Текст книги "Приключения Неуловимых Мстителей. Роман"

Автор книги: Григорий Кроних

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

18

– Коли все так – отличный план, батька, одобрительно покачал головой Илюха Косой.

– Сведения надежные, перепроверенные, – заверил Бурнаш. – Красные думают, что это они против нас операцию готовят, а выйдет, що мы ее уже сробили! – Довольный атаман подкрутил ус. – Я пока молчал, чтоб кто из хлопцев не сболтнул зря, а зараз выступили, так ты должен все знать, Илья. Ведь ты – мой первый сотник.

– Я с тобой, батька, в огонь и воду, – пообещал Косой, – но еслив пройдет все успешно, по нашим следам этих самых чоновцев гурьбой пустят со всей Украины. Это мне беспокойно.

– Не журись, Илюха, тут тоже все продумано. Полковник Кудасов подробную инструкцию прислал, как нам через румынскую границу идтить. Но это, брат, пока секрет. Могу только сказать, что не одну инструкцию, нам еще подмогу с той стороны сделают, коли мы условный сигнал подадим. На том участке границы давно тихо, красные привыкли всласть спать, так что даже небольшим отрядом их оборону прорвем.

– Хорошо бы, – Косой достал цигарку и закурил.

– Не то слово, такой боевой отряд, как наш, прославленный в боях с большевиками, всем нужен будет, золотом засыпят.

– Хорошо бы, – размечтался Косой, – я бы сразу в Париж махнул, имею такое желание.

– Не все до Парижу доедут, – напомнил Бурнаш. – Ты цигарку досмоли и больше ни-ни, особенно, как в город въедем. И хлопцев своих предупреди, весь расчет, что пока мы до губчека не доехали – нас за своих принимать должны.

– Ладно, батька, сделаем конспирацию, – сказал сотник.

Сам атаман пришпорил лошадь и приблизился к голове колонны. Здесь ехали казаки, одетые в специально подобранные кожаные комиссарские куртки, вооруженные не обрезами, а карабинами, и средний в строю Семка держал на стремени древко ненавистного красного знамени. Бурнаш самолично сдернул его со стены одного сельсовета и приберег. Кровавый цвет будоражил память: сколько раз несся атаман в конном строю на такое же знамя, стараясь одним взмахом шашки срубить древко вместе с головой буденновца-знаменосца, а сколько раз приходилось бежать в леса, спасаясь от конной лавы большевиков. А они потом обкладывали эти леса красными флагами, словно волков травили батькиных казачков… Ну да отомстится сегодня краснопузым за всех хлопцев погибших.

Атаман тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Кто перед боем в тоске память ерошит, тому живым не быть, есть такая примета. А он пока погибать не собирается, он тоже в Париж хочет, или Амстердам какой-нибудь, где бы тот чертов город не находился. Главное – подальше от этих мест, которые скоро начнут прочесывать отряды красноармейцев-чоновцев, спрятанные до поры от людских глаз. Врешь, от Гната Бурнаша не скроешься! Он их, чекистов этих, Мстителей проклятых, насквозь видит.

Бурнаш объехал все свое войско, вытянувшееся в колонну уже у городской черты. Прискакавший из арьергарда казак доложил, что заставу на въезде в Юзовку убрали тихо, без звука. Атаман кивнул и вдруг вспомнил, что с Мстителями он первый раз познакомился такой же теплой ночью, во время такого же лихого налета на другой город. Красным отрядом тогда руководил Иван Ларионов, и детишки его под присмотром старших находились. А в городской гимназии тогда бурнаши заночевали. Юзовка – цель покрупнее, да и ЧК – не гимназия… Да что он опять чепуху вспоминает, так и беду накликать недолго.

Пока все шло по плану. Отряд вошел в город без выстрелов, миновал улицу Одесскую, на которой пустая казарма все еще ждала чоновцев, проехал по Пролетарской. Вот он, виднеется, – старый купеческий дом, где засела ЧК.

– К бою! – скомандовал в полный голос батька. – Вперед!

Семка бросил о мостовую красную тряпку и достал из-за пазухи пропыленное дорогами всей Украины черное знамя атамана Бурнаша.

– Ура! Вперед!

Не скрываясь больше, лавина казаков помчалась в атаку. Караульные на дверях здания пальнули, поднимая тревогу, ответный залп бурнашевцев смел их, как шквал легкую тучку. От выстрелов посыпалось стекло, завизжали рикошетом пули. Близко подскакали казачки к губчека, а кажется, что к сонному сельсовету попали. Тишина такая же, а запах другой, тревожный.

И тут загорелся у дверей ЧК огонек, пробежал по дорожке и вылился на улицу. Вдруг запылала мостовая под ногами коней, заплясали они, заржали в испуге привычные ко всякому бою казацкие кони. Осветилась огнем вся улица, запах и черная копоть, заметная даже при таком свете, выдали нефть.

– Вперед, в атаку! – крикнул атаман.

Бурнаши, видя пламя со всех сторон, поняли, что обратной дороги нет и приступили к зданию. В окна полетели гранаты, но не все из них достигли цели: некоторые взорвались, отскочив от стен под ногами бросавших. Внезапно из левого крайнего окна ударил пулемет, потом застрочил второй, уже с правого фланга. Чекисты оказались неплохо вооружены и проснулись пораньше, чем когда-то бурнаши.

Илюха Косой успел до пулеметов заложить гранату в двери, взрывом створки сорвало с петель. Бандиты бросились на штурм, спасаясь от кинжального огня «Максимов». В фойе плавало известковое облако, бурнаши искали проход, но все лестницы и двери оказались заложены мешками с песком. Оставленные узкие бойницы ощерились винтовками и дали залп, потом второй.

– Назад! – крикнул Илюха заметавшимся в панике казакам. Немногие, кто выжил, выбежали наружу и рассредоточились вдоль фронтальной стены, так как от своих их отрезал пулеметный огонь из окон.

– Вперед! Вперед, трусы! – орал Бурнаш, крутясь под очередями на хрипящем раненом коне. – Илюха, в атаку!

– Прямо не пройти! – крикнул Косой командиру. – Надо вокруг здания попробовать!

– Первая сотня налево! Вторая сотня – направо! Марш! – скомандовал Гнат. – Обойдем большевичков с тыла!

Казаки разделились и пошли в обход. Нефть догорала и не могла помешать маневру.

– Гранаты есть? – спросил Косой у крестящихся, что живы, хлопцев. Ему протянули пару штук. Илюха прополз под окнами первого этажа до края, встал в простенке и зашвырнул гранаты в окно второго этажа, откуда бил пулемет. После взрыва он стих, и сотник ясно услышал женский крик:

– Данька!!

Рядом в окне первого этажа высунулась черная кудрявая голова, и не успел Косой поднять руку с гранатой, как револьверная пуля ударила сотника в грудь, другая толкнула в плечо. Илья упал лицом в стену.

– Это тебе за командира, – пробормотал Яшка и бросился на второй этаж. Там Ксанка старалась втащить опрокинувшийся пулемет на место в амбразуре окна.

– Ксанка, как Даня? – крикнул цыган, увидев, что Даниил лежит навзничь в углу комнаты.

– Помоги!

Яков рывком поставил пулемет в гнездо.

– Дышит Данька, – сказала девушка, закусывая до крови губу, чтобы не разреветься. – Бурнаши обходят.

Ксанка передернула затвор, и пулемет послушно затрясся в ее руках, выплевывая очередь. Яшка склонился к Дане.

– Держись, командир. Ларионов вдруг открыл глаза.

– Все… нормально… это… контузия… – тяжелые веки снова закрылись.

– Я вниз, Ксанка! – крикнул цыган и бросился к заднему выходу из здания, куда мечтал пробиться атаман.

… Когда замолк один из пулеметов, Бурнаш снова поверил в возможность победы: разделенный надвое отряд обходил вражеские фланги, по числу чекистов значительно меньше, а купеческий дом – не крепость. Хлопцы из первой и второй сотни почти замкнули кольцо вокруг ЧК, но неожиданно в точке их встречи застучал еще один пулемет. Значит, все-таки кто-то из трех агентов его продал. Мстители опять его переиграли – ждали, заманивали, готовились…

Гнат дернул повод и отвел коня из зоны обстрела на другую сторону улицы. Дороги наверняка перекрыты, если кто и выживет после штурма, просто так из города не уйдет. Пора переходить к запасному варианту отхода. Бурнаш огляделся вокруг, и ему показалось, что в подъезде ближнего дома мелькнул огонек, буквально искорка или блик. Атаман достал револьвер, спешился и подкрался к подъезду. Благодаря пожару на противоположной стороне, здесь казалось еще темнее. Присмотревшись, атаман различил контуры фигуры, он обошел человека сбоку и ткнул дулом под ребра.

– Любуешься фейерверком, сука? – спросил Бурнаш.

– Я – найн, – вздрогнул человек.

– Значит ты, Дрозд немецкий, на обе стороны стучишь?

– Нет, я не знал, поверьте, атаман. Я все точно передал, что слышал.

Гнат ощупал карманы Эйдорфа и, не найдя оружия, отобрал бинокль. Штука увесистая, не хотелось бы таким получить в темноте по голове.

– Честное слово, – бормотал профессор, – я не меньше вашего хотел попасть внутрь этого дома. Зачем мне вас обманывать?

– Теперь я тебе, гадина, не верю, – сказал Бурнаш.

– Если бы я вас обманул, то не был бы здесь, вы же знаете мой адрес!

– Может, ты так надеешься на своих дружков-чекистов, что меня уже в покойники записал?

– Я готов рассказать вам все, что знаю, – сказал Эйдорф. – Я расскажу даже, почему я стал на вас работать.

– Только коротко, не тяни время – пристрелю. Твоя работа кончилась, а у меня еще есть кое-какие дела… Пошли к тебе, – Бурнаш снова ткнул пистолетом, и они стали подниматься наверх.

19

Валерий и Юля жили в Штольберге уже третью неделю. Устроились они очень хорошо: сняли две комнаты в доме у рабочего с их же шахты. Густав Андерман был пролетарий с двадцатилетним стажем, трудиться на шахтах он начал еще до первой мировой, о чем свидетельствовала угольная пыль, навсегда въевшаяся в руки. Точно такие же руки видел Валера у рабочих в Юзовке, но пока немногие из его соотечественников могли похвастаться, что имеют работу. Жена Густава Эльза была домохозяйкой, а пятнадцатилетний сын Мартин подрабатывал официантом в местном ресторанчике. А еще он заглядывался на Юлю – взрослую девушку-инженера, приехавшую из далекой и загадочной страны СССР. В отличие от молчаливого отца, он любил болтать с постояльцами и часто гостил в их комнатах. Мартин так увлекся, что стал даже всерьез изучать русский язык.

Снимать жилье было дешевле, чем жить в гостинице, да к тому же, как пояснил служащий фирмы «Бруно и сын», дом Андерманов стоял рядом с остановкой, откуда подвозили сотрудников шахты до работы. Правда, когда выяснилось, что возят только инженеров и клерков, а самих шахтеров в автобус не сажают, то Валера и Юля стали ходить на работу пешком вместе с Густавом. Вставать приходилось пораньше, зато идти с шахтерами было веселее. Густав редко вставлял слово, а вот молодые рабочие наперебой расспрашивали ребят о России и революции, о том, какая теперь жизнь строится в их стране. Местные инженеры не одобряли дружбу русских с простыми шахтерами, но учили своему делу стажеров добросовестно, ведь за это фирма получала плату золотыми российскими червонцами и американскими долларами.

Смена кончилась, как обычно, в четыре часа, и к пяти Валера с Юлей вернулись на квартиру. Парень присел на скамейку у дома и закурил подряд вторую папиросу. Он сегодня провел весь день в шахте, а там не посмолишь.

– Я быстренько переоденусь, – сказала девушка и упорхнула в дом. Там было тихо, хотя обычно в это время Эльза готовила к приходу мужа обед, гремела на кухне сковородками и кастрюлями. Должно быть, она еще не вернулась из магазина, решила Юля и поднялась на второй этаж – к своей комнате. Ей показалось, что она чувствует легкий запах сигар, но Юля не обратила на это внимания и распахнула свою дверь. Запах стал резче, а в ее кресле напротив двери оказался незнакомый мужчина, который, ухмыляясь, пускал вверх колечки густого вонючего дыма. Юля отпрянула от двери, но сзади ее подхватили сильные руки и затолкнули в комнату.

– Кто вы такие?! Что вам нужно?! Я буду кричать!

– Кричите, барышня, кричите, – сказал по-русски незваный гость, никто вас не услышит, кроме тетушки Эльзы. Но она сама находится в затруднительном положении и потому не сможет вам помочь. Так что лучше присядьте, и мы спокойно поговорим.

Руки толкнули девушку на диван, и теперь она могла видеть второго бандита, он был весь какой-то потертый, с тусклым лицом шпика.

– Вас ведь зовут Юля? А меня – Георгий Александрович… Очень приятно.

– Отвратительно.

… Валерий вспоминал о том, что нового успел сегодня узнать, ведь он взял за правило ежевечерне записывать все касающееся практики, и голос над его ухом, да еще русский, прозвучал совершенно неожиданно:

– Валерий Михайлович? Добрый день.

Мещеряков вздрогнул и медленно повернул голову.

– Не узнаете? А я вас сразу признал, – улыбнулся собеседник, буравя его при этом холодными глазами. – Ну-у, Валерий Михайлович, грех не помнить…

– Отчего же, – стараясь не выдать замешательства, сказал Мещеряков, капитан Овечкин?

– Собственной персоной, – раскланялся тот.

– Какими судьбами? На шахте работаете, Петр Сергеевич?

– Вроде того, – сказал Овечкин, – пойдем, поговорим?

– Извините, мне нужно зайти на минуту в дом, – попросил Валерка.

– О Юленьке беспокоитесь? Напрасно, о ней позаботятся мои люди, да вы знаете – хорунжий Славкин и еще один…

– Потрепанный?

– Вот, вот, – рассмеялся капитан, – все старые знакомые.

– Выследили, значит, – Валерка вскочил со скамейки.

– Тихо, тихо, – сказал Овечкин, показывая револьвер со взведенным бойком. – Кроме того, рядом находятся еще мои люди. Так что не стоит напрасно нервничать, Валерий Михайлович.

– Хорошо, если вы отпустите Юлю, я пойду с вами без сопротивления, Мещеряков демонстративно заложил руки за спину. – Куда идти?

– Вот и славно, – Петр Сергеевич сунул револьвер в карман.

– Куда же отправиться старым друзьям после долгой разлуки, как не в ресторан? Да вы ведь, собственно, туда с девушкой и собирались?

– Я вижу, вы все знаете, – усмехнулся Валерка, шагая рядом с Овечкиным по тротуару. Боковым зрением он заметил, что за ними следуют еще две фигуры.

– Все, Валерий Михайлович, – кивнул капитан. – Мы ведь за вами уже вторую неделю наблюдаем, а вы даже не заметили. Так что распорядок вашего дня я знаю досконально.

– Чего вы хотите, Петр Сергеевич?

– Реванша, мой дорогой друг. Помните, когда я вас так называл?

– В Севастополе. Тогда, на войне, я был красноармеец, а теперь я начинающий инженер, – заметил Мещеряков, – никакого интереса для вашего ведомства не представляю. Хотя, допускаю, что лично мне вы отомстить хотите. Но при чем здесь девушка?

– Я, действительно, в отличие от вас, Валерий Михайлович, профессию не поменял. Но даже как инженер вы можете мне пригодиться. Не говоря уже о том, что вы – чекист.

– Бывший.

– Это недоказуемо, – сказал штабс-капитан. – Даже немецким властям я могу доказать, что вы – красный шпион. К реваншу я подготовился основательно, товарищ Мещеряков.

– Уверены? – спросил Валера на пороге ресторана, демонстративно отворачиваясь от шагнувшего к нему Мартина.

– Да, можем начать партию прямо сейчас.

– А вы разве еще не начали?

– Я имел в виду бильярд, – ухмыльнулся Овечкин, – тут в соседней зале есть столы. Помнится, мы в последний раз не доиграли, вы изволили бросить бомбу. Надеюсь, сегодня ее у вас нет?

– Кто знает, – пожал плечами Валерка, – вы же меня не обыскали.

– Мне нравится, как вы держитесь.

Капитан отстранил официанта, провел Мещерякова в зал для игры, двое бандитов зашли следом и плотно закрыли за собой двери. Валера огляделся. Больше здесь никого не было, да и не было надежды, что Овечкин позволит кому-либо еще присутствовать при разговоре.

– Обыщите, – приказал штабс-капитан. Опытный помощник быстро выполнил приказ.

– Значит, нет бомбы, – констатировал Петр Сергеевич, – признайтесь, что я застал вас врасплох.

– Признаю, – повесил голову Валерка.

– Тогда начнем, – Овечкин взял кий и разбил пирамиду из шаров.

20

Предупрежденные заранее, пожарные приехали сразу, как только стрельба начала стихать, и тут же принялись за догорающую нефть и само здание ЧК. От нескольких гранат, заброшенных в губчека через окна, начался пожар на втором этаже. Как только бурнаши побежали, Яшка и Ксанка вернулись к командиру и перенесли его на первый этаж, в комнату, не пострадавшую от налета. Легкое ранение в ногу и контузия на время вывели Даниила из строя.

– Бурнаша взяли? – первым делом спросил Данька.

– Я не видел, – честно признался Цыганков.

– Вы за ним Летягина пошлите с нарядом.

– Да ты не беспокойся, Дань, – попросила Ксанка, – сделаем, что надо. Давай я тебя перевяжу.

– Со мной все нормально, – сказал Данька. – Пришлите сюда, как освободится, санитара, а сами немедленно отправляйтесь к Эйдорфу, иначе он может сбежать. Мстители, это приказ!

– Есть, командир!

Оксана уложила брата поудобней и вместе с цыганом вышла из комнаты.

– Санитара сюда! – распорядился Яков.

– Где, где он? – к друзьям подбежала испуганная Настя.

– Нельзя сюда, – пробормотал Цыганков.

– Где Даня, Ксанка? – Настины глаза наполнились слезами. – Ему плохо, да?

– Не бойся, немного зацепило, тут он. Настя распахнула дверь.

– Не надо пока санитара, – отменил приказ Цыганков. – Пошли, Ксанка.

Мстители пересекли улицу и, кляня темноту, вошли в подъезд, где находилась квартира профессора.

– Двери здесь крепкие, – заметил цыган, – знал, гад, где селиться. Такие только гранатой брать!

– Может, он отопрет, видел, поди, через окно, что дружков его мы перебили, – сказала Ксанка.

У дверей Яша на всякий случай отстранил девушку (вдруг стрельба случится!) и постучал.

– Эйдорф, откройте, это ЧК!

Ответа не последовало и Цыганков ударил кулаком сильнее. Дверь скрипнула и отворилась сама. Яшка достал револьвер и взвел боек. В темной квартире было тихо.

– Утек профессор, – вздохнула Ксанка. Она спрятала свое оружие, на ощупь отыскала на столе керосиновую лампу и зажгла фитиль. – Ой!

Цыган подошел на вскрик.

– Вот тебе и утек, – присвистнул парень. Эйдорф лежал на полу у стола, по его груди расплылись два кровавых пятна.

– Зови понятых и еще ребят, будем обыск по полной программе делать…

* * *

Людей не хватало, Летягин умчался искать Бурнаша, другие или прочесывали округу в поисках разбежавшихся бандитов, или помогали пожарным тушить огонь и убирать улицу. Мстители нашли всего одного помощника, зато, собрав по соседям профессора керосинки, хорошо осветили его квартиру. Обыск закончили к утру и вернулись в губчека – через дорогу.

– Хорошо хоть идти близко, – заметила Оксана, – я уже с ног валюсь.

– Может, поспишь?

– Некогда, пошли к Даньке. Командир тоже почти не спал ночью, но выглядел неплохо. Рядом с ним хлопотала Настя. Она устроила прямо в кабинете постель, Даня был перевязан и накормлен.

– Летягин вернулся ни с чем, – сообщил Даниил, приподнимаясь на подушке. – Ушел Бурнаш, как сквозь землю. Его розыск объявлен по всей республике. А как ваши дела?

– Обыск закончили, ничего особенного не нашли. Правда, есть очень хороший цейсовский бинокль, с ним нас из профессорского окна как на блюдечке видно.

– Ну и что? – спросила Ксанка. – Не похож он на обычного шпиона.

– Много ты их видела? – хмыкнул Яшка.

– Не меньше твоего. Да и Валерка к нему хорошо относился.

– Он кое-чего не знал, – заметил Даниил и достал из кармана листок. Я вчера вечером получил по телеграфу сообщение, вот.

– «Александр Карлович Вернер, управляющий местного купца Дорошенко, особо доверенный человек. Дорошенко расстрелян в 1921 году. Александр Карлович бежал за границу в том же 1921 году…» – прочла Оксана. Неужели – наш Эйдорф?

– Вернер, – кивнул Даниил. – Профессором он никаким не был, это липа, а в горном деле разбирался, поскольку у купца Дорошенко и шахты тут были, и обогатительная фабричка. Кстати, наше здание губчека было городским домом Дорошенко.

– Ух ты! – воскликнул Яшка. – Если он такой богач, то зачем сюда явился? Тут его и опознать могли.

– Это вопрос, – согласился Даниил. – Только ты не путай богатство хозяина и его управляющего. Тем более, что шахты они с собой за границу унести не могли. Полагаю, что в Германии Вернер познакомился с эмигрантами, стал их агентом и они соорудили ему документы на имя Эйдорфа.

– Потому он и русский язык так быстр ил! – сказала Ксанка.

– Валеру это, кстати, смущало. Дело в немец-управляющий на шпиона, действительно, очень похож. И появляться в городе, где его могут узнать, нормальный шпион бы не стал.

– Значит у него был свой интерес?

– Был, но какой? Теперь он нам не расскажет… Что вы еще нашли, сыщики?

– Записную книжку нашли, вот, – Яков протянул тетрадку в кожаном переплете. – У профессора с памятью было не очень, или привычка такая, он все записывал. Даже русские выражения, хоть язык он с самого начала знал.

– Любопытно… – Даниил взялся листать тетрадь. – Как его убили?

– Два выстрела в упор, в грудь. Соседи ничего не слышали. Когда за окнами такая пальба, разве разберешь…

– Дверь не сломана, замок цел, – добавила Оксана, – так что убийцу Эйдорф впустил сам.

– Связник? – предположил Цыганков. – Подумал, что профессор специально с наших слов наплел про чоновцев и заманил отряд в ловушку.

– Связник в налете участвовать не должен, вдруг подстрелят, – сказал Данька.

– Тогда это Бурнаш, – заявила Ксанка. – Илюха Косой убит, вряд ли кто-нибудь еще знал об агенте-немце.

– Логично, – согласился брат. – Вот черт!

– Что?

– «Передать привет от Л. А.» Это не от Леопольда ли Кудасова привет?

– А еще что есть?

– Не понятно, катушки какие-то…

– Нитки?

– Не знаю. Вот: «воскресенье, парк, вторая скамейка».

– Тайник?

– Или место свиданий со связником.

– После ночного тарарама связник и не высунется, – сказала Ксанка.

– Все равно проверить нужно.

– Обязательно проверим, – подтвердил командир, – сегодня суббота, есть время сориентироваться на местности.

– Тебе полежать надо, – твердо сказала Настя, поправляя одеяло.

– Да ты сама со мной замаялась, – гладя ласковую девичью руку, сказал Даниил.

– Я погляжу в парке, а вы отдыхайте, – предложил Яшка.

– И я с тобой, – вызвалась Ксанка, – я не устала.

– Сначала нужно в квартире Эйдорфа поместить засаду на всякий случай, – распорядился напоследок Даниил, – соседей предупредите, чтоб не болтали. Если мы до завтра смерть немца сохраним в тайне, может, связник в парк и придет. После бегства Бурнаша Вернер-Эйдорф – последний свидетель, кто его в лицо знает и выдать может.