Текст книги "Танцовщица Тай"

Автор книги: Халина Кулешова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Утром Тай проснулась раньше всех. Нэль вчера не выспалась, а Холия угрелась в серединке. Тай вылезла из вагона. Через некоторое время, свесившись через бортик, она требовательно закричала:

– Подъем! Девки! Подъезжаем!

Впереди был полузаброшенный полустанок, где поезда еще по каким-то причинам продолжали останавливаться. Колеса стукнули в последний раз, лязгнули буфера, и Чылэны спрыгнули на бетонную плиту. Тетка в фуражке беззлобно погрозила им кулаком из небольшой прозрачной будки. В ответ они помахали руками и, ведомые Тай, пошли по узкому проселку.

– Вот удивительно,– рассуждала Танцовщица,

– В городе трава сквозь бетон растет, а грунтовкам ни фига не делается. Очевидно, их природа терпеть согласна...

– Только люди не согласны,– усмехнулась Нэль,

– Холия, ты, мерзавка, мою коробочку с бычками заныкала?

– Привет! Сама дала, когда куртку снимала. Держи.

– Сколько ж можно курить!-возмутилась Тай.

– А тебе никто и не предлагает,– резонно заметила Нэль.

Тай сделала вид, что надулась, но по сравнению с Актрисой это было, конечно, не то.

Они шли по заброшенной дороге, вокруг которой доживали свой век покосившиеся заборы, а за ними пестрели развалины загородных домов, полускрытые зеленью.

– Вон наш дом,– улыбнулась Тай и показала на густые заросли болотного бамбука.

За мертвым поселком лежало поле. Там уже собрались многие Танцовщицы. Они обменялись приветствиями со вновь прибывшими и вернулись к своим разговорам. Через поле шла женщина. Тай пихнула Нэль локтем и прошептала:

– Глянь, вон Лохита...

Нэль внимательно осмотрела приближающуюся Натахару. Походка у нее и у Тай была одинаковая, как говорила Нэль "марш вокруг спящего маршала на параде лунатиков". Лохита была среднего роста и показалась Нэль очень красивой. Волнистые медового цвета волосы свободно росли куда хотели, от этого Лохита в стареньких джинсах и потертой курточке напоминала интеллигентного хиппи. Ее высокие черные сапоги были обильно заляпаны глиной-шла она, очевидно, издалека.

– Эй! Ждите удачи в ваших Семьях!-крикнула Лохита, подойдя ближе.

– Всю жизнь будь счастлива!-ответили на приветствие Танцовщицы.

Чылэны промолчали. Лохита присела на валун и улыбалась,– просто так, никому,– подставив лицо солнцу.

На краю поля маячили развалины некогда шикарной дачи. Оттуда поднимался столб дыма, и доносились запахи еды. Нэль начала было вдумчиво принюхиваться, но тут из-за обломка стены выглянула повариха и пригласила желающих есть. Танцовщицы, болтая и толкаясь, направились к костру. Тай кто-то деликатно тронул за плечо. Она обернулась и увидела Лохиту.

– Да?-сказала Тай чуть удивленно.

– Я бы на твоем месте не танцевала сегодня,– неожиданно заявила Лохита.

– Но у меня новый Танец...– от удивления Тай не нашла другого ответа.

– Да? Это уже хуже...

Лохита задумалась.

– Но я бы все же не стала.

Тут Тай опомнилась и неприязненно спросила:

– А почему, собственно говоря?

Лохита усмехнулась как-то невесело и почти ласково.

– А трава сегодня такая мокрая, скользкая. Можно ногу сломать.

– Еще только не известно, кто сломает!-огрызнулась Тай.

– Действительно... Эти две с тобой-Чылэны?

– А что здесь такого?

– Да нет, пока все нормально. Это даже хорошо... Ладно, танцуй.

– Вот уж спасибочки-то!-издевательски поклонилась Тай.

– Танцуешь последней. Хотя... Нет. Последней танцую я, а ты передо мной.

Тут сказать было нечего, Лохита-старшая Танцовщица, и назначать очередь-ее право. Тай молча кивнула. Лохита отошла, а к Тай, неся две миски, пробралась Нэль.

– Держи. Чего она хотела?

– Да пристала... "Не танцуй сегодня!" Зараза.

– А она имеет право запрещать? И на каком же основании?

– Да никакого она права не имеет. Просто на ссору провоцирует.

– Эй, Чылэны! Эй! Кому говорю! Глухие!-услыхали они рядом бодрый голос Танцовщицы Семьи Гиинхай.

Эта Танцовщица по имени Юрай, пройдошистая рыжеватая девчонка, была хорошей знакомой Тай и Нэль и порой захаживала к ним в гости. На смотр она заявилась последней, но уже успела протиснуться к поварихе и сейчас доедала свою порцию.

– А, привет,– улыбнулась Нэль, а Тай кивнула.

Они обе ее любили за жизнерадостность и почти патологический оптимизм.

– Как дела-то?-спросила Нэль.

– Просто замечательно. У нас в округе банда объявилась. Мы их ирокезами прозвали-они баб ловят, волосы обрезают и на парики сдают, во какой кошмар!-хихикая, сообщила Юрай.

– А ты-то, дура, чего радуешься? Тебе с твоими лохмами в бомбоубежище скрываться надо,– сказала Тай.

– А я там и скрываюсь! Я тебя предупредить пришла.

Длинные густые волосы этих двух были предметом зависти многих женщин-лали.

– Вы-то как там?-уже серьезно спросила Гиинхайя.

– Все так же...

– Натахары все лезут?

– Нас уже вдвое меньше осталось... Тут еще ихняя Лохита чего-то говнится. Прикинь, хотела мне запретить танцевать.

Юрай задумчиво почесала переносицу и сказала:

– Лохита, в общем-то, отличная баба. Я не думаю, что она персонально на тебя взъелась. В этом, очевидно, есть некий, нам пока недоступный смысл. Увидим. А что ты танцуешь?

Тай принялась рассказывать ей про свой новый Танец, Юрай-про свой, так что Нэль заскучала и отошла. Она решила подыскать себе местечко, чтобы не путаться под ногами и не упустить подробностей представления. Здраво рассудив, Нэль пришла выводу, что Холия такое местечко давно уже подыскала. Поэтому Нэль на минуту превратилась в Холию, и ноги привели ее в буйные заросли кустарника, где действительно было удобно сидеть и хорошо видно поле. Устроившись в этой зеленой ложе, Нэль и Холия стали смотреть за начавшимися Осенними Танцами.

А это было замечательное зрелище. Сначала Танцовщицы, которые не принесли в этот раз нового Танца, показали Листопад-Танец осени и завершения годового цикла. Нэль и Холия видели гибкие тени, тростник на ветру, птиц, летящих на юг. Танцовщицы лали обладали небывалой до них пластикой, и никто чужой в этом мире никогда не видел подлинного Танца. То, что танцевали в ресторанах и на площадях ради денег, было бледной тенью, демонстрацией тела без души и силы.

Листопад завершился минут через сорок. Утомленные Танцовщицы сели в ряды зрителей, уступив место новым Танцам, которых раньше никто еще не видел. Танцы были самые разнообразные, но преобладали целительные-направленные на лечение всевозможных недугов. Такие Танцы исполнялись не полностью, фрагментами-только ключевые позиции. За ними все присутствующие Танцовщицы внимательно наблюдали и запоминали, иногда повторяя движения. Исполнившие такой Танец женщины погружались в ленивое оцепенение, некоторые засыпали, растратив энергию полностью...

В свои восемнадцать лет Нэль все еще оставалась любопытным (и назойливым с точки зрения окружающих) ребенком, которому непременно надо было все замечать и выяснять. Поэтому Актриса глазела по сторонам, с равным интересом наблюдая за Танцами и за зрителями. Ее внимание привлекла Лохита, которая беспокойно озиралась на проселок и посматривала в поле.

– Эй, Холия!-Нэль толкнула Певицу.

– Глянь-ка на Натахару.

Холия посмотрела.

– Да, похоже, она кого-то ждет.

– Слушай, не нравится мне это. Я бы свалила отсюда... Когда там Тай пляшет?

– Должна вот-вот... Ну-ка подожди... Тихо... Машины! Нэль, в самом деле машины!

– Черт! Облава, наверное. Пошли!

Они торопливо, прячась в кустах, побежали к развалинам-поближе к Тай.

Танцовщицы тоже услышали шум, поднялись на ноги, недоуменно и встревожено переговариваясь. Появились машины. Это были вездеходы, способные развивать хорошую скорость на пересеченной местности. Они окружили женщин. Из машин вышли вооруженные люди, среди них несколько знакомых Натахаров, в том числе и сам гайда.

– Спокойно, вас это не касается,– сказал он, минуя приветствие,

– Мне нужна Чылэна. Где эта дочь проститутки?

Не в привычках Тай было прятаться за другими. Она раздвинула тесный строй женщин и сказала:

– Ты меня, что ли ищешь, гайда? Тогда вот я, и не трогай маму.

Тхахаири внимательно осмотрел ее с головы до ног и усмехнулся:

– А ты, я смотрю, тоже бойкая, как мамаша твоя. Тоже, поди, приторговываешь?

– А твою мать педик в рот имел. А родила она тебя через задницу,– сообщила Тай невозмутимо. Она никогда не выкрикивала оскорбления-она просто констатировала факт.

Юрай засмеялась и протиснулась к Тай.

– Эй, Натахары, вы чего, окончательно с головой поссорились?-спросила она,

– Вы вообще какого хрена сюда приперлись? Закон не для вас что ли? Без Мастеров останетесь ведь...

– А то и отсюда не вернетесь,– вмешалась другая Танцовщица,

– На Лохиту не больно-то надейтесь.

– Помалкивайте, плясушки,– сухо ответил Тхахаири,

– А то и сами не вернетесь.

Танцовщицы притихли, переваривая это заявление. Тхахаири добавил:

– А будете сильно шуметь,-точно за Чылэнами отправитесь,– с этими словами он широко улыбнулся Тай.

Тай побледнела, глаза у нее сверкнули то ли слезами, то ли яростью. Быстрым движением она вдруг оказалась за спиной у Лохиты. Нож Тай находился у горла Натахары.

– Ну вот что, козлы,– прошипела Танцовщица,

– Сейчас хоть одна тварь пошелохнется-и пиздец вашей бабе, ясно? Так... Бросьте все оружие... Быстро, быстро! И туда вон отошли...А вы,– Тай обратилась к Танцовщицам,– Возьмите их автоматы и дайте нам время уйти.

– Идите, девочки, идите,– отозвалась Танцовщица Саангеков,

– Мы тут с ними потолкуем.

Конвоируя Лохиту, Тай быстро пошла по дороге. Нэль и Холия шли позади, непрерывно оглядываясь. Поле скрылось за поворотом.

– Мы на поезд, или еще как?-спросила Нэль.

– А по-другому тут никак. Зря мы у них тачку не взяли...

– Ну, теперь уж все-Юрай бензин слила.

– И слава Небу, пусть пешком идут.

Нэль на ходу пожала плечами. Будь ее воля, Натахарам не пришлось бы возвращаться ни пешком, ни на машинах. Они вообще бы не вернулись, будь ее воля...

– Домой едем?-сказала Холия.

– Да, наверное. Надо проверить, вдруг он наврал...

Неожиданно подала голос Лохита:

– Он, к сожалению, не наврал. И к вашему кварталу лучше сейчас не соваться.

– Ты, Натахара...– придушенно произнесла Тай, вкладывая в эти слова такую ненависть, что нормальный человек на месте Лохиты еще долго не решился бы открыть рот. Но она неопределенным тоном ответила:

– Я танцую в этой Семье.

– А я танцевала для Чылэ! А ваши скоты их убили!-закричала Тай.

– Верно. Только вот я не Натахара, представь себе.

– Ладно врать! Кто ж ты тогда?

– Мой отец-лали без Семьи. А мою мать ты знала. Ее звали Лахари.

– Да что ты говоришь! И как же ты у Натахаров оказалась?

– А Лахари по отцу Натахара.

Тай задумалась. Лахари действительно была Натахара, она это не скрывала, хотя и не любила обсуждать.

– Это похоже на правду,– сказала Тай вслух.

– Ты Логик. Тебе я поверю,– проворчала Нэль с сомнением.

– Ну а по-другому не стала бы она меня выручать,– пояснила Тай.

– Я сразу-то не подумала, если бы я танцевала-не ушла бы.

– А почему ты нас сразу не предупредила?-спросила Нэль у Лохиты.

– Да не верила я все-таки, что гайда на такое пойдет, это же против закона... Надо, конечно, было сказать, а то вот не сказала-чуть-чуть меня Тай не прирезала...

– Резать тебя еще... Лали без Семьи... Все мы теперь лали без Семьи.

Тай нервно рассмеялась, а у Нэль в глазах блеснули слезы-она подумала об отце. До платформы дошли молча. Поезд в сторону Столицы загудел за поворотом минут через пятнадцать. На полустанке он не остановился, только снизил скорость. Танцовщицы и Актриса запрыгнули легко и помогли Холии.

Вагон оказался насквозь продувной, но другой искать они не стали. Тай и Холия, обнявшись, моментально уснули в уголке, укрытые четырьмя куртками. Лохита и Нэль курили, свесив ноги наружу. Холодно, конечно, было без верхней одежды ночью, но Танцовщица и Актриса за годы тренировок научились не замечать, если надо, таких мелочей. Они тихо разговаривали, и Нэль потихоньку проникалась доверием. Вообще у лали было принято доверять друг другу, но характер Нэль отличался своеобразием. Так или иначе, за ночь они подружились. Тай и Холия проспали всю ночь до утра.

**********

– И куда мы пойдем?– спросила Холия, когда они сошли с поезда.

– Надо бы сначала на рынок, встретиться кое с кем,– сказала Лохита,

– А потом пойдем в Приют Бродячей Собаки.

– С кем это мы будем встречаться?-поинтересовалась Тай.

– С моей дочерью, с вашего позволения,– ответила Лохита, чем немало всех удивила.

– Вот не думала, что у тебя есть дочь,– изумленно призналась Тай.

– А с кем же она живет? И почему не с тобой?

– Почему не со мной-это долгая история. Отец ее-не лали, да и других причин хватало... Я и сама долго в Семье не жила. А сейчас она с Бродягами живет, сбежала к ним от Саангеков. Я не против, если ей так больше нравится.

Идти к центральному рынку предстояло довольно долго. Дул холодный ветер, все четверо были голодны. Нэль вызвалась забежать по-быстрому в ресторан, стащить хлеба, но судьба распорядилась по-другому. Мужичок лет сорока, вывалившийся из ресторана в компании весело распевающих друзей, заметил лали и очень обрадовался.

– Эй, эй, девушки!-закричал он вовсе не агрессивно, а напротив-радостно улыбаясь, как ребенок при виде конфеты.

– Красавицы, постойте! Я-то чего? Мне тут, понимаешь, сорок пять стукнуло, вот выпили, а лали не было....А мне, ей-Богу, так вас послушать хотелось...Девчонки, спойте, а? Плачу!

Юбиляр мог бы и не тратить время на уговоры. В надежде поесть, Мастера и так старались, как умели. Холия спела самые популярные у чужаков песни, Лохита и Тай плясали под аккомпонимент ее песен, Нэль тоже показала несколько трюков, не забывая при этом безжалостно шарить по карманам зрителей. А зрителей набралось порядком, прохожие останавливались, из ближайших домов выбегали дети и степенно выплывали домохозяйки...

Именинник заплатил щедро, по– честному, и вообще оказался порядочным дядькой-приставать не стал, получил свое представление, отблагодарил и убыл по назначению.

Прерванный путь к рынку лали продолжили в приподнятом настроении, и дорога им уже не казалась такой длинной.

Рынок занимал одну из центральных площадей Столицы и считался крупнейшим торговым комплексом страны. Огромные людские толпы вращались здесь от восхода до заката, торгуя чем угодно и где угодно-в палатках, под навесами, с лотков и просто так. А ночью, когда народу становилось поменьше, можно было купить наркотики и прочий контрабандный товар. Здесь же круглосуточно обретались Бродяги. В эту категорию входили, в общем-то, все, не имеющие постоянного жилья: лали, цыгане, опустившиеся алкоголики, неохиппи, беспризорные дети и прочие того же рода. Сами лали себя к Бродягам не относили.

Лохита уверенно пошла к обычному месту цыган и нищих. Тай, Нэль и Холия не отставали, ловко уворачиваясь от торговцев и покупателей. Еще издали они заслышали громкие, перекрывающие рыночный гам, голоса коробейников. В основном это были цыганки, торгующие самоварным золотом и косметикой, а так же старички-инвалиды с разнообразными продуктами-от сапог до дверных ручек; и молодые люди, предлагающие загадочные изделия из кожи, бисера и янтаря.

Лохита огляделась и помахала кому-то. Ей в ответ коротко махнула рукой невысокая девочка лет двенадцати. На мать она походила не слишком. Волосы, которые у матери изящными, цвета янтарного золота локонами спускались ниже лопаток, у дочери завивались тугими короткими, почти красными кудряшками. Ничего общего с материнским тонким и правильным носом не имела и вздернутая конопатая пуговица. Веснушки, впрочем, с трудом угадывались под медным загаром-тоже не в мать, у Лохиты кожа была белая. Девочка, бесцеремонно толкая публику, подошла к ним.

– Привет, мать,– хриплым голоском юной курильщицы сказала она.

– Привет. Знакомься-это последние с сегодняшнего дня Чылэны. Танцовщица Тай, Актриса Нэль и Певица Холия. А это моя дочь Хилихай, по прозвищу Фишка-Пешка. Она предпочитает именоваться Фишкой. Вульгарно, но что с ней поделать...

– Ну, так что ж,– заметила Тай,

– Меня тоже по-настоящему зовут Ханима. А Нэль-Омагира.

– Я ведь и не спорю...Так, погоди. Дочь, откуда на тебе новый прикид? Да такой дорогой на вид?

Фишка пустилась в объяснения, накручивая кудри на палец и ковыряя ботинком землю.

– Да тут такая хуйня со мной приключилась...

– Фишка!-перебила ее мать,

– Ты можешь не стесняться приличного воспитания. Мы обещаем за это не бить.

– Ладно... Так вот, имела место следующая история. Иду я вчера по набережной, направляюсь в парк воровать-пардон, мама, я хотела сказать-присваивать не принадлежащие мне продукты питания. Вижу девочку моих примерно лет с мамашей в процессе прогулки. У мамаши пальто дорогое, воротник-во!-пуши-истый...

Хилихай мечтательно вздохнула. Она очень любила пушистое.

– Ну так, дальше. А на девке, представьте себе, полушубок. Типа богатые. И вот эта девица шла-шла, а потом-херак... Пардон, мама,– -раз-и на парапет, стало быть, запрыгнула. Мать ей, само собой, орет, чтоб слезала, а она игнорирует и мать нарочно дразнит. Ну, в итоге и ё..., то есть и упала она в реку. Мать давай визжать. Народу мало, все бабы-в смысле того, что женщины, все орут, в воду не лезут. Помнишь, ты пацана весной выловила? Я и думаю, не посрамим, думаю, фамилию. И прыгаю, значит, в реку тоже. Вода, понятно дело, как сволочь холодная, девка истеричная, грабли растопырила, чуть не утопила. Я ее за шубку поймала.

– Как же ты выбралась?-с тревогой спросила Лохита,

– Там же гранит.

– Да кое-как вылезли. Мужик какой-то шел, помог... Ну, вылезли, короче. Мать рыдает, девка рыдает... А мужик этот тетю так строго за плечико-типа вот девочка вам ребенка спасла, а вы как бы и не рады. Она мне: "я тебе денег дам, чего хочешь дам..." Хилихай скорчила рожу, изображая богатую тетку.

– А я говорю: "на хуй", да, мама, прямо так и сказала-на хуй мне, говорю, ваши деньги нужны, если я сейчас тут от холода околею. Так эта падла нет чтоб в дом, так она вызвала своего шофера, дуру свою домой отправила, а меня в магазин потащила-переодеться. Вот я и переоделась,– закончила свою повесть Фишка.

– Классная история,– сказала Лохита,

– У меня такой нет. У меня просто новости. Натахары перебили Чылэнов, я от Натахаров ушла. Сейчас, если ты не против, пойдем в Приют Бродячей Собаки, надо все обсудить.

– Так мы теперь будем вместе жить?-спросила девочка, и Чылэны увидели, какая надежда и радость осветили конопатое личико.

– Конечно,– ответила Лохита и очень просто произнесла страшную и нерушимую формулу,– Я больше не танцую в Семьях.

Это озадачило Тай. Она, разумеется, понимала, что двум Танцовщицам в Семье не место, но по справедливости-то отрекаться от мастерства полагалось бы ей, как младшей и менее опытной. Пока Тай удивлялась, Лохита снова заговорила с дочерью:

– Фишка, я нынче при деньгах. Что тебе купить?

– Кошку хочу,– не задумываясь, ответила Фишка.

Кошки давно уже стали редкостью в Столице. Их истребили гарпии и крысы, а племя домашних потихоньку вырождалось. Дома и подвалы Столицы заполонили мыши, которые бесконтрольно плодились и мутировали, породив в итоге невероятно живучую и прожорливую породу мышастиков. Спасения от них не было никакого, яд их не брал, грызуны боялись только кошачьего запаха, поэтому цены на кошек выросли астрономически.

– Кошку, говоришь? Не знаю, хватит ли у меня.

– Да мы добавим, чего там,– великодушно пообещала Нэль, и Тай ее поддержала.

Хилихай побежала впереди, остальные пошли за ней в тот конец рынка, где торговали живностью.

Героем дня там был парень, приволокший для рекламы своих канареек довольно большую, упитанную и безжалостно ощипанную ворону, выдаваемую за молодую гарпию. Животное возилось в клетке и гнусаво орало, а парень с жаром рассказывал всем желающим, каким жутким опасностям он подвергался при поимке этого монстра.

Пожилая женщина продавала выводок рыжих котят. Когда лали подошли к ней, она поморщилась и придвинула корзинку поближе к себе. Цену она запросила немалую. Хилихай при поддержке Нэль принялась торговаться. Треща как пулемёты, они вскоре вогнали торговку в состояние, при котором хочется на всё плюнуть, лишь бы отстали. Толстый котёнок был куплен за половину названной суммы.

Фишка, на которую в этот день Фортуна не поскупилась, устроила котика в недрах новой кожаной куртки на меху, окрестив его предварительно Алем. ("Альхам" означало -"рыжий".) Под аккомпанемент умиротворенной песенки пригревшегося котенка, компания направилась в дешевую городскую ночлежку, известную под названием Приют Бродячей Собаки. Ее содержала пожилая лали без Семьи, что и заставило отдать предпочтение именно этому притону. Да и в целом заведение было поприятней других-отличалось чистотой и добрыми традициями. Скандалы и драки здесь случались крайне редко, хотя публика населяла Приют самая разнообразная: богатые мужья с любовницами и беглые уголовники, хиппи и проститутки, наркоманы и нищие-все мирно сосуществовали. Чуда в этом особого не было, было мастерство хозяйки, которая в свое время считалась лучшим Психологом в Семьях...

Старое двухэтажное здание, причудливо изрисованное, резко выделялось на сером фоне трущоб-бедные художники всех существующих направлений оплачивали таким образом проживание. Лали прошли сумрачной подворотней и оказались во дворе, где шагу нельзя было ступить, не наткнувшись на собаку-название говорило само за себя. Хозяйка ночлежки обожала этих животных. Входная дверь вела на лестницу, там лали встретили одинокого хиппи, который приготовлял себе косяк и не обратил на них никакого внимания. Они поднялись наверх и попали в комнату хозяйки.

– Здравствуй долго, Й`Ахами. Пусть родичи тебя встретят в Далеких Полях,– поздоровалась Лохита.

– Удачи твоей Семье,– ответила Ахами.

– У меня теперь нет Семьи,– сказала Лохита,– И я больше не Танцовщица. Натахары уничтожили Семью Чылэ. Заплатили наемникам.

Ахами покачала головой.

– Ужинать будете?

Она быстро собрала на стол. Нэль отметила, что тарелок семь, но лезть с дурацкими вопросами, разумеется, не стала. Из-за воротника Фишки показалась круглая рыжая голова. Аль учуял съестное. Хозяйка широко улыбнулась.

– Да вы еще одного постояльца принесли! А он умеет охотиться?

– Не знаю.-сказала Фишка.-Мы его сегодня купили. А что?

– Да меня ведь мышастики, паразиты, одолели. Все жрут, отравы не боятся.

Она вдруг усмехнулась.

– Недавно у мальчика одного травку съели... И смех, и грех. Проняло их, кто бы мог подумать, лежат обалдевшие, только попискивают... Парнишечка бедный уж так расстроился, собрался их топить, да не смог-смех одолел, жалко стало. Выпустил. Да... Но только коноплей их травить накладно, сами понимаете. А вот если бы кошка хотя бы парочку задушила, то остальные точно бы ушли. Это дело верное, мне года два назад приносили кота, так на год хватило. Боюсь ваш-то маловат еще. Но если чего словит-живите бесплатно.

Аль противно заорал, безуспешно пытаясь вырваться из рук Фишки на стол, где заманчиво дымились тарелки.

– Покорми, покорми животное,– разрешила Ахами и, забрав у Фишки котенка, торжественно усадила его перед лишней тарелкой.

– А ты еще кого-то ждала?-полюбопытствовала Тай, глядя, как забавно Аль воюет с горячей пищей.

– Нет, никого. А почему ты спросила?

– Так нас шесть, а тарелок семь. Ты же не знала, что мы кота принесли.

– А у вас разве так не делали? Для неожиданного гостя не ставили еду?

Лохита, смеясь, перебила ее:

– Ахами, ты что? Это же Чылэны...

– А, ну да, конечно... Лишнюю тарелку ставить-это старый такой обычай, еще с того света пришел. Мы-то в своей земле дружно жили, не то, что здесь.

– Ахами-историк,– снова вмешалась Лохита.-Университет закончила, последний выпуск, перед тем, как его закрыли. Так что если интересуетесь нашим прошлым-не упускайте шанс.

Тай и Нэль, в особенности Нэль, шанса не упустили. За разговорами засиделись допоздна. Ахами добросовестно припоминала все новые и новые интересные факты истории лали, начиная с глубокой древности, когда в этом мире о лали и слуху не было, а жили они в своей далекой и ныне полузабытой земле. Рассказала о времени великих открытий, когда ученые лали разработали способы контакта с иными пространствами, о первых Школах Мастеров, о том, как исследовалось ближайшее Сопределье и как в связи с этими исследованиями все шире и стабильней становился коридор между мирами. И потому вспыхнувшая в Сопределье короткая, но жестокая Недельная война серьезно повлияла на мир лали, так серьезно, что жить там стало нельзя... Но, приняв на себя удар, мир лали позволил Сопределью выжить.

Много интересного могла бы рассказать Ахами и о первых годах жизни тайного народа в искалеченном войной Сопределье, но, вспомнив о том, что рабочий день хозяйки ночлежки начинается с рассветом, она налила всем по последней чашке чая и погнала гостей спать.

*******

Ночью Холии не спалось. Она лежала, слушая возню мышастиков, и думала. О бедах и неудачах, о себе. Что её ждёт здесь? Таскаться с девчонками по злачным местам, ночевать в притонах, выслушивая поучения разных мудрых, типа этой полусвихнутой Ахами? Холия встала покурить. Она прекрасно видела в темноте и, стоя у окна, разглядывала спящих подруг. Красотка Лохита со своей пофигистической философией не пропадет. Семья там, не Семья -ей всё равно, у неё дочь, и на всё ей плевать. Вон дрыхнет, и то-как королева на приёме... А дочка её вообще-цветочек на лужайке. Кота ей для полного счастья не хватало... Вот Нэль. Когда она спит, видно, какая она на самом деле-малявка с неровно обрезанными волосами, неопределённой формы нос, тонкогубая, зато, правда, глазастая. Далеко не красавица, но шутки ради может посрамить любую примадонну. Там, за этим непримечательным лицом, таится такой разум, что, позволь ему Актриса выглянуть из-за постоянных масок, было бы порой жутковато... А Тай даже во сне не может избавиться от тяжелых мыслей, она практик, она, как и Холия думает, что же дальше, что делать, как жить. Неспокойный у нее сон. О чем думать, Тай, когда все уже передумано? Здесь нельзя больше жить. Нет, нет, уходить. Туда, где поезда и дороги, там жизнь, люди и солнце. А здесь смерть. Простите меня...

Утром Фишка проснулась, посетила туалет , а, вернувшись оттуда, разбудила остальных удивленным возгласом:

– А куда эта делась?

Нэль взглянула на пустую койку и превратилась в Холию. Спросонья образ получился расплывчатый, но главное она уловила и сказала, отпуская Роль:

– Боюсь, мы ее не увидим больше. Она решила жить сама по себе.

– Дезертирка! Надо же... Впрочем, ее можно понять,– высказалась по этому поводу Тай, и Холия из их жизни ушла.

Аль, как оказалось, ночью не дремал-у каждой кровати валялся дохлый мышастик, а около Фишкиной даже два.

Довольная Ахами накормила постоялиц королевским завтраком, а уже на улице Фишка нашла в кармане деньги. Она немедленно побежала в ближайшее кафе купить мороженое, остальные ждали ее на улице.

– Надо идти туда,– сказала Тай.

– Да,– согласилась Нэль,– И нужны деньги. Не представляю, как мы с этим со всем справимся, если честно...

Они замолчали и одновременно подумали и представили : стекла выбиты, дверь снесена, стены в луночках пуль... и всюду кровь и тела-много, почти сотня. Чылэ, несмотря на прошлые потери, оставалась одной из самых многочисленных Семей.

– Ну, идти, так идти,– снова сказала Нэль,– А то потом хуже будет.

Она вздрогнула под порывом холодного ветра и засунула руки в карманы. Там она наткнулась на сигареты, украденные накануне. Нэль вскрыла пачку, собираясь закурить, и к ней тут же направился делегат от большой группы молодежи, подпиравшей стену через дорогу.

– Простите, не могли бы вы уделить одну сигарету?-вежливо осведомился делегат.

– Одну?-удивилась Нэль.– От скромности умрете. Зовите своих приятелей, я поделюсь.

Дважды повторять не пришлось-молодежь шустро расхватала сигареты, не забывая, впрочем, поблагодарить щедрую лали. Оставшиеся две штуки разделили Лохита и Хилихай, которая к тому времени вышла из кафе.

– Легко достались-легко расстались,– сказала Нэль и ловко запустила пустую пачку в мусорный бачок.

Пока молодые люди молча и жадно утоляли никотиновый голод, Тай разговорилась с делегатом, оказавшимся как и она некурящим. Кличка у него была-Аист, очень ему подходящая, через пять минут Тай напрочь забыла, как его там зовут на самом деле. Парень отрекомендовался студентом-культурологом, студентами были и все остальные в этой компании. По словам Аиста, они переживали тяжелые голодные времена перед стипендией и держались лишь случайными заработками-все иногородние, пап и мам под рукой ни у кого не было. Немного занудливый, но чертовски интеллигентный Аист вызывал у Тай умиление.

– Ты себе представить не можешь, как я рад нашему знакомству,– монотонно бубнил студент,– Меня всегда интересовал ваш народ. Этнографию у нас читает профессор, ничего плохого про него сказать не могу, но лали, к сожалению, не его конек.

Тай поинтересовалась, чем его, собственно, так привлекают лали, на что тот разразился наивными восторгами по поводу свободы от условностей цивилизации, ветра кочевых дорог и прочего в том же духе. По словам Аиста, лали были по сути идеальные цыгане, избавленные своей высокой, но самобытной культурой от таких явных недостатков, как нищенство, попрошайничество и воровство. Смысл жизни лали Аист видел в том, чтобы бродить по дольнему грешному миру, и чтоб глаза горели отсветами дальних звезд... А на привалах у кочевого костра все как один должны были, по мысли Аиста, заниматься древними магическими ритуалами в рамках национальной традиции, а в перерывах петь, плясать и развивать философские системы. Танцовщицу такой взгляд на вещи позабавил. Она спросила, знает ли Аист, как тяжело порой Семьям банально прокормиться, и что отношение к лали в широких массах, мягко говоря, неоднозначное. Студент ответил, что лучше быть голодным, но свободным, а что касается шовинизма, то людям высокоразвитым он не помеха, на него можно элементарным образом не обращать внимания. "Даже если бьют?"-уточнила Тай. "А вас что, бьют?"– удивился Аист. Обычно Тай, как и все лали в целом, не особенно стремилась посвящать гаджо в жизнь своего народа, но тут как-то само собой получилось... А когда повесть печальная ее подошла к концу, студенты, которые подтянулись тоже послушать, выглядели малость ошеломленными.

– И как же вы теперь?-тихо спросил Аист.

– Как-нибудь. Да не пропадем, не должны, Мастера все-таки. Работу бы только найти.

Аист задумчиво пощипал себя за ухо.

– Тогда вот что... Вы петь и танцевать можете?

– Ну, я же говорю-Мастера. Я Танцовщица.

– Это то, что надо. Я дам тебе свой номер, ты позвони мне завтра. Сегодня я поговорю с одной дамой, и, если договорюсь, вы сможете выступать на Большом Бульваре, идет?