Текст книги "Кристина (СИ)"
Автор книги: Грушенька Светлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Чувствуя наступление долгожданного экстаза, Кристина уткнулась лицом в шею Луки, открытым ртом припадая к его гладко выбритой коже над жестким отглаженным воротничком рубашки. Ее губки с жадностью целовали, язык собирал тончайшие оттенки его вкуса, ноздри втягивали его аромат, а пальцы запутались в его волосах… Мало… ей всегда будет его мало… потому что он не подпускал к себе, не разрешал сблизиться по-настоящему, только развратно и по-животному брал ее, когда ему вздумается, а потом оставлял одну – мучиться, гадать, сомневаться, теряться…
Его свободная рука расстегнула верхние пуговки ее узкой блузки и нетерпеливо скользнула под кружево лифчика, стискивая грудь. Ртом он ловил ее нежное ушко, вызывая приступ мурашек по всему телу, пока горячо не зашептал:
– Бессовестная… девочка… кончай… кончай…
От этого нахального сексуального баритона, который, казалось, шелестел и диссонировал прямо у нее в висках, Кристина почти замерла на коленях у своего мучителя, тихонько подрагивая всем телом от проходящих по нему волн упоения. Из губ вырывались стоны от накрывшего оргазма.
– А ну-ка тихо. Ты вообще-то в курсе, что у нас даже дверь не заперта? – прошептал Лука, вынимая из нее пальцы и поглаживая влажной рукой ее ослабевшее после такого напряжения бедро. – Расстегни мне брюки.
Кристина слегка отдышалась и с опаской оглянулась на дверь, но Лука развернул к себе ее личико, сжав пальцами щеки.
– Не отвлекайся.
– Ты совсем не боишься моего отца? – пролепетала она, тяжело дыша. – Специально его провоцируешь?
На губах Луки расцвела порочная улыбка, от которой все ее нервные окончания встрепенулись, отзываясь приятным ознобом по всему телу.
– Теперь я, кажется, готов рискнуть ради такой милой и отважной искусительницы. Лезь под стол, папина дочка, и поторопись, потому что я уже опоздал везде, где только можно.
– Ты… сумасшедший…
– Поменьше рассуждай, если не хочешь, чтобы я снова тебя выпорол.
Кристина хотела бы что-то возразить, но почему-то послушно скользнула под стол, ослабевшими руками взявшись за его ремень. Почему-то от прикосновения к этому ремню в низу живота у нее запело еще слаще, чем до сих пор. Его член уже не умещался в узких боксерах. Она освободила его окончательно и, сидя на коленях на холодном инкрустированном паркете принялась осторожно пробовать его на вкус.
Лука старался не улететь слишком быстро. К тому же ситуация сложилась слишком уж компрометирующая… и это мягко говоря… очень мягко… слишком мягко… невыносимо мягко… Он откинулся на спинку кресла, слегка прижимая к себе голову Кристины и поглаживая ее мягкие волосы. Ее язычок творил невероятное. Только расслабляться было нельзя. Он заставил себя выпрямиться и включить ноутбук. Когда на автомате вводил пароль, услышал ее слабенькие стоны и до самых кончиков пальцев ощутил, как она судорожно пытается поглотить его член целиком, хотя ей это не удается даже на треть.
Из безумной агонии их вырвал стук в дверь, после которого в комнату тут же влетела Лариса.
– Ты почему еще здесь? – удивленно и как всегда с претензией воскликнула она.
– А ты что делаешь в моем кабинете? – с вызовом парировал он, делая вид, что сосредоточен на своем ноутбуке. Кристина под столом замерла, впрочем, все еще не выпуская из жадного ротика его член. – Прекрасно знаешь, что я уже должен был уйти.
– Я думала, что Кристина может быть здесь.
– Ей совершенно нечего тут делать.
В этот момент губки Кристины беспощадно сжались вокруг его головки, и, чтобы окончательно его прикончить, почти сухой язычок медленно заскользил по кругу. Он знал, что щеки его пылают, но это было единственное, что он не в состоянии был держать под контролем.
– Ладно… Но где же она тогда…. – растерянно пробормотала Лариса. – Мы должны были вместе ехать за покупками…
– Без понятия. Слушай, мне еще нужно важный e-mail отослать. Так что… – он не договорил до конца, но, вроде, и так вышло убедительно.
Мать закатила глаза и, к счастью, немедленно покинула комнату.
– Ах ты, черт! – выругался Лука и тут же кончил, в последний момент успев ухватить свою мучительницу за локоны на затылке и не позволяя ей отстраниться. Ему хотелось бы сейчас ее отругать или еще чего похуже, но вместо этого он откинул голову на спинку кресла и замер, приходя в себя. Может, все это действительно было слишком неразумно? На него это было совсем не похоже…
Кристина вылезла из-под стола и присела на его край, быстро приведя себя в порядок, потом коротко вздохнула и нахмурилась, задумчиво поглаживая губы пальцами. Лука смотрел на нее снизу вверх изучающе и не без восхищения. Сегодня она была особенно хороша в голубой крепко облегающей блузочке с короткими рукавами, которая была соблазнительно расстегнута на груди, чтобы были видны упругие округлости ее высокой груди. На бедрах – коротенькая черная юбка, туго сидящая сверху и чуть расклешенная книзу. На голых стройных ножках – тоненькие босоножки на средней шпильке, перламутровый педикюр, прозрачный маникюр. Вся такая свежая, пылающая, обворожительно красивая, нежная, как всегда почти голая по ощущениям, потому что необыкновенно прекрасная и безупречная. В любой момент снимай эту обертку – и лакомься сладостью ее юного тела.
– Я никогда не думала, что стану такой… – вдруг выдавила она из себя скороговоркой, покачав головой. В ее голосе ему почудился упрек.
– Такой сногсшибательной соблазнительницей? – усмехнулся Лука, застегнув брюки.
Она помотала головой опять не то с упреком, не то с сожалением, не то просто в растерянности. Лука погладил ее голую ножку. До чего же гладкая и безупречная, как у принцессы из сказки!
– Тебе лучше скорее выйти из дома в сад через заднюю дверь… – поспешил он сосредоточиться на насущных проблемах, хотя отпускать ее ему совсем не хотелось.
Она язвительно усмехнулась и снова упрямо мотнула головой.
– Словно какая-то преступница… – с чувством выпалила она.
Лука поднялся. Остановился напротив.
– Мучает чувство вины, что ты оказалась не такой безупречной, как о себе думала?
– Что ты вообще можешь знать о моих чувствах? – вскипела она вдруг, обжигая его взглядом рассерженной львицы.
– О чувствах девочки, недавно потерявшей невинность? – улыбнулся Лука, взяв в ладони ее лицо, пылающее от гнева и недавних ласк. – Ты думала, что это будет большая чистая красивая любовь, потому что у таких принцесс все просто не может быть иначе, но в итоге оказалось, что принцессе нравятся не такие уж красивые и возвышенные вещи?
Кристина зажмурилась, потому что у нее глаза наполнились слезами, и попыталась убрать его руки от своего лица. Только Лука вовсе не думал ее выпускать, бедрами прижимая ее к столу.
– Послушай, что я тебе скажу, лапочка. Я, наверное, должен был сказать это раньше, но почему-то не сказал… Ты… сводишь меня с ума как никто никогда не сводил. Именно поэтому я только что пропустил важную встречу. И именно поэтому я играю с огнем, ведя провокационные беседы с твоим отцом на кухне, а потом развращаю его невинную дочку за соседней дверью. Если ты думаешь, что я полный идиот и не понимаю последствий, ты крайне ошибаешься. Под статью 134 Уголовного Кодекса, я, конечно, не попадаю, потому что тебе уже восемнадцать, и ты по закону не ребенок, но… вот согласится ли с такой формулировкой твой папа?
Кристина замерла, позволяя Луке покрыть ее губки нежными короткими поцелуями. Она приоткрыла ротик, надеясь на поцелуй более проникновенный, но Лука вдруг ее отпустил.
– Сейчас ты немедленно выйдешь в сад через черный ход, найдешь там укромное место в тени на скамейке и просидишь там, пока моя мать тебя не отыщет. Поняла?
Кристина молча кивнула, тяжко всхлипнув.
– А ну марш отсюда! – прошипел он грозно. – И чтобы никто тебя не застукал по дороге.
С Ларисой Кристина совсем не чувствовала себя в безопасности. Девушке все казалось, что умудренная опытом дама видит ее насквозь, все знает о ее тайных желаниях, о ее ужасных слабостях и даже о том, что она ни на секунду не перестает думать о ее сыновьях, мучаясь от предательской неуверенности. Лариса вовсю разыгрывала из себя перед ней лучшую подружку, с которой всем можно поделиться. Но, боже, как же Кристине надоело ее лицемерие и бесконечная лесть! Сдалась ей ее дружба, особенно после всего, что Кристина о ней узнала. Честно говоря, девушка и раньше считала ее пустышкой, и эта ее вечная болтовня о шмотках, моде и прочей чепухе раздражали ее. Разве можно с такой женщиной поговорить о любви? Что она вообще могла о ней знать? И почему только папа предпочел такую? Кристина не понимала мужчин… решительно не понимала. Должна ли она теперь спасать от этой женщины папу или должна отступить, раз это его выбор? Даже как-то обидно было за него, за его принципиальность, ведь по сути и любимая дочь его предала, причем упиваясь этим предательством, как одержимая.
– Скажи, милая, ты встречаешься с кем-нибудь? – хитреньким тоном вдруг спросила Лариса, когда они сидели на заднем сидении такси на пути домой после долгого и утомительно скучного дня бессмысленных забот.
– Нет. Я думала, вы сами знаете…
– Но, может быть, ты в кого-нибудь влюблена?
Лариса прожигала ее испытующим взглядом искушенной светской бестии.
– Нет… Думаю, что нет… – слабо выдавила из себя Кристина.
– Для твоего возраста ты слишком серьезна и рассудительна, – снисходительно мягко заметила Лариса. – В твои годы я была страстно влюблена в своего будущего мужа, – интригующим тоном поведала она. – И вскоре родила Луку.
– Вы любите своих сыновей? – вдруг, сама от себя такого не ожидая, спросила Кристина.
– Конечно! Что за вопросы! Хотя… отношения у нас, признаться, натянутые… Но вообще знаешь… Я бы была не против такой невесты, как ты, для любого из них.
– Я… мне… мне нужно учиться, – испуганно и слишком поспешно выпалила Кристина. – Я не думаю пока что о браке.
Лариса рассмеялась в голос, впрочем, смех у нее был театрально наигранный.
– Какая же ты милая, девочка моя! Видишь ли, моим оболтусам подошла бы именно такая как ты: разумная, уравновешенная, образованная и воспитанная девочка, чтобы смогла их утихомирить.
Кристина густо покраснела, узрев всю нелепость этой идеи. Пока что все очки были в пользу «оболтусов».
– Я не думаю, что смогла бы…
– Неужели никто из них не зацепил?
Кристина, коротко мотнув головой и пожав плечами, отвернулась к окну.
– Ну, что же… сердцу не прикажешь, – вздохнула Лариса с жеманной грустью в голосе. – Ты все-таки совсем еще юная…
«Она все знает!» – вихрем пронеслось в голове у девушки, и руки в миг похолодели от страха. Но тут Кристина словно прозрела: «Контракт! Брачный контракт!». Папа наверняка не стал бы регистрироваться с ней, не подстраховав себя контрактом! Иначе зачем ей было шантажировать Луку? У Кристины немного отлегло от сердца. Может, все не так уж страшно, как кажется… Угораздило же их с папой так попасть… Впрочем, возможно, если присмотреться, их семейство было ничем не лучше. Маму Кристины тоже сложно было назвать образцово-показательным родителем, и они с папой постоянно ругались, а потом долго судились. Теперь у мамы новая семья и новорожденная дочь, поэтому ей постоянно не до Кристины. Она уже даже перестала ждать ее звонков, которые все равно в итоге сводились к пустым и натянутым диалогам.
Когда их такси припарковалось у самых ворот особняка, первое, что заметила Кристина, это белый спортивный автомобиль Матвея у входа. Она опять не разглядела марку, но это было совершенно неважно, потому что когда на парадном крыльце вдруг показался Матвей, только что вышедший из дома, у Кристины сердце затрепыхалось где-то в животе.
Во-первых, она еще никогда раньше не видела его в кожаном мотокостюме. Мальчишество, конечно, какое-то, но так он смотрелся каким-то чарующе мужественным и в то же время юным, почти как ее сверстник, и действительно смазливым, как тогда на кухне в разговоре с матерью выразился Лука. Рукава футболки эффектно облегали его мускулистые руки, а черная кожа брюк соблазнительно переливалась на упругих ягодицах и сильных стройных ногах. Куртку он пока не надел, но держал ее в руке. Его волосы были собраны в небрежный хвост, почти половина шевелюры обрамляла небритое красивое лицо с сочными рельефными губами. Он держался вызывающе уверенно и… Как это называется?.. Агрессивно сексуально. Собственно так, как обычно ожидаешь от парня такой наружности. В общем, Кристине с трудом удалось оторвать от него взгляд и принять недоступный и равнодушный вид, пока они с Ларисой приближались к дому по гравийной дорожке.
Во-вторых, за Матвеем из дома тут же вышла эффектная огненно-рыжая красотка. Она тоже щеголяла в облегающих кожаных мотобрюках, украшенных кучей металлических заклепок. Облегающая черная футболочка с глубоким декольте и миниатюрная кожаная курточка подчеркивали безупречно тонкий точеный стан и бюст внушительных размеров. В руках она сжимала кожаный рюкзачок мешочком. Естественно, и соответствующей образу бижутерии на ней было не счесть.
Кристине даже дурно стало от ревности. Впрочем, она тут же про себя отметила, что она гораздо красивее и нежнее спутницы Матвея, и постаралась на этом факте и сосредоточиться, когда они приблизились друг к другу для приветствия.
– С приездом, дорогой! – весело воскликнула Лариса, обняв сына одной рукой за плечо и сымитировав поцелуй в щечку. – Ты что же, опять нас покидаешь?
– Да. Идем сегодня на концерт в клуб, – бросил Матвей, неопределенно и изучающе поглядывая на Кристину. – Я тут вам кое-что привез из Москвы, – наконец сверкнул он обворожительной невинной улыбкой. – Сейчас…
Открыв багажник, он достал оттуда два небольших подарочных пакета и одновременно вручил их матери и Кристине, насмехаясь над их легкой растерянностью.
– Только советую открывать у себя в комнате, – добавил он небрежно. – Вдруг что-нибудь не понравится…
Лариса нахмурилась, а Матвей, взяв рыжеволосую девушку за руку, потянул ее к выходу.
– В общем… Счастливо! – махнул он им рукой.
– Вы что, пешком?
– У меня на соседнем переулке мотоцикл припаркован.
– А шлемы?
Матвей махнул матери еще раз и удалился, не ответив.
Кристина в замешательстве заглянула в пакет, где обнаружила большую черную квадратную коробку. Она бросила короткий взгляд на Ларису, которая неопределенно пожала плечами. Кажется, неожиданный подарок и ее несколько напрягал.
– Ну, что ж… – успокоительно пробормотала она, – пойдем-ка отнесем покупки в спальни и узнаем, когда там будет ужин. Когда папа обещал вернуться?
– Он мне не говорил.
– Ладно. Сейчас позвоню ему.
Кристина поднялась к себе и по дороге не без удовольствия для себя отметила, что Матвей даже не представил свою девушку матери. Впрочем, может, это и не значит ничего. Кто поймет такого… «оболтуса». Закрыв за собой дверь, она, конечно же, тут же достала из пакета красивую бархатную коробочку на золотистом металлическом замочке. В предвкушении она немного повертела в руках черный куб, прикидывая по весу, что там может быть. Довольно тяжелая… и довольно большая… Наконец она справилась с замком, откинула крышку и на секунду замерла.
Наконец она справилась с замком, откинула крышку и на секунду замерла. Затем погрузила пальцы в выступившие изнутри шелковистые белые оборки и вытянула из упаковки ничто иное как эротическую сорочку: прозрачную, с мелкими шелковыми рюшечками на бретельках, более крупными – по низу подола, который, естественно, едва ли прикрыл бы даже попку, живот при этом оставляя полностью открытым. От линии груди вниз тянулись длинные шелковые ленты, сами же груди при этом оставались открытыми, оборки всего лишь огибали их, переходя в бретельки.
Из пышных складок вдруг что-то выпало на пол. Это была маленькая розовая открыточка из тех, что обычно прилагают к подаркам с короткой подписью. Кристина подняла ее и раскрыла: «Поздравляю с потерей невинности, малышка. Постоянно думаю о твоей вкусной киске. Матвей». Кристину просто в жар бросило от подобной наглости. Это уже даже было не смешно! Да они оба над ней издеваются! Лука! Как он мог все ему рассказать?! Какая же это подлость и ребячество после всего! И, главное, как она могла взять и поверить такому, как он?! Ее, кажется, слегка трясло, и она долгие несколько секунд никак не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть. Что она вообще должна сейчас испытывать?! Унижение и злость? Дикий восторг? Два этих бесстыжих братца, кажется, совсем обнаглели! Что они вообще о себе мнят, манипулируя ею таким образом?! Самым противным было то, что у нее в трусиках все снова начало гореть от возбуждения, и она уже начинала ненавидеть себя за свою слабохарактерность. Только кто, если не она, сможет со всем этим покончить раз и навсегда? Она нервно вздохнула и, прикрыв пылающее лицо холодной ладонью, встала у окна, глядя сквозь пальцы на пестрые клумбы в саду. Там как раз возился садовник – то ли пересаживал, то ли окучивал какие-то цветы.
Истерзав себя бесчисленными доводами за и против и зарядив себя праведным гневом, к ужину она спустилась с самым что ни на есть суровым настроем, но ни Луки, ни Матвея в столовой не оказалось, а папа с Ларисой извиняющимся тоном сообщили ей, что они сегодня едут смотреть дом отдыха, в котором пройдет их торжество. Скорее всего это займет много времени, так как придется договариваться и с рестораном, и с цветочными дизайнерами, и с ведущим, и с приглашенными артистами, поэтому они решили остаться ночевать в местных гостиничных номерах. В конце концов, и они заслужили немного романтики. Кристина заставила себя улыбнуться широкой радостной улыбкой и пожелать им хорошо провести время. В душе у нее росло какое-то нехорошее предчувствие, от которого периодически все ее тело поглощало полное онемение, невыносимо изматывающее почти до обморока.
В девять вечера огромный дом опустел, погрузившись в мягкие сумерки белых ночей. Кристина сидела в своей комнате, вжавшись в угол дивана и даже не включала свет. Всю ее поглотило ощущение какой-то неизбежности – волнующей, пугающей, мучительной, вязкой. Она вспоминала то, что было между ней и Лукой, и пыталась себе представить, как он мог обо всем этом поведать Матвею. Потом она вспоминала свое свидание с Матвеем и те дни, когда ждала от него звонка. Она вспоминала и тот свой первый день в Петербурге, когда она случайной гостьей угодила в этот ураган страстей. Казалось, что все это случилось очень, очень давно, даже и не упомнишь точно, когда именно, поэтому представлялось совершенно невозможным оценивать все трезво и взвешенно. Тем не менее, она встала и спокойно, без лишних эмоций собрала все свои вещи в чемоданы, оставила только этот чертов подарок, и уже готова была выходить, когда с первого этажа донесся хлопок входной двери, оживленные мужские голоса и смех.
Кристина бросила взгляд на белоснежную сорочку в рюшечках, которая валялся на кресле и маячила там белым пятном, словно жалкий символ капитуляции. Ее вдруг охватил гнев. Какого черта она вечно идет у них на поводу, постоянно сидит и трусливо прячется в своей комнате, а теперь собирается бежать, словно это она в чем-то провинилась?! Как они смеют так играть с ее чувствами?! Необъяснимая решительность, которая почему-то неожиданно посетила ее только сейчас, заставила ее подняться с места и взять в руки этот предмет их подлой выходки. Она вышла из комнаты и побежала вниз по винтовой лестнице, уже заранее зная, что собиралась высказать двум этим наглым самовлюбленным повесам. Разве не это имела в виду их мать, когда говорила, что такая, как она, смогла бы поставить их на место?
Когда Кристина увидела двух этих типов в холле на первом этаже, то вдруг невольно остановилась на месте как вкопанная, ухватившись за перила, как за спасательный трос. Они тоже резко оборвали свой разговор и обернулись в ее сторону. Лука почему-то, как и Матвей, оказался в черных кожаных брюках, черных сапогах с широкими низкими голенищами и черной футболке. Только она была без каких-либо рисунков и с длинными рукавами, присобранными до локтя. На шее на золотой цепочке у него поблескивал какой-то кулон. Наверное, они вместе ходили на этот дурацкий концерт, потому и вырядились так вызывающе…
– Привет, – немного запоздало выдал Матвей с одобрительной улыбкой, предварительно смерив Кристину оценивающим взглядом.
– Я… – начала она, но голос ее подвел на несколько секунд, – я хочу, чтобы ты забрал свой дурацкий подарок и подарил его какой-нибудь из своих девок! А я – не одна из них, чтобы так со мной обращаться! Вы оба – просто отвратительны! И ваш образ жизни – отвратителен! Видеть вас не хочу! Никогда! Только ради папы тут и оставалась! Но больше я в этом доме ни секунды не хочу находиться!
Пока Кристина говорила, Лука медленно подошел к комоду и остановился, опершись о него бедром и сцепив на груди руки. Он слушал ее, слегка опустив голову, словно скрывал свое лицо. Она была уверена, что он так прятал язвительную ухмылку. Сволочь!
Матвей смотрел на нее открыто, слегка нахмурив брови и скривив губы в настороженной улыбке: его лицо выражало удивление, заинтригованность – не более. Он тоже не воспринимал ее всерьез, как и всегда!
– Забери свою тряпку! – крикнула она и бросила в него белой воздушной сорочкой, которая на лету надулась парусом и плавно упала к его ногам.
– Давно меня так не отшивала девушка, – усмехнулся Матвей, наклонился и поднял сорочку, засунув ее одним концом себе в карман брюк. – Капризные рассерженные девчонки – это так сексуально…
В его голосе не звучало ни капли раскаяния и понимания, но явно было слышно коварство. Кристина нервно сглотнула и отступила на одну ступеньку вверх. Она с содроганием заметила, как Матвей, облизывая, закусил нижнюю губу, а потом медленно провел языком по верхним зубам, словно размышляя.
– Ладно, – наконец сказал он, поднимаясь ей навстречу на одну ступеньку, – извини, если я тебя обидел. Но сегодня ты… вся такая неприступная… знаешь, это заводит еще больше… – он приблизился еще на пару ступенек, пока Кристина смогла заставить себя сдвинуться с места. Она стремительно развернулась, чтобы убежать вверх по лестнице, но в этот момент сильная рука ухватила ее за запястье, потянула, и она, соскользнув одной ногой по мягкой ковровой дорожке, фактически сорвалась в объятья Матвея. Ее сразу же обожгло его горячее тело и дыхание, легкий запах алкоголя и острый запах секса. Кристина попыталась вырваться, но он был таким сильным, таким невозможно возбуждающим. Он стоял на ступеньку ниже нее, поэтому его лицо было почти на уровне ее разгоряченного лица. Она ужасно боялась, что он сейчас ее поцелует, и тогда никакая ее гордость, никакой здравый смысл, никакие убеждения не будут больше иметь значения. Но он только прижимал ее к себе всем телом, давая ей ощутить, как бьется его сердце, как напрягаются его мышцы, как течет по венам его кровь. Он прикоснулся колючей небритой щекой к ее щеке, нежно потерся о ее кожу, царапая ее и раздражая. Его светлые локоны щекотали ей шею.
– Отпусти, – пролепетала она, упираясь локтями ему в грудь, а ладонями в плечи.
– Ни за что, – прошептал он ей в ушко, заставляя ее нервную систему дать полный сбой из-за пронизавших ее электрических разрядов. – Я так давно хочу тебя, малышка.
В этот момент Кристина заметила проходящего мимо по лестнице Луку. Они встретились на секунду взглядами, но она совсем не поняла застывшего на его лице выражения, надеясь, что хотя бы он заметил презрение в ее глазах. В эту секунду Матвей отпустил ее как-то вдруг, но тут же слегка присел и крепко обхватил за бедра, перекидывая через собственное плечо. В ужасе вцепившись в футболку на его спине, она чуть не задохнулась от головокружительного ощущения полной беспомощности и риска полететь вниз головой с лестницы.
– Отпусти немедленно! – наконец закричала она. – Придурок! Ненавижу тебя! Вас обоих!
– Придержи мне дверь, – ровным голосом обратился Матвей к брату.
В панике оглядываясь по сторонам и пытаясь вырваться, Кристина через какое-то время обнаружила себя в комнате Луки и, прежде чем она успела еще что-то произнести, Матвей бросил ее на мягкую кровать, встав напротив с упертыми в бедра руками. Она тут же вскочила.
– Какого черта ты вообще творишь? – возмутилась она, переводя тревожный взгляд с Матвея на Луку, который маячил где-то у нескольких высоких стоек с CD спиной к ней, неторопливо перебирая пальцами корешки коробочек с названиями дисков, явно заняв нейтральную выжидательную позицию. У Кристины даже челюсти сжались от обиды и растущего страха перед всей очевидностью своего положения.
– Лука! – окликнула она его срывающимся голосом, но он не обернулся, тогда как Матвей шагнул к ней, схватил за запястья и снова притянул к себе. Она дернулась изо всех сил, но только больше запуталась в цепкой паутине его объятий. Ее начало трясти.
– Эй, Лука… Вруби-ка нам что-нибудь романтичное! – беспечно бросил Матвей через плечо, одной рукой обнимая Кристину на уровне лопаток, так что ее локти оказались беспомощно разведенными в стороны, а другой рукой держа ее за талию и крепко вдавливая ее плоский животик себе в пах.
– Pink Floyd?
– На твоем сраном Bang77Olufsen разве можно слушать Pink Floyd? А, впрочем, давай…
Кристина продолжала выкручивать руки, но силы ее явно уже начинали иссякать. Матвей все так же настойчиво прижимал ее к себе всем телом, чувствуя, как трепещет, словно птичка, ее сердце, и как она часто и тяжело дышит.
– Кристин, Кристи-и-ина, – нежно зашептал он ей на ушко, касаясь его губами, – успокойся и не вздумай плакать. Я тебе ничего плохого не сделаю. Поняла?.. Поняла?
Кристина кивнула.
– Матвей, пожалуйста… – слабо всхлипнула она. – Почему вы так со мной поступаете? Отпусти меня! Матвей! Ну, пожалуйста… – она снова стала оглядываться на Луку, который за ее спиной включил музыку. Из динамиков полились вступительные звуки «Wish you were here». Руки Матвея поймали ее за голову, разворачивая и поднимая к себе ее испуганное личико.
– Посмотри на меня, Кристина… Посмотри… – зашептал он ей в самые губы. Она почувствовала аромат его горячего дыхания и заставила себя выдержать его взгляд разнузданного возбужденного повесы, предвкушающего близость желанного наслаждения. – Мы просто потанцуем. Ладно? Слушай музыку.
Он уверенно перехватил ее правую руку, положил ее левую ладошку себе на плечо, обхватил ее за талию, притянул к себе и лихо закрутил девушку во флекере в одну, потом в другую сторону, резко склонил ее гибкий стан назад, тут же поднял и поцеловал в шею. Затем, под гитарное вступительное соло начал кружить ее в пьяняще медленном танце. Его тело двигалось легко и упруго. Она чувствовала, как под футболкой переливаются мускулы на его груди и на его плече под ее судорожно ухватившейся за него ладонью, а в голове уже звучали аккорды гитары и томительно прекрасное: «So, so you think you can tell heaven from hell, blue skies from pain…». Кристина испуганно огляделась в поисках Луки. Она должна была знать, где он и что он собирается делать. Краем глаза она заметила его сидящим в черном готическом кресле в дальнем углу комнаты, но Матвей закружил ее в другую сторону, а потом мимолетно поцеловал в губки – влажно, прохладно, но она вспыхнула и снова попыталась отстраниться. Он склонился и нежно запел ей на ухо вместе с динамиками: «And did you exchange a walk on part in the war for a lead role in a cage?»
Его голос был терпким, тихим, хрипловатым и сладко нежным. «Ну, почему, почему это происходит со мной?» – внутренне содрогнулась Кристина, осознавая, как она постепенно отдается его воле. Его рука спустилась с талии на попку и притянула ее к себе ближе. Их тела соприкасались в скользящих ласкающих объятьях. Она постоянно чувствовала его возбуждение животом, в котором поднималась пустота и нарастала невесомость. Она еще раз оглянулась на Луку. Теперь ей удалось его разглядеть, потому что Матвей больше не пытался ее остановить – он склонился к ее шейке и, зарывшись лицом в ее волосы, стал покрывать медленными мягкими поцелуями ее кожу.
Лука сидел в кресле, раскинувшись, словно король царства мертвых на черном троне перед своими подданными. Одна его нога была закинута лодыжкой на колено другой ноги. Руки покоились на подлокотниках, голова была откинута назад, на среднем пальце правой руки сверкал крупный золотой перстень, на груди – подвеска. Взгляд был затуманенный, темный, пугающе непредсказуемый и вызывающе прямой. Кристина опустила глаза, беспомощно осознавая, как от поцелуев Матвея все тело слабеет и предательски требует новых более откровенных прикосновений, а сознание улетает в космическую пустоту, полную только звуков музыки и ощущений от мужских ласк.
Почувствовав, что напряжение Кристины спало, Матвей снова вскользь коснулся ее ротика губами. Она больше не уклонялась, и он продлил свой нежный поцелуй, едва заметно посасывая ее нижнюю губку и стараясь поймать ее ускользающий язычок.
– Ты такая сладкая, кошечка… Я соскучился по твоему вкусу… – добивал он остатки ее здравого смысла бархатным шепотом. Его рука стала настойчиво поглаживать ее промежность под тугими джинсами, но Кристина уже совсем перестала сопротивляться – просто не могла… и не хотела… Матвей развернул ее к себе спиной, и она оказалась лицом к вальяжно развалившемуся Луке, беззастенчиво разглядывающему ее с ног до головы. Он задумчиво потирал пальцами губы и подбородок, опершись одним локтем о подлокотник широкого бархатисто-черного кресла с высокой, как у трона, спинкой.
Кристина не могла выдержать его взгляд, она вся пылала, закрыв глаза, гибкой змейкой извиваясь под музыку вдоль тела Матвея, чьи руки уже проникали ей под футболку, под расстегнутые джинсы на животе, вскользь поглаживая ее шею, плечи, вздымающиеся груди, бедра. Закинутыми назад руками, она перебирала мягкие волнистые волосы Матвея, прижимая к себе его голову и подставляя для ненасытных поцелуев себя всю, стараясь иногда поймать губками его губы.
– Давай, раздень меня, детка… – Матвей снова развернул ее к себе лицом и прижал ее дрожащие руки к своей талии. Кристина приподняла его футболку, лаская упругие переливающиеся под ее пальцами бугорки мускулов, подняла черную мягкую ткань, пожирая глазами его потрясающий мощный загорелый торс, пальцами прошлась по твердым коричневым соскам, по широким плечам, натягивая эластичную материю до шеи. Затем плавно потянула футболку вверх обеими руками, жадно прижимаясь губками к шее Матвея, облизывая ее кончиком язычка и нежно впиваясь в нее зубами. Матвей стянул с себя футболку, отбросил в сторону, подхватил девушку под попку, а затем под одно бедро, прижимая к себе одну ее согнутую ножку, а другой рукой – тонкий гибкий стан. Его обнаженная кожа была такой горячей, такой гладкой – ей хотелось всего его облизать. Ее руки сомкнулись вокруг его шеи, а губки требовательно заскользили по его влажным сочным губам.