Текст книги "Специалист"

Автор книги: Грегг Гервиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

33

– Она тринадцать месяцев прослужила в Ираке, а умерла, захлебнувшись водой, когда ныряла с трубкой в Кабо. – Мистер Виллароза, представительный мужчина с седеющими бакенбардами и грациозной осанкой, провел по своим гладким усам большим и указательным пальцами. – Мы отвезли ее в лос-анджелесский аэропорт красивой, улыбающейся. А вернулась она через три дня в гробу.

Его жена прижимала к уголкам своих голубых глаз платок; она не убрала его даже тогда, когда отпирала дверь. Мистер Виллароза был стоиком – его профиль казался высеченным из камня, и даже по складкам на его скулах едва ли было заметно, как он мучается. Он не позволял страданию отразиться на своем лице, оно точило его изнутри. Тим подумал, была ли заметна чьему-либо опытному глазу его душевная боль.

«Думай сейчас об их потере, Тимоти. Это твоя обязанность».

Родители Дженнифер Вилларозы говорили почти без акцента. Тим с Медведем извинились перед ними за то, что прервали их рождественский обед. Аромат свечей с запахом корицы создавал радостную атмосферу, к ней присоединился аппетитный запах жаркого из птицы, но во всем чувствовалась едкая примесь горя. Дженнифер умерла 29 октября, с тех пор еще не прошло и двух месяцев.

В плетеных шкафах с застекленными дверцами стоял фарфор с позолотой и несколько сервизов из сомнительного хрусталя. На плюшевом ковре виднелись следы пылесоса. На салфеточках были с любовью расставлены фарфоровые статуэтки лесных жителей. Мистер Виллароза сказал было, что он двадцать пять лет занимался ремонтом бытового оборудования, и его рука потянулась в карман за визитной карточкой, но остановилась на полпути, когда он вспомнил о цели их прихода.

Тим заметил фотографию Дженнифер в стеклянной рамке, стоявшую на матово-белом пианино рядом с цветочным венком. Она была женщиной внушительного вида, крупная, с бычьей шеей, мускулистыми плечами и коротко остриженными волосами. Ее суровое лицо выглядывало из-под головного убора офицера-резервиста.

– Как она оказалась в Мексике?

– Она выиграла турпутевку, – тихо ответил мистер Виллароза. – Она поехала туда с… подругой.

Мистер Виллароза показал им какие-то бумаги. На них было напечатано крупными желтыми буквами: «Гуд Морнинг Вэкейшенз». И рядом:

«Поздравляем Вас, г-жа Виллароза, теперь вы являетесь счастливым обладателем полностью оплаченной туристической путевки в Кабо-Сан-Лукас!»

– Где сейчас ее подруга? – спросил Медведь.

– Вернулась в Ирак.

– Вас известили об обстоятельствах смерти дочери?

– Да, армия посодействовала в выяснении обстоятельств, они опрашивали работников отеля и детективов. Не хватало деталей, но нам сказали, что кроме того, что уже известно, ничего выяснить невозможно. Они сказали, что она умерла от…

– Временной потери сознания в зоне прибоя, – закончила его жена.

Тим сложил бумаги и убрал в карман.

– Это, может быть, неуместный вопрос, мистер и миссис Виллароза, но нам нужно знать, имела ли Дженнифер какое-либо отношение к байкерам?

Хозяин горько рассмеялся, и это удивило Тима.

– Ни в коем случае. Она была, как это называют, «ботаником» – очень тихая, примерная девочка. Высоко моральная. – Он принялся рассматривать ноготь большого пальца. Миссис Виллароза вынула из кармана свежий платок и снова вытерла глаза.

– Слава Господу, в туристическом агентстве оказались порядочные люди. Они помогли нам похоронить Дженнифер на католическом кладбище.

– Я бы очень хотел сказать вам что-нибудь утешительное, но могу лишь принести свои соболезнования, – произнес Тим. – Я уверен, Дженнифер была прекрасным человеком.

Миссис Виллароза отвернулась и заплакала в платок. Ее муж кивнул:

– Спасибо вам, что назвали ее по имени.

Тим и Медведь, уже собравшись уходить, замерли в неловком ожидании: может быть, миссис Виллароза захочет обернуться, когда они будут прощаться.

– Могу я все-таки поинтересоваться, ради чего вы пришли? – спросил мистер Виллароза. – Это ведь была случайная смерть, не так ли?

Медведь вежливо начал:

– Я боюсь, мы не можем…

– Вчера ночью была убита девушка, – сказал Тим.

– И вы думаете, это как-то взаимосвязано?

– Мы пока не можем ничего сказать. Мы и правда не знаем.

Лицо мистера Вилларозы мучительно напряглось:

– Если мы чем-то можем помочь, дайте нам возможность это сделать. Пожалуйста.

Его рукопожатие было отчаянным, как будто он не хотел их отпускать.

– Конечно, – сказал Тим.

34

Руль «импалы» в руках Медведя выглядел крошечным. После ловкого утреннего маневра ФБР, порочащего всю судебно-исполнительскую службу, Таннино забил тревогу и Медведю пришлось отказаться от поездок на своем раздолбанном «додже-рэме», подрывающем авторитет и без того униженной семьи. Они с Тимом открыли окна, чтобы чистый воздух освежил мысли.

Тим разглядывал болтающийся на зеркале заднего вида медальон Герреры с изображением святого Михаила.

– Они только что признали, что это был довольно странный несчастный случай. Мы…

– Между этими смертями нет никакой связи, – опережая его, сказал Медведь. – Абсолютно. – По причине, не известной Тиму, Медведь злился, когда обдумывал дело. – Что общего между бедной девушкой из Четсуорта и лейтенантом из Сильмара? Одна была убита в Сими, другая умерла от несчастного случая в Мексике.

– Но ведь они обе оставили следы на бальзамировочном столе?

– Да могло произойти все, что угодно. Я понимаю твое безотчетное уважение к людям в форме, но кто знает, чем эта Дженнифер занималась в отпуске или во время увольнительных? Может быть, она не хотела мириться с тем образом, который нарисовал нам ее отец. Забрела в притон к «грешникам», ее волос попал на нижнее белье Козла, а там и на складе оказался.

– Поскольку «грешники» очень любят мексиканских девушек.

– Верно, верно. Дурацкое предположение. – Медведь пожевал губу. – К тому же девушка выглядела так, словно посещала каждый концерт «Индиго Герлз», – ты понимаешь, о чем я. Плохо, что эта ее «подруга» сейчас в Ираке. Она явно что-то знает, ведь она была с ней.

Медведь в пятнадцатый раз отодвинул кресло, но все равно еле помещался в машине – технологии для расширения пространства еще не придумали. Он продолжил:

– В любом случае это всего лишь волос. Я имею в виду, не кровь же ее нашли. Волос может прицепиться даже к подошве ботинка.

– Слишком странное совпадение – на одном столе волосы двух мексиканских девушек.

– Ну хорошо, – не сдавался Медведь, – может быть, этот бальзамировочный стол был как раз из того похоронного бюро, куда доставили труп Вилларозы? Пусть Томас попробует узнать. – Он нажал на телефоне кнопку быстрого вызова, но ударился локтем о соседнее сиденье и выронил трубку.

Пока Медведь выруливал и ругался, Тим поднял ее и вызвал Томаса. Из трубки раздался торопливый ответ:

– Да, хорошо. Попытаюсь выяснить об этом столе. Может быть, что-то всплывет.

– Ничего нового по поводу кредитки? – спросил Тим.

– Затребовали данные в «Визе». Выписка со счета Вождя должна прибыть по факсу с минуты на минуту.

– Хорошо. Слушай, еще нужно выяснить, какие латиноамериканские женщины – живущие либо в центральном округе, либо в округе Вентура, либо из приезжих – погибли за последние два месяца.

– Умерли или были убиты?

– Делай акцент на убийствах и подозрительных несчастных случаях. Случай с Вилларозой как раз такой. Возможно, в этом есть какая-то закономерность, которой мы пока не знаем.

– Нужно проверять всех латиноамериканок?

– Может быть, от пятнадцати до тридцати лет, но желательно крупного телосложения.

– Крупного? Чем крупнее, тем сильнее. Таких ведь нелегко похитить, да и избавиться от тела нелегко. Их что, интересует размер? Если это серийные убийства, нам лучше подлатать забор, чтобы наши приятели из Федеральной Банды Разбойников снова не полезли из щелей.

– ФБР не стало популярнее после нашего ухода?

– Таннино еще добрые полчаса костерил Мелейна, а потом вышвырнул его из оперативно-тактической группы.

– Он не заикнулся о том, куда все-таки упрятал Козла?

– Нет. И материалы о Дядюшке Пите я так и не увидел. Они явно не хотят дать нам поиграть в эти игрушки. – В трубке послышался чей-то окрик, и Томас продолжил: – Да, вот еще что. Получили из лаборатории ту пленку. На ней ничего не оказалось. Но есть и хорошая новость – возможно, мы вышли на след Оглобли Дэнни. До мая 2003 года в одном торговом центре сдавалось в субаренду торговое помещение под мастерскую «Покраска мотоциклов и лодок у Дэнни». Эта запись ни о чем не говорит, но у нас в руках оказался прошлогодний электронный запрос на человека по имени Дэнни Пэйтер, где указывалось название мастерской. Новый ее адрес в Северном Голливуде.

– Это нам не по пути. Ну ничего, давай адрес. Сейчас заедем.

Тим занес данные в навигационную систему и подождал, пока безучастный женский голос начнет давать указания.

Он позвонил Ааронсону, обещавшему связаться с моргом Кабо-Сан-Лукас и изучить отчет коронера.

– Судя по всему, она просто захлебнулась, – ответил криминалист на вопрос Тима. – Смерть от утопления непросто расследовать, если есть подозрения, но я не увидел никаких намеков на насильственную смерть. Я полагаю, следует считать это курьезом.

Тим поблагодарил и прервал связь. При въезде на переполненную развязку у 118-го шоссе Медведь поставил на крышу магнитную «мигалку» и несколько раз включал сирену, пока они продвигались вдоль полосы. Затем они съехали с главной дороги в жилую зону. В некоторых дворах были натянуты тенты, как на базаре, – видимо, для воскресной торговли на дому.

Местный диджей принимал звонки радиослушателей, выслушивая их мнение о нападении на Дрей. При словах соболезнования от неизвестных людей Тим почувствовал дискомфорт, разнервничался и переключился на другой канал, где реклама уверяла слушателей, что они могут навсегда попрощаться с нежелательными волосами. Медведю это показалось забавным, но от комментариев он воздержался.

По указателю они отыскали мастерскую – она оказалась между магазином по продаже сотовых и пунктом по обналичиванию чеков. Медведь проехал мимо входа, где на темных стеклах дверей было выведено распылителем – «О.Д. Покраска». Он припарковал машину на овальной площадке и сунул ключ в карман. Навигационная система преисполнилась радостью:

– Вы приехали!

Медведь посмотрел на папку, лежавшую у него на коленях:

– Судя по всему, этот парень может…

И в этот момент заднее стекло «импалы» разлетелось вдребезги. Большинство осколков врезалось в подголовники, но несколько продолговатых кусочков попало в шею и ухо Тима. Они с Медведем быстро пригнулись, стараясь втиснуться между сиденьем и приборной доской. Им повезло – следующая очередь тоже не попала в них, хотя несколько пуль продырявили приборную доску.

От обивки салона полетели клочья. Раздавались непрерывные автоматные очереди и единичные пистолетные выстрелы. Медведь развернулся; рулевое колесо упиралось ему в скулу. Оба буквально вжались в пол. В глазах Медведя искрой промелькнула догадка, и он дернул рычажок, открывающий багажник. Металлическая крышка взлетела вверх, давая им возможность выскочить под ее прикрытием из-под шквального огня.

Медведь оттолкнулся от двери. Проблесковый маяк от удара свалился с крыши и треснул ему по лбу; Медведь упал поперек сиденья. Тим встал одним коленом на тротуар и начал стрелять в пробитые пулями тонированные стекла мастерской. Потом наступила тишина; у Тима зазвенело в ушах.

Глянув на распластавшегося на сиденьях Медведя, Тим побежал к входной двери, встал за угол и приоткрыл ее дулом револьвера. Тим увидел тело стрелявшего; он лежал между высокой стойкой и рядом кресел для посетителей. Длинные байкерские волосы закрывали его лицо; он отчаянно хватал воздух губами. Кровь струилась по груди, заливая футболку с изображением джунглей. Пятно растекалось, поглощая питонов и пантер. Тим не мог узнать этого человека по телосложению. В руках у байкера был, судя по всему, «сентенниэл» 32-го калибра. Автоматчик явно где-то спрятался.

Стена за стойкой отделяла мастерскую от приемной, хотя и, судя по едким испарениям краски, от которых слезились глаза, не очень плотно. Пригнувшись, Тим подбежал ближе, выбив ногой пистолет из рук раненого байкера, и присел над ним, чтобы застегнуть наручники. Он пристально вглядывался в бисерную занавеску у стойки.

– Дэнни Пэйтер?

Голова байкера дрогнула, волосы упали с лица. Тим увидел тени под глазами и маленький нос. Изо рта брызнула кровь и потекла по подбородку. Это была женщина, которая на похоронах держала за руку Ричи Рича.

Взгляд Тима остановился на лицензии, висящей в рамке на стене. Она была выдана Даниэлле Пэйтер.

Она закашлялась, и ее грудь под футболкой вздрогнула; потом она отвернулась лицом к затоптанному ковру и умерла.

За спиной послышались убегающие шаги. Что-то стукнулось об пол. Держа перед собой револьвер, Тим забежал за стойку. Он замер у края занавески. Его пульс участился: в здании мог быть Дэн Лори. За раскачивающимся бисером было темно, и он ничего не видел. Тим потянулся вперед в надежде нащупать выключатель, но это ему не удалось.

Тим собрался с духом и, бросившись за занавеску, упал на живот перед стеной. Он заморгал, стараясь быстрее адаптироваться к темноте. Лежа ничком, он подвергался большей опасности получить срикошетившую пулю, но не хотел вставать, пока не сориентируется.

Его прикрывала стенка из банок с краской. Некоторые из них упали и катались по полу; львиные языки, нарисованные на этикетках, лизали половицы.

Тим встал и прижался плечом к высокому металлическому стеллажу, на котором стояли искусно раскрашенные бензобаки. Из щели под закрытой дверью пробивался свет – по всей видимости, там была уборная с оконцем.

Тим услышал хихиканье, и в просвете показалась тень человека с длинными волосами. Это был Том-Том. Тим медлил с выстрелом, не желая открывать свою позицию, но ствол его револьвера отразил желтую вспышку, вырвавшуюся из дальнего угла; со стеллажа начали падать бензобаки, подпрыгивая и крутясь на полу. Тим откатился метра на три, вымазав спину в краске, и стукнулся лицом о колесо «харлея». Огонь прекратился. Дверь открылась, и Том-Том начал чмокать губами в темноту, словно приманивая собаку.

По бетону запрыгало что-то металлическое. Взрыв сорвал стеллаж с креплений. Пустые баки с грохотом посыпались на пол. Бензиновые пары на мгновение вспыхнули завитками синего пламени.

Тим смотрел сквозь спицы колеса. Чутье бывшего военного подсказывало ему, что рядом с ним в темноте бродят двое.

Он заметил на полу блестящие красные отпечатки ботинок, петлявшие между мотоциклами. Тим двинулся по следу, стараясь не задевать мотоциклы; в поддоны картеров размеренно капало масло. След становилось видно все хуже. Тим дошел до северной стены и присел рядом с рабочим стендом.

Справа он заметил чей-то силуэт; человек обеими руками прижимал к щеке пистолет. Он повернул голову, и Тим в слабом свете разглядел его профиль – взъерошенные волосы, повязки на глазу и на руке. Потом увидел у него на груди перевернутую нашивку ФБР, знак отличия за убийство агента Рэймонда Смайлза. Тим нацелился ему в грудь. Перед глазами у него возникла картина: байкер наклонился на мотоцикле, презрительно бросив Дрей:

– Лучше отвали, стерва.

Голос Дрей врезался в его яростные мысли: «Мертвым он нам не нужен».

На мизинце байкера блеснул перстень. Тим, отбросив сомнения, выступил вперед и ударил его в висок рукояткой револьвера. Рич вскрикнул и грохнулся на пол. Тим метнулся в сторону, чтобы Том-Том не успел выстрелить в ту сторону, где упал Рич. Но за ним, словно разозлившийся грызун, уже прыгала самодельная граната. Он открыл рот и сделал резкий выдох, как его научили в армии, чтобы легкие не повредило ударной волной.

От взрыва он ударился о стену. Из рам повылетали темные стекла, и в комнату ворвался свет.

Тим лежал в куче гипсокартона, осыпавшегося со стены. Судорожно вдохнув, он ощутил боль в ребрах. Его одежда была вымазана красной краской или кровью, а может, и тем и другим. Потом Тим услышал шарканье и оглянулся. Все еще ослепленный взрывом и ворвавшимся в мастерскую солнечным светом, он почти не различал подошедшего, но ствол автомата, который тот прижал к горлу, дал ясно понять, кто это.

Коренастая фигура Том-Тома начала вырисовываться перед его по-прежнему ослепленными глазами. Длинные платиновые волосы, похожая на большой валун голова без шеи, широкие плечи, улыбка непослушного ребенка. Щетина покрывала его щеки, словно белый песок. Из его кармана торчала еще одна бомба, похожая на свернутую в трубку книжку комиксов. Он глядел на Тима через прицел, прижав к плечу приклад AR-15.

– Оно того стоило? – ухмыльнулся Том-Том.

Тим почувствовал не страх, но жестокость надвигающейся на него реальности и подумал: «Вот и конец».

Раздался короткий выстрел. Том-Том рухнул на пол, словно бревно. Однако за ним стоял не Медведь, а Рич Мэндрелл. Правая сторона его лица так сильно пострадала от удара в висок, что кожа, казалось, готова была лопнуть.

– Черт побери, – выругался Рич так, как будто поцарапал свой «порше» кредитной карточкой. Он бросил «глок» в руки Тиму и сказал: – Надень на меня наручники. Быстрее. Веди себя так, как будто ты меня арестовал, и увези отсюда к чертовой матери.

35

– Что ты за тип? – спросил Медведь.

Ричи Рич сидел на скамье у стены, прислонившись плечом к прутьям решетки. Его поместили в особую зону тюремного корпуса, находившуюся за камерами для обычных преступников – насильников и мелких мафиози, ожидающих суда. Решетчатые ворота камеры закрывали стальные двери, чтобы не было видно ее обитателей. Здесь обычно содержались заключенные с ВИЧ и несовершеннолетние. Одиночные камеры в этом отсеке можно было назвать чудом из металла – алюминиевые туалеты, камеры слежения в стальной оправе, прочные раковины. Каждая вещь прикручена или приварена.

К рубашке Тима прилипла красная краска; за ухом у него засохла струйка крови. По пути в Ройбал ему пришлось вытряхивать из спутавшихся волос осколки заднего стекла. На командном посту Таннино снова заменил ему револьвер. Таннино уже вернулся к своим обязанностям и отвечал на телефонные звонки.

Геррера задумчиво оперся на решетку. Медведь отдал ему медальон с изображением святого Михаила, который он снял с зеркала «импалы». Геррера взял его безучастно, как вдова военнослужащего берет в руки государственный флаг. Изрешеченный пулями автомобиль пришлось буксировать на веревке.

– У нас есть видео, где ты убиваешь Рэймонда Смайлза. – Медведь скривил губы и потер красную шишку на лбу. У него болела голова, и ни розыгрыш, которые устроили ему на командном посту Томас с Фридом, обмотав головы марлевыми повязками наподобие тюрбанов, ни Джим, прикрутивший к макушке резиновым жгутом полицейскую мигалку на батарейках, не могли поднять ему настроения. – Это агент ФБР, которого ты прикончил в ресторане в октябре, помнишь? Он упал лицом в десерт.

Рич отгрыз кусок ногтя на большом пальце и выплюнул его на пол.

– Враки, он не доел и основного блюда.

– Ты, перелетная птица, Ричи Рич? На кого работаешь? – нажимал Медведь.

Рич осторожно притронулся к огромному синяку на виске.

Тим пристально смотрел на него.

– Ты ходишь под прикрытием, – сказал он. – Таможня или управление по борьбе с наркотиками?

Рич тихо и наконец-то серьезно произнес:

– ФБР.

– ФБР? – переспросил Медведь. – Великолепно. Потрясающе. Так сейчас-то ты наконец объяснишь нам, что за театр вы устроили?

Рич поднял голову. Разорванный сосуд в его глазу алел на фоне нездорового желтоватого белка.

– Все гораздо хуже, чем вы предполагаете.

Раздался двойной стук в дверь – офицер охраны предупредил о том, что кто-то пришел, – и стальная дверь со скрипом отворилась. В камеру вошел Рэймонд Смайлз, одетый в безупречный костюм оливкового цвета. Агент остановился у входа и приподнял руки, словно волшебник, проделавший фокус с собственным воскрешением.

Геррера зашептал имена испанских святых вперемешку с ругательствами. Рич протянул руки, и Смайлз расстегнул наручники.

Медведь, открыв рот, уставился на агента, вернувшегося с того света.

– Что за чертовщина здесь творится? – проговорил он.

У входа в камеру появился Таннино, за ним Джефф Мелейн.

– Почему бы вам двоим не заглянуть в мой офис? Растолкуйте мне все наконец.

Таннино упал в кресло и закинул ногу на стол, небрежно предложив остальным рассаживаться на стульях и диванах. Войдя в кабинет, он открыл окно, но воздух в комнате все равно был спертым и застоявшимся.

– Здесь, в Лос-Анджелесе, у нас на протяжении трех месяцев действует оперативно-тактическая группа, – начал Смайлз.

– А сама операция называется «Зачистка», – добавил Рич.

– У нас сейчас тоже идет операция, – вставил Медведь, стоя у стены со скрещенными руками. – Она называется «Прими ледяной душ».

– Слишком ты говорливый для парня, который потерял сознание от упавшей мигалки, – сказал Рич. Кожа на его виске превратилась из багровой в коричневую. Чтобы синяк больше не опухал, ему пришлось надрезать ее бритвенным лезвием.

– Ты стрелял в нас из автомата.

– Это был не я, а Том-Том, говорил ведь уже. Когда полетели пули, я был в другом конце здания.

– Розы, – вдруг отрывисто произнес Тим.

Его нелогичная фраза привлекла всеобщее внимание.

– Мы смотрели видеоклип, где ты стреляешь в Смайлза, – сказал Тим. – Неплохо выглядело для восьмичасовых новостей. На столе стояли розы, цветы были на уровне груди Смайлза. Если бы патроны были боевыми, розы перевернулись бы, но ты стрелял холостыми, и цветы остались стоять.

Рич утвердительно кивнул:

– Я рад, что Вождь не был таким остроглазым.

– Ты знал, что Смайлз числился у Вождя одним из главных врагов, поэтому в качестве мишени ты избрал именно его.

– Единственный способ стать «страйкером» и разъезжать с байкерами – это прикончить фараона, – согласился Рич.

– Ты ничего не сделал, когда стреляли в беременную помощницу шерифа! – От внезапной ярости, прорвавшейся в голосе Тима, Таннино резко встал из-за стола.

Рич воздел руки к небесам и воскликнул:

– А какого черта я должен был делать, по-твоему?

Тим снова прокрутил в голове отрывки видеозаписи из камеры в патрульной машине. Судорожный оскал Рича: «Лучше отвали, стерва». Теперь в этих словах он услышал скрытое предупреждение. Перед тем как Дрей попала на прицел Дэна, Рич закричал – но не злобно, как он думал раньше, а испуганно: «Пошла на хрен отсюда!» После выстрела лицо Рича исказилось в гримасе, но это была не жажда крови, а выражение ужаса.

– Пойми, там у меня были связаны руки. – Щека Рича судорожно дернулась; он явно чувствовал свою вину. – Я и так рисковал, когда сделал анонимный звонок в участок – возможно, этим спас ей жизнь.

– Только медаль за храбрость осталось выдать, – сказал Тим.

– У меня были связаны руки. Их там было пятеро.

«Шестеро, если считать Марисоль Хуарес».

Тим прислушался к упреку Дрей.

– Шестеро, если считать Марисоль Хуарес.

– Кого?

– Мексиканскую девушку, которая сидела сзади на мотоцикле Кейнера. Вчера мы нашли ее изувеченное тело на заброшенном складе. Она была вместе с вами, когда Дэн Лори выстрелил в беременную Андреа Рэкли. Не сомневаюсь, что в этом случае твои руки тоже были связаны.

Сквозь шрамы и щетину на поврежденном лице Рича проступило удивительно мягкое выражение искреннего раскаяния и сострадания. Он откинулся назад и резким движением поправил повязку на глазу – должно быть, это причинило ему боль.

– Убийство какой-то мексиканской девушки для них ничего не значит. Эти ребята могут запросто проделать дыру в чьем-нибудь черепе просто ради того, чтобы было куда поставить стакан пива. Что самое печальное, убитая девушка лишь малая часть их планов. На мне лежала большая ответственность, вся оперативно-тактическая группа получала информацию только от меня. Я не мог рисковать всей операцией ради того, чтобы погибнуть вместе с их предполагаемой жертвой. Слишком высокие ставки здесь. Я даже не могу рассказать всего, что там видел.

– Лучше все-таки рассказать, в чем тут дело, – заметил Таннино, – и рассказать сейчас.

Трое агентов ФБР переглянулись, решая, кто будет говорить; выбор пал на Смайлза. Он прочистил горло и сказал:

– В «слезах Аллаха».

– В чем? – раздраженно спросил Таннино.

– Это новая форма сильно измельченного героина. Мы располагаем данными, что на сегодняшний день это самый чистый героин. Он хранится в форме раствора, на вид такого же прозрачного, как вода. Эффект «слез Аллаха» несравненно сильнее эффекта его аналогов. При его выработке расходуется огромное количество сырья – для изготовления одного литра используется урожай сотен акров маковых полей. В торговлю он идет в определенных дозировках. Доза в один миллилитр содержит двадцатую часть примесей, тем не менее человек шесть часов будет в полной отключке. Зависимость от этого наркотика очень высока – отказаться от него так же тяжело, как начать есть грязный снег вместо мороженого. Его проще перевозить: занимает меньше места. В таре размером с кулак помещаются тысячи доз.

Рич вцепился рукой в волосы, и из его кулака торчало подобие хвостика.

– Похоже, с эпидемией «крэка» вышло преувеличение.

– «Крэк» проще сбыть. Он привлекает потребителей тем, что он дешевле. Он экономичнее – его проще производить. Сейчас к продаже готовится пробная партия «слез Аллаха». Рынком станет Лос-Анджелес. – Смайлз провел пальцами по блестящим ухоженным усам. – Это хорошая новость.

– А плохая новость в том, – мгновенно подхватил Рич, – что эта дрянь поступает напрямую из производственных лабораторий в Афганистане. Сразу приходят в голову мысли о разветвленной террористической организации? Так и есть. Голова гидры – это группа экстремистов-суннитов, отделившихся от секты Асбата аль-Ансара; они называют себя «аль-Фат». В Лос-Анджелесе у них есть свой человек – Дул Факар аль-Малик, пакистанец; его еще зовут «Карающий меч Пророка».

Таннино скорчил гримасу: должно быть, хорошо знал аль-Малика по брифингам представителей федеральных служб.

– Он их главный представитель в городе, отвечает за финансовую поддержку операции и подготавливает почву для создания убежищ террористов. – Смайлз прервался; было видно, что он волнуется. – У нас есть все основания полагать, что этот Пророк вступил в альянс со «Смеющимися грешниками».

– Разве у фундаменталистов сейчас нет более серьезных забот, чем якшаться с байкерами и «торчками»? – спросил Таннино.

– Большая часть их активов – особенно тех, которые размещались в банках США, – заморожена после событий одиннадцатого сентября. Когда счета прикрыли, деньги стало труднее переправлять через границу. Перехвачены такие суммы, что я просто не в праве разглашать их размеры. «Слезы Аллаха» – это многообещающее новшество. Благодаря им аль-Фат сможет отказаться от ввоза в страну огромного количества героина и денежных средств, кроме того, у них отпадет необходимость действовать от имени другой группировки, – лицо Смайлза выражало скрытое восхищение. – Деньги делаются в Лос-Анджелесе и остаются в Лос-Анджелесе.

– Пока их не вложат в какую-нибудь дьявольскую затею, – вмешался Рич. – После одиннадцатого сентября Лос-Анджелес словно магнитом притягивает всяких борцов за волю Аллаха. Вы наверняка слышали о террористических планах, в которых признался Халид шейх Мохаммед.

Мелейн кивнул головой, как бы говоря: «Теперь вы понимаете, с чем мне приходилось иметь дело».

– Сеть наркосбыта «грешников» уже действует в полную силу – аль-Фат лишь вливается в нее. Никаких начальных расходов, никакой лишней суеты. В свою очередь «грешники» получают возможность монополизировать скупку «слез Аллаха» – все остаются в выигрыше, – сказал Мелейн.

– Вы ведь знаете, – подхватил Смайлз, – что на всем западном побережье никто не посмеет нарушить монополию «грешников».

Таннино поднял вверх фотографию с трупами «метисов», сделанную после палмдейлского расстрела:

– Особенно сейчас.

Смайлз кивнул:

– Особенно сейчас.

Рич сказал:

– После вторжения США в Афганистан производство опия там возросло на две тысячи процентов.

Геррера один был шокирован этими словами:

– Почему?

– Потому что основными поставщиками мака являются полевые командиры, которых мы прикрывали, разгоняя Талибан, – ответил Тим. – Если бы мы разгромили маковое производство, наши так называемые друзья нанесли бы нам ответный удар.

Рич глядел на него, удивляясь, как простой федеральный служащий мог разгадать такие тонкости международной политики. Он посмотрел на Тима с уважением:

– Ты был там.

– Да, в начале. Во время взятия Кабула.

– Армия?

– Рейнджеры.

Смайлз сказал:

– Полевые командиры контролируют посадки мака, но не могут производить из него героин. Раньше они для очистки поставляли мак в Пакистан и другие соседние страны. Но сейчас его везут в грузовиках в лаборатории аль-Фат, и полевые командиры имеют с этого больше прибыли.

– Значит, полевые командиры выручали нас до тех пор, пока террористы не сделали им более выгодное предложение, – снова сказал Геррера.

Расстроенное лицо Герреры, вернуло Тима в те времена, когда он сам еще верил, что в войне может быть хоть что-нибудь честное и что преданность и верность идеалам – не пустой звук. Так было до первой боевой операции. Там, куда он попал, эти правила не действовали. И сейчас он понимал, что «грешники», вступив в сделку с террористами, ничем не отличаются от полевых командиров. Отсутствие каких-либо идеологических установок не делало их менее опасными. Они были опасны так же, как любая террористическая организация.

– По понятным причинам, – продолжал Смайлз, – переход к производству очищенного героина в самом Афганистане вызвал необходимость найти более эффективное средство для его экспорта. Таким средством стали «слезы Аллаха».

За окном была ночь. Свет неоновых реклам вызывал головокружение. Тим подумал о Дрей, но отогнал эти мысли.

– Вы уже держите Пророка на мушке? – спросил он. – Это дело имело для них почти личный характер.

– Нет, – ответил Смайлз. – Аль-Малика прикрывают «грешники». Через них идет распространение «слез Аллаха». Кого ни остановишь, все носят «цвета» и длинные волосы. Вот и все приметы. С ним то же самое.

– А банковские счета? Сомневаюсь, что он доверяет деньги Дядюшке Питу.

– Террористы умеют исхитриться. Раньше они переводили деньги на счета организации «Исламик Черити» или профессоров, преподававших в «Миддл Истерн Стадиз», но сейчас, когда правила ужесточились, пошли другим путем. Никаких арабских имен. Ни банковских счетов, ни квитанций по оплате телефонных услуг – ничего. Сейчас они действуют без особого риска, через отмывателей денег. Все, что нужно, – примитивное знание банковского дела, отсутствие судимостей и англо-саксонское имя.