Текст книги "Псы войны: пробуждение Ареса"

Автор книги: Грег Бир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Что с подполковником Рустом?

– Погиб во время первой атаки.

Койл поднимает голову и с вызовом смотрит мне в глаза: мол, только посмей назвать меня лгуньей. Но она врет, и все это понимают.

Пистолеты у девушек заряжены. Де Гузман сжимает «газонокосилку» с таким видом, словно готова пустить ее в ход.

«Тогда она разнесет в клочья не только нас, но и половину своей команды», – лениво отмечаю я.

– Дамы, дамы, – примирительно говорит Акерли, поднимая руки.

Диджей обливается потом, и вид у него рассеянный.

– Где Тил? – спрашиваю я.

– Не знаю. Да и какая разница, – пожимает плечами Койл.

Сестры ослабляют кольцо вокруг нас, но не бдительность.

– Послушайте, – голос Койл звенит так, словно она произносит речь перед целым взводом. – Мы получили новые приказы. Антаги хотят занять эту шахту, наша цель – помешать им. Поэтому мы соберем столько отработанной материи и взрывчатки, сколько сможем. Активируем заряды одновременно и обрушим верхние этажи.

Бром и Акерли недоверчиво качают головами.

Диджей скорчился, точно его сейчас вырвет, и не сводит глаз с люка.

– А не лучше ли просто держать оборону? – вклинивается Бром.

Как будто разумные доводы до сих пор что-то значат!

Акерли пихает его в бок, но Бром как ни в чем не бывало продолжает:

– Вы же сами сказали: оружие есть, зарядов предостаточно…

Койл не удостаивает его ответом и поворачивается ко мне:

– Где вы были?

– Около восточных ворот.

– Форов нашли? – спрашивает она в лоб.

– Капитан, мы по-прежнему одна команда, – отвечаю я. – Делайте что приказано, а мы отступим к южным воротам и будем ждать вас там. А потом уйдем из штольни все вместе.

– Я должна быть уверена, что вы подчиняетесь только мне, и никому больше, – заявляет Койл, но ее взгляд кричит об обратном: «Я всего лишь маленькая девочка, не бейте меня!»

Становится ясно: грядет что-то страшное. Приказы не обсуждаются – хочешь не хочешь, а выполнять надо. Капитану Койл не по душе приказы, которые она получила. Но она образцовая космодесантница.

ВППОЗ.

– Зачем вы водили нас за нос, капитан? Почему не рассказали все сразу? – сонно бормочет Диджей и потирает шею.

Я замечаю зеленые пятна у него на щеках, наверное, хватался руками за лицо.

– Что это с ним? – удивляется де Гузман.

– Устал, – пожимаю плечами я. – Мы все устали.

– Всему свое время, – отвечает Койл. – В любом случае, теперь вы знаете правду. Наши детонаторы слабоваты, поэтому придется заложить дополнительные заряды внизу, у Церкви. Потом мы присоединимся к вам у южных ворот. Приношу извинения, мастер-сержант. Младший капрал Медведев останется с вами.

Значит, и она в курсе про Церковь.

Девушки одна за другой скрываются в люке, до последнего удерживая нас на прицеле. Де Гузман замыкающая. Сестры исчезают так же стремительно, как и появились, словно в страшном сне.

– Не слушайте их, – предупреждает Ви-Деф. – Они погубят нас всех. Это же самоубийственная миссия.

– Крепкий чаек, да? – говорит Диджей.

Слабое утешение

Во дворе нас уже поджидает минивэн. Я выбираю сиденье в заднем ряду, подальше от водителя. Он отделен от нас пластиковой перегородкой и скорее всего не слушает, но все-таки… Я шепотом продолжаю рассказ и поглядываю в окно. Снаружи очень светло, хоть и облачно. Гадаю, куда мы едем, но по большому счету мне плевать.

Я чувствую себя очень странно, и виной тому не космолин и не адаптация организма к земной атмосфере и притяжению. В голове проносится хоровод мыслей, образов, каких-то призрачных картин. Они не имеют отношения ни к тому, что происходило со мной в реальности, ни к тому, что я видел или читал, не связаны с моими органами чувств. Словно кто-то передает информацию прямиком мне на подкорку, словно в моей голове зарождается – или просыпается – еще один ангел. Это причиняет боль, но приятную, похожую на то, как ноют мышцы после спортзала.

И тут настроение резко портится. Как бы история ни начиналась, закончится она плохо – это суровая правда войны. Все, чего мы хотим, оборачивается бедой. Нет, я вовсе не на седьмом небе от счастья: все внутри – и желудок и мозг – сжимается от спазмов.

– Меня сейчас вырвет, – говорю я.

– Вряд ли, – возражает Элис.

– Но мне правда тошно.

– Не преувеличивай.

Она говорит так, словно знает какой-то секрет, но не собирается открывать его мне – не здесь и не сейчас. «Ну и пусть», – внезапно соглашаюсь я. Побуду покладистым для разнообразия. Я действительно чувствую себя странно, но доверяю Элис. Что, конечно, махровая глупость, даже несмотря на то, что Элис хорошенькая, вкусно готовит и умеет настоять на своем.

Она накормила меня чиоппино – рыба, моллюски, краб и овощи. Объеденье.

– Ты подмешала в еду наркотик?

– Нет, – твердо отвечает она, похлопывает меня по колену, отстегивает ремень безопасности и пересаживается вперед, чтобы поговорить с водителем.

Потом возвращается на заднее сиденье и спрашивает:

– Джо послал тебя на Землю с чужими документами, но в суматохе никто этого не заметил, верно?

– Нас особо не проверяли. Задача была вернуть домой всех.

– Джо говорил, начальству понадобится несколько дней, чтобы увязать ваши истории друг с другом. Но потом они непременно захотят найти вас и изолировать. Вот почему он советовал остерегаться СНЗВ.

– Верно.

– Поэтому Джо и не пришел сам. Только дурак складывает все яйца в одну корзину. Он прислал меня. И – нет, я не подсыпала тебе наркотиков. Но ты принял полную дозу биодобавок и витаминов.

– Значит, меня тошнит от них?

– Да не тошнит тебя! – раздражается Элис.

Я испытываю ее терпение, растягиваю его как резинку. Оно оказывается таким тонким, что аж просвечивает. Я тоже могу быть терпеливым или нетерпеливым – по ситуации.

Черт, я в самом деле под кайфом, парю, как в невесомости…

Но спустя миг дурман проходит.

Мой разум чист как стекло.

– Что, черт возьми, тут произошло?

– Вот ты мне и расскажешь. Но позже. Мы будем у цели всего через час.

– А куда мы едем?

– В тихое, безопасное и уединенное место. Джо постарается успеть туда раньше нас.

– Мы с ним оба спаслись. Оба улетели с Марса.

– Я знаю.

– А они хотели перебить нас – всех до единого.

– Так и есть.

– Но ты не откроешь мне правду прямо сейчас, да? Будешь ждать, пока сам не догадаюсь или кто-то мне не расскажет?

– Потерпи. Уже скоро, Винни, – кивает она.

Перед тем как нас намазали космолином, орбитальное командование пообещало тем, кто участвовал в кампании, медали с эмблемой нашей роты. Но то, что творится сейчас у меня в голове – и у других тоже, у Диджея, например, – отодвигает все посулы на второй план.

Меня увозит куда-то красивая, эффектная женщина, которая отменно разбирается в кулинарии и биодобавках, заявляет, что знакома с Джо… и знает, что для меня хорошо, а что плохо.

– И последнее, – говорю я.

– Последнее, – соглашается Элис, наклоняясь вперед и пристально глядя на меня.

Я шепчу очень тихо, чтобы не услышал водитель:

– Я – ценная фигура в этой игре, да?

– Не просто ценная – незаменимая.

Дорога Тил

Мы шаг за шагом поднимаемся вверх и удаляемся от зала с мертвыми кобольдами, люка и скрывшейся в нем Койл. Боже, у меня сейчас мозг взорвется. Надо отвлечься от мыслей о капитане, ее сестрах и орбитальном командовании.

Подумаю-ка я лучше о кобольдах. Зачем они копают? Может, просто потому, что это их предназначение. Как термиты уничтожают все на своем пути, так и кобольды не успокоятся, пока не превратят штольню в каменную труху.

Мы сворачиваем то влево, то вправо, но неизменно движемся вверх. Проходит около часа, и тут мы замечаем на металлическом потолке и стенах отблески света.

– Это же Мишлен! И Ними! – орет Диджей.

Несмотря на тесноту коридора, мы сбиваемся в кучу и светим друг другу в лицо фонариками. Наши друзья выглядят так, словно их пропустили через мясорубку: от гермоскафов остались одни лохмотья, шлемы пробиты, экраны оторваны. Мишлен прижимает к груди сломанную руку.

Акерли пытается помочь ему, но Мишлен шарахается в сторону и закатывает глаза как испуганная лошадь.

– Где остальные? – спрашиваю я.

Мишлен описывает круг уцелевшей рукой – вверх, вниз, по сторонам – и говорит:

– Дерьмо падало с такой высоты, что мы его даже не учуяли.

– Не приставай к нему, – кривится Ними, – спрашивай лучше меня, пока я соображаю.

– Как жаль, что я не соображаю… – затягивает Мишлен.

Ними мягко прикрывает другу рот ладонью, Мишлен сползает по стенке и опускает голову.

– Расскажи про Койл, – прошу я.

– Перед смертью этот корейский генерал, Квак, дал ей последние указания. Я думаю, затем они все сюда и пришли.

– Долбаные генералы, – бормочет Мишлен.

– Какие указания?

– У сестер в рюкзаках до хрена кассет с отработанной материей. Видать, на Земле решили, что эта шахта должна взлететь на воздух. Так мне кажется. И Бойцовому Петуху… то есть подполковнику Русту тоже. Поэтому Койл и напала на форов. У несчастных ублюдков не было ни единого шанса.

– Сестры убили их всех?

– Попытались, но некоторые улизнули.

– А что с Тил? Фермерской женушкой?

Ними качает головой.

– Мы с Мишленом вырвались оттуда, и Бойцовый Петух, наверное, тоже. Но самый ужас в другом: внизу разгуливают какие-то существа! Похожи на клубки из соломинок, но бегают очень шустро.

– Мы их тоже видели. Это кобольды, – объясняет Бром.

– Они заполонили весь туннель, как раз когда Койл поставила форов к стенке – казнила их, чувак! Садистка чертова…

– Койл вроде как приказ такой получила, – вклинивается Мишлен, – но выражение лица у нее было охренеть какое странное…

– И де Гузман, значит, со своей «газонокосилкой»… – Ними пытается сглотнуть, но у него ничего не выходит.

Он поглаживает шею рукой, словно пытаясь протолкнуть слюну вниз. Чудо, что Ними вообще в состоянии говорить.

– А потом нас снова затолкали в большой зал, и туда нагрянули эти странные существа из соломинок, стекались буквально со всех сторон, клянусь, это правда…

– Чистая правда, – поддакивает Мишлен, поднимая глаза.

– Сестры убрали «газонокосилку» и повели нас в другой коридор, в котором полно огромных сверкающих кристаллов, и начали минировать его, вытаскивали взрывчатку из рюкзаков как герл-скауты печенье… И тут кристаллы как почернеют! Стены будто превратились в черное стекло, и на них выросли шипы. И эти шипы схватили Магсайсай и Сенизу, порвали им гермоскафы и… боже мой!

– Помогите встать, – просит Мишлен.

– Они обе стали черными и блестящими, как статуи, – заканчивает Ними.

Диджей переглядывается со мной, и мы поднимаем Мишлена на ноги.

– Проклятие медузы. – Я жалею о своих словах, едва они успевают сорваться с языка.

У Акерли и Брома такой вид, словно они готовы бежать куда глаза глядят.

– Мы не видели, чем все кончилось, – говорит Ними, – но шипы намертво пригвоздили сестер к стенам…

– Твердые и блестящие, а внутри светлячки! – подхватывает Мишлен. – Они типа так защищаются!

– Кто защищается? От кого? – недоумевает Бром.

Пора вернуться к насущным проблемам.

– Где они сейчас? – спрашиваю я.

– До всей этой неразберихи Койл собиралась спуститься в самый низ шахты. Старик фор назвал это место Церковью. Сестры пытали его. Он отказывался говорить, но Рейф…

Мишлен в ужасе закатывает глаза и со всей дури молотит здоровой рукой о стену, того и гляди заработает второй перелом.

– Держи его, Бром, – приказываю я.

– Он ранен, дружище. Мы должны вывести его на поверхность, прочь от этой пещеры. – В глазах Брома застыла мольба.

– Снаружи нас кое-кто поджидает, забыл, что ли? – холодно одергивает его Акерли. – Сестры до сих пор держат в плену хороших космодесантников?

– Я уже запутался, кто хороший, а кто плохой, – отвечает Ними. – Мы испугались и убежали, а Казах с Ви-Дефом остались помогать Бойцовому Петуху – Койл на нем живого места не оставила. Избила до полусмерти за то, что он усомнился в приказах Квака. А потом кореец умер – испустил дух. До последнего нес всякую ахинею про древние спутники и пыль… Помяни мое слово, нам уже не спастись! Никому из нас!

– Кто здесь главный? – истерит Мишлен. – Я не буду подчиняться психу, нет уж, увольте!

– Диджей, отведи нас к Санке. Немедленно, – прошу я, и Диджей тут же приободряется.

– Хорошо! – он поворачивается к остальным. – Ребята, за мной! К южным воротам! Пакуем чемоданы и отправляемся домой.

Мне не хочется спорить. Отправляемся или нет – это еще большой вопрос, но звучит ободряюще.

Диджей шагает впереди куда увереннее и веселее, чем прежде, и не забывает попутно изучать выемки на стенах, считывать с них информацию. Пыль и сглаженные углы говорят о том, что мы идем по старым туннелям, и в этом есть что-то успокаивающее. Наши ботинки добавляют новые отпечатки к запутанной веренице следов на полу.

Диджей оборачивается ко мне и шепчет:

– Эта пыль здорово дает по мозгам… Крепкий чаек, да? У меня от нее глюки начинаются, а у тебя?

Я отмалчиваюсь. Нервы натянуты как струна. Лучше умереть в Красной пустыне, чем увидеть космодесантников-предателей или черные шипы. Сейчас я не в состоянии ничего анализировать… Но в моей голове действительно рождается что-то новое…

Свежее и неизведанное.

И тут – я едва не помираю со страху! – впереди словно призрак вырастает Такахаши Фуджимори.

Свет наших тускнеющих фонариков кидает оранжевые отблески на его лицо. С ним Бродски и Берингер. Поверьте, космодесантники умеют визжать как девчонки.

А потом мы замолкаем, пытаемся отдышаться и прийти в себя. Мы чуть было не переубивали друг друга!

– Где вы были, ребята? – спрашивает Тек.

– Мы организованно отступаем к южным воротам, – докладывает Акерли. – Уносим ноги из этой вонючей дыры, мастер-сержант.

– За мной! – командует Тек. – Я приведу вас к Санке. Видели где-нибудь следы Койл и ее отряда?

– Сестры спустились на нижние уровни, – отвечаю я. – Хотят взорвать пещеру к чертям собачьим. Тек, мы понятия не имеем, что происходит!

– Ага. Нас послали за тобой. А потом нужно найти Койл и сестер, выяснить, что они, на хрен, задумали, и сделать им последнее предупреждение: мол, мы собираемся в южном гараже, берем машины и оружие и идем на прорыв, – Тек выбрасывает руки вперед, мысленно пробиваясь сквозь боевые порядки антагов. – Снаружи разыгралась сильная буря.

– Я видел ее из смотровой башни, – подхватывает Берингер. – Буря нам на руку. Прикроет нас.

– Блестящая идея, – Ними сердито теребит обрывки гермоскафа. – Сунуться наверх вслепую и в одних пижамах.

– Ну, на орбите тоже не дураки сидят. Будем надеяться, они придумают, как отвлечь врага.

– Надеяться? – переспрашивает Бром.

– Дурдом какой-то, – вздыхает Берингер.

– Да что ты говоришь? – язвит Мишлен.

Спустя десять минут мы оказываемся на небольшой площадке возле входа в южный гараж, где сидят на корточках Джо и сын де Грута, Рейф. Юный фор остался без гермоскафа, а его лицо разукрашено синяками, но в остальном он в порядке.

Джо поднимается и с кислой миной ведет нас в гараж. Де Грут и еще два фора грузят Бойцового Петуха на носилки и затаскивают его в «Чести».

– Руст уже не жилец, – говорит Джо, так чтобы подполковник не услышал. – Какие у тебя новости?

Я докладываю ему обо всем, что узнал. Когда я заканчиваю рассказ, из транспортного шлюза возвращается Казах. Он приветствует нас с Теком, мы обнимаемся и хлопаем друг друга по спине. Спустя миг с сантиментами покончено. Поразительно: Казах пережил не меньше нашего, а с виду свежий как огурчик.

Погрузив Бойцового Петуха в машину, Рейф возвращается к отцу. Оба смотрят на нас с усталостью и отвращением. Де Грут выглядит так, словно его крысы пожевали, лицо опухло до неузнаваемости, но спина по-прежнему прямая, а взгляд дерзкий.

Джо подводит итоги:

– Койл и ее команда исполняют особые приказы. Форов придется взять с собой.

– Кто-то наврал с три короба. Интересно, кто? – спрашиваю я.

Джо пропускает вопрос мимо ушей.

– Кто-нибудь видел остатки нашего отряда?

– Нет.

– А фермерскую женушку?

– Не-а, – отвечаю я.

– Она теперь на стороне штольни, – говорит Рейф, но прежде чем мы успеваем спросить, что он имеет в виду, пол начинает ходить ходуном.

Стены трясутся, с потолка осыпается пыль.

– Снизу? – спрашивает Казах.

– Сверху, – отвечает Тек. – Нас бомбят.

– Антаги готовятся к штурму.

– Штурма не будет, – вмешивается де Грут. – Вы что, ослепли? Не видите, кто у вас за спиной?

Джо велит Казаху осмотреть гараж и подготовить все для прорыва. Потом выбирает еще четверых и дает им особое задание.

– Диджей, ты помнишь карту?

– Думаю, да.

– Веди нас обратно к люку. Найдем Койл и попытаемся уговорить ее уйти вместе с нами.

Потом Джо добавляет шепотом, чтобы Рейф и де Грут не слышали:

– Мутная какая-то история про кобольдов. Могло быть так, что форы запустили в пещеру муравьишек, а потом сами же за это и поплатились?

– Вряд ли, – качаю головой я.

Джо обдумывает мой ответ.

– Тогда выходит, что колонисты говорят правду. Про Койл, ее особые приказы и Квака.

– Я уже ничему не удивляюсь, – хочу сказать я, но тут в гараж вбегает запыхавшийся Диджей.

– Нашел! – докладывает он. – Под люком шахта, звездец какая узкая, явно не рассчитана на людей. И как только сестры туда протиснулись?

Рейф выходит вперед:

– Она для Церкви, не для нас.

Джо кивком благодарит его за пояснение и дает сигнал выступать.

Диджей ведет меня и еще пятерых к люку и снимает крышку.

Да тут и правда тесно! Шахта от силы два метра шириной, а ступени узкие и очень крутые. Придется ползти по-змеиному.

– Если сидеть там внизу много лет, можно превратиться в Голлума. Помните, какой он был сальный и склизкий? И глаза как плошки.

Я как раз трогаю монету у себя в кармане, но после слов Диджея отдергиваю руку.

Джо по горло сыт его нервной болтовней.

– Закрой хлебальник! – рявкает он. – Спускаемся, находим Койл, наших ребят, Тил и выживших форов. На этом все!

Мы один за другим ныряем в шахту. Я вызываюсь идти первым.

– Разработай для нас эту дырочку, – гогочет Диджей.

Сверху доносятся разговоры и возня, четверо космодесантников следуют за мной, двое остаются прикрывать нас с тыла и ждать сигнала, что спуск прошел успешно.

Лучи фонариков мигают и дрожат.

Краем глаза я замечаю ухмыляющееся лицо Тека. В этом освещении оно похоже на раскрашенную деревянную маску.

Дойти до самого дна

Спуститься еще на пару метров. Нервы и так на взводе, а эта узкая нора – последняя капля. Добивает меня.

В Хоторне мы проводили учения в горной шахте – начальство предвидело, что нам, возможно, придется погрузиться в недра Красной планеты. Старый рудник, в котором добывали серебро и бирюзу, вызывал у нас благоговение – аж до мурашек пробирало. Мы были там вдесятером, спустились под землю почти на полкилометра, а инструктор – пятидесятилетний мужик по фамилии Маркес – учил нас сохранять спокойствие под этой чудовищной толщей камня.

– Над вами сейчас целая гора, мать ее растак, – любезно сообщал он. – Посмотрите на эти подпорки и крепи. Как вы думаете, в Неваде водятся термиты? Разумеется! Жрут дерево, только давай. И до этих крепей они, скорее всего, тоже добрались. Да еще вскрыша постоянно проседает… Плюс сейсмическая активность… Ну как ощущения?

Мы пробирались вперед согнувшись в три погибели или ползком, а Маркес тем временем объяснял, как вести огонь в замкнутом пространстве – он научился этому у парня, который научился у парня, который выкуривал вьетконговцев из «паучьих нор», а тот перенял опыт у парня, который занимался тем же в Корее, а тот у парня, который прочесывал со своим доберманом пещеры на Окинаве.

Как же меня воротит от этой чертовой дыры.

Не хочу даже вспоминать, каково нам пришлось тогда, мне сейчас и так хреново: фильтры забиты, пот льет в три ручья и капает с кромки шлема, да еще и нога Джо то и дело срывается и бьет меня по шее. Того и гляди разорвет гермоскаф. Представляю картину: мы наконец-то свалили из этой долбаной штольни, и стоя на поверхности Марса, я слышу, как воздух с шипением вырывается из моего костюма.

Кстати, откуда здесь воздух? Кто установил диффузоры, распределяющие его по всей пещере? Форы? Скорее уж кобольды, они больше смыслят в инженерии. Черт, опять на ум приходит серебряный рудник в Хоторне. Ходили слухи, что из горы поднимаются ядовитые серные испарения, и если спуститься слишком глубоко, то есть риск задохнуться – так, по крайней мере, утверждал наш инструктор – мудозвон, садюга вонючий! – якобы это закрытая зона, но кто знает, может, мы уже пересекли черту?

– Ну что, ребятки, слышите знакомый запашок? – интересовался он. – Когда вы пердите, небось так же воняет?

Маркес делал все, чтобы мы завалили тренинг, но обещанная прибавка к жалованью в конце концов перевесила клаустрофобию и вонь пердящей горы.

Мы с Джо и еще восемью ребятами к тому времени уже прошли семь кругов ада. Только двое из наших облажались, порадовав тем самым инструктора. Не справились с тренировкой в бассейне, моделирующей условия невесомости. Оказалось, что Маркес раздал всем дырявые гермоскафы. Помню, мы тогда бурчали: «Что за глупость, откуда на Марсе столько воды?» Смешно, несправедливо! Но тем не менее я выстоял в шахте и не ударился в панику, когда тонул в бассейне, и Джо с шестью другими космодесантниками тоже. Как, кстати, их звали? Память совсем ни к черту стала, может, мне все-таки не хватает кислорода?

– Закрытая зона, – доносится до меня сверху.

Джо так и не извинился за пинки по шее, и я зол на него, хотя мои собственные ноги тоже то и дело соскальзывают с этих нечеловеческих ступеней.

– Чертова закрытая зона, – соглашаюсь я и тут же бьюсь коленом о камень.

Одной потенциальной дырой в костюме больше. Надо будет хорошенько осмотреть свой гермоскаф, надеюсь, у кого-нибудь из ребят найдутся подходящие заплатки.

– Даже не заикайся про тот проклятый рудник, – заявляет Джо.

Забавно, как сходятся наши мысли.

– Я его просто ненавидел. А ты?

Я пытаюсь дотянуться мыском до очередной ступени, но подо мной лишь пустота.

– А я обожал. Гора выталкивает тебя наружу как гигантская каменная вагина – это ж прямо второе рождение! И здесь то же самое.

Джо фыркает. Ничего, будет знать, как дубасить меня ногами. Спуск продолжается. Если у люка сверху сейчас окажется антаг, пары болтов хватит, чтобы поджарить нас как…

Что-то чуть слышно пружинит и трещит у меня под ногой – камень или пластик, не металл. Знакомый звук – я даже догадываюсь, что может его издавать. Направляю фонарик вниз, между ног, его свет отражается в чем-то, похожем на стеклянный объектив. Не глаз, живой и влажный, а камера, круглая и блестящая.

Я задерживаю дыхание.

Они следят за нами.

А потом странное существо исчезает. Винтовая лестница подо мной просматривается на несколько метров, и она абсолютно пуста, но я застываю как вкопанный. Над моей головой нависают скрюченные ноги Джо, он матерится.

– Что такое? – орет он.

– Передай Диджею, я только что наступил на Голлума!

Мой мозг все еще переваривает информацию. Надеюсь, ангел все записал, и я смогу прокрутить ребятам видео, когда мы закончим спуск. Внизу – черная пустота, нога ищет очередную ступеньку, но не находит опоры.

– Кажется, мы достигли дна, – говорю я.

– Ну так шевели булками, – отзывается Джо.

Я следую его совету и оказываюсь посреди необъятного мрака. Вокруг – благословенная безбрежная тьма. Я зажигаю фонарик на шлеме.

– Вперед, – командует Джо.

Я с радостью подчиняюсь. Какое облегчение – выбраться из тесной шахты! Но у меня в голове снова возникает это странное новое ощущение. Все хорошо, все так, как должно быть, и теперь я легко отыщу дорогу. Проблема в том, что я все меньше и меньше понимаю, кто я и с кем пришел сюда. Я пытаюсь сосредоточиться, вслушиваюсь в шаги друзей у меня за спиной. Бесполезно. Их больше нет рядом. Может, они пошли в другую сторону.

Да и пожалуйста.

Крепкий чаек.

Вокруг меня непроглядная тьма, но я выключаю фонарик на шлеме и ощупью продвигаюсь по пещере. Мои пальцы исследуют выемки на стенах, обшаривают все вмятины и выпуклости и находят в них своеобразный ритм.

Я ухожу все дальше. Может, я теряю связь с реальностью, может, зеленая пыль разъедает мне мозг и я спускаюсь по спирали в такие глубины, где меня никто никогда не найдет. Успокаивающая мысль. Здесь внизу по-настоящему хорошо, а кроме того, мне не придется иметь дело с сестрами и Койл. Пусть Джо сам с ними разбирается. Но с другой стороны, это значит, что я никогда больше не увижу Джо, Тека, Казаха и остальных и не смогу обсудить свои впечатления с Диджеем, единственным космодесантником, на которого чай действует так же сильно, как и на меня.

Я вообще не вкуриваю, что происходит.

Но все отлично.

Я исследую грудную клетку гигантского гомункула под названием «штольня». Через пару часов я осознаю, что ухожу все глубже.

Воздух теплеет, становится насыщенным, влажным, наэлектризованным. Я снова чую живую, пульсирующую планету. Стены покрыты испариной. Я ползу на четвереньках и время от времени ощупываю выемки на стенах, пытаясь соотнести шум в моей голове с тем, где я и кто я – ответы на эти вопросы все менее и менее очевидны.

Впереди слышны какие-то звуки. Здесь, на глубине, в самом сердце штольни, запросто можно наткнуться на кобольдов, но мысль о них меня совсем не пугает, хотя должна бы.

Кобольды такие клевые.

Инстинкт самосохранения опять подает голос: нельзя сдаваться на милость крепкого чая, надо взять себя в руки, подумать о чем-то отвлеченном.

Прочитал недавно в журнале интересную статью про кошатниц.

Они, между прочим, и близко не похожи на Женщину-кошку, хотя слова и созвучные. Забавно получается.

Нет в этом ничего забавного, придурок! Соберись!

Кошатница – вовсе не соблазнительная девица в маске с милыми ушками, а женщина, которая держит дома кучу котов. В статье говорилось, что большинство из этих дамочек заражены содержащимися в кошачьем дерьме паразитами – токси-чем-то-там. Эти паразиты рассчитаны на крыс – подавляют у них чувство страха, а самое главное – заставляют балдеть от запаха кошачьей мочи. И когда кошатницы подхватывают эту заразу, они перестают чистить лотки, тащат в дом все больше котов и млеют от аромата их какашек.

ВППОЗ.

Наверное, это зеленый порошок влечет нас с Диджеем в глубину шахты, туда, где стоит непроглядная тьма. Заставляет искать какую-то таинственную вещь. Черт, надеюсь, у меня не возникнет непреодолимого желания копать? Чтобы сохранить свою человеческую сущность, я напеваю разные попсовые мелодии, но каким-то образом сбиваюсь на композицию Грига «В пещере горного короля». «Там-там-там-там-там-та-та, там-та-та, там-та-та…» Наконец привязчивый мотив отпускает меня. Ноги гудят от усталости, нос забит пылью, я то и дело чихаю.

Я словно вижу сон наяву – не то чтобы неприятный, но при других обстоятельствах я счел бы его сущим кошмаром. Занятно выходит. Все страннее и страннее.

Ох и крепкий же чаек.

Я плаваю в мутной воде, и надо мной нависают перевернутые ледяные холмы, сине-зеленые и белые, украшенные гирляндами светящихся цветов. С холмов стекают вниз струйки соленой воды, холодные и блестящие. Не знаю, на кого похож я сам, наверное, на краба или трилобита, или на червя с колючками, но явно не на человека. Людям в таких условиях не выжить.

Морская вода на вкус противная – слишком много минералов, то ли дело светящиеся цветы – и еда, и ориентир во тьме, и когда я встречаюсь на дне океанской впадины с себе подобными – у нас у всех интересная и довольно приятная внешность (панцири, сочленения и причудливые выемки – уродство непередаваемое, плюс колыхающиеся на волнах конечности и прочее дерьмо, которое я даже описать не берусь, а вдобавок на каждом из нас восседает тощий паукообразный паразит с множеством глаз – он мой лучший друг и защитник, предупреждает меня об опасности, и я очень люблю его…)

Мы довольно большого размера – четыре или пять метров в длину, и когда мы собираемся вместе, то с гордостью и восторгом взираем на прекрасный плод наших трудов – величественную колонну, устремляющуюся с морского дна вверх, к перевернутому куполу из темного льда.

Под нами твердое ядро из камня и металла, сердце нашего мира, обогреваемое радиацией изнутри и приливными трениями снаружи, а ледяной потолок надежно защищает нас от внешнего мира, позволяя неспешно расти и развиваться на протяжении миллиарда лет.

Бог мой, какая же толщина у этого льда?

Сотня километров.

И только в последнее тысячелетие мы смогли прорыть ход наружу и оглядеться. Мы словно вылупились из огромного замерзшего яйца, источника нашего невежества и нашей погибели, и мы уже догадываемся, что нас ждет…

Падение метеорита.

Мы узнаем о грядущей беде по изменениям в приливе и отливе. Привычный нам устойчивый и мерный ритм нарушается, и вместе с ним рушится наш мир…

Мы выбиты из своей среды обитания, вокруг становится все холоднее, и мы медленно вымираем, но все же не сидим сложа руки: строим, зашифровываем, консервируем, пытаемся сберечь.

Готовимся.

Стены башни сложены из крошечных кристалликов, которые выделяют вещество, похожее на слизь – переливающуюся, густую, элегантную слизь, внутри которой извиваются прозрачные трубки. Соединяющиеся, распадающиеся, образующие причудливые каскады.

Колонна работает.

И колонна готова.

Грядет страшное, но мы встречаем катаклизм во всеоружии.

Эта вторая жизнь, этот навеянный зеленой пылью морок затягивает меня целиком, и я едва осознаю, что столкнулся с кем-то в темноте. Ощупью включаю фонарик на шлеме. Его тусклый оранжевый луч почти не дает света, но мне все же удается кое-как разглядеть стоящую напротив фигуру.

Ни клешней, ни панциря – высокая и худощавая. Это женщина. Из глубин моей человеческой памяти всплывает ее имя – Тил. Сокращенное от Тилулла.

В ее широко раскрытых глазах читается спокойствие. Она ничуть не удивлена встретить меня здесь. По щекам у Тил размазана зеленая пыль, как и у Диджея. Не последовать ли и мне их примеру? Хуже точно не станет.

Тил глядит мне через плечо.

Я оборачиваюсь. За моей спиной стоят Джо, Диджей, Тек, Берингер и Бродски. Они все время шли за мной по пятам. Наверное, я принял их за гигантских крабов.

Сказать, что я ошеломлен – ничего не сказать.

– Не хотел мешать тебе, Винни, – Джо говорит со мной как с ребенком. – Ты так уверенно шел по этим зарубкам на стенах. И привел нас куда надо.

– Точно, – восхищенно соглашается Диджей.

Тил окидывает их беглым взглядом и снова переключает внимание на меня.

– Идем со мной, – говорит она, – увидеть ее долж’н – п’ка не исчезла.

– Как ты ускользнула от форов? – спрашиваю я.

Тил молча качает головой.

– Многие из них мертвы, – продолжаю я.

– Знаю. Средь них и н’реченный мой. Но он не чу’ст’вал ее. Не пр’никся другой жизнью. Я не х’тела в мужья его – с ним древнюю истину не п’знаешь…

Как ни затуманен мой мозг, я все равно поражаюсь: еще одна версия ее истории? Какой из них я должен верить?