Текст книги "Приключения Неуловимых Мстителей. Роман"

Автор книги: Григорий Кроних

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

15

На удивление, немецкая встречающая делегация оказалась еще больше, чем родные советские. Видимо, поглазеть на большевиков из России пришли все, кто знал о приезде группы инженеров-стажеров. Хорошо, что ни немецкой угольной компании, ни советской стороне громкая, огласка была не нужна. Зато речь главного толстого высокого немца была короче, чем у незабвенного декана Пискунова. Группу вывели с перрона, рассадили по автомобилям и отвезли в тихую гостиницу на окраине Кельна. Валера с Юлей держались вместе, хоть и не забывали глазеть по сторонам на достопримечательности. Чистый город с аккуратными домиками, ухоженные газончики – все казалось чуть декоративным. Только брусчатка выглядела родной и знакомой. Правда, Кельнский собор декорацией никак не назовешь – слишком огромен и величествен. Но, как атеисту, Мещерякову не нравилось, что громада собора возвышается над жизнью простых людей.

Вообще-то, проезжая по Германии, они уже попривыкли к местным мирным пейзажам, но кое-где еще встречались и следы войны, кончившейся почти десятилетие назад.

– А сколько нам предстоит отстроить! – говорил Валерка, с горечью вспоминая, что на родине до сих пор горят хаты и гуляют всякие банды.

– Валера, мы же не наркомы, лучше давай всерьез подумаем о наших проблемах.

– У нас нет никаких проблем, Юленька, – обнимал ее за плечи Мещеряков.

– Есть, – твердо говорила девушка. – Я беспокоюсь об этом письме. Его надо выбросить.

– Я обещал Эйдорфу, что обязательно передам.

– Почему он его не послал по почте?

– Он сказал, что это очень важно.

– У немца контракт заканчивается через три месяца. Верни ему конверт нераспечатанным, через месяц после нашего возвращения Эйдорф сам отвезет его в Германию.

– Что за страхи, Юля, ты же знаешь Генриха, что тут опасного?

– Почему на конверте две фамилии?

– Не знаю, – пожимал плечами Валера и обычно переводил разговор на другую тему. Юля не часто затевала этот разговор, но и мнения своего не меняла.

– Ты по-прежнему собираешься передать письмо? – спросила она в последний раз уже в фойе гостиницы.

– Ага, и завтра ты больше не будешь его бояться.

– Я буду бояться сегодня, – пообещала Юля. – Валера, давай его прочтем?

– Да ты что?

– Если там нет ничего запрещенного, то…

– Не волнуйся, Юленька, все будет хорошо, не забывай: я же бывший чекист.

Здоровенный немец, встречавший инженеров на вокзале, объявил, что утро начнется с экскурсии по городу, затем обед в гостинице и после этого «наши русские коллеги» отправятся на поезде в Рурский район. Он сам лично будет сопровождать группу, чтобы каждого из стажеров доставить на ту шахту, где он будет проходить практику.

Хорошо, что немцы – пунктуальный народ. Когда, зевая, Валера вышел из номера за час до экскурсии, то не встретил ни здоровяка-руководителя, ни других знакомых лиц. В первом встречном уличном кафе Мещеряков выпил кофе и почувствовал, что сон отступил окончательно. Спасибо Эйдорфу, Валера говорил достаточно хорошо, чтобы немцы его понимали. Без особого труда отыскал он нужную улицу, дом и квартиру. На звонок дверь открыла женщина с испуганными глазами. Усталое лицо изменило выражение, но все-таки в ней можно было узнать даму из семейного альбома профессора.

– Фрау Эйдорф?

Женщина заколебалась, не зная, впустить гостя или захлопнуть дверь.

– Фрау Вернер?

– Проходите, – кивнула женщина.

Валерий заметил, что она, прежде чем закрыть замок, выглянула на площадку.

Квартира была ухоженной, но это не скрывало, а, напротив, выдавало ветхость жилья и подчеркивало скромность меблировки.

– Меня зовут Валерий Мещеряков, я привез письмо от вашего мужа.

Фрау Эйдорф покачала головой.

– Зачем он только с вами связался! Чем вы его соблазнили? За какие деньги он согласился ехать в эту Богом проклятую страну?!

– Простите, но…

– Только не врите про любовь к Родине, патриотический долг и прочую ерунду, в которую не верят даже сами члены вашего союза. Все долги Александэр давно отдал, иначе мы бы не жили, как нищие. Впрочем, что я спрашиваю, ведь денег нам с сыном муж оставил мало, значит, вы его просто запугали или шантажировали.

– Вы что-то перепутали, фрау Эйдорф. Ваш муж послал вам письмо, вернее не вам, а сыну, на конверте стоит его имя.

– Не хотите говорить?.. И не надо. Сама все знаю… Альберт, иди сюда.

В комнату вошел мальчик лет восьми. Он спрятался за мать и на гостя глядел выжидательно.

– Привет, малыш. Меня зовут Валерий.

– Здравствуйте, герр Валерий.

Мещеряков наклонился к мальчику.

– Альберт, твой отец прислал это письмо из России и очень хотел, чтобы оно попало именно в твои руки.

Ребенок взял письмо и, сунув его матери, снова спрятался за ее спину. Женщина разорвала конверт и быстро пробежала глазами по строчкам. Глаза ее наполнились слезами и ужасом.

– Нет! Никогда! Зачем вы пришли? Убирайтесь! Я не позволю моему сыну следовать за его безумным отцом! Будьте вы прокляты! Уходите! – фрау Эйдорф выронила письмо, упала на стул и разрыдалась. Маленький Альберт поднял бумагу с пола и обнял мать, словно защищая от незваного гостя.

Валера развернулся и быстро вышел на лестничную площадку. Глупо получилось. Он-то думал, что принесет какую-то радостную весть… Что, черт возьми, написал в письме Эйдорф? Что могло испугать его жену? Рассказ о том, как ему угрожают, как напали на улице? Странно, что любящий муж и отец (в этом Валера не сомневался) написал об этом семье. А на обороте письма был еще какой-то чертеж, наверное, второпях Генрих использовал первую попавшуюся на столе бумажку. Как она сказала: «Не позволю сыну следовать за безумным отцом»? Неужели Эйдорф пригласил свою семью (или одного сына, что еще нелепее!) приехать к нему на Украину? Контракт его скоро заканчивается, и это бессмысленно, если он не решил задержаться в СССР или поселиться там насовсем. Страна Советов может испугать немку, наслушавшуюся буржуазной пропаганды, это факт. Но почему в разговорах с ним Генрих ни разу не заикнулся о том, что хочет жить в России? Очень все странно, нужно будет обязательно узнать у Эйдорфа, что он там напридумывал и откуда взялась вторая фамилия на конверте?

Задумавшись, Мещеряков спустился вниз и, выйдя из подъезда, побрел по улице. Он прошел пару кварталов, прежде чем обратил внимание на потертого вида человека, который шел за ним, не обгоняя и не сворачивая. Валеру выручила привычка, приобретенная еще в 20-м в Крыму, в тылу у белых, когда Мстители доставали у Кудасова карту укрепрайона. Хоть сейчас и мирное время, но на территории буржуазной Германии Валерка чувствовал себя отчасти как тогда, в Севастополе, и глаза автоматически фиксировали все вокруг.

Может, показалось? Валерий быстро свернул в проулок, прошел чуть вперед и по следующему переулку вернулся на прежнюю дорогу. Не отставая, плохо одетый господин повторил все его маневры. Значит – хвост. Когда пристал? У гостиницы? Возможно, местная полиция решила последить за русскими гостями?.. Вряд ли, от гостиницы до Эйдорфов далеко, тогда бывший чекист заметил бы сыщика раньше. Скорее, он идет за Валеркой именно от дома Эйдорфов. Тогда получается, что квартира немца под наблюдением? С точки зрения властей он политически неблагонадежен, так как сотрудничает с красными. Логично, но неужели местные пинкертоны не могут одеваться получше? Костюм – это мелочь, его можно надеть для маскировки, то, что Валера засек шпика так быстро, говорит или о крайней неумелости полиции или… или это не полиция. Полицейские шпики шли бы, меняясь, впятером, и никакой чекист их бы в чужом городе не заметил. Тогда кто шпионит за Валеркой? Кого еще может интересовать скромный профессор Эйдорф-Вернер? Белоэмигрантов интересует всякий, кто связан с СССР. Пожалуй, эта версия больше походит на правду.

Соображая, что к чему, Мещеряков шел не оглядываясь и не сворачивая. Не стоит показывать, что он заметил хвост раньше времени. Если шпик один или, рассчитывая на худший вариант, их двое, то уйти можно и в чужом городе. Только делать это нужно с первой попытки. Днем их группа уже уезжает, все гостиницы шпики обыскать не успеют.

Валера приблизился к центру города и увидел громаду собора. И атеистам иногда могут пригодиться большие храмы. Мещеряков подошел к главному входу, остановился, словно ища кого-то в толпе. Посмотрел на часы, потом опять на толпу прохожих. Наконец появился человек, которого ждал Валерка. Упитанный мужчина направлялся прямо внутрь собора. Кивнув ему, как старому знакомому, Мещеряков пропустил немца вперед и сам пошел следом. Раз у него здесь встреча, рассчитал Валерий, то шпики у входа должны чуть притормозить, чтобы не спугнуть «объект». Сам Мещеряков поступил прямо противоположным образом. Едва войдя в полумрак собора, он почти бегом бросился вправо по периметру здания, ища другой выход. Если уж в Медянке у церкви было трое дверей, то здесь их должно быть не меньше десятка. Валера нашел боковой выход, выскользнул на площадь и сразу смешался с толпой прохожих. Отойдя метров тридцать, он позволил себе коротко оглянуться. Никто, похожий на потертого шпика, за ним из собора не вышел. Валера отвернулся и быстро зашагал в сторону гостиницы. По дороге он несколько раз проверял, но хвоста больше не заметил.

– Наконец-то, Валера, – кинулась к нему в фойе гостиницы Юля, – а я уже начала беспокоиться!

– Привет, как прошла экскурсия?

– Хорошо.

– У меня тоже, – сказал Валерка, опережая вопрос.

16

– Остапенко… Остапенко!

– Я здесь, товарищ Оксана, – откликнулся из темноты подвала чекист, приставленный помогать Ксанке с беспризорниками.

– Коля, я уверена, что у них тут второй выход есть.

– Був, – поправил Микола, – да я его рухлядью привалил. За имя ж не угонишься, такие бисовы дяты!

– Молодец, товарищ Остапенко, – похвалила Ксанка. – Значит, действуем, как договорились: ты ловишь только того мальчишку, которого я укажу. Он верткий и крикливый, хоть и шепелявый. Только когда его поймаешь, можешь ловить следующего.

– Да ясно, товарищ Оксана. Чекисты осторожно пробрались к месту, где прятались беспризорники.

– …а над клестами глоп с покойниском летает!

– Врешь!

– Вот те клест – сам от дядьки Савелия слысал! – забожился рассказчик. – Вдоль довоги мелтвые с косами стоят и… тисина!

– Коля, оратора бери, – шепнула Ксанка. Остапенко кивнул и шагнул вперед.

– Всем стоять на месте, а то ухи пообрываю!

– Шухер, братва!

– Атас, пацаны!

Беспризорники кинулись к запасному выходу, но, встретив неожиданное препятствие, заметались по помещению. Остапенко кинулся в гущу, а Ксанка старалась держаться ближе к единственному проходу, чтобы не пропустить Кирпича. Часть мальчишек постарше, поняв, что вторая дверь только завалена, стали упорно раскачивать створки. Среди них оказался и Костя. Тут Микола его и настиг. «Ой, пусти, больно!» – попробовал кричать мальчишка, но Остапенко твердо помнил приказ своей юной начальницы и хватку не ослабил. Свободной рукой он прихватил еще одного пацана.

Услышав знакомый голос, Ксанка двинулась на звук, прихватив пару снующих в панике малышей. Видя, что проход освободился, беспризорники гурьбой кинулись к нему, отталкивая друг друга.

– Привет, Кирпич, опять ты нам попался! – сделав удивленные глаза, сказала Ксанка.

– А я опять сбегу! – заявил мальчишка.

– Это мы еще посмотрим, – встряхнул его Остапенко.

– Из детдома сбегу, а садить меня не за сто!

– А иностранца кто бил?

– Я не бил, – твердо сказал Кирпич.

– Правильно, ты на шухере стоял, – сказала Ксанка, – выводи их, Коля.

Некоторое время Кирпич шел, повесив голову, думал.

– Откуда знаесь? – спросил, наконец, он, глянув исподлобья на Оксану.

– А кто «сухел» кричал? – ехидно спросила Ксаика. – Тебя, в отличие от дружков твоих, даже в темноте опознать можно.

– А се ты длазнися, я вообсе нисего говолить не буду!

– И не надо, у нас свидетель имеется.

– Немец, сто ли? – презрительно спросил Кирпич.

– А откуда знаешь, что он немец? – спросила Ксанка. – Я ведь сказала иностранец.

Мальчишка прикусил язык и отвернулся. Лучше с легавыми вообще не говорить, хитрые они, как лисы.

– А ты, шкет, зеленый еще, – словно прочитав его мысли, заметил Остапенко, – подрасти сначала, а потом уж выбирай: в тюрьме сидеть или каким-нибудь хорошим делом заниматься.

– Это пасанов ловить – холосее дело?

– Нет, немцев бить, – отпарировал Микола, хоть спор с шепелявым, но острым на язык мальчишкой прекратил.

Пойманных четверых беспризорников посадили в припасенную пролетку и с ветерком доставили по знакомому Кирпичу адресу – на улицу Одесскую в детский дом имени Клары Цеткин. Остапенко караулил мальчишек в приемной, а Ксанка прошла в кабинет к заведующей, забыв закрыть за собой дверь.

– Здравствуйте, Тамара Васильевна. Я опять к вам с пополнением.

– Здравствуй, Оксана. Новенькие?

– Кроме Кирпича, всего четверо.

– Четверых не возьму, только Кирпича.

– Но, Тамара Васильевна…

– И слушать ничего не хочу. Ты у себя начальница, а я у себя. Не могу! Нет места.

– Очень нужно.

– Оксаночка, я знаю, но мест нет. Я сколько просила отдать мне правое крыло нашего здания? Пока не будет решения – ни одного воспитанника не приму, – твердо сказала заведующая.

Кирпич победоносно поглядел на своих приятелей: его принимали, а их нет, а кроме того, он знал, как отсюда сбежать, поскольку однажды уже это проделал.

– Решение уже есть, – понизив голос, конфиденциально сказала Ксанка. Но пока, Тамара Васильевна, губчека держит часть вашего дома в резерве. Всего на два месяца.

– Зачем?

– Через месяц здесь будут чоновцы. Поймите, у нас нет другого помещения.

– Рядом с детьми? – возмутилась Тамара Васильевна. – Неужели тюрьма так переполнена?

– Чоновцы – это не бандиты, а части особого назначения, красноармейцы, понятно?

– А точно решение уже есть? – переспросила подозрительная заведующая.

– Точно.

– Хорошо, Оксана, два месяца мы с детьми потерпим, – согласилась Тамара Васильевна, – но ни днем больше!

– Договорились, – обрадовалась Ксанка. – Принимайте ребят, а я с товарищем Остапенко должна осмотреть помещение под казарму.

– Вот ключ, – сказала Тамара Васильевна, я от своих сорванцов запираю.

– Думаете, помогает? – улыбнулась Ксанка, кивая в сторону Кирпича.

– Помогает, – строго сказала заведующая, – когда начинают понимать, что ломать замки – это плохо. Заводи ребят.

Остапенко с облегчением сдал мальчишек Тамаре Васильевне. С этой шпаной порой тяжелее приходится, чем с бандитами.

– Разрешите быть свободным, товарищ Ларионова? – козырнул Микола.

– А как же приказ начальника отдела по борьбе с бандитизмом?! – громко спросила Ксанка, закрывая за собой дверь кабинета.

– Но…

– Осмотреть помещение под казарму без разговоров!

– Есть, – сказал Микола, все равно не понимая, о каком это приказе Оксана гутарит.

17

– Господин штабс-капитан! Господин штабс-капитан! – хорунжий влетел в квартиру Овечкина, словно брал ее штурмом.

– Что случилось? – Петр Сергеевич вскочил с кресла, в котором отдыхал после обеда.

– Провал, большевистский агент не приехал! – забыв о субординации, Славкин рухнул на диван.

– Господин хорунжий! – проревел капитан. – Объяснитесь толком!

Георгий Александрович подскочил к Овечкину.

– Поезд прибыл по расписанию, я с тремя помощниками прочесал все вагоны, никого похожего на чекиста с подругой обнаружено не было.

– Черт, – сказал только Петр Сергеевич, застегивая верхнюю пуговицу на кителе, – ничего поручить нельзя, все нужно самому делать. Где ваши люди?

– У подъезда ждут-с.

– Не кривляйтесь, вы же офицер, – поморщился Овечкин. – Список пассажиров вы проверили?

– Так точно, господин капитан. Все на месте, никакого Мещерякова в поезде не было.

– Гостиницы?

– Проверили, никто похожий не появлялся.

– Странно, – пробормотал Петр Сергеевич, – красные должны были приехать группой. Такой компании не легко затеряться в дороге.

– Так точно! – крикнул хорунжий, забегая вперед.

– Болван, – сказал Овечкин, проходя в предупредительно распахнутую дверь.

Лица агентов у подъезда выражали преданность и благоговение. Никто в наше время не хочет потерять работу, даже такую.

– Все в такси, – приказал капитан, довольный, что хоть машину не придется искать в тот момент, когда каждая минута на счету. – В компанию «Бруно и сыновья»!

Славкин сказал водителю адрес, и автомобиль помчался со всевозможной скоростью, обгоняя прочие неторопливые экипажи.

Швейцар распахнул перед посетителями дверь, в уютном фойе навстречу гостям поднялся секретарь.

– Господам назначено? Как ваши имена?

– Назначено, назначено, – бросил Овечкин. – Где герр Бруно?

– Сын – вы хотите сказать? – стараясь сохранить вежливую улыбку, переспросил секретарь.

– Ага, сын, – подтвердил Славкин.

– Простите, господа, но патрон принимает только по предварительной договоренности. Изложите, пожалуйста, ваше дело, и я сообщу вам время посещения.

– Он здесь, ваш патрон?

– Господа, герр Бруно не может принять вас и… – секретарь набрал воздуха, – прошу вам покинуть помещение, иначе я буду вынужден вызвать полицию.

Секретарь сделал шаг к столику, на котором стоял телефон.

– Секретаря и швейцара связать, – коротко распорядился штабс-капитан.

– Вы не можете… не имеете права… Агенты бросились на секретаря, скрутили ему руки и заткнули рот галстуком.

– Как к нему пройти? Кляп на секунду вынули.

– Направо и прямо, – выпучив глаза, сказал секретарь. – Я подчиняюсь силе.

– И правильно, – сказал Овечкин. – Двое здесь, остальные – за мной.

Услышав в коридоре топот, герр Бруно-сын успел только поднять от чертежей голову, как в кабинет ввалилась компания незнакомых людей мрачного вида.

– В чем дело?

– Где русские? – гаркнул с сильным акцентом один из вошедших.

– Русские? – опешил Бруно. – А вы кто?

– Русские, – ухмыльнулся другой гость.

– Вы – сумасшедшие, – догадался хозяин кабинета и постарался утопить в кресле свое большое тело.

– Не прикидывайтесь идиотом, – сказал первый, давая понять, что за своего он не сойдет. – Обыскать!

Трое стали шарить по кабинету, словно искомые русские могли спрятаться в стенном шкафу, а четвертый господин подошел вплотную к герру Бруно. Небольшая коренастая фигура содержала в себе столько злой энергии, что немцу стало нехорошо, и он мысленно поклялся не интересоваться больше оккультными науками.

– Где русские? – повторил свой вопрос пришелец из ада. Бруно сжался так, что стал почти таким же, как злобный русский.

– Хорунжий, – позвал тот, – помогите вспомнить.

Подручный подошел и с ходу влепил Бруно пощечину, потом следующую и продолжал бы дольше, словно играя в «ладушки».

– А-а-а, – крикнул немец.

– Говорите, – попросил Овечкин, – или вы не понимаете мой акцент? Бруно спешно закивал.

– Понимаю.

– Где русские? Когда приедут?

– Они… они уже приехали, неделю назад.

– Что?!

– Я лично развез их по местам, где они будут стажироваться, – Бруно понял, что гости огорчены, но надеялся – не настолько, чтобы снова его бить.

– Меня интересует Валерий Мещеряков, – раздельно сказал Петр Сергеевич. – Он где? Карту сюда!

– Они все, вся группа, размещены на наших шахтах в Рурском районе, вот тут, – Бруно вел по карте пальцем. – Мещеряков попал в местечко Штольберг вместе с коллегой. Если хотите, туда можно позвонить и…

– Не стоит, – криво ухмыляясь, сказал Овечкин, – не стоит никому ничего сообщать, и особенно полиции. Вы меня поняли, Бруно-сын?

– Да.

Налетчики по команде развернулись и покинули кабинет.

– Он в полицию не сообщит? – Славкин мотнул головой назад.

– Нет, я специально его запугал, – сказал Петр Сергеевич, – не о том думаете, хорунжий. Соберите людей, мы едем в Штольберг. В такой заштатной дыре этому чекисту от нас не скрыться! Это даже лучше, чем работать в Кельне.

– Господин штабс-капитан, разрешите обратиться? – спросил один из агентов.

– Слушаю.

– Неделю назад я как раз дежурил у квартиры Эйдорфа, – сказал тот, – и туда заходил какой-то человек.

– Как выглядел? – Петр Сергеевич крутанулся к агенту на каблуках.

– Блондин в очках, невысокого росту…

– Почему не доложили? – Овечкин в бешенстве схватил агента за грудки.

– Я доложил Ге… Георгию Александровичу, – прохрипел придушенный человечек.

– Славкин! – взревел капитан, словно от зубной боли.

– Я решил, что это неважно, тем более, что посетителя они потеряли в Кельнском соборе. Решил, что это случайный визит.

– Вы чин хорунжего получили случайно, – прошипел Овечкин, – но я позабочусь о том, чтобы есаулом вы никогда не стали!

– Виноват, господин капитан, – преданно глядя в глаза начальника, сказал Славкин.

– Быстро организуйте машину, едем в Штольберг, – повторил приказ Овечкин.

– Есть!

Хорунжий и остальные поспешили скрыться с глаз рассерженного шефа.

Приходится работать с теми, кто есть, успокаиваясь, подумал Петр Сергеевич, других людей взять для разведки негде. Вот и Дрозд подвел, ох как подвел… Предупреждал он Леопольда Алексеевича… Хорошо еще, если Дрозд сам обманулся и прислал непроверенную информацию, а если он специально?.. Об этом надо хорошенько подумать, в машине для этого время будет. И план операции опять придется перестраивать на ходу. Хорошо, что он не сообщил полковнику об этом деле, то-то Кудасов бы сейчас орал и, возможно, уже он тряс бы самого капитана за грудки. Предусмотрительность в разведке – первая вещь.

– Автомобиль подан, господин штабс-капитан! – доложил на крыльце Славкин и распахнул дверцу.

– Наблюдение за квартирой Эйдорфа можно снять, – сказал, садясь в машину, Овечкин, – все люди понадобятся нам на этой шахте.