Текст книги "Диаспора"

Автор книги: Грег Иган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

6
Расхождение

Полис Кониши, Земля

24 667 272 518 451 CST

10 Декабря 3015, 3:21:55.605 UT

Ятима смотрел вниз на Землю через окно наблюдательного отсека. Ее поверхность не была полностью затемнена NOx, но большая ее часть имела едва различимые приглушенные оттенки, подкрашенные ржавым серым цветом. Только облака и ледяные шапки на полюсах выделялись, контрастирую со стратосферой, чтобы подчеркивать ее яркий красновато-коричневый цвет. Расстилаясь над облаками, расстилаясь над снегом, стратосфера выглядела похожей на распадающуюся кровь смешанную с испражнениями: отравленную, гнилую. Рана оставленная Лацертой, один быстрый и сильный разрез загноился и гнил в течение почти двадцати лет.

Он и Иноширо создали этот стержень вместе, орбитальный полустанок где беженцы могли бы проснуться чтобы увидеть мир, который они покинули так убедительно, как будто они физически поднялись над своим кислотным снегом в свое ослепительное небо; в действительности, они были в сотнях метров под землей в середине пустыни, но не было ничего что указывало бы им на этот рождающий клаустрофобию и несоответствующий видимому факт. Теперь станция была покинута; последние беженцы ушли отсюда, их не было больше. Голод забрал жителей последних сохранившихся анклавов, но даже если бы они смогли выжить еще несколько лет, океанский планктон и растительность на земле умирали так быстро, что планета должна была скоро остаться без кислорода. Эра плоти пришла к концу.

Было много разговоров о возврате к прежней жизни; разработать новую устойчивую биосферу из безопасности полисов и затем синтезировать ее, молекулу за молекулой, вид за видом. Может быть это и должно было случиться, однако поддерживающих эту идею становилось все меньше и меньше. Одни были за то, чтобы выносить трудности для того, чтобы продолжать жить в знакомой форме, другие за то, чтобы он перевоплотиться в чуждые тела в чуждом мире. Легчайший путь для значительной части беженцев был в том, чтобы воссоздать свои жизни, и оставаясь в полисах имитировать свой потерянный мир, и Ятима подозревал, что в конце концов большинство из них обнаружит, что они дорожат новыми близкими знакомствами значительно больше чем любым абстрактным различием между реальной и виртуальной плотью.

Прибыл Иноширо, выглядевший более спокойным чем обычно. Последние поездки к бриджерам, которые они сделали вместе были изнурительными; Ятима все еще видел перед собой изможденных флешеров, которых они обнаружили в одном подземном убежище, покрытых ранами и паразитами, в бреду и голодных. Они целовали руки и ноги своих благодетелей-роботов, изрыгая питательные вещества, которые должны были заживить их изъязвленные желудки и пройти прямо в их кровяной поток. Иноширо плохо переносил все это, но за недели эвакуации он попривык и стал почти спокойным, возможно поняв что этот ужас подходит к концу.

Ятима сказал "Габриэль говорил мне, что есть планы в Картер-Циммерман последовать за глейснерами." Глейснеры начали свою первую пилотируемую межзвездною экспедицию 15 лет назад, 63 корабля были отправлены в 21 различную звездную систему.

Иноширо посмотрел на него растерянно. "Последовать за ними, зачем? Какой смысл идти одним и тем же путем дважды?"

Ятима не был уверен, что это была шутка, или подлинное недоразумение. "Они не собираются посетить те же звезды. Они запускают вторую волну исследования с другими целями. И они не собираются, возиться с двигателями слияния, как глейснеры. Они собираются сделать это в своем стиле. Они планируют построить червоточины."

Лицо Иноширо стало таким необычно доброжелательным и выразительным, что любая дополнительная черточка намека на сарказм была бы лишней.

"Развитие технологии может занять несколько веков", Ятима это признал. "Но это даст им преимущество в скорости, в долгосрочной перспективе. Не тратя тысяч лет и более элегантно."

Иноширо пожал плечами, как будто это все не имело для него никакого значения, и отвернулся смотреть на пейзаж.

Ятима был в замешательстве; он, конечно. не ожидал, что Иноширо с таким энтузиазмом воспримет этот план, что на этом фоне его собственное осторожное одобрение будет выглядеть чуть ли не безразличием. Но если он не хочет даже говорить об этом, как быть. "Что-то подобное Lac G-1 могло не случиться так близко к Земле в ближайшие миллиарды лет, но пока мы не узнаем почему это случилось, мы можем только догадываться. Мы даже не можем быть уверены, что другие двойные нейтронные звезды поведут себя так же; мы не можем быть уверены в том, что каждая другая пара упадет друг на друга как только они пересекут тот же порог. Возможно происшедшее с Lac G-1 было некоторым видом прихотливого несчастного случая, который никогда не будет повторен – или возможно происшедшее было удачным исходом, а каждая вторая нейтронная пара звед может упасть друг на друга значительно раньше. Мы просто ничего не знаем об этом." Старая гипотеза мезоных струй оказалась несостоятельной; нет никаких признаков потоков, созданных взрывом, держащих свой путь сквозь межзвездную среду, а детальное моделирования наконец установило, что поляризованные ядра, хотя и были определенно возможными, но были крайне маловероятны.

Иноширо спокойно смотрел на умирающую Землю. "Какой вред может принести Лацерта теперь? И что может кто-нибудь сделать, чтобы предотвратить это?"

"Да забудьте о Лацерте, забудьте о гамма-всплесках. Двадцать лет назад мы думали, что наибольший риск для Земли – астероидная опасность! Мы не должны успокаиваться только потому, что мы пережили это, а флешеры нет! Лацерта доказывает, что мы не знаем, как работает Вселенная а то, что мы не знаем, может убить нас. Или вы думаете, что мы в безопасности в полисах навечно?"

Иноширо тихо засмеялся. "Нет! Через несколько миллиардов лет, Солнце начнет расширяться и проглотит Землю. И я не сомневаюсь, что мы убежим к другой звезде… но всегда найдется новая угроза нависшая над нами, известная или неизвестная. Большой взрыв в конце концов, если не будет ничего другого." Он обратился к Ятиме, улыбаясь. "Так что какие бесценные знания может Картер-Циммерман получить со звезд? Секрет выживания на сотни миллиардов лет, вместо десяти миллиардов?"

Ятима послал управляющий тег в пространство; окно повернулось прочь от Земли, затем следы смазанного движения звезд резко остановились на виде созвездия Лацерта. Черную дыру невозможно было обнаружить ни на какой длине волны, но Ятима представил себе пятно искаженной тьмы на полпути между Hough 187 и Лацерта 10. "Почему ты не желаешь понять? Это прошло через сотню световых лет и лишило жизни полмиллиона людей."

"У глейснеров уже есть зонд на пути к Лацерте G-1."

"Который не сможет нам ничего сообщить. Черные дыры поглощают свою собственную историю; мы не можем рассчитывать на обнаружение там хоть чего-нибудь. Мы должны посмотреть вдали от дома. Может быть там есть другой, более старый вид, который знает что вызывает столкновение звезд. Или может быть мы наконец обнаружили причину, почему нет инопланетян, пересекающих взад-вперед галактику: гамма-лучи взрывов подрезают любую цивилизацию под корень прежде, чем у них появляется надежда защитить себя. Если Лацерта случилась бы тысячу лет назад, никто на Земле не смог бы уцелеть. Но если мы действительно – единственная цивилизация способная на космические полеты, тогда мы должны полететь, чтобы предупредить других, защитить других, а не прятаться под поверхностью земли… "

Ятима затих. Иноширо слушал вежливо, но с легкой улыбкой, что не оставло сомнений, что он был очень позабавлен. Иноширо сказал: "Мы не можем спасти всех, Ятима. Мы не можем помочь каждому."

"Нет? Тогда что мы делали в течение последних двадцати лет, а? Тратили впустую свое время?"

Иноширо покачал головой, как если бы вопрос был абсурдным.

Ятима был сбит с толку. "Ты тот, кто смог вытащить меня из источника истин в открытый мир! А теперь жители Картер-Циммермана выходят в мир, чтобы попытаться сберечь себя, не смотря на то, что случилось с флешерами и с нами. Если тебе все равно на гипотетические инопланетные цивилизации, то мы все равно должны заботиться о коалиции полисов! "

Иноширо сказал: "Я прекрасно чувствую сострадание ко всем разумным существам. Но ничего не буду сделать. В мире всегда будет много страданий. В мире всегда будет смерть."

"О, только послушай себя? Всегда! Всегда!" Ятима отвернулся, пытаясь успокоиться. Он знал, что Иноширо чувствовал смерть флешеров более глубоко, чем он. Может быть, он должен был подождать, прежде чем затрагивать эту тему, может быть, это было неуважение к мертвым, говорить так скоро об уходе с Земли.

Но теперь было слишком поздно отступать. Он должен завершить начатый разговор.

"Я отправляюсь в Картер-Циммерман. То что они делают, имеет смысл, и я хочу быть частью этого."

Иноширо кивнул беспечно. "Тогда желаю вам успеха."

"И это все? Удачи и счастливого пути?" Ятима попытался прочитать выражение его лица, но Иноширо смотрел с невинностью ребенка. "Что с тобой случилось? Что ты сделал с собой?"

Иноширо улыбнулся блаженно и протянул к нему руки. Белые цветы лотоса расцвели от центра каждой ладони, излучающие одинаковые адреса. Ятима колебался, затем последовал вслед по адресу.

Там он обнаружил старую концепцию, преданную забвению в библиотека Аштон-Лаваля, скопированную за девять столетий до этого из одного из древних меметичиских трудов флешеров. Оно включало в себя целостный пакет убеждений о природе самих себя, и бесполезности стараться… включая явное отречение от всякого рода рассуждений способных осветить основные недостатки убеждений.

Анализ стандартными средствами подтверждал, что эта концепция была повсюду однородно утверждающей. Как только вы запустите ее, вы не сможете изменить ваше решение. Как только вы запустите ее, вы не сможете ее обсуждать. Ятима сказал ошеломленно, "Ты же был умнее этого. Сильнее чем это." Но когда Иноширо был травмирован Лацертой, что он, только не делал? Мог ли он обходиться без чего-нибудь типа анестезирующего вещества, которое бы сглаживало все что с ним происходило?

Иноширо засмеялся. "Так что я теперь? Достаточно умен, чтобы быть слабым? Или достаточно силен, чтобы быть глупым?"

Что ты теперь – ", он не знал что сказать.

Ты сейчас не Иноширо.

Ятима стоял неподвижно рядом с ним, страдая от горя, злой и беспомощный. Он, больше, уже не был в мире флешеров, не было наномашин Исхода которые могли бы вести огонь по этим воображаемым телам. Иноширо сделал свой выбор, уничтожив старого человека и создав нового следуя древнним меметическим предписаниям, никто другой не имел права решать этот вопрос, не говоря уже о том, что никто не имел власти обратить его вспять.

Ятима оборатился к пространству за окном; там плавали лишь скомканные шарообразные спутники из металла и не было ничего кроме Земли и звезд. Тогда он потянулся снова и схватил небо, выворачивая его и сжимая в светящийся шар в руке.

"Ты все еще можешь покинуть Кониши". Ятима сделал на сфере адрес портала Картер-Циммерман, и протянул ее Иноширо. "Что бы ты ни сделал, всегда есть еще этот вариант."

Иноширо мягко сказал: "Это не для меня, Сирота. Я желаю всем вам успеха, но я видел достаточно."

И он исчез.

Ятима плыл в темноте в течение длительного времени, оплакивая последнюю жертву Лацерты.

Затем он пустил пригоршню звезд, ускоряющуюся в пустоте пространства, и последовал за ними.

Через портал принципал наблюдал за перемещениями сироты, покинувшего Кониши. Имея доступ к публичным данным, он знал о недавнем опыте сироты, и он также знал, что другой гражданин Кониши испытал то же, но не сделал такой же выбор. Принципал не был заинтересован в рассеянии граждан Кониши во все стороны и как можно дальше, подобно репликации генов, его целью было эффективное использование ресурсов полиса для улучшения жизни самого полиса.

Не было никаких доказательств, не было ничего позволявшего определить, что какой-либо из формирователей действительно был виноватым, создав сироту мутанта. Но Принципал был запрограммирован на предупреждение ошибок. Он выделил старые, еще немутировавшие величины для диапазона сиротских изменений, как единственно правильное кодирование, отвергая все альтернативы как опасные и непроизводительные, чтобы никогда не пробовать их снова.

Третья часть

Паоло решительно сказал: "Следующей была Кузница. Ты ведь помогал разрабатывать ее, не так ли?"

"Я бы не стал заходить так далеко. Я играл второстепенную роль".

Паоло усмехнулся. "У успеха тысяча родителей – неудача всегда сирота".

Ятима посмотрел прямо в глаза. "Кузница не провал. Но трансмутеры не хотят слышать о моем высоком вкладе в аналитические методы моделирования релятивистских электронов плазмы".

"Нет? Хорошо, я никогда не сплетничал и все что мы расскажем им будешь говорить ты."

Ятима подумал. "Я знал, двух людей, которым это действительно важно." Он улыбнулся. "Можно сказать, что это история любви"

"Бланка и Габриэль?"

Наверное, мне следовало бы сказать "треугольник".

Паоло был сбит с толку. "Кто еще?"

"Я никогда не встречал ее. Но я думаю, вы догадываетесь о ком я говорю."

7
Наследство Кожуха

Полис Картера-Циммермана, Земля

24 667 274 153 236 CST

10 Декабря 3015, 3:49:10.390 UT

Габриэль попросил библиотеку Картера-Циммерман, показать ему каждую схему на записи для строительства проходимой червоточины. Проблема была изучена задолго до получения необходимой технологии, как упражнение в теоретической физике и как попытка наметить возможные пути для будущих цивилизаций. Казалось, как акт неблагодарности, а также нерационального использования ресурсов, отказаться от плодов всего этого древнего труда и начать все заново с нуля, так Габриэль вызвался перебрать все методы и с помощью машин выбрать десять наиболее перспективных кандидатов для детального технико-экономического обоснования.

Библиотека оперативно построила индексное пространство с 3017 различными схемами, составляющие концептуальное эволюционное дерево, которое тянулось через пространство в пустоте в течение сотен килодельта. Габриэль опешил на мгновение, он знал о порядке чисел, но видимая история вопроса все еще пугала его взгляд. Люди думали о путешествиях через червоточины почти тысячелетие и больше, считая ранние конструкции на основе классической общей теории относительности, но с появлением теории Кожуха, дерево по-настоящему расцвело.

В Кожух теории червоточины были повсюду. Даже вакуум был пеной из короткоживущих червоточин, если рассматривать его на планковско-уиллеровском расстоянии в десять-в-минус-тридцать-пятой-степени метра. Еще в 1955 году Джон Уилер предположил, что очевидно гладкое пространство-время общей теории относительности может оказаться запутанным лабиринтом квантовых червоточин в этом масштабе, следующая идея Уиллера, успешно и впечатляюще реализованная Ренатой Кожух сто лет спустя, была превратить этот любопытный физический курьез в доступные для обнаружения структуры. Сами элементарные частицы были вратами червоточин. Электроны, кварки, нейтрино, фотоны, W-Z бозоны, гравитоны, и глюоны являлись долгоживущими версиями входа в эти мимолетные вакуумные червоточины.

Кожух более двадцати лет трудилась, совершенствуя эту гипотезу, мучительно соединяла частичные результаты из множества смежных дисциплин, используя все, от спиновых сетей Пенроуза до компактифицированных дополнительных измерений теории струн. Включением шести суб-микроскопических измерений наряду с обычными пространственно-временными четырьмя она продемонстрировала каким образом червоточины различной топологии объясняют свойства всех известных элементарных частиц. Хотя никто не наблюдал непосредственно червоточину Кожух-Уиллера, но после тысячелетия экспериментальных испытаний модель получила широкое признание. Не как лучший инструмент для большинства практических расчетов, а в качестве окончательного выражения основы физического мира.

Габриэль изучил Кожух-теорию еще находясь в матке, и эта теория всегда казалась ему наиболее ясной и глубокой картиной доступной действительности. Масса частицы порождалась нарушением, вызванным определенным классом вакуумной червоточины – с виртуальными гравитонами на обоих ее концах. Нарушение обычного порядка связей между ними искривляло пространство-время так, как изменение в плетении корзины вынуждает ее поверхность изогнуться. Такое нарушение создавало и несколько свободных нитей – другие червоточины, выдавленные "тесным плетением" из вакуума везде, где пространство-время было искривлено. Оно же давало начало излучению Хокинга от черных дыр, и слабому излучению Унру-эффекта от обычных объектов.

Заряд, "цвет", и "аромат" частиц порождались подобными эффектами, но с виртуальными фотонами, глюонами, и W-Z бозонами в качестве входов в вакуумные червоточины, и шесть свернутых измерений, для которых гравитоны были непроницаемы, теперь играли важную роль. Спин частиц был обусловлен присутствием определенного вида завихрения в дополнительных измерениях на концах червоточины; каждое полузавихрение определяло половину единицы спина. У фермионов, таких как электрон с нечетным числом полузавихрений частиц, были червоточины, которые могли самостоятельно скручиваться как ленты; и если электрон повернуть на 360 градусов, то его червоточина получила или потеряла бы определенное завихрение с измеримыми последствиями. Бозоны, такие как фотон частицы, имеющие целые полные завихрения на концах червоточины, поворот на 360 градусов оставил бы неизменными, поскольку петли их червоточин уравновешивали бы себя. Одиночный бозон может быть самосвязан, единственный вход в червоточину образует петлю на себя, либо один вход в червоточину разделяет любое количество идентичных бозонов. Фермионы всегда соединены в четном количестве, например, пара частица-античастица на концах червоточины в самом простом случае.

Под воздействием экстремальной кривизны пространства-времени ранней вселенной, бесчисленные вакуумные червоточины были "выдавлены из ткани вселенной" и обеспечили ее существованию материальность. Большинство из них сформировало пары частица-античастица как электроны и позитроны, реже они породили менее симметричные комбинации, такие как электрон с одной стороны червоточины и тройным разветвлением в составляющий протон триплет кварков на другом конце.

Это положило начало всей материи. По чистой случайности, прежде чем расшириться и охладиться до состояния, когда рождение частиц прекратилась, вакуум породил чуть больше электронно-протонных червоточин, чем их эквивалента из антивещества – позитронов с антипротонами. Без этого порожденного случаем крошечного избытка вся материя до последнего электрона и протона была бы уничтожена в аннигиляции с соответствующими античастицами, и во Вселенной не осталось бы ничего кроме реликтового излучения в пустом пространстве.

В 2059 году сама Кожух указала, что если ее космологическая версия Большого взрыва была справедлива, то это означало бы, что каждый выживший электрон был связан с каким-нибудь удаленным от него протоном. Новые червоточины с известными конечными точками могут быть изготовлены произвольно, просто созданием пар электронов и позитронов, но уже существующие червоточины пересекают все межзвездное пространство. Множество оторванных одна от другой частиц, дрейфуя двадцать миллиардов лет сквозь эволюционирующую и расширяющуюся вселенную, оказались бы за тысячи световых лет друг от друга. Шансы были – каждая песчинка, каждая капля воды на Земле, содержали в себе врата к каждой из сотен из миллиардов звезд в галактике, а некоторые и намного дальше.

Трудность заключалась в том, что ничто во вселенной не могло бы пройти через вход в червоточину в элементарной частице. У всех известных частиц площадь поверхности равна квантовой единице, и вероятность того, что какая-нибудь из них сможет пройти сквозь червоточину другой была абсолютно нулевой.

Эта трудность была преодолима. Сталкиваясь, электрон и позитрон сращивают конец к концу свои червоточины и оба входа в них исчезают, при этом производятся два фотона гамма-излучения. Но если соединять червоточины не конец электрона к концу позитрона, а конец электрона к концу электрона, то энергия, обычно рассеиваемая гамма-излучением, будет поймана в ловушку и затрачена на создание новой объединенной и расширенной червоточины.

Чтобы получить такое соединение необходима концентрация достаточно скромного количества энергии – двух гигаджоулей, этого хватит, чтобы растопить шеститонный брусок льда – в объеме, настолько меньшем этой ледяной глыбы, насколько атом меньше наблюдаемой Вселенной. Произведенная таким электрон-электронным сращиванием червоточина будет проходимой только для элементарных частиц, но соединение нескольких миллиардов из них будет способствовать дальнейшему расширению червоточины, а не удлинению его, что позволит в результате обеспечить проход для наномашин умеренной сложности.

До Габриэля доходили слухи, что глейснеры уже рассматривали вариант использования червоточин, но решили отложить его в сторону на несколько тысячелетий. Строительство обычных межзвездных космических аппаратов, должно быть, казалось тривиальным по сравнению с технологией позволяющей раскрыть межзведные порталы и шагать от звезды к звезде. Однако, из 3017 проектов на выбор, должен быть один, который позволит полису Картер-Циммерман довести его до конца даже если это займет тысячу лет. Габриэль не был испуган масштабом времени, он уже давно надеялся на подобный грандиозный план, чтобы сделать его смыслом своего долголетия. Без охватывающей века цели он мог лишь дрейфовать между интересами и эстетикой, друзьями и любовниками, триумфами и разочарованиями. Он мог жить новой жизнью каждый Гигатау или два, лишь до тех пор, пока не исчезало различие между его дальнейшим существованием и заменой его кем-нибудь новым.

Полный надежд, он устремился через пространство в сторону первой точки.