Текст книги "Доля казачья"

Автор книги: Григорий Хохлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Григорий Хохлов
ДОЛЯ КАЗАЧЬЯ
Сказание о приамурских казаках

Автор не претендует на историческую достоверность.

Фамилии главных действующих лиц изменены.

Крепость Албазин

Умел дедушка, Григорий Лукич Бодров, красиво рассказывать. Мастер он был говорить: словно ручеёк из его слов журчит. От природы он такой талант имел. И завораживает он маленьких слушателей, своих внуков, так, что те обо всём на свете забывают.

И вдруг, звучит набат в его голосе. И душа встрепенулась у маленького Саши: надо помочь герою, тяжело ему. И детская его рука ещё крепче сжимает деревянную саблю, умело сделанную дедом. Он уже рвётся в бой, этот маленький казачонок.

Но не ускользает этот миг от зоркого глаза рассказчика. И, чуть улыбнувшись, дедушка ласково гладит по русой головёнке любимого внука – рано ещё!

Очень зол маньчжурский император, лицо его хмуро как никогда. Поистине он страшнее тучи сейчас. И даже птицы замолкли в его хоромах, как перед страшной бурей. А всё живое от ужаса сжалось, и готово исчезнуть, раствориться в воздухе. Лишь бы не оказаться во власти его гнева.

Но его военоначальнику некуда деться. И он плашмя падает на каменные плиты лицом вниз, не доходя до императора. Только это может спасти его от неминуемой смерти. И несчастный не смеет подняться, и дышать не смеет. И, даже руби ему голову сейчас, он примет всё беспрекословно, и даже с радостью – отмучился он. Сегодня ему нет оправданья, и он заслужил это наказание.

– Что за люди вторглись в мою великую империю и строят здесь свои крепости? Кто они такие, что нарушают моё спокойствие, не страшась моего гнева? Птица, и та не посмеет тень бросить на мои земли. А они поганят ее одним своим присутствием. Черви навозные!

– Казаки это. Только они никого не боятся. И даже самих небес с их страшным гневом. И очень похоже, что небо сопутствует им в их разбойных делах. Они покорили Сибирь и разорили Сибирское царство. А теперь идут дальше на Восток. И нагло вторглись в твои владения, о, Великий из великих воителей и Солнцеподобный владыка всей земли нашей. За ними стоит русский царь. И это для него они собирают золото с местных народов, всё в его казну тащат. Для него завоёвывают казаки чужие земли и рвутся к Океану. Они доблестные воины с самого своего рождения. Сам русский царь уважает их растущую силу. Поэтому не оставляет их без дела. Направляет их мощь в нужном ему направлении. И они умножают его богатство и славу. И народы Амура не противятся казакам.

Взмахнул рукой военачальник. И стражники притащили связанного тунгуса поближе к императору. И бросили его на колени. Его смуглая кожа не могла скрыть страха перед лицом императора.

– Ты русских знаешь? И что они за люди?

Быстро заговорил пленный, сбиваясь на скороговорку, получив удар ногой в спину от грозного стражника, понял, что лучше не торопиться. Его речь прояснились:

– Очень хороший люди казак! Совсем он не важный. И, как маньчжурский купец, не дерётся. И очень добрый он. Свой последний рубашка, отдаст нам. И никого он не боится. Гром и огонь у него в руках. Очень сильный казак и царь его сильный. Они любят царя, и мы любим царя и мы ему присягали.

– Неужели всё это было дедушка? И город был Албазин?

– Да, деточки, давным-давно это было, казаки были первыми русскими людьми, пришедшими на Амур.

Дедушка Григорий Лукич, сам уже во власти истории. Ведь он, потомственный казак, и возможно, что и его предки там были. Строили и защищали от маньчжуров первые русские остроги и крепости на Амуре: Албазин, Ачан, Кумару.

Не понравилась императору речь Тунгуса. Небрежно махнул платочком в сторону пленника и отсечённая стражником голова несчастного подкатилась к императору и своими выпученными глазами уставилась на великого владыку. Но тому показалось, что она грозит ему. И он со злостью пнул её ногой в растянутые в предсмертной агонии губы.

– Набрался храбрости у русских, на ещё! Получи!

И уже своему военачальнику, так и не посмевшему подняться с колен.

– Город Албазин взять любыми силами и сжечь его до основания. Поля их и живность, всё уничтожить в огне. Дотла чтобы горело! Но всех не убивать, с десяток казаков оставить в живых.

Пусть восхищают они, все народы свои, моей неслыханной щедростью. И славят меня, как Бога.

И ещё, пусть накажут остальным казакам, в мои земли никогда не ходить. Смерть их всех ждать тут будет и позор им будет. Пусть русские всегда боятся меня и уважают. Я достоин того! А русскому царю, низкий поклон от меня.

Задумался император: и тут много правды сказано. Но любой русский, хоть и сам царь, все же лучше мёртвый. Мёртвый тигр только усами страшен, и ещё пушистым милым хвостом. И уже с жёсткой улыбкой, от которой мороз гуляет по коже, говорит своему военачальнику:

– А не исполнишь мой приказ, на кол посажу. И ты будешь мне улыбаться, пока не сдохнешь, как собака, в великих муках. Вон с моих глаз!

– Неужели такой жестокий маньчжурский император? – ужаснулся маленький Саша и другие внуки его поддержали.

– И людей ему нисколечко не жалко?

– Нет! Не жалко!

Храбро бьются богатыри-албазинцы во главе с атаманом Тулбозиным, но их меньше тысячи против шеститысячного войска маньчжуров. Но не сдаются казаки, и день и ночь выдерживают осаду. И вместе с ними сражается, уже легендарный при своей жизни, священник Гермоген.

Они и спят на стенах городка, и едят здесь, иначе нельзя им, не выжить!

И рады бы им помочь иноверцы, но сильно боятся маньчжуров. Ведь все местные жители рабы у них, их за людей не считают, грабят, забирают пушнину.

Нет и русских людей рядом, чтобы им помочь отстоять от врага город: вокруг чужие земли! Только один Господь Бог с ними. И осеняют казаки себя крестным знаменем и снова рвутся в бой с врагом! Так порешили они, здесь всем умереть, но не сдаться врагу. И русский город не сдать!

Видит маньчжурский полководец, что все русские в белых рубахах сражаются, без доспехов, но ничего не понял, пока ему, его мудрец не объяснил:

– Умирать они собираются, и злее тигра сейчас. Много наших воинов с собой заберут туда, откуда уже нет дороги назад, но не сдадутся тебе.

Всю ночь продолжалась жестокая схватка. К утру бой прекратился. Посчитал свои потери маньчжурский полководец и ужаснулся. Треть его многочисленного войска погибла у стен Албазина. Задумался генерал Лектань. Тяжелые мысли терзали его последнее время. Ведь он сообщил уже императору великой империи Цинь-Канси о полном разгроме русских. Для этого были все основания: крепость разрушена дважды. Что же будет с ним, если император узнает правду?

А если продолжать осаду, то все русские погибнут, но не сдадутся. Кто же тогда передаст русскому царю послание императора? Но если продолжать военные действия, то их последствия непредсказуемы. Как намекнуть императору на необходимость перемирия с русскими и при этом не потерять головы? Раздумья генерала прервал советник:

– Что будем делать? Готовить новый штурм крепости?

– Сообщите русским, что я дарю им свободу за их храбрость. За подвиг, который они здесь совершили и не сдались мне сами в плен.

Пусть выходят казаки с оружием в руках и не бояться обмана. Их охраняет указ Великого маньчжурского императора.

Император, прощает им вторжение в его земли. Пусть помнят русские его доброту.

Посовещались казаки, и решили, что терять им нечего. Какая разница, где умирать, главное – как?

Оружие, они всё равно не сдадут врагу – лучше смерть!

Передали казакам грамоту императора и дали им время отдышаться.

– Сюда больше, не ходи! – говорит им толмач-переводчик. – Всех вас убивать будем, ножом резать. Горло – чик! И нет казака! Как траву резать будем. Чик! Чик!

Смеются маньчжуры, хорошо говорит переводчик. Страху очень много нагнал он на русских! Вон как те глаза свои выпучили.

– Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! – чуть не падают они от смеха.

И невдомёк им, что у русских и цвет глаз другой: неба синего, и к Богу своему они поближе, чем маньчжуры. Но рано смеялись супостаты. Ох, рано! С лёгким шорохом пролетел острый нож казака, пущенный сильной рукой, и вонзился в горло толмачу. И тот захлебнулся своей кровью. Бросились воины императора на казаков, чтобы растерзать их, а те ощетинились мечами. Но генерал остановил своих воинов:

– Пусть уходят они, это воля императора! Главное, чтобы грамоту своему царю передали. Прочь с глаз моих, иначе всех на углях изжарю!

Ушли казаки с гордо поднятой головой. И уже не смеялись маньчжурские воины. Они вспомнили о своих товарищах, что навсегда остались под стенами этого города.

– Они достойны уважения, – промолвил Лектань, – пусть уходят! Это удел сильных и храбрых воинов! А вы смотрите и учитесь у них воевать.

– А дальше что было? – тормошат руку дедушки его многочисленные внуки.

– Четыре года защищали казаки ценой огромных лишений и человеческих жизней Албазин и прилегающие к нему земли. После подписания перемирия поднялись в верховья рек Шилки и Аргуни. Создали забайкальское казачье войско.

– Неужели и Бодровы там были? Ведь ты, дедушка, говорил, что могло такое быть. Значит, и мы там сражались, наших дедушек дедушки?

– Да внучек, и такое могло быть. Очень старый наш казацкий род. И в наших преданиях, есть упоминание, что были они на Великой реке ещё раньше. Возможно, что это и есть Амур-батюшка. Но слушайте дальше, казачата, и запоминайте всё! Жизнь большая!

Ушли казаки с Амура. Местные жители им помогали, как могли, и едой, и одеждой, и свои быстроходные лодки им дали.

Крепко обнимались местные с казаками и слёзы блистали у них на глазах. Успели они подружиться с русскими и всегда помогали друг другу. Лесные люди никогда не плакали и на медведя с одним ножом ходили. А сейчас им вдруг горько стало. Наверно, их зоркие глаза засорились и они прячут их друг от друга. А старый шаман бьёт в свой бубен, злых духов от русских прогоняет. Ему уже за 80 лет, а его бубен, наверно, ещё старше. Нет ему на Амуре по годам равных людей и все знают, что он не от мира сего. Седые и косматые волосы шамана разметались по плечам. Костёр трещит и рассыпается в небе звёздными искрами в ритм гулкого бубна. И уже белая пена на его губах выплеснулась, плохо становится старому колдуну. Замер он всего на один коротенький миг. И вдруг, как подрубленный кряж, гулко упал у костра. Но подхватил его сын бубен и ещё быстрее отгоняет злых духов. И говорит он всё, что видит людям своего племени.

– Отец совета у духов идёт просить. Он как белая птица, как чайка сейчас, чист и лёгок. А его душа в небесный чум, на лёгкой берестяной оморочке плывёт. Он уже просит прощения у добрых духов за причинённое беспокойство. И кладёт им щедрые подарки от охотников наших – легких соболей, что дороже золота.

Подарки приняты, и ответ получен. Отец сейчас вернётся к нам. И говорить сам будет.

Зашевелился старый шаман, и замер бубен в руках его сына. Тихо стало вокруг. Только сухой стебелёк травы сипит в костре, совсем как старик. И ему плохо.

Открыл глаза старик, и пить попросил. Очень бледен он и чуть живой сейчас.

– Через десять человеческих жизней русские сюда вернутся, а маньчжуры уйдут навсегда. Так великие духи сказали. Придут ещё русские! А сейчас мне покой нужен. Я очень устал с такой, невероятно большой дороги, наверно последний раз туда ходил. Старый стал!

И заплакал шаман, как ребёнок, горько и с причитаниями. Но нельзя было его утешать, он свой путик, охотничью тропу, уже завершил. И теперь он никуда не ходок и потому душа его плачет и стонет!

Скоро помирать его, совсем пойдёт. Зажился он и так на этом свете: долго-долго жил. Уйдёт шаман в чёрную ночь – уже навсегда уйдёт отдыхать!

Теперь сын его свой народ в далёкое кочевье поведёт. Вон сколько звёзд на небе рассыпалось, что бисер сверкают. В дорогу молодого шамана зовут! А старому вечная слава, мудрее его на Амуре шамана ещё не было!

И действительно вернулись казаки на Амур через много лет. И каково было их удивление, что их с великой радостью встречают местные жители. Дарят им разные подарки: грибы, ягоды, и своей охотничьей добычей делятся.

Оказывается, что охотники из поколения в поколение передавали своим детям и внукам, что обязательно вернутся русские люди и защитят их всех от произвола маньчжуров.

– И вот, такой день настал: плывут по Амуру большие плоты и казацкие лодки. И уже никакие силы не могут их остановить. Так и пробивались они с боями к океану, которого никогда в своей жизни не видели. К самому краю земли плыли! И хоть и страшно им было, но очень хочется казакам там побывать. Ох, как хочется!

И осеняют они себя крестным знаменем: не оставь нас, Господь Бог, Отец наш. Не о себе печёмся мы и живота своего не жалеем, а о земле русской!

А местные жители всё спрашивают у казаков, читал ли русский царь послание императора? И сами уже веселятся: шибко осерчал батюшка русский царь! Вон сколько воинов в поход послал. Выходит, что всё он читал: отец наш.

Вон как маньчжуров, нещадно бьют казаки. Бегут, те злодеи, и оружие своё бросают – страшно им.

Этих зайцев трусливых, а не воинов, мы сами добьём, поможем казакам. Белый царь, он наш теперь царь – защитник наш!

И уже с великим восхищением на лице, рассказчик-гольд продолжает своё повествование.

– Амбу злить не надо, как это маньчжурский император делал когда-то.

Нехорошо делал, хулиган он! Зачем про тигра плохо говорил, его хвост и усы ругал? Там всегда дух хозяина живёт. Кто этого не знает? Только глупый человек – совсем пустой охотник!

Знал это всё маньчжурский император! И про белого царя очень плохо думал! Нехороший он человек! Очень, и очень он нехороший!

Даже хотел, чтобы, умер наш белый царь! Всё к тому и вёл, всю свою игру.

Хитрый маньчжур, шибко хитрый лис!

Очень крепко тогда осерчал хозяин тайги на маньчжуров И вселился его дух в русских казаков. Теперь сам, император, сильно плакать будет, себе хуже сделал. – Ай-яй-яй! Больно, и страшно ему. Ай-яй-яй!

И притворно плачут гольды, закопчёнными руками весёлые слёзки утирают.

– Ой-ей-ой! Ой-ей-ей! Ой-ой! – совсем плохо маньчжурам. Ой-ой!

Большой Амба, на охоту ходи! Убивать их будет! Это сам русский царь сюда пришёл! Топ-топ – стучит ногой русский царь, очень недоволен он.

И своей ногой, как тигр, шаман притопывает. Теперь они воплотились в одно целое.

– В царе хозяин тайги живёт. Амба он! У-р-р! У-р-р! Маньчжура где? За тобой пришёл я, однако? – и шаман, как тигр, готов сцапать своими руками любого и разорвать. – У-р-р! У-р-р! Очень сердитый царь Амба! Очень!

Много славных казацких имён помнит Амур батюшка, и ему было чему дивиться. Разве забудет он героев-албазинцев и Кумарского острога. До сих пор их богатырские кольчуги на себя Амур-богатырь примеряет. Славные казаки были! Славные!

Но и новое поколение казаков, похоже, что ничуть не хуже албазинцев. И здесь богатырей предостаточно: один к одному молодцы! Любо дорого посмотреть на них.

Императору уже по настоящему страшно стало.

– Эти русские казаки хорошо воюют и страха совсем не ведают. Уже все земли по Амуру к своим рукам они прибрали и свои крепости там понастроили. И к Великому океану уже вышли, и ещё дальше поплыли на своих быстрых лодках. Срочно надо подписать договор с русскими, пока не поздно. И остановить их на завоёванных территориях. Иначе все местные народы сами под их руку уйдут, не любят они маньчжуров. И рухнет, как карточный домик, его империя. А его самого в клетку посадят и будут возить его по всей стране, чтобы народ в него плевал и бросал камнями.

Очень сильно болит голова у императора от таких мыслей. Такая беда на него навалилась. Кто бы понял его душу. Ужас какой! Только договор, с русским царём и спасёт его от позора! Это единственное и правильное решение.

И такой договор с русским царём был срочно подписан. Все границы определены и указаны на картах. Где вся Российская Империя развернулась во всей своей красоте, омываемая множеством морей и океанов. Равных ей государств, по величине территории, не было.

Тут и у русского царя голова сильно заболела: как ему заселить эти территории народом и укрепить свои границы. И он крепко призадумался.

– Конечно первыми, туда пойдут казаки. Они везде первые были. Заняли и обжили Сибирь и Даурию, теперь пусть Амур обживают. Сами они туда сплавом и пойдут – по рекам нашим. Этим только клич брось: не задумываясь и сломя голову на край земли ринутся! Их я хорошо знаю – воины они доблестные, не подведут служивые! Дать им всем моим указом: льготы и земли по Амуру. Пусть трудятся там ратники, живут и множатся, и границы мои зорко от врага охраняют. Эти герои-казаки с Господом Богом в сердце своём, и на устах своих, и в этот раз, Россию-Матушку отстоят, я верю в них! И арестантов да каторжников туда побольше заслать надо. Пусть те дороги надёжные строят. И главную, железную дорогу, до самого океана ведут. Без неё никак не выдержать нам напора маньчжуров и других стран. Все только и глядят, чтобы оторвать от России кусок пирога послаще, но кукиш им! Нате-ка, выкусите! – и с великим удовольствием на лице, русский царь завернул им всем свой огромный кукиш! – Не жалеть ни денег, ни людей! И себя не жалеть! Потом всем хорошо будет, и государству и людям. И дела будут ладком спориться в нашем государстве великом – во славу Российскую.

Так и ушла головная боль, отступила. Не царское это дело головой маяться!

«…Мы славные с тобой казаки»

Григорий Лукич призадумался, что ещё рассказать этому синеглазому мальцу Сашеньке. Его ли разумом в эти годы охватить всю трагедию Амурского казачества. И лично семьи Бодровых. Потемнели светлые глаза деда, от горечи воспоминаний. И ёжик седых волос, что копьями ощетинился.

Кто он сейчас? Явно, что уже не казак. Скорее всего – ничтожный каторжанин. Ведь так в народе о таких бедолагах, как он говорят.

Живём мы в тайге, работаем на лесоповале. Но тут не только род Бодровых пострадал. Как это объяснить ребёнку – за что казаки пострадали? И блеснула слезинка отчаяния в глазах Григория Лукича, старого потомственного казака, дважды Георгиевского кавалера. А это его наивысшая награда, за службу Отечеству.

Нет! Прежде всего, мы были и есть казаки. Этого звания у нас никто не отбирал: нет такого права у нового суда и его судей. Это у нас от Господа Бога принято. Отца нашего! Им это право нам дано!

Всегда мы жили по своим казачьим законам и так же умирали – с божьим именем на устах.

– Мы славные с тобой казаки, Сашенька! И ты должен всегда этим гордиться. Послушай меня дальше внучек!

И уже, как бы именно с ним, так интересней маленькому внуку, ведёт своё повествование дедушка. Хотя и про остальных внуков он не забывает, и у тех казачья гордость есть, и про них это сказано.

– Твой прапрадед, Бодров Василий и мой дедушка, видите, как давно это было. Со всей своей семьёй, ещё в 1860 году, сплавом из Читинской области на Амур прибыли. Возможно, что и не первый раз здесь казаки Бодровы гуляли. Я тебе уже рассказывал, про крепость Албазин – там надо искать наши корни. Ведь вся жизнь наша, сплошное служение Отечеству, так во славу его мы и жили.

Лихо несётся на коне Василий Бодров. Шашка его свистит в воздухе, описывая свой магический круг, и находит свою обречённую жертву. Медленно сползает с седла обезглавленный конный разведчик. Лошадь дико храпит, почуяв тёплую кровь. И совсем обезумевшая, она норовит поскорее от него избавиться. Запрокидывается свечой вверх и заваливается набок. И там ломает себе ноги от великой и необузданной дури своей и страха невиданного. И тяжко стонет животное, обезумев от ужаса – совсем, как раненый человек.

С обеих рук рубит Василий врага, в этом деле он профессионал. К редкой когорте, обоеруких воинов он относится, что ещё от скифов ведут свою родословную. Ему нет разницы с какой стороны рубить врага. Ловко перебрасывает он саблю в другую руку и до пояса разваливает второго разведчика хунхуза. А последнего беглеца достаёт пулей из ружья. Троих положил он ворогов, как бы играючи. И жалко ему, что остальные ушли.

Ишь, как весело ему! Трясёт казак своей чубатой головой да белые зубы скалит.

– Только разогрелся тут малость да коня промял: мне бы ещё воли дали, – и искрятся от веселья васильковые глаза Василия.

Мало таких казаков сейчас как Василий – огонь рубака! И прыти его поневоле позавидуешь. Геройский казак!

– Такие казаки цвет и гордость всего нашего Забайкальского казачества, – хвалит-нахваливает его всенародно казачий сотник. Молодец, казак! Объявляю тебе благодарность за служение Отечеству. Верно России ты служишь. Будь моя воля, наградил бы тебя, Василий, медалью, да нет у меня таковых. Ты уж извиняй меня казак!

– Ваше благородие, не за награды служу я своей Родине? А честно, свой сыновний долг отдаю, как и положено каждому казаку.

По-уставному громко и с завидным достоинством поправляет Бодров начальника Семихватова.

Изумился офицер таким простым и душевным словам казака и его воинскому достоинству: из души его все слова исходили. Ну надо же, прямо клад, а не казак. Хоть в офицеры его, прямо сейчас производи.

– Ты я вижу и в грамоте силён. Тогда ты Бодров, трижды молодец! – И силой! И статью! И умом вышел. Молодец!

Это начальник всего казачьего сплава, Семихватов Валерий Борисович. Интеллигентный и добрейший человек, тоже из знатной казачьей династии.

Он восхищён Бодровым и его выучкой: наскочила разведка чужая, да не во время. Вот и обожглись на удали казачьей! Наука им будет.

И продолжил начальник свои невеселые размышления дальше.

– Так им и надо супостатам, чтобы впредь не повадно было казакам дорогу загораживать!

Пусть доложат оставшиеся разведчики своим начальникам, что не любят казаки, когда их зазря тревожат, да дорогу загораживают. Знатная наука всем врагам будет!

Глядишь, и не будут нам больше провокации устраивать. Все они враз и поумнеют! И нам тогда жить, веселее будет.

Хотя они и так знают, что ни к чему нам вся эта возня, – с ними с мышами: мало их. Но при зубах они, эти мышки! Проглядишь момент, запросто могут и волками стать. И нам нельзя их недооценивать! За ними глаз да глаз нужен.

И трясёт своей седеющей кучерявой бородкой Валерий Борисович. Нет ему и часу покоя, ведь вся ответственность на нём лежит, и ему до всего есть дело! За казаков, и их семьи, он в ответе.

– Хоть и мирный договор у нас с маньчжурами, но всё же, коварный они народ. И была бы у них такая возможность, то всех наших людей ножами бы давно порезали. И такое ведь было.

Не зря тут и хунхузы крутятся. Им очень не хочется на Амур русских пускать.

Здесь их стратегические интересы с маньчжурами сходятся. И строго направлены против России они. Да и других врагов хватает: и французов, и англичан.

А нам мирно всё надо делать, без всякой войны. Но хоть убей, так не получается: всё по-мирному! – морщится Семихватов Валерий Борисович.

Знать не только у царей головная боль бывает, но и у низших чинов – тоже прикидывается. Но мы её, по русскому обычаю, чарочкой водки угостим. Глядишь, и в правильное русло мозги вольются, а то тесно им в буйной казацкой голове. И полную чарку водки командир сам себе наливает и приговаривает – пей до дна Валерий Борисович!

Не успокоились, вражеские разведчики, хоть и потеряли своих людей в стычке с казаками. И всё же не оставили казаков в покое. Был им приказ командования следовать за русскими и наблюдать за ними: за каждым шагом казаков. И они добросовестно исполняют этот приказ – иначе нельзя.

И вот, на одной из стоянок, у большого стойбища гольдов, молодой охотник Покто тихонечко отзывает в сторону Василия Бодрова.

– Ванька, говорить надо!

Гольды, часто всех русских Ваньками звали. Видно нравилось им это русское имя, да и Ванек на Руси чуть не каждый второй был.

– Плохой человек в тайге появился, товар продаёт недорого, но очень хитрый глаза его. Совсем, как лис на охоте. Говорит, что Ким его зовут, кореец, однако. А руки его очень чистый: сам никогда не работал. Но сильный руки: однако – офицер он японский.

И походка его не как у купца маньчжурского. А как у барса молодого: осторожно ходи, как на охоте, и всегда он готовый к прыжку. Очень сильный он!

И нож у него очень уж дорогой, у самых богатых маньчжуров нет таких. И рисунков таких, что на его ноже, тоже нет, даже похожих – на всём Амуре нет.

Сталь у ножа холодная и звонкая: совсем, как змея манит и сама в душу заползает.

И очень зубастая сталь, как бритва кусается. С любого нашего ножа, как с жирного сазана, легко строганину делает: чик-чик, и нет ножа нашего. Съела его! Съела его, до самого основания! Сам, своими глазами видел!

Не рад был Ким приходу урядника Бодрова и гольда. Зло блеснули его узкие глазки при встрече с ними, но тут же померкли. Улыбка озарила его холёное лицо и бородку, и он раскланялся, как болванчик. До бестолковости быстро и очень много.

– Хитрый лис, однако! – думает Покто.

И Василий Иванович тоже всё примечает.

– Лести в нем действительно немало, и в облике что-то лисье есть, – подумал так казак, но вида не подал.

И всё же испугался хозяин фанзы.

Кореец ловко задвигался по фанзе, и твердил всё своё:

– Моя Ким, торгую немного, гольдам помогаю. Товар дёшево продаю. Никого не обижаю, товар и в долг могу дать.

И опять он свою песню поёт, своим льстивым голоском. Непревзойдённый артист Ким!

– Ким хороший человек, честно Ким живёт. Никому плохо Ким не делал. Никому! Совсем бедным и так помогаю: товар всегда в долг даю. Потом Ким придёт сюда, его все гольды благодарить будут. От голодной смерти их спасает! Ким хороший человек. И русского капитана очень он уважает. И всех русских уважает! Пусть капитана знает, что Ким очень добрый и честный человек. Ким никого не обижает, и плохо Ким никогда не делает, – так без конца талдычит кореец своё сказание Бодрову.

Стал Василий Бодров мешки с мехами смотреть, а там короткая японская винтовка спрятана. А под большими шкурами дорогая сабля лежит.

Тут Ким сильно напугался и на колени перед Василием Ивановичем упал: однако не моя оружия, его чужой люди оставил. Но глаза его страха не ведали – хитёр корец!

Яркий халат его нечаянно распахнулся и обнажилась мускулистая грудь бойца. Тут уже точно ясно стало, что не купец Ким.

– Ишь ты, как скроен разведчик, весь точно литой он, будто из самой крепкой стали сделан. И видать, благородных кровей он – хитёр офицерчик.

И решил Василий, как говорится, рыбу на живца ловить. Старый проверенный приём: хищная рыба никак не пропустит такую смачную наживку, что он подкинет. На то она и хищник.

Но тут ещё одна беда: запросто может и сам рыбак легко стать добычей. Тут уже уповай герой на небеса, на свою счастливую звезду и свою силу. Тут кто кого обманет!

Видит кореец, что сабля его небрежно на мешках с мехом лежит. И дальше он, на коленях своих, так по фанзе елозит, чтобы поближе к ней оказаться. Там же и ножик его драгоценный своей красотой сверкает: ждет своего хозяина. Тот действительно, тонкой работы, не иначе, для дворца его готовили. И цена его даже не поддаётся небрежной оценке казака.

Но и Бодров совсем не простак в этом деле, ждёт этого момента. На том и весь его расчёт строился.

И он дождался его. Сразу же преобразился Ким: спина его быстро распрямилась. Глаза стали наглыми и колючими, что у росомахи. А тело наливалось силой доблестного бойца. И руки купца вмиг заиграли сверкающей саблей, да ещё с невиданной ловкостью. Прямо воин перед Бодровым, а не жалкий торговец, что ползал змеёй перед ним. Что вытворяет зараза: смотрится в умелых руках его сабля – этого у корейца не отнимешь. Может он с оружием обращаться.

– На испуг меня берёт, – думает так Василий – Вот и раскрылся купчишка. Только рано радуешься, вояка заморский, не пробовал ты ещё казацких пряников.

Гольд как увидел Кима с саблей, так пулей из фанзы вылетел. Но тут же, споткнулся об корень и испуганным лицом своим по земле проехал, что плугом прошёлся. Потом Покто всем своим сородичам говорил, что это плохой Ким своей саблей плашмя ударил его по горбу. Очень больно бил Ким.

– Затем бросил он Покто на землю, до следующего решающего удара. Чтобы как кабана уже добить его на месте. Раз острым ножом! И нет Покты. Совсем нету, умер он! – И чуть не плачет рассказчик от великой жалости к самому себе.

А на самом деле всё было гораздо красочней и реальней, в своей неповторимости случая.

Падение на землю только поддало гольду прыти. И он с визгом унёсся в сторону русского лагеря. Сметая всё со своего пути ничуть не хуже косолапого мишки. Ужасно пугая при этом всех добрых людей своим неистовым криком: – Убили Покто! Совсем убили! Пока его не остановили казаки и не привели, чуть-чуть в чувство. Но, конечно, потом люди это всё и припомнили ему, всё в нужных тонах и раскрасили.

Но добрый и храбрый Покто этого совсем не помнит, он всё отрицает.

– Не было этого! – оправдывается гольд.

Уж ему то великому охотнику, храбрости не занимать – это все знают. Знают все Покту.

Зачем плохо говорить о Покто, о хорошем и добром человеке? Не надо так делать! Ничего плохого со мной не было! И запах там плохой и прочие мелочи. Только со зверем может быть такое. Взять, например медведя.

– Умка, совсем как люди, боится. Даже запах дурной может от страха сделать: и вот такую большую кучу наложить.

И своими руками разводит Покто, показывает величину небывалой кучи.

Такое с медведем, хоть редко, но бывает. Что от страха не наделаешь, хотя и большой он?

– И он тогда, совсем, как человек, с нами всеми очень похожий! – хитрит рассказчик, но глазки свои прячет от людей. От себя нелепые подозрения отводит. Со всеми я так говорю! И не иначе! Покто, совсем не такой трусишка: совсем другой он человек! Он очень храбрый охотник. И если бы Ким догнал его, то Покто его бы сразу скрутил ремнём. И сюда его притащил. И тут же место показывает возле себя:

– Тут положил Кима! Однако, плохо Ким бегает, совсем никудышный охотник. Не догнал он Покто! Не догнал! Тут, лежи Ким тихо! И слушай Ким, что будет тебе храбрый Покто говорить. Твой победитель! Внимательно слушай! – воображает Покто. – Я! И только я победитель хитрого, и ловкого Кима! А кто же ещё?

Но всё это было уже потом. А пока в бою встретились два прирождённых бойца, равным которым по доблести трудно было бы найти в целом войске.

С первых же сабельных ударов они полностью оценили друг друга. И поняли, что только смерть их разведёт в разные стороны – кто-то здесь лишний! Зажился он, на этом свете!

Враги бились, можно сказать, что на равных. С невиданной яростью на лице в подслеповатой тесноте фанзы. Но этого никто не видел, и им самим было не до этого.

Глухо ударил нож в стену фанзы и застрял в ней. Отточенный годами и тренировками сильный удар Кима ножом не достиг цели.