355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Грасе д'Орсе » Язык птиц. Тайная история Европы » Текст книги (страница 9)
Язык птиц. Тайная история Европы
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 01:29

Текст книги "Язык птиц. Тайная история Европы"


Автор книги: Грасе д'Орсе


Жанры:

   

Культурология

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Символами братства были младенец Христос и кормящая его Мария, с особым знаком на левом плече и белой вуалью на голове. В Лувре имеется великолепный образец этой символики, картина кисти Солари. Христос, которого кормит Мария, означает корнара, подобно тому, как благословляющий Христос и агнец со знаменем являются знаками карбонариев, а Христос, протягивающий руку к матери, – знаком братства Святого Кристофа. Эти иероглифы открывали для посвященных дверь в особый мир символов и тайных знаков.

Другим укротителем драконов был святой Михаил (Мишель), который благодаря христианству пришел на Запад из иудаистской традиции; но народ, кажется, был больше привязан к дракону, чем к его победителю, и следует предположить, что братства Святого Мишеля и Святого Марселя были на самом деле единым братством. По крайней мере, эти братства были образованы из одних и тех же элементов – городских и сельских ремесленников.

Корнары Святого Марселя должны были иметь ответвления во всей Франции, поскольку в XVI и в XVII столетиях они сыграли определяющую роль в истории Франции; после того, как благодаря Жанне д'Арк был заложен фундамент для будущей демократии, они в XVI столетии поддерживали в борьбе с соперничавшим с ними братством угольщиков Морвана – Бурбонов, а позже – протестантизм. Кроме профессиональных союзов угольщиков, сапожников и корзинщиков братство Морван объединяло также все сельское дворянство.

Все эти городские и лесные братства возникли в V столетии нашей эры, или же, по крайней мере, были реорганизованы в ту эпоху, после перехода от богослужения друидов, использовавшего греческий язык, к богослужениям на вульгарной простонародной латыни, называемой «языком Таис», или современным французским. Великие епископы Рима и Галлии, святой Жермен, святой Марсель и святой Лу (Loup), кажется, сыграли в этой реорганизации прямо или косвенно, очень важную роль, через языческие традиции, связав их со старыми именами местных богов. В оккультных обществах, предшествовавших современному масонству, имя «Жермен» эквивалентно титулу магистра, а знамя святого Марселя не один раз собирало под своим развивающимся полотнищем выходцев из народа. Угольщики брали себе имя «волки» (loup) или «люпины» (lupin), и во всех отделениях братства сыновья адептов брали имя детенышей волков, которое современные масоны заменили на волчонка.

Таковы были самые могущественные из тайных соратников Жанны д'Арк, – святой Марсель и святой Мишель, к которым присоединились угольщики Ремримона, вассалы знатного капитула этого богатого братства. Не служили ли дамы из Ремримона посредниками Жанны в ее контактах с братствами корнаров и карбонариев? Это возможно и само по себе вполне вероятно, но в этом не было никакой необходимости. Мы убедимся в этом, если переместимся из Мозельской долины в долину Мец.

Сообщение между этими двумя долинами никогда не было легким, в том числе и в наши дни, потому что они отделены друг от друга обширными лесами, которые во время последней войны служили убежищем отважных вольных стрелков. Есть дорога, которая идет от Эпиналя к Мирекуру, а от Мирекура к Невшатель, но гораздо быстрее и не так утомительно просто спуститься из Эпиналя в Нанси, чтобы подняться затем в долину Мец. Здесь, между прочим, открывается один из самых красивых пейзажей Шампани, к которой в действительности относится Верхний Мец. Страна, которая произвела на свет Жанну д'Арк, была образована поселениями галлов, о чьих следах уже упоминалось выше, и эта страна была одной из самых богатых в древности, в эпоху друидов. Она образует собой сравнительно правильный параллелограмм, четыре угла которого совпадают с ее четырьмя важнейшими географическими точками, называющимися, начиная с севера: Мази, Русо, Лиффоль и Гран; все это были названия стоянок друидов и происходят они поэтому исключительно от греческих слов, за исключением Русо, воспроизводящего латинскую форму имени богини Рос, на латыни Роса, а на греческом Рея и Эрцея, «роса». Но какое бы имя эта богиня не носила, ее символом был всегда весенний цветок, шиповник.

Эти старые поселения галлов на севере ограничены строениями Вокулера, на юге – княжеским замком Бурлемон, который принадлежал к одной из ветвей древнего рода Лотарингии; я уже говорил, что замки были весьма редки в стране, управляемой дамами из Эпиналя и Ремримона, и замок Бурлемон был чуть ли не единственным исключением. Он возвышается сразу же над деревней Домреми, и именно там Жанна познакомилась с артиллерией и рыцарским искусством. На самом деле Жанна ездила верхом на лошади не так, как любая крестьянка ее времени, которой приходилось целыми днями пасти жеребцов где-нибудь на лужайке, а вечером на одном из них возвращаться домой. Она великолепно владела копьем и могла поразить мишень так же успешно, как и самый умелый воин-мужчина. Вот что по этому поводу сообщается в одном любопытном, но малоизвестном отрывке из хроники Лотарингии.

Когда Бодрикур вместе с девушкой прибыл в Нанси к герцогу Карлу, капитан представил ее герцогу, сказав, что она желает скакать к королю Карлу, чтобы вернуть в его руки Францию и прогнать англичан прочь. Герцог спросил, есть ли у нее что-то еще, кроме доброй воли. Она отвечала: «Да, господин, я Вам обещаю, что все это произойдет без промедления».

«Как ты это все сделаешь? – спросил герцог, – у тебя нет ни оружия, ни лошади». Девушка ответила, что тогда у нее уже будет и лошадь, и снаряжение: «Стоит мне сесть верхом, и вы увидите, смогу ли я управлять лошадью». Герцог по такому случаю дал ей снаряжение и лошадь, а также оружие, но не настоящее. Она оставалась налегке. Привели лошадь, одну из самых лучших, с седлом и уздечкой, полностью снаряженную. Не поставив ногу в стремя, она сразу запрыгнула в седло. Герцог дал ей копье; она проехала по площади замка, затем бросила копье. Ни один человек никогда не делал это лучше, чем она. Вся знать в замке была в изумлении.

В ее доблести не было никаких сомнений; сир Робер де Бодрикур услышал слова герцога: «Отправляйтесь немедленно. Богу угодно, чтобы ее желания исполнились».

Отметим, что в этой хронике Жанна не говорит, что она никогда раньше не ездила верхом на лошади; она ограничивается ответом: дайте мне коня, и вы увидите, смогу ли я им управлять. Для тех, кто вообще не допускает ничего сверхъестественного, объяснить тот факт, что она в совершенстве владела наукой езды верхом на лошади, можно только следующим образом. Ее два брата, которые так же, как и она, были храбрыми воинами и жили в богатой деревенской семье, должны были иметь друзей среди оруженосцев замка Бурлемон. Эти друзья могли давать им на время и лошадей и военное снаряжение, а Жанна, которая уже после тринадцати лет начала готовиться к своей знаменитой миссии, могла вместе со своими братьями упражняться во всех тех искусствах, что должны были ей принести успех. Поэтому вся эта семья встала под знамена, обладая полным объемом знаний в области военного ремесла той эпохи, включая и использование артиллерии. Это последнее искусство Жанна должна была изучать в замке на ее родине, в котором ее отца принимали как богатого вассала.

V

Дом, в котором национальный гений страны в удивительном сочетании красоты и силы воплотился в эту девушку, сегодня принадлежит округу Вогезы, охраняющему его с большой заботой. Над дверью возвышается герб племянника Жанны – на лазурном поле герба три золотых лемеха, на которых держится золотая звезда. Рядом находится герб, дарованный его тете самим Карлом VII: на лазурном поле серебряный меч вместе с золотой короной, тремя лилиями, крестом и яблоней.

Девиз: Vive labeur, avec millesime 1481.

Фасад дома украшен по приказу Людовика XI нишей, сделанной довольно элегантно в стиле своего времени, с гербом Франции в глубине. Прежде в нише находилась статуя Жанны в военном снаряжении, молящейся на коленях, с соединенными ладонями. Оригинал был разрушен гугенотами в конце XVI века. Во времена Людовика XIII на его месте была установлена другая статуя, искалеченная и уничтоженная масонами Лотарингии в 1848 году. Сегодня в нише находится одна копия этой последней статуи; другая же располагается в главной комнате дома, преобразованного в музей. Доспехи на этой последней отличаются по стилю исполнения от всего остального и поэтому должны принадлежать статуе, сделанной по приказу Людовика XI, а голова, также слегка несоответствующая фигуре в целом, должна быть точной копией с головы статуи времен Людовика XIII. Что касается доспехов, то они, как ни странно, представляют собой образец снаряжения соратника Генриха IV, а не Карла VII. Тем не менее, эта статуя является лучшей из всех существующих, потому что она более точно соответствует образу Девственницы, поразившей всех своей храбростью. Ее лицо – это лицо девушки из долины Мец, и она нисколько не похожа на мужеподобных дев из Мозельской долины: первые не столь высоки ростом, более изящны, с тонкой талией, с обычной улыбкой на лице и удивительно женственной походкой.

Такой и была Жанна, прекрасно сложенная, среднего роста, но без всяких признаков мужского начала, с выражением лица в высшей степени приветливым и одухотворенным. Анонимный портретист изобразил немного полное и округлое лицо, сохранившее в своих чертах что-то детское и потому контрастирующее с энергией глаз и лба; все это настолько живо и правдоподобно, что невольно приходит мысль, что этот портрет является воспроизведением другого, сделанного с натуры, который, как известно, действительно существовал.

Тип лица настолько подлинный и настолько прописанный в мельчайших деталях невозможно придумать, руководствуясь лишь воображением, и он мог появиться только благодаря вдохновению, рожденному созерцанием оригинала. Жанна была француженкой со всеми подобающими чертами характера – одухотворенностью, живостью ума, насмешливостью, с той увлеченностью своим делом, которую сегодня на театральном жаргоне называют «изюминкой». Что прежде всего притягивало к ней ее соратников, так это ее чистосердечность и добрый юмор, качества ее характера, соединявшиеся с острой проницательностью опытного воина.

«Я говорила им, что надо идти туда, и сама шла туда», – отвечала она наивно тем, кто спрашивал о тайне ее побед.

Все это легко читается на статуе в Домреми; ничего подобного нельзя прочитать ни на мрачной статуе работы Фремье в Париже, ни в лице крестьянки на медальоне работы Шапю. Если бы Жанне д'Арк работы Ингре добавить немного больше энергии, то она была бы очень близка к тому типу, который можно видеть в Домреми.

Когда я посетил дом Жанны д'Арк, то меня встретила молодая и весьма любезная монахиня, управляющая школой для девочек, которая была здесь размещена. Главный зал освещается благодаря окну, выложенному из граненого камня; здесь же находится каменный и весьма элегантный камин, однако без герба, что указывает, что он украшал жилища богатого деревенского жителя, каким и был отец Жанны. На крупной балке, поддерживающей потолок, можно увидеть следы от ударов сабли; в 1814 году офицеры армии союзников совершили этот акт религиозного вандализма, религиозного постольку, поскольку они хотели унести эти реликвии из дома Жанны как знак почтения к героине, уважаемой всеми.

Уважаемой всеми! Увы, это неправда! В 1848 году жители Лотарингии, крестьяне, изуродовали статую, которую в 1814 году захватчики оставили нетронутой. Признаюсь, что мне трудно хоть как-то объяснить такое кощунство; если героизм Жанны делает честь какому-то отдельному классу из всей нации, то это именно тот класс, из которого она вышла. Вполне объяснимо, если память об освободительнице Франции остается смешанной с чувством ужаса у английских масонов, как объяснимо и то, что Вольтер, получивший инициацию в Лондоне, совершил свое недостойное озорство над Девственницей, прислуживая англичанам. Последнее вообще характерно для ума не столько французского, сколько парижского. Но гораздо большее удивление у меня вызывает то, что понадобился пример Гамбетты, чтобы уничтожить эти дикие традиции французского масонства, впрочем, кажется, они еще не полностью уничтожены.

С той стороны дома, где находилась комната братьев Жанны, видна и та комната, в которой жила она сама, с нишей в толще стены, служившей ей, как говорят, платяным шкафом. В этом маленьком музее находится множество вещей, ни один из которых не является подлинным, следовательно, не заслуживает внимания. Исключение составляет книга, в которой посетителям предлагается оставить запись. Поставив свою подпись, я узнал количество посетителей; оно не превышает четырех тысяч человек в год, из которых более половины – англичане и американцы. За несколько дней до меня здесь побывал герцог д'Омаль, о это не избавило меня от унижения, связанного с такой упорной неблагодарностью французов всех классов по отношению к самому блистательному и к самому чистому проявлению их национальной славы.

Следует заметить, что Жанна родилась в комнате, которую можно назвать роскошной для того времени, что у нее была своя собственная комната, в то время как и в наши дни крестьянки, в том числе и из богатых семей, живут в одной комнате с остальными членами семьи. Действительно, та якобы хижина, в которой она появилась на свет, оказывается просторным деревенским домом с огромной крышей и может сегодня вместить в себя целую школу, не считая музея. В центре этого дома находится помещение для жилья, с двух сторон от которого размещаются широкие пристройки, конюшни, чердаки и хлев. Крыша покрыта черепицей, а не соломой. Людовик XI сделал некоторые добавления в постройках; но первоначальный план дома не изменился, и племянник Жанны д'Арк, богатый дворянин, все сохранил полностью, потому что никто из дворян его времени не имел дома более удобного и более роскошного; даже в наши дни этот дом вполне пригоден для жилья. Таким образом, Жанна родилась не в семье бедных родителей, в скромной хижине. Это важное обстоятельство следует не упускать из виду, если мы хотим понять ту роль, которую она сыграла в истории, понять, не прибегая к прямому вмешательству небес.

Церковь в Домреми была раньше сориентирована особым образом; ее фасад был обращен на восток, что определенно указывает на то, что первоначально она была посвящена или святому Марселю, или святому Мишелю, победителю дракона. Но этот фасад позже был перенесен на другую сторону, и теперь на его прежнее место указывает лишь два надгробия с гербом племянника Жанны д'Арк.

Разрушенная часовня, которая носила имя «руины Жанны», была затем восстановлена, а знаменитый вековой бук, известный как дерево дам (или фей), рос несколько столетий, а потом на его месте был посажен другой. Все места, в которых предпочитала бывать Жанна, свидетельствуют о ее в высшей степени поэтической и романтической натуре, и ей, безусловно, доставляли удовольствие старые легенды, особенно те, в которых предсказывалось, что Франция будет спасена молодой девушкой из Домреми. Не стоит и разыскивать в нашей стране следы тех традиций, в которых ее любимое дерево было бы объектом особого почитания; эти традиции давно уже бесследно исчезли. Дровосеки утверждают, что недалеко от этого места, в роще Войю, еще можно увидеть гигантскую белую кошку, с первыми лучами рассвета исчезающую в кустах, а в первый день мая молодые девушки, напевая старую песню, всегда ходят к алтарю Девы. Это все, что сегодня осталось от культа Фрейи.

VI

Немного севернее Домреми, в красивом селении Грё, можно увидеть замечательную церковь эпохи Ренессанса, ориентированную так же необычно, как и церкви в Домреми. На двери находится изображение святого Мишеля, поражающего дракона, изображение, обладающее поразительным сходством с портретом Жанны, написанным, как полагают, по распоряжению Людовика XI, ее большого поклонника. Еще при жизни Карла VII он, будучи наследником трона и к тому же убежденным демократом, основал орден святого Мишеля, в который могли вступать не только дворяне, и можно предположить, что это было сделано в память о героине Девственнице.

В этом месте Мец огибает своим течением просторный луг, окаймленный прекрасными известняковыми холмами, на которых созревает первый в рейнской Шампани виноград, и это совсем не похоже ни на красную глину Вогез, ни на мрачные пески низовий, где растут лишь хилые сосны. Характер местных жителей весьма сходен с характером этого пейзажа.

Перед этой красивой часовней корнары святого Марселя раньше водили своего игрушечного дракона из ивовых прутьев, изгибая его по всей длине туловища. Следует предположить, что отец Жанны, который, если судить по размерам и относительному удобству его жилища, не меньше других деревенских жителей любил местные праздники, должен был быть членом этого шумного братства, его отделения в Латре. Таким образом, миссия Жанны д'Арк объясняется вполне естественными причинами. Дева, подарившая ей ее озарения, скорее всего была не скромная мать Христа, которую церковь представляла как пример для подражания женщинам-христианкам, но лотарингская Дева с розой, вдохновительница всех рыцарских романов; одним словом, это была воительница Розмер, оставившая свое имя аббатству Ремирмон.

Слышали ли Жанна на самом деле голоса, управлявшие всеми ее поступками? Этот вопрос хотелось бы оставить за рамками данного исследования. Те союзники Жанны, о которых я здесь хочу рассказать, не обладали никакими сверхъестественными способностями; здесь я имею ввиду нечто совсем иное. И потому я хочу обратиться к историческим документам, собранных из чистого любопытства и без какого-либо намерения использовать их в чьих-то интересах.

Самым ценным из них является украшавшее одну из церквей Лотарингии эксвото, на котором изображена покровительница корнаров святого Марселя между святым Мишелем с правой стороны и Жанной с левой. Этот медальон повторяет герб, подаренный ей Карлом VII; она изображена здесь именно в том костюме, в котором предстала перед королем и который для него оказался знаком ее славной миссии. Она в полном военном снаряжении, но поверх доспехов на ней красный плащ, отделанный крупинками серебра, или «крупинками луны» (lunegrain), напоминающими о городе Лангре (Langres). Ее шлем покрыт капюшоном с голубой бахромой (frange de bleu), которая указывает на принадлежность к братству «свободных Иакова Псалмопевца» (francs Jacques Pseaulmes), королевских угольщиков из Лангре. Красный цвет плаща был цветом дам из аббатства Ремримон. Важнейшая деталь этого первого документа – знамя, которое несет Жанна и которое заметно отличается от всех известных нам описаний. Именно на этом знамени есть слова, свидетельствующие о той особой миссии, которую была возложена на нее корнарами Шампани. Вот перевод этих слов на язык наших дней: «Гаргантюа (король) знает подпись матери (аббатиссы) Ремримон.

Жанне доверяется подтвердить Криспину (королю) подпись карбонариев Лангре. Если король заставит (духовенство и дворянство) заключить свободный договор о предоставлении равных правах Парламенту Шампани, Карл будет иметь деньги на войну от братства свободных Иакова Псалмопевца, карбонариев Лангре».

Теперь несколько слов о том свободном договоре, который здесь имеется в виду.

Начиная с эпохи каролингов нация была разделена на два класса, каждый из которых имел свой флаг и своего герольда.

У знати и духовенства была красная орифламма; их герольд звался «Монжуа» (придорожный камень), их девиз звучал как «Montjoie Saint-Denys» (придорожный камень святого Дионисия), а их закон именовался договором (baillie), словом, происходившим от имени беленидов (Веlonides), которые ранее и представляли этот двойственный класс священников и рыцарей. Это слово сохраняется затем в итальянском языке: balia, власть.

Народ составлял класс бедняков, «пуиров», или людей с земли (крестьян). Его знамя было белым и черным, или белым и голубым, и называлось «Босеан» (Beaucean), также как и их герольд. Их девиз также звучал как «Босеан». Этимология этого слова неизвестна. Белый цвет был особым цветом деревенских жителей, а черный или голубой – цветами горожан или буржуа, не принадлежащих к благородным семьям. Именно это последнее сословие стало доминирующей силой в Революции, и черный фрак наших дней, вытеснивший пурпурные одеяния знати, является на самом деле не чем иным, как символом черных тел корнаров Святого Марселя; ансамбль этих трех цветов – белого, голубого и черного, – взятых в равных пропорциях, представлен на современном трехцветном флаге Франции.

Миссия Жанны д'Арк заключалась в том, чтобы добиться от короля, оказав ему финансовую поддержку, предоставления третьему сословию права голоса в парламенте. Не было ничего важнее этой миссии.

Карл мог бы предоставить такие права, если бы его, сына немецкой Мессалины, легитимность не была бы спорной. Это мешало ему не меньше, чем его английский конкурент. Деревни и села поддерживали сына Карла VI. Он принял помощь, которую они ему предложили, а его ответом был тот герб, который он сам составил для Девственницы.

«По воле народа Жанна возведет на трон короля, с безраздельным правом, оплачивая коронацию грошами». «Грош» (la maille) – это был налог, какой обычно брали с неблагородных сословий.

В следующем столетии при коронации Карла IX, сына теперь уже итальянской Мессалины, корнары Святого Марселя опять сумели склонить чашу колеблющихся весов в его сторону. На монетах, выпущенных по этому случаю, есть надпись, которая подводит итог миссии Жанны д'Арк: «На коронации были жители Лангре, лучники, риболы, карбонарии, корнары Святого Марселя, пославшие деву для того, чтобы англичане были повержены.

Шампань послала Девственницу дать сражение, чтобы освятить и короновать Карла в Реймсе». Местные власти не играли никакой роли в правовом порядке Франции, и Жанне было поручено потребовать от Карла изменить этот порядок, предложив взамен собрать по грошу на коронацию.

Кроме таких немного туманных резюме на монетах, выпущенных в честь разных известных людей из Лангре, по случаю коронации Карла IX была опубликована книга, в которой мне было крайне любопытно сделать точный перевод одной гравюры. Это геральдическое послание, которое можно перевести следующим образом: «Лангре извещает, что новая Дева прибудет на коронацию и передаст тайну добрых людей Шампани, риболов, корнаров Святого Марселя.

Для того, чтобы Карл понял тайну Девственницы, человек из Лангре, с помощью которого корнар переводит со своего языка колоколов письмена галлов, сообщит, что добрые люди должны оплатить сыну силы (войска), которые ему требуются, и передать ему велень (пергамент) как свидетельство того, что ему уплатили грош».

Из этого документа, и целого ряда документов, к которому он принадлежит, нам становится известно, что каждая народная корпорация, признающая короля как своего главу, передает ему свою тайну, а у корнаров Святого Мишеля такой тайной был язык колоколов. На самом деле не было ничего легче, чем применить к звукам колокола правила ирландского алфавита друидов, известного под названием «Огхам», или правила телеграфной азбуки Морзе. Жанна д'Арк, обладавшая этой тайной, поскольку ей было доверено передать ее Карлу VII, должна была узнать много важного с чисто военной точки зрения, в особенности то, что касалось связей с осажденным городом Орлеаном.

Для того, чтобы собрать деньги для короля, Жанна изготовила замечательное знамя, точное описание которого дошло до нас; конечно же, многие историки изменили бы свое мнение о ней, если бы смогли расшифровать его значение.

Оно было белым, с изображением Христа, держащего шар между двумя ангелами, правый из которых держал в кулаке лилию. Девиз JESUS MARIA, набранный готическим шрифтом, разделял знамя на две равные части. Там, где хоругвь раздваивалась, располагались три золотых лилии, две с одной стороны и одна с другой.

Буквально это означало: «Серебро, договор коронации, Карл, удерживающий англичан; мужество, смелость, Марсель, сдерживающий слово; серебро и сила для войны и больше ни для чего».

На современном французском: «Дайте серебро для коронации, чтобы Карл мог сражаться с англичанами; смелее, Марсель сдержит свое слово; только серебро даст силы для сражений».

Невозможно поверить, чтобы Жанна д'Арк сама составила это воззвание, настолько оно являлось важным. Ее совершенное знание лошадей и артиллерии не помогло бы составить ей эту криптограмму, для которой требовалось владение специальными знаниями и особая подготовка. Но она, конечно же, не могла не понимать всей значимости этого послания, поскольку и в наши дни деньги являются главной движущей силой любой войны.

Ее личным знаком, который она всегда носила с собой в военных битвах (чего обычно она не делала с гербом, подаренным ей Карлом VII), был кулак с зажатым мечом и латинским девизом «Consilio firmata Dei», подлинный смысл которого заключался в следующем: «Я утверждаю, что Богу угодно, чтобы народ поддержал короля (crispin) Карла».

Это название Crispin, или sacripan, было заимствовано у парижской корпорации булочников, самой старой из всех корпораций. Оно означало священный хлеб (pain sacre) или «азим», который мы называем еще лепешками (crepes). Поскольку для этого хлеба использовались отборные сорта муки, то таким же было и имя, которое булочники давали королю; по этой же причине перчаточники (gantiers) называли короля Гаргантюа. Это обозначение, гораздо более древнее, чем первое, восходит еще к временам греков.

Все это говорит о том, что союзники Жанны находились вовсе не на небесах, а были реально существовавшими людьми. Ее военные и дипломатические успехи долго и тщательно готовились, подобно тому, как в наши дни успехи Гарибальди были подготовлены современным масонством. От тщательно проложенного маршрута она отклонилась только один-единственный раз, когда попыталась захватить врасплох Ла-Шаритэ. Это место оборонялось Перрином Грассе, капитаном-бургундцем, весьма энергичным и широко известным в те времена благодаря жестоким насмешкам, которыми он осыпал придворных своего сеньора, таких же изнеженных, как придворные Карла VII. Когда Жанна появилась перед Ла-Шаритэ, офицеры-бургундцы не желали начинать сражение с ней под тем предлогом, что она колдунья. «Эй! Довольно! – ответил им Перрин Грассе с высочайшим презрением, – у нее нет никакой колдовской силы, кроме вашей трусости!»

Жанна была отброшена от Ла-Шаритэ с потерями и обещала никогда больше не отклоняться от плана своей кампании. Когда ее миссия уже была закончена, она все же не оставила ремесло воина, и всем известно, как она была схвачена у Компьеня.

Святой Марсель получил то, чего хотел, и поэтому уже не был с нею.

Среди девизов того времени, которые тогда заменяли сегодняшние газеты и объявления, есть один весьма любопытный: это ястреб, с девизом «Mares haec femina vincit». Известно, что самка ястреба гораздо сильнее, чем самец; однако тайный смысл этого девиза был следующим: «Нужно, чтобы Карлу было на что купить Морвана». Морван – это угольщики Бургундии и Англии, которых объединяло общее происхождение. Деньги сыграли, таким образом, главную роль в успехах Жанны, как позже они сыграли главную роль и в успехах Гарибальди. Но это обстоятельство не умаляет ни их заслуг, ни военной доблести; деньги на войне могут сделать многое, но не все, и они не в состоянии полностью предотвратить опасности. Если бы Гарибальди был захвачен королем Неаполя, он был бы повешен без всякого сострадания как вор и разбойник. Жанну сожгли как ведьму. Пьер Кошон, возглавлявший судебный процесс над Жанной, был прекрасно осведомлен о ее миссии. Кроме того, корнары святого Марселя были гвельфами и поддерживали папу в его борьбе с аристократией. Но все эти обстоятельства не оказывали никакого воздействия на епископа Бовэ, ни в коей мере не являвшегося на процессе орудием мести со стороны англичан: это был весьма умный священник, который прекрасно понял, какие радикальные перемены может принести с собой эта молодая девушка из Лотарингии. Равенство избирательных прав для третьего сословия как в центре, так и на местах, могло привести только к политически узаконенной отмене привилегий и прав духовенства и знати; поэтому Пьер Кошон не признал неприкосновенность Жанны, которую ей гарантировала принадлежность к ордену карбонариев, и нашел возможность возбудить процесс по обвинению в колдовстве, лишающий ее этой неприкосновенности. Это дало Карлу VII предлог не вмешиваться в происходящее, предлог, за который он поспешил ухватиться, несмотря на обнародованный по настоянию корнаров Святого Марселя девиз.

Это был феникс на костре и надпись внизу: Invito funere vivet.

Возрождающийся из пепла Феникс был пифагорейским символом карбонариев и соответствовал пятому градусу их иерархии; но при данных обстоятельствах это было обращение к Карлу VII с просьбой о защите его героической освободительницы. По крайней мере, его следовало интерпретировать так: не следует осуждать за преступление, единственной целью которого было счастье самого Карла.

Если король не считался с Жанной, то он хотя бы должен был просто пожалеть ее, а не осуждать. У него были серьезные основания тревожиться по поводу растущей популярности Жанны, и он мог опасаться, что народ потребует от него покинуть трон, чтобы возвести туда Девственницу. Вот как высказался по этому поводу Ги Пап, советник короля в парламенте в Гренобле в 1440, в своей книге «De decisionibus gratianopolitanis»: «Vidi etiam in temporibus meis pue / am Johannam noncupatam, quae incepit regnare, anno quo sui doctoratus, quae inspiratione divina, arma bellica assumens, restauravit regnum Pranciae, Anglicos erpellendo vi armata, и regem Carolum ad regnum Franciae restituendo, quo puella regnavit, tribus vel quatuor annis». «В свое время я еще видел девственницу, называемую Жанной, которая начинала царствовать в тот год, когда я получил докторскую степень. Взяв в руки оружие и руководствуясь божественным вдохновением, она восстановила королевство Франции, силой изгнала англичан из страны и вернула Карлу французское королевство, над которым девственница царствовала три или четыре года».

Таким образом, согласно свидетельству современника, не Карл VII, а Жанна д'Арк царствовала во Франции в течении трех лет; поэтому Карл и не предпринимал никаких усилий, чтобы вырвать ее из рук бургундцев, или англичан. Вместо этого он точно следовал политическим планам, которые Жанна изложила перед ним, выступая посредницей со стороны корнаров Святого Марселя из Лангре. Как было сказано в его геральдическом послании, право народных представителей голосовать в Генеральных Штатах было оплачено по-королевски, поскольку народ был вынужден согласиться выплачивать налог, вся тяжесть которого возлагалась только на его плечи. Благодаря этому налогу он заменил военную кавалерию из знати, ставшую теперь беспомощной и потерявшей всякую ценность, на регулярную армию. Народ выплатил этот налог; но, как и в Англии, уплатив его, он стал хозяином страны. Это была политическая революция, начатая Жанной д'Арк, за что она и заплатила жизнью. Какой была ее личная роль в национальном пробуждении французов? Этого я не знаю, но она была наделена такой чудесной тонкостью ума и таким восхитительным здравым смыслом, что не должна была ограничиться наставлениями своих соратников, и, вероятно, дала не один собственный совет королю Карлу. В чем нет никаких сомнений, так это в том, что она была скорее основательницей французской демократии, чем вдохновительницей национального объединения, и ее первой мученицей. Уже этого достаточно, чтобы сказать, что никогда никто не имел такого, как она, права на признание в своей собственной стране, и повсюду, кроме ее неблагодарной родины, этот долг признательности был уже давно уплачен.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю