Текст книги "Масорка"

Автор книги: Густав Эмар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– Да, но, вероятно, по другим причинам, чем я!

– Вероятно! Скажите же мне причины вашего гнева, а потом я сообщу вам и свои.

– Ну, так вот, я сердита на вас за то, что вы лишь наполовину служите нам, то есть Хуану Мануэлю, нашему делу, мне – всем, одним словом!

– Почему же вы изволите говорить это?

– Потому что вы в своей газете очень усердно проповедуете избиение унитариев-самцов, а про самок не говорите ни слова, хотя они во сто раз хуже.

– Следует начинать с мужчин!

– Следует и начинать, и кончать всеми сразу, но я начала бы с женщин, так как они хуже мужчин. Я передушила бы всех их поганых детенышей, как прекрасно выразился о них мировой судья Монсеррата, дон Мануэль Касаль Гаэте, который, как вы знаете, примерный федералист.

– Прекрасно, но всему – свое время! Унитарок я не забуду, но должен вам сказать, что и некоторые из федеральных дам относятся довольно безучастно к нашему святому делу…

– Ну, что касается меня…

– Я именно о вас-то и хочу говорить!

– Гм! Вы шутите!

– Нет, сеньора, я говорю серьезно. Недели две тому назад я доверил вам один секрет. Помните вы это?

– Дело о Барракасе?

– Да, и вы все это передали моей жене.

– Я шутила с ней.

– Эта шутка дорого обошлась мне: жена моя хочет выцарапать мне глаза.

– Ба!

– Нет не «ба»! Дело очень серьезное!

– Не говорите этого.

– Да нет, повторяю, дело серьезное! Зачем вам делать неприятности моей жене и мне?!

– Ну что за глупости, Мариньо! Послушайте, ведь все равно она не сегодня – завтра узнала бы об этом! Я сказала ей только, что вдовушка из Барракаса на ваш взгляд красива, – и ничего более! Как вы можете думать, что я желаю ссорить вас!

– Все равно, теперь уже это зло сделано, не будем более говорить об этом!

– Пусть так! Допустим, что зло сделано, но вместе с тем сделано и добро.

– Как так?

– Вы мне что сказали?

– Я вам сказал, что желал бы получить кое-какие сведения об этой вдове, о ее образе жизни, о том, кто ее посещает, а главное, кто тот человек, который живет в ее доме, в ее квартире, и который, очевидно, скрывается, потому что никогда никуда не выходит и даже не подходит к окнам. Вот что я вам сказал и при этом добавил, что во всем этом я преследую исключительно только политическую цель.

– Ба!

– Почему вы так хитро и лукаво усмехаетесь?

– Хм! Уж такой мой характер.

– Я это знаю, сеньора.

– И я тоже, продолжайте, Мариньо!

– Это все, что я говорил вам, полагая, что вы не откажете мне в этой маленькой услуге, вы, которая все знаете и все можете.

– Прекрасно, сейчас вы узнаете о том, что я за это время сделала, и убедитесь, друг я вам или нет. Эта женщина живет очень уединенно и, следовательно, должна быть уни-таркой. Это я знала давно.

– Хорошо, продолжайте, сеньора!

– Вы мне сказали, что она укрывает у себя кого-то.

– Я только подозревал это!

– Ну, нет, вы утверждали! Но не в этом дело! Я послала одного из своих людей собрать какие-нибудь сведения. Как раз против дома вдовы находится лавка, в которой служит молодая негритянка, креолка. Мой посланный беседовал с этой девушкой и сказал ей, что дом вдовы подозрителен, что некоторые люди сторожат его ночью.

– Каким образом ваш посланный мог знать об этом?

– Очень просто, я сказала ему.

– А вы как узнали об этом?

– Я? Да ведь я же вас знаю! Как только я поняла, что вы в этом деле преследуете важную политическую цель, – насмешливо подчеркнула она последние слова, – я тотчас же сообразила, что вы не такой человек, чтобы зевать. Итак, мой посланный сказал молодой негритянке, что дом вдовушки подозрителен властям, что за ним следят и что если ей что-нибудь известно, то для нее было бы крайне выгодно прийти и рассказать об этом мне. Негритянка послушалась совета моего посланца и явилась ко мне с доносом.

– Что же она сказала?

– Что на даче живет один очень красивый молодой человек.

– Ну?

– Что они часами разгуливают под руку с красивой вдовушкой, пьют вместе чай под большой ивой, сидят там до ночи и…

– И что? – воскликнул Мариньо, сгорая от ревности. – Что? Продолжайте, сеньора!

– Наступает ночь, и…

– И?

– И ничего более не видно! – спокойно и бесстрастно докончила донья Мария-Хосефа.

– Прекрасно, но из всего этого следует лишь то, что в доме вдовы живет какой-то молодой человек. А об этом я говорил вам еще две недели назад.

– Да, это правда. Но теперь мы уверены в этом. Две недели назад это дело интересовало только вас, а со вчерашнего дня заинтересовало и меня.

– Со вчерашнего дня! Почему же так?

– Потому что, собирая сведения для вас, я случайно натолкнулась на одну мысль. Не знаю почему, но мне кажется, что я наконец изловлю одну девчонку… Но это, впрочем, мое личное дело.

– Для меня гораздо важнее знать, в каких отношениях этот человек находится с молодой вдовой, чем то, кто он такой? Вот какого рода услуги я ожидаю от вас. Надо вам сказать, что этот дом – сущий монастырь: в нем никогда ни одна дверь и ни одно окно не остаются открытыми ни на минуту, и в довершение таинственности все слуги в этом доме, кажется, немые. В течение трех последних недель в этом доме были: Аврора Барроль – три раза; дель Кампо, двоюродный брат вдовы, – почти каждый день, в послеобеденные часы, и донья Августина – четыре раза.

– Скажите, почему вы не сдружились с дель Кампо?

– Он добрый федералист, этого отрицать нельзя, но только – ужасный гордец. А это мне не нравится.

– Так почему вы не попросили Августину представить вас?

– Я не хочу, чтобы это дело стало кому-либо известно. Это такого рода политический успех, которым я хочу быть обязан всецело вам одной.

– Ба! Вы человек, полный всякого рода предрассудков робкий и совестливый, я это знаю. Однако скажите, будете ли вы довольны, если эта красавица-вдова через несколько дней явится просить об одной услуге, а я направлю ее к вам и пошлю в типографию или какой-либо другой домишко по соседству с вашей типографией.

– Вы не шутите? – спросил Мариньо, глаза которого вдруг разгорелись, как у дикой кошки.

– Ах разбойник! Смотрите, как он рад! Да, это дело возможное, ничего не может быть легче, если только мои подозрения оправдаются, вы только предоставьте это дело мне, и дня через четыре или пять это будет дело решенное так или иначе.

– Ах, друг мой! – почти любовно воскликнул Мариньо. – Я только бы желал, чтобы благодаря вашему всемогущему влиянию и вашему несравненному таланту вы стали необходимы этой даме. Я вижу, что вы угадали мое желание: «Сегодня для меня, а завтра для тебя» – говорится в песне.

– Нет, милый мой Мариньо! Мне кажется, что в этом деле я больше сделаю для себя, чем для вас, и если только подозрения "мои оправдаются, то окончательно погублю Викторику в глазах Хуана Мануэля.

– Значит, тут есть что-нибудь очень серьезное.

– Да, может быть! Но вы не бойтесь! Что касается вдовы, то это дело улаженное.

– Благодарю вас!

– А теперь прощайте, Мариньо! Передайте вашей супруге мой поклон и не тревожьтесь теми глупостями, какие она вам говорит.

– Прощайте, сеньора! – И достойный собеседник невестки Росаса вышел.