Текст книги "Приключения Неуловимых Мстителей. Роман"

Автор книги: Григорий Кроних

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

17

Долгожданный звонок в дверь стал сигналом к началу операции. Петька притаился р коридоре, а Вернер щелкнул замком.

– Простите за опоздание, господин лейтенант козырнул ему шофер, механики подвели. Зато теперь машина ходит, как часы!

– Отлично, заходи.

Ганс шагнул за порог, а Петька ударил его сзади в основание шеи. Шофер обмяк и сполз по стене на пол. Солдатскую книжку и форму взял себе Сапрыкин. Пока Костя переодевался, Юра и Петя связали Ганса, Альберт помог им отнести его в дальнюю комнату. Затем вся компания спустилась вниз и уселась в «Опель».

– Это карта, – предусмотрительный Вернер достал из кармана карту области.

– Не надо, я тут вылос, – Кирпич тронул машину с места.

Путь предстоял длинный, но спокойный. Все немецкие патрули и посты брали под козырек, едва завидев черный гестаповский мундир. Да и так известно, что в персональных машинах кто попало не разъезжает!

На 60 километров до Горловки, райцентра, где располагалась большая железнодорожная станция и множество складов, Кирпичу понадобилось два часа. Дорогу он, правда, знал, но полотно все еще было грязным, а путь частенько перегораживали танки, вездеходы, грузовики, двигающиеся к фронту. Железная дорога не справлялась с потоком техники, а что будет, когда Натка, Петька и Юрка вернутся в отряд и на практике начнут применять все, чему научились у дяди Якова?

Вернер в Горловке бывал и ориентировался хорошо, поэтому нужный склад они нашли быстро. Подростки вышли чуть раньше, а Сапрыкин и Вернер подкатили прямо к дверям, где прохаживались двое солдат.

– Хальт! – часовые сдернули с плеч автоматы и навели на машину. Пароль или мы будем стрелять!

Альберт, не торопясь, вышел из машины.

– Молодцы! Правильно себя ведете! Я так и скажу вашему лейтенанту, если вы сдуру не начнете палить в гестапо… Подозрительные люди здесь не появлялись?

– Нет, – покачали головами солдаты.

– А как же те, что стоят у вас за спиной?

Немцы обернулись, а Петька с Юркой так же дружно опустили им на каски по кирпичу. Затем их оттащили в угол двора, связали и заткнули рты кляпами. Кирпич взял автомат и стал прогуливаться перед складом, изображая часового, а хлопцы вместе с Альбертом быстро грузили в багажник и на заднее сидение шинели, шапки и сапоги. Натка старалась все сосчитать, чтобы комплекты вышли полными.

– Все, еще пара сапог и на двадцать человек хватит, – сообщила она.

– Ага, – Петя пошел за сапогами и вернулся только через пять минут.

– Ты чего долго? – набросилась на него девчонка.

Петька потряс у ее уха кулаком.

– Слышишь? Я после той «двойки» только сухие с собой ношу!

– Пора ехать, – сказал Юра. – Костя! Кирпич сунул автомат им на заднее сидение и занял водительское место.

– Да, комфорта поубавилось, – заметила Натка, не зная, куда пристроить оружие.

– Давайте сюда, – вежливо улыбаясь, протянул руку Вернер.

– Лучше я подержу, – Петька перехватил автомат и положил на колени.

– Как хотите. – Альберт отдернул руку.

– Вот именно, – проворчал Петя.

– Осторожность – мать мудрости, – примирительно сказал Юра. – Вашей форме трудно доверять, Вернер.

– Ничего, скоро мы оденемся одинаково… Когда они отъехали, над складом уже вился легкий дымок.

– Зля подожгли, – сказал Константин, – а так до смены было бы тихо.

– Не зря, – отозвался Юра, – пропажу формы могли бы заметить через час, а через два началась бы усиленная проверка на дорогах. А теперь это просто диверсия.

На обратном пути, не доезжая до Юзовки, Сапрыкин свернул на проселочную дорогу. Несмотря на недовольство Вернера ему завязали глаза и в таком виде доставили в партизанский отряд.

– Что теперь скажете, Юрий? Береженого Бог бережет?

– Вроде того, – согласился хлопец и снял повязку.

Лейтенант обнаружил, что стоит в лесу, а перед ним прямо в земле находится дверь.

– Что, землянок никогда не видал, мил человек? – спросил Василий Кузьмич, несостоявшийся староста. Он обжился в отряде, выполнял мелкую, но нужную работу и старался держаться поближе к кухне, где попеременно командовали хорошие знакомые: Настя и ее тетка Анисья.

– Если вы так живете и так сражаетесь… – Вернер покачал головой. Фюрер кампанию с Россией проиграет.

– И я так думаю, – согласился старик. – Гитлер капут!

– Пошли, – подтолкнул лейтенанта Петя, – некогда лясы точить.

Внутри «землянки» оказалось не так плохо, как можно было предположить по названию. Стены и потолок выложены бревнами, керосиновые лампы давали достаточно света, чтобы разглядеть присутствующих.

– Как машина, Матвеич? – спросил командир.

– Зверь! Механизм новый, не подведет, – отозвался старый рабочий. – И номера мы сменили. Даня посмотрел на щурящегося немца.

– Я – Ларионов, командир партизанского отряда.

– Я догадался, – сказал Вернер. – А вы – Цыганков. Угадать не трудно!

– А ты тот гад, что Валерку сцапал? – насупился Яков. – Брек, драться не будем. Как все прошло?

– Нормально, – сказал за всех Петька. – Костя молодец.

– Сплошные чудеса, – пробормотал Яша. – Кирпич воюет, гестаповец грабит немецкие склады. Что же дальше будет?

– Вот это и обсудим, – предложил Даниил, – через полчаса пора выступать.

– Сначала покажите, есть ли планы здания гестапо, – сказал вдруг Вернер, – иначе я сотрудничать не стану!

– А что расстреляем – не боишься?

– Сначала чертежи, – твердо заявил немец.

* * *

– Герр Овечкин, откройте дверь! – унтер требовательно крутил звонок. Гестапо не привыкло долго торчать перед дверью. Наконец послышались шаркающие шаги.

– Кто там?

– Гестапо, нам нужно с вами поговорить.

– Вы серьезно? – Петр Сергеевич ухмыльнулся. – Значит, верно: если гора не идет к Магомету, то он – к горе?

– Прекратите болтать и откройте дверь! – унтер начал терять терпение.

– Пошел ты… – прошептал капитан по-русски, поднял револьвер на уровень груди и трижды выстрелил.

Унтер и солдат, стоявший рядом, свалились на пол.

– Что? Взяли русского офицера, колбасники? – Овечкин шагнул за косяк и тут же автоматная очередь превратила три дырки на двери в частый пунктир. Потом стало тихо.

Петр Сергеевич зарядил недостающие три патрона, подтянул кресло-качалку на середину комнаты так, чтобы видеть и дверь, и окно одновременно. Ждать пришлось долго, их контора находилась в центре, а Петр Сергеевич жил на скромной окраине.

Сначала за дверью послышалась тихая возня. Капитан дважды выстрелил, там раздался стон. Затем взрыв гранаты добил раненого и вынес дверь. Сквозь дым и пыль солдаты ринулись вперед, стреляя перед собой наугад. Раненый в ногу и грудь, Овечкин вместе с креслом опрокинулся на пол и успел еще трижды нажать на курок…

… А в далеком от Кельна городе, в своем кабинете, сидел штурмбанфюрер и ждал вестей от своих коллег.

Чтобы его не посмели обвинить в предвзятости (у Вернера, действительно, были высокие покровители), начальник гестапо решил не трогать лейтенанта, пока не соберет достаточно компрометирующих материалов о нем и его отце. Если к показаниям Славкина присоединится еще один свидетель, то Вернер не на фронт пойдет, а под трибунал и получит расстрел. Это более верное средство, чем русская пуля. Но, хоть и уверен штурмбанфюрер в своих расчетах, мысль о том, что было бы лучше сразу посадить наглеца в подвал, почему-то не давала ему покоя.

18

Теперь Вернер сам вел «Опель», с ним ехали Даниил и подростки, а Сапрыкин сел за руль грузовика, в кузове которого разместились двадцать партизан, переодетых в украденную форму. На посту, проверяющем документы при въезде в город, лейтенант сказал откозырявшему капралу:

– Там сзади грузовик, это мои солдаты, можете не трудиться.

– Так точно, господин офицер!

Обе машины медленно проехали мимо вытянувшегося капрала. Тот проводил серые шинели в кузове недоумевающим взглядом. Вечно эти спецслужбы намудрят: то своих переоденут в пехоту, то обычный взвод вдруг отправят жечь деревню.

Миниколонна повернула на улицу Пролетарскую, остановилась и потушила фары. Партизаны спрыгнули с грузовика и оцепили все здание гестапо, кроме парадного входа. Яков проверил посты и доложил командиру.

– Едем? – спросил Вернер и надавил акселератор.

– Погоди, – Даниил протянул ему табельное оружие. – С пустой кобурой как-то ненатурально.

– Спасибо, – улыбнулся Альберт, затем снял «Вальтер» с предохранителя и передернул затвор.

«Опель» подкатил к подъезду гестапо. С озабоченным видом Вернер шагнул на крыльцо.

– Ночью не положено, господин лейтенант, – часовые загородили дорогу.

– Идиоты, партизаны в городе! – Вернер отстранил солдат и вошел в здание.

– Погодите, герр офицер… Партизаны?! – часовые невольно повернулись к Вернеру. В тот же миг Даня и Яша приставили им к спинам револьверы. Часовых впихнули в помещение.

– Руки вверх! – скомандовал Альберт, выхватывая пистолет из кобуры. Кто двинется – стреляю без предупреждения!

Четверо фашистов дежурного наряда замерли от неожиданности. Следом за командирами вошли ребята и забрали у часовых и дежурных оружие.

– Сколько еще солдат в здании?

– Двенадцать, э-э-э… четырнадцать! – начальник наряда трясся, как в лихорадке.

– Так двенадцать или четырнадцать? – погрозил «Вальтером» Альберт.

Шевеля губами, гестаповец старался сосредоточиться.

– Четырнадцать. Двое в подвале с арестованными, двое на втором выходе, остальные отдыхают.

Цыганков тем временем сбегал и привел часть партизан из оцепления. Несколько человек на всякий случай наблюдали за задним двором и по одному бойцу – за окнами с каждой стороны здания. Альберт перевел показания старшего гестаповца. Затем отобрал у него связку ключей.

– Вот ключи от дверей. Комната отдыха – третья слева.

– Красный уголок, – кивнул Данька и протянул руку.

Вернер убрал ключи в карман.

– Ты чего, гад? – Цыганков схватил немца за грудки. – Поиграть вздумал?

– Мне нужны мои планы.

– Погоди, Яшка, – Ларионов достал из-за пазухи аккуратно свернутые чертежи. – Держи. Альберт отдал ключи.

– П-п-пятнадцать, пятнадцать, господин лейтенант! – сказал вдруг дрожащий гестаповец.

– Что?

– Пятнадцать людей, еще господин начальник гестапо у себя в кабинете!

– Тем лучше, – ухмыльнулся Вернер и отправился на второй этаж.

Подростки не теряли времени даром, они уже связали всех пленных. Последнему гестаповцу сунули кляп и положили на пол к остальным.

– Противник связан, товарищ командир, – доложил Петька. – Можно двигаться дальше.

– Пошли.

Партизаны распахнули дверь красного уголка и зажгли свет.

– Хальт! Хенде хох!

Сонные фашисты щурились на свет и решительно не понимали, кто вздумал так глупо шутить. Только один из солдат успел схватиться за автомат, но Юрка коротко взмахнул рукой и в плечо фрица впился нож. Остальных партизаны скрутили без сопротивления.

– Теперь половина в подвал, остальные – на второй выход! – приказал командир.

Яков первым спустился по лестнице и, не успел гестаповец удивиться, увидев цыгана в немецкой полевой форме, как получил прикладом в лоб. Яшка мгновенно развернул карабин и направил на второго солдата, который прогуливался за решеткой.

– Хенде хох!

Фашист оторопел на секунду, а потом стал тянуть из кобуры пистолет.

– Хальт! Стоять!

Рядом с Цыганковым возник Юра, он быстро отцепил с пояса охранника ключ и открыл решетку. В коридор ворвались партизаны и свалили на пол замершего с оружием врага. Он так не решился выстрелить.

– Батька! – крикнул Юра изо всех сил. – Ты где?!

Сразу в нескольких камерах раздались голоса.

– Отпирай все подряд, – посоветовал Яков, – тут изоляция хорошая, так не найдешь.

Петька и Натка сняли с кольца несколько ключей и стали подбирать их к замкам. Из распахнутых настежь дверей повалил народ.

– Ксанка! – не выдержав сам, крикнул Яша.

– Я тут, – раздался слабый родной голос. Цыганков раздвинул плечом толпу и обнял жену.

– Все хорошо, все хорошо, – сказал он.

– Валерку нашли?

– Нет еще.

– Братва, шо за дела? – щурясь на свет, высунулся из камеры мужик.

– Ты кто? – подозрительно спросил Петька.

– Это мои лебята, – поспешно заявил взявшийся неизвестно откуда Кирпич.

– Твои?

– Мои, – подтвердил Сапрыкин, – связные. Наконец Юра добрался до угловой камеры, открыл дверь и навстречу ему шагнул Валера.

– Батя! – Юра осторожно обнял отца.

– Не боись, жми вовсю, – рассмеялся Мещеряков-старший, – кости пока целы!

– Валерка!

Оксана и Яша обняли старого друга. К компании присоединился Даниил.

– Рад, что все целы, – сказал командир. – А кто стрелял?

– Мы не стреляли, Даня, обошлось, – сказал Цыганков.

– Мне показалось, что был выстрел… Ладно, сейчас не время. Выводи людей!

Костя Сапрыкин обежал весь подвал, затем обратился к Якову:

– А Велнел не с вами?

– У него свои дела.

– Понятно, – Кирпич исчез из подвала с такой же скоростью, как и появился.

19

Захватить гестапо и освободить арестантов удалось тихо, без стрельбы. Теперь нужно было так же, без шума, покинуть город. Отряд партизан теперь вырос вдвое, в одном грузовике им уже не поместиться. Ларионов приказал всех освобожденных из плена посадить на грузовик, а несколько оставшихся с края мест заняли переодетые в немецкую форму партизаны.

– Даня, я пойду с вами, – сказал Валера. – Вы же языка не знаете, если что.

– Я тоже, – присоединилась Ксанка.

– Тогда наденьте шинели. Ты, Валерка, возьми мою, капралом будешь. А я себе у ребят из грузовика позаимствую.

Друзья быстро переоделись и заняли место в строю. Оставшиеся партизаны должны были, изображая отряд немецких солдат, проникнуть на железнодорожную станцию. Там их ждет Матвеич, хорошо знакомый с деповскими рабочими.

– А Костя где? – спросил вдруг Даниил, осмотрев свою команду.

– Нету. Он, наверное, со своими «связными» отправился. Он же теперь у них герой!

– Не маленький, не пропадет, – сказал Яша. – Ты ж его знаешь: Кирпич всегда сухой из воды выйдет.

– Ладно, некогда искать, – согласился Ларионов. – Слушай мою команду: не отставать, двигаться быстро, по дороге не разговаривать. Шагом марш!

Маленький отряд во главе с Мстителями отправился в путь.

Поздним вечером улицы города были пустынны, действовал комендантский час. Жители сидели по домам, партизанам встретился только один патруль, но проверять документы у «своего» пехотного взвода фашистам и в голову не пришло. Зато на станции царило оживление. Гражданских по-прежнему не было, а солдат, офицеров и техники здесь находилось предостаточно. Отправлять эшелоны ночью надежнее – меньше посторонних глаз, а самолетам противника в темноте гораздо труднее находить и атаковать поезда.

Матвеич знал на станции все ходы вплоть до дырок в заборе. Немцы пытались ликвидировать последние, но справились только с половиной. Остальные или не нашли, или они регулярно, несмотря на охрану, возникали вновь. Старый рабочий сам предложил этот вариант отхода, через своих знакомых ему было несложно достать мотодрезину. Даниил согласился, что захватывать после гестапо еще и гараж будет труднее. Тем более, что никто не мог гарантировать, гладко ли пройдет первый этап. Если бы началась перестрелка… Фашисты наверняка перекрыли бы все автодороги, но про «железку» даже не вспомнили, ведь они считают, что полностью ее контролируют. Ненадолго, твердо обещал себе Даниил, как только они закончат эту операцию, начнется настоящая рельсовая война, тогда гитлеровцы не будут уже уверены ни в чем.

Партизаны уже были недалеко от паровозного депо, когда с ними поравнялся очередной патруль. Валера козырнул, ефрейтор и двое солдат привычно ответили, как вдруг начальник патруля укоротил шаг и уставился на новоиспеченного капрала.

– Halt! – он сорвал с плеча винтовку и передернул затвор.

* * *

Вернер шел по коридору, стараясь наступать на носки сапог. Мстители действительно хорошо знали свое дело, и снизу не раздалось до сих пор ни одного выстрела. Альберт вошел в приемную шефа, приблизился к двери и выставил руку с пистолетом перед собой.

– Кто там? – штурмбанфюрер не узнал в полумраке кабинета возникшую на пороге фигуру. Свет настольной лампы не попадал на гостя. – Гюнтер?

– Не совсем, к вашему сожалению, – усмехнулся Альберт. – Но не стоит дергаться, или я буду стрелять.

Гестаповец убрал руку от ящика стола, где он держал оружие.

– Не знаю, как вам удалось сюда проникнуть, но вы в ловушке, – сказал он. – Если вы меня убьете, то сюда прибежит дежурный наряд, и вы переживете меня ровно на одну минуту. Печальный финал для такого амбициозного молодого человека, но закономерный.

– Я, действительно, с вашей помощью из офицера превратился в простого молодого человека. А ведь служил честно, я был в гитлерюгенде, я добился офицерского чина, я боролся с диверсантами. Да, на каком-то этапе они меня переиграли, но если б не вы, штурмбанфюрер… Впрочем, теперь я склонен думать, что на ваше место нашелся бы другой завистливый дурак.

– Мальчишка! Сопляк! Сдай оружие и, обещаю, на трибунале мы учтем твое раскаяние!

– Так ничего и не понял, – покачал головой Вернер, – лучше быть живой собакой, чем мертвым штурмбанфюрером. – Альберт прицелился и нажал на курок, заметив, что только в последние полсекунды в глазах гестаповца отразился ужас неминуемой смерти. Пуля ударила в лоб и откинула тело на спинку кресла.

Дискуссия с бывшим шефом была забавной, но она отнимала время у более важного дела. Вернер убрал пистолет в кобуру и расстелил на столе в кругу света лампы три плана здания, взятых у Ларионова. Затем он осторожно достал истертый листок письма отца и сверил чертеж на нем с новыми планами. От самого старого он отличался наличием креста, указывающего тайник. Затем, сверяясь по деталям, которые сохранялись в здании при всех перестройках, Альберт перенес крест на последующие чертежи. Как ни забавно, тайник действительно оказался почти в кабинете штурмбанфюрера. Вернее, между кабинетом и приемной.

Недавно у Альберта здесь был свой кабинет, но ключ у лейтенанта до конца разбирательств отобрали. Вернер выбил знакомую дверь ногой и достал из шкафчика припасенные инструменты. По расчетам немца партизаны должны уже убраться из здания, и шум никого не привлечет.

Берясь за ломик, Альберт сбросил портупею и стесняющий движения черный мундир. Перегородка поддавалась легко и Вернер быстро выдолбил в ней большую дыру, обнажив кирпичную кладку стены, куда отец двадцать лет назад замуровал драгоценности своего хозяина-купца. Азарт был так велик, что Альберт очнулся, только когда ему в спину ткнулся винтовочный ствол.

– Вот ты где!

Немец оглянулся на незваного визитера.

– Лаботай, лаботай, – сказал Кирпич, кивая на стену. – Не зля же я так долго иглал в палтизана?

– А я пятнадцать лет был фашистом, – сказал Вернер. – Согласен поделить все пополам, – предложил Альберт.

– Лаботай, – повторил Кирпич, – а там поглядим.

Вернер покосился на винтовку и снова взялся за лом. Возбуждение прошло, и. он почувствовал дикую усталость. Столько всего сделать, чтобы в итоге отдать сокровище мелкому уголовнику? Ну, нет, чем получить пулю, надо что-то придумать. Собрав силы, Альберт снова стал долбить стену. Старые кирпичи поддавались плохо, а раствор за десятилетия превратился в монолит. Направляя удары в одну точку, немец с трудом раскрошил один кирпич. К счастью, за ним оказалось пустое пространство.

Вернер не оборачивался, но чувствовал, что Кирпич наклонился вперед, чтобы ничего не пропустить. Альберт расшатал и вытащил еще пару кирпичей, дыра в стене становилась все больше. Промахнувшись мимо камня, лом провалился в дыру и ударился во что-то металлическое. Несмотря на нацеленную в спину винтовку, азарт вернулся, руки не чувствовали ни усталости, ни вздувшихся пузырями мозолей.

Молотком Вернер отбил неровные края ниши, затем просунул руки во тьму и нащупал металлический ящик. Пальцами он незаметно приподнял крышку. Затем с усилием Альберт подтянул ящик к проделанному отверстию и вытащил наружу, держа за ближний край. Задней частью ящик, вернее шкатулка, обитая медью, опиралась на край пролома.

– Тяни, тяни! – возбужденно повторял Сапрыкин, горящими от нетерпения глазами видя перед собой только шкатулку с сокровищами.

Альберт потянул клад на себя, но пальцы соскользнули, шкатулка, падая, опрокинулась и по полу покатились драгоценные камни, кольца, шустрые шарики жемчужин и царские золотые червонцы. Костя упал перед этаким богатством на колени и стал сгребать рассыпанное золото. Вернер, помогая ему одной рукой, в другую взял молоток и коротким взмахом впечатал его в череп конкурента. Подвернув под себя руки, полные драгоценностей, Кирпич уткнулся носом в пол.

… Очнулся он от холода и с трудом открыл глаза. Звезды над ним сверкали игольчатыми лучиками, и Сапрыкину казалось, что, пока он был без сознания, несколько таких иголок проникли ему в мозг. Костя собрался с силами и сел. Он лежал на обочине в кустах недалеко от гестапо, а холод шел от сугроба, в котором лежала его непокрытая голова. Кирпич нащупал над виском здоровенную шишку и от этого прикосновения иголки в голове закололи сильнее. Должно быть, его сюда выволок Вернер, сволочь. Попадись ему этот гад теперь, Сапрыкин бы его сначала пристрелил, а потом уж спокойно искал клад. Кто поверит, что совсем недавно Кирпич держал в руках горсть золота и бриллиантов, которых хватило бы ему на полжизни… Костя встал и, пошатываясь, дошел до места, где раньше стояла машина немца. Следы протектора ясно указывали на то, что тот отправился в направлении, противоположном направлению партизан. Ему тоже пора сматываться, не то придется отвечать за все то, что натворили все другие участники налета на гестапо. Кирпич выбрал собственное направление, рассчитывая на то, что доплетется до Жоры раньше, чем повстречает гитлеровский патруль.