Текст книги "Диаспора"

Автор книги: Грег Иган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

"Однако некоторые изменения нервной системы вышли далеко за пределы новых инстинктов." Теперь ветви дерева были значительно прорежены, но оставалось еще 30 или 40 ветвей направленных влево. "В настоящее время есть виды эксуберантов, которые изменили даже аспекты своего языка, своего восприятия и познания".

Иноширо сказал: "Как сон у обезьян"?

Лиана кивнула. "И это не все. Их предки демонтировали языковые центры, как у высших приматов. Они все еще умнее, чем любые другие приматы, но их материальная культура была значительно сокращена, и они уже не смогут изменить себя, даже если захотят. Я сомневаюсь, что они способны понять теперь свои истоки."

"Сны обезьян являются исключением, хотя это и был намеренный отказ от возможностей человека. Большинство эксуберантов получили более конструктивные изменения: разработка новых способов отображения физического мира в их умах, и добавление специализированных нейронных структур, занимающихся вопросами новых категорий. Есть эксуберанты, которые могут манипулировать самыми сложными отвлеченными понятиями в области генетики, метеорологии, биохимии, экологии так интуитивно, как любой статик может подумать о камне или растении или о животном с точки зрения "здравого смысла", как о тех вещах, которые произошли в результате нескольких миллионов лет эволюции. Существуют также и другие, которые изменили свои нейронные структуры, доставшиеся им от предков, чтобы просто узнать что будет – которые двинулись в поисках новых возможностей, не имея в виду конкретных целей.

Ятима почувствовал сверхъестественное совпадение со своей собственной ситуацией… хотя ничто не доказывало до сих пор, что его собственные мутации отправили его в плавание по неизведанным волнам судьбы. Как выразился Иноширо: "С тобой, они, наконец, наткнулись на удачные параметры. Родители будут теперь просить хорошие настройки "Ятимы" следующие 10 гигатау".

Лиана вскинула руки в жесте отчаяния. "Единственная проблема во всем этом… состоит в том, что некоторые виды эксуберантов изменились настолько, что они не могут общаться с кем-либо еще, все больше и больше. Различные группы устремились в разных направлениях, пробовать новые виды разума и теперь они едва могут понять друг друга, даже с программным обеспечением посредников. Это не просто вопрос языка – или, по крайней мере, дело не просто в том, что язык был общим для всех статиков, когда у них у всех был, в основном, идентичный мозг. Прежде всего лишь различные общины начала распространяться по всему миру и отдаляться друг от друга, их начали заботить совершенно разные вещи, так что становилось невозможно иметь глобальную культуру ни в чем, в первоначальном смысле этого слова. Мы фрагментированы. Мы теряем друг друга". Она засмеялась, как будто для уменьшения серьезности своих слов, но Ятима видел, что она очень страстно относится к этому вопросу. "Мы все решили остаться на Земле, мы все решили остаться органическими… но мы продолжаем отдаляться друг от друга, вероятно, быстрее, чем любой из вас в полисах!"

Орландо, стоя за ее стулом, положил руку ей на плечо и сжал его нежно. Она протянула ему руку и он сжал ее ладонь. Ятима нашел, что это завораживает, но старался не смотреть прямо на них. Он сказал: "Так что же бриджеры делают?"

Орландо сказал: "Мы стараемся заткнуть пробелы".

Лиана показала жестом на схематическое дерево, и второй набор ветвей начал расти позади и между первым. Новое дерево было гораздо более тонко разделено на несколько ветвей, и они расположились ближе друг к другу.

"Принимая нейронные структуры в качестве отправной точки, мы вводим небольшие изменения с каждым поколением. Но вместо того чтобы измениться каждому в том же направлении, наши дети не только отличаются от своих родителей, они весьма отличаются друг от друга. Каждое поколение более разнообразно, чем предыдущее. "

Иноширо сказал: "Но… Не то чтобы вы очень сокрушались по этому поводу? Люди отдаляются друг от друга?"

"Не совсем. Вместо того, чтобы вся популяция распределялась по некоторому свойству нейронов на противоположных концах спектра и порождала две отдельные группы, которые не имеют между собой ничего общего – мы всегда рассеяны равномерно по всему диапазону. Таким образом, никто не отсекается, никто не отчуждается, потому что круг общения любого человека – группа людей, с которыми они могут легко общаться – всегда перекрывается с кем-нибудь кто находится за пределами этого круга…и чей собственный круг, в свою очередь, также тесно связан с кругом кого-то еще… и, так или иначе, все они охвачены.

"Вы можете легко найти у нас двух людей, которые едва ли смогут понять друг друга, потому что они отличаются друг от друга, как эксуберанты из двух расходящихся линий, но здесь всегда найдется цепочка родственников, которые могут восполнить пробел. С несколькими посредниками – сейчас не более четырех – любой бриджер может общаться с любым другим "

Орландо добавил: "И есть люди среди нас, кто может взаимодействовать со всеми, на своих условиях…"

"И тогда каждый флешер на планете может общаться таким образом."

Иноширо нетерпеливо спросил: "Значит вы можете построить цепочку людей, чтобы поговорить с кем-то на краю этого процесса? Кто приведет к наиболее удаленной группе эксуберантов?"

Орландо и Лиана переглянулись, а затем Орландо сказал: "Если вы сможете подождать несколько дней, это возможно. Но это потребует дипломатических усилий, это же не фокус, который можно показать в любое время".

"Мы собирались уйти завтра утром." Ятима не смел глядеть на Иноширо; и хотя в этом не было никакой необходимости, они уже согласились задержаться еще на несколько часов.

После неловкой минутной паузы, Иноширо спокойно сказал: " Может в следующий раз."

Орландо показал им как вокруг гена, с которым он работал, шла сборка последовательностей ДНК и тестирование результатов. В основном, бриджеры работали со множеством способов оздоровления, включающих в себя сопротивление болезням и совершенствование механизмов регенерации тканей, которые с относительной легкостью могли быть тестированы на безмозглых вегетативных органах млекопитающих, которые Орландо в шутку называл "требуха деревьев". "Вы действительно не можете понюхать это? Вы не представляете, как вам повезло".

Бриджеры, пояснил он, специально приспосабливают себя к тому, что любое лицо может переписать части собственного генома путем введения новой последовательности в свою кровь, заключенную в соответствующие средства для замещения энзимов, завернутую в липидную капсулу, с поверхностью включающей белки, изменяющие типы клеток. Если прекурсоры гамет были нацелены, изменение становилось наследственным. Женщины – бриджеры не генерировали все свои яйцеклетки одновременно при овуляции, как это происходит у статиков, но их яйцеклетки росли каждая по мере необходимости, производство спермы и яйцеклеток – не говоря уже подготовке матки к имплантации оплодотворенной яйцеклетки – происходило только в случае, если принимались внутрь необходимые гормоны, которые можно получить от специально– разработанных растений. Около двух третей бриджеров были одного пола, остальные были гермафродиты или бесполые, подобно некоторым видам эксуберантов.

После осмотра лаборатории, Орландо объявил, что настало время обеда, и они сидели во дворе, глядя как он ест. Другие работники собрались вокруг; некоторые из них говорили с ними напрямую, а остальные использовали посредников для перевода. Их вопросы, часто звучали странно, даже после ряда длительных обменов фразами между переводчиком и собеседником: "Как вы знаете, какие части мира есть вы, в полисах?" "Есть ли граждане в Кониши, которые едят музыку? "Не имея тела как вы падаете все время без движения"? и от смеха производимого их ответами было ясно, что и обратный процесс так же несовершенен. Определенное количество успешной коммуникации имело место – но это в значительной степени зависило от проб и ошибок, и от безграничного терпения.

Орландо обещал показать им, заводы и хранилища, галереи и архивы… но другие люди хотели поговорить с ними, или просто посмотреть на них и так как день клонился к закату, их первоначальные планы превратились в утопию. Возможно, они могли бы форсировать общение, напоминая своим хозяевам, как дорого им время, но через несколько часов стало казаться абсурдным, даже представить себе, что они могли бы сделать хоть немного больше за один день. Невозможно было здесь быть торопливым; спешка казалось актом насилия. Так как уже прошел целый мегатау, Ятима старался не думать о прогрессе, которого он мог бы достигнуть за это время в Источнике Истин. Ничего, ему ни с кем не нужно соревноваться – Источник будет по-прежнему там, когда он вернется.

В конце концов на дворе стало так тесно, что Орландо вытащил всех в ресторан под открытым небом. В сумерках, когда Лиана присоединилась к ним, вопросы начали, наконец, иссякать, и большая часть толпы, разделилась на небольшие группы, которые были заняты обсуждением гостей между собой.

Так четверо из бриджеров сидели и разговаривали с ними под звездами, которые были неярки и сильно отфильтрованы атмосферой. "Конечно, мы видели их из космоса", хвастался Иноширо. "В полисах, через орбитальные датчики, они просто выглядят по другому."

Орландо сказал: "И все же я настаиваю: "Выне видели их своими собственными глазами!" За исключением того…, что у вас есть. Точно так же, как вы всегда что-либо видели. "

Лиана оперлась на его плечо и добавила, поддразнивая его, "Глазами, которые по сути не видят ничего. То, что наши собственные мозги работают в нескольких сантиметрах от наших собственных видеокамер, не делает наш опыт волшебным образом более превосходящим."

Орландо признал: "Ну. Это так, пожалуй."

Они поцеловались. Ятиме захотелось узнать, что было бы если бы Бланка и Габриэль сделали нечто подобное, если бы Бланка изменила бы себя так, чтобы это стало возможным, и приятным. Неудивительно, что родители Бланки не одобряли ее выбор. То, что Габриэль имел пол был не более чем абстрактным вопросом самоидентефикации – ведь почти все в Картер-Циммермане также претендовали на то, чтобы иметь осязаемое тело. Но в Кониши, сама идея твердости, атавистическое заблуждение вещественности, обычно встречала обструкцию и подавлялась. Как только ваша икона сможет блокировать путь другой иконе в общественном пространстве, ее автономность будет нарушена. Повторное подключение концепции радостей любви, было бы таким же варварским, как и возвращение физической силы и трения.

Лиана спросил: "Чем теперь занимаются глейснеры? Знаете ли вы об этом? Последний раз мы слышали, что они делают что-то в поясе астероидов, но это было почти 100 лет назад. Кто-нибудь из них покинул Солнечную систему?"

Иноширо ответил: "Не в своих телах. Они отправили зонды до нескольких ближайших звезд, но ничего разумного там не обнаружили". Он засмеялся. " Они одержимы идеей не стать гражданами полиса. Они думают, что если они осмелятся снять головы со своих плеч, то следующее, что что с ними случится – полный отказ от реальности."

Орландо презрительно сказал: "Дайте им еще тысячу лет, и они будут мочиться по всему Млечному Пути, метя свою территорию, как собаки".

Ятима запротестовал: "Это не справедливо! У них странные приоритеты… но они все же цивилизованны. Более или менее."

Лиана сказал: "Лучше глейснеры там, чем флешеры. Можете ли вы представить флешеров в космосе? Они бы, возможно, подвергли терраформированию Марс уже. Глейснеры едва прикоснулись к планете, в основном они просто обследовали его с орбиты. Они не вандалы. Они не колонисты".

Орландо сказал уверенно. "Если все, что вы хотите, это только собирать астрофизические данные, то нет необходимости покидать солнечную систему. Я видел планы: засев целых миров самовоспроизводящимися фабриками, заполнение галактики фон Неймановскими машинами"

Лиана покачала головой. "Такие вещи никогда не проектировались всерьез, то были только наметки, это было еще до появления глейснеров. Все это просто современная пропаганда: дурацкие Протоколы Старейшин Машин. Мы теперь стали еще ближе к прежним целям. Если кто-нибудь вспомнит о них, то, вероятно, они будут с нами".

Некоторые другие бриджеры присоединились к ним и обсуждение затянулось еще на час. Один агроном утверждал через переводчика: Если космические путешествия не были просто фантазияим незрелых культур, то где же инопланетяне? Ятима взглянул на бесцветное небо, и представил себе глейснеровский корабль идущий к звездам. Может, это некие спасательные маяки возникшие из тел глейснеров, когда они реактивировали их… Это была абсурдная мысль, но странно было подумать, что это не было в буквальном смысле невозможно. Даже в самых поразительных астрономических пространствах, в которых вы могли бы претендовать на прыжок через световые годы и где вы видели симуляцию поверхности Сириуса в высоком разрешении на основе данных полученных от телескопа… вы никогда не рисковали быть похищенным. сумасшедшим космонавтом.

Сразу после полуночи, Орландо спросил Лиану, "Итак, кто встанет в четыре утра, чтобы сопровождать гостей на границу?"

"Ты".

"Тогда я лучше посплю."

Иноширо был поражен. "Вы все еще должны спать? Вы не избавились от этого?"

Лиана стала захлебываться смехом. "Это было бы так инженерно выкинуть сон из людей! Попробуй отнять сон у млекопитающих и в итоге получишь психотических, с нарушением иммунной системы кретинов".

Орландо ворчливо добавил: "К тому же это очень приятно. Вы не знаете, чего вы лишены". Он поцеловал Лиану снова, и ушел от них.

Толпа в ресторане редела медленно, а затем большинство бриджеров, кто остался, заснули в креслах, одна лишь Лиана бодрствовала с ними в нарастающей тишине.

"Я рада, что вы посетили нас", сказала она. "Теперь у нас есть хоть какая-то связь с Кониши и, в вашем лице, со всей коалицией. Даже если вы не cможете к нам вернуться… вы будете говорить о нас там, внутри полиса. Мы не исчезнем из вашей памяти окончательно."

Иноширо серьезно сказал: "Мы вернемся! И мы приведем наших друзей. Как только они поймут, что вы не дикари, каждый захочет к вам в гости".

Лиана тихонько засмеялась. "Да? И время пойдет вспять, и мертвые восстанут из могилы? Я буду с нетерпением ждать этого". Она потянулась через стол и потрепала за щеку Иноширо. "Ты странный ребенок. Я буду скучать по тебе."

Ятима ожидал возмущенного ответа Иноширо: "Я не ребенок". Но вместо этого, он приложил руку к лицу, где она его коснулась, и ничего не сказал.

Орландо проводил их до границы. Они простились, говорили о том, как увидятся снова, но Ятима подозревал, что он тоже не верил, что они вернутся. Когда он скрылся в джунглях, Ятима перешагнул границы и вызвал беспилотника. Он прилетел и соединился с телом глейснера.

Иноширо сказал: "Иди. Я остаюсь"

Ятима застонал. "Ты не знаешь, что говоришь".

Иноширо смотрел на него, в отчаянии, но решительно. "Я родился в неправильном месте. Я должен быть здесь, и я остаюсь".

"А, так ты серьезно! Если ты так уж хочешь перемен, то всегда есть Аштон-Лаваль! И если ты хочешь сбежать от родителей, ты можешь сделать это где угодно!"

Иноширо присел в подлеске, и протянул руки к листве. "Я начал чувствовать вещи. Это не просто ярлыки, и не прихоть абстрактной визуализации". Он приложил руки к себе, отвел от груди, а затем ударил по корпусу. "Это происходит со мной, это происходит на моей коже. Раньше я должен был формировать какую-то карту данных… а теперь я себя осознаю." Он жалко рассмеялся. "Может быть, это фамильная слабость. Моя часть, мой брат имеет овеществлённого любовника… и теперь я здесь, с этим проклятым озязанием". Он посмотрел на Ятиму, широко раскрыв глаза, наполненные ужасом. "Я не могу вернуться теперь. Это было бы как будто… сорвать кожу."

Ятима спокойно сказал: "Ты знаешь, что это не так. Что ты думаешь, произойдет с тобой? Боль? Как только теги перестанут приходить, все иллюзии исчезнут". Он пытался быть обнадеживающим, и еще он пытался представить себе: как влияет этот мир на Иноширо? Несколько сбивало с толку когда интерфейс корректировал его собственное представление о себе с фактическим положением его глейснеровского тела – но, это было более похоже на игру с соответствующими правилами игры; не было никакого смысла нарушать их…

Иноширо сказал: "Они разрешат мне жить с ними. Я не нуждаюсь в пище, мне не нужно ничего подобного. Я буду полезен. Они дадут мне остаться"

Ятима отступил от границы; беспилотник сорвался с него сердито зажужжал. Он опустился на колени рядом с Иноширо и сказал негромко: "Признайся себе, что ты с ума сойдешь в течение недели. Один и тот же пейзаж, и это навсегда? И как только новизна твоего присутствия исчезнет, они станут обращались с тобой как с уродом."

"Не Лиана!"

Да? Как ты думаешь, кем она станет? Любовницей? Или еще одним из родителей? "

Иноширо прикрыл лицо руками. "Просто отправляйся обратно в Кониши, отправишься? Погрузись в Источник Истин."

Ятима оставался на месте. Птицы кричали, небо прояснилось. Их суточный срок истек. Они все еще были на один день впереди времени Кониши – когда их "я" должно было там пробудиться – но с каждой проходящей минутой, темп жизни полиса продвигатся вперёд и совсем скоро оставит их позади.

У Ятимы возникла мысль силой перетащить Иноширо через границу, и поручить беспилотнику перекачать его в полис из тела глейснера. Беспилотник был не достаточно умен, чтобы понимать, что он делает, он бы не понял, что это нарушение автономии Иноширо.

Эта идея смущала его, но он не видел другого варианта. Ятима все еще хранил у себя последнее обновление снапшота ума Иноширо, полученное от него в ресторане ранним утром. Иноширо не послал бы его после принятия решения остаться – и Ятима пробудит этот снапшот в полисе, и тогда не имеет значения, что потом случится с этим клоном-глейснером…

Ятима стер снапшот. Это не было ловушкой. Это не то что они могли бы предусмотреть.

Он стоял на коленях и ждал. Интересно, если бы они остались здесь гораздо дольше, стали бы они отождествлять себя с собственным телом глейснера?

Почти через час, Иноширо поднялся на ноги и вышел за границу анклава. Ятима пошел за ним с огромным облегчением.

Беспилотник приземлился на шею Иноширо; он поднял руку, как будто хотел по нему шлепнуть, но остановил себя. Он спокойно спросил: "Ты думаешь, мы когда-нибудь вернемся?" Ятима думал об этом, долго и упорно. Без того неповторимого очарования, которое занесло их сюда, будет ли это место, и эти друзья – все это – опять стоить того, чтобы потратить на это в 800 раз больше времени, вместо того, чтобы просто отдохнуть?

"Я сомневаюсь в этом."

Вторая часть

Когда Паоло пробудился и присоединил себя к Ятиме, тот сказал, "Я пытаюсь решить что мы должны сообщить им. Когда они спросят почему мы пришли после них." (анонимно)

Паоло криво улыбнулся. "Мы скажем им о Лацерте." (анонимно)

Тогда они узнают о Лацерте.

"Как о точке на карте. Они не узнают, что случилось. Они не узнают, что это значит."

"Нет." Ятима пристально вглядывался в Вейль, в центр синего смещения. Виртуальная среда не хотела противопоставляться Паоло с вопросами об Атланте, но и не хотела закрыть ему доступ. "Вы знаете Карпала, не так ли?" (анонимно)

"Да." Паоло решил слабо улыбнуться.

А не он ли был на луне, запуская TERAGO

Паоло холодно ответил, "Он сделал все что мог. Это было не его ошибка, когда целая планета заболела лунатизмом."

Согласен. Я ни в чем его не обвиняю." Ятима развел руками в жесте примирении. "Я только удивился, что он кому-либо говорил об этом. Что он сообщил Вам свой взгляд на случившееся."

Паоло кивнул неохотно. "Он говорил об этом. Однажды."

4
Сердце ящерицы

Обсерватория Буллиалду, Луна

24 046 104 526 757 CST

2 апреля 2996, 16:42:03.911 UT

Карпал лежал на спине на реголите в течение полного лунного месяца, пристально вглядываясь в холодную неподвижность вселенной не желающую показать ему что-нибудь новое. Он делал это уже пять раз, но ничего не изменилось в пределах его обзора. Планеты перемещались вдоль своих предсказуемых орбит, а иногда яркий астероид или комета становились видимыми, но они были похожи на заблудившийся космический корабль: помехи на переднем плане, а не часть вида. Когда вы видели Юпитер крупным планом, вы начинали думать о нем скорее как о большом источнике светлого загрязнения и электромагнитного шума чем как о объекте серьезного астрономического интереса. Карпал хотел, чтобы сверхновая звезда внезапно расцвела из темноты, далекий апокалипсис, чтобы заставить детекторы нейтрино завизжать – но спокойная работа часового механизма солнечной системы, так же заслуживала внимания и вызывала интерес как прибывающий вовремя шаттл.

Когда Земля появилась снова, тусклым красноватым диском рядом с горящим солнцем, Карпал, оттолкнувшись руками, осторожно поднялся на ноги, проверяя, чтобы ни один из его приводов не были слабены тепловым напряжением. Если бы это произошло он не хотел бы ждать с нетерпением пока его нанороботы разглаживают микротрещины, поэтому каждый шарнир должен быть протестирован.

Все было в порядке. Он прошел медленным шагом в будку контрольно-измерительной аппаратуры на крае воронки Буллиалдуса; приборы были доступны вакууму, но крыша будки до некоторой степени укрывала оборудование от температурных переладов, жесткого излучения и микрометеоритов. Дальше видна была стена кратера, шириной в семьдесят километров; Карпал мог бы просто установить лазерную станцию на верху стены, непосредственно выше хижины. Сами лучи были невидимыми, поскольку на Луне не было ничего, что могло бы отражать свет, но Карпал не мог вообразить Буллиалдус сверху без того чтобы умственно не представить букву L, прямоугольником связывающую три точки на ободе кратера.

Буллиалдус был волновым детектором, частью гравитационной широко-диапазонной обсерватории наблюдающей за солнечной системой известной как TERAGO. Одиночный лазерный луч был разделен и послан в перпендикулярные путешествия, затем воссоединен; таким образом пространство вокруг кратера было протянуто и сжато только до одной частьи в десять в двадцать четвертой степени, гребни и ложбины двух потоков света были перемешаны, вызывая колебания в их совмещенной интенсивности, которые показывали тонкие изменения геометрии. Только один детектор не мог бы определить источник искажений, подобно тому как термометр, лежащий на реголите не мог бы измерить точную позицию солнца, но объединяя и синхронизируя события в Буллиалдусе с данными от девятнадцати других мест TERAGO, можно было восстановить каждый проход фронта волны через солнечную систему, показывая направление с достаточной точностью, чтобы оно соответствовало известному объекту в небе.

ничто не изменилось за время его отсутствия. и мало что поменялось с его прибытием.

Почти каждый второй глейснер был в поясе астероидов, работая на межзвездный флот, оказывая необходимые ему услуги, или занимаясь его снабжением. Он мог бы и сам находиться там, вдалеке отсюда, – данные от TERAGO были доступны везде, но он был искушен одиночеством здесь, и возможностью работать без помех, посвящая себя в единственную проблему на недели, или месяцы, или годы. Лежать на риголите, глядя пристально в небо в течение целого месяца подряд не входило в его планах, со стороны это выглядело легким сумашествием, однако ему это казалось всего лишь некоторой эксцентричностью. Сначала, он боялся пропустить важное событие: сверхновую звезду, или появление в далекой галактике новой черной дыры, поглощающей все около себя. Каждая частица данных была, конечно же, зарегистрирована но даже не смотря на то, что волны гравитации шли до Луны тысячелетия, была некоторая безотлагательность в их изучении; Карпал с удовлетворением получал срез космического времени в десятки миллиардов лет глубины, сходящегося на его инструментах и чувствах со скоростью света.

Позднее, риск оказаться вдалеке от его поста стал частью влечения к нему. Частью решения остаться на Луне.

Карпал проверил основной дисплейный экран и слегка усмехнулся; его слабое инфракрасное тепловое излучение отразилось к нему от стены помещения. Он ничего не пропустил. В списке известных источников, Lac G-1 был выделен как аномальный, но он и всегда был аномальным; это давно уже не было новостью.

TERAGO не только регистрировал любые внезапные катастрофы, но и постоянно следил за несколькими сотнями периодических источников излучений. Катаклизмы, способные породить взрыв гравитационного излучения достаточно интенсивный, чтобы не погаснуть пройдя половину вселенной были довольно редки, но постоянное орбитальное движение небесных тел создавало ровный поток слабых гравитационных волн. Если же вовлеченные в действие объекты были такими огромными как звезды, быстро вращающиеся вокруг друг друга, и они были не слишком отдаленными, TERAGO мог бы настроиться на их движение и подслушать его неравномерный ритм.

Лацерта G-1 была парой нейтронных звезд, расположенных менее чем в сотне световых лет от Земли. Нейтронные звезды были слишком малы, чтобы наблюдать их непосредственно – около двадцати километров в диаметре, не больше – они были упакованы магнитными и гравитационными полями звезды в такой небольшой объем, и воздействие этих звезд на любые окружающие их объекты могли быть грандиозными. Большинство таких звезд были обнаружены как пульсары, их вращающиеся магнитные поля создавали вращающийся луч радиоволн, или как источники рентгеновских лучей. И все-же Lac G-1 существовала уже миллиарды лет; любое местное скопление газа или пыли которое вероятно было использовано при создании рентгеновского излучения было бы давно исчерпано, и любое радиоизлучение были бы настолько слабым что его невозможно было бы обнаружить. Так что эта система звезд не излучала в электромагнитном спектре, а создавала только гравитационное излучение от мертвых звезд кружащихся на медленно разрушающихся орбитах, которое и заявляло об их существовании.

Но это спокойствие не должно было продолжится вечно. G-1a и G-1b были разделены полуполмиллионами километров, и через следующие семь миллионов лет гравитационныеl волны должны были постепенно уничтожить всю угловую движущую силу, держащую их раздельно. Когда они наконец столкнутся, большая часть их кинетической энергии должна будет преобразоваться в интенсивную нейтронную вспышку, слабо подкрашенную гамма-лучами, затем звезды сольются и образуют черную дыру. Нейтроны сравнительно безвредны и на большом расстоянии не принесут никакого вреда; и даже в сотне световых лет органическая жизнь не испытает каких-либо неудобств. Во всяком случае флешеры будут здесь когда это случится, и Карпалу нравилось думать, что кто-нибудь примется создавать защиту земной бисферы, устанавливая достаточно большой и непрозрачный экран на пути взрыва гамма-лучей. Наконец нашлось бы хорошее использование для Юпитера. Это был бы не легкая задача, однако; ведь система Lac G-1 была намного выше плоскости эклиптики, чтобы можно было легко замаскировать Землю просто подтолкнув любую планету в удобную точку на ее текущей орбите.

Судьба Lac G-1 казалась неизбежной, и сигнал, достигающий TERAGO несомненно подтверждал постепенное разрушение орбит. Один маленький вопрос все-же оставался: из первых наблюдений явствовало, что G-la и G-1b закручиваются в спираль неравномерно и делают это немного быстрее чем следовало бы. Несоответствия никогда не превышали одной тысячной процента эти волны ускорялись на дополнительную наносекунду за пару дней, и сейчас и прежде – но тогда большинство двоичных пульсаров имели нарушения орбитальных кривых в пределах ошибки в измерении, теперь же даже наносекундные шумовые всплески не могли быть списаны на экспериментальную ошибку или на фоновый шум.

Карпал мечтал, что эта тайна будет первой сдавшейся его одиночеству и самоотвеженности, но правдоподобное объяснение избегало его, год за годом. Любое достаточно большое третье тело, случайным образом влияющее на орбиту, должно было бы добавить свою собственную безошибочную подпись к гравитационному излучению. Небольшие газовые облака дрейфующие в системе, влияя на нейтронные звезды могли бы изменить энергетический баланс, но тогда это должно было бы заставить Lac G-1 испускать рентгеновское излучение. Его модели были дерзкими и смелыми, но все их пришлось отбросить из недостатка подтверждающего их материала, или из-за полной невероятности. Энергия и движущая сила не могли просто взять и исчезнуть в вакууме, но теперь он уже был почти готов отбросить попытки разобраться в происходящем за сотню световых лет отсюда.

Почти… Со вздохом мученика, Карпал коснулся выделенного наименования на экране и на нем появился график волн от Лацерты за предыдущий месяц.

С первого взгляда было ясно, что с TERAGO что-то не так. Сотни волн на экране должны были быть идентичными, с одинаковыми по высоте пиками, сигнал возвращался подобно часовому механизму на ту же максимальную высоту в той же точке на орбите. Взамен этого было плавное увеличение высоты пиков во второй половине месяца что говорило о том, что калибровка TERAGO по-видимому начала сбиваться. Карпал застонал и переключился на другой периодический источник, двойной пульсар в созвездии Орла. Были чередующиеся слабые и высокие пики и здесь, с тех пор как орбита стала более эллиптической, но каждый набор пиков соответствовал по высоте предыдущему. Он проверил данные от пяти других источников. Не было никакого признака сбоя калибровки для любого из них.

Сбитый с толку, Карпал вернулся к данным по Lac G-1. Он изучил прежние графики и не поверил своим глазам. За время его отсутствия, период волн уменьшился почти на три минуты. Это было абсурдно. За 28 дней, Lac G-1 должен был потерять 14.498 микросекунд своей получасовой орбиты, плюс – минус несколько наносекунд. Должно быть это ошибка в программном обеспечении; возможно излучение повредило несколько случайных бит информации зашифрованных в космических лучах и это каким-то образом избежало обнаружения и коррекции.

Он переключился на график, показывающий период волн, а не сами волны. График начинался, фактически плоскостью на 3627 секунде, затем около 12 дней линия на графике стала ползти вниз с горизонтального, сначала медленно, потом все быстрее. Последняя точка на кривой была на 3456 секунде. Единственный что могло произойти это то, что нейтронные звезды смогли переместиться на меньшую, более быструю орбиту теряя при этом некоторую энергию, которая держала их порознь – но чтобы их вращение было на три минуты быстрее, вместо 14 микросекунд, они должны были потерять почти столько же энергии за месяц сколько они теряли за прошедшие миллионы лет.