Текст книги "Танцовщица Тай"

Автор книги: Халина Кулешова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Ловко,– одобрил тот.-А драться умеешь? Лали, как говорят, какую-то свою школу имеют... Попробуй с ним,– он оживленно указал Актрисе щупленького противника.

– Слушайте, не в цирке ведь,– укоризненно сказала Нэль, но встала перед парнем.

– Ну, ударь меня, коль начальник просит. Только не очень сильно.

Десантник смущенно осмотрел девочку в белом платье, которая расслабленно и очень мирно стояла на расстоянии вытянутой руки, грустно поблескивая взрослыми глазами. Он неуверенно взмахнул рукой.

– Ну не надо же все понимать так буквально. Хоть чуть-чуть-то надо было задеть, валяй, не стесняйся.

Очередное, уже не столь замедленное движение снова встретило воздух.

– Вот чудак,– хохотнула Актриса.-Не стесняйся, бей. Ну, смотри, вот так.

Она легонько щелкнула парня по носу и снова увернулась.

Еще минута-и смеялась вся группа. Нэль развлекала их, как могла, стараясь не слишком обижать своего партнера, пока, наконец, старший не прекратил это представление.

– Ну, сильна девка. А если бы всерьез дрались?-поинтересовался он.

– По обстоятельствам смотря...

– Ты знаешь, я склонен присоединиться к его,– он кивнул на фельдшера,– просьбе. Пойдем с нами?

– Да ладно, господа, это не серьезно. Что я у вас буду делать, кроме как то, чего я делать не буду? Проблемы еще, не дай бог, возникнут, припомните мне, что лали...

– Да брось ерунду городить! Ну и что-лали? Не человек ты после этого?

– Звучит прекрасно. А если так?

По рядам пронесся и замер вздох. Тощенький заморыш исчез, уступив место ослепительной женщине, точеные очертания которой в свою очередь смазались и сложились в облик высокого мужчины.

– А если так?-повторила Нэль голосом своего отца.

Она не совсем ясно отдавала себе отчет в том, зачем это делает. Просто превыше разума на сей раз оказался страх снова остаться одной. Смерть не часто промахивается, а, дважды подряд избежав сей печальной участи, не стоило испытывать удачу вновь. Поэтому Актриса старалась играть наверняка, наплевав на все традиции и законы. А Роль давно умершего отца была именно ролью, гримом, никаких самостоятельных мыслей и действий от нее не ожидалось, можно в свое удовольствие незамутненным сознанием наслаждаться лицами гаджо, впервые увидевших Игру.

– К такой, пожалуй, пристанешь,– первым обретя голос, заметил командир группы.

Субкомандор, который в разговоре не принимал участия, и тот оторвался от созерцания спящей жены:

– И почему, интересно, их не прибрала к рукам разведка? Или все-таки прибрала? А?

– Опоздала прибрать,– сообщил гайда.-У вас есть шанс обскакать разведку. Если, конечно, серьезно подойти к вопросу, а скорее даже просто правильно его поставить. Это к тому, что на правах дочери полка разбитой армии я с вами не пойду. Если я действительно вызываю профессиональный интерес, а не жалость, тогда сама к вам проситься стану...

– А надолго ты можешь... так?-спросил давешний спарринг-партнер.

– Могу и надолго.

Нэль вернула свой облик и вопросительно взглянула на Кэдда. Тот уже явно заинтересовался-такое предложение не могло не заинтересовать офицера, волею судеб оказавшегося во главе обороны страны.

– А скажи-ка, насколько велик... э-э... репертуар, так сказать?

– Все, что я смогу себе представить. Главное, чтобы не слишком велика была разница в размерах.

– Впрочем, это все уже детали... Как исполняющий обязанности верховного главнокомандующего официально предлагаю контрактную службу... Глупо звучит, ей-богу...

– Да уж... Еще бы на должность специального снаряжения пригласили... Но прошу прощения, господин субкомандор, мне не резон придираться к словам. Я вас поняла. Спасибо.

– Ну и хорошо,– подытожил командир десантников, видя, что начальство не намерено продолжать.-Пойдешь, значит, с нами. Забирай, ежели есть какие вещички, да пристраивайся к Айку, он же Добряк, он же наш дохтур. Все вопросы к нему. И побыстрее, желательно, на базу отходить пора.

Поначалу пилот напрочь отказывался брать пассажирок. С какой стати? Это ведь экстренный почтовый, а не лайнер. Горючее нынче подотчетно, на борту частная переписка и ценные посылки, а то, что авиакомпании отменили все пассажирские рейсы, его, пилота, ни в коей мере не касается. Только когда Эльха раздраженно помахала в воздухе пачкой купюр, он неожиданно согласился. Как выяснилось в дальнейшем, переменить мнение его заставил вид валюты Архипелага. "Островные" с началом войны резко поднялись в цене. Эльха и Тай всю дорогу нахваливали предусмотрительность папеньки, который заблаговременно перевел большую часть своих капиталов в эту ценную валюту.

– Как ты думаешь, мы правильно сделали, что тачку бросили?-спросила Эльха на шестидесятой минуте полета.

– Я думаю, да. Горючки-то нет, кто машину купит?

Эльха задумалась.

– Интересно, а как с этим на островах?

– С бензином-то? Это тебе виднее. Ну, наверное, все же есть, только дорого. Ты ведь экономить собралась, как я поняла.

– Экономить само собой. Но ездить-то как-то надо.

Тай пожала плечами.

– Пешком походим.

– Пешком гуляют,– возразила Эльха.

– Купи лошадь,– съязвила Тай, но Эльха восприняла шутку серьезно.

– Можно, конечно,– задумчиво протянула она.-Но тоже проблемы. Как эту лошадь кормить, где держать, кто ухаживать будет...

– Да, не учла, извини...

Эльха уже не столько раздражала, сколько развлекала Танцовщицу. Раньше, подрабатывая на эстраде, Тай встречалась с богачами, но в основном со стареющими мужчинами, все разговоры которых сводились к одной, малопривлекательной для Тай, теме. Эльха же была примерно одного с ней возраста, и тем более забавно сравнивать ее с собой. Невольно возникал вопрос: а что если бы это она, Ханима Чылэна, с детства не знала нужды и отказа в малейшей прихоти?

Года два назад, когда Семья находилась в безостановочном вынужденном движении, Тай частенько мечтала о богатстве. Завернувшись в одеяло, она лежала у потухающего костра; следя утомленными глазами за суетней умирающих огоньков, ученица Харлалы досадливо морщилась, вспоминая неудачи и улыбалась успехам минувшего дня. Кострище серело, угарный дымок точил слезу, а голод не давал уснуть. И тогда Тай представляла, что все это сон, вот проснется, а там... Много хорошего и наивно смешного было там. Днем будущая Танцовщица и прирожденная Актриса устраивали себе фантастические пиршества, хохоча над своими мечтами, поскольку пять минут смеха заменяют стакан сметаны. Но ночными своими секретами Тай не делилась даже с Актрисой.

А вот теперь перед ней Эльха. Так что-хорошо это или плохо, когда ты богат? Зависит при этом от человека хоть что-нибудь, или нет? Тай не знала, да и знать, конечно, не могла, серьезных книг на эту тему, писанных философами и социологами еще до Недельной войны. А даже если бы и знала, то однозначного ответа на свой вопрос все равно не получила...

Вот живой пример. Так неужели и Тай Чылэна, случись ей вырасти в доме миллионера, пошла бы этим путем? Отрицания, презрения и в тоже время зависимости от своего богатства?

Вместе с Нэль Тай зачастую бывала в сомнительных притонах, где молодым девушкам находиться попросту опасно. Но им нужны были деньги. Если бы не нужда и голод, думала Тай, они и близко бы к таким местам не подошли. А что туда гонит Эльху? Риск? Но она не рискует всерьез, ее всегда, в случае чего, выручит одно только имя могущественного папы... И эти разговоры о наркотиках... Шприцы, косяки и таблетки-ведь это тогда, когда бежать больше некуда. От боли, от бессилия, ну еще по глупости. А Эльха не дура, да и вполне здорова, кажется. Чертовски интересно, какие мысли рождаются под этой расчетливо встрепанной крашеной шевелюрой? Светлой памяти Лохита, Мастер-Психолог, могла бы заглянуть туда, но от нее осталась только тень, исподволь толкающая новую Хозяйку с неутолимым любопытством искать за фасадом лица темные комнаты и светлые залы, детские спальни и скелеты в шкафах...

Самолет тем временем неспешно приналег на правое крыло и пошел на снижение. Эльха, порывшись в сумке, выудила оттуда изящную телефонную трубку и пробежалась по клавишам. Трубка издала писк, а Эльха, непринужденно жестикулируя, заговорила на таком дремучем жаргоне, что Тай более или менее ясно поняла только слова в значении "привет", "прямо сейчас" и "машина". Затем Эльха дала отбой и пояснила:

– Я договорилась, чтоб нас встретили с тачкой. Ломает с автобусом заморачиваться.

Тай кивнула.

– Садимся,– сообщил пилот.-Пристегнитесь, мамзели.

Танцовщица с нескрываемым интересом наблюдала, как приближается земля ее детской мечты. Аэродром был, в принципе, похож на столичный, даже несколько поменьше, зато еще с высоты Тай заметила, как ослепительно он чист, как будто каждую ночь его заново красили, мыли и штукатурили. Лакированные жучки автомобилей с солидной неторопливостью ползали по геометрически совершенным дорожкам, аккуратно зеленели газоны.

...Самолет крепко стукнулся о бетон, подскочил и побежал по полосе. Пилот тихо выругался, Эльха отстегнула ремень и запихала в сумку журнал, который листала в полете. Шум двигателей стих, машина остановилась.

– Прибыли,– сказал пилот, на тот случай, если у кого возникли сомнения.

– Спасибо, посадка была превосходная,– вежливо поблагодарила Эльха, доставая деньги.

Пилот фыркнул и опустил лесенку. Танцовщица, волоча чемодан, спустилась вслед за Эльхой, после чего лестница была убрана, а самолет, снова загудев и обдав их горячим ветром, покатился к видневшимся вдали зданиям.

– Конспиратор хренов,– бросила ему вслед Эльха.-Высадил в самой дальней жопе, зараза. Как нас тут найдут-не представляю себе... Ладно, подождем пять минут.

Они закурили, устроившись прямо на бетоне полосы. Жара стояла совершенно тропическая, и, хотя низкое солнце светило сквозь довольно густую дымку, Тай порадовалась, что надела косынку. Словно в ответ на ее мысли, Эльха достала из кармана темные очки и посмотрела на небо.

– Гроза будет,– заметила она.-Уже скоро, наверное. Если эти сейчас не приедут, мы с тобой вымокнем.

"Подумайте, беда какая",– пронеслось в голове Танцовщицы.

– Ты же, кажется, брала что-то вроде плаща.

– Во-во-"что-то вроде"...

Разговор угас. У Тай от резких перемен климата кружилась голова. Бетон под солнцем был ослепительно белым, подернутое туманом небо-белое, солнце сквозь облака-белое, зацепиться не за что, даже здания аэровокзала в отдалении, и те белые. Тай прикрыла глаза.

– Хорошо, что ты не блондинка,– вырвалось у нее в полудреме.

– Ты не любишь блондинок?-с любопытством спросила Эльха.

– Мне нравятся волосы теплых цветов, как у тебя,– Тай с трудом выдавила из себя комплимент, но его оказалось достаточно.

Сквозь закрытые глаза Танцовщица уловила улыбку своей хозяйки.

"Влюбиться мне в нее, что ли",– вяло подумала Тай и лениво принялась рассуждать, почему Эльха питает слабость к своему полу, ведь это характерно в основном для бедных, среди которых после войны осталось мало мужчин...

Пронзительный гудок автомобиля вырвал Танцовщицу из сна. Длинная красная тачка незнакомой ей марки остановилась рядом.

– Здорово!-их машины выскочил атлетически сложенный парень,– Загораете?

– Умираем,– бодро ответила Эльха,– Пить охота...

– Уж прости, я не знал, где вы приземлились. Еле нашел.

Парень расторопно открыл багажник и погрузил туда вещи.

– Валяйте, дамы, на посадку.

– Да, познакомьтесь. Это вот Тай, а это вот Сержорж, по прозванию Хирург, хотя вообще-то он стоматолог. Несчастный человек, поскольку в душе садист, а по воспитанию филантроп.

– Ну, обласкала, старуха. Все как раз наоборот,– ухмыльнулся садист-филантроп, усаживаясь за руль.

Тай и Эльха устроились на заднем сидении. Запел мотор, взревела музыка, и машина, заботливо посвистывая кондиционером, помчалась по взлетно-посадочной полосе.

– А чего ты один приехал?-осведомилась Эльха у водителя.-Куда Ханка испарилась?

– Они с девками к тебе на флэт рванули-прибраться, обед состряпать...

– Классно! Спасибо,– обрадовалась Эльха.

– Да не мне спасибо.

Помолчали. Потом Сержорж приглушил музыку и принялся выспрашивать о положении в стране. Эльха, которой вся заваруха была до лампочки, честно припоминала сводки и слухи, в свою очередь интересуясь машинами, бензином и ценами.

Тай прилипла к окну. Она и представить себе не могла, что бывают на свете такие города. Дома, площади, газоны, аллеи, что проносились мимо, словно сошли с ватмана дорогого проекта. Безусловно, Столица могла похвастаться еще более красивыми и дорогими строениями, но чтоб каждый дом... Чтоб каждое дерево было подстрижено шаром... Чтоб не соринки на асфальте... А люди... Тай остро почувствовала себя чужой в этом городе. На материке ей плевать было на косые взгляды и насмешки. Есть лали, есть гаджо. Но здесь... Бывало, что в лагерь Семьи забредал какой-нибудь любопытный-он, как правило, быстро тушевался и уходил, настолько ему казалась непривычной обстановка. Танцовщица сейчас очень понимала их состояние...

Мягкая рука обняла ее плечи. Эльха притянула Тай к себе и, щекоча ей волосами щеку, прошептала:

– Не нервничай, детка. Это же все просто шелуха, мусор... Смешно...

– Что, неужели у меня вид такой обалделый?

– Не без... Я ведь все понимаю, Тай. Не по себе, да? Ерунда, наплюй. Вот смотри: вон старая корова вся в золоте, как витрина... вон идиотка малолетняя накрашенная, прыщавая... Люди везде одинаковые, везде одно и то же дерьмо... А вон, видишь, толстый такой в машину садится? В пиджаке, кретин, потеет. А ведь не снимет, несолидно... А мы свободные люди.

Она шептала, прижимаясь все теснее, от нее несло жаром, духами и потом, так что Танцовщице и в самом деле вскоре стало смешно.

– Красавицы,– весело сказал Сержорж.-Прервитесь на минутку, приехали.

Тай с облегчением освободилась от объятий хозяйки и вылезла из машины. Сержорж открыл багажник и достал вещи.

– Донесете?

– А ты что же, не заглянешь?-удивилась Эльха.

– Извини, лапочка, я и так в клинику опаздываю. Завтра вечерком заеду...

– А-а... Жалко. Ну ладно тогда, спасибо. Пока.

– До встречи, красотки!

Машина развернулась и умчалась.

– Вот мы и дома.

Эльха с усилием толкнула узорчатую литую калитку.

– На ночь мы запираем, но если что-можно через забор,– пояснила Эльха и, пройдя по дорожке к крыльцу, продолжила:

– А эту дверь всегда запирают, а ключ, как правило, лежит вот здесь...

Она аккуратно вынула красное стеклышко из витража, запустила в отверстие руку и показала Танцовщице ключ.

– Все друзья знают.

– И ничего не пропадает?

– А чему тут пропадать-то? Деньги в банке, ценности в сейфе. Аппаратура, разве что, так она вся в комплексе, просто так не вытащишь... Заходи.

Она открыла дверь. Приглушенные звуки музыки сделались громче.

Тай огляделась. Обстановка, по крайней мере на видимом участке прихожей, оказалась до предела спартанской. Пол-лоснящийся темно-коричневый пластик, потолок-нежно-кремовая эмаль, на стенах обои, дорогие, но не слишком. Зеркало, полочка, крючки для одежды. Низкая лавочка, заваленная дамскими сумочками и зонтами. Под потолком матово-белый круглый светильник. И все. Это даже шокировало как-то.

Эльха положила сумку, глянула в зеркало, поправляя волосы. И, поманив Тай, открыла следующую дверь. Там оказалось что-то вроде проходной нежилой комнаты. Сюда выходило еще три двери и узкая кишка коридора. Также здесь была лестница наверх. Танцовщица пригляделась и, обнаружив, что ступеньки из натурального дуба, а перила пахнут как дорогие шкатулки из магазина восточных редкостей, вполне примирилась с возмутительной скромностью прихожей.

Эльха по очереди заглянула во все комнаты, прошла коридором на кухню и вернулась.

– Народ наверху,– сообщила она и, подойдя к лестнице, очень громко и лихо свистнула в два пальца.

Наверху послышался какой-то писк, топот; музыка стихла, а на лестницу хлынула волна девушек. То есть на самом деле их было всего четыре, но это были такие девушки... Танцовщице они показались богинями. Не может у простого человека быть такой прически, такой совершенно гладкой кожи-о зубах и говорить нечего... а выражение лиц, а фигуры... Да зачем же Эльха привезла ее сюда? С такими девушками и рядом-то встать боязно...

Довольно скоро, впрочем, Тай поняла-зачем. Если есть деньги и время, то можно из любой относительно стандартной человеческой болванки изваять вот такую небесную прелесть. Эльха привезла ее-настоящую, живую Танцовщицу лали-на остров заводных манекенов, чтобы все удивились.

Девушки шумно сбежали по ступенькам, и через секунду Эльха пропала в их объятиях, только и слышно было, как она целует очередную щечку и кричит: "Ой, девки, не придушите насмерть!"

– А где Ханка?-спросила Эльха, как только страсти поутихли.-Хирург сказал, что она здесь.

– Она там,– ответила одна красавица, указывая пальчиком наверх.-По локоть в салате.

Тай уловила нотку презрения в голосе. Да, с таким маникюром, как у нее по локоть в салат, пожалуй, не сунешься...

Эльха, неожиданно спохватившись, вспомнила о своей спутнице.

– Да! Вот, знакомьтесь-это Тай, моя компаньонка.

После небольшой заминки ближайшая к Танцовщице девушка приветливо улыбнулась.

– Очень приятно. А я-Джеки-Джей, по ксиве Анна.

"Господи боже,– удивилась Тай.-Какие слова-то мы знаем... Ксива..."

А Джеки-Джей уже уступила место следующей, которая вежливо сообщила, что друзья называют ее Лили, а для всех прочих она Валерия. Сия дама произвела на Тай сильное впечатление благодаря своей выразительной внешности: треугольное лицо, круглые почти желтые глаза, прямо-таки горящие на фоне загорелой кожи, ярко-красные пышные волосы-и все это в сочетании с траурным черно-лиловым одеянием и неким замысловатым амулетом на шее... Тай мужественно подавила желание хихикнуть и с невозмутимо вежливым видом повернулась к следующей. Ее семья прибыла на Архипелаг еще до Недельной войны с дальнего юга, о чем говорила очень темная кожа и труднопроизносимое имя. По имени ее практически и не называли, а прозвали ее Княжной, в честь прабабки, носившей когда-то этот титул.

Четвертая сухо представилась Викторией и отвернулась. Что ж, лали к такому привычны.

– Пойдем наверх?-спросила Эльха по окончании знакомства.

– Ой, ты знаешь, на самом деле Ханка вообще-то сказала, что когда все приготовит, она нас тогда позовет,– прощебетала Джеки-Джей.

Она говорила торопливо и не очень внятно. Ее речь напоминала манеру столичных мещанок, хотя налицо были все признаки больших денег.

– А-а, кулинарные сюрпризы. Ну, раз так, пойдем пока на кухню, покурим.

Кухня в доме Эльхи оказалась титанической, циклопической-бог знает, какими еще словами определить такие габариты. Отделанное а'ля глухая деревня, помещение при необходимости могло вместить два десятка трудолюбивых поваров и запас провизии на год непрерывных банкетов. Целую стену занимал суперсовременный агрегат, изящно декорированный лаптями и прялками, имелся также огнеупорный очаг с набором изящных вертелов и рашперов, а в дальнем углу, уставленный изделиями народных промыслов, поблескивал осанистый холодильник... Венчала этот внушительный интерьер антикварная икона, тоскливо взирающая с кафедральных высот на сувенирный двадцатилитровый пивной бочонок.

Вся компания уселась на резные табуретки у стола. Закурили.

– Ну что, пипл, как ваше ничего?-осведомилась Эльха.-Рассказывайте, что у вас тут делается.

– Мы надеялись-ты расскажешь,– возразила Лили.-Что на материке? В астрале такие энергетические вихри...

Тай с огромным интересом ожидала продолжения, но Лили многозначительно умолкла.

– Странно, с чего бы это?-приподняла бровь Эльха.-Ах, да, у нас же война, может в этом все дело?

– Опять ругаются,– укоризненно сказала Джеки-Джей.-Вечно они ругаются. Хоть в первый день-то...

Эльха отмахнулась.

– Тай, милая, заваришь нам чайку?

– Да, конечно,– отозвалась Танцовщица, вставая и туша окурок.-Покажи только, где что.

– Вон тот шкафик, там заварка. С плитой разберешься? Спроси, если чего непонятно. Заварочный чайник вон тот, с птицами.

Она показала, и Тай сняла с полки отличный фарфоровый чайник, сверху тонкостенный, полупрозрачный, а снизу мастер соорудил массивное донце, поэтому чайник походил на девчушку хиппи в здоровенных шузах на платформе... или хиппи сейчас ходят босые? Бог их разберет, хороший, в общем, чайник.

С этими мыслями-и с чайником-Танцовщица направилась к плите, а кто-то за ее спиной включил магнитофон, и Тай содрогнулась, зная, какие мучения придется в связи с этим претерпеть. И не ошиблась-под грохот барабанов из динамиков полезло монотонное блеяние певца... или певицы? все-таки певца о незатейливых радостях и горестях любви. К счастью, Эльха, как показалось Тай тоже не испытывала особого восторга. Это радовало, не придется, стало быть, слушать аналогичный ужас каждый день.

Танцовщица возилась у плиты, краем уха прислушиваясь к беседе. Девушки безусловно не знали, что Певицы и Танцовщицы лали обладают умением разделять шум на составляющие, поэтому не стеснялись присутствием новой прислуги. Да и треп был вполне обычным трепом подружек при встрече. Княжна развлекала Эльху историями про некую Санту, которая, судя по всему, славилась в народе непроходимой глупостью. Эльха в ответ повествовала о своих тусовках в Златоречеце. Вода закипала. Кухню заволакивал табачный дым. Но вот беседа приняла любопытный оборот.

– А что там в Столице?-спросила Лили.

– Откуда я знаю? Я там с начала войны не была. Если интересно, спроси у Тай, она оттуда,– посоветовала Эльха.

– Слушай, зачем ты сюда притащила эту цыганку?-тихо сказала Виктория.-Неужели других не было? И что в ней нашла-спичка горелая...

– Не ревнуй, Вики. Она не цыганка. Она лали.

– Это она тебе сказала.

– Да. И я не вижу оснований ей не верить.

– Ну да, как же. Да она типичная цыганка, видно же.

– А ты их много видела? Не суди по фильмам, настоящих цыган там не показывают.

– А сама-то ты по чему судишь?

– Я в своих суждениях опираюсь прежде всего на тот факт, что цыганки не бывают такими высокими и не носят брюк. А потом, я сама на четверть лали, кое-что, все-таки понимаю.

Воцарилось молчание. Тай про себя веселилась от души-надо же, в кои-то веки ее не хотят признать за лали. А еще она отметила любопытный факт: на Архипелаге-то, оказывается, быть лали не зазорно.

– Здорово,– нарушила молчание Джеки-Джей.-Настоящая лали! А что она делает? Поет или танцует?

– Говорит, танцует.

– А хорошо бы посмотреть, как это у них делается по-настоящему,– задумчиво проговорила Лили.

"Тебя мне еще не хватало,– презрительно подумала Тай.-Танец ей подавай. Изучай свои завихрения в астрале..."

Но тут вода закипела, и Танцовщица перестала подслушивать. Заваривать чай-это вам не мелочь по карманам тырить, тут настоящая сноровка нужна.

В окна ударил дождь. Эльха расставила чашки и выключила музыку.

Мирную тишину партизанского лагеря нарушил треск, какой бывает при падении крупного тела в кусты, а вслед за треском-громкие проклятия, которые, как правило, издает одушевленное тело, напоровшись в кустах на колючки.

– Сука страшная!-нечеловеческим, однако, по некоторым признакам, мужским голосом орало оно.

– Да, голубчик, ну что тут поделать-страшная,– донеслась примирительная скороговорка Актрисы.-Вот ты, скажем-тоже урод уродом, дурак дураком, так никто ж тебя не ругает, просто обходят тебя как можно дальше. Вот и ты бы меня обходил...

Ее собеседник пробормотал что-то, чего заинтересованные бойцы, к сожалению, не разобрали. Но ответ прозвучал ясно:

– Не пойму, дорогой, что ты находишь странного? Просто я не хочу.

– Просто у тебя пизда наизнанку!-прервал ее мужчина, малость успокоившись, так что теперь слушатели в палатках опознали голос минометчика Алека, прозванного Брехометчиком еще в те далекие времена, когда не миномет был его оружием, а блокнот, и жертвы его не разлетались парными кусочками, а мирно шли в отставку с волчьими билетами политически неграмотных.

– Ну и ну!-изумленно воскликнула Нэль.-Я думала, ты юрист. А ты сексопатолог! Слушай, кроме шуток, мне тут уже неделю бабы голые сняться. Это признак лесбиянства, или еще нет?

Солдаты замерли, предвкушая ответ, но спектакль был прерван строгим оберлейтенантом, который пообещал одной стороне ампутировать язык, а другой-иную, не менее важную часть тела.

Нэль послушно вернулась к своему костру. Так как она с самого начала наотрез отказалась обитать в коммунальной палатке и вообще на виду, ее жилище располагалось в некотором отдалении от лагеря и представляло собой сооружение из веток, земли и травы, то есть обычное походное укрытие лали. (От предоставленной ей одноместной палатки Нэль вежливо отказалась-по ее мнению, комфортно там мог себя чувствовать разве что покойник.)

Уже третью неделю Нэль безотлучно пребывала в этом лесном убежище, но так до сих пор и не приобрела твердого статуса в отряде. Субкомандор распорядился до поры повременить с акциями, и потрепанное войско великой державы отлеживалось, зализывая ущемленную гордость, разрастаясь медленно, но верно за счет притока одиночек и небольших групп. Командиры занимались учетом, переписью и формированием. В связи с этим, ничего серьезнее несварения желудка с солдатами не случалось. Поначалу Нэль такое положение вещей устраивало, в конце концов, она не Мастер-Медик. Играть для нужд армии она тоже не слишком жаждала, добро еще, что Кэдд не представляет, как использовать Актрису на всю катушку. А жить рядом с солдатами оказалось совсем не плохо-ее кормили и обеспечивали хоть какую-то безопасность. Только вот уже через неделю такого житья, когда Нэль окончательно поправилась и похорошела, бойцы начали проявлять к ней усиленное внимание. Она ребят не осуждала, женщин в лагере было мало, да и те в основном семейные, все можно понять. Однако к настоящему моменту в душе у нее зародилась робкая надежда, что безделью скоро придет конец. Начнутся какие никакие боевые действия, как следствие-раненые, и она престанет казаться неумелой маркитанткой, отбившейся от обоза...

Нэль тяжело вздохнула, произведя осмотр своей коробочки. Беда с табачком, папиросы на три еще хватит, а потом и стрельнуть не у кого будет. Не успела она толком обдумать проблему, как услышала чье-то приближение. "Неужели опять поклонник? Если он окажется некурящим-сразу убью",– решила Нэль.

– Не спишь?-раздался голос Кэдда.

– Не спится,– поспешила воспользоваться случаем Нэль.-Очень курить хочется.

Субкомандор подошел к костру.

– Бери, лейтенант сегодня угостил, я все равно такие не уважаю.

Он извлек из-за уха шикарную длинную сигарету. Нэль с благодарностью приняла подарок, скрутила фильтр и закурила. Кэдд присел на охапку сухой травы и некоторое время молча смотрел в огонь.

– Нэль,– наконец обратился к ней субкомандор.

– Слушаю вас.

– Ты что-нибудь в лошадях понимаешь?

– Да откуда мне, лали же не цыгане.

– Вот кстати о цыганах. Ты с ними когда-нибудь общалась?

Нэль задумалась.

– Смотря что вы под этим подразумеваете. Бывало, что разговаривали...

– То есть общий язык найдешь, как я понял.

– А в чем дело-то?

– Да возникла тут одна задумка... Ты чего улыбаешься?

– Дайте угадаю. У нас кончается бензин, и вы хотите дальнейшее победоносное наступление проделать верхом на белом коне?

– Ох язва! Кто тебе про бензин сказал?

– Дурачки-то к небу ближе, боженька и нашептал...

– Отставить! Я не болтать с тобой пришел, хватит мне тут ерничать. Дело вот какое. Здесь у реки неподалеку какой-то табор встал. Не понятно, кто-цыгане или просто мародеры коней гонят. Но не важно. Мы хотим этот табун приобрести. Твоя задача-переговоры.

– Мародеры со мной говорить не станут.

– Это уже наша задача. А с цыганами вы ведь ладите?

– Ладить-то ладим. Но я вас не вполне понимаю. Ваше право-конфисковать лошадей в пользу обороны отечества.

– Ох, помолчала бы ты лучше, юрист сопливый. Без тебя паршиво. Понимаешь, зависим мы от населения пока. Вот перестанем зависеть...

Нэль хихикнула.

– Выдрать бы тебя, нахалку,– строго сказал Кэдд.

– Да это было бы здорово. А то меня в последнее время все больше отодрать предлагают...

– Слушай, ты и с президентом бы так говорила?

– А вы-то и есть теперь президент, господин субкомандор.

Кэдд пожевал губами, усваивая это заявление.

– Все, брэк. Приказ такой-спать, завтра с самого утра явиться ко мне.

– Слушаюсь.

– Давай свой очечник, табака насыплю.

– Хороший вы человек, командор, хотя и военный...

– Сотри с физиономии сажу, паразитка, и ложись немедленно спать.

– Не сердитесь. Меня просто уже немножко достали, вот я и хамлю. Брехометчик давеча приставал, до сих пор дергаюсь.

– Ладно, спи, хватит болтать.

Субкомандор удалился. Нэль зачерпнула из котелка остывшей заварки, умылась и пополоскала рот. Перевела костер в ночной режим и заползла в спальник. Сон не шел. И-что хуже-не было никакого желания его приманивать. "Хорошая девочка Омагира,– с полуиздевкой подумала Нэль.-Большие люди ее угощают табаком. Это все неспроста, неспроста... Да, Нэль, не зевай только, а там медаль получишь, генералом станешь... Однако жрать охота, вот в чем проблема..." Проблема, вставшая перед Нэль, не стояла еще перед силами сопротивления во всей красе, но привычка Актрисы к прогнозу и анализу заставляла ее большую часть сухого пайка сберегать на голодный день. Тем не менее, есть хотелось ощутимо. "Позор, позор,– укорила себя Актриса.-Отъелась тут на халяву, за день сожрала больше, чем Семья в иное время, и опять лопать? А ну, сорок кругов вокруг сосны-бегом марш!" Нэль вылезла из спальника, бегать вокруг сосны, правда, не стала, прошла метров пятьсот до ручья, постирала в холодной воде свои любимые трусики, потом окунулась сама. А после этого сплошным удовольствием было вернуться к стоянке, забраться в теплую постель, сиречь, спальный мешок, капельку покурить-и уснуть.

Добряком фельдшера прозвали не вопреки, как случается обычно, а благодаря его незлобивому характеру. Просыпаясь каждое утро еще до побудки, он первым делом отправлялся будить Нэль. Таким образом, солдаты избегали соблазна трогать девушку руками под благовидным предлогом и не рисковали здоровьем. Добрейший фельдшер терпеть не мог драк-в драке люди часто получают увечья. А на увечных и раненых он просто смотреть не мог. Поэтому, когда приходилось биться ему самому, противник, как правило, умирал сразу.

Этим утром Добряк поднял Нэль раньше обычного.

– Вставай, Нэля, адъютанта проспишь,– сказал Айк, едва Нэль открыла глаза.

– Господи, еще же рано,– сонно простонала Актриса.

Добряк молча пожал плечами.

– А... Да... Этот псих со своей галиматьей... То есть, имеется в виду командор с этими...

Нэль, скрипя и зевая, поднялась на ноги.

– Пойду умоюсь,– сказала она и пошла к ручью.