Текст книги "Кровавый рыцарь"

Автор книги: Грегори Киз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

– Моя очередь, – сказал Акредо и начал серию атакующих и ложных выпадов.

– «Рогоносец идет домой», – назвал знакомую технику Казио.

Он ответил подобающим встречным ударом, но Акредо снова продемонстрировал, что знает на одно движение больше, чем противник, и на сей раз их поединок чуть не закончился пронзенным горлом Казио.

«З'Акатто, старый ты лис!» – в сердцах подумал юноша. Наставник не показал ему завершающие контрудары из серий Эспедио. До сих пор это не имело значения, потому что Казио еще не приходилось встречаться ни с кем, кто в совершенстве овладел бы стилем старого мастера; он всегда успевал нанести решающий удар еще на середине серии. Здесь это не сработает, а на деле почти наверняка приведет к поражению. Ему придется использовать собственные хитрости.

Однако впервые за очень долгое время Казио пришлось признаться себе, что эту дуэль он может проиграть. К мыслям о собственной смерти он уже привык, пока сражался со зловещими рыцарями в тяжелой броне, вооруженными волшебными мечами. Но в поединке дессраторов только з'Акатто был для него достойным противником – с тех пор, как Казио исполнилось пятнадцать.

Вителлианец почувствовал легкий укол страха, но его затмил прилив восторга. Наконец-то настоящая дуэль, стоящая потраченного на нее времени!

Он сделал ложный выпад вниз и нанес удар сверху, однако Акредо отступил на шаг назад, поймал Каспатор своей шпагой и бросился вперед. Казио почувствовал, как в его клинке нарастает напряжение, а в следующее мгновение Каспатор с устрашающим звоном сломался.

Акредо замер на месте, а потом перешел в наступление. Казио выругался и отступил, сжимая в руке обломок старого друга.

Он готовился к последней, отчаянной атаке, надеясь перехватить клинок врага, когда тот вдруг вскрикнул и упал на одно колено. Первой мыслью Казио было, что это какая-то странная уловка вроде трехлапой собаки, но тут заметил стрелу, торчащую из бедра сефри.

– Нет! – выкрикнул Казио.

На берегу канала столпились вооруженные люди. Акредо с вызовом вновь поднял оружие, но лучник, находившийся примерно в пяти королевских ярдах, прострелил ему плечо, а в следующее мгновение в горло его вонзилась третья стрела.

Сефри прижал руку к ране и посмотрел Казио в глаза. Он пытался что-то сказать, однако вместо слов на его губах пузырилась кровь, а затем он упал лицом в снег.

Казио в ярости поднял голову и увидел сэра Нейла. Тот был без доспехов, хотя и одет несколько лучше Казио, в белой рубашке, бриджах и, самое завидное, в кожаных сапогах.

– Сэр Нейл! – крикнул Казио. – Мы сражались на дуэли! Он не должен был так умереть!

– Этот мерзавец ранил ее величество при попытке хладнокровного убийства, – ответил Нейл. – Он не заслуживает дуэли или любой другой почетной смерти.

Он посмотрел на Акредо.

– Правда, я хотел взять его живым, чтобы узнать, кто его послал. – Он наградил Казио тяжелым взглядом. – Это не состязание, – сказал он. – И если ты думаешь иначе… если твоя любовь к фехтованию важнее безопасности Энни… в таком случае у меня появляются сомнения в том, что ты на ее стороне.

– Если бы меня здесь не было, она бы уже была мертва, – напомнил Казио.

– Верно, – признал Нейл. – И тем не менее я не намерен брать свои слова назад.

Казио коротко кивнул.

Потом подобрал с земли упавший клинок сефри. Рапира была прекрасно сбалансирована и весила немного меньше Каспатора.

– Я позабочусь о твоем оружии, дессратор, – пообещал он мертвецу. – Жаль только, что оно не досталось мне в честном бою.

Кто-то набросил ему на плечи плащ, и только тогда Казио понял, что его отчаянно трясет. А еще он подумал, что вел себя глупо и сэр Нейл прав.

Но ему никак не удавалось избавиться от ощущения, что, каким бы злодеем он ни был, любой дессратор достоин смерти на острие рапиры.

– Помогите мне сесть, – приказала Энни.

И едва не потеряла сознание только оттого, что выговорила эти несколько слов.

– Вам нужно лежать, – возразил лекарь герцогини, молодой человек, красивый почти как девушка.

Энни стало интересно, насколько хорошо он знаком с медициной, не имеющей отношения к сексу. Он остановил кровотечение и наложил на руку какую-то мазь, от которой рана стала пульсировать не так сильно. Но никаких гарантий того, что Энни не умрет через пару дней от заражения крови, не было.

– Я сяду. Опираясь на подушки, – настаивала она.

– Как пожелаете, ваше величество. Врач помог ей сесть.

– Я хочу пить, – сказала Энни.

– Вы слышали приказ, распорядилась Элионор.

Тетка была в фиолетовом халате из ткани сложного плетения, названия которой Энни не знала. Герцогиня выглядела обеспокоенной и слегка пьяной.

Но гораздо больше принцессу удивила Остра, которая стояла укутавшись в постельное покрывало. Она появилась через несколько мгновений после того, как убежал Казио, и это наводило на определенные мысли, особенно если учесть, что Казио был совершенно обнажен.

– Остра, надень что-нибудь, – мягко попросила Энни.

Та с благодарностью кивнула и исчезла в соседней гардеробной.

Вскоре какая-то девушка с вьющимися светлыми локонами, в темно-коричневой юбке и красном переднике принесла чашку с разбавленным вином. Энни с жадностью его выпила. Ее отвращение к спиртному осталось в прошлом.

Девушка подошла к Элионор, что-то прошептала ей на ухо, и та с видимым облегчением вздохнула.

– Убийца мертв, – сообщила она.

– А Казио?

Элионор взглянула на девушку, та покраснела и ответила что-то, но так тихо, что Энни ее не расслышала. Элионор фыркнула.

– Он в порядке, более или менее, хотя из-за мороза может лишиться кое-каких деталей.

– Когда он оденется, я хочу его видеть. И сэра Нейла.

Энни повернулась, чтобы посмотреть, как слуги Элионор уносят тела погибших гвардейцев.

Появилась Остра, в спешке надевшая лишь нижнюю юбку и просторный халат из назгейвского войлока. Энни вспомнила, что его очень любила Фастия.

Ведь это же была Фастия?.. Ее дух или призрак пришел к Энни во сне. Если бы сестра ее не разбудила, сефри без затруднений выполнил бы свою работу, и она умерла бы во сне, даже не вскрикнув.

– Тетя Элионор, ты знала о существовании этого хода? – поинтересовалась Энни.

– Конечно, дорогая, – ответила та. – Но, помимо меня, о нем мало кому известно. Я считала его безопасным.

– Жаль, что ты мне о нем не рассказала.

– Мне тоже жаль, милая, – сказала Элионор.

– Дядя Роберт мог о нем знать, так ведь?

Элионор уверенно покачала головой.

– Нет, дорогая. Это невозможно. Я даже подумать не могла… Но, с другой стороны, похоже, я знаю про сефри гораздо меньше, чем мне казалось.

– В каком смысле?

Тут явился Казио. Хромая и изо всех сил стараясь скрыть это, он вошел в комнату. Однако повязка у него на ноге явно свидетельствовала о том, что он ранен.

– Энни! – воскликнул он и преклонил колено около ее кровати. – Насколько это серьезно?

Он взял ее за здоровую руку, и она поразилась, какие у него ледяные пальцы.

– Клинок прошел сквозь мышцы руки, – ответила она на вителлианском. – Кровотечение остановили. Яда, к счастью, не было. А ты как?

– Ничего серьезного. – Он поднял глаза и отыскал взглядом фрейлину принцессы. – Остра?

– Мне ничто и не угрожало, – ответила та, слегка задыхаясь.

Казио выпустил руку Энни, как ей показалось, немного слишком поспешно.

– Он тебя ранил? – спросила она.

– Небольшая царапина на ноге.

– Казио, вас обнаружили около канала, – сообщила Элионор. – Как ты туда попал?

– Я последовал за ним из лабиринта живой изгороди, герцогиня, – ответил фехтовальщик.

– Это там коридор выходит наружу? – уточнила Энни. – В стене грота?

– Коридор? – переспросил Казио и нахмурился.

– Да, – подтвердила Энни. – Коридор, там, в стене. За гобеленом.

Казио посмотрел на гобелен.

– За ним спрятан проход? Это через него убийца попал в комнату?

– Да, – подтвердила Энни, начиная раздражаться. – И так же и выбрался отсюда. А ты последовал за ним, Казио.

– Прошу прощения, но я ничего подобного не делал.

– Я это видела.

Казио заморгал и, наверное, во второй или третий раз за все время, что она его знала, не нашелся с ответом.

– Казио, как, по-твоему, ты оказался на улице? – мягко спросила герцогиня. – Как ты попал в грот в лабиринте?

Казио положил ладони на бедра.

– Ну, я… – уверенно начал он, затем замолчал и снова нахмурился. – Я…

– Ты сошел с ума? – поинтересовалась Энни. – Сколько ты выпил?

– Он не может вспомнить, моя голубка, – вмешалась Элионор. – Мужчины не могут. Это такие чары. Женщины помнят тайные проходы в стенах и могут ими пользоваться. Мужчину можно провести по нему, но он этого не запомнит. Через несколько мгновений бедняжка Казио даже не сможет сказать, о чем мы сейчас разговаривали. Как и все мужчины в этой комнате.

– Чепуха какая-то, – усомнился Казио.

– Что, дорогуша? – переспросила Элионор.

Казио заморгал, и у него сделался немного испуганный вид.

– Вот видишь?

– Но сефри был мужчиной. Я почти уверена.

– Мы в этом удостоверимся, – сказала Элионор. – Знаешь ли, есть способы. Но, полагаю, чары предназначались для людей. Возможно, они не действуют на сефри.

– Это все очень странно.

– Что, твоя мама не показывала тебе ходы в замке Эслен?

– Потайные?

– Да. Остра?

Энни повернулась к Остре, та смотрела в пол.

– Я слышала разговоры, – едва слышно ответила она. – И однажды побывала в таком коридоре.

– И ничего не сказала мне? – удивилась Энни.

– Меня попросили не говорить, – прошептала Остра.

– Значит, в замке Эслен тоже есть потайные ходы?

– Конечно, – подтвердила Элионор. – Он буквально пронизан ими.

– И дядя Роберт о них не знает, – задумчиво проговорила Энни. – Армия может захватить замок изнутри…

Элионор невесело улыбнулась.

– Думаю, у тебя возникнут определенные затруднения, если армия будет состоять из мужчин, – уточнила она.

– Я могу повести их, – заметила Энни.

– Возможно, – не стала спорить Элионор. – Разумеется, я расскажу тебе все, что о них знаю.

– А есть ли ходы, которые начинаются за чертой города?

– Да, – ответила Элионор. – Я знаю один такой. И еще несколько, которые выходят в город, в разных местах. Я моту рассказать тебе, где они находятся, может быть, даже нарисую карту, если меня не подведет память.

– Хорошо, – ответила Энни. – Это очень хорошо. Энни поняла, что она готова. Нет, она по-прежнему не знала, что будет делать, просто отступать ей было некуда.

Да, возможно, ей не помешали бы десять лет изучения военного искусства и методов создания армии, однако скоро ее мать выдадут замуж, и тогда придется сражаться не только с войсками Роберта, но еще и с Ханзой и церковью.

Да, Энни была готова, потому что у нее не было иного выбора.

ГЛАВА 11
ЗАВЕТ

Хотя она и была свинцовой, Стивен старался как можно осторожнее обращаться с рукописью, словно это был хрупкий младенец, из тех, что рождаются раньше срока.

– Ее почистили, – заметил он.

– Да. Ты узнаешь буквы?

Стивен кивнул.

– Я видел их всего на нескольких надгробных камнях, в Виргенье. Это были очень, очень старые могилы.

– Именно, – подтвердил фратекс. – Это древний виргенийский язык.

– Частью он. Но не весь документ. Вот эта буква и еще эта – обе из языка тиуда, однако написание адаптировано к каварумскому. – Он показал на квадрат с точкой в центре. – А здесь простейшая изменяющаяся форма из вителлианского, где данное сочетание букв произносится как «т» или «д» с придыханием, как в «таурн» или «дреод».

– Значит, мы имеем дело со смешением нескольких письменностей.

– Да. – Стивен кивнул. – Это… – Он замолчал, чувствуя, как кровь прилила к голове, а сердце принялось отбивать барабанную дробь.

– Брат Стивен, с тобой все в порядке? – спросил Эхан, с беспокойством глядя на него.

– Где вы его нашли? – слабым голосом поинтересовался Стивен.

– На самом деле его украли, – ответил фратекс. – Манускрипт находился в крипте в Тенистом Кайтборге. Мы воспользовались помощью человека, подготовленного в монастыре.

– Послушайте, вы меня совсем запутали, – вмешался Эхан, видимо пытаясь немного развеселить их. – Брат Стивен, может, ты скажешь нам, что у нас тут такое?

– Это завет, – ответил тот, все еще не веря самому себе. Рот фратекса приоткрылся от удивления, брат Эхан только озадаченно пожал плечами.

– Это очень древнее слово из виргенийского, которое больше не используется в королевском языке, – объяснил Стивен. – Оно означает своего рода письмо. Планируя восстание, рабы скаслоев передавали их друг другу. Они были зашифрованы, чтобы, если враги перехватят завет, его содержание осталось тайной.

– Если это шифр, как же ты сможешь его прочитать? – спросил Эхан.

– Шифр можно взломать, – ответил Стивен, все больше увлекаясь. – Но для этого мне понадобятся некоторые книги из скриптория.

– В твоем распоряжении все, чем мы располагаем, – проговорил фратекс. – Что тебе потребуется?

– Ну, так… – задумчиво протянул Стивен, – разумеется, «Тафлиукум эйнгадеикум», «Кайдекс компаракинум призмум», «Дейфтерис ветис» и «Рунабока синисте» – для начала.

– Как я и предполагал, – ответил фратекс. – Они упакованы и готовы отправиться в путь.

– Упакованы?

– Да. У нас мало времени, и ты не можешь здесь оставаться, – сказал фратекс. – Нам удалось отразить одно нападение гиероваси, но последуют и новые… Либо гиероваси, либо другие наши враги непременно явятся в монастырь. Мы оставались здесь только затем, чтобы дождаться тебя.

– Дождаться меня?

– Да. Мы знали, что тебе понадобится наша библиотека, но могли взять с собой только небольшую ее часть. Мы охраняли ее до твоего возвращения, потому что я не мог знать всего, что тебе потребуется.

– Но я ведь не единственный изучал языки…

– Ты лучший специалист из оставшихся в живых, – сказал фратекс. – И единственный, кто прошел по пути святого Декмануса. Впрочем, боюсь, это еще не все. Я не хочу, чтобы мои слова легли бременем на твою душу, но все прорицатели указывают на твою значимость в надвигающемся кризисе. Полагаю, дело в том, что ты нашел рог и разбудил Короля, хотя я не знаю, важен ли ты, потому что подул в рог, или ты подул в рог, потому что важен именно ты. Понимаешь? Мир теней всегда скрывает множество тайн.

– Но что я должен сделать?

– Собери книги и свитки, которые, по твоему мнению, могут тебе понадобиться, но не больше, чем удастся погрузить на одного мула и одну лошадь. И будь готов к утру отправиться в путь.

– Завтра? Но мне недостаточно времени. Мне нужно подумать! Неужели вы не понимаете? Если это завет, то, скорее всего, единственный сохранившийся.

Эхан откашлялся.

– Прошу прощения, но это не так. Мои знания, конечно, далеко не исчерпывающи – меня всегда больше интересовали свойства минералов, – но в ахвашезе Скефавнза я изучал письмо Джона Воттена, адресованное Сигторсу. Ведь это же и был ваш «завет», не так ли? Хотя слово это я слышу впервые.

– Да, если бы ты действительно видел письмо Воттена Сигторсу, – уточнил Стивен, – но это не так. Ты держал в руках копию данного текста, воссозданную Уисланом Фетманном четыре века назад. Он основывался на коротком обзоре его содержания, написанном одним из внучатых племянников Сигторса через шестьдесят лет после победы над скаслоями. Сигторс погиб в том сражении. Внучатый племянник получил записанные им сведения, расспрашивая оставшегося в живых сына Сигторса, Вингафта, которому было семь лет, когда его отец читал завет вслух своим соратникам, и шестьдесят семь, когда его попросили вспомнить, о чем там говорилось. Кроме того, имеется одна строчка, предположительно записанная Таниелем Фарре, доставившим завет. Но у нас нет оригинала, только копия из третьих рук, цитирующая Фарре в «Тафлес винкум маймум», через тысячу лет после его смерти. «Что бы ни произошло, ни один из моих внуков не увидит восхода солнца в рабстве. Если мы потерпим поражение, я собственными руками положу конец своему роду».

Эхан заморгал.

– Значит, это вовсе не то, что было написано на самом деле?

– Мы не можем знать наверняка, – ответил Стивен.

– Но ведь не вызывает сомнений, что Фетманна вдохновили на создание точной копии святые.

– Ну, это лишь одна из точек зрения, – сухо сказал Стивен. – В любом случае, он писал на среднеханзейском, а не в первоначальном зашифрованном виде, так что, навеян он божественным вдохновением или нет, этот «завет» не поможет нам разобраться в том, что у нас имеется. Кстати, есть еще несколько заветов, такого же сомнительного происхождения, как и тот, о котором ты вспомнил. По правде говоря, они довольно часто обнаруживаются в караванах сефри, готовых продать за хорошую цену как «оригиналы», написанные тарабарщиной, так и переводы.

– Хорошо, значит, наш завет был подделкой, местной достопримечательностью, не признанной церковью, – признал Эхан. – И что, неужели нет ни одного подлинного?

– Имеется два фрагмента, в каждом не более трех полных строк. Они похожи на оригиналы, но в библиотеке монастыря ни одного нет. Впрочем, предположительно они точно воспроизведены в «Касти нойбхи».

– У нас есть дувьенская копия этого труда, – сказал Пелл.

– Я надеялся на что-нибудь понадежнее, – вздохнул Стивен, – но, если ничего лучшего нет, придется взять это.

Неожиданно ему в голову пришла новая мысль, и он посмотрел фратексу в глаза.

– Подождите, вы сказали, что завет – если это действительно он – является ключом к местонахождению дневника Виргеньи Отважной. Как такое может быть, если дневник был спрятан через несколько веков после восстания?

– Ах, это, – проговорил фратекс и подал знак Эхану, который вытащил из-за своей скамьи том в кожаном переплете. – Это жизнеописание святого Анемлена. Находясь при дворе Черного Джестера, Анемлен услышал слух о брате Хороне, которому доверили хранение дневника. Предположительно Хорон побывал в королевстве за десять лет до того, как Джестер завоевал свой кровавый трон, и был советником при монархе, правившем в то время.

Книга некоторое время оставалась там. В одном абзаце Анемлен упоминает, что Хорон обнаружил в гробнице свиток, который ты сейчас держишь в руках. Не объясняя, что это такое, он утверждает, что там говорится о «крепости» в горе, в восемнадцати днях пути верхом к северу, и что гора эта называется Велноригануз.

Он отправился на ее поиски, видимо полагая, что самый священный из документов будет там в безопасности. И так и не вернулся. Как тебе известно, двор Черного Джестера находился там, где сейчас стоит город Вертен, хотя от прежней крепости почти ничего не осталось. Но когда церковь освободила тот район и освятила его, ее слуги собрали все записи, что удалось найти. Несущие в себе зло были уничтожены – по большей части. С остальных сделали копии.

А еще несколько отправили в скрипторий, поскольку никто не был уверен, что это такое. Этот свиток был среди них. Его привез мне брат Десмонд; благодарение святым, он не понял, что попало к нему в руки. Мы получили эту рукопись как раз перед твоим побегом. Если бы все сложилось так, как мы рассчитывали, ты бы изучил его несколько месяцев назад и в спокойной обстановке. К несчастью, вышло иначе.

– Да уж, к несчастью, – согласился с ним Стивен. Он выпрямился и положил руки на колени. – Братья, если у меня действительно так мало времени, мне стоит отправиться в скрипторий.

– Разумеется, – сказал фратекс, – а мы тем временем займемся прочими приготовлениями.

Смерть следовала за вурмом по пятам.

Усттиши называли сезон холодов зимой, и это было время года, когда крестьяне и жители деревень получали прорву свободного времени для размышлений, закрывшись в своих домах и дожидаясь появления земли, на которой можно будет снова выращивать еду. Эспер замечал, что, когда у людей появляется избыток времени на раздумья, результатом, как правило, становится чрезмерное количество слов, и Стивен был тому прекрасным примером.

Итак, усттиши называли зиму зимой, а еще ночью медведя, тусклым солнцем и тремя лунами смерти. Эспер не видел причин давать ей столько имен, но последнее казалось ему особенно невежественным. Зимой лес не умирал; он просто зализывал свои раны. Лечился. Собирал силы, чтобы пережить битву по имени весна.

Те из железных дубов, которых коснулся вурм, были молодой порослью еще во времена, когда скаслои правили миром. Они видели, как бесчисленные племена людей и сефри проходили под их ветвями и исчезали на просторах лет.

Им не суждено было увидеть новую весну. Из трещин в древней коре уже начал истекать дурнопахнущий сок, словно гной из раны. Яд вурма действовал на лес даже быстрее, чем на человека. Лишайники, папоротники, мох, украшавший деревья, уже почернели.

Эспер прикоснулся к футляру со стрелой, висящему у него на поясе. Она попала к нему из Каилло Валлаимо, храма, являющегося сердцем, центром и душой церкви. Лесничему сказали, что ею можно воспользоваться только дважды, и он уже прикончил с ее помощью уттина. Ему приказали убить Тернового короля.

Но не Терновый король уничтожает лес, который Эспер любил всей душой. Более того, хозяин слиндеров сражается за то, чтобы его спасти. Да, он убивает мужчин и женщин, но если сравнить их жизнь и жизнь железных дубов…

Эспер взглянул на Винну, однако та смотрела перед собой, стараясь не спускать глаз с тропы. Она многое в нем понимала, но этими мыслями он не мог с ней поделиться. Хотя она и чувствовала себя среди дикой природы намного спокойнее и увереннее многих, она пришла из мира теплых очагов, из мира домов за оградами, из мира людей. Она любила людей. Эспер и сам любил некоторых из них, но большинство оставляли его равнодушным. Они были для него тенями, а вот лес – вполне настоящим.

И если жизнь леса можно купить только ценой людских жизней…

И если бы это зависело от Эспера…

Ну, у него уже была возможность выстрелить, не так ли? Не делать этого Эспера убедили Лешья и сам Терновый король. Сколько жителей деревень погибло с тех пор, как он принял это решение?

Появился бы здесь вурм, если бы Терновый король погиб от его руки?

Разумеется, Белый не знал ответа и не мог узнать. Итак, если он снова увидит вурма, должен ли он потратить на него стрелу или нет?

«Да, клянусь Гримом», – подумал Эспер. Это чудовище убивает все, чего касается. А если этого мало, можно вспомнить, что им управляет Фенд. Лесничий застрелил бы его еще при первой встрече, будь у него время подумать.

Лошади ослабли и пошли медленнее, поэтому Эспер и Винна спешились и повели их за собой, стараясь не приближаться к отравленным участкам земли. Глаза Огра слезились, и Эспер переживал за старого друга, но не мог тратить на него лекарство, пока Винна в опасности. Ему оставалось только надеяться, что животные пострадали не от дыхания чудовища, что им досталась меньшая порция яда, с которой они справятся сами, лед привел их к провалу в склоне холма, и лесничий с некоторой долей удивления узнал это место.

– Когда-то здесь был реун Ройдхал, – сообщил он Винне.

– Я так и предположила, – ответила Винна.

Она была знакома с поселениями халафолков, поскольку уже побывала с Эспером в одном из них: в реуне Алут. Он был покинут. Как и все остальные.

– Это отсюда… отсюда родом Фенд?

Эспер покачал головой.

– Насколько мне известно, Фенд никогда не жил в реуне. Он был одним из странников.

– Вроде тех, что вырастили тебя?

– Да, – ответил Эспер.

Винна показала на открытый вход.

– Мне казалось, что халафолки лучше прячут свои жилища.

– Они и прячут. Этот реун был очень маленьким, но, похоже, вурм проделал дыру, достаточно большую для себя.

– Проделал дыру в скале? – удивилась Винна. Эспер потянулся и отломил кусок красноватого камня.

– Глинистый сланец, – сказал он. – Не слишком твердый. И все равно потребовалось бы много людей с кирками и лопатами и куча времени, чтобы настолько расширить проход.

Винна кивнула.

– И что теперь?

– Думаю, единственный способ проследить за ним – это войти внутрь, – сказал Эспер и начал снимать с Огра седло. – У нас еще осталось масло?

Они снова оставили лошадей и начали осторожно спускаться по осыпающемуся склону. Обломки под ногами остались, вероятно, после того, как тут проделал себе проход вурм.

Пламя факела колыхнулось под дуновением ветра, и Эспер сумел разглядеть что они спускаются в большой провал. Даже под землей идти по следу вурма было совсем не трудно. Вскоре они вышли из сланцевого прохода в уходящий вниз тоннель из древнего, более твердого камня, но чудовище, протаскивая вперед брюхо, подмяло под себя сталагмиты, а там, где его спина коснулась низко нависшего потолка, сбило и свисающие с него сталактиты.

В реуне царила тишина, если не считать шороха их шагов и дыхания. Эспер остановился, пытаясь отыскать какие-нибудь признаки того, что Фенд спускался здесь на землю. Скорее всего так и было, но все следы, не стертые вурмом, терялись среди отпечатков ног сотен слиндеров.

Они продолжили идти дальше и вскоре услышали приглушенные каменными стенами голоса. Чуть впереди Эспер заметил, что тоннель выходит в более широкую полость.

– Осторожно, – прошептал лесничий.

– Шум, – проговорила Винна. – Наверное, это слиндеры.

– Да.

– А что, если они заодно с вурмом?

– Не заодно, – сказал Эспер и неожиданно поскользнулся.

– Ты уверен?

– Вполне, – мягко ответил он. – Осторожнее ставь ноги.

Впрочем, он мог бы этого и не говорить. Последние несколько ярдов тоннеля были покрыты кровью и внутренностями людей. Выглядело так, будто около пятидесяти тел растолкли в ступке, а потом размазали по полу, точно масло по куску хлеба. Тут и там взгляд натыкался на глаз, руку или ногу.

Пахло здесь омерзительно.

– О святые, – выдохнула Винна, когда поняла, что это такое.

Она сложилась пополам, и ее вырвало. Эспер ее не винил, у него самого желудок завязался узлом, а ему довелось многое повидать за свою жизнь. Он опустился на колени рядом с Винной и положил ей руку на спину.

– Осторожно, милая, – попросил он. – А то меня сейчас тоже затошнит.

Она грустно рассмеялась, быстро глянула на него и вернулась к прерванному занятию.

– Извини, – с трудом выговорила она наконец. – Теперь, наверное, вся пещера знает, что мы здесь.

– Не думаю, что это кого-нибудь волнует, – успокоил ее Эспер.

Дверь в скрипторий была такой низкой, что вынуждала входящего ползти, дабы «приближаться к знанию на коленях». Но даже выпрямившись, Стивен почувствовал себя маленьким и незначительным, когда его глазам предстали чудеса скриптория.

Стивен родился в небедной семье. Когда-то он имел обыкновение заявлять при знакомстве, что происходит «из Дариджей с мыса Чэвел». Поместье его отца было довольно старым, находилось на омываемых бушующим морем утесах над заливом Круглый Омут и было построено из того же темно-желтого камня. Самые старые помещения являлись частью крепости, хотя от первоначальных ее стен осталось совсем немного. В главном здании насчитывалось пятнадцать комнат, к нему примыкали несколько домиков поменьше, сараи и хозяйственные пристройки. Семья Дариджей выращивала лошадей, но главный доход приносили принадлежащие им пахотные земли, побережье и лодки.

Скрипторий его отца считался очень неплохим для частной коллекции. Он насчитывал девять книг, каждую из которых Стивен знал наизусть. Верхний Моррис, расположенный в лиге от их владений, самый большой город в округе, мог похвастаться пятнадцатью книгами, но тамошний скрипторий принадлежал церкви.

Колледж Рейли, крупнейшее учебное заведение в Виргенье, владел пятьюдесятью восемью свитками, табличками и переплетенными книгами.

Сейчас же Стивен стоял в круглой башне, где хранились тысячи книг. Библиотека поднималась на четыре этажа, лишь с узкими проходами на каждом. Их соединяли лестницы, а книги спускали вниз и поднимали наверх при помощи корзин, веревок и лебедок.

С тех пор как Стивен побывал здесь в прошлый раз, все разительно изменилось. Тогда тут суетились братья: переписывали, читали, изучали книги, составляли аннотации. Сейчас же он заметил лишь одинокого монаха, который очень быстро и аккуратно укладывал свитки в промасленные кожаные футляры. Он помахал Стивену рукой и тут же вернулся к своему занятию. Впрочем, Стивен его не узнал.

Довольно скоро его естественное благоговение померкло перед необходимостью действовать. С чего начать? Стивен был в замешательстве.

Очевидно, с «Касти нойбхи». Он нашел фолиант на втором этаже, прислонился к поручню и принялся перелистывать плотные льняные страницы. Стивену почти сразу удалось найти фрагменты завета, записанные, как предполагалось, в первоначальном зашифрованном виде. Он сразу заметил, что символы, как он и думал, взяты главным образом из старовиргенийского с вкраплениями языка тиуда и раннего вителлианского. Иными словами, его догадка подтвердилась, но не более того.

Кивнув себе, Стивен перешел в другой отдел и выбрал свиток, содержащий надгробные надписи и эпитафии Виргеньи. Сам свиток оказался достаточно новым, но копировал надписи с камней возрастом до двух тысяч лет.

В основе шифра завета наверняка лежал один из языков, на котором разговаривали во времена восстания. Основными тогда были: древний вителлианский, тиуда, старокаварумский и старовиргенийский. От этих четырех языков произошло большинство современных наречий.

Однако были и другие, разного происхождения, в большинстве – из дальних земель. Скаслои правили заморскими странами, и их рабы разговаривали на языках, не имевших ничего общего с диалектами Кротении. Но вряд ли они были как-то связаны с местным восстанием. Кроме того, имелся жаргон рабов, о котором позднейшие ученые почти ничего не знают. Впрочем, Стивен сомневался, что предки стали бы использовать его в качестве шифра, поскольку к нему приложили руку сами скаслои.

Еще оставались такие языки, как йежик, вилатаутан и йаохан. Йежик и вилатаутан стали прародителями диалектов, на которых теперь разговаривают в Вестране, а также в горах Иутин и Бейргс, а несколько племен, вроде того, откуда родом Эхок, используют языки йаохан.

Стивен запнулся. Эхок.

Со вспышкой чувства вины он сообразил, что совсем забыл о нем. Что случилось с юношей? Вот он держит его за руку, а в следующее мгновение…

Надо попросить фратекса узнать у слиндеров. Это все, что он может сделать. Уже давно следовало этим заняться, но столько всего нужно было успеть, а времени так мало…

Вот именно.

Чем менее распространен язык, тем больше он подходит для основы шифра. Значит, требуются все словари, какие только удастся найти, всех языков-прародителей. А если учесть, что предполагаемая цель поисков расположена в Бейргсе, то языки, родственные вилатаутанскому, тоже могут оказаться полезными…

Стивен тут же принялся искать нужные тома. Когда он спустил их в корзине на пол, ему в голову пришла другая, еще более занимательная мысль, и он бросился к географическим картам. Горы Бейргс оказались действительно необъятными. Даже после того, как он переведет завет (если вообще переведет), еще нужно будет найти самый короткий путь к горе Велноригануз, иначе все его усилия пойдут прахом.