Текст книги "Шрамы Мафии (ЛП)"

Автор книги: Хардин Грэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Я хотела разозлиться, но обнаружила, что не могу. Под радаром было именно то место, где я хотела быть.

– Он знает, кто я?

– Нет. Никто не знает, кроме крысы. Работа, так как обстоят дела, всё надо сворачивать. Смерть Демарко пошла нам на пользу. Итак, ты можешь исключить работу из уравнения. Если только ... что-то еще удерживает тебя там.

Он выдержал мой взгляд. Если он все время наблюдал за мной, он знал о прошлой ночи. Он знал, что я поцеловала Синклера.

Он все еще должен услышать это от меня.

Я отпустила его рубашку и встала, подходя к окну. Он подошел ко мне и прислонился к раме.

– Я поцеловала Синклера вчера вечером, – призналась я, едва ли смотря на него.

– Я знаю, но я слышал, это было больше похоже на то, что он поцеловал тебя. Это неправда?

– Я поцеловала его в ответ. – Я не собиралась оправдывать свою вину или делать вид, будто это был нежелательный поцелуй.

– Синклер – тот парень, который тебе нужен, потому что он попадает под любой пункт. Коп, такой хороший парень. Не такой преступник, как я. Не боится поступать правильно как по книгам. Но я делаю то, что должен, правильно это или неправильно. Он готов на все ради тебя, потому что влюблен в тебя.

Его глаза приобрели более темный оттенок синего. Это было похоже на то, когда он был возбужден, но по-другому. Было жестче из-за темноты, скрывающейся в его чертах.

Раньше я видела этот образ всего несколько раз. Это было, когда мы впервые узнали, что за мной следят, и тот, кто следил за мной, ворвался в дом и забрал мою расческу и помаду. Предметы, которые доказывали, кем я была, даже несмотря на то, что мое имя было изменено по закону.

Эти люди узнали и убили Коула, чтобы показать пример, оставив его тело в подарок мне.

Теперь у Люка был такой же вид, как и тогда.

– Думаешь, он в меня влюблен?

Он склонил голову набок. – Я знаю, что он влюблен в тебя.

– Что лучше: быть с кем-то, кто любит меня, или быть с тем, кто хочет быть со мной, чтобы он мог унаследовать состояние моего отца?

Я не забыла этого.

Он усмехнулся. – Это тебе решать, за исключением того, что я с тобой, не для того, чтобы унаследовать состояние твоего отца. Я же сказал, что не хочу этого. Так что я тот парень, который сделает то, что должен, чтобы быть с тобой.

Нет ничего лучше этого.

– В самом деле? – Мне никто никогда не говорил таких слов.

– Да. – Его взгляд усилился. – Что ты к нему чувствуешь?

– Я люблю его как друга. – Это была правда.

– Но ты можешь сказать, что любишь его.

– Он друг, и все. Больше я к нему ничего не чувствую. Я не могу.

Он протянул руку ко мне, а затем грубо притянул к себе. – Ты должна сказать ему об этом. Не заставляй меня это делать, потому что это плохо. Я не могу убивать беспричинно, но я очень ревнивый человек. Я не делюсь своими вещами. Ладно?

Наши взгляды переплелись, и я увидела серьезность, которая таилась в его глазах. Его собственничество надо мной должно было приводить в ярость, но это не так.

Мне нравилось, что он считал меня своей.

– Хорошо, – решила я ответить.

Уголок его рта дернулся в сексуальной полуулыбке. Мне это тоже нравилось.

– Пойдем со мной. – Его голос был настойчивым шепотом, еще больше подчеркивая его отчаянную потребность во мне быть с ним.

– Могу я… у меня есть несколько дней, чтобы все подвести? – Джиджи была первым человеком, о котором я подумала. Придется с ней поговорить. Серьезно поговорить, возможно, рассказать ей немного больше, чем она знала обо мне. По крайней мере, я должна была дать ей понять, что мое настоящее имя не Амелия Тейлор.

Люк колебался. – Пятница. Мы уезжаем в пятницу.

Это давало мне два дня, чтобы поработать и попрощаться. Я могла бы даже встретиться с Синклером. Мне придется поговорить с ним, чтобы сгладить то, что произошло прошлой ночью.

Он, наверное, все еще злился на меня, но это не имело значения. Я бы увидела его и поговорила.

Я не хотела быть пессимисткой, но все могло пойти не так.

Я могу не вернуться.

– Пятница. -Я кивнула. – Этот Виктор… – Я остановилась и сузила глаза. Я не особо о нем спрашивала, потому что боялась выслушать полное изложение. Когда мы нашли Коула, он был не просто мертв. Его глаза были выколоты, а губы сшиты. Потом записка на его теле была приклеена куском изоленты. Записка, которую я все еще проговаривала: Амелии Р. Только настоящий психопат мог сделать что-то подобное.

– Чего я могу ожидать от него? – спросила я. – Что еще? Я хочу знать, с чем я борюсь.

– Он очень непредсказуемый и ненормальный. Ты видела, что он сделал с Коулом. – Он сжал губы. – Это был пустяк. Я видел, как он делал намного хуже. Что бы ни случилось, я должен его остановить. Он живым небезопасен ни для кого. Поездка в Чикаго возвращает всё на свои места и защищает людей здесь. Чем дольше ты остаешься, тем большему риску мы подвергаем всех. Демарко сказал, что Виктор провел последний месяц, анализируя и изучая. Это означает, что он изучал твои слабости и все, что касалось тебя. Все, что он может использовать против тебя.

– Зачем ему это делать? Не то чтобы я не была благодарна за то, что еще жива, но я думала, что меня уже убьют или что-то в этом роде.

– Тот, кто нанял его, хочет, чтобы ты не пострадала, но для Виктора это может означать что угодно.

Я прищурилась и поднесла руку к виску. – Они хотят, чтобы я осталась невредима?

– Да. Что может означать только одно.

– Они хотят использовать меня как рычаг. У моего отца есть то, что они хотят, или они хотят, чтобы он заплатил за меня выкуп.

– Это может быть что угодно из этого. Кто бы ни нанял этих ребят, выплатил миллион. Виктор руководствуется тем, что я видел. Демарко отвлек тебя внезапным наплывом наркотиков на улицу, чтобы выманить, чтобы они могли выяснить, кто ты. Я склоняюсь к мысли, что у твоего отца есть что-то, чего они хотят, кроме денег. Кукла, они пока что пережили много неприятностей.

Я покачала головой. – Кто это, Люк? Как ты думаешь, кто этот человек?

– Только твой отец может сказать нам это.

Я медленно вздохнула, мне не понравился этот ответ.

Все дороги, все мысли, всё вело в Чикаго.

Глава 6

Люк

Я не хотел расставаться с ней, но это было лучшее, что я сделал.

Если бы всё было по моему, мы летели бы первым рейсом в Чикаго. Ждать до пятницы было для меня слишком долго, но я понимал, что Амелия хотела здесь как следует подвести итоги.

Полагаю, я мог бы использовать эти два дня, чтобы провести дальнейшие поиски Виктора и посмотреть, с чем еще я могу разобраться здесь.

Я уже знал, что шансы найти его невелики. Но это не помешало мне попытаться.

Мне просто хотелось избавиться от того дурного предчувствия, что все идет по тому пути, которого я не хотел.

Это была тишина перед бурей, атмосфера была напряженной и тяжелой. Было много вероятностей.

Мне это не нравилось.

По крайней мере, перед отъездом я был с богиней еще раз, и мне пришлось оторвать себя от нее.

Это меня разозлило, но когда я спустился вниз, чтобы уйти, я увидел кое-что – или, скорее, кого-то, – кто скрасит мой день намного больше.

Было почти семь, и Синклер был здесь со своей самонадеянностью, готовый принюхаться, как гребаный пес, которым он был. На пути к выходу я проходил мимо гостиной, когда мой взгляд поймал его через длинное окно. Он расхаживал по тропинке, выглядел самодовольным, как будто собирался увидеть свою девушку.

Мудак. У него хватило смелости.

Я слышал, Амелия практически сбежала от него. Я не верил в преследование женщин, которые, как я знал, никогда не ответят на мои чувства.

Амелия была единственной женщиной, ради которой мне когда-либо приходилось работать, чтобы заполучить, и я до сих пор на самом деле не был с ней.

Синклер, с другой стороны, сразу понимал, что он ей неинтересен, но он продолжал настаивать на проблеме, уничтожая любые дружеские отношения, которые у них могли быть.

Дружба, которая мне не нравилась.

Мне не терпелось увидеть выражение его лица, когда я открою дверь.

Вот он. Я распахнул дверь прежде, чем его рука дотянулась до звонка, и выражение его лица было классическим.

Мне не нужно было злорадствовать или выставлять себя бо̀льшим мужчиной. Я знал, что был таковым. Однако этот маленький мудак вывел из меня ту сторону, которую я не мог контролировать.

Всё было нормально, пока он лежал в больнице, пытаясь оправиться от огнестрельного ранения, но снаружи и после всего этого, нет. И не тогда, когда я осознал степень его чувств к моей девушке.

– Что ты здесь делаешь? – У него хватило наглости спросить.

– В самом деле? Ты хочешь, чтобы я на это ответил? – Я расширил глаза и навис над ним.

Мы оба были выше шести футов ростом и были мускулистыми. Но я был по крайней мере на три дюйма выше. Я знал, что если дойдет до этого, он может дать мне хороший бой, но он не выиграет. Этот дурак не только сумел меня разозлить, но заставил завидовать его отношениям с Амелией.

Она сказала, что любит его как друга.

Любит.

На самом деле я не зацикливался на том, что она сказала как друга.

Он нахмурился. – Ты подонок. Если бы у тебя была хоть какая-то порядочность, ты бы оставил ее в покое.

Я вошел прямо в его личное пространство, и он попытался отстоять свою позицию. – Следи за тем, что говоришь, Брэд Синклер. Ты не знаешь, с кем разговариваешь и с кем имеешь дело.

– Ты мне угрожаешь? – он возмутился, и Боже, он был достаточно глуп, чтобы прикоснуться ко мне.

Это должно быть полицейская фишка. Копы думали, что они владеют законом, потому что имеют право арестовывать.

Синклер толкнул меня. На самом деле он был достаточно глуп, чтобы это сделать. Когда я не двинулся, его лицо стало озадаченным. Я догадался, что его движение должно было положить меня на пол.

Одним быстрым движением я прижал его к стене, моя рука прижалась к нему, перекрывая ему воздух. Я мог бы атаковать его грудь, потому что знал, что он все еще ранен, но не сделал этого.

– Ты подонок. В следующий раз, когда ты подумаешь подкатить к моей девушке, я отрежу тебе член. – Как червь, он корчился против меня, пытаясь убежать.

– Люк! – Амелия причитала, сбегая по лестнице.

Ярость заставила меня зарычать, потому что я хотел сделать с этим ублюдком больше, чем просто прижать его к стене.

– Отпусти его, Люк. – Она подбежала к нам и потянула меня за руку.

Я отпустил его, и он согнулся пополам в приступах кашля.

Я посмотрел на нее, но она покачала головой. – Я говорил тебе. Я ревнивый человек.

Она закатила глаза на меня, затем посмотрела на Синклера, который начинал приспосабливаться, затем снова на меня, но я уже проходил через дверь.

Ревность, ярость по поводу ситуации, потребность чтобы она была моей. Это был я.

Из-за всего этого я не знал ее истинных чувств ко мне.

Амелия

Иисус. Я думала, Люк убьет Синклера.

Я просто натянула халат, когда выглянула в окно и увидела Синклера, идущего по садовой дорожке.

Мой мозг быстро подсчитал, что будет дальше.

Когда я услышала громкий хлопок в дверь, я поняла, я знала, что это Люк прижал Синклера, а не наоборот.

Вот я и смотрела вслед Люку, идущему по тропинке. На мне был только халат. Если бы утренний ветерок дул слишком сильно, тонкая ткань поднялась бы до моих бедер, и воображению не осталось бы ничего.

Кроме того, любой, кто смотрел на меня, мог сказать, что у меня только что был дикий секс.

А если бы они не догадались, то увидели бы мои сморщенные соски, торчащие из мягкого атласа ткани.

Я снова посмотрела на Синклера, который уже смотрел на меня.

Он закрыл дверь, лишив меня возможности увидеть последние следы Люка.

С его пылающими глазами, сжатой челюстью, красной, такой красной кожей, что его светлые волосы казались резким контрастом, он нахмурился и зашипел на меня. Это был лучший способ описать звук, исходящий из его рта.

– Что ты делаешь? – прорычал он.

– Что ты имеешь в виду? – я выстрелила в ответ. Это было глупо, потому что я прекрасно знала, что он имел в виду.

– Амелия, органы внутренних дел разыскивали Люка в течение нескольких недель, и вот ты здесь, застряла с ним. Ты знала, где он был все это время? Ты ... позволила ему сбежать, не так ли? – Его глаза превратились в блюдца.

– Нет. – Мои кулаки сжались по бокам. – Прошлой ночью я впервые увидела его с того дня.

– Прошлой ночью. – Его рот сжался в тонкую линию, и он нахмурился от ярости. Выражение лица было жестким, как каменная маска. – Я пришел извиниться за прошлую ночь. Я пришел извиниться за то, что поцеловал тебя, но вижу, что ты просто оставила меня прыгнув в постель с Люком.

Жар залил щеки, сердце и живот одновременно сжались. Мне сейчас это дерьмо не нужно. На самом деле мне это вообще не нужно, точка. Ни сейчас, ни когда-либо.

– Знаешь что? – Я скрестила руки под грудью. – Тебе нужно отступить и оставить меня в покое. Я больше не могу это терпеть, ты постоянно пытаешься сойтись со мной, когда знаешь, что я чувствую.

Теперь он прищурился. Я была с ним резка раньше, но не так. Я никогда не озвучивала то, что чувствовала.

– Знаешь что? – он позаимствовал мои собственные слова. – Ты никогда не говорила мне прямо о своих чувствах, и поцелуй со мной не особо помогает. Он не подразумевал «отвали».

Я хотела защитить себя, но слова ускользали от меня. Что я могла на это сказать? Прошлой ночью поцелуй был не первым. Это был второй. Это был тот, который я прервала из-за Люка.

Тот первый поцелуй, который произошел в прошлом году, вселил в него надежду. Я была пьяна, но это не оправдывало моего поведения. Я целовалась с ним, и мои действия не вызывали никаких сомнений.

Зачем я это сделала?

Я напилась будучи собой, потому что не хотела чувствовать потерю, которую все еще чувствовала по матери. Это была годовщина ее смерти. Почему-то этот год был невыносимым.

Была суббота. У Макса было барбекю в его доме, и каким-то образом я закончила тем, что целовалась с Синклером, потому что, вероятно, хотела почувствовать что-то другое, кроме этой высасывающей душу потери.

– Прошу прощения, если я дала тебе неверное представление. Я просто хочу, чтобы мы были друзьями. Это все. Я не хочу делать тебе больно. Ты заслуживаешь того, кто может дать больше, чем я, и кто может чувствовать к тебе больше, чем то, что я чувствовала.

– Потому что ты предпочитаешь быть с преступником, чем со мной? – он кивнул.

– Это не так.

– На что это похоже? Люк преступник, и ты его почти не знаешь. Мы просто знаем, что он использует данные мертвого уже бог знает сколько времени. Этого достаточно, но он мог быть способен на все остальное. К тому же он явно был крысой в нашей группе. В моих глазах он работал с Монтгомери.

Я внутренне застонала. Конечно, так могло показаться. Руз, вероятно, позволил всем так думать. Я не упоминала Люка с тех пор, как он ушел, и ребята знали, что со мной о нем нельзя говорить. Они знали, что я встречалась с ним. Они знали, что он ушел, и о причинах этого.

Конец истории.

Хотя я была уверена, что Синклер может кое-что сказать в мое отсутствие.

– Я не собираюсь с тобой об этом говорить. Это неправда. Он не работает с Монтгомери.

– Он тебе это сказал?

– Синклер, давай бросим это. Я здесь закончила.

Он снова кивнул. На этот раз с большей целью. – Да, я тоже закончил. Я задолбался.

Это последнее замечание сказало мне, что он со мной покончил. Не только разговор.

– Я сделаю тебе одолжение и не буду говорить об этом. Я не скажу, что видел Люка здесь с тобой, потому что я думаю, что ты заблуждаешься. И, очевидно, у тебя есть проблемы, над которыми нужно работать. Но это все, Тейлор. Я закончил с тобой. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Худший тип копов – грязный. Я не могу дружить с тобой, зная, что ты поступаешь неправильно. Удачи.

Я не могла себе представить, что я так прощаюсь с ним.

Однако я догадывалась, что со всем, что произошло между нами, не могло быть иного пути.

Он повернулся, открыл дверь и ушел, захлопнув ее.

Мои плечи поникли. Я сделала глубокий вдох, который мне никак не помог, и мне не хотелось ничего, кроме как залезть под камень или попасть в черную дыру.

Все было запутано.

Я повернулась, чтобы вернуться наверх, но заметила Джиджи, сидящую наверху лестницы.

На ее лице появилась теплая, открытая, дружелюбная улыбка.

Теперь мне нужно было дружелюбие. Мне нужна была моя лучшая подруга.

Когда я увидела ее, по моей щеке потекла слеза.

– Нужно поговорить? – спросила она.

Я попыталась улыбнуться, но не смогла. – Да.

Разговоры были только началом того, что мне было нужно.

Я посмотрела на свою лучшую подругу. Женщину, которую я так давно знала, и всем сердцем надеялась, что она не откажется от меня, когда я скажу ей правду.

Я надеялась, что она по-прежнему будет моей подругой. Джиджи была единственным нормальным человеком в моей жизни. Даже с ее сумасшедшими ведьминскими закидонами. Она была моим обычным человеком и единственным человеком, который смог принять меня такой, какая я есть.

Хотя она не знала моего прошлого.

Глава 7

  Амелия

  Джиджи вытянула руки на столе.

  Она посмотрела вниз на водоворот узоров, образовавшихся глубоко в дубе. Она смотрела на то, что мне казалось вечностью, потом снова посмотрела на меня.

Я ей рассказала.

  Я рассказала ей всё, что могла, не упомянув инцидент, из-за которого я уехала из дома.

  О причастности моего отца к убийству агента Петерсона никто от меня не услышит.

  Из-за этого я действительно выглядела грязной, как обвинял Синклер, но у меня были свои причины.

  Мой отец никогда не говорил мне сам, что убил человека. Он никогда не признавался и не признавал этого. Вот как я это обосновала в своем уме.

  Эгоистично, я знала, что это эгоистично, и, вероятно, это было то, что разрушало меня все эти годы. Знать правду о чем-то и скрывать это, чтобы быть свободной.

  Возможно, всё прояснится в ближайшие несколько недель.

  Кто знал, что может случиться?

  Прямо сейчас я была обеспокоена тем, что моя подруга, моя лучшая подруга во всем мире, рассердится на меня, потому что я все эти годы хранила от нее свои секреты.

  Я рассказала ей, кто мой отец, мою настоящую фамилию, что моя мать была убита и как она умерла. Я рассказала ей о своей прежней жизни танцовщицы и о Люке. Она действительно цеплялась за мои слова, когда я заговорила о Люке. Наверное, потому, что эта часть была свежей и наполненной новыми эмоциями. Может быть, я объяснила больше, чем хотела, и она могла видеть, насколько я противоречива.

  – Я предпочитаю имя Росси. Тебе оно идет, – сказала она столу.

  Я выпрямилась, ожидая услышать, что еще она скажет.

  – Ты так считаешь?

  – Да. Ты итальянка. Красивое имя. Амелия Росси. Я думаю… – Теперь она посмотрела на меня. – Думаю, я, должно быть, считала, что твой отец не итальянец. Отсюда и фамилия Тейлор. Но нет.

  Ей было больно. Я могла это сказать. Джиджи была одним из тех людей с чистым духом, которые держали свое сердце в руках, показывая его миру. Вот какой она была. Она не имела дел с ложью в любой форме.

  – Мне жаль. Мне жаль, что я все это время лгала тебе.

  Она покачала головой. – Ты не лгала ... чтобы причинить мне боль.

  – Но я врала. – Дежавю. Это был тот разговор, который у меня был с Люком несколько недель назад, когда я узнала, кто он на самом деле. Человек, которого мой отец послал защищать меня, с обещанием получить всю империю, если он женится на мне.

  – Ты сделала то, что должна была. Нам всем иногда приходится это делать.

  Я закусила губу, чтобы не заплакать. Когда понимание наполнило ее черты, меня охватило облегчение.

  – Я хотела бы рассказать тебе раньше.

  – Я тоже, потому что я могла бы быть лучшей подругой, когда ты нуждалась во мне. Особенно в годовщину смерти твоей матери. – Глаза ее наполнились слезами, но они не покатились. Она протянула руку, чтобы взять мои руки в свои. – Я понимаю, что тебе нужно было скрыть от меня некоторые вещи, например, кто твой отец и кем ты была, но ты могла рассказать мне о своей маме. Хотя, наверное, я тоже виновата. Поэтому, я должна понять твои причины, по которым ты не рассказывала всё.

  Я смотрела вниз на наши руки, соединенные вместе, но мой взгляд поднялся и встретился с ее глазами, когда она сказала это.

 Слезы из ее глаз выкатились и потекли по щекам.

  – Что ты имеешь в виду? Что с тобой случилось?

  – Мой… – Она остановилась и посмотрела на открытое пространство перед нами. Затем она вздохнула и продолжила. – Мой отец не всегда был лучшим. Он бросил мою мать, когда она была беременна мной, и попытался вернуться в нашу жизнь, когда мне было четыре года. Она не хотела его знать, но он все равно пытался вернуться. Затем он попал в тюрьму за непредумышленное убийство на десять лет. На самом деле это был несчастный случай. Он подрался, пытаясь спасти женщину от изнасилования. Он слишком сильно толкнул парня, с которым сражался, и тот упал и ударился головой о незащищенный гвоздь. Это убило его мгновенно. Мой отец сел из-за этого. Когда он вышел, мы были первыми, кого он искал. Мне тогда было четырнадцать, и я хотела его узнать. Моя мама запретила мне видеться с ним. Она никогда не простила ему того, что он бросил ее, когда она была беременна мной. Затем он пообещал показать ей, как сильно он изменился. Он создал приют для неблагополучных подростков и посвятил свое время помощи людям. Это показало ей, что он изменился, плюс я знала, что в глубине души она любит его, но боялась, что ей будет больно.

  Я затаила дыхание, сдерживая ее слова.

  – Она дала ему шанс год спустя, и однажды он пытался помочь мальчику, который отчаянно пытался выбраться из банды, в которую его призвали. Мой отец попал в передрягу, и они убили его. Они его застрелили. Вот так его и не стало. Все эти годы прошли именно так.

  По моим щекам текли слезы.

  – Мне очень жаль. Мне очень очень жаль. – Я сжала ее руки. – О… Джиджи.

  – Все нормально. Это убило меня на долгое время, и мне удалось справиться с этим, сосредоточившись на чертовом колдовстве, которое, как я знаю, вероятно, является чушью собачей. Но это сохраняет меня в здравом уме. Это дает мне кое-что. Я чувствую, что дух моего отца рядом и всегда со мной. Я честно это чувствую. Остальное может быть хренью. Думаю, теперь, когда я знаю, что с тобой случилось, приятно думать, что, может быть, какая-то сила, свела нас вместе, потому что у нас схожее прошлое.

  Я кивнула.

  Поскольку я не могла придумать ничего, что могло бы опровергнуть встречу двух друзей с похожим прошлым, мне пришлось согласиться.

  – Нам было почти столько же лет, когда у нас забрали твоего отца и мою мать. – Обоих пистолетом.

  В такие моменты я напоминала себе обо всех причинах, по которым я стала полицейским.

  – Да. Мне жаль, что твою мать отняли у тебя таким насильственным образом.

  – Мне очень жаль, что твоего отца тоже забрали у тебя. Мне больно знать, что что-то подобное могло случиться с тобой. – Это произошло, и мне было жаль, что я только узнала об этом. – Этого не должно было случиться с тобой.

  – И с тобой, Амелия. И с тобой тоже.

  Я покачала головой. – Как я не знала всего этого о тебе?

  – Думаю, мы обе сдерживали то, что причинило нам самую глубокую боль. Я не говорю о том, что случилось с моим отцом. Я была горда, что он вернулся, и даже когда он был в тюрьме, меня это не смущало. Я знала, что он был там, потому что он пытался кого-то спасти. Однако боль от его смерти иногда бывает невыносимой. Слишком сильная для понимания. Я все еще не думаю, что смогу осмыслить это. Так что я об этом не думаю.

  То же было и со мной. – Я до сих пор не знаю всей истории смерти моей матери, и я боюсь узнать об этом и обнаружить, что в этом меньше смысла, чем в том, что я знаю. Не знаю, зачем мама пошла в доки. Я до сих пор не знаю почему. У нее не было причин быть там.

  – Ее не было бы там без причины, Амелия, – предположила она. – За всем стоит какая-то причина. Просто отстой, что ты не знаешь.

  Мой отец знал все, что произошло. Он все это знал. Слезы снова выступили у меня на глазах, и я тяжело сглотнула.

  Что бы я почувствовала, увидев его снова?

  Как бы это было?

  Когда я вспоминала, все, что я могла видеть в своей голове, там был человек, похожий на моего отца, стреляющий в агента Петерсона. Я слышала его голос, звенящий у меня в голове, как эхо на повторе. Он все время говорил Я оторву его голову, а затем я вызвала в воображении образ безголового тела. Безголовое тело агента Петерсона.

  Все это было так ужасно. Мой отец кого-то убил, и я не смогла бы этого сделать.

  Однако глупо было то, что агент Петерсен был всего лишь одним человеком, о котором я знала.

  Мой отец был главой мафии в Чикаго. Он практически владел государством. Народом и землей. Что заставило меня подумать, что он убил только одного человека?

  Все это было против меня, моей натуры, моей личности.

  Быть с Люком было… тоже против моей натуры.

  Ну и шутка. Коп и бандит.

  Я не могла быть полицейским и иметь романтические отношения с человеком, который, как я знала, был преступником.

  Однако кое-что происходило. Серьезные вещи, которые были выше меня, и неважно было ли мне хорошо или неправильно быть с Люком.

  Джиджи вытерла слезы, и легкая улыбка расплылась по ее пухлым губам.

  – Ты улыбаешься. – Я приподняла брови. Иногда настроение Джиджи могло сильно меняться.

  Мы сидели здесь, оплакивали наши потери, а она все еще могла улыбаться. Я же просто хотела вернуться в постель.

  Снова в постель с Люком.

  Черт. Мне нужно было овладеть своим разумом.

  – Потому что ты думаешь о Люке.

  – Как, черт возьми, ты это знаешь? – я приподняла брови.

  – Я могу сказать это.

  Я закатила глаза и вздохнула, откинувшись на спинку стула, положив руку на голову.

  – Как это случилось со мной, Джиджи?

  – Что именно?

  – Всё, но особенно Люк. Как будто я не могу контролировать свой разум. Почему я не могу просто понять реальность и увидеть ситуацию такой, какая она есть? Он работает на моего отца. Этот человек пришел сюда, чтобы попытаться завоевать меня, жениться на мне и получить права на империю моего отца. Одно это должно меня разозлить.

  – Но ты же знаешь, что ему не нужна империя твоего отца. Ты знаешь, что он хочет тебя. – Ее улыбка прояснилась.

  Вот что сказал мне Люк, когда сказал правду и рассказал, что его послал мой отец.

  – Что, если это ложь? – я смеялась. – Почему это не может быть ложью? У моего отца состояние миллиардера. Деньги, которые продолжают увеличиваться.

  Когда я все проверила, я поняла, что наш маленький бизнес с недвижимостью был золотой жилой. Шло время, и мне стало ясно, что наш бизнес приносит столько преимуществ.

  Я знала, что папа начал это с отмывания денег. Я выяснила это, когда провела небольшое исследование. У меня был друг, который работал в ФБР. Кэндис Кент.

  Люди думали, что я крутая, но по сравнению с ней я выглядела как ангел.

  Женщина была свирепой и принимала любую помощь от местной полиции, когда появлялись крупные преступники.

  Я встретила ее на втором году работы в армии, а затем решила использовать имеющиеся у меня ресурсы, чтобы провести небольшое исследование о моем отце.

  Он несколько раз попадал в список федералов, особенно в восьмидесятые годы, но никогда не было достаточно улик, чтобы поймать его. Всегда, что говорит о том, что он контролирует людей на высоких постах, которые могут подделать доказательства и заставить определенные вещи исчезнуть.

  Все это помогло ему заработать состояние.

  Деньги, власть, практическая непобедимость.

  Если бы Люк возглавил бизнес, он бы тоже получил это.

  Почему он отказался от этого ради меня?

  – Это могло быть ложью, – повторяла я больше себе, чем Джиджи.

  – В самом деле? Это то, что ты действительно чувствуешь? – Она наклонила голову в сторону и посмотрела на меня понимающим взглядом, который сказал, что она знала, что я не полностью этому верю.

  – Не хочу, но было бы глупо не подумать об этом.

  – Делай то, что тебе говорит сердце.

  Я ухмыльнулась. – Ты шутишь, да?

  – Нет.

  – Джиджи, я не могу просто быть с Люком. Я коп. Я останавливаю плохих парней и должна стоять за правду и справедливость.

  – Что значит «плохой»?

  – Если он работает на моего отца, то он – плохая новость. Синклер тоже все это нашел на него.

  – Синклер? – с отвращением спросила она.

  – Это все было правдой. – Я встретила Люка в роли Люка Смита, а не в роли Люциана Мориенца.

  Синклер обнаружил, что он не только использовал номер социального страхования умершего человека, но и имел проблемы с мошенничеством, рэкетом и, неожиданно, с отмыванием денег.

  – А мой отец был крупным наркоторговцем, попал в тюрьму, потом отсидел там, много раз попадался за вооруженное ограбление, а затем за убийство. Но он изменился, – добавила Джиджи.

  – Точно, он изменился. Он предпринял шаги, чтобы измениться. Люк, говорящий мне, что он хочет меня, не меняется.

  – Амелия, если он хочет быть с тобой, я думаю, он знает, что не может быть преступником, чтобы это произошло. – Она кивнула и посмотрела на меня, как будто это было так очевидно.

  Я открыла рот и снова закрыла его. Что я на это скажу?

  Любой ответ, который я собиралась дать, прерывался, когда дверь кухни открывалась, и вошел красивый темноволосый итальянец с оливковой кожей в кожаной куртке.

  Вот тогда у меня упал рот.

  Джиджи вскочила со стула и схватила скалку из держателя на стойке.

  Мой пистолет, где он был?

  – О, не обращайте на меня внимания. Просто захожу приготовить завтрак. – Он ухмыльнулся и поднял руки.

  – Кто ты, черт возьми? – я возмутилась, вставая.

  Черт, на мне все еще был проклятый халат, тонкий, тонкий халат.

  – Морис Витали к вашим услугам.

  – К чьим услугам? Что ты делаешь в моем доме?

  – Ну, дело в том, что вас, двух девиц, к этому времени обычно уже нет, так что я бываю здесь каждый день.

  – Это был ты? – рявкнула Джиджи. – Съел всю еду из своего шкафа. Мои пирожные.

  – Кукла, я прихожу сюда только ради них. Ням-ням. На вкус они как рай. – Его глаза остановились на Джиджи.

  Я скривилась, когда ее лицо смягчилось, и она улыбнулась. – Ты так думаешь?

  – Да, кукла, на сто процентов. Кстати, я собираюсь попросить тебя выйти за меня замуж.

  Ее рот опустился, а затем она перевела взгляд с меня на него.

  Это было нелепо. Я схватила у нее скалку, подошла к нему и сильно ткнул его ей в грудь.

  Он был чуть ниже Люка, с такими же мускулами, и эта дерзкая уверенность напомнила мне самого Люка.

  – Почему ты здесь?

  – Приказ босса. Я твой телохранитель. Я должен быть рядом с тобой следующие два дня. Я и несколько парней.

  – Что! – Невероятно. Во что играл мой отец? – Ты можешь сказать моему отцу, что мне не нужен телохранитель.