Текст книги "Кристина (СИ)"
Автор книги: Грушенька Светлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Они жадно целовались в нескольких шагах от Луки, сгорая от страсти, доведенные возбуждением практически до полного бессилия, потому что колени их подгибались, руки беспокойно блуждали по телам друг друга, неловко теребя и оттягивая одежду. Роджер Уотерс приказывал сиять как безумный бриллиант. Кристина с Матвеем, кажется, внимали его настойчивому требованию, а Лука упивался их красотой, сумасшедшими порывистыми движениями и эффектными изгибами их тел. Впервые в этой привычной для него игре он ощутил себя третьим лишним, хотя давно был близок к тому, чтобы кончить в штаны от возбуждения.
Матвей, словно прочтя его мысли, вдруг оторвался от Кристины и толкнул ее к Луке, а сам отошел на слабых ногах, тяжело дыша и вытирая блестящие, истерзанные губы. Кристина вдруг осознала, что она боится Луку – непредсказуемого и непонятного: то нежного и искреннего, то непроницаемого и завораживающе опасного, как сейчас.
– Снимай джинсы, – приказал он в привычной для себя манере, не предполагающей возражений. Девушка коротко оглянулась на Матвея, который застыл в стороне, скрестив на груди руки, а затем, нервно сглотнув, спустила джинсы, которые упали до колен, и вынула из них ноги.
– Теперь футболку.
Уже не думая ни о чем, кроме мучившего ее желания, Кристина подчинилась, понимая, что ждет следующего приказа с нетерпением и трепетом.
– Лифчик… Трусики… Одну ногу на кресло…
Лука, наконец, выпрямился на своем троне, и, когда Кристина поставила правую ногу на сидение слева от Луки, он обхватил ее рукой за попку и притянул к себе ее бедра, приближаясь лицом к ее ноющей от изнеможения киске. Он коротко поцеловал ее клитор, успев мимолетно пройтись по нему языком, и больно сжал пальцами ее ягодицы, любуясь идеальными формами ее киски. Узкая девичья щелка вся истекала прозрачными соками, наружные губки были белыми, соблазнительно-пухлыми, внутренние аккуратно обрамляли клитор ровными нежно-розовыми лепестками, как не раскрывшийся бутон мелкой розы. Лука снова жадно поцеловал ее киску и снова отстранился, наблюдая за реакцией этой юной распутницы. Кристина отрывисто застонала, даже уже не пытаясь сдерживать разбуженные в ней страсти, и невольно подалась навстречу его губам. Когда они ненасытно впивались в нее, изводя пьянящими непредсказуемыми ласками, она до боли закусывала воспаленные губки, чтобы не закричать, и ласково перебирала дрожащими пальцами жесткие волосы Луки, боясь вцепиться в них в неконтролируемом порыве. Словно специально над ней издеваясь, его поцелуи вдруг стали нестерпимо нежными, едва уловимыми. Они настигали ее в самых неожиданных местах – в низу живота, на внутренней стороне бедра, на дрожащих запястьях. Ее бросило в жар, колени совсем ослабли и подгибались, кожу под искушенными пальцами Луки словно покалывали мелкие иголочки. Казалось, еще одно малейшее прикосновение к вожделенному месту, и ее накроет волной ни с чем не сравнимого удовольствия.
Еще один беспощадный и откровенный поцелуй Луки между чувственными лепестками прошиб ее нервную систему раскаленной молнией в тот самый момент, когда сзади ее вдруг опутали горячие объятья Матвея. Его руки пробежались по всему ее телу, лаская пылающие холмики грудей, раздразнивая соски, лишая последних сил. Извиваясь и дрожа, Кристина позволила Матвею впиться в ее губки истребляющим всякую скромность долгим беспокойным поцелуем. Его пальцы больно сжали ее соски, но боль она уже не в состоянии была отличить от наслаждения, она потеряла всякое равновесие, да и вообще ориентацию в пространстве, и наверняка упала бы, если бы не сильные мужские руки, удерживающие ее на плаву. И она плыла на волне блаженства, содрогаясь и выгибаясь дугой, пока ее тело не задрожало в лишающем разума оргазме. Ее тут же, как безвольную куклу, опустили на колени. Еще толком не придя в себя, она обнаружила передо своим лицом до предела эрегированный член Луки, весь влажный, напряженный и пылающий. Сзади в нее вдруг стал врезаться Матвей, жестко, глубоко и дурманяще быстро. Она поймала губами член Луки, пытаясь угадать темп Матвея, и, не находя уже сил даже для стонов, полностью отдалась воле своих совратителей.
Глава 5
Прозвучал сигнал смс, и Кристина испуганно подскочила на постели, оглядываясь по сторонам. Она с трудом разлепила глаза, растерев лицо ладонями, и, жмурясь, попыталась вспомнить, что вообще произошло. Завораживающе красивая спальня давила со всех сторон мрачностью и монументальностью интерьера. Было во всей этой вычурно роскошной готике что-то таинственно пугающее и в то же время волнующе сентиментальное. Тяжелые бордовые шторы одного окна были раздвинуты, но через плотно присборенные занавески в темную комнату проникал очень слабый солнечный свет. Первое, о чем она подумала, было: «Где папа?! Вдруг он вернулся?!» Первое, на что она обратила внимание, был обнаженный Матвей, который лежал рядом с ней на измятой алой простыни, бесстыдно расставив в стороны стройные сильные ноги. Ее взгляд задержался на внушительных размеров члене, время от времени пульсирующем и вздрагивающем во сне на подтянутом загорелом животе. Веки его тоже подергивались, длинные ресницы трепетали, уголок губ изредка слабо приподнимался в едва заметной улыбке. Что-то ему сейчас снится?
Опомнившись, Кристина потянулась к телефону на прикроватной тумбочке. На часах 9:42. Непонятно, как здесь оказался ее мобильный, ведь он оставался у нее в комнате. Также было весьма любопытно, с чего вдруг в ее записной книжке появился телефон Луки. Новое смс от него сообщало: «Родители останутся за городом обедать, так что можете расслабиться, но этого балбеса вытолкай из дома в два часа – ему на работу нужно». «Очень мило», – в недоумении прошептала Кристина одними губами и снова аккуратно опустилась на свое место так, чтобы не разбудить Матвея. «У нас теперь что, шведская семья?» – пронеслась в голове нелепая мысль.
Кристина уже раз просыпалась в этой комнате, правда, среди ночи, и потом ей пришлось уйти к себе, чтобы родители не засекли их с Лукой. «Только не вздумай в меня влюбляться, ладно?» – строго прошептал он ей в ту ночь в губы после жесткого прощального поцелуя у двери. Она молча кивнула, стараясь отнестись к этому его совету со всей серьезностью, ведь именно так себя ведут взрослые. Тем более, что не очень-то он походил на ее идеал достойный любви. В ту ночь она так устала, что на слезы у нее просто не было сил. Она свернулась клубком под одеялом в своей комнате, заставляя себя выгнать из головы все мысли, и провалилась в глубокий сон. В последующие дни вокруг постоянно были свидетели, и она не могла выдать свои истинные чувства, чтобы не обмануть ничьих ожиданий. Теперь она снова лежит на этих алых простынях и смотрит на свое отражение в потолочном зеркале, видя рядом уже другого мужчину. Боже, она действительно опустилась до такого?!
Кристина невольно опять повернула голову к спящему рядом Матвею. Обворожительно хорош – этого херувима прямо хоть сейчас на обложку порножурнала, даже несмотря на двухдневную щетину на картинно совершенном лице. Он что-то слабо промычал во сне. Кристина вздрогнула, боясь и от этого пижона услышать что-нибудь унизительное вроде: «Я не заслуживаю такого взгляда. Ты же понимаешь, что все это ничего не значит». При воспоминаниях о прошедшей ночи ее кожа словно покрылась мириадами колючих снежинок. Кристина отвернулась, закрыла глаза и все сцены тут же встали перед ее глазами – настойчивые, убедительные, непристойно дикие. Низ живота призывно потребовал чего-то, отдавая легкой пульсацией между ног. Она часто задышала и заставила себя подняться как можно медленнее и бесшумнее.
В ванной она обнаружила, что на двери нет замка. Впрочем, какая теперь разница? Она забралась в душевую кабинку и подставила под тонкие кусачие струи лицо. Почему-то в голове всплыл непристойный диалог Луки и Матвея, от которого ее тело, казалось, в миг покинули все силы. Она оперлась выпрямленной рукой о фиолетовую кафельную стену, склонила голову и прижалась лицом к собственному плечу.
– Дай мне ее… Черт, да отпусти уже… – насмешливо, но все же нетерпеливо настаивал Матвей, чуть ли не вырывая Кристину из рук Луки, который снисходительно уступил, тяжело выдыхая после оргазма, садясь в стороне и потягивая шею. – Подожди, сладкая, – шептал ей Матвей, притягивая ее к себе.
– В эту сторону ее разверни, – лениво заметил Лука.
– А, может, так? – ухмыльнулся Матвей. – Или так? Как тебе больше нравится, папина дочка?
– Она предпочитает нежно… – мягко промурлыкал Лука. – Кончает, когда замедляешься… практически в любых позах…
– Вот как? – на лице Матвея появилась коварная улыбочка. – Значит, пока что можно ускориться? Я не хочу, чтобы она быстро кончила…
Она слышала, как оба они тихо посмеиваются, но ей было уже все равно, потому что она устала и была близка к экстазу. Только что Лука почти закончил ее мучения, но Матвей ему помешал, и она практически ничего не соображала – просто хотела, чтобы кто-нибудь из них сжалился над ней и утолил ее желание, а потом чтобы ее оставили в покое… Она взглянула на себя в потолочное зеркало – ее белое юное безупречное тело было распростерто на постели, на спине. Матвей лежал рядом, на боку, комфортно подперев рукой голову и закинув себе на бедро ее стройные ножки. Его член то мучительно медленно скользил в ней, снова распаляя, то ускоряясь и толкаясь глубоко, чтобы сбить темп, чтобы не позволить ей сосредоточиться, чтобы выбить ее из колеи. Она выгибалась и жалобно стонала, а свободная рука Матвея небрежно блуждала от одной ее груди к другой, пощипывая горящие раскрасневшиеся сосочки. Кристине так хотелось поласкать себя самой, чтобы все поскорее закончилось, но сидящий рядом на коленях Лука придерживал ее руки над головой, нежно прижимая их к постели. Стоило ей попытаться высвободиться, он сжимал их сильнее. Боже, она просто не выдержит этого! Лука, коварно улыбаясь, прилег рядом с ней, развернул к себе ее личико и стал раздразнивать губами ее губки, то сладко их поглощая и покрывая короткими сочными поцелуями, то отстраняясь именно в тот момент, когда она начинала ему отвечать. На его губах она ощущала свой вкус, и это вызывало какое-то неописуемое головокружение, похожее на полет во сне. Она потеряла счет времени в этой долгой-долгой восхитительной пытке, а когда была близка к финалу, Матвей замедлился, а Лука отвел в сторону одну ее ножку, наблюдая, как неистово извивается в такой непристойной позе ее прекрасный юный стан с упругими округлыми бедрами, тоненькой талией и совершенными полными и крепкими грудками прелестной грации. Его чувственные влажные пальцы усилили финальный аккорд.
– Пожалуйста… пожалуйста… – лепетала она в промежутках между поцелуями Луки, на которые уже не в состоянии была отвечать, а потом ее пронзил такой мощный по своей силе разряд острого и жгучего удовольствия, что она трепыхалась в объятьях своих любовников, даже не в состоянии осознать, были ли очертания трех тел в зеркале над ее головой их отражением, или они являлись призрачным миражом и плодом ее помутившегося на бесконечные минуты рассудка.
Кристина заставила себя встряхнуть головой, чтобы очнуться от наваждения. Вода приятно щекотала тело, возвращая к реальности, но она чувствовала, что у нее в груди растет и поднимается какое-то болезненное муторное чувство то ли отвращения к себе, то ли одиночества, то ли унижения. Во что она превратилась? Во что они превратили ее вчера? Из ее губ вдруг вырвалось звучное рыдание. Она обессиленно опустилась на корточки вдоль стены и по ее щекам потекли слезы. Дрожащими руками она пыталась убрать с лица волосы, намываемые на него потоками воды. «Папа, ну почему? Почему ты как-нибудь их не остановил? Почему ты ничего не понял?». Она больше не могла сдерживать всхлипывания и разревелась во всю силу, уткнувшись лицом в колени.
Вдруг дверь в ванную комнату открылась, и Кристина заставила себя умолкнуть и встать. Вошел Матвей. Он был сонным, вздыхал и сладко потягивался, разминая мышцы. Кристине был виден только силуэт его нагой фигуры сквозь пелену слез и запотевшие матовые створки душевой кабинки. Когда он подошел к унитазу, она поспешно отвернулась, невольно вслушиваясь в прерывистое журчание за спиной.
– Привет, – пробормотал он едва различимо, когда шел к раковине, но Кристина не ответила, потому что в горле у нее до сих пор был болезненный ком. Украдкой наблюдая, как он умывается и чистит зубы, она в растерянности пыталась сосредоточиться на том, что она должна сейчас делать – поскорее выйти из душа или ждать, пока он уйдет. Его присутствие волновало ее и лишало способности здраво рассуждать. Она только пыталась хотя бы предположить, что вообще может думать мужчина о девушке после того, как между ними происходило такое… такое безумие…
Пока Кристина ни на что не могла решиться, Матвей, похоже, не сомневаясь ни минуты, вдруг нарисовался в открытой дверце душевой кабинки. Девушка невольно подалась в сторону и встала к нему вполоборота, поспешно вытирая остатки слез.
– Привет, – с ясной улыбкой повторил он приветствие, подставляя под душ свое красиво играющее мускулами тело и пальцами зачесывая назад тут же намокшие длинные волосы.
– Привет, – хрипло выдавила из себя Кристина, стараясь на него не смотреть и мучительно размышляя, как ей теперь выбраться из кабинки.
– Лука на работу свалил? – беспечно поинтересовался Матвей, выдавил в ладонь немного геля для душа и прошелся обеими руками по телу, с явным интересом поглядывая на смущенную и зажатую в угол девушку.
– Видимо, да. Он смс написал. Сообщил, что родители после обеда приедут, а ты в два должен выходить на работу.
– Ммм… С твоей стороны звучит как предложение приятно провести время до обеда, – усмехнулся он, умыв лицо.
– Никакое это не предложение! – взволнованно встрепенулась она, пытаясь, наконец, прошмыгнуть мимо него к дверце кабинки. Матвей оттеснил ее обратно, преградив дорогу.
– Разве? С утра снова проснулась скромницей? А вчера так мило просила меня защитить тебя от этого сумасшедшего Луки. Мне понравилось быть твоим рыцарем, – в его голосе пел соблазн, тягучий, как патока. Он вдруг схватил ее одной рукой за подбородок, слегка сжав щеки, и поднял к себе ее личико, неожиданно для себя замечая припухшие глаза и красные пятна на щеках.
– Я просто не люблю, когда мне делают больно, – попыталась увернуться она, но Матвей придержал ее за плечо, наклонился к ее ротику и медленными глубокими лижущими движениями заставил ее ответить на поцелуй, пальцами небрежно теребя ее сосок. Затем он взглянул на нее внимательнее и добавил, немного нахмурившись: – Почему ты плакала?
Кристина молча мотнула головой, опустив глаза. Матвей на секунду замер, потом обхватил ее за плечи и осторожно прижал к себе. Ее лицо уткнулось чуть пониже плеча в его грудь, по которой стекали бесконечные потоки теплой воды.
– Ну в чем опять дело-то? – с иронией в голосе, но мягко спросил он, поглаживая ее гладкую спинку и легонько щекоча ее шейку и щечку щетиной.
– Ни в чем, – выдавила она из себя, глотая слезы.
– Да ладно. Брось. Ты же можешь просто со мной поделиться.
– Спасибо, я уже пыталась делиться с Лукой! – отрезала Кристина, всхлипывая.
– А… но… вообще-то я тебя уже предупреждал насчет Луки… – с некоторым упреком заметил Матвей.
– Предупреждал?! Предупреждал?! – вдруг вспылила она, ударяя его кулаками по груди и пытаясь вырваться, что, конечно, было бесполезно, поэтому она почти сразу же снова ткнулась ему лицом в грудь, захлебываясь слезами. – Ты… вообще хотя бы когда-нибудь кого-нибудь любил, придурок?!
– Может быть, я просто еще не встретил достойной, – посерьезнев, ответил он.
– Да? – она снова уперлась ему в грудь руками. – И я была тебя не достойна?! Хотя теперь, конечно, после всего, ты и меня можешь отнести к категории шлюх, как и всех женщин, и со спокойным сердцем думать, что достойных просто не существует!
– Кристина… – он мягко поймал ее за запястья, перекинул через ее голову одну руку и, развернув ее к себе спиной, сжал ее руки крест-накрест у нее на груди. Она беспомощно замерла в его крепкой хватке – слезы совсем ее обессилили. Его губы приблизились к ее ушку. – Ты ведь сама мне дала понять, что тебе нравится Лука.
– Поэтому вы и решили, что можно и вдвоем меня поиметь?! – чувствуя его член, упирающийся ей в ягодицы и спину, воскликнула она, опять пытаясь вырваться у него из рук.
Матвей стал нежно собирать губами капельки воды с ее шейки и плечика.
– Извини, но я просто не мог себе в этом отказать, – зашептал он страстно. – Ты такая красивая, вкусная, сладкая.
Он стал тереться о нее бедрами, отпустил ее руки и начал ласкать все тело – нежно, требовательно, пылко.
– Снова меня изнасилуешь? – тихо возмутилась она.
– Изнасилую? Я что, когда-то тебя насиловал? – посерьезнел он вдруг, чувствуя, как к горлу подступает уже давно забытая тошнота и страх.
– А что это вообще было этой ночью, по-твоему?
– Ммм… секс… Причем великолепный, – беспечно заявил он, загоняя в глубину подсознания неприятные ощущения и воспоминания из далекого, теперь уже почти нереального детства. Одной рукой прижимая ее ладони к холодной плитке, другой рукой он направил затвердевший член между ее бедер.
Девушка снова тяжело всхлипнула.
– Ну что такое, Кристин? – наконец сменил тон Матвей и отступил от нее.
Кристина повернулась к нему лицом. Она тяжело дышала и щечки ее цвели как розы.
– Да то, что вы вообще не учитываете мое мнение! Вы просто делаете, что вам заблагорассудится! Я даже не знаю, чего мне ожидать! Обращаетесь со мной как с комнатной собачкой! Лука даже слушать не хочет, когда его просишь остановиться!
– Послушай… Ты ведь сама быстро согласилась на отношения с Лукой, даже не разобравшись, кто он. Никто тебя к этому не принуждал…
– Одна только мысль о том, что вы с ним все это обсуждаете, сводит меня с ума! – перебила она возмущенно.
– Ну, извини… Так уж сложилось… – Матвей лишь небрежно пожал плечами.
– Я думала… думала, что так все и бывает… ну, если испытываешь к кому-то влечение, то… разобраться в человеке просто не успеваешь… Да в общем неважно! – она зачесала пальцами волосы назад, словно в отчаянии схватилась за голову, но ее кисти плавно сползли по мокрым щекам и шее, сомкнувшись вместе под подбородком. Она оперлась о стену спиной и в очередной раз тяжело вздохнула, уставившись в пустоту. – Почти все мои подруги постоянно обсуждают секс с парнями, а я всегда делала вид, что просто не хочу ничем делиться. Честно говоря, я и теперь не стала бы… Мне просто показалось, что я хочу этого по-настоящему именно с ним…
В Матвее снова шевельнулся подавленный и почти забытый укол ревности, но он успокоил себя привычными и такими приятными мыслями о близости и доступности желанной девушки. Матвей смотрел на нее, такую нежную, беспомощную, свежую, яркую, с прекрасными лучистыми глазами и слегка воспаленными припухшими губками и снова ощутил то же странное чувство неуверенности, что и тогда, на теплоходе. Он невольно окинул взглядом ее соблазнительное, такое чувственное юное тело, и подумал, что она, пожалуй, красавица из красавиц, хотя со временем, скорее всего, еще больше похорошеет. Возможно, Матвей смог бы сдержаться, если бы по ее коже сейчас не струилась вода, если бы ее белокурые волосы не облепили тяжелыми прядями плечи и шею, если бы она не смущалась так искренне, волнительно отводя в сторону взгляд, и если бы она не плакала и не выглядела такой провокационно беззащитной. Все это просто не могло лгать. Он уперся ладонями в стену справа и слева от ее плеч и склонился, покрывая короткими поцелуями ее соленое от слез лицо, пока она сама не начала искать губами его губы.
– Хочешь, сделаю тебе массаж? – вдруг улыбнулся он. – Похоже, я правда вел себя эгоистично… Хочу искупить по крайней мере свою вину. Я, кстати, отменно делаю массаж.
Кристина невольно усмехнулась сквозь слезы такому искреннему простодушию. Как для него все элементарно… но, может, все на самом деле так просто, а она всего лишь неопытная глупая девчонка, которая еще не готова стать женщиной? Может, ее гордость, ее сомнения, ее страхи, ее чувство унижения и слезы – все это капризы? Тогда почему ее так гложет ноющая боль под ложечкой от ощущения, что ее осмеяли и ею воспользовались? Она никак не могла понять, что таил в себе непроницаемый взгляд Луки… это тревожило ее больше всего и, наверное, это тянуло ее к нему несмотря на страх, несмотря на боль, несмотря на непредсказуемость… Кто знает, до чего он готов дойти и сможет ли остановиться, если войдет в раж… А Матвей… его глаза ей, кажется, не лгали… Они улыбались и светились откровенным желанием и восхищением ее красотой… Разве могла она найти в себе силы сказать «нет» этим глазам? Особенно сейчас, снова загнанная в угол, распаленная его страстью, согретая в его объятьях, доведенная до безразличия к голосу разума его ласками, не знающими запретов и пределов? Все равно это в последний раз… В самый последний! Потому что если она свыкнется со всем этим, то потеряет себя навсегда и никогда не вспомнит, какой была раньше, какой мечтала стать… и как верила в любовь…
– Я даже не знаю, – вздохнула она, сжимая руки на груди.
Матвей, по-прежнему улыбаясь, выключил душ и вышел, вернувшись с полотенцем. Он вытер ее с ног до головы, украдкой любуясь ее смятением и обреченной податливостью. Затем достал из шкафчика со стеклянными дверцами увесистую бутыль прозрачного масла для массажа и жестом указал ей на выход из ванной.
– Вообще-то постель нужно застелить полотенцем – она вся в масле будет, – упрямо заметила Кристина, прежде чем лечь.
– Да брось. Фиг с ней.
– Ну уж нет. Это же не твоя комната.
– Лука будет просто счастлив узнать, как ты заботишься о его вещах.
– Принеси полотенце. Я так не лягу.
Матвей закатил глаза и театрально вздохнул, но повиновался.
Кристина улеглась на живот, чувствуя, как внутри все дрожит от волнения. Когда он сел ей верхом на ноги, она вдруг невольно усмехнулась, подумав, что едва ли подобное положение можно назвать очень удобным и искупающим то, из-за чего она переживала. Но вообще, все это очень скоро закончиться, ведь не будет эта затянувшаяся поездка в Петербург длиться вечно… Поэтому, может, не стоит обо всем этом столько думать? Разве можно теперь в этом во всем что-то исправить?
Руки Матвея медленно заскользили по ее плечам, шее, спине, бокам и пояснице. Они двигались довольно-таки уверенно, почти профессионально, и под ними быстро нарастало приятное тепло и слабость. От масла исходил дурманящий аромат лаванды, а в голове у нее роились не менее дурманящие образы, поэтому, когда Матвей стал впиваться пальцами в ее мышцы более интенсивно, она капризно вскрикнула.
– Что? – усмехнулся он, не останавливаясь, – непривычно для неженки?
– Мне так больно и вовсе не приятно.
– Хорошо, – вздохнул он, ослабляя давление и переходя на нежные поглаживания ее упругой круглой попки. – Все, как ты пожелаешь. Переворачивайся на спину.
Он привстал, позволяя ей повернуться, и застыл над ней, стоя на коленях и обхватив ногами ее бедра. Она легла на спину, поправляя волосы. Ее взгляд невольно блуждал по всему его нагому телу: крепкие стройные ноги, наполовину поднявшийся красивой формы член, плоский живот в кубиках, узкие бедра и торс, плавно переходящий в широкую грудь, мускулистые плечи и сильные руки. Кристина не могла отвести взгляд от его рук, медленно перетирающих между собой скользкое прозрачное масло. Он взял бутыль и налил в ладонь еще немного ароматной жидкости, тонкая струйка которой пролилась ей на низ живота и щекотно сползла по ее гладкому лобку в промежность. Кристина подняла глаза и встретилась с Матвеем взглядом. Он мягко ей улыбался – эта улыбка обещала что-то волнующее и сладкое. Кристина облизала пересохшие губки, наблюдая, как из его рук на нее снова потекла прозрачная блестящая струйка. Легкая волнующая прохлада на животе, растекаясь в стороны, вызвала у нее внутреннюю дрожь. Затем он снова сел ей на ноги, а его теплые руки заскользили по ее пылающей коже. Словно желая ее помучить, они избегали прикосновений только к налившимся, горящим от возбуждения грудкам и давно истекающей влагой киске. Кристина невольно выгибалась, ласкалась, ластилась к его рукам и крепко сжимала бедра, чтобы хоть как-то унять мучительную пульсацию между ними. Когда его намасленные ладони накрыли ее груди, слегка сжимая их и захватывая разгоряченные легко проскальзывающие между его пальцами сосочки, Кристина тихонько застонала и прошептала: «Поцелуй меня, пожалуйста!». Но Матвей тянул время, невыносимо медленно, сладостно томительно ласкал, гладил, распалял. Его пальцы наконец легко скользнули в узкую складочку между ее половыми губками, задвигались там медленно и терпеливо. «Поцелуй меня…», – повторила она, задыхаясь и изгибаясь, – «Матвей… пожалуйста…». Его пальцы проникли в ее сочную щелку – один раз, второй… очень медленно… слишком медленно… «Матвей…», – стонала она, поглаживая то его руки, то свои намасленные соски.
Когда они соединились в бесконечном нежном объятии, горячие, скользкие, томительно и изнуряюще неторопливые, они оба уже не думали ни о чем сомнительном, непонятном или тягостном. Их губы теряли и находили друг друга, их дыхания соединялись в одно, их тела отвечали друг другу на каком-то новом сверхчувствительном уровне восприятия, граничащем с телепатией. Они не пытались друг друга удивить или играть какие-то чужие роли, к которым, возможно, всегда имели некую неконтролируемую склонность. Они просто занимались любовью, наслаждаясь тем удовольствием, которое были способны доставить друг другу. Когда Матвей почувствовал, что тело девушки постепенно стало напряженным и требовательным, а движения более порывистыми, он просто расслабился и кончил в нее очень глубоко, с удовлетворением ощущая ее внутреннюю пульсацию и судороги блаженства.
– Это было классно, – произнес он слегка срывающимся шепотом, прижимая ее к постели всей тяжестью своего изможденного тела.
– Да уж… отличный массаж, – прошептала в ответ Кристина, невольно улыбаясь, хотя на душе у нее по-прежнему скребли кошки.
Проводив Матвея и убедившись, что его автомобиль скрылся за поворотом, Кристина поспешно вернулась в спальню Луки и огляделась по сторонам. Пока они с Матвеем обедали, изредка обмениваясь короткими фразами, неопределенными взглядами и настороженными улыбками, прислуга успела навести здесь идеальный порядок. Девушка постояла немного в самом центре огромного помещения, похожего на дворцовые покои Дракулы из какого-нибудь голливудского фильма, сосредоточенно сведя изящные выгнутые плавной дугой брови. Ангельскую прелесть ее личика немного исказили черты несколько наигранного презрения, решительности и брезгливости. Даже юные девушки иногда страшны в гневе, особенно если они по природе своей пылкие натуры. Наконец Кристина сорвалась с места, подошла к прикроватной тумбочке и стала по очереди раскрывать все ее ящики, изучая содержимое. Она вытаскивала различные предметы, медленно их рассматривала и бросала на постель, застланную бордовым покрывалом. Изучив все содержимое этой тумбочки, она тут же перешла к другой, затем подобную же инспекцию провела во внушительных размеров комоде. Впрочем, там было не так уж много любопытного, разве что дорогое нижнее белье, сложенное аккуратными стопками.
В комнате также находились два огромных платяных шкафа – один встроенный, зеркальный и совершенно необъятный, скорее представляющий из себя целый гардероб, набитый несметным количеством дорогой элегантной одежды и обуви. Второй, почти черный, – тот, что походил на алтарь готического собора, – был мрачный, устрашающий, агрессивный в своей красоте, даже какой-то мистический. Этот второй шкаф оказался, конечно, заперт. Кристина в волнении и предвкушении закусила губу, обернувшись на и без того богатый арсенал кожаных и металлических изделий известного назначения, разложенный на кровати. Что же тогда скрывает этот тайник?
От отца она как-то слышала, что ключи ко всем потайным шкафчикам, сейфам и ящичкам как правило хранятся беспечными владельцами где-то поблизости, поэтому сердце ее бешено билось в груди, а щеки неистово горели, когда она в спешке осматривала картины в тяжелых рамах, вазы, шкатулки, фолианты в красивых кожаных или замшевых обложках с обитыми резным металлом уголками, статуэтки и роскошную декоративную посуду, пока не остановилась в задумчивости у круглого столика, покрытого ажурной скатертью поверх бордовой бархатной. В порыве последней надежды она встала на четвереньки и залезла под стол. Там, ощупав нижние широкие балки, ее пальцы вдруг наткнулись на какой-то предмет, беззвучно упавший на мягкий ковер. Ключ. Кристина подняла его непослушной дрожащей рукой, подошла к шкафу и вставила ключ в скважину.
«Дверца в заветный садик в Стране чудес» – успела подумать она не без сарказма, прежде чем широко распахнула шкаф настежь. Перед ней были всего три обширных полки, средняя из которых оказалась полностью забитой проводами и гаджетами: видеокамеры разного калибра, штативы, фотоаппарат, микрофоны, ноутбук, зарядные устройства, блоки питания, батарейки… На верхней полке – небольшие настольные подставки для дисков, из разряда самых дешевых, какие и в переходе метро, наверное, продаются. Они сильно не гармонировали со всем остальным, что Кристина встречала в этом доме вплоть до мелочей. Подставки были заполнены какие наполовину, какие на треть… на коробочках подписаны только даты… На нижней полке она обнаружила только простую картонную коробку, содержимое которой проверять не стала.
Кристина бросила взгляд через плечо на огромную плазменную телевизионную панель и нашла глазами dvd-плеер. «Что ж, Лука… Я должна узнать, что скрывает твой взгляд, и на какую такую загадку я купилась как последняя дура…». Кристина взяла первый попавшийся диск от декабря 2013 года, повертела его в руках, загнала в дисковод плеера. Экран телевизора автоматически вспыхнул посередине узкой голубой полосой, которая постепенно расширялась, оттесняя в стороны черные полосы по бокам, словно на сцене раскрылся занавес. В дисководе зажужжал диск. На экране появилась приятная девушка лет двадцати, яркая шатенка с большими карими миндалевидными глазами и очень мягкой чувственной улыбкой. Во всем ее облике ощущалось что-то восточное. Черное трикотажное платье крупной свободной вязки с глубоким треугольным вырезом, почти обнажавшим смугловатые очень женственно округлые плечи, облегало стройную гармонично сложенную фигуру. Она сидела на том самом черном бархатном троне с резной спинкой и мило улыбалась в камеру, иногда смущенно опуская глаза, хлопая длиннющими черными ресницами. Камера взяла крупным планом ее безукоризненно красивое личико.
