Текст книги "Сирия - перекресток путей народов"

Автор книги: Ханс Майбаум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Ирод умер в 4 году до н. э. в Иерихоне. Он был торжественно погребен в своей любимой крепости Иродионе. Но в положении народа ничего не изменилось. Жесточайшая эксплуатация продолжалась и во время правления трех его сыновей, которые так и не смогли поделить между собой власть. И тогда они обратились к третейскому судье в Риме. Император Август воспользовался этим поводом, чтобы ограничить власть семьи Ирода. Он не поддержал ни одного из трех сыновей, а разделил государство. Вместо одного теперь три местных правителя демонстрировали свое искусство в ограблении и разорении страны.

Семья Ирода пользовалась дурной славой из-за пристрастия к роскоши и тщеславия; ее жестокость вызывала ненависть, а безнравственность – презрение. Старший из сыновей, Ирод Архелай, приказал казнить своего единоутробного брата Александра, чтобы сожительствовать с его женой Глафирой. Ирод Антипа, другой брат, построил на севере страны, у озера, образованного рекой Иордан и упоминаемого в Библии под названием Геннисаретского, новый город, который он освятил после того, как к власти в Риме пришел приемный сын императора Августа Тиберий. Ирод Антипа снискал благосклонность жены своего сводного брата – Иродиады. Она увидела, что он преуспевает больше, и перебралась к нему вместе со своей дочерью Саломеей. С обличением безнравственности правителей выступил проповедник, которого Новый завет, а также историк Иосиф Флавий упоминают под именем Иоанн, по прозванию Креститель. Он был одним из многих, кто выразил недовольство народа и заклеймил позором семью Ирода, бесстыдно злоупотреблявшую властью.

По настоянию своей жены Иродиады Ирод Антипа приказал схватить бесстрашного обличителя и бросить его в темницу крепости Махер. Но Иродиаде этого было мало – она потребовала головы обличителя. Евангелие от Марка повествует о его жутком конце:

«Дочь Иродиады вошла, плясала и угодила Ироду и возлежавшим с ним; царь сказал девице: проси у меня чего хочешь, и дам тебе; и клялся ей: чего ни попросишь у меня, дам тебе, даже до половины моего царства.

Она вышла и спросила у матери своей: чего просить? Та отвечала: головы Иоанна Крестителя.

И она тотчас пошла с поспешностью к царю и просила, говоря: хочу, чтобы ты дал мне теперь же на блюде голову Иоанна Крестителя.

Царь опечалился, но ради клятвы и возлежавших с ним не захотел отказать ей.

И, тотчас послав оруженосца, царь повелел принести голову его.

Он пошел, отсек ему голову в темнице и принес голову его на блюде и отдал ее девице, а девица отдала ее матери своей».

Этот рассказ всегда вызывал споры у поэтов, музыкантов, художников. Оскар Уайльд заканчивает свою известную пьесу словами Саломеи:

«А! Я целую твой рот, Иоанн. А! Я целую его, твой рот, на твоих губах вкус горечи. Это вкус крови? Нет! Может быть, это вкус любви… Они говорят, что у любви горький вкус… Только что это значит? Что это значит? Я целую твой рот, Иоапп. Я его целую, твой рот».

И даже Ирод Антипа, содрогнувшись от ужаса, отворачивается со словами: «Убить следует эту женщину!»

Глубокое разложение господствующих слоев, сопровождавшееся звериной жестокостью, все чаще вызывало восстания народных масс, которые уже трудно было подавлять даже с помощью римских легионов. Особым изуверством при этом отличался легат Вар: 2 тысячи восставших он замучил до смерти на крестах под Иерусалимом. Вар был не в большом восторге, когда узнал, что его переводят с солнечного Востока на мрачный, холодный Запад. Здесь в 9 году он вместе со своими легионами попал в засаду, устроенную германскими племенами, которые именно в этой связи впервые появились в анналах истории. Вар и его солдаты потерпели полное поражение. Он покончил с собой, бросившись на меч, – событие, представленное в старых немецких учебниках по истории так, как если бы с него началась история рода человеческого.

Все чаще в Иудее появлялись проповедники, выражавшие недовольство народа и направлявшие гнев его против господствующей семьи. Многие говорили, что пророки предсказали приход мессии[3], когда зло и страх сделают человеческое существование невыносимым. Одни утверждали даже, что мессия уже явился, другие считались мессиями, а иные и сами себя ими считали.

Среди них и оказался, очевидно, тот самый сын плотника Иосифа – Иисус из города Назарета, призванный стать основателем религии, и с именем которого, возможно, связаны черты и деяния других проповедников того времени, выступавших с мессианскими притязаниями.

Па обратный путь в Вифлеем мне понадобилось меньше получаса. И вот я стою перед тем местом, которое христианство воспевает на всех языках: перед хлевом вифлеемским, где будто бы родился Христос. Внезапно всплывают воспоминания детства. Однако здесь все совсем по-другому.

Без сомнения, церковь, построенная императором Константином в IV веке н. э., – замечательное, очень красивое сооружение, она считается самой старой христианской церковью на земле. Это базилика, четыре ряда колонн которой делят помещение на пять нефов: на центральный и на два боковых с каждой стороны. Главный неф полностью сохранился. Первоначально в церкви собственно поперечный неф отсутствовал в отличие от большинства христианских церквей более позднего периода. И только через двести лет при императоре Юстиниане позади главного алтаря и по обеим его сторонам были пристроены три апсиды, так что контуры имеют вид креста.

Темнота обступает меня, когда я спускаюсь по ступеням в грот, где родился Иисус.

При свете нескольких свечей с трудом различаю отдельные предметы. С потолка свисают медные лампы, на стенах висят ковры. У стены, обрамленной чем-то вроде гардины, за решеткой – углубление в скале, что должно означать, вероятно, корытце для животных – знаменитые ясли. Так тихо, что кажется, будто я слышу, как со свечи капает воск. Пожилая монашенка бесшумно снует взад и вперед по помещению (метров 12 в ширину и 3 в глубину). Одетая в черное женщина преклонила колени перед нишей, в которой на полу звездочкой обозначено точное место рождения. На руках у нее спящий ребенок, его головка вся в темных локонах. Мальчик улыбается во сне. Он сыт и поэтому счастлив. Я желаю ему, чтобы всегда так было. Тихо и осторожно снова поднимаюсь в церковь, я не хочу мешать ее молитве. Она убеждена, что молится яслям, в которых родился Христос.

Разумеется, место рождения Христа установить невозможно. Даже теологи вынуждены признать это. Правда, они ссылаются на тот факт, что уже через 150 лет после легендарного рождения грот у Вифлеема почитался как место рождения Иисуса. В середине III века на этом особенно упорно настаивал также александрийский теолог Ориген после посещения им Палестины.

Таким образом, почитание этого священного места имело уже долгую традицию, когда император Константин решил воздвигнуть церковь в честь Иисуса Христа. Но пещер, претендовавших на то, чтобы считаться местом его рождения, было несколько. Тогда император принял решение, и с того момента, как была построена эта изумительная по красоте церковь, спор о том, где родился Христос, остается прерогативой историков.

Спорным было не только место, но и время рождения. Одно здесь несомненно: 1 год н. э., от которого на протяжении полутора тысячелетий большая часть человечества вела летосчисление, поскольку он якобы был годом рождения Христа, не может считаться возможным годом его рождения. Библия сообщает, что рождение Иисуса следует отнести ко времени правления царя Ирода, и именно к тому времени, когда он повелел произвести перепись населения.

На основании достоверных исторических данных известно, что Ирод умер уже в 4 году до н. э. в возрасте почти 70 лет; таким образом, перепись населения, о которой упоминает Библия, должна была проводиться по крайней мере на четыре года раньше, когда еще был жив Ирод. Историки между тем установили, что римский проконсул Кирений, который, согласно Библии, занимался организацией переписи по поручению Рима, идентичен с сенатором Квиринием, действительно находившимся в Сирии в первый раз с 10 по 7 год до н. э. Поскольку, кроме того, в 7 году расположение звезд было особенно необычным, что, возможно, и вызвало рассказы о «звезде Вифлеемской», то и сегодня богословы единогласно считают 7-й год до н. э. годом рождения Христа. Вина за ошибки приписывается одному монаху, который в 533 году получил от папы задание вычислить год рождения Христа и при этом допустил погрешности.

Если уже год рождения неизвестен точно, то день рождения определен и вовсе произвольно. На протяжении столетий не существовало точной даты; каждая область праздновала рождение Христа в разные дни. И только в VI веке император Юстиниан ввел обязательную дату – 24 декабря.

Но оставим спор о датах, о подлинности мест. Неоспоримым остается тот факт, что здесь, в Палестине, ответом народа на тиранические, враждебные ему действия высших кругов общества явилось начало социального движения, которое в своей начальной стадии содержало важные революционно-демократические элементы и которое, выражаясь словами Ф. Энгельса, вскоре широко распространилось за пределы страны «как религия рабов и вольпоотпущенников, бедняков и бесправных, покоренных или рассеянных Римом народов»[4].

Иерусалим, или «Пусть (бог) установит мир»

Вид с горы Олив (Елеонской) через глубокую долину Кедрова на древний город Иерусалим с его высокими стенами, лабиринтом переулков, крыш и башен, над которым высится золотой, сверкающий купол арабского Скального храма, незабываем. Здесь в III тысячелетии до н. э. осело ханаанское племя – иебуситы (иевуситы). В египетских и вавилонских текстах II и I тысячелетий до н. э. упоминается столица иебуситов Уру-Салим, что, по мнению некоторых, означает: «Пусть (бог) установит мир». Если перевод точен, желание, вложенное в эти слова, не сбылось.

В 1000 году до н. э. город завоевали израильские племена, сделав его столицей объединенного государства. При царе Соломоне Иерусалим пережил период бурного строительства. На большой широкой площади древнего города, где сейчас возвышается Скальный собор, Соломон приказал возвести свой знаменитый храм. После его смерти государство распалось, город и соседние племена многократно захватывали и грабили Иерусалим. В конце концов вся страна подпала под власть Ассирии, а затем Вавилона. Храм и все остальные постройки Соломона сгорели. Хотя иудеи, возвратившиеся из вавилонского плена, и построили новый храм, но он не мог сравниться с блеском и великолепием прежнего. Только Ирод продолжил усилия Соломона, чтобы сделать город метрополией Востока. Повсюду вырастали новые великолепные строения: царский дворец, крепость Антония, театр, форумы, общественные бани. На том месте, где когда-то стоял древний храм, он воздвиг здание несравненной красоты с мраморным, украшенным золотом фасадом, высотой 50 метров.

Я медленно спускаюсь с Елеонской горы в долину. Группа лукавых мальчишек пытается продать мне «подлинные ветки святого масличного дерева». Причем дорога проходит непосредственно через оливковую рощу – стоит только руку протянуть, чтобы сорвать пару веток. Торговля здесь, по-видимому, один из видов народного спорта, которым занимаются с детства.

Иерусалим. Вид с горы Елеонской

Пыльная дорога идет мимо небольшой русской православной церкви Магдалины с ее куполами-луковицами к современному зданию, крыша которого напоминает турецкую баню. Эта церковь построена в начале 20-х годов на средства различных народов и поэтому называется «церковью наций». Она возвышается над базиликой IV века в знаменитом Гефсиманском саду и призвана, вероятно, напоминать о месте, где был взят под стражу Иисус.

Вход в старый город – через Дамасские ворота. Вокруг меня снует пестрая толпа, типичная для большинства восточных городов. Крестьяне привозят свои товары, а торговцы крикливо предлагают их. Наверное, так было и во времена Иисуса, если отвлечься от многочисленных рекламных вывесок и от туристов, рассматривающих мир, по-видимому, только через объективы фотоаппаратов. Иерусалим незадолго до оккупации его Израилем предстал передо мной в своеобразном смешении живописных восточных буден, заносчивого высокомерия туристов, рафинированной спекуляции и религиозного фанатизма.

Я нанял гида, старого бородача, прежде всего потому, что хотел отвязаться от услуг его коллег по профессии. Он останавливается перед современным зданием:

– Здесь, под этим домом, находилась крепость Антония, первый дворец Ирода. Он назвал его по имени своего первого римского покровителя, противника Октавиана.

Великолепный дворец, который был одновременно крепостью, резиденцией и тюрьмой, обстоятельно описал Иосиф Флавий. Здесь жил прокуратор Понтий Пилат, когда ему передали на утверждение приговор человеку) дерзко провозгласившему себя новым мессией и сознательно стремившемуся к смерти.

– А там, – указывает гид на здание на противоположной стороне улицы, – археологи наткнулись на мостовую римского времени, и так как в Библии говорится, что после утверждения приговора Иисуса бичевали на мостовой, то считается, что это мученичество он перенес здесь – на первом отрезке своего крестного пути.

Путь на Голгофу. Крестный путь

– А другие остановки? – тотчас спрашиваю я.

– Я могу показать вам их все, – говорит он. – Каждую пятницу здесь начинается процессия, которая проходит все четырнадцать остановок на крестном пути, до «святого гроба господня». Но все это, конечно, только символы. От древнего города вряд ли осталось несколько камней, по крайней мере на поверхности земли. Крестный путь, существующий сегодня, определили только в шестнадцатом веке францисканцы при прокладке новых улиц.

Мы не спеша идем по переулку. Я размышляю о страстном мессианском рвении человека, провозгласившего равенство всех людей перед любящим всепрощающим богом и проповедовавшего сочным языком, полным живых образов и притч, любовь к ближнему, нравственность, а также отказ от владения имуществом и ханжества. Он обращался в первую очередь к угнетенным и бесправным, и такие слова, как «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, чем богатому войти в царство божие!», пережили тысячелетия.

Римские авторы того времени не обратили внимания на деяния какого-то Иисуса и на события, разыгравшиеся тогда здесь, в Иерусалиме. И лишь через много десятилетий, когда обнаружилось множество приверженцев нового учения, в литературе появляется имя «спасителя».

В конце первого столетия Иосиф Флавий упоминает раннехристианские общины Иерусалима и в этой связи «Иисуса… который назвался помазанником»; и, во всяком случае, часть этого его сообщения ныне признается подлинной. В 115 году Тацит, известный римский историк, бывший одно время римским проконсулом в Малой Азии, толковал значение слова «христиане» ссылками на Христа, приговоренного к смерти во время правления императора Тиберия, а историк Светоний, умерший около середины II века н. э., замечает, что император Клавдий в середине I столетия изгнал из Рима «иудеев, постоянно волнуемых Христом».

Гид рассказывает о судьбе города в начале нашей эры – о восстании 66 года против римского господства, вскоре подавленного по поручению императора Нерона полководцем Веспасианом. В рядах восставших находился молодой иудейский военачальник Иосиф. Он попал в плен к римлянам и, презираемый своим народом, под именем Иосифа Флавия стал их царедворцем и одновременно одним из самых значительных историков своего времени. Тит, сын Веспасиана, который заменил в должности полководца своего отца, добившегося чести стать римским императором, в 70 году захватил город и полностью разрушил его. Храм, дворцы, купальни, театры, общественные бани были сожжены дотла. Число убитых исчислялось многими сотнями тысяч. Все, что можно увидеть сегодня, – улицы, городские стены, переулки, площади – возникло столетием позже.

Тем временем мы дошли до церкви Погребения. Она почти полностью скрыта стенами других зданий, так что рассмотреть ее с какого бы то ни было расстояния невозможно. Картина, раскрывшаяся передо мной, весьма печальна. Фасад романского стиля периода крестовых походов сильно обветшал и держится лишь с помощью стального каркаса. Но еще хуже, чем ветхость наружной части церкви, нагромождение роскоши внутри ее. Не упущено ни одной возможности продемонстрировать примитивизм и безвкусицу.

Спор о том, где в действительности находятся Голгофа, место распятия, и гроб Христа, так же древен, как и христианская легенда. Когда императору Константину пришла мысль придать больше достоинства святым местам христианства, он решил воздвигнуть здание, «по богатству и великолепию не уступающее императорскому, чтобы священные места смерти и воскресения спасителя привлекали взор и вызывали у всех почтение». Среди многочисленных мест, где имелись скальные могилы, относящиеся к периоду, служившему предметом спора, он выбрал место, где римляне возвели храм богине Афродите, и построил там великолепную церковь. Во время нашествия персов, в 614 году, она в первый раз была сожжена дотла, по вскоре построена заново. В период арабского господства, в течение 400 лет, это сооружение оставалось нетронутым, но в 1000 году разразилась новая катастрофа: его полностью уничтожил египетский халиф Хаким. От прежней гробницы в скале ничего не осталось. В середине XI столетия на развалинах церковь была отстроена вновь. При крестоносцах, которые, грабя и убивая, набросились на страну около 1100 года, чтобы спасти якобы гроб господень, строение было расширено до современных размеров.

Гид обращает мое внимание на пишу для сторожа слева от входа в церковь. Здесь живет мусульманская семья, и ключи от церкви передаются из поколения в поколение. Мы бредем сквозь непросматриваемый лабиринт капелл – так что я скоро перестаю ориентироваться – в направлении к центральной части церкви, к могильной ротонде.

Здесь тоже купол поддерживается металлическими креплениями. В середине находится небольшая часовня – пример уродливой извращенности вкуса.

Я узнаю, что в начале XIX века центральная часть церкви Погребения была снова сильно повреждена. Подвыпивший богомолец неосторожно обращался со светильником и вызвал пожар, в пламени которого сгорели могильная ротонда и деревянный купол. Снова – теперь уже в пятый раз – пришлось отстраивать эту главную часть церкви. К несчастью, восстановительные работы велись людьми, неспособными ни в техническом, ни в эстетическом отношении к такого рода работе. Архитектор, например, распорядился строить часовню в стиле турецкого рококо. Купол продержался всего 50 лет и затем был заменен новой конструкцией, но и она после землетрясения 1927 года стала нуждаться в подпорках.

Спор вокруг подлинности местонахождения могилы спасителя продолжался и в новое время. С особой силой он вспыхнул в 1889 году, когда английский генерал Джордан обнаружил скальную гробницу вне стен современного города и объявил, что она и есть могила Христа. Так как в Новом завете говорится, что место казни находилось за пределами городских стен, то его версия и сегодня находит много сторонников.

Не только мусульмане и христиане вели активную борьбу за обладание страной, где находился гроб господень. Ожесточенными были споры за раздел помещения внутри церкви – разумеется, между различными течениями христианства. После ухода рыцарей-крестоносцев помещение церкви Погребения (так мне объяснил гид) было вновь поделено между общинами христиан, и в процессе этого раздела временами вспыхивали острые столкновения, приводившие к смене владельца той или иной части помещения церкви.

Эти споры, вероятно, и стали главной причиной того, что до сих пор это место не имеет достойного вида. В настоящее время здесь представлено шесть общин: римско-католическая (латиняне), греческая, армянская, коптская, якобитская (сирийцы); небольшая обитель эфиопов стоит на крыше церкви Погребения, так как в нижних помещениях места не нашлось, и переход из одного помещения в другое является в известной мере пересечением границы. Только сердце церкви – погребальная ротонда осталась, так сказать, «международно религиозной»: пользование ею разрешено всем и определяется тщательно составленным регламентом, но предметы украшения в пей принадлежат различным владельцам. Даже богато декорированные светильники составляют собственность той или иной общины.

Я поднимаюсь по ступенькам на Голгофу, так как она тоже находится здесь. Часовня расположена на высоте 4–5 метров над полом церкви Погребения. Тут можно преклонить колени перед залитым серебром углублением в скале, там, где предположительно стоял крест Христа, а рядом в той же скале – щель, которая якобы образовалась, когда после распятия земля задрожала и скала треснула.

Тянет вновь на воздух. Мой гид берет меня под руку.

– Пойдемте, я покажу вам еще кое-что, что вас непременно заинтересует.

При этом он ухмыляется и, заметив, что я колеблюсь, добавляет:

– Это всего несколько шагов отсюда.

Действительно, от удивления я лишился дара речи, когда мы завернули за ближайший угол. Перед нами – церковь, как в сказке перенесенная сюда из какого-нибудь провинциального городка маркграфства. Это типичная евангелическая церковь конца прошлого – начала нового столетия.

Мой спутник наслаждается моим замешательством и наконец начинает рассказывать. Это немецко-лютеранская церковь Спасителя. Она была освящена в 1898 году. Тогда, снова вспоминаю я, немецкие фабриканты оружия обнаружили интерес к Ближнему Востоку, и уж коли речь шла о том, чтобы наследовать «больному человеку» на Босфоре, то они должны присутствовать при дележе наследства. Само собой разумеется, что такого рода планы надо было подготовить в политическом и дипломатическом отношениях. И вот немецкая императорская чета – Вильгельм II и Августа Виктория отправились в путешествие на Передний Восток. По пути они посетили Иерусалим и использовали это обстоятельство для устранения вопиющей несправедливости истории. Когда была построена церковь Погребения и ее внутренние помещения поделены между различными религиозными общинами, протестантов еще не было. Религия императора, таким образом, была ущемлена в церкви подобно тому, как чувствовал себя ущемленным германский империализм при разделе мира. Чтобы утвердить здесь свое присутствие, было решено в непосредственной близости от церкви Погребения возвести евангелическую церковь – что и было сделано.

Императорская чета присутствовала при освящении церкви. Громадный каменный «Железный крест» высится над боковым продольным нефом; он должен был возвестить о том, что Восток пора наконец «оздоровить» на немецкий манер.

Первые христиане

Следы раннего христианства ведут в Дамаск. Они связаны прежде всего с именем апостола Павла, которого однажды, когда его еще звали Савлом, первосвященники Иерусалима послали в Дамаск преследовать молодые христианские общины.

Легенда повествует о том, что перед воротами Дамаска Павла посетило видение и он услышал предостерегающий глас Иисуса; это так потрясло его, что он лишился зрения. Но спустя некоторое время Иисус явился Анании – старейшине небольшой христианской общины города – и призвал его отыскать гонителя христиан Савла, который между тем был уже в Дамаске, и сделать его снова зрячим, так как Савл избран им для распространения христианства среди язычников. В Новом завете говорится об указании Анании: «Господь же сказал ему: встань и пойди на улицу, так называемую Прямую, и спроси в Иудином доме тарсянина по имени Савла… Анания отвечал: Господи! Я слышал от многих о сем человеке, сколько зла сделал он святым твоим в Иерусалиме; и здесь имеет от первосвященников власть вязать всех, призывающих имя твое. Но господь сказал ему: иди, ибо он есть мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя мое пред народами и царями и сынами израилевыми».

Анания послушался и вылечил Савла. «И тотчас как бы чешуя отпала от глаз его, и вдруг он прозрел; и, встав, крестился и, приняв пищи, укрепился. И был Савл несколько дней с учениками в Дамаске».

Улица, «так называемая Прямая», сегодня уже не напоминает о прежнем великолепии, когда она, обрамленная колоннами, была главной улицей города. Теперь это главная улица базара. Перед началом городского квартала, еще и сейчас именуемого «христианским», улица проходит через ворота, имеющие форму римской арки. Ее обнаружили вскоре после войны. Фундаменты арки находились на глубине 4,4 метра под современной улицей. Так высоко лежит современный Дамаск над городом начала новой эры, так высоки массы мусора, скопившегося почти за 2 тысячи лет! Зная это, можно себе представить, как много удивительных сокровищ таится под стенами города.

В Христианском квартале, недалеко от Прямой улицы, находится небольшая часовня, расположенная в подвальном помещении со сводчатым потолком. Она принадлежала главе первой христианской общины Анании, объявленному позднее святым.

Прямая улица заканчивается у Баб-эш-шарки (Восточных ворот) – одних из семи ворот в древних стенах города. За стенами начинаются первые сады Гуты. Путь но следам Савла, ставшего уже Павлом, тянется еще несколько сот метров вдоль старого крепостного вала. Движение на улице бьет ключом: видавшие виды автомобили, запряженные ослами скрипучие повозки, тяжело нагруженные носильщики, дети, боязливо снующие взад и вперед.

На том месте, где сейчас начинается новая трасса, ведущая в аэропорт, над городской стеной поднимается современная мощная башня. В пей – маленькая часовня; она предназначена для того, чтобы напоминать о том месте, где христианская община помогла обращенному Павлу бежать из Дамаска. «Но Савл узнал об этом умысле их[5]; а они день и ночь стерегли у ворот, чтобы убить его; ученики же ночью, взявши его, спустили по стене в корзине».

Павел был спасен и стал одним из самых ревностных и пылких проповедников христианского учения. По одновременно он приглушил те положения христианской веры, которые были направлены против имущих, против господствующих классов, ограничил ее социально-революционное содержание. Он выдвинул на первый план терпимость, присущую христианскому учению, а также подчинение народа авторитету государственной власти, враждебной ему, и тем самым сделал христианство приемлемым для правящих кругов. За воззваниями к справедливости уже не следовали призывы покончить с жестоким угнетением, свергнуть эксплуататоров. Перед лицом всемогущего Рима и его приспешников посланцы новой религии обнадеживали человечество обещаниями лучшей жизни в загробном мире, и эти обещания достигли слуха порабощенных и обездоленных народов, которые бессознательно отдали себя на произвол суровой действительности классовых противоречий.

Но поскольку в начальный период распространения христианства господствующие круги почувствовали для себя угрозу со стороны социально-критических элементов нового движения, их отступничество от государственной римской религии, они начали жестокие гонения христиан, следы которых можно встретить в самых отдаленных областях Переднего Востока.

Излюбленное место отдыха горожан в окрестностях Дамаска – деревня Маалюля. Хотя она находится всего в часе езды на машине от Дамаска, поездка туда равнозначна экскурсии в давно минувшие времена. Деревня расположена в громадной котловине, окруженной высокими скалами, в конце постепенно сужающейся, поросшей виноградниками долины. Если бы не телеграфные столбы, путешественник почувствовал бы себя перенесенным в далекое прошлое. Маленькие домишки с плоскими крышами прилепились в живописном беспорядке к скале, которую венчает древний византийский монастырь.

Легенда рассказывает, что одна из учениц Павла, Фёкла, позднее объявленная святой, бежав от своего враждебно относившегося к христианской религии отца и его солдат, добралась до этой долины. Внезапно дорогу ей преградила неприступная скала, но, вняв ее страстным просьбам и мольбам, скала разверзла широкую щель, и так она смогла убежать от преследователей.

Щель в скале, протянувшаяся от гребня горы до деревни, так узка и глубока, что воспламенила фантазию деревенских жителей. В некоторых местах здесь едва смогут пройти два идущие рядом человека. Многочисленные углубления в скале, которые использовались в античный период для захоронений, по-видимому, способствуют созданию легенд. Наверняка многие пещеры, как утверждают жители деревни, служили убежищем для первых христиан.

Преодолев крутой подъем, я приближаюсь к монастырю. Бородатый священник в черной рясе с большим желтым крестом на шее черпает воду из колодца. Это красивый, сильный мужчина, на вид лет тридцати пяти. Он тотчас же приглашает меня посетить его келью. Я вынужден был почти опуститься на колени, чтобы войти в низкие ворота. Двор – как в запущенном крестьянском хозяйстве. В беспорядке свален в кучу всевозможный инструмент; в углу бодаются две козы. Каморка отшельника не подготовлена для приема гостей. Мне ничего не оставалось, как сесть на походную кровать. Священник предлагает чай. У него есть только два стакана, да и те не слишком чисты – отсутствует рука хозяйки; это, впрочем, чувствуется во всем. Наконец он находит еще и бутылку медового напитка. Видно, что он рад гостю. К сожалению, нам трудно объясниться друг с другом: по-английски он говорит очень плохо.

С большой гордостью показывает книгу, которая действительно является историческим документом большой ценности. Речь идет о рукописной арамейской Библии. Маалюля, говорит он с гордостью, относится к немногим арамейским языковым островкам, сохранившимся здесь в течение тысячелетий. А арамейский язык – это тот самый язык, на котором Иисус Назаретянин проповедовал своим соплеменникам. Поэтому Маалюля, продолжает священник, не только место, привлекающее туристов, но и притягательный центр для языковедов, прежде всего для специалистов по семитским языкам. Арамейский – один из семитских языков, вытеснивший в I тысячелетии до н. э., в период господства ассирийцев, большинство других семитских диалектов в Сирии, а в Персидском царстве ставший ведущим официальным языком. Две книги Ветхого завета (Книга Ездры и Книга Даниила) написаны на арамейском языке, а на рубеже нашей эры он был разговорным, обиходным языком на всей территории сирийско-палестинского региона.

Священник подводит меня к окну каморки. Великолепный вид открывается перед моим взором: глубоко внизу под нами – серые домишки деревни, перед нею – зеленая долина, а вдали простирается необозримая, безграничная Сирийская пустыня. Священник показывает на скалу вблизи монастыря и говорит: «Иисус Христос». В первый момент это до меня не доходит, но вдруг мне становится понятными его слова. Обладая некоторой толикой воображения, можно во внешних очертаниях крутой скалы различить профиль лица, а при большом желании увидеть в них черты Лица спасителя, как о них сообщает легенда.