Текст книги "Клятва на мизинцах (ЛП)"
Автор книги: Х. Дж. Беллус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Перевод группы https://vk.com/bambook_clubs
Переводчики: Елена Любовина
Бета – редактор: Аня Мурзина
Обложка: Ника Гарская
Приятного прочтения и помните – книга переведена для ознакомления, не для
коммерческих выгод. Просим Вас уважать труд наших пчелок, не присваивать его
себе и не выкладывать, без согласования с администрацией группы-переводчика,
данный материал на сторонних сайтах.
Спасибо ;-)
Аннотация
Одиночный роман от автора бестселлеров по версии USA Today и Amazon – Х.Дж.
Беллус, «Клятва на мизинцах».
Бейлор Джонс и Стейтон (Стейт) Блейк – две потерянные души, которые выросли
на улицах и поклялись всегда защищать друг друга. Ему было всего девять, но он стал ее
защитником и был лучшим другом в течение многих лет.
Даже когда его отдали в приемную семью, он всегда заботился о ней, как король о
своей королеве. Защищать друг друга было закреплено между ними клятвой на мизинцах.
И вот однажды утром он исчез, оставив ее одну бороться на улицах и, что более
важно, жить в Кингсе одной.
«Я буду любить тебя, даже если больше никогда не увижу».
ПЕРВАЯ
– Стейт. – Я толкаю дверь в его комнату, еле держащуюся на петлях. – Стейт, ты
здесь?
– Бейлор? – Его голос дрожит.
– Да, ты где? – Меня охватывает страх, и я ненавижу это чувство.
Оно происходит каждый раз, когда вокруг наступает хаос, который случается
каждую ночь все чаще. Теплая жидкость стекает по ногам, и я начинаю дрожать еще
сильнее.
– Иди сюда. – Он вылезает из шкафа и протягивает мне руку, игнорируя то, что я
сделала.
Наши дрожащие руки прикасаются, и он тянет меня в свой шкаф, закрывая двери.
Он начинает рыться в каких-то вещах, пока из беспорядка не вытаскивает шорты.
– Вот.
– Спасибо, – шепчу я, все еще дрожа.
Я забираюсь в самый дальний угол шкафа, снимаю мокрую одежду и натягиваю его
спортивные шорты. Затянув шнурки как можно туже, чтобы они не соскользнули, я
бросаю свою отвратительную одежду в его комнату и осторожно закрываю дверцы
шкафа. На четвереньках я ползу обратно и прижимаюсь к нему.
Стейтон Блейк – мой лучший друг с самого раннего детства. Наши матери росли
также, как и мы, пока моя не погибла в перестрелке на улице Кингса. Его же мама забрала
меня, ну, точнее сказать, Стейт забрал меня. Она слишком накачивалась метамфетамином
и занималась сексом с разными мужчинами, чтобы обратить на это внимание и
беспокоиться о нас, детях.
Его отец – один из крупнейших дилеров на улице, и мой – работает на него. Мы
знаем слишком много для восьмилетнего возраста, но это жизнь, в которой мы
вынуждены существовать.
– Ты в порядке? – шепчет он, цепляясь своим мизинцем за мой.
Я киваю в темноте, но знаю, что он чувствует это на своем плече. Тихие слезы
стекают по моему лицу. Стейт никогда не плачет и не показывает страх. Он мой защитник
и лучший друг. И хотя мы с ним ровесники, он выше. Его руки вдвое больше моих, так
же, как и плечи. Ты никогда не подумаешь, что мы родились с разницей всего в несколько
дней, а Стейт всегда хвастается этой разницей.
– Что случилось? – спрашивает он. Я смахиваю слезы тыльной стороной ладони и
вытираю их о шорты.
– Я пришла за тобой, чтобы позвать пойти в парк, а потом раздались выстрелы, —
снова всхлипываю я. – Я бежала, Стейт, бежала со всех сил. Выстрелы становились
ближе, и думаю, что один попал в мой дом.
– Я же сказал, что приду за тобой. – Он сжимает мой мизинец до боли.
– Я знаю, но несколько женщин и странный мужчина пришли в дом, чтобы
поговорить с моим отцом. – Слезы страха и паники вернулись.
– Они сделали тебе больно? – Он поворачивается лицом ко мне.
Все, что я могу увидеть это белки его глаз. Я отрицательно качаю головой.
– Бейлор.
– Парень заставил меня чувствовать себя неловко, как... – я замолкаю, борясь, чтобы не позволить воспоминаниям той ночи взять надо мной верх. – Мне было очень
больно.
– Из-за этого у тебя пошла кровь?
– Да, – шепчу я.
Я никогда никому не рассказывала всю историю. Даже моей маме, когда она была
жива и точно не Стейту. Я видела, как в Кингсе смотрят на изнасилованных девушек. Я
даже не знаю точно, что такое изнасилование, но то, что этот человек сделал со мной, было плохо, очень плохо. Поздно ночью, когда я не со Стейтом, мне становится плохо.
– Ладно, я прощаю тебя за то, что ты не пришла ко мне сразу. – Он отпускает мой
мизинец. – Может, вызвать полицию?
Я ненавижу своего отца, но мне страшно, что могу его потерять. Если я это сделаю, и пойду в полицию, как сделали некоторые наши друзья, то буду оторвана от Стейта, а я
не могу этого допустить.
– Нет, – не успел он закончить, как входная дверь его дома распахнулась. Я
зарываюсь лицом в его грудь и чувствую, как его лицо опускается мне на затылок. Больно
думать, что он всегда становится мне на защиту. Защищает меня от ужасных фактов
нашего мира на улицах и даже в школе.
На этот раз я сжимаю его мизинец. Перестрелка приближается, и тут воздух
наполняется звуком срываемой с петель двери его спальни. Я громко всхлипываю и
чувствую, как снова между моих ног становится влажно. Стейт закрывает мне рот, мешая
дышать, но я знаю, что он делает. Я понятия не имею, как долго мы пробудем в этом
шкафу, но мы остаемся сидеть, прижавшись друг к другу.
ВТОРАЯ
– У меня есть двадцатка.
– Стейт. – Я толкаю его в плечо.
– Папа был в отключке среди незнакомцев, и я просто забрал ее.
– Тебя побьют. – Мое тело начинает дрожать, потому что Стейт может получить
настолько сильно, что пойдет кровь, и он не сможет видеть ни одним глазом.
– Они не узнают. Их было несколько десятков.
– Ты уверен?
– Я уверен. – Он хватает мой мизинец своим и идет к магазину мороженого.
– А я люблю мороженое.
– Я тоже, – улыбается он.
– Я возьму вафельный рожок с тремя шариками.
– Ты свинья.
Мы открываем дверь в кафе, и я вдыхаю восхитительный аромат сладостей. Это
редкое для нас удовольствие. Мы привыкли хранить пакет с консервами, которые наш
учитель дает нам домой перед выходными. Мы стали профессионалами в том, чтобы
спрятать еду и есть такими порциями, чтобы хватило на всю неделю. Я ненавижу лапшу
быстрого приготовления, но, когда она у вас единственный выбор, вы учитесь ее любить.
Стейт с уверенностью заказывает свое мороженное. Он всегда заботиться, и говорит
за нас обоих. Нашим старшим братьям и сестрам все равно, они заняты бизнесом, единственный который может предложить Кингс. Когда подходит моя очередь, он
смотрит на меня, и я качаю головой, шепча ему: – Все в порядке. Я не хочу.
Я не люблю разговаривать ни с кем, кроме Стейта. В школе мисс Тами пыталась
работать со мной, чтобы я начала разговаривать с учителями и другими учениками, но я
не могла, это слишком страшно. Каждый раз, когда я пытаюсь открыть рот, из него не
выходит ни звука. Улицы Кингса украли его у меня.
Мисс Тами даже сказала, что в следующем году учителя разделят Стейта и меня, когда мы перейдем в четвертый класс. Она рассказала ряд причин, почему для меня важно
приложить к этому все усилия. Но я только описалась и заплакала.
– Она хочет в рожке один шарик баблгама, пожалуйста. – Стейт повернулся к
хорошенькой женщине за прилавком, и мне пришлось спрятать улыбку, потому что
именно этого я и хотела. Мы смотрим, как она зачерпывает мороженое из холодильника, и
я начинаю причмокивать – пребывая в таком волнении от предстающего удовольствия.
– Это наши подарки друг другу на день рождения.
– Наши дни рождения были почти три недели назад, – шепчу я.
– Верно, – он пожимает плечами. – Но мы ничего не получили, так что вот оно.
Чувство страха сжимает мой живот, зная, что, если его отец узнает, Стейт будет
избит, сильно. Мне не нравятся эти дни, потому что я не могу его увидеть. Отец запрет его
в комнате, пока большинство синяков не исчезнет. Я ненавижу, когда мой лучший друг
отсутствует, и что хуже, я не могу ему помочь.
Стейт отпускает мой мизинец, расплачивается и берет наше мороженое. Он
протягивает мне мое и снова сжимает за мизинец. Он знает, что я в ужасе. Колокольчик
над дверью звонит, и входят новые клиенты. Это плохие парни из школы. Они на пару лет
нас старше, и они злые. Я пытаюсь вытащить мизинец из мизинца Стейта, но он только
сильнее сжимает его.
– Мальчик-киска со своей младшей сестренкой, – кричит один из них, предупреждая своих друзей.
– Стейт, трахающий свое сестричку, – пропевает Антонио, лидер банды. Я
чувствую, как расправляются плечи Стейта, и понимаю, что он переходит в режим атаки.
Они знают, как разозлить его и вызвать приступ гнева. Он, может, на пару лет их моложе, но возвышается над ними, как и надо мной. И всегда сидит в кабинете директора за драку.
– Не надо, – шепчу я ему. – Пойдем в парк.
– Мой дядя сказал, что ты умный мальчик, потому что, ему тоже понравилось
иметь Бейлор.
Я нечасто это делаю, но зная, кто его дядя, плюю мальчишке в лицо, и пинаю в
живот. Стейт научил меня всегда попадать туда в случае необходимости.
– Оставьте нас. – Я шокирую себя, когда мой голос звучит ровно, без всякого
страха.
Я тащу Стейта мимо них и, наконец, расслабляюсь, когда он выходит со мной на
тротуар. Группа хулиганов хохочет, забыв о нас. Стейт, должно быть, в шоке, потому что
он не произносит ни слова, пока я тащу его по улице. В трех кварталах отсюда находится
наше место. Самое безопасное место в Кинге, которое мы нашли два года назад.
Мы молча едим тающее мороженое, сидя на наших любимых камнях. Это
продолжается до тех пор, пока мы не заканчиваем облизываться, перед тем как кто-то из
нас начнет говорить.
– Ты там была как настоящий гангстер.
Я смеюсь, но потом поправляю его: – Я никогда не стану гангстером.
– Никто из нас, – говорит он. По нескольким причинам я хочу стать врачом, а
Стейт думает, что он станет профессиональным игроком в НФЛ. Мы мечтаем о деньгах, хороших домах и местах, где мы будем жить – свободных от преступности. Мы будем
соседями, у которых не будет забора, купим Xbox и все игры, которые захотим. Мой дом
будет розовым, потому что розовый это лучший цвет на свете, а в Стейта – ярко синий.
– Мы уже на полпути.
– Что? – спрашиваю я, отрываясь от облаков, которые раскрашиваю на
потрескавшемся тротуаре. Я нашла один камень, который рисует светло-белыми линиями.
– Нам уже девять лет, Бейлор, и еще девять осталось, чтобы получить дома своей
мечты.
– Полпути. – Широкая улыбка расползается по моему лицу.
ТРЕТЬЯ
– Уно, – визжу я и шлепаю самодельную бумажную карточку.
– Мошенница, – обвиняет Стейт.
– Я не жульничала.
– Ты сделала карты из своего блокнота.
– Умей проигрывать, – поддразниваю я его. Он продолжает набирать из стопки и, наконец, кладет желтую семерку, и я, следуя его примеру, кладу свою.
– Бум.
– Я все. Давай поиграем в мяч на заднем дворе.
– Если ты ударишь меня мячом в лоб, я ударю тебя в пах, – он хихикает, но я
знаю, что он никогда не бил меня нарочно, но чертов Стейт не старается лучше бросать и
ловить мяч.
– Обещаю, – говорит он.
– Клянешься? – спрашиваю я, устанавливая свои правила. Он поднимает мизинец
и сжимает мой.
– Клянусь, – говорит он.
Футбол – единственная ценность, которой владеет Стейт. Никакие игрушки или
другие игры, когда дело доходит до футбола, он весь в нем. Я ненавижу играть с ним в
мяч, но никого больше нет, так как он проводит все свое время со мной. Я разминаю
пальцы, зная, что мои руки будут болеть в течение нескольких дней. У него они никогда
не болят, с тех пор как стали размером с солнце.
Никто нас не замечает, когда мы бежим на задний двор. В его доме находятся
несколько незнакомых женщин, но для нас в этом нет ничего нового. Забор между
нашими дворами разрушен, во все стороны торчат ржавые гвозди.
– Пойдем на ту сторону моего дома. – Он указывает на противоположную сторону
забора.
– Если ты кинешь в меня мяч, я ударю тебя так сильно, что мне будет все равно, что
у тебя день рождение, Стейт.
– Ладно, куриные штанишки. Встань передо мной и подними мяч.
– Мне наклонится, чтобы кинуть его тебе?
– Господи, Бейлор, ты хотя бы притворилась, будто разбираешься в футболе, ведь
однажды я стану чемпионом мира.
Я закатываю глаза и наклоняюсь, готовая швырнуть ему дурацкий мяч.
– После того, как я крикну «играем!» и «марш», бросай его мне.
– Может, ты имеешь в виду, бросай? – Нагнувшись, я смотрю через свои ноги.
– Да, бросай этого мерзавца.
– Стейт, что за выражения, – ругаю я его. Я отказываюсь думать, что кто-то из нас
вырастет таким же необразованным и жестоким, как окружающие нас люди, но чем
старше мы становимся, тем больше он начинает ругаться.
– Извини. Бейлор, после того, как я крикну: «марш», бросай мяч.
– Хорошо.
Ему повезло, что учитель физкультуры взял его под свое крыло и позволяет
смотреть фильмы про футбол во время обеда. Пока они вдвоем углубляются в глупый
мяч, я всегда ковыряюсь в ногтях. Я часами наклоняюсь и бросаю мяч, в то время как
Стейт воплощает в жизнь свою фантазию об идеальном зеленом поле со скандирующими
фанатами. Несколько раз мне удается кинуть мяч туда, куда он не должен был попадать.
Я падаю на траву, которая щиплет мои покрытые коркой голые пятки, с диким
желанием голода и жажды.
– Ты в порядке? – спрашивает он.
– Я устала. Очень.
– Да, футбол не для таких слабаков вроде тебя.
– Это же не про меня. – Я улыбаюсь и пинаю его в колено.
– Ты когда-нибудь думала о…
– О чем?
– Что нас разлучат, – в его голосе слышится печаль, но я знаю, что моя
навязчивость утомляет.
– Я пытаюсь стать лучше, Стейт.
– Нет, дело не в этом.
Я смотрю на него в замешательстве.
– Если нас разлучат, я умру.
Он скрепляет наши мизинцы, и мы ложимся на спину, выкрикивая названия
фигурок, которые нам напоминают облака, не подозревая, что это будет наша последняя
совместная ночь в наших домах в Кингсе.
ЧЕТВЕРТАЯ
Стейт заснул на моей кровати, и я прижалась к нему. Места, где мы зачастую спали, были пусты, и это были самые лучшие ночи. Только я, он, его футбол и наши мечты
сбежать с Кингса в соседствующие дома.
Я просыпаюсь, когда в крошечном доме появляются громкие голоса. Это не похоже
на вечеринку, а сердитые крики. Я пытаюсь встряхнуть Стейта, чтобы разбудить, но он не
поддается. На цыпочках я поднимаюсь с кровати и заглядываю в щель приоткрытой
двери.
Трое мужчин держат оружие, направленное на моего отца, родителей Стейта, и
несколько других незнакомцев, сидящих на диване. Они требуют свои деньги и все их
наркотики. Их лица скрыты черными масками. Когда я вижу страх в глазах отца, у меня
между ног появляется влага. Происходит выстрел. Вспышка заставляет меня отшатнуться, но не раньше, чем голова моего отца откидывается на спинку дивана, а мозги разлетаются
вокруг него.
Раздаются новые выстрелы, и я бегу к Стейту, который ошеломленно сидит на
кровати. Я хватаю его за руку и тащу под кровать. Он пытается что-то спросить, но я
закрываю ему рот. Наши мизинцы сжимают друг друга, и я плачу, пока шум не стихает.
Мужчины обшаривают дом в поисках чего-то, и когда дверь моей спальни распахивается, я снова описалась.
Они никогда не найдут нас. Уже светло, когда мы встречаем полицейских. Я
бросаюсь к ним, но Стейт удерживает меня, пока не убеждается, что это безопасно. Они
задают вопрос за вопросом, прежде чем отвезти нас в участок. Нас кормят действительно
хорошей едой, и я ем как енот, которого однажды видела кормящимся из мусорной
корзины в документальном фильме.
Я отказываюсь говорить, пока они не приводят ко мне Стейта, и тогда я рассказываю
им, что видела. Женщина со светлыми волосами, которая говорит с нами, хорошая. Стейт
просит их позвать мисс Тами, чтобы облегчить мой страх.
Она мчится на станцию, и тогда я, наконец, говорю и плачу, переживая всю свою
боль. Офицеры сообщают, что все наши родители мертвы. Я впервые вижу, как мой
лучший друг рыдает на своих руках. Все, что у нас было, каким бы злом это ни было, украли у нас той ночью.
***
Еда здесь восхитительная, но я вижу Стейта только в школе и во время просмотра
телевизора перед сном. Я должна спать в комнате для девочек, а он – для мальчиков.
Каждый день от слез и бессонницы мои глаза болели.
Никто не слушает Стейта или мисс Тами, приюту, кажется, все равно. Меня
сфотографировали со всеми моими любимыми вещами, перечисленными в профиле, и
Стейт сказал мне, что у него было также. Рабочие в приюте были с нами очень честны, говоря, что мы теперь в системе и ждем нашего дома «навсегда».
– Бейлор, ты должна поесть. – Стейт вытаскивает пачку чипсов из спортивных
шорт. Я только качаю головой. Теперь я живу в большем страхе, чем на улицах Кингса.
По крайней мере, там я знала правила, и Стейт всегда был на моей стороне.
Дни идут, бесконечные и безнадежные. Стейт, когда может, находит меня, хватает за
мизинец, и я учусь наслаждаться моментами, когда мы вместе. Проходит уже несколько
месяцев. Я жду на диване, заняв для него место своей ногой, чтобы никто из других детей
не подсел ко мне. На меня навесили ярлык подлой сучки, и я никогда не перестаю
распускать слухи о том, что застрелила отца.
Наш любимый эпизод в «Скуби-Ду» начинается и заканчивается без Стейта, поэтому
я иду и ищу его. Он выворачивает из-за угла, сбивая меня с ног. Когда мир перестает
вращаться, я поднимаю глаза на Стейта, а по его лицу катятся слезы. Я только один раз
видела, как он плачет, поэтому знаю, что произошло что-то плохое.
– Мне очень жаль, Бейлор. – Он притягивает меня к себе. Его правый глаз распух
после драки в школе на прошлой неделе. Рана – результат того, что Стейт снова
заступилось за меня.
– Ты в порядке? – Он крепко прижимает меня к себе.
– Что случилось?
Я чувствую, как его слезы капают мне на плечо, но он не отвечает. Я пытаюсь
оттолкнуть его, но он не двигается.
– Что случилось? – кричу я. Ответа по-прежнему нет. – Я ударю тебя коленом по
яйцам. Говори. Ты будешь говорить, Стейт?
Я смотрю через его плечо и вижу одного из социальных работников, стоящего с
мужчиной и женщиной. Женщина нервничает, ломает пальцы, а мужчина крепко
прижимает ее к себе.
– Нет. Нет. Нет, – мое последнее «нет» звучит как крик.
– Я отказался, но мне все равно нужно идти, Бейлор.
– Ты не можешь, Стейт.
– Пора, Стейт. – Социальный работник хлопает его по плечу.
– Пожалуйста, не оставляй меня. – Я обнимаю его крепче, чем когда-либо прежде, чувствуя, как мой мир рушится.
– Я не хочу.
– У него нет выбора. – Социальный работник разлучает нас. Стейт хватается за
мой мизинец.
– Я просил и умолял их забрать тебя, Бейлор.
– Пожалуйста, Господи, пожалуйста. Нет, – я всхлипываю, пребывая в таком
ужасе, что даже не узнаю собственного голоса.
Я падаю на твердый кафельный пол, все еще держась за мизинец Стейта. Женщина
разделает нас, а я не могу смотреть, как он уходит. Я закрываю лицо руками и полностью
падаю на пол, крича громко и яростно. Я слышу, как Стейт выкрикивает мое имя, но оно
исчезает вдали, пока не растворяется полностью.
– Позвоните мисс Тами. Она в ее досье, и остается единственным человеком, кроме
Стейта, который может ее успокоить.
ПЯТАЯ
Годы спустя...
– Роу, ты должна одеться, – я упираю руки в бока и смотрю на ее милое личико.
– Сегодня я играю в принцессу. – Она показывает язык и продолжает одевать
своего плюшевого хомяка в платье своей последней принцессы Эльзы.
Я опускаюсь перед ней на колени и обхватываю ее лицо.
– В школу нельзя ходить, когда захочешь, лютик. Ты должна идти. Обещаю, что
после школы, когда я закончу работу, мы будем играть в принцессу хомячков столько, сколько ты захочешь.
Она выпячивает нижнюю губу и пытается надуть губы. Мы вместе работаем над
переходным периодом Роу. Она – идеальна, самая красивая семилетняя девочка на свете, с
яркой душой и нежным сердцем. Роу никогда не позволяет своей инвалидности встать на
пути, поэтому, черт возьми, никогда не говорите этой девочке, что у нее синдром Дауна.
– Я собираюсь собрать волосы, так что тебе лучше уже быть готовой к школе, мисс,
– я щелкаю ее по кончику носа.
– Ой, ой, ой, – она начинает прыгать. – Позволь мне.
– Только если ты пообещаешь быть маленькой принцессой и ходить в школу.
– Обещаю, – она прикладывает руку к своему сердцу.
Я съеживаюсь. Ненавижу это слово. Я никогда не использовала его с того самого
дня. Я поворачиваюсь и позволяю Роу провести щеткой по моим густым каштановым
волосам и съеживаюсь каждый раз, когда чувствую, как из моей головы выдергивают
волосы. Расчесывая волосы, она напевает песенку и потом собирает их в хвост. Что ж, я
буду резвиться с этой пони, пока не отвезу ее, и пока мне снова не придется затаскивать ее
в машину.
Одетая в пижаме и пачке «принцессы», она обнимает меня, и прикрывает свой рот.
– Ты такая красивая, Бейлор, – она садится ко мне на колени, обхватывая своими
маленькими ножками талию, а руками мои щеки.
– Надеюсь, когда-нибудь я стану такой же красивой, как ты, – в ее голосе
слышится надежда.
– Роу, у меня есть секрет, – я наклоняюсь к ее маленькому уху. – Ты уже
красивее, чем я когда-либо буду, внутри и снаружи.
– Я люблю тебя, сестричка.
– Я тоже тебя люблю, Роу.
Она спрыгивает с моих колен и вприпрыжку бежит в ванную. Я поднимаю с пола ее
ручное зеркало для принцессы и проверяю ее творение. Мне приходится сдерживать смех, так как Роу ничего не упускает из виду, и я не хочу ранить ее чувства. Похоже, что в
правой части моих волос гнездится очень здоровая крыса, в то время как остальная часть
ее семьи устроилась в других местах.
Мои волосы, еще та дичь, их нелегко приручить. Густые, темно-коричневого цвета, с
завитками внизу, струящиеся ниже середины спины. Они должны быть либо выпрямлены, что занимает несколько часов, либо нужно использовать много продуктов, чтобы они
стали волнистыми, из-за чего – хвост мой самый оптимальный вариант.
– Ты попала в руки Роу? – мисс Тами сидит в своем кресле и разгадывает свой
ежедневный кроссворд.
– Что заставило вас так подумать? – я начинаю кружится, одетая в пижамные
штаны и майку.
– По крайней мере, на этот раз без грима, – я громко смеюсь, представляя, себя с
мисс Тами раскрашенной чересчур энергичной Роу. То дерьмо не стирается.
– Какие у тебя на сегодня планы? – я целую ее в лоб и похлопываю по колену, усаживаясь на полу у ее ног. Она ненавидит эту старую привычку, но я никогда не могла
от нее избавиться.
– Пообедать в доме престарелых, а потом игра в карточном клубе до четырех.
– Уф, дикая мамочка. А в этом расписании есть мужчины? – я начинаю
массировать ее распухшие лодыжки.
– Умная задница.
– Мне не нравится, что ты ходишь в этот центр для престарелых, – эти слова с
отвращением срываются с моих уст.
– Там мои друзья.
– Меня это не волнует. Ненавижу это место. – Мои руки начинают массировать
сильнее.
– Кингс является домом для нас обеих. Я знаю, что мы там больше не живем, но
там мои друзья.
– Да, мы в целых шести милях от гетто.
Она вздрагивает от более сильного давления моих рук.
– Когда-нибудь я перевезу нас еще дальше.
– У нас и здесь все в порядке, Писси Полли. Роу довольно хорошо устроилась. Я
люблю наш дом и моих девочек.
– Я знаю, что любишь. Ты всегда была простофилей.
– Я люблю тебя, Бейлор.
– Я тоже люблю вас, мисс Тами.
– Где моя карета?
Мы оба поворачиваемся, чтобы увидеть Роу с таким же, сосредоточенным на
макушке ее головы хвостом из крысиного гнезда, ярко-розовой пачкой, красными
мерцающими леггинсами и любимой футболкой принцесс.
– Дайте мне мой рюкзак, сучки.
Мисс Тами пинает меня:
– Я же говорила тебе, что фильм «Копы в юбках» не для нее.
Я не могу удержаться от смеха. И знаю, что это поощряет ее, но, черт возьми, это
самое смешное дерьмо, которое я слышала и видела за долгое время. Я вскакиваю с пола и
хватаю ее за руку.
– Роу, запомни, ты не можешь произносить и эти слова тоже.
Она пожимает плечами:
– Я знаю, но это казалось таким подходящим.
– Будь умницей, маленький монстр, а теперь иди и подари мне немного любви, —
мисс Тами широко распахивает объятия.
Я отстраняюсь и смотрю, как она обнимает Роу, шепча ей на ухо, насколько она
умна и красива. То же самое, она делала для меня, и продолжает делать в очень плохие
дни. Она отпускает Роу и открывает свои объятья для меня. Я наклоняюсь, и обнимаю ее.
– Позаботься о том, чтобы поговорить с этим милым директором, – подмигивает
она.
– Мистер Мур любит Бейлор, – припевает Роу.
– Вы двое, – я отмахиваюсь от них и закатываю глаза. – У меня нет времени на
мужчин, и я не хочу его тратить.
– Ты это заслужила, – говорит мисс Тами. Я одариваю ее «не смей поднимать эту
тему» взглядом, но в ответ она только улыбается.
У Роу есть свое любимое занятие – зажигать в машине со своими огромными
авиаторами. Она не пропускает ни одного слова в песни Майли Сайрус «Party in the U.S.A.» и подносит мой телефон ко рту, чтобы перекричать припев. Мое сердце
сжимается в груди от того, насколько я ненавижу оставлять ее в школе. На самом деле
даже больше чем ненавижу.
Роу Эботт была одной из последних учениц мисс Тами, с которой она работала. Она
заботилась только обо мне, когда тринадцать месяцев назад, я встретила Роу и узнала о ее
обстоятельствах. От одной мысли о том, что пришлось пережить бедному ребенку, у меня
все внутри сжимается.
Она была совращена соседскими парнями, а ее родители слишком сильно стыдились
инвалидности Роу, чтобы хоть на минуту задуматься, как ей было больно. Самое ужасное
во всей этой ситуации было то, что они были старшеклассниками, и футбольные тренеры
знали, что происходит, но ни один из этих ублюдков не вступился за Роу.
Роу росла в лучшей части Кингса. Она каждый день ждала своего старшего брата с
тренировки, хотя сама была еще совсем юной ученицей дошкольного учреждения.
Достаточно одной злой души, чтобы навлечь на всех ад. Капитан команды решил, что
будет очень весело пытать Эвана, ее старшего брата, но он был новичком, поэтому они
срывались на Роу.
С ее возрастом и инвалидностью она была легкой целью. С милой девушкой творили
ужасные вещи, но никто и пальцем не пошевелил, пока из ее прямой кишки не извлекли
какой-то предмет. В конце концов заговорили не тренеры, не старшеклассники и даже не
ее брат. Это была школьная медсестра, которая заметила, как бедная Роу страдала.
Мисс Тами была в шаге от выхода на пенсию, но знала, что у нее остался один
последний человечек, которого нужно спасти прежде, чем она уйдет. Много лет назад, после того, как она забрала меня с Кингса, она перевелась в иную школу. Дав мне
возможность ходить в школу в лучшей части города, но сказала, что ее миссия —
оставаться там и помогать детям.
Я содрогаюсь, вспоминая тот инцидент, но что действительно вызывает у меня
тошноту, так это выговор, который получили парни. Никакого тюремного заключения, только исключение из школы и запугивание со стороны полиции.
– С тобой все в порядке, трусишка? – Роу кладет свою руку на мою. Пока горит
красный цвет, я на секунду задерживаю на ней взгляд.
– Только потому, что ты со мной.
И это чертова правда. Чаще всего на свете именно эта девочка заставляла меня
вернуться к жизни и снова начать чувствовать. Я сделаю для нее все. Она медленно учит
меня жить снова.
– Когда ты заканчиваешь работу? – спрашивает она.
– Около шести, Роу. Мисс Тами заедет за тобой в 4:10, хорошо? – Мое зрение
фокусируется на дороге, когда я жду ее ответа.
– Почему ты не зовешь мисс Тами мамой?
Ответ прост:
– Потому что она гораздо больше, чем мама.
– Я так же считаю.
Мы подъезжаем к школьной парковке, и Роу машет всем, кто обращает на нас
внимание.
– Ты ведь проводишь меня, верно?
– Конечно, детка.
Каждое утро она задает один и тот же вопрос, и я всегда отвечаю одинаково. Она так
полна жизни, что людям трудно не заразиться. Она подпрыгивает вместе со своим
рюкзаком с Золушкой, давая пять всем, кто проходит мимо. Эта школа любит Роу, а она
любит их. Ну, до того момента, пока ее принцесса не захочет поиграть.
– Принцесса Роу, – директор Мур опускается на колени и широко раскрывает
перед ней объятия, ожидая, когда она его обнимет.
Она отпускает мою руку и бросается ему на грудь, крепко обнимая. Она никогда не
говорила этого вслух, но я уверена, что она смотрит на него как на Прекрасного Принца.
– Как поживает самая прекрасная принцесса в мире? – он немного задерживает ее, чтобы рассматривает ее наряд и прическу. Дерьмо. Я вспоминаю о нашей схожести, и
пытаюсь быстро пригладить свой торчащий во все стороны хвост. Он смотрит на меня и
широко улыбается.
– Похоже, ты и мисс Бейлор причесала.
– Да, это я. Она красивая, верно?
– Очень, – он кивает, смотря мне в глаза.
Что со мной не так? Парень столько раз намекал о свидании, а я вела себя так
невежественно. Разве песочного цвета светлые волосы, пронзительно голубые глаза и
улыбка не делали его великолепным? Ну, его улыбка напоминает, что моя внутренняя
леди была жива и здорова. Поиск бойфренда никогда не было во главе моего списка. На
самом деле, даже если бы он хотел угостить меня вином и обедом, у меня не было бы
времени между школой, работой и моими девочками.
– Она хочет ущипнуть вас за задницу, – пытается прошептать Роу, но ее шепот
всегда звучит как крик. – Так сказала мисс Тами.
– Ну, мне бы не хотелось взять эту хорошенькую леди под стражу.
– Вы никогда не причините ей вред, – Плечи Роу поникли. – Так ведь?
Он знает ее прошлое и имеет двойную степень магистра в области консультирования
и администрирования. Он всегда с изяществом, добротой и уважением обращается с ней.
– Я бы никогда никому не причинил вреда, но школьники, которые не следуют
правилам, должны отбывать наказание.
– Правильно, – оживляется она. – Щипать задницы – плохо.
Она с выпученными глазами покачивает головой. Прежде, чем Роу продолжит
инструктировать нас о запрете на щипание задниц, к нам присоединяется ее учитель. Она
быстро целует меня, прежде чем отправиться в класс. Я остаюсь стоять на месте, зная, каким будет ее следующий шаг. Она замирает, заставляя своего учителя остановиться, и
посылает мне воздушный поцелуй. Я притворяюсь, что ловлю его и возвращаю ей его
назад.
Она взволновано пытается поймать его, подпрыгивая и взмахивая руками.
– Трудно иметь плохой день имея это, верно?
Я поворачиваюсь к мистеру Муру и восхищаюсь его застегнутой на все пуговицы
светло-голубой полосатой рубашкой, прежде чем ответить.
– Она – благословение.
– И с волосами неплохо справляется, – он указывает на гнездо у меня на голове.
– Я никогда бы не посмела обидеть ее чувства, поэтому привожу себя в порядок, когда еду в школу или на работу. К тому времени как мой день заканчивается, все
возвращается к прежнему виду.
– Ох уж эта влажность Флориды.
– Да, вместе с нервным тиком, что составляет не очень хорошую комбинацию.
