Текст книги "Охотничьи тропы"

Автор книги: Григорий Федосеев

М. В. Кулагин
Охотничий спорт должен стать массовым, всенародным [1]1
  Переработанная стенограмма доклада на слете молодых охотников Сибири 14 февраля 1948 г.


[Закрыть]

Больше трех лет прошло с тех пор, когда победоносно окончилась Великая Отечественная война Советского Союза против немецко-фашистских захватчиков и японских империалистов. Наше родное социалистическое Отечество, руководимое партией большевиков, под мудрым водительством гениального вождя и полководца товарища Сталина, вынесло на своих плечах основную тяжесть этой борьбы против фашизма. Советский Союз спас народы мира от угрозы фашистского порабощения.

Под руководством товарища Сталина, при его прямом участии, советский народ отстоял завоевания Великой Октябрьской социалистической революции и сейчас гигантскими шагами, с большим подъемом движется вперед и борется за построение своего светлого будущего, за коммунизм.

Чтобы справиться с задачами нашего грандиозного строительства, требуется использование всех возможностей. На службу интересам Родины должны быть поставлены ее неисчислимые богатства.

Пополнение государственного бюджета за счет больших внутренних возможностей и, в частности, за счет дальнейшего всемерного развития охотничьего промысла и спортивной охоты должно быть делом всенародным, массовым. К нашим услугам предоставлены бесчисленные богатства обширной территории Родины, ее лесов, полей, рек, морей. Есть у нас где разгуляться любому человеку – от пионера до седовласого охотника.

Разнообразен животный мир. Ученые насчитывают около трехсот видов зверей, населяющих тундру, леса, степи, горы. СССР богаче всех других стран зверем, на которого можно охотиться, который дает ценный мех или вкусное мясо.

Советское правительство, большевистская партия уделяли и уделяют много внимания развитию охотничьего хозяйства, постоянно заботятся о промысловых богатствах нашей страны. Совершенно не случайно, еще в 1919 году, в разгаре гражданской войны, когда решался вопрос – быть или не быть Советской республике, правительство издало постановление о сроках охоты и о праве на охотничье оружие. В 1920 году Владимир Ильич Ленин подписывает «Декрет об охоте», положивший начало регулированию и надзору за охотничьим делом; утверждаются меры по изучению, охране, восстановлению и плановому использованию охотничьих богатств.

В 1931 году Совет Труда и Обороны определил необходимые меры материальной поддержки охотников. Впервые был решен вопрос о создании охотно-промысловых колхозов, организации артелей и бригад. Даже в годы Великой Отечественной войны правительство находило время заниматься охотниками, постоянно заботилось о них.

Существует много колхозов, которые имеют у себя различные звероводческие фермы и, особенно, фермы серебристых лисиц.

С 1928 по 1944 год в СССР расселено свыше 40 тысяч ранее не водившейся ондатры. Сейчас ондатра занимает в промысле большой удельный вес. Совсем недавно заяц-русак был «жителем» Европейской части России и «не желал» появляться в Сибири. Говорят, что он сам пробраться не мог, много было преград на пути – Урал, степи, леса, реки. Решили помочь русаку. И вот, на самолетах и поездах, он был доставлен в Новосибирскую и Читинскую области, Красноярский и Алтайский края. Зайцы быстро освоились на новых местах.

Таким же путем была предоставлена возможность уссурийскому еноту переселиться из постоянной обители – Дальнего Востока – в Калининскую, Ярославскую, Ленинградскую, Мурманскую и Смоленскую области. Енот появился и в Сибири.

Весной прошлого года в охотничьи угодья Таштагольского района, Кемеровской области, были выпущены соболи Баргузинского кряжа, отличающиеся особо ценными пушными качествами. Соболиная колония хорошо прижилась на новом месте, освоилась и, надо думать, в ближайшее время можно будет добывать хорошую меховую продукцию.

Не случайно в народе пушнина зовется «мягким золотом». На мировом рынке наша пушнина всегда пользовалась большим спросом и расценивалась наравне с золотом. Лучшей, чем наша, советская пушнина, на свете не существует. До революции по пушнине Россия занимала на мировом рынке второе место после Америки. Сейчас СССР занимает по экспорту пушнины первое место. Меховая одежда у нас, в Советском Союзе, получила широкое применение и занимает большое место в быту трудящихся, идет на обеспечение воинов Советской Армии и другие цели.

Сибирь является краем, занимающим первое место в Советском Союзе, по наличию пушного зверя и дичи.

Царское правительство разоряло Сибирь и хищнически истребляло ее пушные запасы. Русские купцы и иностранцы, ведя торговлю, набивая себе карманы, жестоко эксплоатировали охотников-сибиряков, спаивая их водкой, доводя до нищеты и разорения. Обманные сделки были излюбленным методом купеческой торговли с коренным населением Сибири. Немало было случаев, когда ценная пушнина песца или соболя «продавалась» за одну бутылку водки.

В годы Советской власти в глухих, отдаленных уголках Сибири с развитым пушным промыслом создаются заготовительные и торговые пункты. Мероприятия партии и правительства резко улучшили материальное положение населения, занимающегося пушным делом. Промысел превращен в плановый, основанный на учете запасов и проведении мер по развитию и распространению ценных пушных зверей.

В результате из года в год в Союзе увеличивается добыча зверей и птиц.

Только в Новосибирской области за последние 10 лет охотники сдали государству около 15 миллионов шкурок грызунов-вредителей. Огромное количество пушнины дают Кемеровская, Иркутская, Тюменская, Омская области, Алтайский и Красноярский края.

Основу нашего промысла составляет белка. Сибирская белка на мировом рынке всегда стояла вне конкуренции.

Особую гордость и красоту нашей охотничье-промысловой фауны представляет соболь – красивый зверок сибирской тайги. Лучшими соболями считаются черные баргузинские соболи Бурят-Монголии. Сибирь является монопольным хозяином соболя. Монопольным сибирским зверком можно назвать и колонка.

В лесах, степях, в тундре, на озерах, реках водится большое количество не только пушного зверя, но и дичи. Ежегодно охотники отстреливают миллионы рябчиков, тетеревов, глухарей, куропаток и др.

Мы гордимся людьми, находящимися в тайге, промышляющими в степях и лесах, стремящимися к тому, чтобы страна имела больше «пушистого золота», была бы еще богаче и могущественнее людьми, которые по-стахановски перевыполняют свои обязательства в два – три и более раза.

Сибирь может гордиться своими охотниками. Труд охотника-поставщика «мягкого золота» – это труд, заслуживающий уважения, славы, почета. Вот, например, молодой охотник – четырнадцатилетний Леонид Пахаренко из села Лопатино, Татарского района. В течение сезона 1947–1948 года он добыл 661 ондатру и 100 шкурок других зверей и сдал пушнины на 5.280 рублей, выполнив девять промысловых планов взрослого охотника.

Двенадцатилетний следопыт из Черепановского района Петр Ботуков славится охотой на лису. В этом сезоне он поймал 28 лисиц. Он изучает повадки зверя, становится охотником-универсалом. Он добыл 12 горностаев, 3 колонка и сдал пушнины почти в четыре раза больше плана.

Хорошая слава идет и о Пете Снегур из Чистоозерного района. Он добыл 22 лисицы. Вряд ли кто в Новосибирской области может сравниться в умении охотиться на горностая с Семеном Альцевым из Пихтовского района. Он добыл в этом сезоне 75 горностаев, 3 лис, 10 колонков.

Сергею Пазунову из Барабинского района 18 лет. Он изловил за нынешний сезон 796 ондатр и 240 других зверков.

Пятнадцатилетний охотник из Кочновского района Николай Бабин перевыполнил план взрослого охотника более чем в два раза. Он добыл 15 лис, 7 горностаев, 3 хорьков и сдал пушнины высокого качества более чем на 1300 рублей. Виктор Долганов, секретарь комсомольской организации колхоза «Большевик», Барабинского района, участник Отечественной войны, за прошлый год добыл 16 лис, 465 ондатр и много других пушных зверей, всего на сумму более 4 тысяч рублей.

26-летний охотник Дмитрий Елдагир из Красноярского края сдал пушнины в четвертом квартале 1947 года на 19 тысяч рублей при плане в 1300. Он по праву может считаться знатным охотником Сибири. Сил Красанин, молодой охотник из Тюменской области, выполнил план четвертого квартала на 1285 процентов, девятнадцатилетний охотник Алтайского края Григорий Клепиков – на 1753 процента.

Юный охотник Баранов из Рубцовского района, Алтайского края, сдал более 3 тысяч шкурок суслика. Девушка Челбогашева из Кемеровской области также сдала более 3 тысяч шкурок суслика, тов. Грызина из Красноярского края – 2400.

Два года назад начал заниматься охотой Геннадий Сбродов из Омской области. Он выполняет и перевыполняет планы. Сезонное задание он выполнил на 350 процентов, сдавая пушнину только хорошего качества.

Можно назвать имена многих других таких же отличных охотников.

Такими успехами молодые охотники в первую очередь обязаны своим учителям, старым кадровым охотникам, умело передающим молодежи свое сложное ремесло. Надо полагать, что и в дальнейшем старые опытные охотники Сибири будут передавать свой опыт молодежи, вовлекать молодежь в занятие охотничьим спортом, обучать молодежь метко, без промаха стрелять, быть следопытами, помогать ей глубоко познавать охотничье дело.

Надо отметить таких охотников-кадровиков, как Федор Андреевич Бабин из Кочковского района, Новосибирской области. Он – заботливый учитель молодых охотников. Федор Андреевич давно славится своим искусством промышлять пушного зверя. На Всесоюзной сельскохозяйственной выставке была широко представлена добытая им пушнина. Он обучил охоте сына Николая и дочерей Ульяну и Анну. Сезон еще не кончился, а семья охотника Бабина уже поймала более 80 лис, десятки горностаев, хорьков, зайцев и настреляла много пернатой дичи. Федор Андреевич постоянно стремится к тому, чтобы использовать опыт лучших охотников области и в свою работу всегда вносит новое.

Но, кроме своей непосредственной цели, охотничье-стрелковый спорт является одним из главных видов физической культуры. Для развития его, как и всякого другого вида массового спорта, в нашей стране имеются самые благоприятные условия.

Занятие охотой развивает практические знания, умение ориентироваться в любой обстановке, вырабатывает у людей бдительность, наблюдательность, отвагу, находчивость, решительность и выносливость. Великая Отечественная война со всей силой подтвердила необходимость выработки этих качеств у каждого человека.

Сибиряки-охотники, как правило, оказались отличными стрелками, снайперами, замечательными разведчиками. Они показывали много примеров мастерства при форсировании водных преград, преодолении бездорожья в болотах и лесах. Сибиряки свободно ориентировались ночью, не имея компаса, чувствовали себя в лесу, как дома. Примеры и эпизоды применения в боевой обстановке охотничьих навыков, знания природы многочисленны.

Могут обнаружиться некоторые товарищи, которые скажут, что заниматься охотничьим спортом им некогда. На это можно ответить ярким примером. Великий Ленин, благодаря закалке, переносил тяготы и лишения суровой сибирской ссылки. Владимир Ильич при всей своей загруженности и коротком времени отдыха умел находить время, чтобы пойти на охоту. Он был отличным охотником-спортсменом и понимал все тонкости охотничьего искусства. Владимир Ильич, как спортсмен, очень любил самый процесс охоты: длительные переходы, лес, воздух.

Охотничий спорт должен стать делом всенародным. Но пока он у нас находится в плохом состоянии. Охота еще не является массовым занятием молодежи. В Омске в добровольном обществе охотников состоит 8600 человек, однако молодых охотников там всего 1350. В Новосибирске общество охотников насчитывает 4760 членов, а молодых охотников всего лишь 470. В Красноярском крае любителей-охотников – 6 тысяч, а молодых охотников – около тысячи.

Особенно плохо, как это ни странно, дело обстоит в сельских районах. В Усть-Таркском районе, Новосибирской области, до войны было свыше 100 охотников, теперь – 65. В этом районе были опытные лисятники и волчатники, специалисты по промыслу пушнины и водоплавающей дичи. Их растеряли, а новых не вырастили. В Каргатском районе число охотников уменьшилось вдвое. В Здвинском районе было 200 охотников, теперь – 45.

Ни заготовительные организации – Заготживсырье и потребкооперация, – ни добровольные общества охотников почти совершенно не занимаются вовлечением сельского населения в охотничий спорт. Во многих случаях все идет самотеком.

Насколько мало и плохо у нас занимаются охотой, насколько это недооценивается местными организациями, спортивными обществами, работниками кооперации и Заготживсырья, говорит тот факт, что волки ежегодно наносят ущерб животноводству на миллионы рублей.

Партия и правительство придают огромное государственное значение развитию охотничьего спорта. Роль комсомола, роль молодежи в этом деле велика и почетна.

Что надо сделать?

Во-первых, нужно, чтобы райкомы комсомола, комитеты физкультуры, добровольные спортивные общества, охотники развернули широкую разъяснительную и пропагандистскую работу и постарались бы вовлечь в занятия охотничьим спортом возможно большее число молодежи.

Надо использовать стенные газеты, плакаты, издать больше инструкций и положений, выпустить листовки, книжки. Надо, чтобы лучших охотников-спортсменов и профессионалов знали в каждом колхозе, районе, области, чтобы местные газеты систематически освещали опыт их работы. Очень важно, чтобы по вопросам охоты читалось больше лекций, собирались бы конференции, совещания. На службу охоте следует поставить и радио.

Во-вторых, совершенно необходимо создать в каждом колхозе небольшой охотничий коллектив и на каждом предприятии в ближайшее время образовать коллективы спортсменов-охотников. Для руководства этими коллективами должны быть привлечены опытные охотники, которые обучали бы молодых путем практических показательных охот.

В-третьих, следует заняться организацией, на первый раз хотя бы в областных и районных центрах, стрелкового стендового спорта, как одного из видов охотничьего спорта, повышающего качество стрелковой подготовки по быстро движущимся целям.

В-четвертых, надо потребовать от руководителей областных и краевых организаций соответствующих министерств, от потребительской и промысловой кооперации, чтобы они позаботились, и побыстрее, о выпуске в нужном количестве для охотников снаряжения, боеприпасов и различного инвентаря.

Надо также наладить силами комсомольцев и молодежи изготовление на местах необходимого для охотников инвентаря и снаряжения. Нужно, чтобы охотой начали заниматься все, в том числе пионеры и школьники.

Всем известно, что собака – «друг человека и верный помощник». Однако дело развития собаководства до сих пор нельзя признать удовлетворительным. Главное управление поделай охотничьего хозяйства и здесь должно помочь сибирякам.

Большое значение в деле сохранения запасов зверей и птиц и, тем самым, увеличения продукции охотничьего промысла, имеет борьба с нарушителями установленных порядков и сроков охоты. Браконьер – злейший враг охотничьего хозяйства, он наносит огромный ущерб государственному охотничьему фонду. Надо всеми силами и способами обрушиться на браконьеров, привлекать их к ответственности.

Молодые сибиряки должны и на этом участке работы показать пример высокой организованности, деловитости, умения по-настоящему, по-большевистски, как учит нас коммунистическая партия, решать большие и малые задачи.

Само собой разумеется, что развитие охотничьего промысла пойдет успешно только в том случае, если партийные и советские органы будут рассматривать организацию охоты и охотничьего спорта, как дело важное, государственное.

Надо развитие охотничьего спорта поставить так, чтобы к тридцатилетию ленинско-сталинского комсомола мы могли доложить товарищу Сталину о том, что его указания – сделать охоту массовым всенародным стрелковым спортом и особенно спортом молодежи – сибиряки выполнили с честью.

ВЕСНА

 
В тайны лесные учась проникать,
Встань и послушай, как выйдешь за город,
Ветреный лепет березняка,
Вдумчивый шорох соснового бора.
 
 
     Опять в говорливом, ручьистом апреле
     Веселой ватагой скворцы прилетели.
 
 
Они принесли из далеких долин
Мелодии чутких лирических скрипок,
Дразнящие посвисты, крики и скрипы
И нежные трели лесных мандолин.
 
 
     Их праву и нраву не смея перечить,
     Бранясь, воробьи покидают скворешни.
 
 
С треском чуть слышным вздуваются почки;
Бряцают синиц голубые звоночки;
Как снежные комья в брусничном соку,
Шуршат снегири в ноздреватом снегу.
 
 
От будоражной весенней причины
Приходит пора токовищ косачиных.
 
 
Черныш запевает,
Бьет напролом
Иссиня-черным и крепким крылом.
Дятел-дуплянник все рубит да рубит,
Дупель в болоте все трубит да трубит.
 
 
     Селезень зеленью пышной крыла
     Пробует, пылкий, пленить чучела.
 
 
Утка-круговка красавца обманет:
Выстрел нежданный из зарослей грянет
И, обрывая свистящий полет.
Рядом с изменницей он упадет.
 
 
     А в высоте, в полынье светлосиней
     Льется волнующий гогот гусиный.
 
 
Даль глубока и хрустально ясна,
Хрустко по лужам шагает весна.
 

Перед вскрытием реки ночи бывают теплые, темные и тихие. Если выйти такой ночью на берег реки, в поздний час, да постоять немного, можно услышать какие-то неясные волнующие шумы. Они доносятся до вашего слуха отовсюду и волнуют, потому что невозможно понять сразу, что происходит. Это в природе началось великое движение ее неисчислимых творческих сил: в воде по заберегам реки, в темной бездне неба, в крутых обтаявших берегах.

Вот из хаоса неясных шумов до вас доносится тонкий мелодичный свист:

– Тю-ить…

И в другой стороне:

– Тю-ить… тю-ить…

Это во тьме ночи перекликаются маленькие белохвостые кулички, совершая перелет к себе на родину.

Вот прозвенели где-то в вышине мягким перезвоном серебряные колокольцы и смолкли, и вы вспоминаете по этому, ни с чем не сравнимому перезвону белогрудых, с янтарными глазами красавцев гоголей. Они одни из первых идут на север, к местам гнездовий.

Откуда-то издалека доносится глухой гул, похожий на взрыв, а у берега что-то плеснулось: нето упал камешок, нето перепугалась крупная рыба.

– Фи-фи-фи-фи-фи… – проносятся над вами крупные птицы, и вы по свисту крыльев определяете, что это пролетели самые красивые из утиных пород – кряквы.

Вот в такие тихие, темные ночи начинается широкое переселение птиц из далеких теплых стран, где они проводили, зиму – на север, к себе на родину.

В этом долгом и трудном пути многие из них гибнут – от непогоды, от хищных зверей и птиц, от выстрелов человека, – но это не останавливает движения.

…У меня была давняя заветная мечта: забраться куда-нибудь подальше от города и проследить день за днем полный весенний перелет птиц.

Для своих наблюдений я выбрал озеро Иткуль, расположенное если не в центре пролета, то, во всяком случае, на «большой дороге».

Еще зимой я получил письмо от старого рыбака-охотника Степана Кирилыча, жившего много лет на берегу озера Иткуль. Озеро, километров 6–7 длиною, широкое; юго-западная часть его заросла камышами, изобилует лабзами – здесь постоянный приют и гнездование чаек. Северо-восточная часть окаймлена камышами только по берегам, середина же озера – чистая и в бурную погоду здесь часто гуляют «белые барашки». Весной много разной птицы посещает это озеро, а некоторые породы уток гнездуют. Меня потянуло к нему.

Там, где кончаются камышевые заросли и открывается обширный плес, на крутом берегу озера стояла избушка дедушки Степана Кирилыча.

Раньше он жил на станции со своей гостеприимной Арефьевной и единственным сыном Николаем. Они жили просто, открыто и в доме постоянно были люди: то охотники, то рыбаки. Сам-то Степан Кирилыч жил больше на озере и зимой и летом.

Иногда ему Арефьевна говорила:

– Пора бы, старик, бросать жить на два дома, поди-ка и так прокормимся, без твоей рыбалки да охоты…

– Ничего не выйдет, мать, – отмахивался Степан Кирилыч. – Я человек – конченный. Надо было тебе перед свадьбой глядеть каков я… – И добавлял:

– Не могу жить без озера… Когда помру, велю похоронить меня на горке, у озера, чтобы птицы пели надо мной и камыши шумели день и ночь.

В первый год войны погиб на фронте Николай, а за ним умерла Арефьевна, и Степан Кирилыч окончательно переселился на озеро.

– Приезжай, – писал он мне, – весну послушать. Кому как, а мне это – разлюбезное дело. Стар уж я, один, как перст, а как посмотрю да послушаю весну – опять жить хочется…

Я быстро собрался и поехал. На конечную станцию поезд пришел ночью. С рассветом я покинул вокзал и вышел в поле. С каким же облегчением я вздохнул, когда услышал первые песни жаворонков! Дул холодный северный ветер, и немногие из них поднимались в воздух, чтобы спеть свою песню наступающему дню.

Я не заметил, как прошагал пять километров до избушки Степана Кирилыча. Из трубы вился синеватый дымок – значит дедушка бодрствовал.

Я тихонько подошел к двери и разом распахнул ее. Степан Кирилыч сидел у печи, спиной ко мне, и курил трубку.

– Здравствуй, Кирилыч!..

Кирилыч обрадовался моему приезду и по-отечески прижал меня к груди:

– Все-таки надумал приехать?.. Ну вот и добро… добро!.. А то я тут один затосковал, – говорил он, и в потеплевших синеватых глазах я видел, что он действительно рад моему приезду. – Весна худая – ну и ко мне никто не едет. Дует сивер и шабаш. Нето что птица, – рыба и та залегла… – продолжал он старческим хриповатым баском, как бы извиняясь, что пригласил меня в недоброе время.

– Ничего, – говорю, – весна свое возьмет.

– Так-то оно так, да только и угостить тебя нечем… Разболакайся, а я пойду сетешку выберу, может, что попало.

Я не вытерпел и пошел вместе со Степаном Кирилычем на озеро.

Солнце уже поднялось высоко. Ветер не унимался и по рослому побуревшему камышу гуляли волны. На северо-восток раскинулся широкий плес, еще крепко закованный льдом, только у берега и у кромки камышей были забереги. Далеко, над взволнованными зарослями камыша, в стороне, носящей название Чаячьего, мотался одинокий болотный лунь. Он то взмывал кверху, то неожиданно падал вниз. Видно и ему в эту стужу нелегко добывать пищу. Сквозь свист ветра и шум камыша иногда прорываются одинокие звонкие голоса жаворонков и сейчас же глохнут. Мертво на озере, мертво в полях.

Степан Кирилыч одолбил лед и, когда стал поднимать сеть, позвал меня:

– Однако, ты с собой весну привез… Гляди-ка, карась стронулся…

В сети оказалось до десятка карасей, и Степан Кирилыч обрадованно заявил:

– Ну, значит, вот-вот и тепло наступит. Такая у нас примета: карась стронулся – быть теплу…

Но караси нас обманули. Холодный северный ветер дул еще четыре дня, и я начинал терять всякую надежду увидеть массовый пролет птиц и по-настоящему почувствовать наступление весны.

За эти дни я побывал во многих местах, обошел всю западную и южную часть озера, но кроме давно прилетевших гусей да одинокой пары кряковых ничего не видел. Продолжавшиеся холода задержали птицу где-то в дальних южных районах.

На пятый день я ходил за озеро, в лес. Иногда, на утренней заре, оттуда доносилось дружное тетеревиное токованье.

Я не думал устраивать побоище, хотя все эти дни мы со Степаном Кирилычем жили лишь дарами озера, но послушать токованье, понаблюдать боевые схватки противников, – я не мог отказать себе в этом.

Путь оказался неблизким, и я пришел к месту тока, когда уже взошло солнце. Большой, некогда березовый лес был сильно вырублен, торчали только пни, редкие гнутые березы да среди них густо поднималась молодая поросль.

Еще издали я увидел на полянке несколько токовавших чернышей, но укрыться мне не удалось, птицы заметили и вскоре разлетелись.

Я присел отдохнуть на пенек и вскоре забыл о своей неудаче. Над кустами пролетела шумливая стайка серых дроздов; они летели не дружной семьей, а как-то вразброс, беспрерывно перекликаясь, словно боясь, что кто-нибудь из спутников отстанет, заблудится.

Вскоре на куст, недалеко от меня, уселась парочка желтогрудых трясогузок, живущих во множестве по нашим болотам и озерам с камышевыми зарослями.

Они отдохнули и – плись-плись – улетели на озеро.

Потом на широком кусте тальника незаметно появилась парочка красноногих горлинок. Я уже подумал было взяться за ружье, чтобы несколько поразнообразить наш стол со Степаном Кирилычем, но горлинки меня предупредили, снялись и быстро полетели через озеро на видневшийся вдали, за линией дороги березовый колок. Я не особенно пожалел; пусть летят к родным местам, пусть переживут чувство любви, радости и заботы о своей семье.

К полудню пролет мелких пичуг усилился, а высоко в небе протянул первый большой табун шилохвости. Провожая их взглядом, я думал о том значительном событии в жизни птиц, которое охотники называют валовым пролетом. Смущал только резкий северный ветер.

Я встал и пошел в обратный путь. Несмотря на холод, солнце делало свою великую работу: в местах, защищенных от ветра, растаяли лужи, и мелкая рябь, пробегая по ним, брызгала множеством отраженных солнечных лучей.

Степан Кирилыч встретил меня у избушки. Он показался мне каким-то иным, сгорбленная спина будто выпрямилась и лицо посветлело, словно он только что вымылся в бане. Даже потускневшие глаза горели каким-то непонятным мне внутренним огнем.

– Ты где ж это бродишь? Надо готовиться… птицу встречать, а его нет.

Я не понимал: шутит он или говорит серьезно.

– Какую птицу?.. В такие холода, сам говоришь, – нечего ждать.

– Холода – холодами, а сегодня ночью птица придет… – уверенно заявил он.

– Да ты что, Кирилыч?!.

– А вот то!.. Раз говорю придет, значит так и будет… Надо лодки утащить на озеро, скрадки сделать. Все надо сегодня приготовить, а то ночью будем пурхаться впотьмах…

Две лодки-плоскодонки были отвалены от стены избушки, даже весла старик достал, как будто завтра уже можно будет плавать по озеру.

– Идем обедать да и за работу. Хватит, нагулялись…

Я молча последовал за ним в избушку. Я все еще никак не мог согласиться и поверить в то, что завтра мы станем заправскими охотниками, что завтра наши выстрелы нарушат покой застывшего озера.

В избушке Кирилыч показал на железную печку: на большой сковороде жарились два крупных карася.

– Видишь, какие «лапти» попадают. Такие в худую погоду не ходят. Чуют, время подошло, вот и поднялись со своих постелей.

Я засмеялся:

– Кажется, однажды караси нас обманули?..

– Эти не обманут… – все так же серьезно заявил Кирилыч.

Во время обеда старик рассказал еще об одной своей примете – верной и нерушимой, по его убеждению.

– Когда ты ушел на озеро, – говорил он, разбирая и обсасывая каждую косточку карасевой головы, – сижу я и думаю: вот и счастье человеческое всегда так приходит: поманит, а кинешься к нему – его и нет… Приехал человек из города, ближний ли свет? – поживет-поживет, поскучает-поскучает да ни с чем и уедет. И помянуть нечем, и вспомнить нечего. Невесело мне стало. Вышел из избушки, постоял да и пошел на озеро: посмотрю, думаю, сеть, может, что к обеду попало. Ветер хотя и холодный, а в затишье – водичка появилась. Смотрю: наплавочки мои заныряли. Присел я на корточки, поднял сеть и выпутываю карася, а сзади вдруг слышу: – Тюнь… тюнь… тюнь… – меня как обожгло. Бросил сеть и пошел тихонько на голос. На слух-то не поверил, глазами надо увидеть… Шел, шел, а звук все ближе, ближе, а потом и она вот – лысуха, «чиновница» белолобая. Сидит на примятом камыше и тюнькает…

То, что старик услышал голос и своими глазами увидел лысуху, мне ничего не говорило. На улице холод и ни в какие приметы я уже верить не хотел. Ведь я сегодня тоже видел горлинок. Эти птицы покидают наши леса при наступлении первых осенних холодов, и их появление я объяснил себе случайностью.

– Не верится что-то… – говорю я Кирилычу. – Тепла-то все-таки нет, а это главное.

Кирилыч будто даже обиделся.

– Нет, ты это брось!.. Я всю жизнь прожил на озере, примечал что к чему… Раз появилась лысуха – то завтра всей птице быть. Это уж всегда так… примета верная…

– Да куда же она полетит в такой холод?.. – допытываюсь я.

– Уж куда ей надо, а полетит, время ее пришло…

Спорить со стариком было невозможно, он был убежден, что птица прилетит завтра и надо готовиться к ее встрече.

После обеда он не дал мне даже отдохнуть.

– Пойдем, утащим лодки на места, а то завтра вода может появиться и зорю не высидишь…

Мы вышли из избушки и пораженные остановились. Пока мы обедали да спорили, в природе произошел перелом: затих сивер, а с юга так и хлынул горячий ласковый ветерок. И было жалко, что ясное доброе солнышко склонилось уже к закату.

– Ну!.. Я что говорил?!. – улыбаясь спрашивает Кирилыч и мне кажется, что он вот-вот пустится в пляс от сбывшихся ожиданий. – Лысуха – это, брат, примета верная!..

Мы горячо взялись за приготовления. Утащили на озеро в камыши обе лодки, поставили на места и устроили скрадки. До темноты мы пробыли на озере и не раз слышали тоненький голосок лысухи:

– Тюнь… тюнь… тюнь…

Кирилыч поглядывал на меня и спрашивал:

– Слышишь?.. Ну вот!..

Солнце опустилось тихое и спокойное, обещая ясный, теплый день. Над полями еще долго не смолкала вечерняя песня жаворонков – стройная и величавая.

Усталые, но окрыленные надеждами, мы долго пили чай. Укладываясь на нары, Кирилыч и мне советовал ложиться:

– Завтра рано разбужу…

Но будить меня не пришлось. Я долго вертелся на постели и уснуть не мог. Какое-то непонятное волнение овладевало мной все более и более, наконец мне стало не по себе, я встал и вышел.

В воздухе – над озером, над полями, – творилось что-то невообразимое. Казалось, вверху, в темном небе, неслись полые, весенние воды, но сколько я ни напрягал зрения – не мог разглядеть даже хотя бы неясные очертания пролетающих стай. Они неслись почти беспрерывным потоком, с большой быстротой и часто низко над нашей хижиной, – неслись молча, только по звону да по мелодичному свисту крыльев можно было догадываться о пролетавших породах птиц.

Им дорога была эта тихая, темная ночь, они были свободны от многочисленных хищников, сопровождавших их в этом большом пути, нигде не гремели выстрелы и нужно было до рассвета пролететь возможно дальше, к местам зовущим и родным. Иногда в воздухе слышались глухие удары крыльев. Это сшибались нерасчетливые спутники, будто им было тесно в огромном темном небе, но строй нарушался только на мгновенье и снова, как волны, шумели надо мной проносившиеся стаи.

Но не все птицы летели молча. Изредка на большой высоте пролетали запоздавшие табуны гусей. Этим птицам скучно проделывать большой путь молча и они всю дорогу болтают – га-га-га… га-га-га… Не менее болтливы стаи шилохвости. Самочки, окруженные многочисленными кавалерами, не прекращают трескучей беседы и в полете.