы. Они и все, кто с ними. Они умрут. У них не будет возможности сделать последний вздох.

  Я от стыда опустил голову, не в силах смотреть на нее.

  Шум эмоций бушевал во мне, столкнувшись, как гневные волны во время шторма, с зазубренными скалами.

  – Я неплохой человек из-за того, что хочу защитить женщину, которую люблю. – Я поднял голову, и слеза потекла по моей щеке. Все, что мне нужно было сделать, это вспомнить, что Виктор сделал с Генри и его семьей, и я понял, что не могу позволить этому психу жить.

  – Нет… ты не такой. Это совсем не делает тебя плохим.

  – Амелия, я кое-что тебе раньше не говорил. Потому что я не мог об этом говорить.

  – Что это?

  – В ту ночь, когда я думал, что убил Виктора, это произошло потому, что он убил моего лучшего друга и его семью. Его семью. Его молодую семью. Его жену, мою маленькую крестницу, которой только исполнилось пять, и его сына, которому было восемь. – Разговор об этом сейчас заставил меня нервничать, потому что я не мог поверить, что это произошло.

  – О Боже. – Она прижала руку к груди. – Как это случилось, Люк?

  Я закрыл глаза, когда воспоминания вызвали агонию.

Как это случилось?

  В моей голове это была моя вина.

  И всегда будет ...

Глава 18

  Люк

  5 лет назад…

  – Может, нам сначала заставить этого ублюдка умолять? – Я сказал Клавдию, который стоял над Билли, стукачом, прижав ногу к груди парня, который лежал на земле, корчась, как червяк, которым он и был.

  – Он может умолять? – Клавдий засмеялся.

  – Пожалуйста, не убивайте меня, – причитал Билли. Этот мудак плакал. Что, черт возьми, он думал, что произойдет?

  Он думал, что мы закроем глаза на то, что он сделал. Дурак.

  Парень пытался разыграть нас. Пытался собрать сведения о нас, чтобы передать их Чиприани. Эти ублюдки пытались вмешаться в бизнес годами, и это происходило не в моё время.

  Этот дурак думал, что может украсть у меня. Украсть имена и контактные данные клиентов.

  Он заплатит за это.

  – Что мне с тобой делать, Билли? – Я навис над его лицом, постукивая пистолетом по виску и смеясь. – Я мог бы сначала отстрелить тебе гребаную голову, но это будет неинтересно. Ты умрешь мгновенно. – Я бы не стал этого делать. Нет, если только мне придется, или он даст мне повод.

  Клавдий, однако, согласился бы. Он убьет его только за то, что он неправильно посмотрит на него.

  – Эй, Люк, перестань играть с нашей новой игрушкой. Как насчет того, чтобы просто сбросить его с моста? – Клавдий засмеялся.

  Билли начал плакать, когда услышал это.

  Я знал, что худшее, что мы могли сделать с ним, – это отпустить его. Никто не поверит, что он был с нами и не крысил.

  Если отпустить его, это сразу отметит его. Чиприани поставили цель ему в спину.

  – Ты знаешь, что я собираюсь сказать, брат, – сказал я.

  Клавдий недовольно вздрогнул, но кивнул, соглашаясь со мной. Я изобразил крутого гангстера, каким был в лучшие времена. Но я не любил убивать. Я знал, что мой брат знал это, и, вероятно, делал вид, что не знает.

  Он также знал, что я также пытаюсь улучшить его имидж. Я чувствовал, что есть другие способы действовать, более достойные способы, которые держат нас немного более чистыми.

  Это определенно держало федералов подальше от нас.

  Клавдий поднял ногу, и Билли глубоко вздохнул.

  – Пойдем в бар, брат. – Клавдий ухмыльнулся.

  – Что ты собираешься со мной делать? – спросил Билли, садясь и дрожа.

  – Только это. – Я вытащил пистолет и сделал два выстрела. По одному в каждую его руку.

  Билли закричал от сильной боли.

  Я бы не стал его убивать, но это не значило, что я не стал бы преподавать ему урок.

  – Итак, стандартное предупреждение, – сообщил ему Клавдий. – Это было первое предупреждение. Если мы узнаем, что ты снова обнюхиваешь, я займусь тобой в следующий раз. Наверное, вырежу твои глаза, которые слишком много видели, а потом сожгу тебя заживо и брошу в реку. – Он засмеялся.

  – Возможно, тебе захочется обратиться в скорую, – добавил я, наблюдая, как кровь пропитывает его белую рубашку.

  Мы с Клавдием вышли из маленького убогого кабинета, в котором был заточен Билли.

  Это был долгий, но прибыльный день. Сегодня мы заработали по пятьдесят кусков каждый просто ради интереса. Пять человек, которые взяли у нас взаймы, не смогли заплатить, поэтому мы заплатили им нашим пакетом процентов. Сотня долларов в день за каждый день заставляли нас ждать. К субботе мы снова прибавим к нашему солидному заработку. Планировал купить другую машину. Синий кадиллак, на который я смотрел много месяцев.

  Он был прекрасен.

  – Бар? – Клавдий указал на бар через улицу.

  – О да, – я кивнул. Пора заканчивать день. Мне нужно пиво и женщина.

  Ничто не закончит день лучше, чем выпивка и секс.

  Мы подошли к бару, и я улыбнулся, когда увидел, что Мария и ее подруга сегодня официантки. Обе были красивы, с большими сиськами и такими задницами, которые заставят мужчину на коленях умолять о большем.

  Я бы взял их обоих сегодня вечером.

  В кармане зажужжал телефон. Я вытащил его, и увидел сообщение от Генри.

  Он писал сообщение только тогда, когда это была чрезвычайная ситуация, и его чрезвычайные ситуации означали, что ему нужна помощь с детьми.

  Я не мог сидеть с детьми сегодня вечером. Я нянька, как какая-то тряпка.

  Дело в том, что я был лицемером для самого себя, потому что я всегда поднимал шум из-за этого, а потом мне было трудно бросить этих детей, когда я был с ними.

  Дядя Люк, они звали меня, и я таял. Мое сердце буквально тает, и эти дети завладевали мной, заставляя делать все, что они хотят.

  Моя маленькая Сюзанна заставляла меня играть с ней в чаепитие, а Джек лепил предметы из пластилина. Я.

  Невероятно.

  Каждый раз, когда я был в доме Генри, я все время вспоминал наши дни, когда мы были дикими, сумасшедшими парнями. Я встретил Генри на следующий день после того, как мы с Клавдием вернулись в Чикаго. Мы жили так, будто знали друг друга с рождения. Я хотел, чтобы так и было.

  Мы все были сумасшедшими.

  Сумасшедшими до максимума без ограничений и без выключателя.

  Хорошо, таким был только я. Генри, однако, до смерти шокировал меня, когда сказал нам, что женится на Лидии.

  Брак, как если бы она была его женой. Его настоящей женой. И мы не могли продолжать то безумное дерьмо, из-за которого раньше попадали в неприятности.

  Он нашел одну женщину, которой ему было достаточно, и вот я здесь, думая, что сегодня у меня будет две, а завтра повезет с Кэндис.

  Любовь Генри к Лидии была очевидна, и я не знал, как это было возможно, но он, казалось, с каждым днем влюблялся в женщину все больше и больше. И дети, казалось, сделали эту любовь еще сильнее.

  Для меня это не сработает. Конечно, я видел себя с семьей на фотографии, но я не знал, как мне это сделать.

  Одной женщины мне было мало. Я не вступал в отношения, потому что знал, что в конечном итоге сделаю что-нибудь, что все испортит, и я не был изменщиком.

  Не как мама. Ее предательство семьи все еще ранило меня. Мы жили как крысы, чтобы она могла иметь то, что хотела. Слишком долго у нас было всё плохо.

  Мы были в Лос-Анджелесе слишком долго. Было ужасно смотреть, как она покидает нас, а затем оставаться там после слишком многих потраченных впустую лет. Но папа хотел, чтобы мы остались, закончили школу и осуществили то, что запланировали. Он чувствовал, что отъезд мамы был для нас слишком тяжелым делом, и не хотел еще больше встряхивать ситуацию.

  Но однажды он сорвался. Это был суровый образ жизни. Это и, наконец, признание того, что он никогда не вернет маму.

  Вернуться в Чикаго и познакомиться с этим образом жизни было лучшим, что когда-либо случалось со мной.

  В телефоне появилось еще одно сообщение от Генри.

  Мария преследовала меня, и я видел, как подпрыгивают ее большие сиськи. Черт, я мог видеть большую часть ее груди в маленьком топе, который она носила.

  Я представил, как зароюсь в них лицом, и она погрузила меня в чертов транс.

  Если бы я открыл сообщение от Генри и прочитал его, я бы узнал, что буду в его доме через несколько секунд. Я не мог отказать друзьям. Определенно не моему лучшему другу.

  Так что, если я просто скажу ему, что сообщения не получил, то смогу ответить позже или завтра.

  Я мог бы удобно где-нибудь оставить свой телефон. Офис, да, вот где.

  Извини, Генри, сегодня я не могу присматривать за детьми.

  Он был в пузыре блаженства с Лидией. И я хотел прийти в себя с Марией и ее подругой. Не мог вспомнить имя подруги, но она была горячей.

  Я положил телефон обратно в карман и подошел к своим женщинам, оставив Клавдия, который пошел прямо к бару.

  Слишком много напитков, слишком много секса.

  Но тогда… разве я не этого хотел?

  Мой телефон начал звонить где-то в спальне, и это разбудило меня.

  Я вскочил, посмотрел на женщин в своей постели и пошел, чтобы найти эту чертову штуку.

  Он перестал звенеть, затем снова зазвонил настойчиво. Почти срочно.

  На улице было темно. Кто, черт возьми, будет звонить мне в это время?

  Лучше это будет не Па или Клавдий.

  Я нашел телефон в штанах. Он все еще был там ранее.

  Генри и пять пропущенных звонков.

  Черт.

  Я ответил сразу.

  – Генри, какого хрена ...

  – Люк, нет времени. Послушайте меня, – произнес Генри тихим, торопливым голосом, в каждом слове прослеживалась паника. – Мне нужно, чтобы ты приехал в старый дом для душевнобольных. Виктор забрал Лидию и детей.

  Моя кровь превратилась в лед, и мое сердце сжалось в груди.

  – Нет, – я покачал головой.

  Блять нет. Виктор, это психотическое животное.

  – Почему он взял их, Генри? – спросил я, уже натягивая штаны и оглядываясь в поисках обуви.

  Генри вздрогнул, и это звучало так, будто он плакал. В любой другой день я бы его за это избил и сказал, чтобы он поднялся, но одного имени Виктора было достаточно для объяснения.

  – Его наняли. Я был должен парню денег и не мог выплатить.

  – Пошел ты, Генри, почему ты не пришел ко мне?

  – Неважно, просто приходи. Я там. Почему ты не ответил на мои сообщения? Я уже несколько часов пытаюсь связаться с тобой.

  Блять, потому что я был слишком занят, блять. – Почему ты мне не позвонил?

  – Я не мог. Люк, давай сюда и помоги мне. Я не могу потерять семью. Моя жена и мои дети.

  – Я уже в пути, – заверил я его.

  Это была единственная возможная гарантия, которую я мог дать, потому что я знал, что если они у Виктора, они, вероятно, уже мертвы.

  При этой мысли у меня на глазах выступили слезы.

  Я схватил футболку и револьвер и помчался, прыгнув на мотоцикл, на самое быстрое транспортное средство, которое у меня было.

  Почему я не ответил на сообщение Генри?

  Я всегда открывал его сообщения. Я всегда так делал. Один раз я этого не сделал, и это была настоящая беда.

  И худшая.

  Виктор похищает его семью. Виктор Пертринков был злым сукиным сыном.

  Мы гнались за ним в течение многих лет и знали, как убить его немедля. Проклятый человек был наемным убийцей, но в большей степени пугали его дурные вкусы и отвратительные привычки.

  Он был людоедом. Настоящим каннибалом.

  Буквально, как Ганнибал Лектор-каннибал, и он находил все возможности, чтобы съесть какую-то часть своих жертв или искалечить их каким-либо образом, если ему говорили убить их.

Если это был долг, который Генри не мог выплатить, то, скорее всего, я имел дело с ублюдком, который приказал Виктору убить их.

  Я приехал в психбольницу. Это место вызывало у меня ебучие мурашки по коже. Выбило меня из колеи, и у меня пошли мурашки по коже.

  То, что это было ночью или ранним утром, еще больше усугубляло ситуацию.

  Больница была закрыта более двадцати лет. В неё принимали самых худших пациентов, и я слышал, что оно закрыто, потому что они применяли всевозможные бесчеловечные техники с людьми. Лоботомии, пытки, электрошок и еблю, превращая людей в безмозглых зомби со всеми приемами лекарств, которые их ломали.

  Это было место, которое можно увидеть в фильмах ужасов.

  Виноградные лозы росли повсюду, повсюду вокруг предупреждающих знаков и знаков опасности с надписью «Держитесь подальше».

  Я прошел через проем в воротах и подкрался к ближайшему окну.

  Внутри ничего нет.

  Обойдя территорию вокруг озера, я увидел две припаркованные машины. Черные седаны, типичные мафиози.

  Я посмотрел через озеро, где здание соединялось с другим мостом. В одном из окон горел небольшой свет. Не достаточно ярко, чтобы осветить комнату. Это заставило меня подумать, что это была мерцающая свеча.

  Черт возьми, я хотел, чтобы этого не происходило. С кем угодно я мог бы быть увереннее в том, как я собираюсь с этим справиться. Но Виктор, черт, этот парень был непредсказуем, как вода.

  Я быстро позвонил Клавдию. Он ответил по первому гудку.