Текст книги "Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции"

Автор книги: Грэм Хэнкок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 43 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ЗМЕИ ДРАКОНОВЫХ ГОР

Вплоть до 1927 года, когда правительство официально выдало последнее разрешение на отстрел бушменов, белокожие жители ЮАР могли безнаказанно убивать представителей племени сан. Причем сами убийцы с гордостью выставляли напоказ тела своих жертв, считая их чем-то вроде охотничьих трофеев. Это было примерно в то же время, когда аббат Брейль, этот «Папа древней истории», на протяжении более чем полувека единолично определявший характер изучения европейского пещерного искусства, совершил первый из своих визитов в Южную Африку [536]

   Смотри главу шестую. Первый визит Брейля состоялся в 1929 году: David Lewis-Williams and Thomas Dowson, Images of Power: Understanding Bushman Rock Art, Southern Book Publishers, Johannesburg, 1989, p. 6.


[Закрыть]. Думаю, читатель припомнит случай с Белой Дамой из Бранденберга, описанный в шестой главе этой книги. Тогда аббат Брейль ошибочно отождествил большое полихромное изображение бушмена с портретом белокожей женщины, якобы обладающей «средиземноморским профилем». Подавляющее большинство других росписей сан Брейль просто списал со счета, увидев в них всего лишь «маленькие и уродливые фигуры бушменов» [537]

   David S. Whitley, Handbook of Rock Art Research, Altamira Press, Walnut Creek, CA, 2001, p. 643.


[Закрыть]. Однако некоторые полихромные изображения, включавшие в том числе и белый цвет, и в самом деле захватили его внимание. Посчитав эти росписи высшим искусством, аббат, недолго думая, приписал их предполагаемым минойским или финикийским переселенцам [538]

   Смотри главу шестую. Кроме того: Lewis-Williams and Dowson, Images of Power, p. 6 ff; Whitley, Handbook of Rock Art Research, p. 643.


[Закрыть].

Стоит ли удивляться, что в этой атмосфере всепоглощающего расизма и официально узаконенного геноцида культура южных бушменов сан фактически угасла к середине XX века. Теперь она была представлена одними лишь стариками, которые нашли убежище среди зулусов, коса, сото, тембо и других африканских племен, говорящих на языке банту. Когда же умерло и это последнее поколение, пришел конец языку сан и их устной мифологии, заботливо сохранявшейся на протяжении тысячелетий. Величественная панорама наскальных росписей оказалась укрыта завесой молчания.

И все же, как мы успели выяснить, молчание это не было абсолютным. Документы Блика и Ллойд, а также другие этнографические записи XIX и начала XX века донесли до нас саму суть религиозных, духовных и мифологических верований этого племени, так что всякий, кому хватало инициативы и настойчивости, мог заглянуть в ту иную реальность, которую некогда открыли для себя бушмены сан.

Причем этнографические записи оказались в данном случае далеко не единственным источником информации. Еще одним убежищем для культуры сан, лишь недавно обнаруженным современными учеными, стала целая серия синкретических союзов с культурами соседних племен, говорящих на языке банту. Именно эти народы дали прибежище и защиту последним представителям племени сан. Они поступили так потому, что и сами они, и их предки долгое время жили бок о бок с южноафриканскими бушменами – с тех самых пор, когда первые бантуговорящие народы прибыли сюда из северных территорий. Отношения их с коренными жителями юга носили по большей части мирный и добрососедский характер, подразумевавший активный обмен между двумя культурами [539]

   David Lewis-Williams, Images of Mystery: Rock Art of the Drakens– berg, p. 110–111; Christopher Chippendale and Paul S. Tacon, The Archaeology of Rock Art, Cambridge University Press, 1998, p. 253.


[Закрыть]. Причем связь с такими племенами, как коса, тембо, зулу и другими (известными вместе как нгуни), достигла такого уровня, что в их языки вошли щелкающие звуки, характерные для разговорного наречия сан. Так, шестая часть лексического состава языка коса содержит эти самые звуки, указывая на то, насколько значимым должно быть в данном случае наследие бушменов [540]

   Lewis-Williams, Images of Mystery, p. 111.


[Закрыть].

Влияние сан ощутимо и в племени сото (не входящем в группу нгуни), представители которого всегда чтили бушменов как коренных обитателей этих мест, обладающих высшей мудростью [541]

   Ibid, p. 109.


[Закрыть]. Известно, что целители сото включали кусочки пигментов с росписей сан в собственные лекарства, поскольку считали, что сами эти пигменты обладают целительной силой [542]

   Ibid.


[Закрыть].

И даже сегодня представители народов нгуни из отдаленных сельских областей "рассказывают о племени сан, некогда жившем в этих местах, а некоторые даже гордятся своим происхождением от бушменов" [543]

   Ibid, p. 111.


[Закрыть]. Существуют также указания на весьма тесные, наставническо-ученические взаимоотношения между! gi: ten сан, с одной стороны, и представителями нгуни – с другой. Причем отношения эти предполагали передачу «лекарств» – вполне возможно, что и галлюциногенов. Вот что пишет по этому поводу Льюис – Вильямс:

Согласно преданиям нгуни, шаманы сан дали ученикам этого племени некие лекарства, позволившие последним понять язык сан… Затем шаманы дали ученикам другие лекарства, с помощью которых они смогли «более ясно видеть во сне». Во время снов и в состоянии транса шаман и его ученик отправлялись в мир духов и там вместе видели диких зверей… По словам нгуни, некоторые из этих существ были настоящими чудовищами, недоступными взору обычных людей [544]

   Ibid, p. 112.


[Закрыть].

И нгуни, и сан использовали измененные состояния сознания, чтобы установить контакт с той реальностью, которую сами они называли миром духов. В племени коса эта нелегкая задача (нередко влекущая за собой состояние одержимости во время транса) считалась обязанностью особой группы лиц, известных как igqirha – названия, произошедшего непосредственно от бушменского fgi: xa (то есть "шаман") [545]

   Ibid.


[Закрыть]. Еще одним указанием на то, что народы нгуни переняли очень многое из культуры сан, может считаться сообщение, согласно которому шаманы сан регулярно присоединялись к племенам нгуни в качестве профессиональных заклинателей дождя [546]

   Lewis-Williams and Dowson, Images of Power, p. 36; Lewis-Williams, Images of Mystery, p. 113, 116.


[Закрыть]. Мы уже знаем, что это искусство было связано с вхождением в транс и последующим проникновением в мир духов. Там шаманы хватали «дождевое животное» и приводили его на землю, чтобы «убить» или «подоить» над тем районом, который страдал от засухи [547]

   Смотри главу седьмую.


[Закрыть]. Обеим культурам была присуща концепция, подразумевавшая связь дождя с особым видом сверхъестественных животных. Но если у сан такое животное представляло собой смесь буйвола с гиппопотамом, то нгуни считали его гигантским змеем, обитающим в глубинах рек. В свою очередь, изображения огромных змей регулярно встречались в наскальных росписях сан – и прежде всего, в районе Драконовых гор [548]

   Lewis-Williams, Images of Mystery, p. 67–68; Chippendale and Tacon, The Archaeology of Rock Art, p. 263.


[Закрыть].

Короче говоря, столетия совместной жизни привели к тому, что бушмены сан переняли определенные аспекты культуры банту, оказав, в свою очередь, столь же значительное влияние на переселенцев с севера. Разумеется, здесь не обошлось и без серьезных различий, так что шаманизм сан не был идентичен шаманизму нгуни или сото. И все же сходство между ними было настолько значительным, что шаманы сан нередко принимали участие в обрядах посвящения сото и нгуни [549]

   Chippendale and Tacon, The Archaeology of Rock Art, p. 257.


[Закрыть].

Скорее всего, мы так и не сможем распутать до конца этот сложный клубок верований и обычаев. И все же существует несколько общих моментов, опираясь на которые ученые могут с большей или меньшей уверенностью сделать определенные выводы относительно духовного мира сан – проследив его отражение в духовном мире сото и нгуни [550]

   Ibid, p. 264.


[Закрыть].

Вот почему, приехав в апреле 2004 года в Южную Африку, я рад был принять приглашение местного этнографа и режиссера Бокки дю Туа, который решил познакомить меня с главным шаманом племени нгуни, проживающим в районе залива Джеффри в Южной Капской провинции. Шаман оказался женщиной необъятных размеров, в жилах которой текла кровь сразу двух народов – коса и сан. Звали ее Мама Магаба. Незадолго до встречи мне сообщили о том, что в скором времени Мама Магаба будет проводить церемонию посвящения двух духовных целителей – женщины и мужчины в возрасте сорока лет, успевших обрести немалый опыт в шаманской практике. Церемония, общая продолжительность которой составляла три дня, должна была проходить на берегу реки Гамтус, неподалеку от города Хэнки. Я поинтересовался у Бокки, не разрешат ли и мне взглянуть на ритуал посвящения. И вскоре тот сообщил мне, что Мама Магаба согласна, и я могу присутствовать на заключительном обряде, который пройдет на восходе солнца утром третьего дня.

Мог ли я догадываться о том, с какой ощутимой силой проявит себя в это холодное утро незримый мир духов – точнее, вера в этот самый мир?

Востребованная душа

В семидесятых и восьмидесятых годах двадцатого века я вел репортажи с места военных событий в Эфиопии и Сомали. На моих глазах люди гибли от пуль и снарядов. Но никогда прежде мне не доводилось видеть человека, убитого непосредственно верой в духов или же чем-то столь непонятным и неощутимым, как эти самые «духи». И потому то, что произошло в это утро на берегах реки Гамтус, когда мужчина сорока лет внезапно – по воле все тех же незримых существ – потерял жизнь, оказалось для меня чем-то таким, к чему я просто не был подготовлен.

Когда мы прибыли на место, солнце еще не успело подняться над горизонтом, однако первые полосы света уже выкрасили небо в серовато-жемчужный цвет. Пробираясь сквозь мокрый от росы кустарник, мы дошли до большой хижины, перед входом в которую пылал огонь. Оттуда узкая тропинка повела нас к берегам реки, и вскоре я расслышал ритмичные напевы. Мы шли все дальше, и наконец я заметил в отдалении вторую хижину, возле которой стояла большая группа людей. Многие из них кутались в платки и одеяла, пытаясь укрыться от холода и сырого тумана, плотной пеленой лежащего на земле.

Подойдя еще ближе, я обнаружил, что люди, стоявшие у хижины, с пристальным вниманием наблюдали за тем, что происходило в этот момент на берегу реки. Мама Магаба, надевшая по такому случаю парадные белые одежды, во всей своей массивной величественности стояла по пояс в ледяной воде. Рядом с ней находилась еще одна женщина – маленькая, худая и совсем обнаженная. Ей вода была уже по грудь. Вот ее-то Мама Магаба и окунала раз за разом в реку, в то время как люди возле хижины продолжали распевать свои гимны. Я невольно подумал о том, какими неприятными, если не сказать шоковыми, ощущениями должно было сопровождаться для женщины это купание в холодной реке – особенно если учесть, что после погружения ее какое-то время держали под водой, а затем, дав ей глотнуть свежего воздуха, вновь опускали в ледяное течение. Несмотря на то что обряд этот кардинальным образом отличался от ритмичного танца сан, в нем явно прослеживалась общая тенденция к созданию максимального физического дискомфорта, позволяющего ввести человека в измененное состояние сознания.

Когда женщина выбралась наконец из реки, люди, наблюдавшие за церемонией, сразу же подбежали к ней и закутали в теплое одеяло. Поначалу она еще дрожала, но очень скоро согрелась. И вообще, как я с удивлением отметил, женщина была в хорошем состоянии – и это если учесть ту мучительную процедуру, через которую она только что прошла. И почти сразу она присоединилась к остальным, чтобы вместе со всеми понаблюдать за церемонией посвящения своего брата.

Мужчина разделся до нижнего белья, явив нашим взорам тощее тело, а затем зашел в воду вместе с Мамой Магабой. Люди на берегу еще громче запели и ритмично захлопали в ладоши. Вновь повторилась процедура окунания – десять раз, а может быть, двадцать. Я сбился со счета. Затем они вышли из реки, и посвященного, как и его сестру, закутали в одеяло.

Поначалу казалось, будто мужчина чувствует себя хорошо. Во всяком случае, он улыбался и спокойно разговаривал с окружающими. Но затем поведение его изменилось. Теперь он выглядел каким-то рассеянным, а в глазах появилось отсутствующее, малопонятное выражение. Мы шли как раз по направлению к первой хижине, и состояние мужчины ухудшалось с каждым шагом. Стоило ему подойти к огню, и тело его словно бы утратило всю силу. Ноги подогнулись, и мужчина тяжело рухнул на землю. Другие подхватили его и попытались поднять, однако сам он стоять уже не мог. В тот момент мне и в голову не могло прийти, что этот человек умирает. Без сомнения, он еще дышал, но глаза его были широко открыты, а во взоре застыл ужас – как если бы он увидел что-то такое, что привело его в состояние трепета. Мужчина снова упал и потерял сознание. Бокка быстро отвез его в больницу, но было уже поздно.

Вполне возможно, что это был сердечный приступ, спровоцированный стрессом и ледяной водой. Но когда мы спросили об этом Маму Магабу, она объяснила нам, что все, включая и самого посвященного, ожидали подобного исхода событий и что для шамана было большой удачей перейти в мир духов во время такой церемонии. Тогда я поинтересовался, почему эта смерть не была для них неожиданностью. И Мама Магаба рассказала, что прошлой ночью, когда все они сидели в хижине на берегу реки, их посетили могущественные существа, которых в этих местах называют "речным народом". По ее словам, это были высокие и темнокожие люди с золотистыми волосами. Жили они в больших реках, но иногда выбирались из воды и приходили в селения к людям, порой творя добро, а порой – зло. В прошлую ночь они вот так же появились из глубин, сопровождаемые змеями и другими животными, вошли в хижину и потребовали душу посвященного.

Тайна речного народа

Позже мне удалось немного лучше разобраться в этом вопросе. На языке нгуни таинственных речных людей обычно называют абантубомламбо. Говорят о них обычно вполголоса, как о существах благожелательных и злокозненных одновременно – а потому и непредсказуемых. Эти создания могут принимать не только человеческий, но и змеиный облик [551]

   Ibid, p. 76, 259.


[Закрыть]. Возможно, именно из-за этой способности их нередко ассоциируют с гигантскими водяными змеями, известными как иханти. Говорят, что они живут рядом с речным народом глубоко под водой, в потустороннем мире [552]

   Ibid, p. 75.


[Закрыть]. Многие современные ученые полагают, что именно этих змей рисовали бушмены сан в своих скальных убежищах в районе Драконовых гор [553]

   Ibid.


[Закрыть]. И прежде всего на эту мысль наводит то обстоятельство, что таинственные иханти являются «мастерами преображений», способными менять облик с поистине гипнотической быстротой: «Иханти могут принять любую внешность – от змеи до козы и от железной цепи до перышка» [554]

   Ibid, p. 75–76.


[Закрыть].

В двадцатых годах XX века целителей коса расспрашивали о том, как они воспринимают эти случайные преображения. И оказалось, что

им нравится наблюдать за тем, с какой скоростью меняются узоры в калейдоскопе иханти. Возможно, именно эта стремительная трансформация обусловила веру в то, что иханти способны зачаровывать людей [555]

   Ibid.


[Закрыть].

В 1931 году антрополог Дж. Х. Сога первым обратил внимание на то, что истории об иханти – он называл их "водными духами" – очень похожи на изложение галлюцинаций [556]

   Cited in ibid., p. 76.


[Закрыть]. Благодаря современным знаниям, мы могли бы еще более конкретизировать этот вопрос. Описание стремительно меняющихся геометрических узоров, смешанных с портретными образами, и в самом деле похоже на тот галлюцинаторный процесс, который лежит в основе нейропсихологической модели пещерной и наскальной живописи. В свою очередь, сообщения антропологов лишь подкрепляют предположение, согласно которому и иханти, и связанный с ними речной народ берут свое начало в процессе видений:

В период посвящения прорицатели из племени нгуни путешествуют во сне и в трансе в подводное царство, где они встречают огромную змею,иксанти [иханти], окруженную более мелкими змеями, которые ассоциируются у нгуни с духами предков. Посвященные должны схватить одну или несколько таких змей… В этом царстве можно встретить и других сверхъестественных существ, известных как Речной Народ, абантубомламбо… [557]

   Ibid., p. 259.


[Закрыть]

Последним кусочком этой головоломки является то обстоятельство, что шаманы нгуни сами нередко ассоциируются со змеями: "Они верят в то, что могут управлять змеями, а в некоторых случаях – и превращаться в этих существ" [558]

   Ibid.


[Закрыть].

Таким образом, мы вновь оказываемся на привычной уже территории видений с ее комплексными представлениями о духах, иных мирах и териантропических трансформациях. И даже подводная тема, как мы уже отмечали в предыдущих главах, является весьма типичным шаманским верованием, включающим в себя образы водных ям, воронок и водоворотов [559]

   Смотри главу седьмую.


[Закрыть]. Именно поэтому Дэвид Льюис-Вильямс и не хочет включать предполагаемые изображения спиралей и воронок, встречающихся порой в пещерных и наскальных росписях, в общую категорию энтоптических феноменов, предпочитая рассматривать их – вкупе с рассказами о странствиях в подводных и подземных мирах – как часть тех галлюцинаций, что возникают при переходе на самый глубокий уровень транса [560]

   David Lewis-Williams, The Mind in the Cave, Thames and Hudson, London, 2002, p. 128–129, 209; Jean Clottes and David Lewis– Williams, The Shamans of Prehistory: Trance and Magic in the Painted Caves, Harry N. Abrams, New York, 1998, p. 26–27; Lewis– WilliamS, Images of Myster>, p. 54; Lewis-Williams, A Cosmos in Stone, Altamira Press, Walnut Creek, CA, 2002, p. 108 ff, 202.


[Закрыть]. Льюис-Вильямс указывает также на то, что западные участники экспериментов использовали такие понятия, как «конус», «сосуд» или «воронка», чтобы описать этот самый водоворот [561]

   Lewis-Williams, Л Cosmos in Stone, p. 109.


[Закрыть]. В ряде других культур этот же психологический феномен нередко ощущается как спуск по подземному туннелю, заполненному шумящей водой:

Вероятно, потому, что в измененном состоянии сознания люди часто слышат шум и гул… Когда инуит живет на льду, его путь в подземный мир проходит сквозь море: «Он практически скользит, как если бы падая вниз сквозь воронку» (Рамуссен, 1929, 124). Отверстие, по которому опускается шаман самоедов, ведет к реке, воды которой текут в противоположных направлениях. Существует и множество других сообщений об этих универсальных, психологически обусловленных видениях, связанных с путешествиями в подземный и подводный миры [562]

   Ibid.


[Закрыть].

Все вышесказанное верно и в отношении Южной Африки. Современные антропологи провели опрос среди бушменов Ju/'hoansi (! Kung) из пустыни Калахари. Оказалось, что шаманы этого племени часто рассказывают о том, что по мере углубления транса они обретают способность путешествовать под воду, а также в глубины земли [563]

   Ibid.


[Закрыть]. А благодаря документам Блика и Ллойд мы знаем, что информанты сан из Капской провинции рассказывали

о шаманах, погружающихся в «водную яму», где вода, по их словам, была «живой». Там они ловили! khiva-ka хого , дождевое животное, которое затем убивали – так, чтобы из его крови и молока пошел дождь. Кагтен, главное божество бушменов, являющийся, помимо всего прочего, шаманом, также погружался во время транса в эти водные ямы [564]

   Ibid., p. 110.


[Закрыть].

А у основания этих отверстий, ведущих в иные миры, Жили гигантские змеи, ассоциирующиеся порой все с теми Же дождевыми животными. Племена нгуни называли этих змей иханти. Помимо них в подводных мирах обитали и другие существа – абантубомламбо, речные люди. Все они были не более чем галлюцинациями и все же могли выбираться на сушу, шествовать по берегу реки в сопровождении свиты из водных змей и похищать по собственному усмотрению души людей.

Восемь главных аномалий

В том же апреле 2004 года, покинув район реки Гамтус, я отправился в Драконовы горы, где можно увидеть большое количество наскальных росписей сан – в том числе и изображения гигантских змей, которых ученые нередко отождествляют с иханти [565]

   Chippendale and Tacon, The Archaeology of Rock Art, p. 75.


[Закрыть]. Причем повод для такого отождествления дали все те же этнографические записи. В XIX столетии художник Джордж Вильям Стоу не раз показывал бушменам свои замечательные репродукции наскальных росписей сан. В их числе было изображение большой рогатой змеи, скользящей по поверхности скалы. Пожилая женщина из племени сан, которую звали Коуке, тут же опознала рисунок и заявила, что в прежние времена такие огромные змеи «жили в реке» [566]

   Ibid.


[Закрыть]. Мы уже знаем, что это выражение является распространенной метафорой транса. Так что сказать «они жили в реке» – все равно что сказать «это существа из мира видений» (подобно обитающим в реке иханти).

И все же это было далеко не единственной причиной, почему я решил взглянуть на подобные изображения. Я и сам встречался с гигантскими змеями, находясь под воздействием южноамериканского галлюциногена аяуаски. И этот опыт оставил после себя странное впечатление. Мне казалось, будто мои видения не были просто видениями, что я на самом деле встречался с разумными духовными существами, общавшимися со мной на телепатическом уровне. Я понимаю, что подобные идеи выглядят довольно-таки странно с точки зрения современных ученых, которые знают (или полагают, что знают) немало ценного о деятельности мозга. Однако нашим доисторическим предкам, не обладавшим подобными сведениями, ощущение абсолютной и безусловной реальности, окружающее подобные видения, должно было представляться чем-то само собой разумеющимся. Стоит ли удивляться, что они прониклись искренней уверенностью в существовании иного мира, населенного нематериальными, меняющими облик созданиями.

И я не сомневаюсь, что человек, сумевший войти в транс (с помощью любых средств) и испытавший на себе необычайную мощь галлюцинаций, обязательно захотел бы поделиться своим опытом с другими. Наверняка наши предки испытывали то же чувство удивления и любопытства, что и мы сами. И им было бы интересно рассказать другим о тех удивительных вещах, которые они увидели в состоянии транса – и не просто рассказать, но и осмыслить увиденное. Так, уже спустя несколько поколений история их видений превратилась в развернутую и последовательную мифологию [567]

   И потому меня не убеждают попытки отдельных ученых свести териантропические образы, представленные в искусстве сан, к мифологическим, а отнюдь не галлюцинаторным источникам. (Смотри, к примеру: Anne Solomon, «What is an Ex– planation?^Belief and Cosmology in Interpretations of Southern San Rock Art in Southern Africa», in Henri-Paul Francfort and Roberte N. Hamayon (Eds), The Concept of Shamanism: Uses and Abuses, Akedemiai Kiado, Budapest, 2001, p. 162–164; Anne Solomon, «On Different Approaches to San Rock Art», South African Archaeological Bulletin, 55, 2000, p. 78; Harald Pager, «San Trance Performances», Rock Art Research, 1994, Vol.11, No. 2, p. 95.) В мифологии сан и в самом деле наличествуют образы териантропов, но это отнюдь не объясняет проблемы в целом, ведь теперь мы можем сформулировать вопрос подобным образом: откуда вообще могла возникнуть идея о существовании полу-человека-полуживотного? И поскольку мы знаем о том, что териантропов чаще всего наблюдают именно в измененном состоянии сознания и никогда – в реальной жизни, можно предположить, что в качестве наиболее вероятного источника подобных образов, присутствующих как в мифологии, так и в изобразительном искусстве, следует рассматривать именно сферу видений.


[Закрыть].

Наконец, руководствуясь все той же логикой, можно предположить, что некоторые люди захотели нарисовать свои видения на подходящей поверхности – например, на стенах и потолках пещер и скальных укрытий. И потому я никак не могу согласиться с уже упомянутыми мною критиками Льюиса-Вильямса – Полом Баном и Патрицией Гельвенстон (чья статья была опубликована в Кембриджском археологическом журнале), которые назвали "весьма странной догадкой" идею о том, что "наскальные росписи могут являться результатом галлюцинаторного опыта" [568]

   Cambndge Archaeological Journal (CAJ), 13:2, 2003, p. 222.


[Закрыть]. История взаимоотношений человечества с растительными галлюциногенами насчитывает не одну тысячу лет (смотри главу двадцать первую и двадцать вторую). С учетом этого обстоятельства возможность существования в разных регионах мира наскальных и пещерных росписей, вдохновленных трансовыми видениями, представляется отнюдь не «странной», но вполне разумной. Как отметил в ответ на критику Вана и Гельвенстон археолог Дэвид Пирс, подобная возможность кажется странной лишь человеку двадцать первого столетия, привыкшему с пренебрежением относиться к иррациональным аспектам сознания и использованию средств, кардинально меняющих его состояние. Однако краткий обзор мировой этнографии способен вынести на наше обозрение целый список культур, необычайно высоко ценящих подобные состояния. И вряд ли представителям этих культур могло показаться «странным» предположение, согласно которому часть наскальных росписей имеет непосредственное отношение к измененным состояниям сознания [569]

   CAJ, 14:1, 2004, p. 84.


[Закрыть].

Чем дольше я изучал имеющиеся на данный счет теории и чем внимательнее присматривался к альтернативным концепциям, тем больше крепла во мне уверенность в том, что Льюис-Вильямс прав и что пещерное искусство европейского палеолита и наскальные росписи бушменов сан действительно являются отражением трансовых видений. Как бы то ни было, но в отношении искусства сан это объяснение считается на сегодняшний день наиболее приемлемым – во многом благодаря обстоятельным этнографическим записям. Что касается пещерных росписей европейского палеолита, то здесь мы можем лишь предполагать схожее развитие событий. Однако в пользу такого предположения говорит то обстоятельство, что рисунки европейских художников имеют немало общего с рисунками бушменов сан. А это значит, что любая теория, пытающаяся дать наиболее полное истолкование всей системе образов, должна учесть и эти аномальные сходства. Как мы уже говорили в пятой главе, в их число входят:

1. Териантропы.

2. Химеры – животные, сочетающие в себе характеристики двух и более видов.

3. Чудовища – причудливые и фантастические животные, порой не имеющие ничего общего с реальными существами.

4. Наличие абстрактных и геометрических узоров и частое их сочетание с портретными образами.

5. Типичный для обеих систем способ рассматривать поверхность скалы как проницаемую завесу, скрывающую от наших глаз потусторонние миры.

6. Изображение фигур поверх уже имеющихся рисунков.

7. Отсутствие основания и линии горизонта, а также пренебрежение относительными размерами фигур.

8. Странные изображения "раненых людей", пронзенных стрелами или копьями.

Истолкование, предлагаемое нейропсихологической моделью

Мы уже говорили в предыдущих главах о том, что фигуры, относящиеся к 1-й, 2-й и 3-й категориям, регулярно встречаются в доисторическом искусстве Европы и Южной Африки [570]

   Смотри главы четвертую и пятую.


[Закрыть]. И это очень важно, поскольку в обычном состоянии сознания люди не видят ни териантропов, ни химер, ни чудовищ – как не видели они их и в прошлом. Таким образом, вряд ли подобные изображения, дошедшие до нас с незапамятных времен, могут объясняться повседневным опытом человечества.

Но можно ли, например, предложить в качестве объяснения творческую фантазию отдельно взятых художников? Разумеется, мы не вправе отбрасывать такую возможность. Однако подобное допущение потребует дальнейших разъяснений: почему, например, все эти индивидуальные таланты выступили с общей концепцией зверолюдей, причудливых монстров и гибридов животных? И чем можно объяснить тот факт, что подобные представления вошли в историю искусства с первых моментов его возникновения? В принципе для ответа на этот и целый ряд других вопросов мы могли бы при желании использовать концепцию Юнга о коллективном бессознательном. Проблема лишь в том, что сама эта концепция требует дополнительного истолкования. Что представляет собой это коллективное бессознательное? Проявляло ли оно себя когда-нибудь с достаточной убедительностью? Как оно действует? И где именно черпает оно эти причудливые образы? Иными словами, выбирая в качестве объяснения "коллективное бессознательное", мы рискуем оказаться перед новой загадкой, вместо того чтобы решить прежнюю.

Я хочу сказать, что не исключаю окончательно идею о коллективном бессознательном. И все же, как мне кажется, нет никакой необходимости использовать столь туманный феномен, для того чтобы интерпретировать очевидное присутствие в искусстве доисторической Европы и наскальной Живописи сан фигур териантропов, химер и чудовищ.

Что касается искусства бушменов, то тут мы уже знаем – благодаря этнографическим записям, – что значительная часть его рисунков и гравюр является отражением тех галлюцинаций, которые наблюдали в состоянии транса шаманы сан. Именно они зарисовали позднее свои преображения в мире духов, куда они, по собственному их убеждению, могли переноситься в образе животных [571]

   Смотри главу седьмую.


[Закрыть].

Однако подобные видения не ограничиваются одной лишь культурой сан. Мы уже знаем, что имеем в данном случае дело с универсальным феноменом, опирающимся на общечеловеческую способность входить в измененное состояние сознания. И хотя мы не можем непосредственно опросить людей эпохи верхнего палеолита, мы тем не менее можем быть уверены в том, что некоторые из них сталкивались с галлюцинациями. И это столь же неоспоримо, как и знание того, что все они в обязательном порядке ели и пили. В третьей главе этой книги мы еще будем говорить о том, насколько универсальны все эти видения и как часто в число их входят фигуры чудовищ, химер и териантропов. И вряд ли стоит удивляться тому, что эти существа занимают такое место в пещерных росписях европейского палеолита.

Об этом же свидетельствует и мой собственный, пусть и не слишком большой опыт. Я видел териантропов, чудовищ и химер, представленных в наскальных росписях сан – тех самых росписях, которые, как мы теперь знаем, воспроизводят видения шаманов. Да и сам я под воздействием аяуаски наблюдал удивительного и необычайно реалистичного териантропа, следил за тем, как бабочка превращается в змею, а змея – в ягуара, и вынужден был терпеть присутствие чудовищных драконов и человекообразного насекомого. И потому я полностью согласен с Льюисом-Вильямсом в том, что образы териантропов, чудовищ и химер, столь характерные для пещерного искусства европейского палеолита, также могли возникнуть под воздействием галлюцинаторного опыта.

Это предположение покажется еще более достоверным, если мы вспомним о регулярном сочетании абстрактных и геометрических "знаков" с полноценными портретными образами. И это характерно как для искусства южноафриканских бушменов, так и для европейских пещерных росписей (категория 4 в представленном выше списке). Точно так же, как и в случае с первыми тремя категориями, нейропсихологическая модель Льюиса-Вильямса предлагает простое, логичное и внутренне последовательное решение столь "непостижимой" ранее загадки знаков [572]

  Цитата из: J. D. Lewis-Williams and Т. А. Dowson, «The Signs of All Times», Current Anthropology, Vol. 29, No. 2, p. 201. Смотри обсуждение этой темы в главе восьмой.


[Закрыть]. Все они являются отображением энтоптических феноменов, наблюдаемых в состоянии транса. Универсальность же их объясняется тем простым фактом, что эти феномены контролируются нервной системой самого человека.

То же самое можно сказать и о категориях 5, 6 и 7, которые мы подробно разбирали в предыдущих главах. Почему, например, поверхность скалы регулярно включается в состав самих рисунков таким образом, что камень вдруг начинает казаться проницаемой завесой, отделяющей наш мир от мира духов? Почему эти образы вновь и вновь накладываются поверх других? Почему художники пренебрегают соотносительными размерами и линией горизонта, позволяя фигурам свободно "парить" в пространстве? И если другие теории оказываются не в состоянии удовлетворительно объяснить подобные факты, то нейропсихологическая модель дает им вполне разумное истолкование:

• во-первых, художники входили в состояние транса в пещерах и скальных укрытиях – с помощью танца в Южной Африке; благодаря употреблению Psilocybe semilanceata или других видов псилоцибиновых грибов в Европе эпохи палеолита (хотя не исключены и другие, физические методы изменения сознания);

• затем они начинали видеть галлюцинации, которые словно бы возникали из стен и потолков пещер – как если бы они и в самом деле прорывались сквозь завесу из потустороннего мира в наш собственный. Нередко эти образы громоздились друг на друга или же свободно "парили" перед мысленным взором человека, не имея четкого местоположения в пространстве;

• наконец, вернувшись в привычное состояние сознания, художники стремились запечатлеть свои видения именно там, где они и наблюдали все эти образы – то есть на стенах и потолках пещер и скальных укрытий. Все это позволяло им отметить подобные места как ворота в потусторонний мир.

Совсем необязательно, чтобы все происходило именно таким образом – деталь за деталью. Однако общая схема представляется в данном случае абсолютно верной. Как бы то ни было, но она позволяет объяснить такие особенности наскального и пещерного искусства, которые доселе казались ученым совершенно неразрешимой загадкой. И если мы вспомним, что та же самая модель уже позволила ответить на целый ряд других "непостижимых" вопросов, объяснив, в частности, загадку териантропов, химер, чудовищ и геометрических знаков, то поймем, насколько ценным является открытие Дэвида Льюиса-Вильямса для тех, кто желает постичь прошлое человечества.