Текст книги "Танцовщица Тай"

Автор книги: Халина Кулешова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Экири очнулся от замешательства и заговорил быстро и громко:

– Я так и знал, что она воровка! У меня самого сейчас ни копейки не осталось. Вы что думаете, я по дружбе с ними иду? Вы знаете вообще, что это за бабы? Они лали, они и воруют, и пришить могут, их сейчас по всей Столице ловят, и здесь тоже...

Глаза Экири сделались совсем безумными, он рванулся, проскочил между стеной и крайним парнем и кинулся через заборчик во дворы.

Один бросился было догонять, но утренний знакомец Актрисы его удержал.

– Хрен с ним, пусть чешет... Лали, значит. То-то я, блядь, гляжу-пропали, на хуй, бабки, а как, когда-не заметил. Это, думаю, что ж, на хуй, такое? У меня-спиздить? Да еще, блядь, незаметно? Ебана в рот, чурки сраные, развелось гнид ебучих...

– Ну, че, отец, сразу их стукнем, или как?-деловито поинтересовался кто-то.

– Не-ет, блядь, какой, в пизду, сразу? Эта сука меня, ты понимаешь, нет?-меня! Обула!

– Ну и как ботиночки, не жмут?-весело осведомилась Нэль.

Они с Танцовщицей стояли спиной к стене, и только Тай заметила, как по красивым рукам Актрисы волной пробежала дрожь– готовясь к работе, напрягались и расслаблялись мышцы.

Впрочем, подругу она разглядывала недолго. Удары посыпались со всех сторон, не слишком быстрые и умелые, каждого такого драчуна Мастера превосходили намного, но слишком большое число нападавших оставляло мало шансов.

Лали это понимали прекрасно и дрались насмерть. Драка едва успела начаться, а один уже выбыл из круга и упал, сложившись пополам, испытав силу стройной ножки Танцовщицы на самом чувствительном месте. Вскоре к нему присоединился второй, который, будь ему вовремя оказана помощь, всю оставшуюся жизнь смотрел бы на мир одним глазом. Но сразу в больницу его не повезли, так что жизнь для него на этом и закончилась. Нэль, в отличие от Тай, не боялась мертвых.

Мужик, за которого, не щадя себя, мстили молодые люди, сам в драке участия не принимал. Но, увидев двоих покалеченных, он решил дело по-своему. Протолкнувшись между азартно сопящими парнями, он выставил из рукава округлую головку газового баллончика и придавил ее.

Подворотня наполнилась легким, но пронзительным, как зубная боль, запахом. Тай почувствовала, как гортань и трахею наполнило битое стекло, свет лампочки стал краснеть, потом чернеть и потух совсем.

На Актеров яды действовали слабее, чем на обычных людей, поэтому Нэль не потеряла сознания, но медленно сползла по стене на землю, кашляя и захлебываясь горловой кровью.

Молодежь разомкнула ряды.

– Ну, че, братаны, перекур?-предложил один из них, тяжело отдуваясь и кривя разбитые губы. Его товарищи расслабились, заговорили, кто-то присел, кто-то прислонился к стене. Все поглядывали на лежащих у их ног худых драных девчонок и удивленно матерились.

– Блядь, они, что ль, правда... эти?-спросил паренек, почти подросток, делая неопределенные пассы руками.

– Нет, они, блядь, зарядку по утрам делают,– съязвил кто-то в ответ.

– Ебана в рот, во дают махаться!-подхватил тему третий.-Теперь-то чего с ними, на хуй, делать? Долго они так проваляются?

– Глянь, а эта в пизду и не отрубилась!-заметил один, легонько пиная Нэль в область виска.

– Не убей!-строго предупредил старший и увидел, как плечи языкастой воровки пару раз вздрогнули, будто от смеха. Хотя, с чего бы ей смеяться? Скорее плакать впору. Он продолжил:

– Эту, как оклемается, будете пиздить, пока не утомитесь. А там уж ее проблемы. А вторую как хотите, хоть ебите, хоть пришейте.

– Не, не!-возразил подросток.-Черную Монголу надо отправить, он просил ему чурок таскать.

– Бля, пацаны!-перебил его парень постарше.-Смотрите, Крыса помирает!

Пацаны обступили имярека с выбитым глазом и согласились, что с ним дело плохо. Рядом стонал пришедший в себя несчастный, покалеченный Танцовщицей.

Старший оценил ситуацию и выдал программу действий:

– Так, грузите этих ко мне в машину. Ты, бля, на тебе ключи, пригони ее сюда... Я поеду их в больницу отвозить, вы тут с этими разберитесь.

Снова вмешался подросток:

– А эту как к Монголу везти?

– Ебана в рот! Ты заебал со своим Монголом, в пизду! Замолкни, на хуй.

Подросток недобро сощурился.

– А вот я ему, блядь, на хуй, скажу, как ты тут против него выебывался, он тебе такую пизду выдаст, ты, блядь, неделю вылезать будешь.

Старший ощутил, как его авторитет трещит по швам. Надо бы показать сопляку место, да не выйдет. Чертов щенок ходит в шестерках пресловутого Монгола, а связываться с ним-себе дороже. Делать нечего.

– Хуй с тобой, забирай телку, поехали. По дороге завернем к его хате.

Парнишка гордо выпрямился и милостиво предложил:

– Возьми Толстого, мы на перекрестке отвалим.

Старший согласно кивнул. Подъехала машина. Впереди усадили стонущего страдальца, подросток устроился рядом. На заднем сидении полулежал тот, кто к этому времени уже отмучался. Его поддерживал крупный мужичок, названный Толстым. На пол, под ноги этой парочки, уложили бесчувственную Танцовщицу.

Окутав оставшихся облаком бензиновой гари, машина уехала.

"Ну что за жизнь невезучая такая",– рассуждала Нэль, лежа лицом вниз в грязи и стараясь не вздрагивать от ударов. В самом деле, утомятся же они когда-нибудь пинать индифферентное тело! "Опять вот бьют... Ох ты господи, это ж ведь больно-по почкам-то ногами... Щенки паршивые. Да будь вас пять таких, а не десять... Мама моя! И не надоело им?"

– Вот сука,– тяжело дыша, пробормотал некто охрипший и запыхавшийся.-Ну все ей хрен по деревне... А ну-ка!

Он легко, как котенка за шкирку, поднял Нэль на ноги.

– Ну, лали, спой нам песню!

"Рада бы, козел, да какое тут кричать, тут бы дышать... Особенно-е-мое!-вот когда так под дых попадают... А ведь убьют, пожалуй, хотя и криворукие, уж скорей бы тогда, что ли... Да что ж я не отрублюсь-то никак, невозможно же, так больно, и не отрубиться..."

Кто-то притомился, вышел из круга, подышал и попросил:

– Ну-ка, братаны, погодите, дайте-ка я энту лалю попробую, пока не сдохла...

Руки, державшие Нэль, разжались, она упала и ощутила, как бедрам стало горячо и мокро.

"Ну вот, на аборт разоряться не надо",– пробилась смутная мысль сквозь плотный гудящий туман, такой долгожданный, наконец-то начавший наступать на сознание.

Но безжалостная выучка Мастера взяла свое, и следующие слова прозвучали четко, и явственным было прикосновение чужих рук.

– Обломись, у сучки течка...

И другой голос:

– Ну и хуй, ты ж в резинке... Давай, работай.

– Давай сам, если не в лом...

– А есть еще резинка?

– Да вроде была...

"И эти озабоченные... Надоело, однако. Козлы, вдесятером за час человека убить не могут, придурки... А не сыграть ли мне одну простенькую Роль? Умру ненадолго, они уйдут... А что потом? Ну, будем надеяться, что добрый прохожий пнет мой труп в нужную точку... А нет, так нет, всего-то умру насовсем, достало меня это все... Прощайте, мальчики, уж не знаю, какие вы любовники, но я вас нынче не хочу..." Мертвый отец улыбался ей, и она, оставаясь лежать, шагнула навстречу...

– Нашел, что ли? Сам будешь? Нет? Давай тогда.

– Ха! Пиздец, братва, обломись.

– Че такое?

– Сдохла, на хуй, ваша блядь.

– Ну, че, кто некрофильничать будет?

Ответом на эту реплику был взрыв дружного хохота. В самом деле, это скорченное тело, и при жизни-то не бог весть какое, а тем более теперь, когда мертвое лицо украсилось судорожным смертным оскалом, это тело никаких желаний не вызывало.

Сухо зачиркали зажигалки, потянуло табачным дымком. Растирая на ходу руки и поправляя одежду, новые хозяева полумертвой страны покинули подворотню.

Оставшись одна, Фишка заскучала. Она спустилась во двор, помогла бабке развесить стираное белье на веревках и натаскать воды. В благодарность старуха накормила вежливую девочку и позволила ей покопаться на книжных полках. Еще часа три Фишка провела, читая одновременно две книги, время от времени покуривая и возясь с Алем. Потом на лестнице заскрипели шаги, появилась хозяйка. Она принесла Фишке кружку молока и булку.

– На, Хеленка, скушай, да ложись-ка спать. Ты не бойся, сестрички твои молодые, красивые, им самое время гулять, женихов себе искать. Во как бабка в рифму сказала! А ты спи, детка, спокойной ночи.

Фишка поблагодарила, пожелала бабушке спокойной ночи, и та ушла к себе вниз. Фишка поделилась пищей с котенком, выключила свет, чтобы не раздражать хозяйку, и задумалась. Мысли сводились к вопросу-идти на поиски, или не идти. В конце концов, понимая, что все равно не заснуть, решила пойти. Еще некоторое время занял вопрос о коте. С ним, конечно, веселее, но разумней будет его оставить. Так она и поступила. Закрыв Аля в комнате, Фишка тихонько выбралась из дома.

До набережной она добралась без приключений, побродив, нашла ресторанчик. Посетителей осталось не много, Тай и Нэль среди них не обнаружилось. Ну точно, либо эти заразы подцепили себе кавалеров, либо влипли тут в историю. Фишка прикинула, какой еще дорогой они могли пойти, и углубилась в темные дворы. Никаких более точных соображений у нее не было, и она шла, нервно озираясь, куда несли ноги. Детство маленькой разбойницы прошло в чистом и безопасном доме, рядом с мамой, и это, разумеется, оставило свой отпечаток. Последующая бродячая жизнь, цыгане, голод и беготня-это все была большая, иногда веселая, иногда страшная игра. Уютный дом всегда виделся ей за ближайшим поворотом. И только после смерти матери, когда дорога к близкому дому оборвалась, Фишке пришлось зажить этой дурацкой игрой всерьез. И все-таки идти одной, в жуткой темноте, в неизвестность-страшно. А уж как жутко ей сделалось, когда в призрачном свете лампочки она увидела забрызганную темной кровью арку и неподвижное тело у стены...

В три прыжка Фишка подскочила к Актрисе. Неужели убили? Нет, она не мертвая, это точно, Фишка чувствовала. Уж покойника-то она от живого отличит. Тогда что с ней? Ведь не дышит, да и сердца не слышно... Все-таки умерла. Хотя, нет, вот оно-мать говорила про такую штуку. Актер, если вдруг припрет, может умереть как бы на время. Но сам, без посторонней помощи, он не очнется, это только Колдуны и Знахари могут. Если Актеру не помочь вовремя, он умрет совсем. А сколько она уже так лежит? Еще не поздно? И, самое главное, как ей помочь? Фишка этого не знала. Она встала на колени и осторожно потрогала твердую холодную руку.

– Нэль, очнись! Эй, Нэль!

Нет, не так, надо как-то по-другому. Вот было бы все как в сказке про спящую принцессу! Всего-то делов-чмокнул, и готово. А в жизни мозгами шевелить приходится. Фишка поежилась и приготовилась к процедуре, которую не особо любила, даром что полезная. Она легла рядом с Актрисой и представила себе другой мир. Он впускал ее неохотно, но Фишка упорно пробивалась и, наконец, увидела то, что хотела увидеть. Люди под таким углом зрения обычно выглядят чудно и малость страшненько, а вот Нэль и здесь осталась почти непрозрачной, как будто снегом присыпана... Ну же, Нэль! Нельзя умирать, не смей, мне и так страшно... Где-то же должен, просто обязан гореть огонек твоей жизни! Не видно что-то, а вот если попробовать чуть помочь, как сумею... Ну, слава те господи...

И Фишка с облегчением вернулась в реальность. Найденную точку пришлось массировать очень долго, но Фишка не сдавалась и победила-таки-Нэль вздохнула, закашлялась и открыла глаза. Попыталась приподняться, но приступ кашля снова бросил ее на землю. Фишка приподняла Актрису за плечи и, не видя ничего от слез, держала, пока избитое тело старалось вновь родиться. Кашель и рвота, и идущая горлом кровь-сколько все это продолжалось, Фишка не заметила, она плакала, потому что ей казалось, что Нэль умирает, и уже окончательно. Но все кончилось, Хилихай почувствовала, как Нэль задышала ровнее и выпрямилась.

– Ну, как ты, а?-прошептала Фишка.

– Жива,– слабым, но обычным своим голосом ответила Нэль.-Даже удивительно как-то... Спасибо...

– До дома как, сможешь дойти?

– Черт его знает, попробовать надо...

С Фишкиной помощью Нэль встала.

– Н-да. Давненько со мной такого не случалось. Ни хуя не вижу, круги одни... Но дойти, пожалуй, дойду.

Бабка, предоставившая им жилье, как выяснилось, отличалась на диво крепким сном и не обратила внимания на то, что две ее жилички вернулись под утро, и что лестница скрипела минут пять под аккомпанемент приглушенной черной ругани.

Наверху Фишка устроила Нэль в полусидящем положении, для чего использовала все наличные предметы, и помчалась за водой.

Актриса, как и положено Актрисе, быстро приходила в себя, отмывалась она уже без посторонней помощи, только попросила вкратце рассказать, как там обстоят дела с ее, Актрисиной, спиною.

– Это неописуемо,– честно призналась ей Фишка.

– Что и следовало ожидать.

Умытая и завернутая в хозяйскую простыню, Нэль выглядела вполне нормально, поскольку по лицу ее почти не били. Фишку перестало мучить беспокойство, и она рискнула спросить:

– Нэль, а что случилось-то? И Тай где?

– История проста и груба, как помидор в сметане. Гопники захотели поиметь девочек, то бишь нас, по роковой случайности ихний начальник оказался тот самый дядька с вокзала. А Экири... чтоб у него хуй через жопу в печенку врос!... Так этот мудак еще и ляпнул, что мы лали. А сам, сволочь, под шумок слинял. Потом мы слегка подрались, а потом начальник очень неспортивно поступил-пшикнул какой-то дрянью из баллончика. А то мы, глядишь, да и смылись бы. Тай отрубилась, я-нет...

Нэль на секунду запнулась, что-то прикидывая в уме, и продолжила:

– А куда она делась-убей Бог, не знаю. Надо думать, кто-то из этих козлов ее куда-нибудь в скверик поволок. Так что, если она жива, то все еще там.

Фишка поскребла в затылке.

– Мне, наверное, лучше сходить, поискать... Можно я покурю? Или выйти?

– Отчего же? Кури тут. И мне тоже дай.

Фишка испуганно на нее посмотрела.

– Ты же бросила.

– А мне теперь не для кого стало бросать.

Докурив, Фишка оставила Актрисе воды и сигарет, а сама снова побежала в город.

В результате тщательных поисков выяснилось, что Тай в ближайших окрестностях нет. И быть, разумеется, не могло там, откуда ее увезла вечером шикарная тачка. Нэль об этом помнила достаточно ясно. Она солгала Фишке, чтобы уйти без лишних споров и уговоров. И когда Фишка, отчаявшись шарить по дворам, подъездам и скверам, вернулась под утро домой, то застала мансарду пустой. Только Аль бесновался в пыльном солнечном луче, ударяя лапой по листку бумаги. Листок из школьной тетради был густо исписан острым мелким почерком Актрисы.

"Й'Хилихай, миленькая, прости.-начала читать Фишка отобранную у кота записку.-Я наврала тебе про Тай-ее увезли на машине к какому-то местному авторитету. Остается только надеяться, что ей повезет больше, чем мне. А я ухожу. Не в смысле-умираю, а просто ухожу. Пойми, постарайся, остаться с тобой я не могу. Просто наглости не хватает. Тут ведь как-я, может, выживу, а может и нет. Тай, может, вернется живая и здоровая, а может и не вернется. Я не знаю, а играть не могу. И если мне суждено загнуться, то пусть лучше это случиться подальше от тебя. На данный момент у тебя больше шансов прорваться одной, без меня. Я не одобряю принцип "каждый сам за себя", но другого выхода не вижу. Веришь, безумно не хочу никуда идти, страшно идти. А не идти-стыдно. И я, пожалуй, все же пойду.

Не ищи меня. Возвращайся пока к цыганам, детей наших не теряй из виду. Счастья тебе.

Омагира Чылэна.

P.-S. Я стащила у Ханимы юбку, а у тебя кофту и сигарет малость. Половину оставшихся из-под того мужика денег я тоже прикарманила, а коренные наши финансы в кармане куртки у Тай, а куртка у ней в рюкзаке, а рюкзак лежит перед тобой. Пока!"

– К-коза!-яростно прошипела Фишка, дочитав письмо.

Схватила кота и, прижимая его к себе, забилась в уголок поплакать.

Тай смутно соображала, что ее куда-то везут, пахнет бензином, кожей и кровью. Понемногу приходя в сознание, она поняла, что действительно лежит между сидениями автомобиля, отсюда запах бензина и обивки, а кровь недавно шла у нее самой из носа. Утихающая резь в глазах и легких заставляла предположить, что прошло около часа с момента воздействия газа, если, конечно, это была та самая пакость, которую Тай довелось испробовать еще в детстве.

Цепочка ее рассуждений была прервана остановкой движения.

– Приехали, что ль?-раздался высокий, с претензиями на мужественность голос.

– Приехали, приехали. Ссыпайтесь, шнурки,– отозвалось начальство.

– Сам ты, бля, шнурок!-беззлобно усмехнулся первый.-Толстый, бля, хватай черную.

Послышалась возня, крепкие руки вытащили Тай из машины.

– Слышь, блядь, как тебя, Толстый!-позвал водитель.-Ты ее положь пока, а сам устрой там Крысу получше, чтоб не ебнулся по дороге, на хуй.

– На сиденье прям ложи,– посоветовал другой.-Ща, погодь, я вылезу.

Раздался еще чей-то крик и бессвязная ругань.

– Да ты, блядь, разложил свои муди на дороге,– огрызнулся высокий голос.-Нечего, на хуй, было ей подставлять... Че, думал, она тебе отсосет?

Еще минуты три возни и мата, а потом хлопнули дверцы, взревел мощный мотор, и машина понеслась дальше.

– Сынок! Далеко идти-то?-осторожно спросил Толстый.

– Не мечи икру, не вспотеешь. Сама, на хуй, пойдет, ты, блядь, держи только, чтоб не съебалась,– отозвался невнятно Сынок, занятый раскуриванием сигареты.

Прикурив, он пошевелил ногой Танцовщицу и приказал:

– Вставай, давай!

Тай неторопливо села и с любопытством оглядела парнишку.

– Вставай!-повторил он и выразительно отвел назад ногу в тяжелом ботинке.

– Ну и как, встает?-с живым интересом осведомилась Тай и без труда уклонилась от пинка, радуясь восстановившейся координации.

Не дожидаясь, пока ее начнут поднимать насильно, она встала и небрежно отряхнула приставшую грязь.

– Ну-с, мальчики, показывайте дорогу...

– Ты поговори у меня, блядь!-обиженно воскликнул Сынок.

– Мальчик, не пищи над ухом. Тетя не глухая.

Тай намеренно провоцировала конфликт-легкие все еще болели, убегать или начинать драку самой не имело смысла. А вот обернуть в свою пользу атаку она могла. Юный Сынок жаждал драки не меньше Тай, но его напарник, как более старший и опытный, на провокацию не поддался. Он заломил Танцовщице руку за спину и одернул взбешенного подростка.

– Слушай, мы к твоему гребанному Монголу идем? Или до утра тут торчать будем?

– Идем, идем,– недовольно буркнул Сынок и зашагал по плотно наезженной грунтовке. Около километра прошли молча. Потом конвоир Тай замедлил шаг.

– Сынок! Слышь! Дай закурить, охота, сил нет.

Сынок, ушедший несколько вперед, вернулся и дал прикурить от своей зажигалки. Тай неосторожно вдохнула дым и согнулась в приступе кашля.

– Иди вперед, блядь, че стала!-прикрикнул Сынок, а Толстый подтолкнул, так, что Тай едва сохранила равновесие.

Откашлявшись, Танцовщица выпрямилась и аккуратно сплюнула Толстому на брюки. Алый плевок, по мнению Тай, прекрасно смотрелся на светлой штанине. Толстый мрачно хмыкнул и сказал:

– Детка, я работал в охране и штучки ваши знаю. Ясно, черножопая?

– Если ты сквозь штаны видишь, за что тебя из сторожей поперли?

В ответ Толстый завернул ей кисть выше лопатки и сообщил:

– Еще слово, и сломаю руку. Пошла!

Минут через десять они прибыли к цели. Большой каменный коттедж был ярко освещен, доносилась популярная мелодия. Сынок подошел к воротам и нажал кнопку звонка. За оградой дружно отозвались собаки. Через минуту открылось небольшое окошко, откуда поинтересовались, кого и зачем принесло.

– Папаша, это свои,– сказал Сынок, подставляя свою физиономию поближе к окошку.

После опознания в воротах приоткрылась калитка.

– А это что за девчонка?-спросил страж, тыча корявым пальцем.

– Чурку поймали,– похвастался Сынок.

– Делать вам больше нечего,– проворчал привратник.

– Еб твою мать, папаша, че пристал?

– Оставь в покое бабушку, сынок...

Эта реплика очень развеселили молодых людей, они похлопали остроумного деда по плечу и угостили его сигаретой. В благодарность дед по собственной инициативе сообщил, что хозяин, скорее всего, пребывает с гостями на заднем дворе, где они упражняются в стрельбе. Следуя его указаниям, Сынок, за которым шли Толстый и Тай, направился по дорожке в обход дома туда, откуда доносились хлопки пневматического оружия, голоса и музыка.

Внутренний двор оказался также огороженным. Внутрь попадали через главное здание, либо через небольшую калитку, в которую Сынок принялся колотить ногой, громко призывая Монгола. Калитка распахнулась. В проеме стоял молодой мужчина, определенно арийской расы, тем не менее, Сынок обратился к нему со следующими словами:

– Здорово, Монгол! Мы к тебе с подарочком.

– А-а, Сынок! Заходи. Что это у вас?

– Мы лалю тебе поймали. Они у пахана бабки спизданули,– пояснил Сынок.

– А что, были еще? У вас только одна, как я вижу.

– А другую он велел замочить.

– Ну я же просил, всю эту нечисть везти ко мне,– огорчился молодой человек.-Ему не все ли равно, кто убьет?

– А я этому мудаку говорил,– начал оправдываться парень, но Монгол только рукой махнул.

– Ладно, что ж теперь поделаешь... Так, с вами вот как поступим. Идите на кухню, пусть там вас накормят, водки тоже спросите. Я потом горничной скажу, она вас где-нибудь положит... Ничего, если на полу? А то у меня гостей полон дом. А завтра я вам заплачу и отвезу в город. Лады?

Сынок и Толстый радостно на это согласились и пошли в дом. Монгол внимательно осмотрел Танцовщицу. Потом шагнул в сторону, освобождая проход, и велел:

– Проходи. Не вздумай дурить, пристрелят на месте.

Тай вовсе не собиралась дурить. Пока живешь-надейся, вот она и старалась жить.

Калитка захлопнулась, слышно было, как лязгнул засов.

– Господа!-громко обратился к собравшимся Монгол.-Господа, обратите внимание, какой очаровательный экземпляр мне только что прислали.

Взгляды присутствующих мужчин и женщин обратились к Тай. Она тем временем быстро осмотрела место, в котором оказалась. Окруженный двухметровым забором обширный двор, у дальней стены сооружение в виде металлической горизонтальной штанги, по ней, хаотично дергаясь, ползала мишень. Наличествовали также садовые кресла и столики, стол для пинг-понга и гости, человек пятнадцать, молодежь не старше тридцати. Четыре густо наштукатуренные девицы были и того младше, лет шестнадцати каждая.

Гости опомнились от неожиданности и оживились.

– Тихо, тихо, уберите музыку!-воскликнул кто-то.

Магнитофон поперхнулся на полуслове, и стало тихо.

– Какая пре-елесть,– томно протянул сытенький господин в мягком бордовом пиджаке и светло-коричневых брюках. Венчали туалет узорчатая сорочка и отвратный ярко-зеленый галстук. У Тай господин вызвал легкую тошноту и воспоминания о тетке из Кабаре.

– Ребята сегодня поймали. Лали,– пояснил хозяин.

– О, лали! Гини рэчис,– насмешливо улыбнулся тошнотворный тип, демонстрируя свои глубокие лингвистические познания.

– Ада сиррэн, вушро!-заметила Тай.

Возникла пауза.

– А теперь еще разик, и по-человечески!-агрессивно предложила одна из нимфеток.

– Сейчас ночь, болван,– невозмутимо перевела Тай.

– А теперь еще разик-вежливо!-не унималась настырная девица.

– За еще разиком обращайся к этим господам,– посоветовала Танцовщица.

– Деточка, я сказала-вежливо!

– Плохо тебя воспитали, вежливо по-другому говорят.

– Заткнись, лали!

– Сама и заткнись, гаджа.

Их перебранку прервал высокий блондин в прекрасном дорогом костюме. Он с улыбкой притянул к себе девицу и погладил ее по голове.

– Тише, киска. Ты ставишь себя в глупое положение.

– А что она оскорбляет? Какая-то лали, а понту как у крутой!-возмущенно пожаловалась девушка.

Блондин, не слушая ее, обратился к хозяину:

– Старик, у меня возникла просьба! Помнишь, я говорил про снимок на обложку?

– А, это где у вас монтаж не получается?

– Именно! Задумка была, как ты помнишь, такая: девушка в коже и цепях, а из пальцев вырывается пламя. Мы, понимаешь, никак не могли добиться естественности. Я всех штатных фотографов замучил, все равно видно, что монтаж. То есть прилично, в общем-то, но не абсолют.

– А,– догадался хозяин.-Так ты хочешь ее в этой роли снять?

– Если позволишь, конечно. Прямо сейчас бы и снял.

Монгол в раздумье подвигал бровями.

– Чисто технически не проблема, щепочки бензином облить... Но только ведь морда перекошенная выйдет.

– Старик, так голову в любом случае придется брать от нашей натурщицы, мы ведь уже контракт подписали... Ради бога, старик, я не настаиваю... Просто, как я понял, ты их все равно в итоге убиваешь, а тут фигурка превосходная, и руки необычайно красивые....

– Да брось ты,– недослушав, перебил Монгол.-Будто мне жалко, чудак. Меня техника больше волнует... Ну, предположим, зафиксируем мы ее под перекладиной... Пара браслетов у меня найдется. Устроит?

– На сто процентов. Потом в лаборатории доведем до ума

– Лады, пойду за реквизитом. Держите, чтоб не гоняться за ней потом.

– Старик, ты меня спасаешь! За мной не пропадет. Пойдем, возьму костюм и камеру... Хорошо ведь, что захватил, девчонок на природе поснимать хотел...

Беседуя, друзья ушли в дом, а к Тай подскочила все та же девица, да подошла ближе мрачная мускулистая личность, очевидно, охранник. Остальные праздно рассредоточились по двору.

– Ну что, страшно?-ехидно осведомилась юная натурщица.

– Разумеется, страшно,– не сочтя нужным отрицать очевидный факт, ответила Тай.

– Хочешь, скажу, чтоб не делали?

– Если б твое слово здесь что-нибудь значило... киска... я бы тебе сделала еще много-много разиков всеми подручными средствами...

– А по морде за такие слова?

– Да пожалуйста. Главное, натуру не попорть.

– Ты чего, психбольная?

– Ну да, знаешь, садо-мазохистка, как твои хозяева.

Девушка покрутила пальцем у виска и отошла.

Во двор вернулись хозяин и деятель из журнала.

– На, переоденься,– велел Танцовщице блондин, протягивая нечто кожаное и звенящее.

Тай эту просьбу проигнорировала.

Хозяин поманил к себе мускулистую личность.

– Переодень ее.

Тот послушно направился исполнять приказ, не подозревая ничего дурного, кроме, разве что визга и пары царапин. Однако тут же заработал серьезное повреждение коленной чашечки и, как дальнейшее следствие, премию за производственную травму, гипс и костыль. На крик из дому появились двое его коллег, пострадавшего унесли. Не дожидаясь этого, хозяин выхватил пистолет и заявил:

– Делай, что велели, надевай!

На сей раз Тай решила не спорить. Она расстегнула рубашку.

– О-ей, ма-ать,– огорченно сказал блондин.-Ты посмотри, старик, какая жалость.

– Да, шрам заметный,– согласился Монгол.-Что теперь?

– Сниму-ка, пожалуй, только руки.

– Лады. Господа, подайте нож кто-нибудь.

Получив требуемый предмет, Монгол отколол несколько щепок от принесенного полена. Телохранитель, сменивший пострадавшего, с помощью двух добровольцев и пистолета усадил Танцовщицу в садовое кресло, крепко привязав ее лодыжки к ножкам.

...Высоко в небе нарастал слитный гул моторов. "Что это гудит?"-спросила одна из нимфеток. "Может быть, наши самолеты. А может, восточные, бомбить город летят"-решили гости...

Монгол заострил щепки и смочил бензином.

– Готовь камеру, они быстро сгорят, а второй раз не получится.

– Голубчик, подними-ка ей руки,– попросил блондин телохранителя.

Тот профессионально прижал нужные точки, руки у Тай напряглись и онемели.

– А пальчики можно выпрямить?

Телохранитель пожал плечами и с силой разогнул сведенные пальцы. Через пару секунд они снова скрючились, но журнальный деятель остался доволен.

– Я думаю, получится,– заверил он хозяина.-Камера готова. Значит так. Ты, как я скажу, на одной руке пальчики выпрямляешь, ты, старик, сразу же быстро поджигаешь и убираешь руки, а я быстренько снимаю.

– Лады. Друзья, музыку погромче.

Монгол прижал кисть Танцовщицы к подлокотнику и аккуратно воткнул щепку под ноготь указательного пальца. Тай вскрикнула. В тот же момент раздался грохот недалекого взрыва, земля под ногами вздрогнула, будто ее тоже мучили, и еще какой-то звук послышался, вроде приглушенного расстоянием горного обвала. Рука у Монгола дрогнула, и щепка ушла под ноготь целиком.

– О, ч-черт,– досадливо ругнулся хозяин.-Еще одну теперь втыкать, что ли? Что это, интересно, рвануло? Близко как.

Ответ на его вопрос прозвучал откуда-то с ночного неба. Усиленный динамиками нечеловеческий голос проревел:

– Внимание, поселок! Тревога! Всем жителям, имеющим в распоряжении автотранспорт, немедленно покинуть поселок. Остальным рекомендуется подняться на возвышенности. Взорвана плотина электростанции. Угроза наводнения. Повторяю. Немедленно покинуть поселок. Покинуть поселок. Идет вода. Угроза наводнения. Повторяю...

Погас свет, трубный глас смолк.

– Свет!-гаркнул Монгол.-Аварийное подключите, кретины!

Фонари вспыхнули.

– Без паники!-продолжал командовать хозяин.-Ничего не брать! По машинам! Прислугу брать с собой! Успокоить девок! В дом, по одному! Через калитку, по одному!

Гости ринулись спасаться. Хозяин выходил последним, вместе с телохранителем.

– Да,– вспомнил он на пороге.-Пристрели лали, чего ей тут мучаться одной.

Монгол скрылся в доме, телохранитель выхватил ствол и прицелился.

"Господи, нет!"-чуть не закричала Тай и зажмурилась.

Щелчок мокрого кнута и резкая, но отнюдь не смертельная боль в левом боку, как ни странно, заставили Тай совершенно успокоиться. "Тупица,– укорила себя Тай,– Ты же Хозяйка. Только бы в упор не подошел" Телохранитель был прекрасным стрелком, к тому же торопился бежать, поэтому проверять не стал

По всему поселку урчали моторы, лязгали отчаянно терзаемые стартеры, хлопали дверцы. Еще минута, и железное стадо, гудя и толкаясь на узкой дорожке, покинуло поселок.

Тай прислушалась к звукам бегства. Трусы. Могли и спасти свой поселок, если бы всем миром навалились. Впрочем, господа в зеленых галстуках к этому не приспособлены.

Танцовщица нагнулась и подобрала брошенный Монголом нож.

– Душа человек,– помянула хозяина Тай.-И другу-то он помогает. И нож удачно так потерял. И, главное, бедную девочку Ханиму одну тонуть не оставил...

Тай разрезала веревки и встала. Лодыжки побаливали, но не сильно. В оцарапанном пулей боку наблюдалось неприятное жжение. По-настоящему беспокоила щепка под ногтем, но от этого, вроде бы, не умирают. Да, а как там с водой дела обстоят?

Тай утонуть не боялась. Погибнуть в любой стихии Хозяйка могла лишь по собственной дурости. Но о других людях следовало подумать.

Тай закрыла глаза, представляя себе воду, и сила Хозяев ответила-значит, машины не успеют удрать, вода их накроет. Поделом, конечно, кое-кому, но остальных жалко. А потом, Тай приятно было воспользоваться свежеобретенным могуществом, тем более с благородной целью помощи врагу..

Мелкое наводнение, да еще в горной сейсмичной зоне было сущим пустяком. Танец, растущее напряжение коры, подземный толчок, от которого вылетели стекла в домах, шум горных обвалов и грохот новорожденного водопада. Вот и все. Энная часть потока превратится на время в озеро, которое потом высохнет, часть заполнит старое русло, а остатки основательно промочат Хозяйке ноги, когда она пойдет восвояси.