Текст книги "Маисовый колос"

Автор книги: Густав Эмар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Что касается меня, то я, кажется...

– Я именно на вас и намекаю, сеньора.

– На меня! Вы шутите?

– Нисколько! Я говорю совершенно серьезно. Две недели тому назад я вам вверил одну тайну. Помните?

– Насчет Барракаса?

– Да, именно насчет приключения в той местности, а вы взяли да все и пересказали моей жене.

– Это я только в виде шутки. Я хотела...

– Из-за вашей шутки жена угрожает выцарапать мне глаза, сеньора!

– Ха-ха-ха... Вздор!

– Нет, не вздор, а дело это очень серьезное.

– Глупости!

– Повторяю, что это дело очень серьезное для меня.

– Оставьте, пожалуйста.

– Я не могу оставить то, что так сильно задевает меня. Вам не было никакой надобности науськивать на меня мою жену и делать мне неприятности.

– Науськивать! Что за выражение! Я только намекнула вашей жене, что барракасская вдовушка-затворница обратила на себя ваше внимание – вот и все. Это она могла услыхать и от других, потому что весь город говорит о том, что вы на балу не спускали с нее глаз, а потом полетели догонять ее верхом, когда она уехала. Ссорить вас с женой я вовсе не думала.

– Однако вы это сделали...

– Но я сделала и кое-что хорошее для вас.

– Именно?

– Узнала то, что вы так желали знать.

– А! Это интересно...

– Очень даже, не только для вас, но и для меня. Вы хотели знать, какую жизнь ведет одна вдовушка, кто у нее бывает и что означает ее удивительное затворничество?

– Да, я интересуюсь всем этим с политической точки зрения, ради нашего общего дела.

– Будто бы?

– Разумеется, так. А то с какой же еще целью?

– Ха-ха-ха! Ох, Господи!

– Чему вы смеетесь, сеньора?

– Очень уж смешно, вот и смеюсь.

– Ну, я понимаю, в чем дело, сеньора.

– И я тоже, сеньор.

– Вот какие мы с вами проницательные, никак не можем обмануть друг друга!

– Ха-ха-ха... да. Ну, а дальше что скажете, сеньор Маринио?

– Дальше? Дальше я хотел бы знать, что именно вы узнали.

– Между прочим, я узнала, что мое подозрение о том, что эта затворница – унитарийка, вполне подтвердилось.

– Ну, это едва ли!

– Уверяю вас, что она самая закоренелая унитарийка.

– Ну, пусть так. А дальше что вы узнали?

– Вы намекнули мне, что у нее в доме кто-то скрывается.

– Да, в виде предположения.

– Нет, вы не предполагали, а знали.

– Допустим и это. Дальше что, сеньора?

– Против ее дома есть лавка, в которой служит одна негритянка. К этой негритянке я послала сказать, чтобы она постаралась разведать, что делается у донны Гермозы, и сообщить мне. Негритянка приходила ко мне вчера и сегодня.

– Ну, и что же?

– Какой вы нетерпеливый, дон Маринио!

– Не более вас, сеньора, когда дело касается политических интересов.

– На этот раз ваши «политические интересы» очень сомнительного свойства, дон Маринио.

– Продолжайте, ради Бога, сеньора! Что же сообщила вам негритянка?

– Сочувствую вашему «политическому» нетерпению, – улыбнулась сеньора Эскурра и продолжила:

– Между прочим, негритянка сообщила мне, что у донны Гермозы, действительно, укрывается один прекрасный молодой человек.

– Да?

– Да. Днем они гуляют под руку по саду, по вечерам пьют там же кофе, а ночь проводит он у нее в…

– Что такое?! Где он проводит ночь? – вскричал Маринио, весь красный и с горящими глазами.

– У нее в доме.

– Ну, да, раз он живет там...

– Он живет во флигеле, но как только наступает ночь...

– И тогда?

– Тогда ничего более не видно, – спокойно заключила донна Мария Жозефа, насмешливо взглянув на своего собеседника.

– А! Ну, что у нее живет мужчина, я это давно уже знал. Откровенно сознаюсь теперь в этом.

– А кто этот мужчина?

– Пока еще не знаю.

– Ну, и я тоже. Я только подозреваю, кто это, – с таинственным видом сказала старуха.

– Кто же именно? – поспешно спросил Маринио.

– Не скажу, пока не узнаю точно.

– Положим, мне гораздо интереснее узнать, в каких отношениях находится этот молодой человек с донной Гермозой, нежели знать кто он. Надеюсь, что вы по дружбе ко мне постараетесь узнать именно об этом. Сделать это мне самому довольно трудно. Я уже пытался, но ровно ничего не добился. Дом этой вдовушки похож на монастырь; снаружи в нем не заметно ни малейшего движения: двери всегда заперты, окна занавешены, слуги кажутся немыми, посетителей почти не бывает. В последние три недели раза три приезжала Аврора Барро; только Мигель дель Кампо, двоюродный брат вдовушки, бывает почти каждый день, да донна Августина была раза четыре и...

– И по ночам вокруг дома стоят часовые сеньора Маринио, – добавила Мария Жозефа.

– Откуда вы это знаете? – с удивлением спросил гость.

– Мало ли что я знаю... Отчего вы не подружитесь с Мигелем дель Кампо? Он, кажется, хороший федерал.

– Да, в этом не может быть никакого сомнения, но он очень горд, а это мне не нравится.

– Так попросили бы Августину представить вас донне Гермозе и ввести к ней в дом.

– Я не хочу вмешивать в это дело, имеющее исключительно политический характер, других, кроме вас, сеньора.

– Будет вам, плут этакий сваливать все на политику! Не будь эта вдовушка такая хорошенькая, как говорят, вы, наверное...

– Клянусь вам, сеньора.

– Не клянитесь, пожалуйста... знаю я вас. Для нее большая честь, что такой видный человек, как вы, обратил на нее внимание.

– Сеньора!..

– Да и чего вы стесняетесь? Дело это очень обыкновенное и понятное... А что вы скажете мне, если я заставлю эту вдовушку придти ко мне в качестве просительницы, а потом пришлю ее к вам в типографию или в известный маленький домик?

– Вы это серьезно говорите? – воскликнул Маринио с просиявшим лицом, подвинувшись ближе к старухе и взяв ее за руку.

– Ах, шельмец, как обрадовался! Успокойтесь, я вовсе не шучу, это не трудно устроить, в особенности, если мои подозрения оправдаются. Вам придется только подождать, так, дня три или четыре. Друг мой, – вкрадчиво сказал Маринио, целуя сморщенную и неопрятную руку старухи, – я только того и желаю, чтобы вы заполучили к себе эту даму и потом направили ее ко мне. При вашем могуществе и удивительном уме вам это легко сделать. За такую услугу я сделал бы все, что хотите.

– Приложу все свое старание, чтобы доставить вам это удовольствие, тем более, что в этом деле замешан мой личный интерес. В случае успеха, я так утру нос Викторике, как он и не ожидает!

– Значит, вы в самом деле думаете, что в доме барракасской вдовушки скрывается что-нибудь очень важное?

– Подозреваю. Во всяком случае ваши желания будут исполнены. А чем мы отплатите мне за мою услугу?

– Хотите, я вам завтра же пришлю сто экземпляров моей газеты для раздачи вашим добрым слугам?

– Пожалуй, если там будет что-нибудь подходящее, способное привести всех в ужас и трепет.

– Не беспокойтесь: там в самых мрачных красках будут описаны последствия измены правительству и федерации.

– Пришлите, но...

– Кроме того, я поблагодарю вас еще кое-чем. Только, пожалуйста, ничего не говорите моей жене.

– Да ведь я только пошутила.

– Ну, а я умоляю вас избегать с ней подобных шуток, если не хотите совсем обидеть меня.

– Хорошо, хорошо, не буду... Итак, вдовушка будет вашей, но только с условием...

– Ах, Господи, еще условие! Какое же, сеньора?

– Сначала дайте слово, что вы исполните его.

– Даю, если только это будет в моих силах.

– Я невозможного ничего не потребую. Если я найду того, кого не мог найти Викторика, и пришлю к вам в казармы, примете вы его?

– Кого, вдовушку?

– У вас только одна вдовушка и на уме!

– Так кого же вы хотите прислать в казармы?

– Того, кого я ищу и надеюсь найти. Поняли?

– Ах, да! Понял, понял.

– Я думаю, мне не за чем говорить вам, что мы с вами только тогда можем быть полезны друг другу, когда наша дружеская связь не прекратится, – с многозначительным взглядом добавила сеньора Эскурра.

– Я этого никогда не забываю, сеньора, – ответил Маринио, вставая.

– Тем лучше... Вы уже уходите?

– Да, мне пора. Когда прикажете явиться к вам?

– Дня через четыре.

– Хорошо. До свидания, сеньора.

– До свидания, мой друг. Кланяйтесь своей жене и не обращайте внимания на ее капризы.

– Вам хорошо это советовать, сеньора, а попробовали бы вы побыть на моем месте! Ну, однако, прощайте.

Поцеловав еще раз у Марии Жозефы руку, Маринио поспешно удалился.